Григорий Богослов. Стихотворения исторические.
Надгробия
Память: 25 января / 7 февраля, 30 января / 12 февраля (Собор трех святителей)
Григорий Богослов (ок. 325 - 389) -
архиепископ Константинопольский, богослов, входит в
число Великих каппадокийцев, близкий друг и сподвижник
Василия Великого. Принимал активнейшее участие в противодействии и обличении арианства. Святитель
Григорий Богослов оставил после себя богатое
литературное наследие, состоящее из 245 писем, 507
стихотворений (написанных подчас в подражании Гомеру в
формах гекзаметров, пентаметров, триметров) и 45 "Слов".
Святитель Григорий Богослов. Икона, около XV - XVI век
***
Содержание
Однажды Навкратий, погрузившись в речной
водоворот, в глубине отпутывал от камня рыболовную сеть,
но сети отпутать не мог, а сам удержан ею в водах. Скажи
мне, Слово, почему мрежи вместо рыбы уловили рыболова? А
я гадаю, что образец чистой жизни – Навкратий извлек для
себя из вод и благодать и смерть.
Навкратий кончил жизнь в пучине
завистливой реки, запутавшись в веревках погруженной в
глубину мрежи. Научись из этого, что смертны забавы сей
жизни, из которой исхищен этот молодой, высоко несущийся
конь.
Навкратий, запутавшись в веревках
рыболовной мрежи, отрешился от уз сей жизни.
Перед тобой горы и море, нечестивец!
Пользуйся равнинами, засеянными пшеницей, и стадами
четвероногих. Таланты золота и серебра, драгоценные
камни и тонкие шелковые нити – 5. все это жизнь приносит
в дар живым. А умершим остается немного камней, и те им
дороги. Но ты и сюда заносишь руку, несчастный, не
страшась, что иной, по твоим же законам, но более
правдивыми руками, может разорить и твою могилу.
Не много величайся после этого Кекропсов
город! Небольшой светильник невозможно сравнивать с
солнцем, и другому смертному нельзя спорить в
красноречии с Проэресием, который некогда приводил в
потрясение мир новородящимися речами. Аттика произвела
вновь возгремевший гром. А весь сонм высоковещих
софистов уступил Проэресию. Уступил, однако же зависть и
Проэресия покорила смерти. Не славны теперь стали Афины;
бегите, юноши, из Кекропсова города!
Немилостив этот гроб. Я никак не ожидал,
чтобы первые стали хоронить последних. Однако же он
принял в себя Кесария, знаменитого сына знаменитых
родителей, и принял прежде, нежели родителей. Какая в
том справедливость? Не гроб в этом виновен, не упрекай
его: это дело зависти. Могла ли она терпеливо видеть,
что юный премудрее старцев?
Правда, что ты, Григорий, имел такого
сына, который и красотой и мудростью превосходил
смертных и пользовался дружбой царя; однако же не думал
я, чтобы он вовсе не подвластен был неумолимой смерти.
Но что говорит гроб? Будь терпелив! Хотя умер Кесарий,
однако же вместо любезного сына у тебя осталась великая
его слава.
Созрели уже мы для могилы, когда
каменотесы клали этот камень для нашей старости. Да, они
клали для нас, а камень достался, кому не следовало,
достался Кесарию, последнему из наших детей. Велико,
велико наше горе, сын! Но прими скорее нас, поспешающих
в нашу могилу!
Этот камень ставили родители для своего
гроба в том чаянии, что невелика уже остается доля их
жизни. Но против желания оказали они тем горькую услугу
сыну Кесарию, потому что он прежде них отрешился от
жизни.
Моя старость замедлила на земле, а
любезнейший из детей Кесарий вместо отца получил этот
камень. Какой в этом закон? Какое правосудие? Как
соизволил на сие Ты, о Царь смертных? Для одного так
долга жизнь! Для другого так поспешна смерть?
Не хвалю, не хвалю того, что ты, Кесарий,
из всех наших достояний избрал один дар, и именно эту
могилу. Как горек этот камень престарелым родителям! Так
захотела зависть. И сколько продолжительна стала наша
жизнь от таких горестей!
И в геометрии, и в познании положения
небес, и в логическом искусстве состязаться, и в
грамматике, и во врачебной науке, и в силе витийства,
один ты, Кесарий, крылатым умом своим объял всю
мудрость, какая доступна тонкому уму человеческому. А
теперь, увы! увы! подобно всякому другому стал ты
горстью праха.
Славный Кесарий, все ты оставил своим
единоутробным и вместо всего избираешь небольшую могилу.
Ни геометрия, ни звезды, которых положение знал ты, ни
врачебная наука, ничто не защитило от смерти.
Прекрасен, славен, именит, первый во
всякой мудрости был ты, Кесарий, когда тебя,
отличнейшего из врачей, отпускали мы из отечества к
царю. И увы! Из Вифинии прияли обратно один твой прах.
Хотя избежал ты плачевной опасности во
время ужасных землетрясений, когда город Никея сравнен с
землей, однако же утратил жизнь от жестокой болезни, и
целомудренной юностью и мудростью преукрашенный Кесарий.
Я, гроб, заключаю в себе лучшего из
сынов Григория и богобоязненной Нонны, благородного
Кесария, который отличен был по дару слова, высок при
дворе царском и молнией осиял концы земли.
Когда умер Кесарий, опечалился двор
царский, уныли духом каппадокийцы и погибло все, что
оставалось еще у людей прекрасного, даже и речи
облеклись облаком молчания.
Если неким деревом станет горе или
камнем, если источник какой потечет плача, камни, реки,
деревья – печальными будьте, все соседи Кесария и друзья
его. 5. Кесарий всеми почтенный и голос царей, ай – ай,
о горе! Он сошел во ад.
Вот что пишет Григориева рука: скорбя о
превосходнейшем брате, проповедую смертным возненавидеть
настоящую жизнь. Кто подобен Кесарию красотой? Кто своей
мудростью в такие годы достиг такой славы, как он? Никто
из обитателей земли. Но и Кесарий отлетел из жизни, как
роза из терний, как роса с древесных листьев.
Мученики, будьте милостивыми
сообитателями и в лоно свое примите кровь Григория,
Григория и великославной Нонны, – примите соединенных
вкупе и благочестием, и священными гробами!
Здесь лежит любезная дщерь Григория и
Нонны, таинница пренебесной жизни, Горгония.
Нет Горгонии: земле оставила она одни
кости, все же прочее добропобедные мученики вознесли в
горнее.
Имение, и плоть, и кости – все принеся в
дар Христу, Горгония оставила одного супруга, но и его
ненадолго, а теперь внезапно восхитила к себе и славного
Алипия. 5. Блаженный супруг и блаженнейшая супруга,
отложив скверны в купели, живите возрожденными!
Одно здание, но внизу могила, а вверху
храм; гробница – храмоздателям, храм – добропобедным
мученикам. И храмоздатели покрыты уже сладостным прахом,
а это ты, Ливия, блаженная супруга Амфилохиева, и ты,
5.прекраснейший из сыновей, Евфимий! Примите же их,
свидетели истины; примите и тех, которые еще остались в
живых!
Лучше бы жить тебе, Ливия, и твоим
любезным чадам! Лучше бы достигнуть тебе врат старости!
Но теперь, еще прекрасную, еще блистающую цветами
юности, сокрушила тебя преждевременная смерть. А супруг
твой, Амфилохий, вместо доброй и разумной супруги, 5.
увы! увы! имеет перед собой жалкую гробницу.
Увы! Увы! И Ливию покрывает прах.
Никогда не подумал бы, что эта женщина была смертная,
смотря на ее наружность, кротость и целомудрие, которыми
она превосходила весь пол свой. 5. Поэтому тебя и
умершую почтили таким гробом трое твоих сыновей и супруг
твой Амфилохий.
Подлинно была чета, чета священная, в
двух телах единая душа, и по крови, и по славе, и по
мудрости, по всему родные братья, два Амфилохиева сына,
Евфимий и Амфилохий – 5. светлые звезды для всех
каппадокийцев. Но грозно на обоих взирала зависть и
одного лишила жизни, а другого оставила; но в нем уже
одна половина Амфилохия.
Оратор между ораторами, певец между
певцами, слава отечества своего, слава своих родителей,
едва достигший юношеских лет и недавно в чертог свой
призывавший любовь, умер Евфимий. Какая жалость! 5.
Вместо девы нашел он себе гроб, и за днями предбрачных
веселий наступил день плача.
Двадцатилетний Евфимий настолько знаком
был с эллинской и авзонской музой, насколько другой не
ознакомился бы и с одной из них. Он сиял и красотой, и
благонравием. Но теперь сошел в землю. Увы! Увы! Как
скороспешна зависть в рассуждении добрых!
Светло просиял людям Евфимий, но
ненадолго, потому что и блеск молнии бывает
непродолжителен; просиял же вместе и мудростью, и
наружной красотой, и добросердечием. Все это составляло
прежде славу каппадокийцев, а теперь стало причиной
слез.
Просиял средь людей великий Евфимий, но
не на долгое время, ведь и молнии краток свет. Просиял
одновременно и мудростью и видом и сердцем, и все это,
что прежде было славой Каппадокии, теперь обратилось в
рыдание.
Кто это, чей он? Амфилохия Евфимий лежит
здесь, этот, который всем каппадокийцам [любезен] ради
уст [его], этот, которого Хариты Музам дали; они –
Гименеи между воротами; но пришла скорейшая зависть.
Плачьте, источники, реки, рощи,
сладкопевные птицы, с вершины дерев прекрасно поражающие
слух, ветерки, своим шелестом навевающие тонкий сон,5. и
цветники собравшихся вместе Харит! А тебя, прелестный
сад Евфимиев, сколько славным соделал умерший Евфимий,
потому что ты носишь его имя! Если бывал кто прекраснее
всех юношей, так это Евфимий. Если есть какое поле
прекраснее всех полей, так это его Элизий. Потому и
собрались вместе все Хариты. Хотя покинул жизнь Евфимий,
10. однако же оставил свое имя этому восхитительному
месту.
Хариты Музам говорят: "Что скажем мы?
Нет изображения никакого, [вышедшего] из‑под наших рук
для Евфимия среди людей". Музы же Харитам отвечают:
"Поскольку зависть коварна, пусть так и будет, для нас
же пусть клятва твердая будет, что никакого не восстанет
такого подобия средь людей".
Источники, реки и рощи, птицы звонкие
прекрасные на ветвях, дуновения слабый сон звуками
свирели навевают, и сады Харит, воедино собираемых,
плачьте. О красота Евфимия! Ведь тебе умирающему Евфимия
славное имя возвращает.
Твой ум, Елладий, всегда пребывал на
небе, на дольней же земле не утверждал ты и малого
следа, а потому и отошел так скоро с земли. А прах твой
объемлет единоутробный брат твой Евлалий.
Я, обитель мучеников, заключаю в себе
юного, но великого Христу и поседевшего разумом Елладия.
И нечему дивиться, потому что и он терпеливо нес скорби,
подобно мученикам, когда угашал в себе брань
завистливого противника.
Едва дышал ты на земле, уступая нуждам
плоти, большую же часть жизни имел уже горе́, о великая
слава Христова, Елладий! А если очень скоро разрешился
от уз, то и сие – награда за твои труды.
Если в водах есть для неверных какой‑нибудь
сухой Тантал, если есть какой‑нибудь камень над головой
всегда угрожающий, разрываемая птицами нестареющая
печень нечестивого, огненная река, бессмертный мрак, 5.
глубины бездны, демоны зверояростные и другие,
вызывающие трепет наказания ада; всякий, кто Мартиниану
славному повредит, сдвинув надгробие, все то страшное
обретет [в наказание].
Реки и море, тебе, нечестивый, и
равнинами наслаждайся плодородными, стадами
четвероногих, тебе и золота таланты, и серебро,
благородные камни и сирийская тонкая пряжа. 5. Вся жизнь
– живущим; малые камни любимые – смертным; ты же дай мне
эту руку, и чтоб никакой негодяй не погубил твоей
могилы, [и защити ее] твоими законами и руками
справедливейшими.
Когда Мартиниан вступил в общую всех
матерь землю, тогда восплакали все города Авзонии,
обитатели всей Сицилии и широких пределов земли остригли
себе волосы, потому что удалилась от людей сама Фемида.
Но мы, вместо тебя объемля твою славную могилу, всегда
будем показывать ее приходящим, как нечто священное.
Послушайте, христоносцы и вы, которым
известны права живых и честь, подобающая умершим! Все я
оставил – царский двор, отечество, род, славу. Увы! Увы!
Во всем имел я преимущество, однако же теперь почтенный
всеми Мартиниан стал небольшой горстью праха. Уроните же
слезу на мою могилу, но не налагайте на нее рук!
Я, гробница, заключаю в себе
благородного Мартиниана, стихотворца, витию, судию,
превосходного во всем, победоносного на морях,
воинственного на суше. Но прочь от могилы, пока не
потерпели чего худого!
Не объявляйте войны умершим, злодеи;
много и живых. Не объявляйте войны умершим. Я, Мартиниан,
приказываю это всем живым! ^справедливо завидовать
мертвым в том, что есть у них несколько камней.
О Фемида! Как когда‑то я приводил
городов чаши в движение, о ужасные наказания для душ
нечестивых! Этот несет моим камням стенающее железо.
Этот – мне! О горе, горе! Где же камень Сизифа?
Счастливый, в доброй старости,
безболезненно, занимая первое место при царском дворе,
достигнув высоты священной мудрости, умер я, если вы
слыхали о каком‑нибудь Мартиниане. Но прочь от моей
гробницы; не заносите на меня неприязненных рук!
Отойди, отойди прочь! Ты предпринимаешь
недобрый труд – потревожить камни и мою могилу. Отойди!
Я, Мартиниан, приносил пользу живым и, мертвый, здесь
имею немалую силу.
Великая похвала каппадокийцев,
пресветлый Мартиниан, и могилу твою чтим мы, смертные!
Ты некогда составлял силу градоправителей в царских
твердынях, а оружием приобрел Сиканию и Ливию.
Клянемся державой бессмертного и
царствующего в горних Бога, клянемся душами мертвых и
твоим прахом, знаменитый Мартиниан, клянемся тебе, что
на твой памятник и на твою гробницу никогда, никогда не
поднимем руки, как на святыню.
Рим, цари мои и концы земли – вот
памятники Мартиниану, которых не разрушит время. Однако
же боюсь за эту небольшую могилу, чтобы ей не потерпеть
чего‑нибудь, потому что у многих руки не святы.
Вот надгробный камень славного
Мартиниана, если слыхал ты о римском правителе из
благородных каппадокийцев, который украшался
добродетелями всякого рода. Но, чтя прах его,
облобызайте памятник и могилу.
Никогда не поднимал я руки на умерших и
не искал себе приобретений в гробницах – клянусь в этом
правосудием и умершими. Поэтому и ты не заноси железа на
мои камни; а если занесешь, да падет это на твою голову!
Вот о чем просит тебя Мартиниан. Если слава моя дорога
тебе, то пусть всегда стоит моя гробница!
Кто бы сказал это? Умерла Емилия,
которая даровала миру свет стольких превосходных чад, и
сынов и дщерей, брачных и безбрачных, которая одна в
человеческом роде была и благочадна и многочадна! 5. Ибо
от нее произошли три славных иерея. Сама – супруга
иерея, и ближние ее как воинство небесное. Прихожу в
изумление, видя многочисленное и знаменитое поколение
великой Емилии – это полное плодоносие ее утробы. Почему
10. если Емилию назову Христовым стяжанием,
благочестивой кровью, то скажу этим не много. Таков
корень, такова священная награда твоему благочестию, о
исполненная совершенств, то есть честь твоих чад, с
которыми ты имела одно стремление!
Столетний, преступивший за пределы
человеческой жизни, сорок лет в духе 142 и на престоле,
кроткий, сладкоречивый, светлый проповедник Троицы,
Григорий вкушает здесь телом глубокий сон, 5. окрыленная
же душа его преселилась к Богу. А вы, иереи, с уважением
лобызайте и его гроб!
Меня, который был дикой маслиной,
великий Бог призвал к Себе, как не последнюю овцу
поставил вождем Своего стада, даровал же мне счастье от
богомудрого ребра. Оба мы достигли блаженной старости.
5. Возлюбленнейшего из чад своих посвятил я Богу. А если
кончина постигла меня, Григория, это неудивительно: я
был смертен.
Если кто, как Моисей на горе, был
таинником, внимавшим чистому гласу, так это ум великого
Григория. Его, стоявшего некогда вдали, благодать
соделала великим архиереем, а теперь поставляет близ
Святой Троицы.
Сам я украсил храм Богу и Григория дал
чистой Троице, чтобы он был светлым иереем, вестником
истины, громозвучным пастырем людей, целомудренным
защитником той и другой мудрости. 5. Сын мой, старайся
во всем прочем превзойти отца, а в кротости будь его
достоин; большего и желать невозможно; руководясь ею,
встретишь, блаженный, глубокую старость.
Здесь лежу я – сперва не овца Христова,
потом превосходнейшая из овец, потом пастырь, а потом
отец и пастырь пастырей, приводящий в общение смертных с
великим бессмертным Богом, Григорий, Григориев родитель.
Счастливый, благочадный, в старости
доброй умер я – Григорий, архиерей и отец архиерея. Чего
же больше? Хотя и не рано пришел я в многоплодный
виноградник, однако же получаю мзду большую, нежели
пришедшие прежде меня.
Я, Григорий, пастырь добрый, кроткими
нравами воспитавший Христу большую часть стада, хотя не
святого корня отрасль, однако же глава благоговейной
супруги и троих чад 5. управлял единодушной паствой и
отшел отселе, исполненный земных и небесных лет.
Григорий, взятый отсюда (о чудо!), и
благодать и светозарность Духа поверг на любимого сына.
Жемчужина невелика, но царствует между
дорогими камнями. Мал и Вифлеем, но христоносен. Так и
я, Григорий, получил в удел малую, правда, однако же
прекраснейшую паству. О ней прошу и тебя, любезный сын,
будь ее вождем.
Пастырскую свирель вложил в твои руки я,
Григорий. А ты, сын, играй на ней, как искусный пастырь;
всем отверзай дверь жизни и в отеческий гроб сойди
созревшим.
Воссиял некогда свет ученикам, перед
которыми Христос преобразился на горе; воссиял свет и
уму чистого Григория, когда бежал он от идольского
мрака. Поскольку же очистился он вознесенными им
жертвами, то и доселе предводит народ свой.
Во всяком слове и деле опорой для тебя,
матерь моя, был день Господень; всякий плач чествовала
ты плачем, но уступала одним праздникам; свидетелем
веселья и скорбей имела храм. 5. Всякое место
запечатлено твоими слезами, но единым крестом
препобеждались и слезы. Жертвоприемная Трапеза никогда
не видала твоего хребта; чрез уста твои не проходило
скверное слово; на нежных ланитах твоих, таинница, не
имел себе места смех. 10. Умолчу о сокровенных трудах
твоих, блаженная, – они были внутренние. А внешние труды
твои всем известны, потому и тело свое оставила ты в
Божием храме.
Как изнемогли прекрасные колена Нонны!
Как сомкнулись уста ее? Почему не проливает она слез из
очей? Другие вопиют при гробнице. Сия Трапеза не имеет
уже плодоношений великой руки; 5. пусто место, где
стояла ее непорочная нога. Иереи не возлагают на главу
трепетной руки. Что будете делать вы, вдовы и сироты? И
девство, и благоустроенное супружество остригли себе
власы. Украшавшаяся ими все отдает земле после того, 10.
как согбенное тело свое оставила во храме.
Премудра Сарра, которая чтит любезного
супруга, но ты, матерь моя, доброго супруга, который
далек был от света, уготовила к тому, чтобы стал он
сперва христианином, а потом великим иереем. Ты – Анна;
ты и родила по молитве любезного сына, 5. и принесла в
дар храму чистого служителя Самуила. Но была и другая
Анна, которая великого Христа приняла на лоно свое. И
славы обеих сподобилась Нонна; напоследок же, молясь во
храме, сложила с себя любезное нам тело.
Жерло огнедышащей Этны доказало о тебе,
напрасно надмевавшийся Эмпедокл, что ты смертен. А Нонна
не бросалась в жерло, но, перед этой Трапезой молясь
однажды, восхищена отселе, как чистая жертва. И теперь
стала опорой жен, с Сусанной, Мариамой и Аннами
отличаясь в сонме благочестивых.
Геракл, Эмпедотим, Трофоний и ты,
невероятная гордыня тщеславного Аристея, умолкните со
своими баснями! Вы смертны, а не блаженны со своими
страстями. Но христоносная Нонна, 5. служительница
Креста, презревшая мир, с мужественным духом пройдя
стезю жизни, теперь, как желала, триблаженная воспарила
в пренебесный круг, совлекшись тела в храме.
Призывая Григория среди цветущих
виноградников, выходила ты, матерь моя, навстречу
возвращавшимся с чужой стороны и любезные руки свои
простирала к возлюбленным чадам, призывая Григория.
Кровь родительницы текла в обоих сынах, 5. но особенно в
том, которого воспитала ты своими сосцами. Потому и
почтил я тебя, матерь, столькими надписями.
Чадо сосцов моих, священная отрасль,
Григорий, с какой любовью к тебе отхожу я в небесную
жизнь! Ты много потрудился, ухаживая за моей и отцовой
старостью; это записано в великой книге Христовой. 5.
Последуй же, любезный, за родителями; мы с охотой как
можно скорее примем тебя в тот свет, в котором сами.
Иная из женщин заслуживает славу
домашними трудами, другая – любезностью или целомудрием,
иная же – делами благочестия и умерщвлением плоти,
слезами, набожностью, попечительностью о бедных. 5. А
Нонна славна всем. Она, если можно назвать это кончиной,
и умерла во время молитвы.
Я, гроб, заключаю в себе Нонну,
наслаждающуюся пренебесным светом, присноцветущую
отрасль священного корня, супругу иерея Григория, с ним
единонравную, матерь благочестивых чад.
Молитва, вожделенные воздыхания, без сна
проводимые ночи и орошаемый слезами помост храма
доставили тебе, чудная Нонна, такую кончину, что в храме
приняла ты и определение смерти.
Окрыленная душа Нонны воспарила на небо,
а тело ее из храма перелагаем к мученикам. Примите же,
мученики, великую жертву, эту многопотрудившуюся плоть,
приобщившуюся даже ваших кровей, 5. – ваших, говорю,
кровей, потому что продолжительными подвигами свергла
она с себя великую державу губителя душ. Не в тенях
изображаемую жертву, не тельцов, не козлов, не
первородных принесла в дар Богу Нонна. To предписывал
закон древним, потому что это одни образы. 10. Она сама
себя приносила в жертву в продолжение целой жизни, себя
же принесла (заметь это) и в самой смерти.
Пусть иной любитель чистоты оспаривает
преимущество у Нонны, но невозможно состязаться с ней в
молитвенной ревности. Доказательством этому конец ее
жизни, прекратившийся среди молитвы. О, воздыхания,
слезы, всенощные бодрствования! О, сокрушенные подвигами
члены чудной Нонны! Во храме была она однажды, и храм
положил конец ее старости, которой не могли преобороть
труды.
Молясь и взывая пред пречистой Трапезой,
скончалась Нонна; связаны стали и голос, и прекрасные
уста старицы. Что же удивительного? Богу угодно было
песнословящий язык, когда произносил он хвалебные слова,
замкнуть ключом. 5.И ныне на небесах усердно молится за
нас богобоязненная Нонна. А прежде своими молитвами для
своих возлюбленных чад утишила она море, и материнская
любовь ее с пределов востока и запада свела вместе
покрытых славой сыновей, когда не ожидали они такой
встречи. Прежде своими молитвами избавила она и супруга
от жестокой болезни. 10. Но что всего удивительнее,
молясь, внутри храма кончила она жизнь.
Как умерла она? Или как совершился
славный конец моей матери? Во время молитвы душа ее
отлетела горе́ к Богу.
Здесь у молящейся некогда Нонны душа
оставила тело. Отсюда восхищена Нонна, оставившая тело.
Неоднократно спасала ты меня от
болезней, от страшных смятений, от ужасных колебаний и
от свирепо волнующегося моря, потому что Бог был к тебе
милостив. Но спасите меня и теперь великими молитвами, о
родитель, 5. и ты, блаженная родительница, умершая в
молитвах!
Нонна, светлая Нонна! У тебя оставался
еще голос, когда ты от чистого сердца вознесла чистую
жертву, все без изъятия вложив в великие точила. А
напоследок, восхищенная отселе и этот голос оставила ты
в храме.
Не вне благоухающего храма скончалась
Нонна, но прежде глас молящейся восхитил отселе Христос,
ибо она желала в молитвах скончать сию жизнь, которая
была чище всякой жертвы.
Священная Нонна, ты, всю жизнь свою
вознося в дар Богу, напоследок и душу предала в чистую
жертву. Ибо здесь, молясь, оставила ты жизнь, и эта
Трапеза даровала славу смерти твоей, матерь моя. Этой же
Трапезы великим служителем был мой отец; перед этой же
Трапезой, молясь подле супруга, и матерь прекратила
жизнь.
Григорий и Нонна великославны. Молю
Царя, чтобы и мне иметь такую же жизнь и такой же конец.
"Много слез Нонниных приняла ты,
возлюбленная Трапеза, прими теперь и душу, сию последнюю
жертву!" Так сказала Нонна, и душа ее отлетела из тела,
но желала взять с собой и сына, который один из чад ее
остается еще на земле.
Прежде воспарил отсюда ум молящейся
Нонны, а наконец и душа последовала за восхищенным умом.
И вот молящийся мертвец возлежит перед священной
Трапезой! Благочестивые, запишите это чудо для грядущих
родов!
Кто умирал, как умерла Нонна, перед
святой Трапезой, держась за священные доски? Кто
расстроил это положение молящейся Нонны? Как долго
хотела она пребыть здесь, и мертвая сохраняя
благоговейный вид!
Молившейся здесь однажды Нонне свыше
сказал Бог: "Приди!" – и она охотно отрешилась от тела,
одной рукой держась за Трапезу, а другой молясь: "Будь
милосерд, Христе Царю!"
Как оставила ты своего Исаака,
возлюбленная Сарра? Или пожелала ты, Нонна, на
Авраамовом лоне сретить скорее богомудрого Григория?
Подлинно велико чудо – и умереть не вне храма, не вдали
от жертв! 5. Простите мне, мученики! Не без боязни, но
скажу, что возлюбленная Нонна не ниже вас по своим
подвигам и в тайной и в открытой брани. Потому и
получила она такую кончину жизни, нашедши для себя один
конец и молитвы и жизни.
От благочестивого корня происходила
Нонна; была и плотью и матерью иерея; и тело, и жизнь, и
слезы – все истощила в дар Христу, а напоследок отсюда
восхищена, в храме оставив старческое тело.
Вера переселила Еноха и Илию, а из жен
первой матерь мою. Сие знает эта Трапеза, ибо отсюда
вместе с бескровными жертвами восхищена еще молящаяся
телом возлюбленная Нонна.
Не болезнь, не подобная болезни
старость, не скорбь сокрушили тебя, престарелая матерь
моя. Напротив того, неуязвима и непреоборима была ты,
Нонна, и, молясь у подножия пречистой Трапезы, отдала
глас свой Христу.
Авраам и знаменитый Иеффай принесли Богу
великие жертвы: один принес сына, а другой – дочь (см.:
Быт. 22:6; Суд. 11:30–34). Но ты, Нонна, принесла в
жертву чистую жизнь, а напоследок молитвенную душу – это
угодное Богу заколение.
Единое сияние, единое величие – Троица,
к Которой стремилась ты, Нонна, молящуюся тебя восхитила
на небо из великого храма; и ты встретила конец, который
стал чище самой жизни.
Никогда ты, матерь моя, не совокупляла
чистых уст своих с устами нечистыми, никогда чистой
длани своей не давала руке безбожной; и в награду за это
кончила жизнь при возношении жертв.
Лучезарный и пресветлый Ангел восхитил
тебя, Нонна, когда молилась ты, чистая и телом и умом, и
ум твой восхитил, а тело оставил здесь, в храме.
Этот храм не мог удержать в себе целой
Нонны, потому, когда душа удалилась, оставил в себе одно
тело, чтобы душа, когда опять заключена будет в тело
более чистое, вознеслась отселе и облеклась в славу
вместе с потрудившейся плотью.
Здесь лежит Нонна, дочь Филтатиева. Где
она скончалась? В храме. Как? Молясь. Когда? В старости.
Какая прекрасная жизнь и какая святая кончина!
На огненной колеснице взошел на небо
Илия, а Нонну молящуюся приял к Себе великий Дух.
Здесь глубоким сном почила возлюбленная
Нонна, охотно последовавшая за супругом Григорием.
5. И ужас и радость вместе! На небо
восхищена отсюда среди молитвы оставившая жизнь Нонна.
Конец и молитве и жизни Нонниной! Сему
свидетель – эта Трапеза, у которой поднята вдруг ставшая
бездыханной Нонна.
Вот могила целомудренной Нонны, которая
прежде, нежели разрешилась от жизни, 10. вступила уже в
небесные врата!
Смертных оплакивайте смертные, а кто,
как Нонна, умер молясь, о том не плачу.
Прославляя непорочную жизнь Нонны, еще
более прославлю ее кончину, потому что она и скончалась
в храме молясь.
15. Здесь некогда, молясь и повергшись
на землю, скончалась светлая Нонна; теперь же она
молится, предстоя в лике благочестивых.
Памятником вожделенной смерти для тебя,
Нонна, служит эта Трапеза, перед которой отрешилась ты
от жизни, молясь в последний раз.
20. Немного в тебе, Нонна, оставалось
дыхания жизни, и то отдала ты Богу, молясь некогда
здесь.
Все препровождайте из храма богоподобную
Нонну, препровождайте отсюда выносимую великую старицу!
Из чистого храма восхитил Бог на небо
меня – Нонну, которая поспешаю приблизиться к небесным!
25. Из великого храма выносимая Нонна
говорила так: "За многие труды приемлю еще большую
награду".
Здесь лежит Нонна – жертва любимой ею
молитвы, – Нонна, которая, однажды молясь, разрешилась
от этой жизни.
30. Из великого храма вознесена великая
жертва – Нонна. Она разрешилась от жизни в храме.
Радуйтесь, благочестивые!
Сия Трапеза препослала от себя к Богу
богоподобную Нонну.
Юноша сильный в слове и священник, и
нашего города опора – Григорий, пусть будет жизнь твоя
счастливой чрез всякое благословение, которое касается
сыновей, чтущих старость родителя. Чтоб жизнь была
легкой, кончина святой, которую нашей старости дарует
Царь.
Любезные здесь под землей родными руками
сына скрыты благочестивые родители Григория, который и
старости тягостям вернул нашим легкость, и теперь
приносит жертвы. 5. Вздохни от трудов ухода за
стариками, наилучший из детей, Григорий, в благочестии
сравнимый с мучениками – твоими родителями. В награду
тебе Великий Отец милостив будет, сотворит тебе духовных
благочестивых детей.
И Амфилохиево любезное для нас тело
перешло в величественную гробницу, а душа удалилась,
отлетев в блаженные обители. Что нужно для ближних, всем
владел ты, блаженнейший, нашел ключ разумения для всякой
книги, смертным ли она писана, или пренебесна, 5. а в
любезную землю сошел уже в старости, оставив детей,
которые лучше и родителей. Человеку невозможно и
пожелать большего.
Амфилохий, встретив бодрую старость,
охотно присовокупил свое тело к телам супруги и сыновей.
Он был счастлив, благороден, силен в слове, служил
защитой для всех ближних, благочестивых, благородных,
ученых; 5. он был преобильным раздаятелем слова. Воззри
же, друг, на это надгробное писание одного из твоих
товарищей. Все ты, о блаженный, общее врачевство нищеты,
о крылатые речи, о источник, из которого все черпали, –
все ты оставил с последним дыханием. 10. Но одна вечно
цветущая слава последовала за тобой, восхищенным отселе.
Сие написал Григорий, словом возблагодарив за слово,
которому научился у тебя, Амфилохий.
Амфилохий умер; рушился прекрасный храм
витийства, какой еще оставался у людей. Восплакали
Хариты, сошедшись с Музами, особенно же восплакало о
тебе любезное отечество – Диокесария.
Малый я городок – Диокесария, но алтарям
правосудия дарован мною великий муж, Амфилохий. Он умер;
умерли с ним и пламенное красноречие, и слава отечества,
производящего столь доблестных мужей.
Я, малый прах, вне отечества содержу
Амфилохия, великого сына Филтатиева и Горгониина,
который пламенным своим красноречием разил противников,
а по нравам и сердцу был слаще меда.
Вещайте теперь, витии; я, могила,
заключаю в себе уста великого Амфилохия, связанные
молчанием.
Вот гробница медоточивого Амфилохия,
который некогда превосходил всех каппадокийцев своим
красноречием и добросердечием.
Вдали от отечества разбойнической рукой
умерщвлен ты, друг Васс, более всех Христу угождавший.
Тебя заключает в себе не отечественная могила. Однако же
великое имя твое осталось в наследие всем каппадокиянам;
оно написано на таких столпах, которые лучше незыблемых.
Вот памятник, воздвигаемый тебе Григорием, которого ты
любил!
Ты, Васс, как Авраам, принял на лоно
свое Картерия, несомненного сына твоего по духу. Но и я,
хотя бы и сокрыл меня один гроб с моим родителем,
неразлучен буду с вашим сотовариществом.
Отшел от нас ты, Никомид, моя слава. Как
же докончат свою жизнь твои дети, – эта чистая чета? Чья
рука довершит прекрасный храм? Чей ум воспошлет к Богу
совершенную жертву? С тех пор как ты, блаженный, так
скоро вступил в общение с пренебесными, чего не потерпел
несчастный род человеческий?
Посмотри и на могилу Никомида, если
слыхал ты о том Никомиде, который, соорудив храм
великому Христу, сперва себя, а потом девство чад своих
принес в славную, чистую жертву, потому что ничего не
нашел у себя лучшего сей иерей и наилучший родитель. За
это и вступил он скоро в общение с великой Троицей.
Наконец, Никомид, отошел ты в славную
жизнь, но очень скоро похищен отселе. Кто же дал на это
свой приговор? Царь Христос, чтобы вместе со священной
четой своих чад с небес правил твоим народом.
Куда ты, любезнейший из товарищей,
достославный Картерий, отошел так поспешно, оставив на
земле меня, обремененного трудами? Куда удалился ты,
управлявший кормилом моей юности, когда на чужой стороне
изучал я слово, – ты, который привязал меня к жизни
бесплодной? Без сомнения, для тебя всего вожделеннее
Царь Христос, Которым теперь обладаешь. Молния
великославного Христа, превосходнейшая ограда
благонравия, бразды моей жизни, не забывай Григория,
которого образовал ты в добрых нравах, что было уже
давно, мой вождь к добродетели, Картерий!
От чего, как у всякого смертного, и у
Картерия прекратились вы, источники слез,
бездейственными стали вы, колена, и вы, руки,
умилостивлявшие Христа чистейшими жертвами? Оттого, что
тамошнее ликостояние пожелало иметь нового песнопевца.
Скоро, Никомид, похитил ты у меня сердце
мое, похитил Картерия, который заодно с тобой подвизался
в благочестии.
О, священная страна блаженных Ксолов,
какую опору имеешь ты для себя, призвав к себе
крестоносца Картерия?
Прежде думал я, что одно и то же жить
телу без души и мне без тебя, возлюбленный Христов
служитель, Василий. Но перенес я разлуку и еще жив.
5.Долго ли же медлить? Для чего не исхитишь меня отселе
и не введешь с собой в ликостояние блаженных? Не оставь
же, не оставь меня! Клянусь могилой, что никогда, если
бы и захотел, не забуду о тебе. Вот Григориево слово!
Когда Троица восхитила к себе дух
богомудрого Василия, который охотно поспешал отселе,
тогда все небесное воинство возрадовалось, видя его
шествующим, 10. а всякий город у каппадокийцев возрыдал.
Скажу еще больше: тогда и великий мир воззвал: "Не стало
проповедника, не стало того, кто был узлом, скрепляющим
прекрасный мир".
Целый мир – достояние равномощной Троицы
– приведен в необыкновенное колебание сопротивными
учениями. 15. А уста Василиевы (увы! увы!) заключены
молчанием. Пробудись, Василий, и останови бурю своим
словом и своими священнодействиями. Ибо ты один показал
нам, как жизнь, равную учению, так и учение, равное
жизни.
Один Бог, царствующий в горних; 20. и
наш век видел одного достойного архиерея. Это ты,
Василий, громозвучный вестник истины, светлое око
христиан, озаряющее душевными доблестями, великая слава
Понта и каппадокийцев! Умоляю тебя, и ныне
предстательствуй и приноси свои дары за мир.
25. Здесь кесарийцы положили меня,
архиерея, Василия, Василиева сына, Григориева друга.
Сердечно любил я Григория: да дарует ему Бог, как
благоуспешность во всем другом, так и то, чтобы скорее
вступить ему в нашу жизнь. 30. Что пользы, оставаясь
долго на земле, истаевать тому, кто ищет небесной
дружбы?
Немногим дышал ты на земле, но все
принес и отдал в дар Христу, и душу, и тело, и слово, и
руки, о Василий, великая слава Христова, опора иереев,
опора истины, которую ныне всего более стараются
рассечь.
35. Науки! Общая обитель дружбы! Дорогие
Афины! Ранние условия вести божественную жизнь! Знайте
это, что Василий на небе, чего желал, а Григорий на
земле и на устах носит узы.
Светоносный Василий, великая похвала
кесарийцев! 40. Твое слово – гром, а жизнь – молния. Но
и ты оставил священный престол! Так угодно стало Христу,
чтобы как можно скорее присовокупить тебя к сонму
небожителей.
Ты изучил все глубины Духа и всю земную
мудрость. Ты был живой жертвой.
45. Восемь лет держал ты бразды
богомудрого народа. Это одно мало в делах твоих,
Василий.
Радуйся, Василий, хотя ты и разлучен еще
со мной! Таково тебе от Григория надгробное писание!
Вот слово, которое любил ты! Воздан
тебе, Василий, 50. долг дружбы и дар для нас
многоплачевный.
Сию двоенадесятицу надписей возлагает
Григорий на прах твой, Василий.
Я, прах, покрываю собой светоносную
деву, если слыхал ты о Макрине, первородной дочери
великой Емилии. Она скрывалась от взоров всех мужчин, а
теперь в устах у всякого и всех превосходит славой.
Здесь лежат великославные Евсевий и
Василиса, христоносные питомцы боголюбезных Ксолов, а с
ними и священное тело блаженной Нонны. Ты, который
проходишь мимо сих гробов, вспомни о сих великих душах.
И ты здесь лежишь, любезное тело
Георгия, который препослал ко Христу многие чистые
жертвы; а вместе с тобой родная тебе сестра и по плоти и
по духу, великая Василиса, имеет общий гроб, как имела
общую жизнь.
И ты, Феосевия, дочь славной Емилии, в
точном смысле подружие [150] великого Григория, опора
жен благочестивых, покрылась здесь священной землей; от
жизни же отрешилась в зрелых летах.
Эта священная земля скрывает в себе тело
Филтатия – великого юноши, правителя великого народа.
Дядя по матери, великий иерей Григорий,
положил здесь у чистых мучеников юного, цветущего, не
достигшего зрелых лет Григория; и прежние надежды иметь
кормильца в старости стали прахом.
Благородной был я крови, служил при
царском дворе, высоко поднимал тщеславную бровь. Все
рассеял Христос, когда призвал меня к Себе. На многих
стезях жизни утверждал я стопу свою, волнуемый
желаниями, пока не нашел надежного пути. Для Христа
изнурял я тело многими скорбями, и теперь Максентий
легким воспарил отселе горе.
В трепет приходит сердце мое, когда пишу
имя твое, Максентий; ты шел путем жизни суровым, не
человеческим, высоким, неприятным. И к гробу твоему,
превосходнейший, не без трепета приближаться будет
христианин.
Я, великая арианзская земля, заключаю в
себе Евпраксия, архиерея сей священной страны. Он был
друг, сверстник и сотруженик [152] Григорию, поэтому в
соседстве с ним нашел себе и могилу.
Неизвестен предел жизни, поэтому иди не
на удачу, но стремись к добродетели, чтобы обрести тебе
блаженство там.
5. Смотри, все прах и все обращается в
пепел; что ни есть в мире, все непременно примет в себя
могила. И продолжительная жизнь 10. есть скоро увядающий
злак, не осуществляемое блаженство, не отпечатлевшийся
след.
О родительница, проливающая горькие
слезы на гроб мой! 15. …На что ни посмотришь ты,
приобретаешь только новую болезнь сердцу.
Могилы полны слез, полны безмерной
горести. 20. Кто ни заглянет в гроб, соберет в сердце
скорбь.
Ты обращаешь взор свой на мое тело,
рассмотри мои члены. 25. Как молодую ветвь, скосила меня
смерть; ненасытный тартар отверз свою мрачную обитель и
вовлек туда меня, Павла, срезав преждевременно, как
нежный росток. Всю красоту юных, как траву, 30. пожинает
смерть своей косой, ибо, действительно, она неизбежна.
Смотри, куда идешь? Остановись! 35.
Смотри! Ты прикасаешься к тлению. Этот мир есть прах,
облако, ветер, пепел. Все наподобие воздуха течет
быстро, невозвратимо.
40. Земля сокрыла меня в недрах своих.
Не могу произнести ни одного слова, тление связало мне
язык, рассыпало все мои члены.
Отец, отец, Бог мой! 45. Тебе
принадлежит дыхание каждого, Ты сотворил мои руки. Когда
повлечет меня клокочущий пламень всеочистительного суда,
тогда – увы мне! – как не воспламениться той скверне,
50. какую собрал я себе, ибо дела мои – солома?
Увы! Увы! Феспесий, и ты умер;
завистливая смерть и тебя сокрыла в могилу! Но слава и
умершего Феспесия не умрет; так обильно источал ты
новородящиеся речи; и Аттика взывает: "Кто теперь
поддержит славу моей мудрости?"
Григорий Богослов, святитель
Азбука веры
Примечание
134. Перевод сделан для настоящего издания по
PG. Т. 38. Col. 19–20. – Ред.
135. В ТСО надгробия № 23 и 24 публиковались
без названия в цикле "Горгонии", под № 2 и 3. – Ред.
136. В ТСО надгробия № 26 и 27 публиковались
без названия в цикле "Ливии", под № 2 и 3. – Ред.
137. В ТСО надгробия № 29, 30, 31 и 34
публиковались без названия в цикле "Евфимию", под № 2,
3, 4 и 5 – соответственно. – Ред.
138. Надгробия № 32, 33, 35 и 36 переведены
для настоящего издания по PG. Т. 38. Со1. 26–29. – Ред.
139. Надгробия № 40 и 41 переведены для
настоящего издания но PG. Т. 38.Col. 30–32. – Ред.
140. В ТСО надгробия № 42–45 и 47–53
публиковались без названия в цикле "Мартиниану", под № с
2‑го но 12‑й – соответственно. – Ред.
141. Надгробие № 46 переведено для настоящего
издания по PG. Т. 38. Col. 34. –Ред.
142. В христианстве.
143. В ТСО надгробия № 56–65 публиковались
без названия в цикле "Отцу", под № с 2‑го по 11‑й –
соответственно. – Ред.
144. В ТСО надгробия № 67‑100 публиковались
без названия в цикле "Матери, скончавшейся во
святилище", под № с 2‑го по 35‑й – соответственно. –
Ред.
145. Надгробия № 101 и 102 переведены для
настоящего издания но PG. Т. 38.Col. 62–64. – Ред.
146. Сей Амфилохий был родителем святого
Амфилохия, епископа Иконийского. В ТСО надгробия №
103–109 были объединены под общим заголовком "Амфилохию"
и публиковались без названий со сквозной нумерацией с
1‑го по 7‑е. Однако "Патрология" Миня ясно указывает на
существование "Другого Амфилохия" и объединяет пять
надгробий (№ 105–109) в самостоятельный цикл. – Ред.
147. В ТСО надгробие № 111 публиковалось без
названия в цикле "Вассу", нод № 2. – Ред.
148. В ТСО надгробия № 113 и 114
публиковались без названия в цикле "Никомиду", под № 2 и
3. – Ред.
149. В ТСО надгробия № 116, 117 и 118
публиковались без названия в цикле "Картерию", под № 2,
3 и 4. – Ред.
150. σύζυγε – звательный падеж от η᾿ σύζυγος
– спутница, подруга, супруга. Одно из важных
свидетельств, вызывающих споры о брачном состоянии
свт.Григория Нисского, супругой которого по традиции
именуют Феосевию. – Ред.
151. В ТСО надгробие № 127 публиковалось без
названия в цикле "Максентию", под № 2. – Ред.
152. Συνοδίτης, как видно из Феодосиева
Кодекса (lib. II, lex 57), есть слово тождественное
κοινόβιος – "общежительный монах". [Однако, может быть,
речь идет и о совместном участии в архиерейских
соборах.]
153. Надгробное стихотворение "Грамматику
Феспесию", опубликованное в издании ТСО, отсутствует в
"Патрологии" Миня, и потому лишено номерного
обозначения. – Ред.
***
Молитва святителю Григорию Богослову:
- Молитва святителю
Григорию Богослову. Святитель Григорий
Богослов - один из величайших христианских
богословов, апологетов и гимнографов. Небесный
покровитель ученых, богословов, апологетов и
миссионеров. Ему молятся об укреплении веры,
ниспослания проповеднического дара, молитвенности,
разумения основ вероучения, об обращении иноверцев,
сектантов и раскольников. Ему вместе со святителями
Василием Великим и Иоанном Златоустом издревле в
народе молятся при начале строительства дома и
вхождении в новый дом, а также о молитвенной защите
в гонениях и искушениях от злых людей и начальства
Житийная и научно-историческая литература о святителе Григорие Богослове:
Труды святителя Григория Богослова:
- "Слово на Святую Пасху и о тридневном сроке Воскресения Христова"
- "Слово о догмате Святой Троицы"
- "Песнопения таинственные"
- "Молитва шествующего в путь"
- "Мысли, писанные одностишиями"
- "Мысли, писанные четверостишиями"
- "О том, какия подобает читати книги Ветхаго и Новаго Завета"
- "Плач Григория о себе самом"
- "Плач и моление ко Христу"
- "Послания"
- "Слово на Пасху и о своем промедлении"
- "Слово к призвавшим вначале, но не встретившим Св. Григория, когда он стал пресвитером"
- "Слово, в котором Григорий Богослов оправдывает удаление свое в Понт после рукоположения в пресвитеры и возвращение оттуда, а также учит, как важен сан священства и каков должен быть епископ"
- "Слово Первое обличительное на царя Юлиана"
- "Слово Второе обличительное на царя Юлиана"
- "Слово о мире, произнесенное в присутствии отца после предшествовавшего молчания по случаю воссоединения монашествующих"
- "Слово надгробное брату Кесарию, произнесенное еще при жизни родителей"
- "Слово надгробное Горгонии, сестре Св. Григория Назианзина"
- "Слово защитительное, говоренное им отцу своему Григорию в присутствии Василия Великого после рукоположения Св. Григория Богослова в епископа Сасимского"
- "Слово защитительное, говоренное им отцу своему и Василию Великому по возвращении Св. Григория Богослова из уединения"
- "Слово говоренное брату Василия Великого, Святому Григорию, епископу Нисскому, когда он пришел к Св. Григорию Богослову по рукоположении его в сан епископа"
- "Слово, говоренное отцу, поручившему ему попечение о Назианзской церкви"
- "Слово, произнесенное при рукоположении Евлалия в сан Епископа Доарского"
- "Слово о любви к бедным"
- "Слово, произнесенное в присутствии отца, который безмолвствовал от скорби, после того как град опустошил поля"
- "Слово в память святых мучеников маккавеев"
- "Слово, произнесенное встревоженным жителям Назианза и прогневанному градоначальнику"
- "Слово, сказанное в похвалу отцу и в утешение матери Нонне в присутствии Св. Василия, к которому обращено вступление к данному слову"
- "Слово, произнесенное Св. Григорием Богословом о словах своих Юлиану, производившему перепись народа и уравнение податей"
- "Слово похвальное Афанасию Великому, архиепископу Александрийскому"
- "Слово о мире, произнесенное на общем собрании единоверных, бывшем после примирения"
- "Слово о мире, произнесенное в Константинополе по случаю распри, произошедшей в народе, о некоторых несогласных между собой епископах"
- "Слово в похвалу святому священномученику Киприану, сказанное на другой день его памяти по возвращении Григория из села"
- "Слово в похвалу философу Герону, возвратившемуся из изгнания"
- "Слово, произнесенное Святым Григорием Богословом о себе самом, когда он после покушения Максима занять архиепископский престол в Константинополе возвратился из села"
- "Слово против евномиан и о богословии первое, или предварительное"
- "Слово о богословии второе"
- "Слово о богословии третье, о Боге Сыне первое"
- "Слово о богословии четвертое, о Боге Сыне второе"
- "Слово о богословии пятое, о Святом Духе"
- "Слово о соблюдении доброго порядка в собеседовании и о том, что не всякий человек и не во всякое время может рассуждать о Боге"
- "Слово против ариан и о самом себе"
- "Слово к пришедшим из Египта"
- "Слово в память мучеников и против ариан"
- "Слово о себе самом и к говорившим, что Св. Григорий желает константинопольского престола"
- "Слово на евангельские слова: "Когда окончил Иисус слова сии..." и проч."
- "Слово на Богоявление или на Рождество Спасителя"
- "Слово на святые светы явлений Господних"
- "Слово на Святое Крещение"
- "Слово на Святую Пятидесятницу"
- "Слово прощальное, произнесенное во время прибытия в Константинополь ста пятидесяти епископов"
- "Слово надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской"
- "Слово на неделю новую, на весну и в память мученика Маманта"
- "Слово на Святую Пасху"
- "Стихотворения богословские"
- "Стихотворения исторические. Раздел первый. О себе"
- "Стихотворения исторические. Раздел второй. О других"
- "Стихотворения исторические. Надгробия"
- "Стихотворения исторические. Надписания"
- "Письма"
- "Завещание"
- "Сотницы"
- "О человеках, во плоти живущих подобно бесплотным"
- "О себе самом и о епископах"
|
