Феофан Затворник. Два слова о Святом Таинстве Крещения
Память: 10 / 23 января, 16 / 29 июня (перенесение мощей)
В 1872 году святитель Феофан уходит в затвор
в Вышенской Пустыне. С этого времени начинаются его
великие литературно-богословские труды:
истолкование Священного Писания, перевод творений
древних отцов и учителей, многочисленная переписка с
разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными
вопросами, с просьбой о помощи и наставлениях. Он
отмечал: "Писать - это служба Церкви нужная. Лучшее
употребление дара писать и говорить есть обращение его
на вразумление грешников". Святитель Феофан оказал
и оказывает сейчас глубокое влияние на
духовное состояние общества.
***
Слово первое
Святой апостол Павел, рассуждая о святом
Таинстве Крещения, сокровенную силу его сравнивает с
смертию и воскресением Господа. Погружаясь, говорит, в
купель, мы умираем; выходя из купели, воскресаем.
Умираем в купели для жизни плотской и греховной, а
воскресаем из купели для жизни духовной, святой,
богоугодной. "Или не разумеете, яко елицы во Христа
Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся?
Спогребохомся убо Ему крещением в смерть, да якоже воста
Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы в обновлении
жизни ходити начнем... ветхий наш человек с Ним распятся,
да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам
греху" (Рим. 6, 3, 4, 6).
Так, как светел воскресший Господь, так
светло бывает естество наше, обновляясь в бане пакибытия
благодатию Святого Духа. Но не подумаем, братия, что тут
производит одна благодать, и производит только внешне
или как-нибудь механически. Нет.
Спасительное действие ее совершается
незримо – внутри. Наитствующая в крещении благодать Духа
запечатлевает собою ряд внутренних изменений сердца и
движений духа и из них образует нового в нас,
"потаенного сердца человека" (1Пет.3:4). Почему святой
апостол Петр крещение именует "совести благи вопрошением
у Бога" (1Пет.3:21), образованием особенного, благодатию
крепкого нравственного характера. Что и как здесь бывает
и быть должно, я поясню вам несколькими мыслями.
Всемилостивый Господь, сотворив человека
по образу и по подобию Своему, указал ему тем последнюю
цель в внутреннейшем общении с Собою, оградив ее
известными, подручными человеку условиями.
Путь к достижению сей цели Бог положил в
ревностном исполнении святой воли Его, которую
напечатлел в чистой и непорочной совести человека; но не
связал его в направлении своей деятельности, а одарил
его свободою действовать как хочет, по своему
усмотрению, для того, чтоб он сам себя произвольно и
самоохотно определил на неуклонное хождение в ведомой
воле Божией. Для того же, чтоб человек имел возможность
совладать с своею свободою, Он в том же духе, в коем
обитает свобода, внедрил страх Божий, или чувство
всесторонней зависимости от Бога Вседержителя,
Всепромыслителя и Всевоздаятеля. Вот все стихии духовной
жизни нашей по первоначальному устроению. Соединяясь в
одно, она образовывала самое нравственное духовное лицо,
жизнь которого строилась и совершалась так, чтоб человек
в чувстве всесторонней зависимости своей от Бога сам
себя самоохотно определял на неуклонное хождение во
святой воле Божией, истолковываемой совестию, в
уверенности, что чрез это пребывать будет во
внутреннейшем общении с Богом, источником жизни, и
блаженствовать в Нем. К сему предназначен человек, и так
шла бы жизнь его всегда, подобно как сим образом идет
она постоянно у ангелов святых, если б не падение.
Падение расстроило внутренний порядок
духовной жизни. Отпал от Бога человек, и общение с Ним
непосредственное прекратилось; чувство зависимости от
Него замерло или ослабело, и не стало у человека сил
совладать с самою свободою, устремившеюся не вслед воли
Божией, тем более, что и совесть или совсем перестала
истолковывать волю Божию, или стала толковать ее криво.
Так распались стихии жизни духовной, и жизни духовной не
стало.
Между тем природа человека осталась та
же, и назначение его пребыло то же. Почему и
восстановление его могло совершиться не иначе, как чрез
восстановление первоначальных духовных сил его и
возведение их в предопределенное взаимное отношение.
Сие-то и совершает Таинство Крещения по предварительном
приготовлении к тому человека рядом нравственных
изменений.
Приведу вам в пояснение сего один
пример. Святой апостол Петр проповедует в день
Пятидесятницы. Слушавшие, прослушав проповедь,
воскликнули: "что же нам делать?" Святой апостол
отвечал: "покайтесь" (Деян. 2:37–38); и в другом месте: "покайтеся
и веруйте во Евангелие, и да крестится кийждо вас во имя
Иисуса Христа... и приимете дар Святаго Духа" (Деян. 2:38).
Разберемте это здесь. Проповедь
просветила совесть, просвещенная совесть воскресила
чувство зависимости от Бога, или страха Божия, и вот –
из сердца вопль: что нам делать? Это – каяться,
уверовать, принять благодать чрез крещение. Покаяться –
это значит решиться оставить дела богопротивные,
обратиться к Богу (Деян. 3:19) и определить свободу
свою опять на хождение в воле Его, как определено было и
первоначально. Кающийся и готов бы на это, но как
приступить к сему, когда чувствует в себе, с одной
стороны, свое нравственное бессилие, а с другой – немирность с Богом, Которого всегда прогневлял, и с
своею совестию, которую всегда оскорблял. В исцеление
сих главных немощей и подается ему вера в Господа Иисуса
Христа как единое средство к умиротворению и
воссоединению с Богом и благодать Духа как опора
нравственной крепости. Замечаете ли, как здесь, в новом
благодатном устроении, все прежние стихии и силы
духовной жизни, ослабевшие и распавшиеся в падении,
возводятся опять к своему значению и союзу! Чувство
зависимости от Бога воскресает в покаянии, совесть
просвещается словом, свобода укрепляется благодатию,
общение с Богом посредствуется чрез веру в Господа
Иисуса Христа, единого Ходатая Бога и человеков... Так
все стихии, каждая своим особым оживительным врачевством,
оживают.
Остается теперь слить их воедино,
собрать, как лучи, в один фокус. Это и совершается в
купели крещения, которое в сем отношении есть как бы
благодатное горнило, где из восстановленных таким
образом предварительно стихий духовной жизни
вседейственною благодатию созидается "нова тварь о
Христе Иисусе" (2Кор.5:17), образуется "потаенный сердца
человек" (1Пет.3:4). Из купели мы выходим новыми в таком
именно смысле; чувствуем себя именно вкусившими новую
жизнь и начинаем блаженствовать. Вот смотрите, что
говорится о тех, кои обратились проповедию святого
апостола Петра. "Принявши слово... – говорится, –
крестились" (Деян.2:41), и тут же прибавляется: "начали
пребывать в учении, общении, молитве, все были вместе,
все у них было общее, как бы одна душа и одно тело,
единодушно пребывая в церкви, непрестанно хваляще Бога,
жили в радости и простоте сердца" (Деян. 2:42, 44:46).
Как только окрестились, так и начали жить новою жизнию.
Сия новая жизнь сознается всеми крещаемыми и есть их
удел и наследие.
Собрав теперь в одну мысль все начала
духовно-благодатной жизни, соответственные и
первоначальному ее устройству, мы увидим, что каждый
крещаемый по внутреннему своему настроению таков: по
вере в Господа Иисуса Христа, примирившись и приняв от
Него благодатную силу, христианин чувствует себя
определенным и сильным к неуклонному хождению в воле
Божией, о чем и ревнует он с готовностию на всякие труды
или жертвования, ощущая еще здесь временную радость в
богообщении и предвкушая имеющую быть в вечности радость
нескончаемую. В сем-то состоит "совести благи вопрошение"
(1Пет. 3:21), или образование христиански-нравственного
характера. Привожу вам это затем, чтоб не забыли вы, что
сила крещения состоит не в одном благодатном обновлении
естественных сил духа, но и в нравственном изменении
характера или в том и другом вместе. По Божьему
устроению сначала происходят в духе человека
нравственные изменения, а потом благодать, вселяясь в
человека чрез таинство, запечатлевает их в нем и тем
обновляет самое естество его. В христианине уже не одно
естество, а и благодать. На вид внешний он то же, что и
все нехристиане, а на деле он есть растворение и
смешение естества и благодати. Медь, например, одна
издает звук глухой, а в соединении с серебром звучит
чище и звонче, хотя на вид разности не заметно в той и
другой. Медь одна – это естество наше; медь в соединении
с серебром – то же естество, облагодатствованное в
крещении. Возьмите яблоко с дикой яблони и яблоко
садовое. На вид они, может быть, совершенно схожи, а
внутреннее достоинство того и другого совсем не то. Так
христианин и нехристианин на вид будто одинаковы, но
внутренний их не характер только, но как бы и состав
неодинаковы. Вся сила христиан – внутрь. Сами же
христиане не могут не сознавать сего отличия и изменения
– не в ущерб своему смирению, а в воздаяние славы Богу,
спасающему их. Не все гибнет в человеке падением. Следы
прежней красоты остаются на всех силах его, только они
разрознились и распались. Это то же, что разбитое
зеркало. Когда же возобновляется внутренний строй жизни
духовной, тогда это то же, что зеркало цельное, которое
ясно отражает все черты и части лица смотрящегося.
Обращаясь внутрь себя, христианин может ли не сознавать
в себе сей дарованной ему целости? Еще до крещения
человек – то же, что расслабленный во всех частях своих:
ни стать, ни двинуться. По крещении он то же, что
расслабленный исцеленный, о котором говорит Евангелие,
что он ходил, скача и радуяся (Деян.3:8). Так, чувство
бодрости и крепости сил, присущее христианину, облагодатствованному в крещении, может ли не
свидетельствоваться в сознании? И еще один образ.
Зрительные трубки имеют три состава. Когда вдвинуть сии
составы один в другой, трубка не показывает вещей как
следует; а когда они раздвинуты по соразмерности, все
тогда видно в них хорошо... Трубка есть образ нашей
трехсоставности: духа, души и тела. В падении дух
подчинился душе, а душа и дух – телу, и человек стал
дурно видеть свои отношения и дурно держать себя в них.
В новом, благодатном рождении дух возводится в свои
права, держит душу в своем чине, а чрез нее и тело.
Человек тогда получает предопределенный строй частей
естества, ясно сознает свои отношения к Небу и земле и
достойно себя держит в сих отношениях. Такое восстроение
может ли укрыться от очей ума и совести?!
Видите теперь, какова сила святого
крещения и как от нас самих не могут укрыться
спасительные действия его в нас?! Войдите теперь в себя
и сами для себя решите, есть ли там то, что дает святое
крещение, или нет. Если есть – возблагодарим Господа,
без самовозношения, однако ж, ибо все от Него; если нет
– обличим себя, и укорим, и поспешим восполнить сие чрез
Таинство Покаяния, в коем вновь крестятся грешницы не в
купели, а в слезах, хотя жизнь новую получают такую же,
какая дается в купели. Аминь.
Слово второе
Припомните прошедшую беседу мою. Там
видели мы, что верующий должен выйти из купели крещения
ревнителем исключительно о богоугождении, с готовностию
на все ради того пожертвования. Сей жар ревности по
Боге, с любовию и самоотвержением, составляет столь
неотъемлемую черту христианской жизни, что в ком он
есть, тот живет, в ком нет его, тот или мертв, или замер
и спит. Это – семя жизни и вместе сила жизненная. Она
есть плод сочетания благодати с свободою. Человек
всецело предает себя Божию водительству; благодать,
пришедши, восприемлет его, исполняет его, сочетавается с
ним, и из сей сокровенной сокровищницы жизни выходит
"человек обновления" (1Пет. 2:9), "ревнитель добрым
делам" (Тит. 2:14), избранный быть "святым и непорочным
пред Богом в любви" (Еф. 1:4).
Когда взрослые крещаются, то они
действительно являются таковыми тотчас по крещении, ибо
они тут же от своего лица представляют все необходимые к
сочетанию с благодатию расположения сердца. Относительно
же тех, кои крещаются младенцами, Божественная экономия
нашего спасения благоволила установить такой порядок,
что все, что к положению в нас начала христианской жизни
зависит от благодати Божией, подается тотчас, и
обновление совершается благодатию; то же, что зависит от
нашей свободы, отлагается до возраста, до первой
исповеди и причащения, когда человек самосознательно и
самоохотно предает себя благодати, и тогда обновление,
совершившееся прежде как бы независимо от него,
благодатию одною, усвояется его лицу и начинает
совершаться совместно с благодатию и свободою. Тогда и
он является крепким благодатию Божиею ревнителем о
богоугождении христианском, исключительно с полным
самоотвержением.
Всем известно, что до сего момента,
столь решительного в жизни, все почти зависит от
родителей и восприемников, а потом и от них, и от нашей
свободы; далее же – и от тех многообразных сочетаний в
жизни, в какие поставляет каждого непостижимое сочетание
обстоятельств. От воздействий на наши сознание и свободу
всех этих влияний и от того, как мы пользуемся ими,
выходит, что у одних – все свет, у других – все тьма, у
третьих – ни свет, ни тьма... Я разумею под сим то, что
одни после прекрасного детства и отрочества, пришедши в
сознание, возлюбляют христианство крепкою любовию и
ревнуют по нем неуклонно, от силы в силу восходя и
порываясь достигнуть "в меру возраста исполнения
Христова" (Еф.4,13); другие скоро уклоняются от Господа
в путь страстей, в рабство духу мира и князю его, и
живут в богозабвении и богопротивных порядках; третьи не
знают, кому принадлежат – не то Христу, не то миру:
внешно участвуют во всех порядках христианской жизни, а
мыслями и сердцем в другой области обращаются и в других
предметах полагают свою утеху, услаждение и счастие –
это христиане, не имеющие духа Христова! Не о Господе у
них забота, а об одном том, как бы покойно и утешно
прожить на земле, среди всех порядков, в которые
поставляет их случайная обстановка временной жизни, не
обнаруживая себя, однако ж, чуждыми и христианского чина
и не объявляя себя богоборцами и христоборцами
отъявленными.
Итак, если, обратясь назад, захотим мы
добросовестно определить, каковы мы в отношении к
Господу Иисусу Христу, исключительно служить Которому
приняли мы обязательство во святом крещении, то одни
окажутся ревностными любителями Господа и жизни
христианской; другие – преданными миру и страстям,
христоборцами; третьи – внешними христианами с
миролюбивым сердцем.
К какому же из сих обратить мне теперь
слово?
Первые не требуют слова. Мы только
можем, вслед их смотря, Господа прославить и их
ублажить. Блаженны вы, внявши призванию Господа! Вы "во
свете лица" Его шествуете и "о имени Его радуетесь" на
всяк час (Пс. 88, 16, 17) , взывая: "исчезе сердце мое в
Тебе, Боже, Боже сердца моего и Бог мой" (Пс.72,26)!
Ко вторым что и простирать слово, когда
их здесь нет и никогда не бывает? Они совсем уклонились
в путь погибельный. Об них можем жалеть только и
молиться.
Итак, к вам слово мое, внешние
христиане, без духа Христова, без сердца, Господу
всецело преданного, без ревности об угождении Ему
единому! Или не к вам одним, а к нам вместе, ибо и я
первый от вас. Что же мы с вами скажем себе! Ах, братия,
понудим себя взойти к чувству опасения за себя и свою
участь вечную. Подумайте, что говорят об нас все
истинные любители Божии, и те, кои еще здесь, на земле,
и те, кои уже на Небе. Что другое могут сказать они,
кроме следующего: "Вот люди, кои, кажется, от нас суть,
но не суть наши". Простое, кажется, но какое страшное
слово! Ибо если мы не их, то и они не наши и ничто ихнее
не наше. Стало, не наш Христос, не наши все обетования
Его, не наш рай и вечное блаженство. А если это не наше,
сами знаем, что должно быть наше... Видите, какая беда!
Между тем осмотритесь кругом: у нас все почти
христианское – порядки христианские, понятия
христианские, речи христианские, много правил и дел
христианских! Чего недостает? Недостает сердца
христианского. Оно не туда устремлено. Не в Боге его
благо, а в себе и в мире, и не на Небе его рай, а на
земле. Недостает этой крепкой, как смерть, ревности о
богоугождении и спасении. Мы как будто заснули и замерли
и движемся так, как движет нас течение жизни. Сию-то
ревность и давайте возбуждать в себе, ибо кто это
сделает, кроме нас?! Сами привязались к миру, сами же и
отрывать себя от него будем. Войдемте же к сердцу своему
– холодному, нерадивому и беспечному – и начнем его
дружески уговаривать образумиться наконец, стряхнуть узы
страстей и мира, самовольно на себя наложенные, и
устремиться ко Господу. Будем говорить душе так: "Ты
создана по образу и по подобию Божию. Беспредельный Бог
так благоволил устроить тебя, чтоб светиться в тебе с
совершенствами Своими, как солнце светится в малой капле
воды, и быть видиму в тебе и тебе, и всем видящим тебя,
земным и небесным. А ты отвратилась от Бога и обратилась
к миру, восприяла его мерзкий образ, чрез то стала
носить зверообразное подобие князя века сего. Помяни
первое благородие свое великое и ни с чем не сравнимое,
пожалей о настоящем неблагообразии и обратись ко
Господу, чтоб обновиться по образу Создавшего тебя.
Бог ищет тебя и, ища, окружает всеми
милостями и попечениями Своими: жизнь твоя Его есть, и
все к жизни потребное Его же – и свет, и воздух, и пища,
и одежда, и жилище, и все, что есть в тебе и у тебя, Его
есть. И это что еще? Тебя ради Он с Неба нисшел,
страдал, умер на Кресте, воскрес, вознесся на Небо, Духа
Святого послал и учредил на земле Церковь, в коей
совместил все ко спасению твоему нужное, и, главное,
путем рождения и порядком внешней твоей жизни ввел уже
тебя в сию сокровищницу благ духовных! Видишь, сколько
любви! И за все сие от тебя требует Он единого сердца
твоего. И капля воды, согретая солнцем, восходит горе.
Ты же что медлишь обратиться к Господу, со всех сторон
согреваемая теплотою любви Его?!
Не видишь ли, все вокруг идут ко
Господу, и бедные, и незнатные, и неученые. Что же ты
стоишь, попуская всех предварять тебя в Царствие? Будто
ты хуже других? Заделена ли ты чем?! Лишена ли ты чего,
что всем дается?! Что же стоишь?! Подвигнись, поспеши,
пока не заключилась дверь, отверзшаяся к принятию всех
обращающихся ныне.
Что стоишь? Обратись к Господу и начни
Ему усердно работать. Время течет – силы стареют,
грубеют и приближаются к неподвижности в своем
превратном направлении. Между тем ныне-завтра смерть.
Смотри, не остаться бы тебе совсем в этом закоснелом
охлаждении ко Господу. Вспомни страшный конец, когда и
Бог окончательно отвратится от необращающихся к Нему,
отвергнет отвергающих Его, и страхом подвигнись
устремиться ко Господу.
Взыщи Господа! Бог или мир – средины
нет. Или ты так беспечно спишь, что ничего не видишь?!
Там все – здесь ничего; там истина – здесь призрак; там
покой – здесь болезненные заботы; там довольство – здесь
непрестанное томление; там радость и веселие – здесь
только скорби и туга сердца. Все это ты знаешь, испытала
и все, однако ж, остаешься в той же суете ума и сердца.
Рай на земле устроить хочешь? Осьмая уже тысяча, как
миролюбцы истощаются в средствах устроить рай на земле.
И не только нет успеха, напротив, все идет к худшему. Не
успеешь и ты, а только измучишься, гоняясь за призрачным
благом мира, как дети за убегающею радугою".
Такими и подобными сим речами будем
уговаривать душу свою возлюбить Господа, всецело к Нему
обратиться – возревновать наконец решительно о спасении
своем. Не случится ли и с нами то же, что бывает с
воздушными шарами. Будучи наполнены газом, тончайшею
стихиею, с какою быстротою устремляются они кверху!
Наполним и мы душу свою небесными истинами и
убеждениями. Они проникнут и в сердце, привлекут
желания, а там и все существо наше устремят к Небу и
всему небесному.
Впрочем, какая душа не знает всего
этого? Все мы знаем, что надо исключительно Господу
сердцем принадлежать и все обращать на угождение Ему
единому – и малое, и великое. Но когда надлежит
приступить к делу – отрешиться от всего – начинаем
разные употреблять отговорки, чтобы остаться при своих
пристрастиях. "Где нам! – говорят. – Эта высокая жизнь
принадлежит только избранникам. Мы же – хоть кое-как...
Кто избран, тот особенно и призывается. Вот апостол
Павел и прочие, подобно ему видимо призванные..." На это
вот что скажу: а эти избранники разве не сами пошли по
зову Господа? Разве их связанными как бы влекла
благодать? Услышали слово, покорились и устремились ко
Господу. Пусть, впрочем, есть особые избранники – и у
них все особо. Но есть ведь и общий для всех путь... Сим
общим путем и пойдем. Вообще же мы все избраны. Коль
скоро слово истины коснулось нашего слуха, значит, мы
избраны – нас зовет Господь, и мы безответны, если не
пойдем вслед Его. Посмотрите, как обращались другие...
Один услышал: "не скрывайте себе сокровищ на земле"
(Мф.6,19) – и все оставил. Другой прочитал: "всуе
мятетсячеловек! Сокровиществует, и не весть, кому
соберет я" (Пс.38:7) – оставил суету и вступил на
прочный путь богоугождения. Третий взглянул на распятие
с надписью: "Вот что Я для тебя сделал; что делаешь ты
для Меня?" – и всем сердцем предался Господу. Что это,
разве все чрезвычайные призвания?! Да мы всякий день
тысячу подобных истин слышим и читаем. Можем ли после
сего считать себя непризванными? Нет, братия, не за
призванием, а за нами дело. Как обратились сии
обратившиеся? Сознали, что нет жизни, как только в
Господе, и переменили свою неподобную жизнь. Так должно
быть и у всех. Внутреннее изменение, или перелом,
зависит от добросовестности в отношении к сознанной
истине. А эта добросовестность – всегда от нас. Приложим
ее – и одолеем сами себя. Во внутреннее святилище сердца
никто сторонний не войдет. Там все решает человек с
своею совестию и сознанием. Станем же сами в себе пред
лицем Бога и, живее воспроизведши все, чего хочет Бог, и
сознавши неизбежность и неотложность того для спасения,
положим в сердце своем сей завет: отселе начну
принадлежать Господу всем сердцем и Ему единому работать
всеми силами своими. И совершится наше избрание, ибо
избрание и есть сочетание нашей решимости с призванием
Божиим. "Господь близ" (Флп.4,5). Ко всем приходит и
толчет в сердце, не отверзет ли кто? Если сердце –
замкнутый сосуд, кто виновен?! Всему вина – наша
недобросовестность к познанной истине. Если б этой не
было, все бы были всегда устремлены ко Господу. И многое
ли требуется?! Ведь мы не совсем же чуждаемся Господа.
Только угождение Ему стоит у нас не на первом месте – не
есть главное наше дело, а как бы приделок. Дело же у нас
– угождение людям и обычаям мирским. Поставьте теперь
угождение Господу на первом месте и все прочее
перестройте по требованию сей единой цели – и изменится
ваше внутреннее настроение. Все останется то же, только
сердце станет новое. Вот и все! Много ли это?!
Многое бы еще хотел говорить вам о том
же, но вижу, что утомил вас... Остальное сами доскажете
душе своей. Ибо кто, кроме нас самих, поможет Господу
овладеть сердцем нашим? О, когда бы мы покорились Ему и
Ему предали бы сердца свои и лицом к лицу созерцали Его
в себе, и все вращались во свете Его, вокруг Его, как
вращаются около солнца все светила, обращенные к нему и
им освещаемые, составляя свой особый стройный хор! Аминь.
Феофан Затворник, святитель
Азбука веры
***
Молитва святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
- Молитва святителю Феофану Затворнику Вышенскому.
В 1872 году святитель Феофан уходит в затвор в
Вышенской Пустыне. С этого времени начинаются его
великие литературно-богословские труды: истолкование
Священного Писания, перевод творений древних отцов и
учителей, многочисленная переписка с разным лицам,
обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с
просьбой о помощи и наставлениях. Он отмечал:
"Писать - это служба Церкви нужная. Лучшее
употребление дара писать и говорить есть обращение
его на вразумление грешников". Святитель Феофан
оказал и оказывает сейчас глубокое влияние на
духовное состояние общества. Святитель Феофан
Затворник покровитель церковных учителей и
миссионеров, семинаристов. Ему молятся для
вразумления маловеров и близких, попавших в секты,
иноверцев, в искушениях для укрепления веры
Акафист святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
Канон святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
Житийная и научно-историческая литература о святителе Феофане Затворнике:
Труды святителя Феофана Затворника:
|
