Феофан Затворник. Письма. Выпуск 11
Память: 10 / 23 января, 16 / 29 июня (перенесение мощей)
В 1872 году святитель Феофан уходит в затвор
в Вышенской Пустыне. С этого времени начинаются его
великие литературно-богословские труды:
истолкование Священного Писания, перевод творений
древних отцов и учителей, многочисленная переписка с
разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными
вопросами, с просьбой о помощи и наставлениях. Он
отмечал: "Писать - это служба Церкви нужная. Лучшее
употребление дара писать и говорить есть обращение его
на вразумление грешников". Святитель Феофан оказал
и оказывает сейчас глубокое влияние на
духовное состояние общества.
***
Письмо 1001 1002 1003 1004 1005 1006
1007 1008 1009 1010 1011 1012 1013
1014 1015 1016 1017 1018 1019 1020
1021 1022 1023 1024 1025 1026 1027
1028 1029 1030 1031 1032 1033 1034
1035 1036 1037 1038 1039 1040 1041
1042 1043 1044 1045 1046 1047 1048
1049 1050 1051 1052 1053 1054 1055
1056 1057 1058 1059 1060 1061 1062
1063 1064 1065 1066 1067 1068 1069
1070 1071 1072 1073 1074 1075 1076
1077 1078 1079 1080 1081 1082 1083
1084 1085 1086 1087 1088 1089 1090
1091 1092 1093 1094 1095 1096 1097
1098 1099 1100
Милость Божия буди с вами!
Очень утешительно видеть, что у вас все
добре, – и снаружи и внутри. Да укрепляет вас Господь на пути вашем.
Вы помянули, Ангел внушает – что и как.
Завели бы тетрадку и записывали. Это небесные сокровища.
И самим после прочитать будет утешительно и
назидательно, и другие после читали бы не без пользы.
Когда соберется сотня, можно отдать в редакцию, – и
получить оттиски. И пойдет Божие, по Божьему миру.
Такое затишье! не пред бурею ли? Избави
Господи! Желательно знать, изменилась ли соседка к
лучшему. Может быть являясь вновь, она вздумает и сама
явиться новою.
Что дома всю неделю молитесь, это в
порядке вещей. Так в старину делали все скитники. И
теперь на Афоне так поступают келлиоты, живущие по
одиночке в келлиях. Разница та, что у вас по болезни, а
у них это по уставу.
Дай Господи вам пожить хоть столько,
чтоб Дуню поставить на ноги. А то без вас ей будет очень
трудновато пристроиться. Благослови ее Господи следовать
добрым урокам вашим. Вы добре приноровляетесь к ее
возрасту и пониманию.
Какое это новоселье у о. Тимофея? Новая
келлия, или новый монастырь, или настоятельство?
Кто это Маслянникова?
Благодарю, что книжку переслали пр.
Иосифу. Желательно бы знать, что он скажет об ней? Я
думаю, что он скажет: слишком много надуманного, а от
опыта взятого не много. Я все почти писал своим словом,
– а нередко и свои мысли влагал, а тамошние выпускал.
Греческая речь не везде ясна и точна, – и прежний
русский перевод такой же. У меня вся забота была о том,
чтоб все было ясно и понятно.
Теперь собираю третий том "Добротолюбия"
все по греческому "Добротолюбию." Имеются уже – Диадох,
Иоанн Карпафский, Авва Зосима, 4 сотни изречений Аввы
Фалассия. Следует св. Иоанн Дамаскин, Феодор Эдесский,
Филофей Синайский и т.д. Се – грядут к вам книжки!
Здоровье мое исправно. И глаз работает без отказу. Долго ли прослужит?!
Варвара Александровна писала, что едет к
пр. Сергию присмотреться. А потом и совсем перейти
загадывает, Да поможет ей Бог найти гнездушно покойное.
Матери Клеопатре еще не успел послать книжек. В следующий раз за нею будет череда.
Благослови вас Господи всяким благословением, – и Дуню вашу!
Ваш богомолец Е. Феофан. 17 сентября 1886 г.
Милость Божия буди с вами!
У вас вся забота о Дуне. Ничего. Если
сделаете из нее сосуд в честь, Господь примет труд сей,
паче прочих, в свою пользу обращенных.
Помоги вам Господи. Учите ее больше
рукоделиям, могущим доставлять хлеб. Кружева, кажется,
очень прибыльный труд. Подберите еще что-либо. Уж это
ваше дело.
Дуня хорошо уже пишет. Пусть не спешит,
а приучается писать хорошо выводя все буквы. И добре
будет.
Нет, Дуня! Я не хочу налагать на тебя
епитимии, а прошу тебя: будь исправна. Видишь, что твоя
вторая мать больна. И тебе большой грех, что ты скорбь
ей причиняешь, – и тем болезнь ее увеличиваешь. А от
болезни и умереть можно. Останешься после ни при чем.
Куда деваться. Вот ты и утешай ее послушанием. Она
здоровей будет и долже проживет. И тебе от этого лучше
будет. Учись больше рукодельям, – и поскорей. Благослови
тебя, Господи!
Если пр. Иосиф читает книгу, – и еще
толкует, то значит, что по крайней мере не считает ее
худою. И этого достаточно.
Я, кажется, писал, что готовлю третий
том "Добротолюбия". Теперь перевожу – умозрительное
слово Феодора, что следует за деятельными главами
Феодора Едесского. Великолепнейшее слово. Тут и
богословие и философия. Но в прежнем славянском
переводе, ничего почти не разберешь. Да и в подлиннике,
очень сжата речь, и трудно доходить до мысли, иной раз и
без уверенности, что попадешь на мысль автора. Кто такой
сей Феодор?! Это не Едесский. В греческом подлиннике она
и не озаглавливается: Феодора Едесского, – а просто:
Феодора преподобного.
Здоровье мое исправно. Имею ревность
покончить с "Добротолюбием". Еще книжки две-три
потребуется. Достанет ли на это глаза моего.
Благослови вас, Господи!
Ваш доброхот Е. Феофан. 8 октября 1886 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень рад, что, наконец, о. Кассиан
нашел время утешить вас своим духовным утешением. Спаси
его Господь!
О чем вы после того беспокоились пред
св. причастием, то не есть сожжение совести, а забвение.
Враг заслонил, и на мысль не пришло. Сожженная совесть
ничего не чует, грешит с сознанием, – и горя мало. То
страшное дело! Но вы хорошо делали, что скорбели и себя
окаявали. Бог примет сие за исповедь. А когда скажете
духовнику, то и совсем – конец, и мир.
То, что вы упирались – сказать о.
Филарету Ахтырскому – что ему хотелось знать, не есть
дело смирения, а нечто уродливое. Поищите в послании св.
Павла к Тимофею такие слова: знающему добро, и не
говорящему, грех есть. Не хочется рыться. Что знаете,
всегда говорите; потому что и у вас не свое, а Божие, и
надо делиться. Только навязываться не надо.
Если успеет зашить книгу, Евлампий ныне,
завтра пойдет к Филарету 2 т. "Добротолюбия". Вам письмо
к вам – пришлю после.
Как Дуне причащаться? Четыре раза в год.
Во все великие посты. В великий пред Пасхою можно два
раза. После когда подрастет, сама пусть изберет. Теперь
еще ничего нельзя об ней утверждать, как на воде пишется.
Дуня преуспевает. Господь да устроит ее.
Смотрите, сами за нею не разоритесь. Господа имейте пред
собою и как бы с Его благословения и разрешения все творите.
Благослови вас, Господи!
Ваш богомолец Е. Феофан. 26 октября 1886 г.
Милость Божия буди с вами!
У вас должен быть ныне праздник, –
близкий вам более, чем сущим вне вашей епархии. Молитвы
святителя Божия да хранят вас, и помогают вам в труде вашем.
Труд ваш – Дуня. Но за то – что то не
малое обещается тому, кто изведет честное от
недостойного. Сим воодушевляйтесь!
Фелицата жалуется. Не справедлива. Я
отписал ей о всем, что нужно было, но она не дождалась.
У вас самих все в порядке, – слава Богу!
Всегда с Господом быть напрягайтесь, и
теплоту к Господу сердечную блюдите. Господь да будет с
вами и да хранит вас!
Я здравствую. Но брыкание ног лишает
сна, и от этого некая слабость. Но она скоро отходит.
Сижу над Максимом исповедником. Великий
он созерцатель! И не всегда досязаешь до его высоты, – и
проникаешь его глубины. И речь у него, всегда полная и
многообъятная. А иной раз сжата. Не редко приходится
употреблять перифраз вместо перевода дословного. Что
делает и латинский переводчик, мой наилучший помощник.
Еще остается пять сотен – глав, или изречений. Иной раз
в сутки больше одного изречения и не переведешь. Так
бывает трудно добраться до мысли! Общение со Христом
Господом широко у него излагается. В чем бывает большая потребность.
А глаз что? Пока еще работает. Но есть
знак, что придется и его лишиться. Готовлюсь к этому. А
может быть и доктор какой явится. Известили меня, что в
С.-Петербурге открылся некий доктор-чудотворец – водою
лечит всякого рода боли. Дает воду в бутылках, и все
тут, и многих уже вылечил. В числе вылеченных, есть и
страдавший бельмом. А моя катаракта и есть бельмо, только внутреннее.
Спрашиваю у одного знакомого питерца о
сем докторе. Это некто барон Вревский – Николай Ипполитович.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш богомолец Е. Феофан. 23 ноября 1886 г.
Милость Божия буди с вами!
Се – два письма ваши – одно за другим. –
И все. Дуня и Дуня! Вот болячку Бог послал. И я ничего
решительного о ней сказать вам не умею. И не знаю, как
устроилось, что я согласился на то, чтоб вы взяли ее.
Магдалине мать Клеопатра навязывала девочку. Я и руками
и ногами. Уволили ее от этого послушания. – А с вашей
Дуняшей никакой мысли у меня не было. Взяли, ну и пусть.
И доселе никакой мысли нет. Выходит и так можно, и так
можно. Но это – никуда негожее решение. Потому говорю:
решите с о. Кассианом. Или подождите, не решайте. Но как
кажется вы ее берете с собою и в скит, и во Елец. Потому
подождите, что выйдет. Или может быть в Ельце что-нибудь
относительно ее придумается с м. Клеопатрою, а, может
быть, и устроится что-нибудь.
Собираетесь в скит, – добре! –
Собираетесь в Елец, – Бог благословит. Проветритесь,
освежитесь, и отдохните. Однако ж и ухо держите остро.
Слышали вы новость? – В Спб. появился
всецелительный доктор, – некто барон Вревский. Лечит
бедных даром; а с богатых берет по 2 р. за бутылку воды,
которая служит единственным медикаментом.
Между излечениями стоит и катаракт
глазной. Моя болезнь! – Я писал в Спб. к одному
знакомому – что се?! Подтверждает. Но говорит: два раза
заходил, не добивался. Народу гибель, до 150 в день
перебывает. У него бывает и о. Иван Кронштадтский, и
служит. В квартире Вревского есть церковь. Мой знакомый
обещал добраться, и получить ответ. Главное, чтоб взялся
лечить невидавши. Катаракта так всем ведома, – и
смотреть ее нечего.
Пишу сейчас к О. Ст. Вурачек, чтоб
убедила о. Ивана, а о. Иван Вревского взяться лечить
невидавши. Ибо если надо видеть; надо ехать – что невозможно.
Прочее мое здоровье в порядке. Сна
что-то мало. Но это не беда!
Благослови вас Господи!
Сейчас перечитываю: Путь ко спасению –
новое Афонское издание. Ошибок куча. Было не одно уж
издание, и не присылали перечитывать. Ошибки все и увеличивались.
Но книжка, как нахожу не худая. Нахожу,
потому, что лет 15 уж будет, как она отдана, а я не
читал, и забыл даже содержание. Теперь вижу.
Спасайтесь!
Ваш богомолец Е. Феофан. 10 дек. 86 г.
Милость Божия буди с вами!
Кажется, я поздравлял вас с праздником,
раньше праздника. И еще поздравляю, прибавляя
благожелания, – и на новый год, – обновления, и на
Крещение – во Христа облачение.
Дивности у вас с Дунею. Теперь надо
полагать все пойдет мирно. В том, что с нею было, может
быть, и вражья была часть. Но от чего бы ни было, слава
Богу, что прошло. Господь да благословит труд ваш над
нею, и над семейством ее. Какой это есть текст: изводяй
честное от недостойнаго яко уста Моя будет? Не помню,
так ли он читается. У меня память очень ослабела.
Из-за хлопот за Дунею, вы правило не
полно исполняете. Об этом не следует беспокоиться.
Хлопоты эти заменят правило: ибо то и другое – одного
рода труд, – одному хозяину работа, ему угодная. Когда
молитва внутри цела и держится при самых делах; то
молитвы и труд – два течения в одной реке, в одном русле
и в одну сторону. Можно также сказать, что тут деяние и
разум идут вместе. Разум – это созерцание.
Следовательно, вам нечего скорбеть, что созерцания нет.
Молитва внутренняя не бывает без созерцания, которое
собственно есть предзрение Бога пред собою выну. Его
также и с Богомыслием сочетавают. Он есть – явленных нам
Богом св. Своих таин миробьттия, мирохранения,
промышления, воплощенного домостроительства, спасения
каждого, и кончины всего, – просматривание, иногда с
рассуждением и размышлением, а иногда и просто.
Я здоров как обычно. Но глаз слабеет. Я
давно оставил его на волю Божию. Может быть Господь
хочет под конец избавить, или отвлечь меня от
книжничества, которое верхом ездит на мне.
Вревский не окулист. Его лечение имеет
вид чудесности: одна вода на все болезни. Но как
уверяют, есть врачевания всяких болезней. В числе их и
катаракты. С Вревским знаком о. Иван Кронштадтский: а с
этим – Ольга Ст. Бурачек. Я писал к последней, чтоб
уговорила о. Ивана – уговорить Вревского, чтоб он
согласился лечить мой глаз невидавши меня. Ибо слышу,
что не видавши он не берется лечить. Если он не
согласится, я оставлю хлопоты о лечении от него. Что-то
претит мне лечиться у него. Но буди воля Божия!
Вы собирались и в скит, – и в Елец в
прежнем письме; а в теперешнем (11 декабря), и помину о
том нет. Верно то был налет мысли бесследной. Однако ж
все желалось бы знать, сделали ль вы что-нибудь по сим
намерениям.
Очень рад, что пр. Иосиф поздравляет
вас, и что знакомые ваши не забыли вас. Я писал вам
последнее письмо около ваших именин, или прежде или
после, не помню. Поздравил ли вас, не помню. Как мои
благожелания вам всегда присущи; то никакого нет ущерба,
если я и не помянул тогда.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. январь 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Полагаю, что вы теперь дома, воротились
в свою келейку, и даже осмотрелись.
Теперь сядьте и высчитайте прибыли и
убытки, потом свесьте то и другое, и определите, чего
больше.
Я думаю, что, вступая в хату свою, вы
жаждали отдыха и покоя. На чужой стороне как ни
берегись, все нельзя не нахвататься чуждого. А оно, как
нетерпимое, тяготит, – и тяготою сею раздражает энергию
сбросить его поскорей, и остаться с одним своим. Се и
есть тайна внутреннего покоя.
Хорошо вам было в Ельце. Это мне
радостно слышать про Елец. И матушке игумении
благодарен, что она милостиво относилась и к вам и
являла некую поблажку вашим хотениям и нехотениям. А –
Анна Чудовая – жива ли? Давно о ней ничего не слышу.
Про родных моих вы ничего мне не
сказали. Верно и не узнали ничего. Меня занимают
особенно две красавицы: одна учительница во втором
приготовительном классе, – а другая учится еще, кажется
в пятом классе. И та и другая – молодо и зелено. Господь
да умудрит их и сохранит.
Дуняша ваша упремудрилась. Да ей Господи
и больше того.
Вот скоро и пост. Смирение плотию да
приведет нас к смирению духом, а сие да станет глубоким
бассейном к принятию со всех сторон стоков благодатных.
Мое здоровье обычное. Глаз еще работает.
Посылаю вам книги: "Невидимой брани" –
2, "Странника" – 3, в коих один 1-го издания и "Путь ко
спасению" – 1.
Я не помню, посылал ли я вам сию книгу.
А она есть – полнейшая программа всего. Это мои
академические уроки! Читал только один курс, 45–47 года.
Если бы не один, дело уяснилось бы, может быть, и
представилось в большей широте.
Теперь понемножку перевожу, как знаете,
св. Максима исповедника. Трудноват!
Другую часть времени провожу над
собранием сведений о молоканстве и молоканах. Это наши
ультрапротестанты. Шацкого собора сторож из крестьян
прислал мне кипу своих бесед с молоканами, кои водятся в
Шацке, прося прочитать и поправить. Писано не худо, но
надо лучше. Вот я и собираю, чтобы дать ему почитать и
пополнить свои познания о сем сектантстве.
Благослови вас Господи, всяким
благословением. Спасайтесь!
Ваш богомолец Е. Феофан. 2 февр. 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Благодарю за поздравление и благожелание – имениннику!
Очень рад, что вам в скиту покойно.
Благодарю о. Кассиана. Вот вам куда укрываться в случае
неприятностей. Передайте мою благодарность о. Кассиану,
и помяните, как бы он таким образом барыню не разбудил?!
Радуюсь и успехом вашей Дуни. Начавший
сие и до конца доведет, если будет с той и другой
стороны у вас должное благонастроение.
Чем вас смутили слова о. К., вы ему бы и
пересказали. И остались бы покойны. Если совесть, ясно
все видящая, не обличает, то зачем брать на себя тяготу
греха. В обетах конечно разумеются дела, или деятельная
сторона. Но главное – душевный строй. Если сей цел, то
изменение какое-либо во внешнем течении дел никакого
вреда и ущерба не делает.
Какое отеческое внимание и милование
святитель Тихон показал соседке вашей!! Очень
утешительно сие ведать. Небо не закрыто над нами, и
небожителям дорога к нам не пресечена. Слава
беспредельному Божию к нам благоснисхождению!
Мое здоровье исправно. Третий том
Добротолюбия подходит к концу. Что готово, отсылаю на
Афон, – где, как полагают старцы, лучше они могут
устроить переписку. Максима Исповедника перестал
переводить подряд, а делаю выборку более простых и более
деятельных изречений. Этакие же главы оставил и из
переведенных уже; прочие опустил: так что из 700 –
наберется едва ли до 300.
Достали старцы поучения св. Феодора
Студита. У нас их известно только 90–95, а их всех около
400. Куда, как хорошо будет, если их все перевести?! – У
нас вообще поучений, прямо монашеских, почти нет. Св.
Ефрема, св. Исаака Сирина, Аввы Дорофея слишком высоки,
– и все более внутреннего строя касаются. А эти все
направлены к порядкам монастырской жизни, как она есть у
нас. – Может быть я возьмусь за этот перевод. – А может
– нет.
Дуня! очень рад что взялась за ум разум,
и стараешься быть исправною.
За сердцем паче смотри! Ты замечаешь там
дурные внушения. – Знай, что это от врага, и как только
заметишь, тотчас с молитвою обращайся к Господу и к
Матери Божией, и к Ангелу Хранителю, – и к святителю Тихону.
От бар. Вревского привезли мне воды. Пью. Что Бог даст?!
Есть ли у вас путеводитель по Афону? и
еще – виды монастырей особо? Если нет, пришлю. У меня еще останутся.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш богомолец Е. Феофан. 19 марта 87 г.
Милость Божия буди с вами!
Христос воскресе!
Поздравляю с добрым препровождением
Четыредесятницы, – и с возвращением на старое пепелище.
Если вам там жилось хорошо; то можно и почаще, там по
нескольку времени проживать. Положите посты там жить,
если благоволит о Кассиан. Вот Петров, – вот Успенский,
вот Рождественский, – а там, может быть. Да будет так,
как устроит вас Господь.
Светлый праздник еще тянется.
Поздравляю. Буди в радость и веселие духовное!
Поздравляю и о. архимандрита и с
праздником и с орденом.
Посылаю вам книжки, какие вам желалось
иметь, – и других немного. – Наставление о молитве
давайте, у кого видите потребность в сем, – и тем, у
которых нет книги "Невидимая брань". Пакет
незапечатанный с надписью: передать о. Митрофану. Он сам
приедет взять, – Евангельскую историю извольте беречь.
Я писал к вам; а у вас нет намека о
получении. Я редко помню, о чем пишу, а что в этом было
писано, помню. Именно – я спрашивал, есть ли у вас виды
Афонских монастырей и книжка – путеводитель по Афону.
Как вы не отвечаете, то заключаю (ваши письма оба
получены), что вы не получили письма. Однако ж – я
прилагаю то и другое, полагая, что вам понравится это.
Вы состоите под наукою у Дуни. Желаю вам
успехов. Однако ж новому учась старого не забывайте.
Внимание к Господу, – и теплота при сем сердечная – мера
осязательная.
Захотели в монастырь женский. Конечно,
можно; но с осторожностью. Кто вам сказал, что
Сухотинский монастырь – мой любимый. Никакого
предпочтения он у меня не имеет.
Я здоров. Глаз, кажется, преуспевает, –
своим образом. Но все еще служит.
Третий том Добротолюбия был кончен. Но
вздумалось прибавить аскетич. уроки св. Феодора Студита.
Выбрать их надо из его поучений. Что потребует времени
не малого. А при моей лености и – очень великого.
Сделать однако ж надо. Устав-то у нас от него, или из
его монастыря взят. От него осталось – поучений до 400.
Все отечески теплые, без лицеприятия, – и поблажек.
Благослови вас Господи всяким
благословением! Спасайтесь!
Ваш богомолец Е. Феофан. 30 апреля 87 г.
Милость Божия буди с вами!
Три письма ваши у меня лежат – не
отвеченные. Или, может быть, я и отвечал на какое.
Память у меня никуда не гожа стала. Дожидал, между
прочим, что скажет вам 19-е. Как вижу, все прошло добре.
– И слава Богу! Когда терпит Господь и не зовет, –
значит, находит, что еще надо вам помаяться. – И
майтесь, благодушно терпя и на Господа упование
возлагая.
Ваша мысль о том, зачем у вас Дуня,
полагаю очень верна. Да благословит Господь труды ваши!
По поводу ее у вас моление по правилу
прежнему не исполняется; но что внутри по сему случаю
бывает, то несравненно лучше всех правил. – И молитесь,
чтоб так было – и усиливалось все в том же духе. Кто
сказал: даждь Ми сердце, Тот то только и признает себе
посвященным, что в сердце для Него делается, и из сердца
к Нему восходит.
Вы положили читать – правило пострига.
Добре! Читайте, когда хотите. Коль скоро это действует
на восстановление добрых духовных чувств и расположений;
то и долг лежит так действовать, как действуете. Помоги
вам Господи!
В Скиту хотите кости положить. И это
хорошо. – И так каюту свою охорошиваете. И это не худо.
Мне пришло на мысль, что вам не только по постам можно
проживать в Скиту; но и совсем туда переселиться. Пришла
эта мысль потому, что вижу вас очень слабой здоровьем.
Покой для поддержания здоровья крайне нужен, а в
монастыре у вас не всегда покой. Если вы находите в
Скиту покой, то не только можно, но, кажется, и должно
вам туда переселиться. Св. Тихон не оскорбится; ибо и
Скит Его же есть. Разве только очи и язык людские найдут
в этом что-либо не подходящее к их мерке!
Вам приходило желание побывать в
Сухотинском монастыре. Поезжайте.
Письма вашего, где поминалось, что
руководство по Афону имеете, а картинок нет, не получил.
Богу не угодно было, чтоб получил.
Мое здоровье исправно. Пью воду –
Вревского барона – в уврачевание глаз. Он переменил №.
Слышу, что это электромагнитное лечение, – и сам
догадываюсь, что так есть. – Что Бог даст?!
Третий том Добротолюбия. Отослал для
переписи на Афон.
Теперь делаю выборку наставлений монахам
св. Феодора Студита из его катихизисов. Если успею, и
это пойдет – в 3 же томе; а нет – в 4-й, – который тоже
надо готовить.
Благослови вас Господи!
Ваш молитвенный Еп. Феофан. 1 июня 87 г.
Милость Божия буди с вами!
Что не пишу, нынешний раз сами виноваты.
На все давно уж отписано. За то теперь сейчас же
отвечаю, хоть письмо пойдет немножко после.
Вы добре рассудили о совершенном
переселении в скит. И делайте так, как рассудили.
В Сухотинку съездить, коли нет денег,
отложите. Я бы с радостью прислал вам, но сам не
управлюсь с своими нуждами нынешний год. Дом елецким
сироткам надо обложить кирпичом по причине его
холодности, да одной сиротке – жених наклюнулся. Добрый.
Рассрочил денежное приданое, и на прочее не взыскателен.
Благослови их Господи!
Что ваша Дуня является исправляющеюся,
очень рад. Труд над нею благословенный! Изводите честное
от недостойного, как Божие орудие!
Обучить ее швейству – доброе дело. С
этим всегда кусок иметь будет.
В монастырь, как вы рассудили, лучше
оставить, пока совсем подрастет, или вырастет. Тогда
сама пусть решит. Господь да устроит ее!
Что вас позорят, это добрый знак. Значит
вы насолили некоему художнику. Благодушествуйте. Это
целительные грязи! Но уверены ли вы, что без этого вы не
полетели бы выспрь на крылах самомнения?!! Так устрояет
Господь, любящий вас.
Эта вера не мешает однако ж нам
молиться, да устранит Господь от вас все
преогорчевающее.
Мои труды – вовсе не всемерные. Но и
предметы их частные, и лица, для коих они идут, тоже
часть некую составляют.
Я делаю выборку наставлений монахам из
поучений св. Феодора Студита. Премудрый отец! Нежного
сердца и пресмиренный! В наставлениях берет сторону не
высшую, а самую низшую, видимую деятельность
монастырскую и ее одуховляет. В добром исполнении всех
послушаний – видит путь ко спасению, научая, как эти
простые превращать в Божии и Богу угодные. Это
единственные монастырские поучения. Для внутренней жизни
много разъяснений; а для внешней – почти нет. Делаю
выборку, потому что не нашли еще сборника исправного.
Тот, который у меня – в 4-х томах. Первые три,
составляющие большой Катихизис – с пропусками слов,
строк с поучений, – по местам очень не понятны, тогда
как речь простая. Вот и делаю выборки. Когда достанут
афонцы исправный список. Тогда подряд переведем. А эта
выборка пойдет в 4 томе "Добротолюбия".
Четвертый том сборника – малый
Катихизис, весь исправен. Его, может быть, подряд
переведу.
Может быть я уже писал вам об этом. Но у
меня память стала, как решето.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Поклон о. Кассиану и Митрофану.
Ваш доброхот Е. Феофан. 24 июня 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Вы все болеете. Очень жалею. Да поможет
вам Господь или оздороветь, или благодушествовать в
болезни. Да будет, не якоже хощем мы, а якоже Он.
Ваше противление лекарским указаниям
едва ли достойно похвалы. И лекаря и лекарства Бог
создал, – не затем, чтоб они только существовали, но
затем, чтоб ими пользовались больные. Все от Него; Он
попускает поболеть, и Он же окружил нас способами
врачевательными. Если есть долг блюсти Божий дар жизни,
то и лечиться, когда есть болезнь. Можно не лечиться в
ожидании, что Бог излечит; но это очень смело. Можно не
лечиться для упражнения в терпении, в преданности в волю
Божию; но это очень высоко, и при этом всякий – ох! –
будет в вину, уместно же только одно благодарное
радование. Господь да управит вас наилучшим образом быть
настроенною! К тому же у вас ведь есть что потерпеть?!
Вы завистны, – все одна хотите забрать.
Что вы переехали к соседке, очень
одобрительно. Яйца к поправлению крови. Еще идут
железные порошки или пилюли. Если в числе докторских
указаний есть это, употребляйте их. Вам, в качестве
лекарства можно и бульон пить: это не плоти угодие, а
нужда, и частичка долга, заключающаяся в долге лечиться.
Внутренне, если вы всегда с Господом, с
благоговеинством и теплотою, то нечего думать об обычных
молитвенных порядках. Тут все. Господь говорит: даждь Ми
сердце. Когда оно отдано, что еще давать?! Когда
причащаться не можете делом, духом причащайтесь, что
может быть каждое мгновение.
Очень рад, что Дуня – умницею себя
являет. Дай ей Господи установиться в таком порядке.
Сюрприз! Буду ждать. Почему же узнать,
что он ваш?! Тогда спрошу: этот ли?
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан.
Там у вас Анна Фед. У. Бедная! Мятет ее
враг, и у меня недостает ума умирить ее. Потолкуйте с
нею посердечней, – я поширьше, если смутится. Она все
думает, что для спасения много нужно, а нужно – одно.
26 июля 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Так вот как у вас?! Вы уж окончательно
собираетесь домой, к Отцу своему. Блажен путь. Благослови Господи!
А я все думал, что вы поправитесь! И как
вдруг – такое расстройство? Но будь воля Божия! Вы добре
творите, что не отвращаете лица своего от смерти и с
Господом не разлучаетесь. Мысль о Господе с верою и
упованием неприступною делает душу для врагов и здесь и
по исходе. Это огонь, опаляющий их. Милостивый Господь
да осеняет вас отселе до исхода и по исходе. Покров
Матери Божией буди на вас!
Вы пишете так, как будто не получили
моего письма. Я писал вам, и думается письму моему
следовало бы дойти к тому времени, как вы писали. Буду
писать почаще.
Вы теперь в скиту. Покойное место. Что
правила никакого не можете исполнять, не беда. Это не
безусловно необходимо. Необходимо с Господом быть в
молитвенном благоговении непрестанно. А это у вас есть,
слава Богу.
"Весьма благодушна, молитва Иисусова не
отходит и мир Божий хранится". Чего больше? Это рай
растворенный.
Заготовляете поминки. Добре! Отдавайте
больше бедным. В нашу обитель не нужно. Тут будет помин.
Дуню при себе пристроили бы, хоть на
столько, чтоб она после вас имела бы, куда ногу
поставить. Не может ли взять ее к себе соседка, на
какую-либо службу на время? Она и подросла бы там, чтобы
не быть слишком юною для монастыря. И дело это вообще
обдумалось бы и сделалось не спеша. А то попадет она к
себе в дом, закружится голова. Или поручите ее о.
Кассиану.
Письма мои пришлите ко мне. Если
найдется что тоже, я поправлю – и отдам отпечатать, а
нет, – в печь брошу.
Мое здоровье исправно. И глаза исправно
идут – к худшему. Барон Вревский шлет третью перемену
воды, и уверяет, что непременно выгонит катаракт. Хоть
это "непременно" нельзя считать безусловным; однако все
же – надежда.
Выборка и перевод св. Феодора Студита
идет. Это будет единственное наставление для монахов,
преимущественно о монастырской жизни. Высот монашеской
жизни касается только в общих чертах.
К нам ожидается Иркутский владыка
Вениамин. Тут недалеко его родина.
Сейчас передумал: и свои письма пришлите
ко мне. Может быть, они пригодятся.
Неделю спустя. По обстоятельствам целую
неделю не посылали в город. Иркутский – был, добрый и
кроткий. Потом ректор семинарии – будущий владыка. Все хороши.
Господь да пошлет вам великое утешение.
Ваш богомолец Е. Феофан. 18 августа 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Сюрприз еще не прибыл. Но на почте есть
посылка, может быть это он, и завтра осюрпризит меня.
Письмо мое пошло к вам прошлою почтою.
Хоть мне нечего сказать вам нового, но как вы так
решительно собираетесь восвояси, то берусь поговорить,
чтоб поговорить только.
Ваше настроение, как вы изобразили его в
последних письмах, очень хорошо. Дай Господи хранить вам
его, и сохранить до конца, так чтобы переход ваш от зде
– туда, не был особенно чувствителен и резко отличен от
того, что теперь имеете.
Господь, везде сый и вся исполняяй, как
теперь с вами и в вас есть, так и в акте перехода будет
с вами и в вас, так и по переходе. Где же Господь, там и
небо, и все что есть на небе, – видение небесного и
слышание, и соответственные тому чувства, утренняя
освежающая прохлада и радужные образы и лица. В
сопровождении их да даст вам Господь достигнуть престола
Своего, где зримый умно узрен Он будет вами и якоже есть
в прославленном теле Своем, светлосиянным и все –
осиявающим.
Пишу так, как будто вы уж ногу одну
занесли в ту неведомую, но всем желаемую и чаемую
страну. Но думаю, что вы все еще здесь, – и еще
побудете. То, что вы в преддверии, я заимствую из слов
ваших. Как вы уверены в том, что вот-вот дверь отворится
– и явится посол Божий звать на браки, яко готова уже
вся: то вам и следует держать себя так, как бы это уже
происходило. – Некоторые сказания об отходящих говорят,
что прежде посетят при сем страхи, от страх наводящих
лиц. Но есть и другие сказания, уверяющие, что иные из
отходящих не только не устрашаются, но дерзновенным
словом разгоняют сии безобразные полчища, кои впрочем к
таковым и близко подойти не могут, гонимые живущим в
умирающем духом, Духом Божиим созидаемом в продолжении
всего пути, пройденного по обращении к Богу. Мужайтесь
убо, и да крепится сердце ваше. Развеются сии из
вражеского стана и приблизятся свои, светлые,
благообразные обвеселяющие и ублажающие. – Благодать вам и мир!
Я здоров всем. Воду пью – но перемены к
лучшему не вижу. Предал сие в руку Божии, – говоря:
желательно, но не яко аз хощу, а якоже Ты, – так и да будет.
Благослови вас, Господи!
Ваш доброхот Е. Феофан. 22 августа 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Се сюрприз – в руках моих. – И воистину был он сюрпризом.
Благодарствую! Лик в общем схож с
фотографическим, что прежде прислали. Маленькая разница
не от кисти ли живописца, или первого снимавшего с лица,
или второго, снимавшего с портрета. У меня теперь пять
снимков, все несколько разны, будучи схожи в общем. У
одного глаза так полны любви, что мне желательно дать
ему предпочтение. Но, к несчастию, при перевозке, лик
немного попорчен.
Прошлый раз, понуждаясь писать вам и, не
имея частных предметов для писания, я думал навести вас
на представление того, что встретите тотчас, как
отделитесь от тела. Но, слава Богу! Болий есть иже в
нас, нежели иже в мире. Почему коль скоро в нас сей
Болий, нечего бояться. Умершему дают в руки крест. Тут
большой смысл! – Сила победная! Но ведь рука сия уже не
поднимется на поражение, и крест силен там другой. Кто в
продолжении жизни вообразил в себе самом крест подвигами
и делами самоотвержения, тот сам есть крест победный.
Имеется ли основание вас почесть такою,– распятою со
страстьми и похотьми, или нет, – извольте решить сами.
Разложите архивные записи (память), пересмотрите все, и
решите своим судом совестным. Если чаете, что получите
благоприятное себе решение, добре. А если нет?! Этому
нет, думается места нет. Не забытлив Бог, чтоб забыть
пройденное вами и подъятое.
А что допускалось не Божие, то смыто
слезами покаяния, и не видится уже и не читается более –
в книгах животных. Светел да будет упованием лик души
вашей, – и благонадежно воззревание мысленно на Господа,
благоволительно взирающего на вас, и готового простереть
десницу Свою всемощную приять вас, и перенесть во
мгновение ока, пред Себя, а затем и на место ваше.
Блажен путь, – имже идете вы днесь. Яко уготовася вам
место упокоения. – Буди! буди! Заступница усердная! всех
нас заступи!
Хоть я говорю вам все о загробном,
думается же мне, что вы еще поскрипите, год-другой; а
может быть и совсем оправитесь. Но все воля Божия да
будет!
Пью воду Вревского. Вот уже 3-й номер, а
ухудшение зрения не останавливается.
Вот и еще: буди воля Божия! Прочее
здоровье исправно. И леность моя исправна: ботеет и
ширится, привольно ей. Нашла почву благоприятную.
Получив ваш сюрприз, желание возымел
нарисовать святителя во весь рост в мантии. Но едва ли
исполнится сие желание. А может быть.
Благослови вас, Господи!
Благодушествуйте и спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 1 сентября 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Блажени изгнани правды ради, яко тех
есть царствие небесное. Блажени есте, егда поносят вам,
и ижденут, и рекут всяк зол глагол, на вы лжуще Мене
ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех.
Аще мир вас ненавидит, ведите, яко Мене
прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были, мир убо
свое любил бы. Яко же от мира несте, но Аз избрах вы от
мира, сего ради ненавидит вас мир. Поминайте слово, еже
Аз рех вам: несть раб болий господа своего. Аще Мене
изгнаша и вас изженут (Ин.15и д.).
В мире скорбни будете, но дерзайте, яко
Аз победих мир (Ин.16:33).
Не дивитеся еже в вас раждению ко
искушению вам бываему, яко чужду вам случающуся. Но
понеже приобщаетеся Христовым страстем, радуйтеся, яко
да и в явление славы Его возрадуетеся веселящеся
(1Пет.4и д.).
Егоже любит Господь наказует: биет же
всякаго сына, егоже приемлет. Аще наказание терпите, яко
сыновом обретается вам Бог (Евр.12:6).
Прибавьте и еще подобных мест побольше,
и перечитывайте их. Они очистят око сердца вашего и
научат как смотреть на скорби, утеснения, поношения. –
Утвердитесь в убеждении, что все от Бога, до малейших
случаев, и принимайте все, как лично от Него, на вас
налагаемое. И благодушествуйте, и благодарите. Ибо все
ко благу вам, видимо ли то, или невидимо. Знаете, как
закаливают железные изделия? Окончив все в совершенстве,
разжигают до бела, и в холодную воду.
Именно это совершается теперь с вами.
Все это для вас не новость; и уже практикуется вами. Но
текстики прочитывать хорошо. От них свет приходит и тьму
разгоняет.
Тесноты от Бога, терпим и благодарим. Но
если под руками есть способы устранить их; и это от
Бога, и никакого нет греха воспользоваться ими и
высвободиться из под теснот. – Есть ли они у вас? –
Есть. Надо возвратиться к о. Кассиану. Поговорите с о.
архимандритом и с о. Кассианом, и любовно порешите это.
Перейдите совсем туда и там живите.
Очень жалею и скорблю о ваших теснотах.
И очень желаю, чтоб устроился переход ваш к о. Кассиану.
Начальственные распоряжения о монахинях
вас не касаются. Они кажется идут от Синода.
Перемены послушаний послушникам и у нас
практикуются: чтоб не скучали за одним делом, и
подвигаются вверх этим путем. Гостинник – долго служил.
Это дорогое лицо, и менять часто его неудобно. Сменили
же верно, чтоб дать отдохнуть.
Подсматривают: пусть. Когда заметите,
позовите и скажите, посмотрите-посмотрите душечка. Но
смотрите прямо, а не в дырочку. Держите все так, чтоб
хоть весь свет смотрел, бояться бы было нечего.
Призыв полицейского – противозаконен, и
вмешательство полицейского – тоже. Если что нужно, все
должно быть решаемо настоятелем.
Хоть это мелочи, но лишают вас покоя,
болезненное же состояние делает, что и малая тягота
очень тяжела. Очень жалко.
Сон ваш о диаконе, очень хорош. И
утешителен. Диакон тот верно терпел не мало напраслин. А
видите, стихарик-то какой?! Это вам напоминание, что и
вас ожидает самое блестящее одеяние, если будете
благодушествовать.
"Утеснения не гонят ли Ж. в монастырь?"
– Не думаю. Это больше ничего, как вражеские уловки –
смутить. А вы превращайте все в показание терпения и
благодушия. И паче всего избегайте чувств нелюбия к
виновнице. Молитесь о ней. Господь да умягчит ее сердце
и умалит ее враждебное к вам отношение.
Если обстоятельства вынудят. Что же?
Вот, Троекуров, и др. Где-нибудь Бог укажет уголок.
Средства будут у меня чрез месяц. Пострадал ли 3-й т.
Добротолюбия, не пишут. Но не думаю. Пожар для келий не
был неожиданным. И братия могли спасать, что считали
нужным спасти.
Мое здоровье – исправно. Изображение
ваше свят. Тихона очень нравится.
Воду противокатарактную пью. Жду пользы.
Но осязать ее очень трудно.
Афонцы – отпечатали несколько проповедей
– против миролюбия. Пришлю вам, – или шлю, 10. –
Раздавайте, кому желаете.
Урнижевская еще у вас там. Она
спрашивает благословения опять в Иерусалим. Я ей уж раза
два писал: Бог благословит. Но верно она не получила тех
писем, и снова пишет.
Передайте ей пожалуйста, – что
благословение уж изречено давно. Я ей напишу – но
подумалось, не пропадают ли, или не задерживает ли кто
моих к ней писем, и я написал вам сие.
Дайте и ей одну брошюрку проповедей.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 29 сентября 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Я помянул вам о ските Задонском только
потому, что вы расписывали жизнь свою там так, как будто
жили в раю. А если там есть свои неудобства, то и думать
нечего о нем. Все одно терпеть; но лучше терпеть то, что
само собою встречается на дороге жизни: ибо тут рука
Божия видна указующая.
Вы перечисляете другие места. Зовут. Вы
правду сказали, что пока гостья, хорошо; а там пошли
нелады. Поговорка есть: везде хорошо, где нас нет. Так
лучше уж не двигаться, и не загадывать о том. А
проехаться не мешает, – размять немножко кости.
Начал переводить второй том рукописи
поучений св. Феодора Студита. Не скоро дело сие
делается. Как перевод иной раз вяжет голову?! Ей хотелось бы парить.
Еще не имею что сказать вам, кроме,
благослови вас, Господи, всяким благословением! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 27 октября 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Воротились! Слава Богу, что было
приятно. И еще милость – возвращение здоровья! Но худо,
что рассеялись. Хоть вы сказали только, что не так
сосредоточены; но это очень много значит. Это значит,
что вы вышли из своей колеи. Господа ради поопаситесь, и
постарайтесь воротиться, – и стать в чин свой. Выходить
легко, но ворочаться трудно; а если надолго остаться
наруже, то пожалуй в середку и не влезешь, уты, утолсте.
Избави вас, Господи! а то и не впустят.
В Ельце предлагали опять. И келлия есть
продажная. Случай благоприятный, но вам нечего
загадывать, когда отсюда не гонят. Святитель Тихон
призвал вас, прикрыл, и настроение доброе дал, и теперь
вам есть покровитель. Вам тут и быть, пока не выгонят.
Но как о. архимандрит обещал не трогать, то самим вам
что тревожиться, и живите с Богом. Соседку имейте как
учительницу терпения. Все ведь от Господа.
Я продолжаю пить глазолечебную воду.
Только что получил новую, – и первый день употребляю ее.
– Тут примочка – большого градуса. Это, полагаю, самое
лучшее средство. Но поможет ли? Желательно, а будет то,
что Богу угодно. Есть болезни, на излечение коих Господь
налагает запрет, когда видит, что болезнь нужнее для
спасения, чем здоровье. Не могу сказать, чтоб это не
имело места в отношении ко мне.
Перевожу, как вам уже известно – св.
Феодора Студита. Второй том идет проворней. Через месяц,
может быть, кончу. Третий том не велик и с большими
пропусками – в рукописи. А четвертый – исправнее всех –
и больше. Все, может быть, к половине следующего года кончить можно.
Вы, кажется, хотели Эмена – о смерти,
переложить – попроще и поближе к сердцам. И мне
приходило тоже.
Ваш доброхот Е. Феофан. 27 ноября 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Напишу вам только несколько строк,
потому что времени нет; спешу доканчивать св. Феодора
Студита.
В последнем письме вы в скиту. Уповаю,
что там уединившись добре, вы опять вступили в свое
обычное настроение. По крайней мере мое искреннее вам
того желание. Даруй вам Господи сие! Случилось сие не
греха ради какого, отгоняющего благодать, – а, может
быть, случилось, что сердце к чему-либо прильнуло, и
вообще дана себе льгота, сказано: вольно, как солдатам,
и вниманию, и бодренности. и напряжению членов тела. Все
сие поставило душу в такое состояние, как: уты, утолсте,
расшире, и забы Бога. За это – у! – как строго
наказывает Господь! именно тем, что оставляет душу себе
самой – в нестроении, в какое она отдала себя, позволив
себе льготы. Пишу так, но желательно, чтобы этого не
было. Господь да умудрит вас!
За карточку благодарствую! Так вот какая
Дуня. Благослови Господи учительницу и ученицу!
Но вот что. Я вам послал Эмена, в
надежде, что вы переделаете его. Болезнь помешала, и
мешает вам это сделать. На днях мне не раз приходилось
подумать, как бы хорошо иметь книжку – о смерти и суде.
Это и по поводу поучений св. Феодора, и по поводу некиих
писем. Увы! Как ухитряется враг отбивать мысли о сем у
всех почти. А что может быть спасительнее их!! Так вот,
– если Эмен еще в ваших руках, пришлите его. Может быть,
кончив св. Феодора, что потребует не более месяца, я
вздумаю все, что писано у Эмена, передать в письмах к кому-либо.
Когда же он занадобится вам, я опять возвращу его вам.
Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 29 декабря 1887 г.
Милость Божия буди с вами!
Мне все некогда. Несколько строк напишу однако ж.
У вас замерла душа. Сколь это опасно,
знаете из того, что писалось по случаю прежних
замираний. Потому потрудитесь воспрянуть.
По некоторым чертам можно верить, что
жизнь жива; но удовлетворенности не чувствует. От чего?
– От того, что вы оставили прежние стояния на молитве. И
не ворочаетесь к ним.
Мне думается, что сие отступление надо
вам заменить чем-нибудь, и вот что предлагаю.
Все наши 7 дневных служб переложите на
молитву Иисусову с поклонами. Образчик для сего возьмите
– в следованной псалтири, – в конце очертания правил на
каждый день – келейных. Там за каждую службу определено
– число молитв Иисусовых, и число поклонов; их там два
ряда, один для ленивых, другой для усердных. Вам бы
следовало взять последний. Но как вы немощны, – то можно
избрать средний, или больше немного среднего, и извольте
себе – написать, сколько молитв – 1) за полунощницу: 2)
за утреню; 3) за первый час, и другие часы – 3, 6, 9; 4)
за обедницу; 5) за вечерню; 6) за повечерие; 7) за
правило на него. Главное – число молитв, поклоны можно
оставить на произвол – поясные и земные. Делать молитву,
стоя на коленах, – и сидя, если уморитесь.
Определив это, и время назначьте, когда
исполнять положенное. И потом исполняйте неотложно.
Стать в сердце пред Господа и исполнять.
Некоторые тропарики можно на память прочитывать. На всех
службах есть такие, как, например, Се жених, и подобные.
Надо, чтобы исполнение всякой службы
отзывалось трудом. В продолжение дня – и будете часто
труд нести для Господа, и удовлетворенность, думаю, придет.
Благослови Господи для вас дело сие! Спасайтесь!
Я спешу с переводом, и до утомления тружусь.
Нужда належит кончить. Еще потребуется недели две-три!
Ваш доброхот Е. Феофан. 18 января 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Вот как вас схватило?! Примите мое
соскорбение. Но как вы написали, что полегчало, то может
быть милость Божия продлит облегчение и совсем облегчит.
Принимайте, что Господь пошлет, с покорностью и
благодушием. Мысль о смерти никогда не лишнее дело –
держать; тем паче при болезненных припадках. И
готовьтесь! Страх натурален. Но излишний, веру и
упование колеблющий, от врага есть. Емлитесь за крест
Господень, и не отрывайтесь. Когда на совести ничего нет
неисповеданного а неразрешенного, то все уже прощено.
Слава долготерпению и милосердию Господню!!
Враг вселяет безнадежие, потому что он
сам безнадежен. А у нас крепкая опора надежды. О сем
теперь более и думайте, по началам нашей св. веры.
Господь да прострет к вам объятия Свои – приять душу
вашу.
Заботитесь о Дуне. Добре! Об определении
ее в обитель кто будет хлопотать? Попросите о. Кассиана,
или о. архимандрита, или у вас это уже решено?!! О
деньгах за нее оставьте письмо к Посьет, и накажите,
чтоб оно отправлено было, когда Дуня уже найдет обитель.
Посылаю вам книги, две – "Брань" и одна
– "Письма".
3 т. "Добротолюбия" только получил
набело переписанный для прочтения. А печать еще после
цензуры. Вышло что-то большое: тогда как я думал, что
этот том будет меньше прежних. Св. Студит к концу.
Осталось 24 поучения. Но надо тоже пересмотреть.
Мысль о смерти у меня навязла по
действию этих поучений, потому что св. Феодор ни одного
поучения не пропускает без напоминания о сем, а то и
целые поучения на это направляются, – особенно по случаю
смерти братий. Вот я и вздумал, с помощью Эмена,
составить несколько писем о сем. Ведь, ничто так не
остепенительно и не возбудительно, как память о смерти –
и с последующим за нею.
Глаз еще добре дает и писать и читать;
но дальнее все более и более заволакивает. Кажется,
придется отведать слепоты, или полуслепоты, ибо
различение света и тени останется. Не знаю, какое
Господь даст занятие. Теперь у меня ни одной минуты нет
без дела. А тогда?! Дал бы Бог такое занятие, какое было
у старцев, кои говорили: поди, мне некогда, я занят!
Заняты же были сердечною молитвою и богомыслием.
Благослови вас, Господи, – или умирать,
или еще пожить. Мне думается, что еще потянетесь!
Я писал вам программу служб. Если
вздумаете, ее можно лежа исполнять. Форма – вещь
внешняя; но она успокоительна. А промежутки оставляются
свободному произволению, но не для мечтания о многом, а
для умного смотрения на Единого, Вездесущего и
Всеисполняющего.
Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 27 января 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень рад, что вам легче. А то вы так
изобразили свою немочь, что я с часу на час ожидал
вести, что вас нет уже на земле. Ну, слава Богу! еще
копошитесь. Дай Господи вам крепость.
И то, что вы написали об устроены Дуни –
успокоило меня. Да устроит ее Господь!
Соседка ваша писала, все так, как вы
говорите. Она уверена, что это ее геройские подвиги, за
которые ей памятник воздвигнуть следует. Письмо написано
дрянным почерком, я большую часть не разобрал. Но брани
много, все на покойного Димитрия и о. Зосиму. Вас тоже
зацепили, но не много. О. Кассиана тоже чуточку. В
заключение приписала – придти к ней на помощь.
Прочитав все я думал написать ей: "я
готов придти к тебе на помощь, но не против других, а
против тебя самой: ибо ты сама себе злой враг. Так если
согласна на это, пиши. Но с условием, чтоб в письмах ни
одного слова не было о других, а все о тебе самой". Но
потом раздумал. Лучше с нею не связываться, а молиться,
да вразумит ее Господь. Думал переслать письмо к о.
архимандриту, но тоже раздумал. Потому что он все то уже
знает. И, конечно, сам делает лучшее, что может.
Указывать же мне ему нет никакой стати. Лучше все на
волю Божию все отдать.
Я все сидел за Феодором Студитом, и
очень усиленно. Кончил. Остается пересмотреть. Это будет
4 т. "Добротолюбия". Третий – перечитываю переписанный набело.
Здоровье мое в порядке. Для глаз идет
примочка Вревского. Примочка очень хорошо действует на
глаза, но катаракт не видно, чтобы разрушила. Жду новой
присылки этой примочки. Авось, та посильней будет.
У меня голова стала скоро, скоро
утомляться, а иной раз нападает такое отяжеление головы,
с чувством слабости во всем теле, что ни читать, ни
писать, ни разуметь нет охоты. Ложусь и лежу. Но боли в голове нет.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 14 февраля 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Виноват, что не поспешил ответить на
ваше письмо и поблагодарить за все присланное вами. Все
принято с подобающею честью, и всему отдана честь по
роду своему.
Все возился с 3 т. "Добротолюбия". Так
дурно переписали Афонцы. Наконец и этому пришел конец;
ныне посылаю в Москву для печатания. Читать же вам
придется не раньше как спустя полгода, или и с
прибавкою. Но всяко полагаю в этом году, если не
встретится каких препон непредвиденных.
Теперь вы там в скиту, как в раю. И
извольте полнее пользоваться сим благоприятным
обстоятельством для своего созидания в духе. Вы, как
вижу, очень немощны. Молотить, конечно, недостало бы сил
у вас; но Бога иметь пред собою и к Нему мысленно
беседовать, думаю, достанет сил, еще и с излишком. В
этом теперь и поставьте себе главное правило, и этим
одним ограничьте свою заботу всю о духовных деланиях
своих. Если придется что почитать или Дуня почитает,
берите то в предмет рассуждения, и составляйте акты
богомыслия спасительного, разверзающего, когда идет в
порядке, сердце и делающего его вместилищем
горе-возводных чувств.
Относительно тела, по причине
неудовлетворительного его состояния, без греха можно
делать некое снисхождение, в котором вы отказали бы ему,
если бы оно было исправно. Ведь и между постными яствами
есть очень питательные.
Что вы совсем уже приготовились к
исходу, и посматриваете на дверь, в чаянии, что вот-вот
покажется вестник. Блаженны вы, что не смущенно
надеетесь сретить его, и отдать себя ему в водительство
на безвестном пути в загробной жизни.
Если и мои книги роздали, то у меня есть
еще. Скажите, какие желаете, и пришлю.
О. Митрофан, поздравляя, спрашивает об
одном делании: можно ли? И вместе прописал, что ответ
можно передать и чрез вас или в вашем письме. Вот и
передаю, скажите ему не только можно, но и должно.
Прибавьте к сему, чтобы дыхание не стеснял и на сердце
натиска не делал, – а свободною мыслью делал молитву. Да
ведает, что молитва истинно духовная прививается
благодатью. Пусть прочтет в "Добротолюбии" сказание о
Максиме Капсокаливите, и ему подражает. Два года молился
от души, не употребляя ничего особенного, и получил
искомое в одно мгновение.
Благослови вас, Господи, всяким благословением! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 16 марта 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Виноват, что долго не писал. Каждый день
откладываю до завтра. И вот сколько времени
прозавтракал. А вы пустились в глубокие соображения о
причине молчания моего; тогда как они на поверхности и очень открыты.
На вас серчать? Сами же и говорите:
из-за чего же? Если не из-за чего, зачем и
останавливаться на этом? И наперед извольте решить сей
премудрый вопрос просто тем, что я завтракаю. Очень
жалею, что вы так расслаблены. Терпите. Это первая
добродетель, которую вам теперь следует исполнять.
Вторая – благодарите Бога, все во благо вам устрояющего.
Третья – благодушествуйте, видя сию к вам милость Отца
небесного.
Не понимаю, от чего вас смущает и
тяготит история С.-Петербургского монастыря. Для
страдалиц это хорошо. Если перенесут благодушно, без
ропота, и осуждения, и серчания; то мученического чина
причастны будут, Это Господь послал им маленький остен с
тернового венца Своего. Да возблагоговеют пред сим, и да
возрадуются. На суде увидит Господь на них это, и
повелит: "пропустите этих без спросу и задержки".
Еще не понимаю, как вам все опротивело.
Все ведь Божие, Вы в доме Отца небесного, в милости Его.
Лобызайте десницу Его, емлитесь за ноги Его.
Наслаждайтесь лицезрением Его. Умными очами, паче же
очами сердца можно зреть Его, в сокровенности Его.
Я здоров; но леность совсем одолела.
Знаете, сколько времени я перечитываю св. Феодора?
Начал, кажется, еще до масленицы, и еще не кончил. Остается с треть.
Все книги отпечатанные купили у
племянника афонцы с большою уступкою. Им же и
последующее издание передано с небольшою платою с их
стороны. Причина сему та, что не расходятся книги. А у них идут добре.
Желаю вам здоровья; желаю вам мира
душевного; желаю вам покойного пребывания; желаю вам не
думать, что я серчаю, когда не пишу, а лучше помолитесь
тогда, чтоб Господь отогнал леность.
Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 29 мая 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Теперь вы верно уже получили мое письмо
и прочитали, – и видите, в чем причина моего молчания.
Довольны ли? Но довольны или не довольны, другого нечего
сказать, и не следует, потому что сказана настоящая
истина. Я никогда не забываю вас.
Хорошо вы сделали, что переехали в скит.
И еще лучше сделаете, если навсегда там останетесь, т.е.
совсем переселитесь туда. И внешне будете покойны, и
внутренне; потому что если случится что смущающее,
имеете врача всегда готового в о. Кассиане.
Вы очень расслабли духом. Думаю, что это
от немощей телесных. Усильте приближение к Господу, и Он
явит силу Свою в немощах ваших. Как все от Господа, то
всеконечно и немощи ваши не мимо воли Его прилучаются
вам. Поелику Господь наш есть самая благость и все
направляет ко спасению каждого; то, конечно, и немощи
ваши посещают вас во благо вам, и именно, во спасение
души. Что именно при сем имеет Господь в цели, то
предлежит самим вам разрешить. И полагаю, что подумавши
немного, и просмотревши вокруг себя, вы то найдете.
Когда найдете, примите то в руководство.
В своем ли чине молитва? Молитва всегда
служит выражением отношения нашего к Богу. Когда молитва
хороша – тепла, усердна, внимательна; тогда и отношение
наше к Богу хорошо. Тогда и все хорошо. Потрудитесь
подтянуть молитву, если она слаба стала. При молитвенном
слове наипаче пекитесь о молитвенных чувствах, – вере,
уповании, благодарении, сокрушении, предании себя в волю
Божию и все другие. Когда посетит какое молитвенное
чувство, останавливайтесь на нем и разогревайте его,
пока держится в душе. Позовите другое, когда одно
отойдет. Так весь день. Это будет непрестанная молитва.
Чувство иногда само собою проходит; а иногда надо его
призвать. Как? Богомыслием, или размышлением о всех
таинствах веры, особенно о домостроительстве спасения, и
конце всего. Проходите почаще мыслью по всем этим
предметам, – и непременно какой-нибудь падет на душу. Вот и чувство.
Благослови вас, Господи!
Я здоров. Что будет с глазом, не гадаю; но надежды мало.
Будьте здоровы и благодушествуйте!
Ваш усердный доброхот Еп. Феофан. 6 июня 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень рад, что нашли отдых в скиту.
Присматривайтесь, – может быть откроется возможность и
совсем там пристроиться. Мне думается, что о.
архимандрит будет этим доволен, потому что одним криком
меньше будет. Однако ж все, как Бог устроит.
Если можете быть неотходно с Господом;
то другого чего и искать нечего. В этом все дело, да
живот наш весь сокровенен будет со Христом в Боге. Имея
теперь внешний покой, избавляетесь от целой половины
препятствий к тому. Другая половина – внутри. И эта
тотчас сама собою устраняется, коль скоро на сердце
падет какое-либо чувство к Господу; и если такое чувство
не отходит, то все внутри мешающее быть с Господом,
отступает само собою. Если б кто спросил: как всегда
быть с Господом, можно смело отвечать: имей чувство к
Господу, – и будешь с Господом. Я кажется вам об этом
писал. А как чувство иметь? Думается, одно воспоминание
о Господе уже приводит в движение чувство к Нему. Если к
сему приложить помышление о том, что Он есть, и что
сделал и делает для нас, то не знаю, чье сердце
останется не тронутым. Потому очень праведно св. отцы
почитают богомыслие, или созерцание свойств и действий
Господа ключом молитвы, и молитвы непрестанной. Потому
что от сего чувство к Богу оживает и с Господом
соединяет.
Я передал Афонцам книги, но они у меня
пока есть; не много и на после выговорено. Приготовил
вам Симеона Богослова, и письма 1886–87 гг.; но пошлю не
теперь, а после, теперь не успею.
Афонцы прислали мне книгу – греческую –
Аввы Исаии, не того древнего, а какого-либо
последнейшего: собрание изречений древних подвижниц,
свои ему письма и наставления к некоей Феодоре, и некие
сказания. Все сие направлено к инокиням. Речь простая, и
можно бы переводить; но почерк писца никуда не гож:
мелок, неразборчив, иные буквы пишутся новомодно; есть
две-три чертки целый слог, и еще сокращенное писание,
как у нас в славянском. Перелистываю пока; и если
навыкну так, что все буду разбирать, переведу; а если
нет, не стану, – или решусь переводить, что буду
разбирать, а прочее оставлять. Рукопись порядочная.
Феодора Студита еще не перечитал.
Останавливает то, что надо заголовки ко всякому поучению
придумывать.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 22 июня 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Вы теперь в Ельце, или уж воротились? Да
будет вам во благо сие путешествие!
В скит решаетесь? Бог благословит! И тут
область святителя Тихона: молитвы его да покрывают вас
от всех бурь! Я не думаю, чтоб о. архимандрит стал
поперечить. Ему все одно. Что вам покойно в скиту –
милость Божия. Если будете помнить, что как тишина моря
не надежна, так и тишина в пребывалищах человеческих: то
будете всегда молиться, чтоб не пресекал Он сей тихости,
а за бывшую и сущую благодарите. Воля Его да будет во
всем.
Блаженны вы, что всегда с Господом.
Благодарите Господа, удаляйтесь от всего, удаляющего от
Господа и молитесь о неотъятии у вас сей благодати!
"Я в трудах"? Нет на свете человека
ленивей меня. Сколько загадаю дел? а все баклуши бью.
Срам, да и только.
Книжек ждете. Но я послал вам давно.
(Посмотрел на квитанцию почтовую, оказалось – недавно).
Коли мать Емилия добре внимает слову
вашему, не ленитесь на слова. Господь да устроит ее.
Мое пребывание, как обычно, ни шатко, ни валко, ни на сторону.
Благослови вас Господи всяким благословением!
Поклоны и благожелания всем знакомым.
Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 18 июля 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Вы благодушествуете. Это меня очень
радует. Желаю никогда не терять вам такого отрадного
настроения. Пребывайте внутренне с Господом и радость от
Него всегда будет с вами.
Вы в скиту. Добре! И мне, приходило в
голову, что лучше вам не двигаться с места; по той
причине, что это значит бежать от креста. Но потом
пришло на ум, что главное для вас не бежать от святителя
Тихона; скит же его есть. Потому, переходя туда, вы не
не отходите от него. Я и подал мысль, что лучше
удалиться от зла. К тому же Господом разрешено: бегайте
в другий град. И теперь слагаюсь более на то, чтоб
перейти. От искушений же никуда не убежите: по пятам
идут. Впрочем – на вашу оставляю волю. Может быть, при
разговоре с о. архимандритом откроется что, почему лучше
остаться на старом месте.
Поздравляю с гостьею. Я виноват пред
нею, что на несколько писем не отвечал, хоть все
собирался. Прошу у нее извинения. Желаю ей в духовных
утешениях провести время там у вас в скиту, или
монастыре.
Да даст Господь перемену вашей Дуне. Да
умягчит Господь ее сердце, – или паче да умудрит ее, как
править своим сердцем.
Я здоров. Глаз заметно ослабел; но еще
добре служит. Думаю когда-нибудь съездить в Москву, – и
если операция допустима, принять ее. Мне сказали, что
изобретены какие-то капли, которые, быв впущены в глаз,
лишают его чувства; так что операция сходит с рук без
всякого страдания, капли: кокаин. Это меня и
воодушевляет. Но охлаждает прежнее решение доктора, что
мой катаракт не допускает операции. Это сказано о левом
глазе, а в правом может быть иначе.
Феодора Студита отослал афонцам для
переписи. Теперь идет и 5 том. Начало с Симеона Н. Б. Но
как он переведен, то нужное немногое оттуда взято будет.
Переводятся главы ученика его Никиты Стифата, премудрые.
Благослови вас, Господи, и гостью вашу. Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 7 августа 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Что это вы разфофоронились; все у вас
сказано, сделано? Не забылись при сем: аще не Господь?
Если у вас так от природы, то все же дар Божий; а если
есть приложение к природе, то дар благодати. У всех есть
маленькая доза немощи – помямлить. Есть огневые, но их
один-два, и обчелся.
Ваше действование на Дуню, – хорошо.
Помоги вам Господи довести дело свое до конца с успехом.
(Ваше немецкое писание никуда не тоже. Мы учились писать
латинским шрифтом. Пишите так, когда желаете, чтоб я
разобрал).
Переезда и желаете и боитесь. Но хорошо,
что вы боязнь свою потопили в море упования. Господь
там, и здесь Господь. И свят. Тихон там и здесь. Вы от
него не отходите. Что в будущем? – И там Господь.
Варвара Александровна писала из
какого-то села, где она пробыла день, и видела доктора
окулиста, и предлагает мне туда проехать. Уж если ехать,
в Москву поеду. Мой глаз левый – все еще работает.
Прочее здоровье, – как всегда.
Перевожу Никиты Стифата – премудрые
наставления. К нему, или впереди его будут извлечения из
Симеона нов. богосл. И так далее. Это 5 т. Добротолюбия.
Но голова стала слабеть. Только утром и могу работать, и
то часа три. Потом голова тяжелая становится, и делу
конец. А вечером уже давно ничего не работаю.
Очень рад, что вы теперь совсем
успокоились и оправились здоровьем, и что при этом
течете по своей колее. Господь да хранит вас – от уты,
утолсте, т.е. от самодовольства, самая пагубная вещь,
подсекающая ревность и прекращающая живодейственность,
при коей все горит в руках.
На усекновение к вечеру ждем владыку
своего к себе. Денек отдохнет у нас вероятно.
У нас новая церковь отделывается,
теплая, великолепная выходит: расписана очень живо, и большая-большая.
Книги теперь окончательно закреплены за
Афоном. Могут издавать до скончания века, только с
платою всякий раз племяннику, а потом потомству его.
Некоторых книг уже нет: второго выпуска Симеона
Богослова, послания к римлянам, – о трезвости и молитве очень мало.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 23 августа 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Поздравляю с новосельем. Благослови
Господи новое пребывание ваше. Вы кажется назвали это
поворотом. Пусть поворот снаружи, но внутри не
поворачивайтесь – в принятом направлении, а все в том же
– в предняя простираясь, задняя забывая, как будто
ничего не было делано, и перетерпено.
Стали покойны со вне. Следует усугубить
и внутреннее успокоение в Господе.
Не фанфоронить, углубление смирения –
мера совершенствования.
Я здоров. Глаз худеет, но все работает
еще. В Москву поеду, когда он перестанет работать. Что
полагаю, не случится в нынешнем году.
Вы все с Дунею возитесь. Помоги вам
Господи терпеливо пройти с нею курс испытания вашего.
Дуню вам не следует отсылать от себя, пока она не станет
совсем исправною. К своим ее отослать, значит – сгубить
прямо. Но и к другим отдать – в услужение – тоже на
пагубу, хоть не прямую. Уж потерпите с нею. А то вам
терпеть некого будет. Там соседка доставляла вам поводы,
а здесь Дуня пусть, чтобы вы не забыли, что есть
добродетель терпения. Писать Дуне, охоты нет. Когда
придет – напишу.
Очень рад, что с о. архимандритом
расстались приятельски. О. Кассиан верно заменит его в
лучшем смысле. Вы ожидаете и здесь соседку, или
заместителей ее. Это не к худу. Да даст Господь
терпение. Желаю вам поглубже успокоиться в себе – не
единично, а с Господом.
Относительно ссуды. Не уступайте, а если
у них не будет чем уплатить – потерпите.
Варв. Алекс. хорошо сделала, что
поездила. Теперь не будет уже тянуть ее поездка туда и
сюда. В Сергиевой пустыни можно найти покой, если
захочет и умудрится. Желаю ей покоя внутреннего, паче
внешнего.
Преосв. Леонтию очень благодарен за
память. Я давно собираюсь к нему писать. И скоро напишу
– поздравлю: он встречал государя, и добре. Может быть
будете писать, – помяните ему о сем.
Племянник живет – нешто, детей – трое:
малец и две красавицы. Они все здоровы.
Писал я вам? Или нет? Сижу, готовлю 5-й
т. "Добротолюбия". Перевожу Никиту Стифата, ученика
Симеона нового богослова. Очень дельные уроки, которые
похитрей, – пропускаю. Трудно выразить мысль.
Некто из ищущих спасения, писал ко мне
раз-другой. Недавно известил, что перебрался в Задонск.
Он ученый хорист. Я направлю его к о. Кассиану.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 26 сентября 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Хвалите новое жилье: чисто, опрятно.
Теперь и в середке тоже все таким же образом наладьте.
Внешнее да напоминает и указует на внутреннее. В каждом
письме, уже несколько времени вы повторяете воротиться
на старое, войти в свою колею. Что вы тут разумеете?
Неужели там – внутренняя храмина разорилась? Она
построена не на песке. К тому же вы говорите, что
молитва Иисусова в силе у вас. В какую же еще колею
желаете вы вступить?!
Беретесь читать Петра Дамаскина и св.
Исаака Сирианина. Добре! Я бы вам вот что посоветовал:
повторите Симеона нового богослова, одну первую часть.
Затем прочитайте в книге о трезвении и молитве –
Златоуста, Исихия, Филофея Син. Тут и Исаак. Это очень
поновит энергию. Лучше св. Симеона никто не разожжет
энергию.
"Не имеете, чем оправдаться на суде, дел
нет". Делами оправдаться нечего и думать. Оправдание
всецело идет от всех в силу крестной смерти Господа. Но
есть побочности, кои тоже стоят, как условия, и хотя в
совершенстве мы их представить не можем, но можем
искренно желать их и искать, – и некий успех представит,
посильный, но в меру всей нашей силы. Варваре
Александровне я задал задачу – решить, в чем состоит
добрый ответ на судищи Христовом, о коем молимся в
просительной ектении, и написать ответ. Вот и вам то же
пришлось написать. Буду ждать ответа. Но Варваре
Александровне я приписал: хоть целый век не решит,
пусть, только бы каждый день и даже час думала о сем. А
вам что написать? Вы решите тотчас и напишите.
Вы напрасно сомневаетесь в успехе Варв.
Алекс. Пусть у нее такой характер, как вы говорите. Но
про благодать зачем же вы забываете? Придет помощь и все
перестроит. Я ей прописал, где общество найти. Пусть
вообразит, что верх жилья ее исчез и небо открыто. Она
видит небо и небесных. Пусть говорит с ними, а они с
нею. Вот и общество. Почему этого нельзя ей устроить?
Святые слышат молитвы наши к ним, и там делают что
следует по поводу их. Это их ответ.
К преосв. Леонтию до сих пор не собрался
написать. Виноват! но соберусь. Ибо желаю беседы с ним.
Все виноваты красавицы. Вот ныне вы, да Варв. Алекс. Так
ему и скажите, и пусть он на вас епитимию наложит, что
из-за вас времени не остается к нему написать.
5-й том переводится. 3-й-печатается.
Долго возились с переписыванием его, 4-й переписывается.
Варв. Алекс. описала коротко все
кружение свое по обителям. Впечатление хорошее осталось;
и может чрез воспоминание поддерживать добрые ее
решения. Описала также прощание с Спб. и петербургскими.
Со всеми в ладах рассталась; но не жалкует. Об о.
Александре скорбное сведение, догорает, и кажется
догорит скоро. Грудь расстроена.
Первое письмо, что вы про Дуню не
ворчите. А то вы все пишете то: Дуня исправилась, в
другой раз: Дуня никуда негожа, измучила, хоть прогнать
в пору.
Вот Варв. Алекс. – так пленилась ею. Мне
приходило на ум: да вот куда Дуне, к В. А.
Благослови вас Господи всяким
благословением. Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан.
То лицо, о коем я говорил, только в
нынешнем письме получает ведение, что если хочет, может
обратиться к о. Кассиану – такому и такому. Поклон ему и Митрофану.
26 октября 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень жалею, что у вас там так тревожно
совсем. – Но кто ж тут виноват? Мы с вами искали
лучшего, и казалось нашли. – Вам было хорошо здесь
прежде, и по переходе хорошо было. Как вдруг этот
джентльмен! Кто мог предвидеть? Если б теперь решать,
никто не посоветовал бы вам. Дело решалось, когда у вас
здесь рай был, а там соседка не перестала строить свое.
Вот я и посоветовал. Вы кажется всю вину на меня
взваливаете. Пожалуй я возьму и всю. Но справедливость
требует: грех пополам. Непременно. Вы охали от соседки.
Редкое письмо было без этого. Мне и жаль вот стало, –
очень жаль. Потому, когда вам хорошо жилось в скиту, я и
посоветовал вам избрать это хорошее. – Выходит, что я
вас сбил с толку своим советом, а вы сбили меня с толку
своим криком от соседки. Оба и виноваты; обеих и
обвинять надо. А вы только меня обвиняете, а себя
выгораживаете.
Давайте же вдвоем придумывать и то, как
быть. – На первый раз ничего не представляется, кроме –
терпеть. Вы писали под первым впечатлением, – и только
описываете свою скорбь и неудовольствие. Подождем, что
будет дальше. Может быть этот господин добрейший
человек, и обнаружился таким случайно, был час недобрый,
и враг подзадорил его. В ваших известиях только и есть,
что он идет наперекор вам в топке. Но топка дело
игумена. Он может быть уладит это дело так, что воля
того господина не будет значить ничего. – Теребите о.
игумена. Это его долг – успокоить вас. Сивуха и табак –
сторонние принадлежности. Как-нибудь уладитесь так, что
не будете встречаться. И ухитритесь в этом.
Мы прельстились хорошеством этого места.
И было хорошо. – Но видно Господу не угодно, чтоб вы
почивали, – и Он направил к вам, или не помешал
пристроиться здесь – будильника. Если верите, что все от
Господа, надо и его принять с этою же мыслью, и так
устроить свои к нему отношения. Посмотрите, что дальше
будет. Может быть можно или совсем держать себя в
стороне, или его укротить и сделать ручным. Последнее
было бы гораздо лучше.
Нет тот, о коем я писал, не может быть
таким. Тот семьянин – жена, дети. Он найдет квартиру
близ монастыря. Но извещает, что получил место в
Харьковской судебной корпорации.
Больше пока ничего не умею сказать. Вы –
схимница, должно быть пригвожденною на кресте. – Вы и
были на нем. Слезли. Но Господь поймал вас и опять
пригвоздил. – Извольте говорить к оскорбляющим: Господи!
не постави им греха сего. И ухитряйтесь всякий по сему
случай обращать в духовное благо себе. Не воротилась ли
барыня ваша? Вот ей и толчок, – не лезь. Тут место не
барыне сибариткам, а смиренным страдалицам.
Да, Господь разве ушел от вас?! Нет. Он
при вас. И смотрит, как-то вы покажете себя в крутых сих
обстоятельствах. Смотрите, не посрамите Его ожидание. А
то Он покачает головою и скажет: возился Я, возился с
тобою, и все толку нет. – Благодушествуйте, – и
доставите Господу удовольствие. Вы читаете свои
избранные книги. Я поминал вам о других. Ну – на какие
слеза падет, те и читайте. Все хороши. Вот бы вам
пригодились собеседования Аввы Зосимы – в 3 т.
Добротолюбия, я перечитываю – отпечатываемые листы, и
ныне – о нем читалось. Все собеседования направлены к
случаям подобным вашему.
О Варваре Александровне ваше решение
нельзя считать окончательным. Она ищет, и найдет. Вы уже
заметили, что они улучшались. Почему думаете, что это не
будет продолжаться. – Бог милостив. Она много делала добра.
Будем молиться, чтобы Господь угладил
дорожку, если Ему угодно, или дал мудрость и силу на
действование Ему угодное. – Да будет Его святая воля!
Ваш доброхот Е. Феофан. 8 ноября 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Со днем ангела!
Всяких вам благ от Господа желаю. Паче же мира душевного.
Вашими разъяснениями, вы совершенно
успокоили меня, насчет неприятного соседа. Вы молодецки
поступили; а я ведь думал, что это вас очень подавляет.
Ну – и довольно о сем.
И Дуня молодец! После таких речей, что
же значат ее вспышки? Черная немочь. – Молилась бы она
утром и вечером, говоря: Господи избавь меня от моей
черной немочи! – и кладя поклона три. – Если, как вы
полагаете, ее приводит в такое состояние избыток сил
телесных; то не придумаете ли для нее какое-либо
занятие, при коем утомлялось бы тело ее. Занятие
часовое, или получасовое, или и меньше того, только бы
утомлялось тело. – По чувствам, выраженным Дунею, она
для вас сокровище.
Что ваше внутреннее в должном порядке,
радуюсь. В таком случае о прежних порядках нечего
горевать. Им и не следует ворочаться. Все то подставки,
– леса при здании дома. Даруй вам Господи пробыть так.
Зосима – в 3 т. Сего текста напечатано
уже 15 листов, Зосима почти в начале. – Его речь схожа с
речами Аввы Дорофея. Все на отцах, – и опытах
предшествовавших подвижников.
Для чтения у нас много осветительных
книг. Но внутренний человек строится сам по себе. –
Иногда бывает хорошо – взять какой-либо стих писания, и
пытать его, пока он даст от себя или осияние, или
питание, или возбуждение.
Я перевожу теперь св. Григория Паламу.
Он проще предшественников. – После него останутся только
главы – Игнатия и Каллиста. – Есть там еще какой-то
Катистилиот Каллист. Но он очень отвлечен, и едва ли
будет переведен. Впрочем посмотрю.
Состояние моего здоровья удовлетворительно.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 4 декабря 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
С праздниками вас поздравляю. – Даруй
Господи вам вкусить силу таинств, ради коих учреждены
праздники, и насладиться ими и всегда наслаждаться.
Вы очень меня успокаиваете тем, что
совсем отделены от оного страшилища. Да даст вам Господь
никогда не терпеть лишения покоя сего.
Какая это умница старушка, что сказала
вам о Дуне. Бедная Дуня! Что за черная немочь у нее! –
Пусть молится, как я писал прежде, и Бог избавит. Но и
самой бороться надо. Пусть попробует хоть однажды
поборется, – не послушает его и сделает наперекор, т.е.,
вместо свары ласковой себя покажет. Ведь она конечно
замечает подступ его, как заметит, пусть противится и
молится. За год пусть придумает, как ей тогда
действовать, и когда придет немощь, пусть исполнит то.
Но вы все же продолжайте считать это
епитимиею, потому что это хорошая смирительная мысль.
В ответе на вопрос хорошие мысли. Так и
Вар. Алек. рассуждала. Но у вас программа суда, а не
ответ. – Ответ потребуется такой: ты это сделала? –
Зачем сделала? Как оправдаешься? Св. Феодора лучше
решала во время прохождения мытарств. Нападут бесы, ты
то сделала, – и то сделала. Она отвечала: да, – сделала;
но я покаялась, получила разрешение, и епитимию несла.
Тем истязание и кончилось. Добрый ответ будет иметь тот,
кто хоть сознает много грехов, но имеет удостоверение,
что раскаяния ради они прощены. Это удостоверение –
предел покаянных трудов на земле. Забыл какая
преподобная пришла к старцу и рассказала все. Он
заключил ее в келлию, одев, как монаха, и дал ей
покаянное правило. Три года каялась, и сказано ей было:
прощены грехи твои. И старец тоже получил удостоверение.
Вот чего нам грешным добиваться надо! В покаянном псалме
св. Давида – слова: слуху моему даси радость – значат:
ухо души моей да услышит слово Твое: отпущаются тебе
грехи твои. В душе пронесется такое слово. Та же мысль и
в словах: воздаждь ми радость спасения Твоего.
Окулист и в Тамбове хорош. И Москва
недалеко. – Когда ослепну так, что не буду иметь
возможности работать: тогда поеду в Москву. Еще вопрос
решить надо: допускает ли мой катаракт операцию. Это не
все окулисты разумеют. – Благодарствую Фелицате П.
И мать Клеопатру благодарю за
благожелания. Я всегда ее поминаю в молитвах. Да
благословит Господь ее и всю обитель ее. – Какое это
пророчество Осии о спасении Государя? – В первый раз слышу.
Когда душа соединяется с телом? – В
момент зачатия. – Когда Спаситель воплотился? – Тотчас,
как сказала Приснодева: се раба Господня. Дух Святый
нашел, – и Сын Божий плоть, или естество человеческое принял, в зародыше.
Вы хотите прислать карточку пр. Иосифа. У меня есть, не хлопочите.
Благослови вас, Господи, всяким благословением. Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 27 декабря 1888 г.
Милость Божия буди с вами!
Сколько времени не писал?!! Одно письмо
ваше не отвеченное от 19 декабря, а другое от 5 января.
Вина большая, но не безъизвинительная. Утро все за делом
по переводу. А вечером – такая одолевала леность, что я
не имел сил одолевать ее. Она же опиралась, кажется, на
геморроидальные припадки, от коих голова бывала
тяжелая-тяжелая! Дня два уже, как это прошло. – И
заниматься ничем не мог серьезным. Читал 12, 13 и 14
годы – войны с Франциею. Я уж несколько раз читал их, и
еще прочитать не отказываюсь. Что за светлая личность
Государь наш?!!
В первом письме вы описываете образ
действия вашего на Дуню. Помоги вам, Господи! Где-то в
Писании Сам Господь очень похваляет изводящего доброе из
недостойного. Эта похвала не отымется и от вас.
Добротолюбие конечно пришлю. Вы же зачем
усумнились в этом? Издаю не я, но я выговариваю себе
довольно экземпляров для раздачи своим. Третьего тома
отпечатано 25 листов. Но больше кажется 30 – и не будет
этот том. Те два уж слишком грузны. Предложу издателям
из двух три тома сделать, если потребуется новое
издание.
Вы выписываете "Паломник". "Душеполезное
Чтение" лучше и дешевле.
"Воскресенье". Мещерский подвизается.
Спаси его Господи. Он первый из светских поднял голос –
о церковных делах.
Во втором письме что-то у вас там
шероховатое видится. Но утешительно видеть, что вы над
всем тем возвышаетесь спокойною преданностью в волю
Божию. Ваше описание, что, может быть, откроются случаи,
имеющие подорвать доверие, а этот подрыв – расстроит,
если не все, то многое – и внутри и во вне. Господь да
оградит вас от сего. Эти опасения родились и у меня,
когда вы помянули о долге. Вы помянули, что он и думать
не думает о вашем долге. Не полагает ли он, что вы
пожертвовали ту сумму в обитель?! Вам надо с ним
поговорить и уговорить его, сказать вам откровенно, как
думает он очистить долг свой, чтоб вам ведать то, и
соответственно с тем действовать, напомянув, что вам без
них тяжело. Ну, что делать. Точно видно, что попались.
Господь да умудрит вас, и да подаст силу – выдержать
себя, стать выше сего скорбного случая.
Борьба ваша пред св. причастием,
вероятно, состоялась по поводу сего случая. Я очень
жалею, что так есть. Помоги вам Господи и после сего
всегда оказываться победительницею.
Какая добрая эта графиня?! Подай ей
Господи мысли и далее помогать вам, Впрочем, свет не без
добрых людей. Однако ж все надо готовиться на все.
Добрый ответ на суде не иной, ибо о том,
что сделано и вопросов не будет, а что не сделано или
сделано противное должному, тут весь ответ. И этого
ничем нельзя покрыть, как покаянием здесь. И все
приготовление к тому и моление о том должно состоять в
том, чтоб как вы говорите, чувством прощения
исполниться, чтоб еще здесь душа услыхала: отпущаются тебе грехи твои!
Я здоров. Глаз еще работает, но и
сокращается кругозор его. Перевожу – Каллиста и Игнатия.
Это полная наука. Ее предложу при печатании и особыми
оттисками выпустить.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 27 января 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Только что выразил вам радость, что вы
так покойны духом, как будто ничего не случилось, как
получаю письмо ваше с таким гореванием о прошлом, с
таким неудовольствием от настоящего и с такими тревогами
о будущем. Господи помилуй! "На вид, говорите, я
покойна, а внутри тягота". Тут пошли планы за планами.
Перетерпите, пожалуйста, и пока ничего
не предпринимайте, – и даже не загадывайте. Пусть все
окончательно уладится – снаружи, – и уляжется все у вас
внутри; тогда думать можно свободнее, и вернее можно
попасть на благотворный план. Тут жить вам ведь ничто не
мешает. И живите, с Божиим благословением, – упершись
всем вниманием в свое внутреннее дело, с
соответственными тому и внешними деланиями. В этом можно
рай найти, хотя вне кипит ад.
Тот, кому я советовал постучаться у
ваших дверей, – совсем изменился, и ревнует сильно. Я
предложил ему молиться маленькими молитовками. И он
написал мне до 20 своих молитвенных воззваний – сильных
и по мысли, и от чувства. Это не то, что я разумел. Я
разумел молитовки те, что у св. Златоуста в молитвах на
сон стоят. А у него это, – то, что я разумею под своею
молитвою, когда в сердце подвигнется молитвенное
чувство. Такие молитвенные воззвания идут в промежутки
между коротенькими. Эти обе формы – самые двигательные в
деле молитвы, длинные же молитвы необходимы для
начинающих.
Мне не хочется перечитывать вашего
письма, потому что глаза утомлены. Может быть по
написанному там и еще требуется что сказать. Уж
потерпите. Я имел в мысли теперь сказать только вам – не
движьтесь. Предайте в волю Божию, – и ждите. Тогда видно
будет, что предпринять.
Третий том, наконец жду, что вот-вот
приедет. Шутка? Больше года его переписывали. И печатать
начали чай с половины прошлого года, если не раньше.
И четвертый том переписывался с год.
Теперь перечитываю переписанный. Еще немножко, и кончу.
Пятый кончается переводом. Потом может быть кончу, если не леность.
Лучше всех будет 4 том по содержание. В нем один св. Феодор Студит.
Желаю вам благодушия и мира. Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 13 марта 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Приветствую вас с Светлым праздником.
Светлых дней вам желаю. И уверен, что они придут. Только потерпите!
Да не скажется в сердце вашем: опять
терпеть, все терпеть и терпеть. – Коли уж так Богу
угодно; то ищущим угодить Богу, не должно быть это не
приятно. Богу же угодно чего ради? – Ради того, что это
есть настоящий путь, ведущий в живот, и что кого любит
Он и избирает Себе, тех непременно возводит на этот
путь, держит на нем и поддерживает. – Взгляните сими
очами на ваше положение и перестанете кряхтеть,
напротив, с радостью будете желать сего и охотно
пребывать так.
Все, что вы потерпели в этих
обстоятельствах и еще терпите, есть частичка
мученичества, ради того, что терпите напраслину. Не
лишайте же себя чести сей – и не тяготитесь. – Терпите
ведь?! Бог даст терпение. Приложите же к Божию дару свое
произволение, и терпите охотно и радостно; да терпение
ваше дело совершенно имать.
Просмотрел, какой панегирик вам написала
сестра и повторяю вам: радуйтесь и Бога благодарите.
Враг лютует, а Бог попускает, ради того, что подобные
грязи целительны, и суть степени восхода по скале.
Ступень надо высечь в скале и стать на нее, чтоб еще
высечь, – и еще подняться. – Вы сказали: не на чем
опереться. Вот я прописываю вам опору. Она крепка, ибо
тут сила Божия.
Читать много не можете. На что много.
Прочитайте главку, и дайте свободу мысли – шириться в
созерцании прочитанного. Зачало из Апостола, зачало из
Евангелия, – главку-другую из отцов. И богомыслие, потом
молитва умовая и сердечная, потом еще что-нибудь, и день
прошел.
Соседка все чудесит. Пусть. Пусть, что
хотят придумывают. Все пройдет. Увидят ложь, и болезнь
обратится на главу изобретателей лжи.
Господь видит, почему не прекращает? что
мне делать? – Когда конец? Потому что это для вас благо,
– не прекращает. Делать же вам что, кроме как с радостью
терпеть и благодарить. Когда конец? Когда пирог
испечется; тогда из печи вон. – Это ведь азбука! Забыли
разве?!
Сны. Крест рассыпался. Это указание, что
у вас терпения нет. Примитесь за терпение, и крест опять
созиждется в вас.
Ваш сон – не умею понять. Но не видно
никакого указания грозного. Видно, что святитель не
против вас, когда дал себя лобызать. Не умалилась ли
ваша вера и величание его?!
Я все – молюсь, чтобы Бог дал вам
благодушие и помирил сердце ваше с текущим. – Что сердце
каменеет, раздражительность, злость и недоверие растет,
против этого молиться надо, и рассуждением прогонять.
Это худо. Тут враг забавляется на ваш счет.
О. Иосиф – кто такой? – Господь да
хранит его. Монахом можно быть и за сохою.
3 том "Добротолюбия" в Шацке; но от нас
туда езды нет. Когда получу, пришлю.
4 том переписанный – отправлен в
цензуру. 5 том имеется для переписки. – И аминь, и Богу слава!
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 20 апреля 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень рад, М. Рафаилович был у вас и
понравился. Будете иметь случай пускать в оборот
собираемый вами капитал. Только смотрите не влюбитесь. –
Враг не упустит случая подсолить вам. Выпытайте себя, –
и ухитритесь козни его обратить в посрамление ему.
Вы пророчите не доброе. – Кто знает? Бог
поможет, – и уживется. Лучше молиться о нем.
Что дано было вам на исповеди, слава
Богу! Воспроизводите почаще те чувства.
У вас безденежье; и у меня тоже. А
требования – кругом. – Посылаю вам 25 р. И присылаю вам
заповедь – перестать мотать. Вы тратите деньги, как
миллионерша. Учитесь держать траты в смиренных пределах.
Я давно это хотел вам сказать; но теперь само положение
дела – сказывает сие вам.
Писать к о. Иоанну Сергиеву – отчего не
писать?! – Но если другие пишут; если есть уверенность,
что он в состоянии исполнить просимое; и если он знает
вас. – При всем том, думаю, лучше не писать.
У вас припадки, не смотря на май: но май
в этот год никуда негож. Потеплеет – лучше будет.
У меня на душе – засуха. Ничего делать
не хочется, со времени окончания "Добротолюбия". – Это
скучное время!
Здоровье мое в порядке. Глаз преуспевает
на худшее. Готовлюсь к слепоте. Но пока можно работать.
О бывающем с глазами вашими – ничего не
умею сказать. У меня ничего такого не бывает. Глаз мой
потихонечку тускнеет. Спросите у доктора – кокаина.
Евдокии скажите: у кого и правая и левая
сторона лица испачкана, – тот, когда вымоет одну какую
сторону, а другую оставит запачканною, все же называется
– чумазым.
Посылаю вам три экземпляра 3 тома
"Добротолюбия" – вам, о. Кассиану и М. Рафаиловичу. –
Извольте умудряться. Тут все отборные статьи: Диадох
премудрый, Зосима многоопытный, Филофей тайнозрительный,
– да и все. – Четвертый том печатается; пятый –
переписывается.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Еп. Феофан. 1 июня 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Виноват, что написал нечто смутительное.
Каюсь и прошу прощения. У меня имелось в мысли только
напомнить вам. О том, чтоб вы допускали что излишнее в
содержании себя, мне никогда в голову не приходило. Я
разумел траты на других, где уместна мера, не противная
духу любви и Богоугождению (2Кор.8:12, 13).
Враг мутил по обычаю своему; но вы
преодолели смуты, и явились победительницею врага. Очень
этим утешен. Молю Господа, да даст Он вам и узревать
всегда вражеские подходы, и разбивать их в прах.
Дай вам Бог отдохнуть в Ельце, и домой
воротиться обновленною и укрепленною. – Я думаю, что вы
уже воротились; или будете дома, когда получите это
письмо. М. Клеопатре я еще не посылал книжки, а пошлю.
Что, в деле чтения, прежнее
перечитываете, это все одно. И новое не другое что будет
содержать, а то же, что и в прежних Писаниях. Между тем
повторение одного и того же глубже ложится на душе, или
легче поднимает святые помышления. – Письма к разным
лицам – пришлю.
Бывайте с Господом всегда, и сознанием
ока Его, на вас обращенного – и воодушевляйтесь на
должное, и отгоняйте не должное. В первый момент по
пробуждении от сна, спешите сознать, что Бог с высоты
призирает на сынов человеческих видети, аще есть
разумеваяй и взыскаяй Его. Потом на себя обратитесь,
таковая ли вы, что Господь с удовольствием подолже
остановит на вас взор свой? – К сему далее прикрепите
другую мысль, попали ль вы в колею Божеского
Промышления, и по ней катится ли колесница жизни вашей:
ибо все в воле Божией и ею все правится, и то только и
прочно, что ею водится. У нас много своих путей, кои
кажутся, но не суть путями воли Божией.
Я писал племяннику, законоучителю
гимназии в Тамбове, о том, что у меня показалось в
сердце, – а у племянника есть шурин доктор. Сей услышав,
дал совет – пить молоко шесть недель: одно молоко, и
притом снятое, – ни воды, ни чаю, ни хлеба, только
свежего воздуха сколько угодно; начать с двух стаканов в
день, и восходить до 16. Я уже делал это прежде и добре
было. Теперь то же самое делаю. Но серьезного у меня
ничего нет, это будет простое поновление крови.
Благослови вас, Господи, всяким
благословением! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 5 августа 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Поздравляю с безсоседием! Да сохранить
Господь за вами теперешнюю свободу.
Вы видите тяготеющую над собою руку, а
грехов, за которые, не видите. – Грехов вообще, ведь, не
оберешься; им и счету нет. Но есть состояния греховные,
в которые заходят незаметно как. Оттого они не ясно
сознаются. Как Богу они все же не угодны, то Он, желая
вам совершенства, отребляет сие помимо нас, и дело
исправляется несколько само собою.
А то и вот еще что. Я, кажется, писал
вам, что вам идет экзамен. Вопросы Господь задает
обстоятельствами. Ответ ваш – тот, как вы встречаете и
держите себя в обстоятельствах. Божие благоволение, или
неблаговоление – отметки. Вот и гадайте, как быть, чтоб
отметки были все хорошие.
О том, как быть впереди, оставьте
заботу. Бог все устроит к наилучшему. Рцыте в сердце
буди воля Божия, и всем гаданиям конец.
Вы считаете себя негожею в монастырь. –
Добре! Господня земля и исполнение ея!
Доктор нашел было катаракт. Катаракт не
болезнь, а напасть. Все одно, как кто-нибудь подкрался
бы и замазал известью или мелом окна. Или вон как зимою
окна запушивает мороз.
Читать и работать не можете. Дай вам
Господи – охоту работать четками, или без четок стоять
пред Господом.
Вы мне предлагаете оздоравливать.
Отчего?! Глаз только чудом поправить можно. Ибо
лекарства на катаракту нет. – А операции я боюсь: жидок
на расправу. Так, если Богу угодно будет, собираюсь
сидеть иногда. Одно утешение, что слепота будет
неполная. Свет и тени могу различать.
После окончания "Добротолюбия" еще
ничего не придумал. Начал однажды понемножку переводить
толковую лествицу. – Ибо лествица во многом, по сжатости речи, темна.
Дуню благослови Господи преуспевать!
Шлю вам экземпляр писем. Эти письма
некиими читаются с аппетитом.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 23 августа 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Верно вы сносно выдержали экзамен. И вот
Господь избирает вас в классные, или в репетиторши.
Наставник Он один, всегда и для всех, но наставляемые Им
имеют нужду в истолковании внушаемых Им наставлений. Вот
это и есть теперь ваше дело! – Благослови, Господи!
Паче всего избави вас, Господи, от
фонфоронства. Когда придется что говорить или писать,
молитесь о просвещении, смиренно и искренно сознавая
свою недалекость в уразумении путей Божиих. Никогда не
сочиняйте, а что идет из сердца, говорите и пишите не
думавши.
"Молиться ленива, но молитвы не
оставляю, только уж прежней энергии нет, все вяло и с
большим принуждением и трудом". – Это ваши слова! Что
сказали бы вы, если бы другой кто сказал вам так о себе,
и ждал слова от вас?! – Я же вам скажу, что это
состояние не нормально, и потрудитесь подогреть себя и
разбудить.
Вы написали, что когда ответите Софье
Феодоровне, тогда пришлете ее письмо к вам. Но тут и
письмо ее. Следовательно ответ сделан. А в конце
прописываете: "посылаю письмо, напишите что-нибудь в
ответ".
Если уж Бог к вам ее послал; то вам и
отвечать надо. Скажу однако ж: у сей рабы Божией –
позывы добрые есть. Это Божии внушения. Но у ней
недостает энергии себе отказывать, – и нудить себя.
Пусть разжигает позывы сии, до тепла, а там и до огня. И
будет энергия. Как разжигать? – Держанием ума в
атмосфере духовной, помышлением и размышлением о
свойствах и делах Божеских, о деле искупления, о нашем
усвоении его, о великих обетованиях и угрозах, о смерти,
суде, рае и аде. Есть книжка у афонцев: "Возстани спяй".
Извольте и сами ее просмотреть, – пусть купит. А под
мыслями сими пусть держит сердце. Сердце понемногу будет
нагреваться, а там и совсем нагреется – При размышлениях
и помышлениях иметь воззвание к Богу краткими
молитовками. – Этого и достаточно. Надобно только
устранить все, мешающее уму, и дать сердцу простор для
вмещения божественных истин. Приложить веру, что свой
труд неотложно нужен, но дело подается благодатью,
которая стоит под таким условием: увидит Бог труд,
усердное и безжалостное к себе исканье и подаст. Ищите и
обрящете без перерыва, себя не жалея, и не говоря:
довольно.
Внешний порядок надо приспособить к
сему. Но этого со стороны никто не может указать. Сама
пусть определит, что и как пригоднее.
Все суетное надо устранить. Но где
представляется упражнение для любви, того пропускать не
надо. – Внутреннее свое пусть блюдет, а во вне, в таком
случае, пусть держится, как обычно.
Вопросы. У нее один вопрос о св.
причащении. – Можно ли откладывать? Можно. – А лучше не
вязать себя, тогда-то и тогда-то. А положив обще –
причащаться во все посты большие, – а в великий и
рождественский – по два, в прочее время причащаться,
когда сильное желание будет. В посты же, хоть бы и не
было большой охоты, надо разогревать желание, и нудить
себя на дело.
Пусть ходит в памяти Божией и памяти
смертной, – и разогревает в себе сердце сокрушенное и
смиренное.
Сердце главное. Сыне, даждь Ми сердце!
Божие воззвание. Дела – не конечное дело: ибо при них –
сердце может быть далеко от Господа – а это: увы!
Пусть ищет, – и все Господа просит.
Пусть купит у афонцев: "Что есть
духовная жизнь" и "Письма о духовной жизни по поводу
письма Сперанского". Еще "Путь ко спасению" в 3-х
отделах. Там все изображено систематически и не раздроблено.
Больше ничего не приходит на ум
написать. Но вы сами пишите, взявши мое только как указанное.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 31 августа 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Готовите себе теплое гнездышко на зиму.
Благослови Господи хлопоты ваши. Помышляйте при сем о
вечном гнездышке и о способах заготовления его, и о
теплом гнездышке в сердце, которое есть предображение
того вечного.
Того, что вы сделали относительно денег,
не могу взять в толк. Буди и сие на успокоение вам, как
часто, и как, конечно, разумно предвидите, хоть во
временном ни на что положиться нельзя.
Если так дело в монастыре, как вы
говорите; то о перемене настоятельницы нечего жалеть. О
матери же Клеопатре пожалеем, как умеем, пожелаем ей
сносного быта и помолимся о том. Господь да устроит ее
как ведает без ущерба для будущего быта.
Кто такая красавица Эмилия, совсем не
помню. Но порадуюсь с вами, что она последнее время так
усердно готовилась к последнему часу. Милостивый
Господь, конечно, не презрит ее труда любви и терпения
упования. Спаси ее Господи и помилуй!
Я здоров; но что-то в груди не спокойно.
Не видно ничего определенного, чтобы увидеть, что это.
Боли нет, только чувствуется сердце. Почему и заботы
нет. – Глаз же понемногу – хуже и хуже.
После " Добротолюбия" никак не нападу на
дело по душе, и доселе ничего не делаю.
33-й псалом отпечатан. Печатание 4 т.
"Добротолюбия" на кончике. 5 т. – совсем готов к
печатанию. А потом? – Потом, что Бог даст, то и будет.
Благослови вас, Господи!
Ваш доброхот Е. Феофан. 2 октября 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Всполошились, – и успокоились. Такова уж
участь земной жизни. Вы в должном месте искали утешения
и опоры, – в Господе. Ибо если не Он, то кто же? – И
пропадай.
Терпение в жизни, что фон в картине:
всюду оно требуется. Но настоящее терпение есть дар
Божий, и подается ищущим, и, хоть через силу,
напрягающимся удерживать его при смущениях, неурядицах и
нападках. Дух истинного терпения – предание себя в волю
Божию всецело, с готовностью все принимать, как от руки
Господней, при полной уверенности, что все то
душеспасительно именно для нас, хотя как, – и невидимо
нам. Сии стихии терпения почаще надо поновлять в уме и
сердце, или во всякой молитве, терпение и будет всегда
наготове, как ни потребуется. – И как только покажется
что неблагоприятное, тотчас спешит стать на камень
предания себя Богу. – Вы это сделали после того, как
страх потрепал вас порядком. А если б успели сделать это
наперед, – тотчас как прокричала поздравление Дуня; то
ничего бы не было.
Прежде Бог подавал вам больше сил, а
теперь умалил вашу порцию, чтобы дать вам чувствовать,
что ваша сила – одна – ничего не стоит. Это вам живой
урок.
Вы хорошо сделали, упорядочив все, как
следует, относительно денег, чтоб уж и не беспокоиться о
том. А все же не забывайте, что будет, как Богу угодно.
Даруй вам, Господи, покой в сем отношении!
Анна Феодоровна – вот как воздымается! –
Что ж? Ведь она в самом деле много трудилась и здесь. Но
покоя не имела. Даруй ей, Господи, – обрести внутреннюю основу!
Феодоровский монастырь – женский. Там
размещаются наши поклонницы. И там не игумен, а игумения.
Жду последние листки четвертого тома
"Добротолюбия." Но, кажется, афонцы немного сдремнуть прилегли.
И 33-го псалма не шлют. А он давно уж
должен получить выпуск.
Благослови вас, Господи, всяким благословением!
Ваш доброхот Е. Феофан.
P.S. Получил 33 псалом до отправки сего
письма. Шлю вам – 6 экз. Кроме о. Кассиана, о. арх.
Прокопию, о. Тимофею, и Митрофану, и про запас – одну. Идет и шаль.
23 октября 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
У вас все немощи. К тому уж идет, что то
одно, то другое дает о себе знать. Кажется, ведь, и вы
уж в старицы поступили. Поздравляю. Это почетное титло.
Но несите же и принадлежности старости. Вот у меня глаза
отказываются служить, ноги подергиваются (всегда с
полночи – часа два), а вот недавно пошел –
перемежающийся пульс. Это, думается, не страшно. Все
дело тут в том, что сердце пропускает один удар.
Что вы остаетесь с одною молитвою
Иисусовою, это надо счесть хорошим положением. Но что
действие от нее не то, что прежде, думается, зависит от
того, что остаетесь с одним этим деланием. Прилагайте
богомыслие – и в начале, и в середине, и в конце, – или,
как у вас это идет непрестанно, почасту, как изволите.
Богомыслие – есть углубленное размышление о
домостроительстве спасения, или вообще, – или о
каком-либо одном предмете, входящем в состав его. Как
проснетесь – тотчас обозрите все – от сотворения до
второго пришествия, суда и решения участи всех. – Это
скоро. И держите молитву, пока уберетесь. – Потом берите
один предмет и углубитесь в него, пока он обымет сердце.
И в сем объятии творите потом молитву. И так весь день,
перемешивайте богомыслие с молитвою. Господь близок ко
всем, призывающим Его.
Дуня, может быть, когда останется одна
после вас, сама себя будет управлять так, как теперь вы
ведете ее. Кто же себе хочет зла?! Так и она поймет, что
худо, и будет избегать. Тогда жизнь станет учить.
У вас там что-то похоже на повальную
болезнь. Спаси вас, Господи! – У нас же все морозы, – и
давно уже. К нам гнилое что-либо и носа показать побоится.
Благодушествуйте! Благослови вас,
Господи, – и Дуню, – и всю обитель вашу.
Ваш доброхот Е. Феофан. 27 ноября 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Вы крепко расхворались. Даруй вам,
Господи, терпение, благодушие и Богу благодарение за
все. Претерпевый до конца то, что Богом посылается,
сподобляется великаго дара – спасения. Буди вам сие!
Помоги вам, Господи, все устроить, как
желает душа и требует совесть. В сем условие покоя в
последние минуты.
Свое домашнее молитвословие хорошо
применять к церковным службам: и при сем немножко
читать, немножко молиться своею молитвою, но и все можно
заменять своею молитвою умною, или Иисусовою, разве
коротенькие какие молитовки проговаривая на память, как:
"Се жених грядет", "День он страшный" и подобные. – А то
и это лучше, когда без слов есть чувство к Господу,
носящее упокоение в Боге. Тут можно целый день
пролежать, и не терять внутреннего уверения, что служба
Божия не прекращается. Однако ж в те часы, в кои идет в
церкви служба, лучше не лежать, а усесться на постели,
прислонясь, если немощь одолевает, к стене, и так
молиться умно и сердечно, с полным желанием и
бодренностью духа.
Если сами не можете, заставляйте Дуню
прочитывать себе что-нибудь из "Добротолюбия". Всегда
найдется что-нибудь, – что падет на сердце и займет
внимание, являясь чем-то новым, хотя и было уже читано.
Это Ангел Господень дает для занятия мыслей на день.
О старце том, что изгнан из монастыря, и
теперь скончался, – что жалеть? Если он все оставался в
том же внутреннем строе, то и слава Богу, что пришлось
потерпеть под конец. Это сполоскание, – и при том Божие.
Благослови вас, Господи, всяким благословением!
Получил я четвертый том "Добротолюбия".
Пришлю с следующею почтою, и может быть, если лености не
будет, с письмом, или без письма, если она пожалует. Наперед прошу извинения.
Всех вам благ от Господа желаю, паче же
духовного в Боге упокоения. Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 13 декабря 1889 г.
Милость Божия буди с вами!
Опять вы в Ельце! – Терпите благодушно
Господа ради, – и причастны будете мученичеству. О
потере денег не тужите, а предайте их в волю Божию, – и
Бог зачтет это за милостыню. – Действуя так, будете
добрым купцом, добрую ведущим куплю, и и за малое
приобретающим великое. Да даст вам Господь разум о всем!
Видел новую мать Елецкой обители
Валерию, Очень утешительно, что она и образованна и
духовна. Да благословит ее Господь, и да ведет неуклонно
по сему пути.
С удовольствием шлю вам томы
"Добротолюбия" – 1, 3, 4 – для м. Валерии, и один еще
4-й – для вас. Я подумал было в Елец послать от себя; но
раздумал. Лучше это сделать вам. Матери Клеопатре пошлю
особо. – Четвертый том – который для вас, – имеет
красный крест карандашный на верхней обертке. Под первою
осьмушкою 5 листа сего тома найдете мою кабинетную
карточку; – а под первою осьмушкою 10 листа – карточку
визитную. Это для Дуни.
Я немного знаю, как тяжело терпеть
клевету. Она – грязь; но грязь целебная. Терпите; придет
срок. Врач душ снимет эту горчицу. И Господа поносили,
ядца и пийца, друг мытарям и грешникам, беса имать. Быть
причастною поношений Господа – великая слава! –
Смиряться при сем смиряйтесь, но не теряйте нравственной
крепости духа и блюдите сознание, что не будучи осуждены
совестью, всегда смело можете воззреть к Господу или
дерзновенно стоять пред лицом Его. Что сего дороже?
Делайте свое; а как другие на вас смотрят, не считайте
того важным. Ибо верен суд только Божий. Люди же и себя
плохо знают, тем паче других.
Ваш сон – что видели покои пр. Серафима
и еще кое-что, утешителен. Он означает, что пр. Серафим
имеет вас во внимании, и печется о вас и духовно питает, только невидимо.
Благодушествуйте же!
Мое здоровье исправно. Бывал
перемежающейся пульс; но его исправила гомеопатия. А
прочее все в порядке. Глаз еще служит, по милости Божией.
Благослови вас, Господи!
Ваш доброхот Е. Феофан. 20 января 1890 г.
Милость Божия буди с вами!
Вместе с вами скорблю о потерях ваших, и
покровителя и попечителя, и особенно об оскудении чрез
то средств ваших. О последнем тем паче скорблю, что в
настоящее время и я малостью даже не могу помочь вам.
Потерпите, после это сделаю. Нынешний год сам задолжал,
по глупости своей сделав не должный шаг по денежной
части. В течение года все исправится. И после я буду
иметь возможность исполнить вашу потребу.
Раба Божия Платона начал поминать с
получения письма, и буду справлять – сорочины ему. Спаси
его Господи и помилуй за доброту его!
Вчера получил телеграмму. Умер иерей,
муж племянницы. Не знаю, оставил ли он что; но
вероятнее, что придется понемногу и туда помощь
направлять. Помоги им Господи!
Несколько уже дней чувствую общую
слабость, и шум в голове, и течение из носа. Полагаю,
что это маленькая инфлуэнца. Авось пройдет.
Если вы никому не скажете, то скажу вам
новость, – что Св. Синод возвел меня на степень доктора
богословия. Указа еще нет, или диплома; но дело решено.
Писал преосв. Леонтий. Я этому очень рад, хоть ума от
этого не пребудет. – Однако ж, до времени, не увесть о
сем и шуйца ваша.
Желаю вам всего хорошего. Благослови вас, Господи!
Ваш доброхот Е. Феофан. 7 февраля 1890 г.
Милость Божия буди с вами!
Поздравляю с постом и конечно говением и
св. причастием.
Глубоко скорблю о ваших теснотах, а
помочь ничем не могу. После может быть; а теперь сам в
тисках.
Хотите хлопотать? Мне думается, что это
в порядке вещей. Благослови вас, Господи! К Государыне
далеко. Наперед надо хлопотать у слуг ее. Управляющей,
наверно, не навел справки. Потому мне приходило на
мысль, не лучше ли прямо к нему написать, и сказать,
чтобы посмотрел дело, и что вам это определено до конца
жизни вашей. А в конце пометьте, что остаетесь без
средств. Может быть, этим и поправится дело. Или
подождите, что скажет вам тот господин из служащих при
этом управляющем, к которому вы писали. В ответе, он,
может быть, и руководство вам укажет, если потребуется.
Полным желанием желаю, чтобы Господь
устроил сие дело, для вас столь нужное.
О причинах такого о вас Божия
определения лучше не гадать, ибо мысли Божии от наших
помышлений всегда отстоят как небо от земли и нам не
угадать их. Несомненно только то, что так Бог судил, и
во благо именно вам самим, и всем, кто соприкосновен к
сему, не исключая и Государыни. Что касается до вашего
непослушания, то оно и на волос не могло иметь тут
влияния.
Горько, что нельзя помогать. Но у Бога
много рук, чрез которые он действовать может. Вам же
потреба находить утешение в Апостольском слове,
определившем – давать из того, что есть, а не из того,
чего нет, давать когда есть и не давать, когда нет.
Докторство мое долго тянулось. Но я
ничего про то не знал. Потому не выказывал ни
соизволения, ни несоизволения. В половине января получил
письмо от одного Спб. протоиерея, что дело о сем подошло
к концу. Потом пр. Леонтий писал, что подписал синодский
протокол. А с прошедшею почтою получил отношение
академического совета, а диплом после.
Докторству очень рад, а прежде все
академии духовные избрали меня в свои почетные члены, и
мне это было, как бы стороннее дело.
Карточки сделаны в Москве с рисованного
портрета. С меня снимать не хорошо будет: правого зрачка
нет – белое пятно, – а левый сероват, как легкое облако. Но, портрет похож.
Благослови вас, Господи! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан. 18 февраля 1890 г.
Милость Божия буди с вами!
Получил "Начертание" и посылаю вам
четыре экземпляра – вам, о. Кассиану и вашей
благодетельнице Вере, и еще кому-то про запас.
Соберитесь с силами, прочитайте не бегло, и скажете об
общем впечатлении. Для меня ведь тут все не мыто бело.
Чувствуете изнеможение и думаете, что
это дверь к исходу. Немощность напоминает о смерти; но
не пророчит о часе ее. Принимая однако ж напоминания, не
непристойно готовиться к ней. Как вы постоянно
немоществуете, то вам легко сродниться с мыслью об
исходе, по примеру пр. Никанора, и он не застанет вас
нечаянно. Блаженна память об исходе; она с памятью о
Господе – крепкая основа христианскому благонастроению
духа.
Сны, вами прописанные – все хороши. Но к
чему они даны? В утешение и укрепление духа, да не
малодушествуете, и на утверждение мысли об ином мире,
яко не далече от нас сущем, и в удостоверение об общении
с ним. Это милость Божия!
Вашу жалобу на себя, что плохо молитесь
и не держите подвигов, вам разрешил святитель Тихон,
сказав: "болящему какая молитва? Благодарение и
воздыхание". Тем замещается и всякий подвиг.
Благодушествуйте же!
Моя немощь прошла, та, о которой я
писал. Но пришла другая – головокружение. И эта близится
к концу. Благодарение Господу!
Во все время хворости ничего не мог
делать. Теперь перечитываю 118-й псалом. Афонцы новое
издание загадывают. Как писано это давно, то мне кажется
это все совершенно новым. И я думаю, что если бы теперь
стал писать, не написал бы так. Что так написалось, –
это милость Божия. Кто со вниманием прочитает, у того
соберется много мыслей, обнимающих с разных сторон
настоящую христианскую жизнь и подкрепляющих на нее.
Благодарение Господу, что дал так написать.
Благослови вас, Господи, всяким благословением! Спасайтесь!
Ваш доброхот Е. Феофан.
Поклон о. Кассиану, да молится о моей грешности.
3 февраля 1891 г.
Предлагая любителям духовного чтения
известное всем Добротолюбие в русском переводе с
прибавлениями к оному, долгом считаем сказать несколько
слов о том, что такое есть Добротолюбие.
Оно содержит в себе истолкование
сокровенной в Господе Иисусе Христе жизни. Сокровенная в
Господе Иисусе Христе истинно христианская жизнь
зачинается, раскрывается и к совершенству восходит в
своей для каждого мере, по благоволению Бога Отца,
действием присущей в христианах благодати Пресвятого
Духа, под водительством Самого Христа Господа,
обетовавшего быть с нами во вся дни неотлучно.
Благодать Божия призывает всех к такой
жизни; и для всех она не только возможна, но и
обязательна, потому что в ней существо христианства.
Причастниками же ее являются не все призванные, и
действительные ее причастники, не все причащаются ей в
одинаковой мере. Избранники глубоко в нее входят, и по
степеням ее высоко восходят.
Проявления ее, равно как и богатства
области, в которой она раскрывается, не менее обильны и
разнообразны, как и явления обычной жизни. И если б
могло быть ясно понято, и понятно изображено все,
бывающее там, – вражеские нападения и искушения, борьбы
и одоления, падения и восстания, зарождения и укрепления
разных проявлений духовной жизни, степени общего
преуспеяния и свойственное каждой состояние ума и
сердца, взаимодействие во всем свободы и благодати,
ощущения близости и отдаления Божия, чувства
Промыслительного вседержительства и положения себя, –
окончательное и безвозвратное, – в десницу Господню, с
отложением всех своих способов действования, при
непрестанном напряженном действовании, – если бы все
сие, и многое другое, неразлучное с истинной в Господе
жизнью, могло быть ясно и удобопонятно изображено, то
представило бы картину, сколько превлекательную, столь
же и поучительную, – картину, похожую на всемирное
путешествие.
Путешественники пишут путевые заметки о
всем, что встречают достойным внимания на пути своем.
Писали свои заметки и избранники Божии, в разных
направлениях, проследившие все тропы духовной жизни, о
всем, что встречали и испытывали в сем многотрудном
шествовании своем, но участь и значение тех и других
заметок неодинакова.
Не имеющие способов путешествовать
могут, и не двигаясь с места, составить себе довольно
приблизительные понятия и представления о чужих странах,
посредством чтения путевых заметок других
путешественников, потому что формы жизни всех тварей
больше или меньше походят одни на другие, в каких бы
странах они ни проявлялись. Не то бывает в отношении к
опытам духовной жизни. Понимать могут только шествующие
путем сей жизни. Для не вступавших на него это
совершенно неведомая страна. Но и вступившие на него не
все вдруг понимать могут. Их понятия и представления
уясняются по мере шествия и углубления в страну духа. По
мере умножения собственных опытов жизни духовной
становятся ясными и понятными указания опытов,
замеченных св. отцами в писаниях своих.
При всем том однако ж изображение разных
проявлений духовной жизни, даемое нам в святоотеческих
писаниях, не есть дар напрасный и для всех вообще
христиан. Оно дает всякому понять, что если он не
испытал еще того, о чем говорится в сем описании, то
значит, что установившийся для него образ жизни, не
смотря на то, что с ним мирится его христианская
совесть, не есть законченное совершенство, лучше
которого нечего желать, и дальше которого некуда идти.
Давая же это понять, оно не может не раздражить ревности
к преуспеянию, не может не минуть вперед, указывая там
нечто лучшее, нежели чем обладает он.
Для тех, которые вступили на путь к
лучшему ж совершеннейшему, оно дает нужные указания в
сомнительных и недоуменных случаях, когда нет наличного
опытного руководства, или когда и это само встречает
неразрешимости, не позволяющие давать окончательные
решения, которые устраняли бы всякое колебание в
шествующем. Очень важно бывает знать, как и куда ступить
ногою в известном случае, чтобы не сделать ошибки. И вот
здесь какое-нибудь в нескольких словах изречение
отеческое разгоняет тьму, воссияв подобно лучу молнии
среди ночи.
Вообще же это теплица духовная, в
которую верящий, прочитывая указания о явлениях духовной
жизни, входит сознанием и сердцем, и подлежа там
ощутительным влияниям возбужденных созерцаний,
чувствует, что он витает в сии минуты в иной некоей
атмосфере, светоносной и живоносной. Это отрадные
моменты, – и в продолжение их-то обычно зарождаются и
зреют разные отпрыски на древе духовной жизни. И потому
нет ничего дивного, что испытавший это, как только
улучает свободную минуту, спешит к опытным описаниям
духовной жизни, как любящий прибыль спешит к местам,
прибыль обещающим, и любящий удовольствия – к местам
утех... Он чает при этом подышать оживляющим и
ободряющим воздухом духовным. И однако ж это не есть
праздное дилетантство. Нет, это есть дело существенной
необходимости для преуспеяния и благостояния нашего
духа.
Вот почему между истинными христианами
всегда была и есть потребность иметь под руками
святоотеческие писания о духовной жизни. Но сколько
похвально чувство такой потребности, столько же
обязательно удовлетворение ее от лица тех, кои имеют
долг к тому, и силы на то. Она и была всегда
удовлетворяема как изданиями сих писаний в полном их
составе, – например, св. Макария, Исаака и Ефрема
Сириан, Лествичника и других многих; так не менее того
изборниками из них. К числу таких-то изборников
принадлежит и известное всем Добротолюбие, как наилучший
из них.
Понятно теперь, что есть Добротолюбие.
Оно дает нам, как значится в заглавии, словеса и
главизны священного трезвения, т.е., и полные
рассуждения и краткие изречения о внутренней духовной
жизни со всеми, свойственными ей проявлениями и
деланиями. Это книга, составленная в удовлетворение
духовных потребностей в ревнителях о духовном
преуспеянии. Читающие ее знают, какие сокрыты в ней
сокровища духовной мудрости: читают и услаждаются. Но
услаждаясь и назидаясь чтением ее, они не скрывают
скорбного сожаления, что многое в ней остается
непонятным не по высоте и глубине содержания, а по
устарелости перевода. Очевидна потому потребность нового
перевода сей книги.
Потребность эта сознана давно и
удовлетворялась в известной мере переводами,
помещавшимися в "Христианском Чтении" с первых годов его
издания, и изданиями отдельных статей, входящих в состав
Добротолюбия, как напр., св. Максима (о любви, она есть
в греч. Доброт.), Исихия, Петра Дамаскина. Составитель
настоящего сборника и имел сначала в виду лишь проверить
переведенное уже, доперевесть не переведенное, и дать
читателям Добротолюбие в русском переводе, – полное, в
том составе, какой имеет оно на греческом языке. Но
потом он пришел к убеждению, что для нас необходимо
увеличить Добротолюбие и против того объема, какой имеет
оно на греческом. Потому что, хотя греческое
Добротолюбие полнее славянского; но все же оно не
содержит всего, что дали нам св. отцы в руководство к
духовной жизни и чем желалось бы доставить и пользу и
утешение любящим такое чтение. Отсюда – предлагаемый
сборник, тоже Добротолюбие, только увеличенное.
Наш новый сборник идет по следам
прежнего Добротолюбия. Но замечая, что у того отца,
которого статья помещена в нем, есть и другие статьи,
обращается к ним, и если находит их сообразными с своим
характером, принимает в себя и их. Также, замечая, что
между отцом и отцом, у которых заимствованы статьи, были
и другие отцы, оставившие нам писания о духовной жизни,
обогащает себя и ими. Так у св. Антония в прежнее
Добротолюбие взяты только его наставления в 170 главах;
новый сборник вносит в себя и прочие писания св.
Антония. Св. Макарий там опущен (из него внесены
метафрастовы перифразы наставления в 150 главах: наши 7
слов). Здесь представлены из него наставления в
некотором систематическом порядке его собственною речью.
Из Исаии отшельника там имеются только 27 глав – кратких
изречений; здесь помещаются все известные его 29 глав в
новом переводе с латинского. Тоже сделано в отношении ко
Евагрию и св. Марку подвижнику. Так будет идти дело и во
всех последующих избираниях статей.
Таков образ составления нового
Добротолюбия. Оно будет идти по следам прежнего,
пополняя его. Что именно войдет в состав его, не
предъуказываем, но будем собирать книгу за книгою, одно
имея в виду, – ничего не лишить любителей сего чтения,
что встречено будет благопотребного к руководству их к
жизни по Богу.
Об образе внесения статей долгом считаем
предъявить, что не все писания будут вносимы сполна.
Многое гораздо удобнее представить в извлечении. Это и
будет делаемо иногда в каком-либо систематическом
порядке, а иногда без него в виде отдельных изречений.
Но самые наставления отеческие всегда будут предлагаемы
их собственными словами.
Предлагается читателям первая книга
Добротолюбия, в новом его составе. В нее входят: 1)
писания св. Антония; 2) извлечения из бесед св. Макария;
3) слова Исаии отшельника; 4) писания Евагрия монаха; 5)
наставления св. Марка подвижника.
В таком порядке статьи идут и в
греческом Добротолюбии. В нашем вносится только св.
Макарий, а св. Кассиан, стоящий там между Евагрием и св.
Марком, отлагается в новом до следующей книги. Против
св. Антония, по времени и значению, стоит св. Пахомий,
от коего имеем устав общежительный. Устав сей перенесен
на север восточной церкви св. Василием Великим. Он же
изображается и в писаниях св. Кассиана. Положив во
второй книге поместить уставы св. Пахомия и Василия
великого, законным сочли мы отложить туда и устав св.
Кассиана. К ним по сродству приложен будет еще устав св.
Венедикта. И этим закончится состав второй книги.
Еп. Феофан.
Добрейший Н-лай В-вич!
Бог в помощь! Спасайтесь!
Много обрадован вашим письмом. Господь
да воздаст вам за вашу любовь и заботу о христианах –
здешних. Много нужд! Полагаю, что много найдется
сочувствующих в доброй России; но нет голоса, который бы
огласил всех и возбудил дремлющую доброту. Пусть пока
идет речь во главе – Питере, – оттуда перейдет к сердцу
– Москве и так далее. Это подготовка! Без общин нам
ничего сделать нельзя. У правительства своих много нужд.
А тут с миру по нитке, голому рубашка. Нужны школы для
мальчиков и девиц. У болгар по местам есть и то и
другое: им нужно поощрение, содействие, покровительство.
Стоит только первоначально завесть: – увидят, что хорошо
и начнут сами поддерживать. В настоящее время нужно бы
организовать два заведения, которым усердные болгары
положили уже начало. Это пансион – в Константинополе – и
шелководская школа в Эски-Загре. О первой заботится
Изворский, – вторую устрояет К. Тот и другой получают
пособие от нашего правительства, но не достаточное на
все. Поставить бы на ноги эти два заведения! Потом они
пойдут уже сами собою.
Что до арабов, – у них и в начале и
после все надобно устроять и поддерживать тому, кто
примет на себя труд благотворительно пещись о них.
Бедны! Школ и для мальчиков почти нет, – а для девочек и
слухом не слышно, т.е. православных. Между тем
чуждоверцы сеют сии заведения повсюду и, заслуживая
благодарность, увлекают. Как бы хорошо – в Дамаске
учредить что-нибудь хорошее. Но где способы! А без них
что и говорить.
О всем, что здесь есть и бывает, пишу,
по принятому обычаю, к Константину Степановичу, в
уверенности, что пишу не для него одного, – а для всего
Св. Синода. Доселе уже послано при письме. Тому при всем
желании воспользоваться случаем писать к Обер-Прокурору
С. Синода графу А.П., – вынужденным себя нахожу
удержаться от того до времени.
На предложенные вопросы послан уже
ответ. Нет возможности удовлетворить главному желанию –
приискать учителей. В Константинополе скудно. Есть один,
который – и добр и умен, – и желает ехать. О нем дано
знать.
Советом вашим – писать к Прохорову
воспользуюсь. Я виделся с ним однажды.
Но один-два и три – что сделают. Надобно
нам завесть общину – складчину в пользу христиан
востока. Матушка Россия широка и добра. Только
растолкуй, и вот по копейке – 60 мил. Копеек, а иной
рубль – а иной десяток, и капитал. Тогда можно свободно
писать планы. А теперь мы только толкуем, и то нужно, и
другое нужно. Что же проку-то от того, что знаем и
толкуем. Деньги нужны. Их не достанет ни у Св. Синода,
ни у правительства. У них своих нужд бездна. У нас
надобно строить много училищ и семинарий. До востока ли?
Хлопочите, – и созывайте общину. Одно это средство и
есть. Проповедуйте, по крайней мере, всем об этом. Если
б уже у нас была община – и с фондом сильным, как бы
пошло все успешно; а теперь мы – как раки на мели. Тогда
бы, – нужно ли школу завесть, сыскали б человека – дали
денег – поезжай в Дамаск, и строй. Форменно взять,
частный благотворитель действует, никому до него дела, и
ему ни до кого. Только – покровительство. Ах! как бы это
хорошо! Но, пока у нас этого нет, нечего и толковать. Мы
ничего не можем, и ни в чем не успеем. Горькое
положение! Из-под носа крадут у нас православных и как
крадут?! С правом красть. А мы только смотрим, да ахаем,
и будем ахать.
Желаю вам всех благ от Господа!
Преданный вам Ар. Феофан. 2 июня.
Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!
Насилу отозвались вы. Уж мы и не знать,
что придумывали... Ну – слава Тебе Господи, – что
наконец благополучно добрались вы до своего уголка. –
Отдохните теперь, – наслаждаясь воспоминаниями о
святынях виденных. – Видите, какая благодать на Руси
святой?! – Как же можно, чтоб погибла она?! – Вот
Господь и открывает все – понемногу. – И есть надежда,
что наконец все войдет в свою мерку. Даруй Господи! –
Что Новгород!! – Ничего почти не пишут о нем. Если что
откроется, кроме газетного, поделитесь с нами. О преосв.
Леонтии от него знаю, что он с Владыкою в Новгороде.
Странно очень, что к 8 никакого нигде не
сделано распоряжения, – ни по духовной, ни по светской
части. Мы ничего и не делали и помину не было. Купцы
что-то приготовили для народа и солдат. Но сие не имело
эффекта. Потому что нечем было прикрасить в слове. – А в
церкви ничего нельзя было делать. Кто знал, предполагать
можно было, что и еще отменят. Да и сочувствия нет к
этому юбилею и особенно дурному памятнику. Всяко однако
ж будем ожидать от вас подробностей. Княгиня
здравствует; – кашляет немного, но это не велико. И
Алеша здоров. Благодарствую за привет ему. В монахи ныне
хочет. Чего захочет завтра, не знаю. – Прочее у нас все
прекрасно. – Слышали вы какая беда пришла?! Проект
кто-то составил о свечном сборе, – такой куриозный.
Отпечатали его и прислали к нам для обсуждения. Узнайте,
пожалуйста, и скажите, как он родился? – Знает ли о нем
Св. Синод? Сочувствует ли ему Владыка и другие архиереи
и духовные Питерские? – Его одобрить нельзя. Надо
поперечить. А Св. Синоду поперечить неловко. – И не
смотря на сие надо отвергнуть его. Верно все
какой-нибудь голоштанник, незнакомый с церковью и делами
ее, намарал. – Жаль, если введут его. Так пожалуйста
разузнайте и скажите. – Пока сочиняем ответ, подойдет
ваше извещение. – Вот в каких мы крайностях?! – Как
утопающий хватаемся за первую попавшуюся доску. Пошли
нам Господи голову порасторопнее, поглубже и посильнее,
чтоб устроить дела наши. А деньги нужны. Все
затрудняется и застаивается. – И ученики и наставники едва-едва живут.
Что у вас? – У нас грязь пошла и холод.
– Топили уж раза два. Желаем вам всех благ от Господа. –
Молите Бога о нас. Поклонитесь всем знаемым.
Ваш присный богомолец Феофан Е. Тамбовский. 13 сентября.
Милость Божия буди с вами!
Н-лай В-вич!
Вы вечно в хлопотах! И без отдыху, и без
устали! – Ну, что же делать. Верно такой уж ум вам дал
Бог – многопопечительный. Трудитесь во благо. Нечего
смотреть на труды. А Выша бедная – все на задний план. –
И это, как Бог устроит. Когда Бог даст доберетесь, тогда
переговорим кое-что. – Патерик оказывается довольно
исправным, так что снова сидеть над ним есть лишний
труд. Сами увидите. Три статьи его были напечатаны в
Тамб. ведомостях в мое время. – Нешто. – А про другие
вещи – вы что-то написали не так. Нет у меня того, что
вы поминаете. Есть только очерк Аскетики, который надо
перебрать и переписать самому: ибо никакая мудрая голова
не разберет, как написано. А эта – работа, не спеется.
Начнешь – и бросишь! – Верно срок не пришел. – Другого,
кроме этого, ничего нет.
– Теперь я заготовил себе толковников
кучу – самых крутоголовых – просто немцев. И начинаю
налаживаться на толкование. – Взял первое послание
Петрово. – Я вам скажу секрет. Уж какой это труд!!!
Проповедку, как блин спечешь. А тут пучишь-пучишь
глаза-то, – на силу увидишь что-нибудь. – Немчурки же
все сумасшедшие. – Уж как они толкуют, из рук вон.
Этакие мудровальщики! Брался я однажды за псалтирь.
Немчурки все исковеркали, а упираются на еврейский
текст. И надо стало взяться за еврейщину. Немножко пошло
на лад. И будет, чтоб только разобрать куда гнут те, – и
куда надо. – Дело за небольшим. Библии-то еврейской и
нет. – И не знаю, куда обратиться. Там, кажется, есть у
вас в Питере – агент библейского общества и лавка. Если
точно есть, то верно и еврейская есть библия. – Купите
пожалуйста и пришлите. Деньги вышлю. У нас все добре. –
И здоровье Бог посылает. Благодарение Господу о всем! –
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец Е. Феофан. 25 сентября.
Батюшка Н-лай В-вич! Спаси вас Господи и
помилуй! В последний раз изрекаю вам: Христос воскресе!
Господь да благословит благодушное терпение ваше и
несомненное упование на Его все-устрояющую
промыслительность. Ждите, толцыте – и отверзется, обаче
воля Божия да будет. Кому какое Бог посылает служение!
Иному золотоносное; а иному медо-приносное. Что делать?!
Окончательный расчет Бог оставляет до будущего века. Там
уже никто не будет заделен. А до того времени вот что
писано, если все упование наше ограничивается только сим
веком, – то мы окаяннее всех людей. Вон оно как?! Кусок
хлеба есть, – слава Тебе, Господи! Есть возможность
подать стакан воды неимущему, – два раза слава Тебе,
Господи. О чем же далее-то. И се довлеет.
Мира вам желаю. Благослови вас Господи!
Феофан, Еп. Тамбовский.
Бог в помощь, Н-лай В-вич!
Удивился я тому, что предлагал вам Пр.
Платон. Верно не видят, к чему подобные вещи могут
повесть. Вы лицо ведомое – и приезжайте, – я вас сделаю
протоиереем кафедральным, где трудов ровно ничего. Но
вот что! – Когда подобные производства огласятся, то все
чиновники, которым есть нечего, полезут в попы. Что
тогда будут делать бедные архиереи, – которым и без того
некуда деваться от просителей мест. Удивительно, как у
нас охотно хватаются за новое, не сообразив наперед, что
делать со старым. Конечно, тут ничего нет противного
церковным постановлениям; но все же наперед надо
ожидать, как решит Св. Синод. Владыки Московского нечего
брать в пример. Там и дух особый и сила особая. А мы-то
что пигмеи. Не отказываясь от сего предложения весьма
умно, вы не умно в лес смотрите. Для вас закон Богом
прописан – жить как живете. Есть служба не худая, не
богопротивная, – такая служба, которая доставляет слуге
иную душу и на путь правый привесть. Что теперь
заглядывать о другом. Вот вам указ из Тамбов, дух.
Консистории – оставаться, как есть впредь до усмотрения.
Только в таком случае необходимая бывает приписка:
подчинить строгому надзору, и рекомендовать помесячно,
или еще как. Ну эту вещь как невыполнимую в отношении к
вам, можно и оставить. Обязать только, чтоб ничего не
загадывали. Придет срок, дверь сама отворится. Ступайте
тогда. Да что монах?! Кто пребывает един с Господом, тот
и монах, тут и монастырь в сердце. Вот что?! Устройтесь
так и добре будет. В монастыре без послушания нельзя
быть, а дадут послушание, вот и житейская суета. Так все
одно, оставайтесь, как есть. Не шутя сие пишу.
Ваш покорнейший Феофан, Еп. Тамбовский. 21 августа.
Бог в помощь! Спасайтесь! Добрейший Н-лай В-вич!
Берусь за перо, чтобы пожелать вам
доброго здоровья – и вместе – и указать вам возможность
сделать весьма доброе дело. Именно – загадываю, и не то,
что кое-как; а так – круто, заводить училище для девиц
духовного звания. Открывается случай купить дом очень
выгодно. Уж и сговорились почти.
Только за источниками изобретения денег
остановка и то не большая. Авось! Малую толику если б –
и делу конец. Потрудитесь Господа ради, где-нибудь и у
кого-нибудь разведать, даст ли нам Св. Синод
сколько-нибудь на первоначальное заведение, и будет ли
давать постоянно – тоже что-нибудь. Если наперед
словечко кто скажет в нашу пользу, то при представлении
о зачислении за нами дома можно будет покалякать.
Потрудитесь узнать и известите, Господа ради. К тому же
училище собираюсь заводить, а устава его не знаю.
Благоволите поискать, если можно, и не слишком трудно,
устав царскосельский и пришлите мне для составления
нашего устава, который конечно, в некоторых пунктах
должен быть различен от тамошнего. Общие основы, однако,
должны быть одни и те же. Пожалуйста, поищите, – и
поспешите. Не ждите, пока сами приедете к нам из
Задонска. Тогда мы вместе будем поверять может быть
составленный уже устав в новом костюме – Тамбовском.
Простите и о мне Бога молите! С
преискренними благожеланиями вам пребываю Феофан, Еп.
Тамбовский ваш всепокорнейший. 14 июня.
Христос воскресе! Бог в помощь, Н-лай
В-вич! Спасайтесь!
Настращали вы меня. – Вот и посматриваю,
как бы отлагательством ответа не забыть об ответе, как
забываем и вообще дело спасения сим же способом. –
Благослови вас Господи и даруй нам мир!
Вы все гадаете об устроении себя. –
Бросьте думать, а только смотрите под ноги и около.
Господний путь устрояется незаметно, – не с усмотрением,
как хвалятся хвалящиеся благоразумием. Он приходит сам
собою. Вступив в него, только дивиться будете, как все
устроилось. Так и порешите. Вы прописали сами решение, –
для спокойствия родителей надо быть здесь!!! – Тут все
решено. Се заповедь есть Божия. Нарушением заповеди еще
никто в свете не загадывал угождать Богу. Чуете. Вы
хотите удалить сие препятствие. Подождите. Оно само
собою удалится. – Тогда буди воля Божия. А до того
времени думать и гадать значит попусту тратить время. –
Пожить немного в монастыре добре. А дома разве нельзя
устроить монастырь? Настоящий монастырь – дома у себя.
Когда привыкнете жить по монастырски дома, – и в
монастыре будет любо. – А теперь-то вы, позвольте
спросить, на погибельном пути стоите?!! – Какая помеха
вам спасаться?! Веровать право, заповеди исполнять, да
св. таинствами освящаться, да мысли блюсти, да чувствами
сердца править якоже подобает, и проч. и проч. Помоги
вам Господи во всем! Это я так вам пишу шутя. А там
сами, как знаете. Всяк за себя даст ответ.
С истинным почтением и искренними
благожеланиями честь имею быть Вашим присным
молитвенником Феофан Еп. Тамбовский. 14 мая.
Бог в помощь! Спасайтесь! Добрейший
Н-лай В-вич!
Меня занимал Бюхнер. Теперь занимает
спиритизм: противоположности. Но тот и другой – злые
враги Божии, губители человечества – слепотствующего!
Нарочно выписываю все книги спиритов,
чтоб ознакомиться с ними покороче. Трудно судить по
отзывам других.
Между тем с материализмом тоже боремся.
Так вообще порешить ничего не стоит, а как коснешься
частностей, куда как трудно. – Много надо пересмотреть!
И есть пункты замысловатые. Геология стоит на дороге, –
и есть большой камень, который нескоро сдвинешь, тем
более, что трудно ее самую изучить. Мы, провинциалы, что
можем сделать. Следовало у вас там завесть целое
общество апологетов. И писать, – и писать. А мы что можем?
Ваш богомолец Феофан, Еп. Тамбовский. 16 июня.
Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!
Мира вам желаю! – Очень вам благодарен
за проповеди доставленные. С прошедшею почтою получил.
Как будто они похорошели. Верно ваше усердие к
напечатанию придало им лишней красоты. Думается даже,
что теперь так и не напишешь. Хоть все они писаны
вечером под службу, или даже утром пред обеднею. – Давно
уж не говорю проповедей. Расслаб. Теперь чувствую себя
крепче, и как бы не начал опять говорить. – Присылайте
поскорее по транспорту. Может быть потребуются. – Чего
ради вы не пишете ничего про текущее. Грех. Мне надо
знать истину. Ибо много ходящих пустых мыслей, кои
управлять на прямую дорогу мое дело. Кажется, это вы
упустили из виду.
Ф. Е. Т.
Бог в помощь! Спасайтесь! Н-лай В-вич!
Благодарствую за хлопоты. Помоги вам
Господи во всем – во всем. По всему вижу, что вы крепко
заняты, – и заняты тем, что иссушает душу. Такого
свойства – ум. Уж это лукавство как закрадется в голову,
все жилочки вытянет. Едуча забота житейская. Но забота
ученая – едучей самого рака. – Истинно так. Медицина
верно об этом и не думает.
О еврейском тексте вам кривотолк
говорят. Другое дело справиться ученому или переводчику,
а другое дело весь текст издать с еврейского.
Ради нескольких текстов творить ее не
следует. Настоящий перевод еще не издан, – а не
настоящий уже печатается. Печатаемый читается, читаемый
усвояется. Синод после издает свой. С еврейского ему
издать никак нельзя – и выйдет разница.
В книгах разница еще ничего, – а в
головах – розница – великое дело. – Ведь раскол будет и
еще, более. Куда они там смотрят.
Вы собираетесь кататься – добре! Верно
теперь уж в Москве. – Не вздумаете ли дальше куда? В
Саров, Задонск. В Тамбов приезжайте! Он будет вам очень рад.
Благослови вас Господи!
Ваш богомолец Феофан, Еп. Тамбовский. 11 марта.
Милость Божия буди с вами!
Получил рисунки в полной исправности.
Премного благодарен. Совершенно удовлетворительно.
Теперь только рисуй ребята. Но ребят еще нет. Бог
пошлет.
Относительно писем о христианской жизни
писал к княгине и просил ее сделать пересылку как умеет.
Полагаю, что вы были там на Масляной, – и все теперь уж
улажено.
Еще прошение. Вы мой профессор по
английскому языку – тем, что доставили мне самоучителя,
весьма основательного. Теперь будете профессором
литературы английской.
Крайнюю нужду чувствую – в толковниках
писания и церковных историках – английских. Чается, что
они степеннее и богобоязненнее немцев, и глубже
французов. Помогите мне в приобретении такого рода
писаний. Разведайте, какие есть хорошие толкования
писания и хорошие церковные истории на английском, – и
какой есть там получше богословский журнал, – и скажите
мне. Я закажу Л. Исакову выписать. Узнать вам – у Ивана
Терентиевича Осинина – академического наставника, или
нет ли там английских попов. Кажется – там есть в Питере
некто Г. Мичель – секретарь английского посольства.
Теперь не консул ли он?! Сдается, будто было помянуто о
сем в газетах. Он был у меня во Владимире – и из речей
его видно было, что он не чужд богословских понятий.
Может быть он знает. Всяко ухитритесь разведать.
Пошли вам Господь помощь в трудах ваших,
– и облегчение в неприятностях. Но, ведь, почему и
узнать, что доброе дело есть доброе, если не по
противностям? Мужайтесь! Вы уравняетесь.
Сижу теперь за очерком аскетики. Давно
он у меня лежит без призора. Одну частичку уж
просмотрел; но она была уже просмотрена и напечатана в
"Тамбовских Ведомостях". Просмотрел еще немножко и
распорядился перепискою. Вторую частичку начал сам
переписывать, потому что очень многое приходится
перечищать и переменять: давно писано. Так уж ровно,
прямо на бело. Что-то выйдет?
Кончив аскетику, возьмусь перечищать
Патерик. У! Это страсть – книжища! Затылок ломить
начинает, как только взглянешь. Но делать нечего –
возьмусь; надо кончить, прежде чем браться за что-либо
новое, хоть и то будет иногда делаться.
Завтра именинник Феофан. Прошение
переписано и послано в Св. Синод в этот день. Слава Тебе
Господи!
Влагаю 10 р. Авось – дойдет.
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец Е. Ф. 11 марта.
Милость Божия буди с вами! Н-лай В-вич!
Повидали теперь монастыри – и видите,
что на них есть еще благодать Господня. – Да – есть и
много много у нас настоящих обителей, где под добрым
надзором зреют чада Божии. А плода сколько от них на
окрестность?! – Ведь кричат все те, которые не видали
монахов, только сборщиков и сборщиц, что в Питере и
Москве. – При всем том однако ж надо сознаться, что если
бьют нас монахов, то потому, что мы сами подставляем
бока. – Надо бы пугнуть немного. – Но и Господь есть,
все правящий.
Виноват! Относительно рукописи греческой
я был той молвы, что она должна возвратиться ко мне. А
перевод в ваше распоряжение. – Рукопись та вместе с
другими моими книгами должна поступить в какую-либо
семинарскую или академическую библиотеку. – Как я худо
объяснил это вам, не понимаю: виноват.
Относительно сборника отеческого или
старческого – мы сошлись с вами. – Выбирая изречение св.
Антония из лат. старечника, я пришел к мысли, что было
бы очень полезно составить сборник из разбросанных
изречений и сказаний, куда бы все вошло, – что в той
греческой рукописи, что сверх того в "Лавсаике" и
Лимонаре и в истории боголюбцев. – Но распоряжение я
строил не то, что вы придумали. – Алфавитный порядок
нахожу очень не соответствующим делу. Сборник сей должен
быть руководственною книгою. Почему надо расположить
изречение и сказание по ходу жизни. Я еще не
разуверился, чтобы план жизни, мною построенный и
изобретенный в выпусках о пути спасения, был далек от
действительности. Этот план я и желал положить в основу
сборнику. – Если Дягилев еще не приступал к делу, или
далек от конца; то можно бы поворотить дело на этот лад.
Когда родится согласие, то я готов свой проверить труд к
тому же, и сообща скуем что-нибудь. – Если согласитесь,
– в таком случае, шлите все ко мне, – т.е. не греческую
только, но и переводную рукопись. Прочие книги все есть.
Сяду и разграничу все. Пройдет месяц-другой. – Это
только указание. По ним засажу монахов выписку делать.
Это потребует побольше времени. – Но поспешим. Мне это
очень желательно уладить. – Все сие по окончании будет
вручено в ваше распоряжение.
Дягилева очень рад видеть на Выше. Дай
Господи, чтоб он выполнил свое намерение.
Всех вам благ от Господа желаю.
С праздником светлым поздравьтесь от
меня, и других поздравьте.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 марта.
Христос воскресе!
Да пошлет Господь радость духу вашему, –
и поставит ее в вас навсегда!
О. архимадрит наш едет опять в Москву и
в Питер. Пишу с ним, не зная, застанет ли он вас дома?
Спрашиваете о молитве самого плохого
молитвенника.
Как я молюсь?! Всячески стараюсь в час
молитвы быть в том убеждении, что Бог вездесущий есть и
тут, где мое сознание, и что Он видит и слышит не слово
только, – произносимое или нет, – но и всякое движение
мысли, и особенно чувство. Образа же всякого избегаю,
как это ни трудно. Когда приходит молитва с чувством,
тогда никакого труда нет держать безобразность в
молитве, это дает разуметь, что безобразность в молитве
есть настоящее дело, – и что для достижения сего надо
добиваться до молитвы сердечной, – и стало из головы
сойти в сердце. Как этого достигнуть, прописано в
письмах по поводу писем Сперанского (я просил
Аскоченского доставить вам. Доставил ли?).
Также – не надо душою воображать ни
Божией Матери, ни святых, ни ангелов. А и им молиться в
том же убеждении, что слышат. Как слышат? Что об этом
рассуждать. Слышат, да и только.
Положим, такое различие, что для работ
умовых нужны образы; они и есть в Писании о Боге самом и
всех вещах божественных. И воображение есть способность
умовая – знательная. Воображение – способность
формировать, и удерживать образы – есть способность
чернорабочая, самая низшая! Уж по этому – не след ему
позволять являться с своими образами в высшую область,
какова молитва. Умосозерцательная деятельность высока, а
духовная в молитве проявляющаяся еще выше. Куда туда
поспеть воображению. Вот где прилично: друже, како вшел
еси семо?!!
Так, когда рассердитесь, воображайте, а
когда молитесь, отгоняйте все образы. Если допустите
образы, то есть опасность – начать молиться мечте.
Можете вы сказать, что образ, какой держите в уме –
выражает истину? Вот и нельзя, следовательно, надо
навыкать – безобразности, но путь один – сердечная
молитва. Ум же без образов едва ли может быть.
Для народа составить книжку о молитве,
не дурно, но этот предмет – надо выпустить. Я думаю, что
когда кто из народа молится с чувством, у него нет
образов. Всяко об этом лучше не говорить. Бог просвещает
умы, и когда кто в молитве приближается к Нему, Он Сам
его научит, как держать ум в молитве.
Помнится одно сказанное о старце,
который всегда образно представлял Бога. Когда ему
растолковали, что так не следует, он сказал: вы отняли у
меня Бога. А у него отняли не Бога, а мечту его.
Кстати – в "Душеполезном Чтении"
печатается отечник, и будто схожий с нашим. Сверьте.
Еще: Троицкий написал хорошую статью об источниках
истории восточного монашества. Но, кажется, он не видал
Патерика, что у вас. Показали бы ему?
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 апреля.
Христос воскресе!
Напоминал я вам в позапрошлом письме, об
издании писем о духовной жизни, по поводу писем
Сперанского. А тут подошел Аскоченский, с своими планами
о том же. Как у вас теперь наготове есть другие статьи к
изданию; то я охотно склонился на предложение
Аскоченского. Спешу известить вас о сем, чтобы вы чего
либо не начали по этому предмету, по неутомимой вашей
деятельности.
Столько у вас хлопот? Пошли вам Господи
окончить свою обитель – достойный уважения памятник
вашего усердия к свят. Тихону.
Да благопоспешит вам Господь покончить и
все прочее.
Вы не скучайте тем, что дела куча. Это
слава Богу! Не заметишь, как время летит. Какая скука,
когда никакое дело нейдет на ум, и руки не движутся?!
Благодарствую за ваше решение прислать
греческую рукопись. Переплету ее, и приготовлю к
передаче в какую-либо библиотеку.
Что делаю?! Упражняюсь в ничего
неделании во уважение моей возлюбленной лености. С
детства мы с нею большие приятели; а под старость –
дружба еще короче.
Всяко однако ж с ее разрешения посидел
немного на страстной и на Пасхе, и открыл ключ –
указателя как всякий сам для себя может составить из 4-х
Евангелий одну последовательную историю. Послал в Тамб.
Вед. напечатать. По моему все вышло так ясно, что я
желал бы, чтобы весь свет усвоил этот прием. Будут
оттиски; – и пришлю вам.
Желаю вам всех благ от Господа.
Дягилеву помоги Господи в труде его.
Выша рада будет видеть его, если вздумает потрудить себя
проездом. Терпения-то сколько надо. Мы все еще залиты
водою. Но все легче. Две недели – без выезду были. То
лед не прошел, а только приготовлялся; то пошел, да не
прошел. И мы уж спрашивали: стоит ли мир?!
Молите Бога о мне.
Великому Иверскому старцу отцу
архимандриту Лаврентию ? 2 июля 1876 года, мой земной
поклон. Да воздохнет ко Господу о моей грешности.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 апр.
Милость Божия буди с вами!
Насилу вы оказались дома. Поздравляю с
благополучною поездкою. Господь да поможет вам хорошо
выполнить начатое!
Благодарствую за хлопоты об упокоении
меня. Пенсия нужна. Обитель небогата. Не нищенствуют, но
и лишнего не имеют. Здесь строгое общежитие.
Основательных денег мало. Большая половина добывается
сбором. Из сего видно, что управление, к коему надо
приложить и заботу о содержании обители, доставлять
будет много хлопот и беспокойств скорбных. Сего ради
созрело уже у меня намерение отказаться от управления
обителью, прося только, чтоб квартира была, какую теперь
имею, и поправки в ней и переделки сделал монастырь –
-чтоб к столу нужное доставлял монастырь (ибо мне самому
почти нет возможности сие делать – 25 верст от города),
чтоб служить мне беспрепятственно, когда захочу, чтоб
лошадей давали. Я уже собирался писать, и не знаю,
дождусь ли вашего ответа. Думаю написать о сем
митрополиту частное письмо, прося, чтобы на основании
его решения последовало мое в Синод прошение.
Мне здесь крепко хорошо. Порядки здесь
истинно монашеские. Из братии есть лютые подвижники,
обращик – 80-летний старик – никогда не присядет в
церкви и ворчит на других за это. Служб же у нас
соберется часов на 8–10. Начинаются с 3 ч. у. Последняя
бывает в 7 час. вечера. Пение саровское. Если
удосужитесь когда, сами узрите, тогда порешите, нет или
есть кончать здесь дни свои.
Благослови вас Господи! Жалею о
нестроениях в вашей обители. Попробуйте, хоть тут,
одолеть настоятельницу ласкою, уступчивостью, прошением
с соизволения так однако ж, чтобы они делали по вашему.
Мимоходом сие поминаю. Вам там виднее.
О. Лаврентию всечестное почтение. – Я
думаю он наворчит, что пошел на покой. Давно сказывал.
Что такому архиереишку торчать между настоящими
архиереями. Убрался! Слава Тебе Господи! – Поклон ему до земли.
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец на-покойный Б. Феофан.
Всяко не мешает знать и ваши соображения и других ваших.
сент. 66 г.
Милость Божия буди с вами!
Н-лай В-вич!
На Воздвижение написал прошение с
отречением от управления обителью и посылаю завтра на
почту. Тут же прошу о пенсии. Потрудитесь разузнавать о
ходе сего дела и извещать. Как мало пенсии дадут – с
голоду умрешь. Возьму палку и пойду по окнам, и к вам
зайду, высоко живете, и не услышите. А недаром на
Воздвижение пришлось писать. Верно крест себе воздвизаю.
Воздвигнуть не мудрено, понесть-то как.
Потрудитесь, пожалуйста, попросить кого
следует, чтоб поскорее прислали 500 руб., назначенный
Св. Синодом мне на переезд. Не шлют, а есть нужды.
Благослови вас, Господи!
Думаю подготовить проповеди к изданию.
Выйдет книжек три. А денег нет. Не возьмется ли какой
купец издать и если возьмется, на каких условиях. Плохой
сбыт проповедям-то. Едва ли кто согласится! А
попробовать не мешает. Или самому издать – хоть в займы?
Как думаете?
Мне хорошо. Дюже хорошо. Переводить
начал Добротолюбие – с греческого.
Милость Божия буди с вами!
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец Е. Ф. 14 сент. 66 г.
Милость Божия буди с вами!
Благодарствую за вести. Теперь совсем
отрезан: только кейфовать.
Благослови Господи труды ваши. Беретесь
устав писать. Добре! Смотрите, не вышло бы слишком
воздушно. Не забудьте, что и нежные красавицы то же как
и все дебелую носят плоть, и тем же немочам подлежат. В
уставе различить надобно духовно-аскетическую жизнь от
общинных порядков внешних. Только последние идут под
форму и способны быть определенными подробно и навсегда;
первое – экспромту ведется, экспромту руководится, и
никак не дается вложенной быть в определенную форму. Для
нее устав – разумное благочестие, или жизнь духовная как
она присуща попыток изведано-предержанных.
Приходит мне на мысль, что прежде
составления вам надобно пожить где-либо в общежитии и
хорошо освоиться с порядками его. Но опять и тут –
мужеское общежитие и женское – две вещи очень разные.
Сбегали бы в Бородинский монастырь. Там, чай, хороши
порядки. Для совещания с древними уставами довольно тех
переводов, что вы у меня взяли. Из наших – найдите
Юрьевский устав – Фотием составленный (печатный есть).
Рубрики резче отделите. Церковь. Стол и все содержание.
Келлия. Власти. Не власти. Взаимное отношение между
собою и ко внешним. Рукоделие. Внешняя монашеская
выправка (найдите преосв. Игнатий недавно издал
маленькую книжку. Спросите у Илариона суздальского).
О письмах Климента. Они не к
девственницам; а о девстве вообще, и мужчин и женщин, и
содержат общие наставления, какие не войдут в устав.
Верно есть в Публичной библиотеке – Ceillicy. Histoire
des auteurs sacres, описана и история сих писем и
содержание. В последнем издании св. отцов – Migne
Patrologia помещены самые письма. То и другое найдете
или в Публичной библиотеке, или в академии.
Есть книги (9 том.) Vies des peres des
deserts d'orient par, Michel-ange Marin. во 2 кн.
помещены несколько слов о порядках жизни в
Тавенисиотских женских монастырях св. Пахомия, а в 9
есть заметочка о монахинях из св. Василия вел. – и эта
книга должна быть в Публичной библиотеке (изд. 1824 г.).
Но все надо сказать, что самый опыт
лучше всех книг.
Относительно книг Ростиславова, верно
пасквиль. – Лучше, что можно сделать – ничего о ней ни
писать, ни говорить. Как будто ее нет. – Украдкою
разойдется несколько экземпляров, поворчать под нос и
только. Ответить, значить цену давать. – Если уж
задорность берет, написать противоположное, напомнив о книге.
Всех вам благ от Господа.
Ваш богомолец Епископ Феофан.
Бог в помощь! Спасайтесь!
Замучил я вас. Вот и еще просьба, или
покорнейше, всячески, – усердное прошение. Журнала
L'Union chretienne – -Св. Синод выписывает несколько
экземпляров и рассылает их. В числе других присылался и
есть экземпляр. – Но присылался, как действующему
архиерею. Лежебокам, может быть, и не положено у них
посылать. Сего ради и мне, может быть, не станут слать,
а желалось бы получать. Как тут быть?! Справьтесь,
пожалуйста, будут ли присылать? – Если и не думали
слать, не могут ли они слать, по одному самому
заявлению, что сие было бы не худо. – Если по сему
одному не могут, будет ли прок, если стану просить о сем
обер-прокурора. Осведомясь о сем – известите Господа
ради. – Но всяко за текущий год получено уже 31 №. –
Если не пришлют конца, пропащий год, и у меня и у пр.
Антония, если они ему начнут слать конец. – Нельзя ли им
дослать конец сей: это можно сделать и без особых
распоряжений.
Вы писали о деньгах – (500 р.),
обратиться в консисторию; а прежде помнится писали, что
надо обратиться в казначейство. И кажется тут
консистории не место мешаться. И архиерейские деньги
получают обычно – из казначейства. – Но что ж мне
отнестись в казначейство, надо иметь бумагу и ведать,
что Тамбовское казначейство уже знает о сем
распоряжении. Сделайте милость, понудьте, кого следует,
поспешить сим распоряжением. – Бо, – без обуви скоро
буду!– Когда получится бумажка, тогда я сам попрошу
Тамб. казначейство, чтоб оно сделало распоряжение о
выдаче мне денег из шацкого казначейства. Это под боком.
– Но все же надо прежде распоряжение свыше о всем этом,
и чтоб я имел бумажку, на основании которой писал бы. –
То же и о пенсии следует быть сделано.
Благослови вас, Господь! Всем вам благ
от Господа. – Ныне Казанская – и у вас и у нас! –
Поздравив поздравляю с невестою – цесаревича; будет вам
царицею. Какое радостное лицо!
Ваш богомолец Е. Феофан. 22 октября 66 г.
Милость Божия буди с вами!
Вы на меня пеняете, что вести давно нет;
я только собирался то же о том же на вас вам подавать
жалобу. Стало быть поравнялись пенями и квиты.
Благослови вас Господи успешно кончить
печатание "Богословия" владыки нашего. Мы ведь земляки и
сваты.
Ну, слава Богу, что кончили тяжбу вашу
благополучно. Измучила вас эта обитель. Когда конец – и
Богу слава!
В Саров мне не рука. И саровцам не
охота. Я не думаю, чтоб они и предложили мне. Не из чего
тянуться. У них всегда есть ходатаи. А мне из чего?
Переезд будет стоить рублей триста, или больше, а у меня
и 30 – нет. И покоя там такого не будет, как на Выше. По
духу же это – маленький Саров.
Что делаю? Только что кончил заметки на
33-й псалом и отослал в "Тамбовския Епарх. Ведомости",
чтоб посмотреть, что скажут, и хорошо ли так писать
заметки на псалтирь, или переменить надо тон. Псалом
этот – Благословлю Господа на всякое время, будет ли
хорошо, а написалось много. Только что взялся было еще
за одно дело, как пришел подговор – выправить статью о
душе и ангелах. Вот это теперь и делаю. Не раз слышу –
не хороша статья. А чем, никто не говорит. Правда ли
писана? По моему только и есть недостатков, что читать
эту статью нельзя не имея под руками опровергаемых
брошюр. А что много балагурства, и лишнее есть, – это
ничего. Бранчива по местам. Да за этакие нелепости надо
за волосы да обземь, да успетками. Впрочем, теперь все
лишнее выбрасывается. Может быть прибавят выписки из
отцов, т.е. из других отцов, а не из сих. Да соображений
немного подбавить. Всяко теперь еще стою почти в начале,
и не знаю – куда пойдет слово. Как утомительно
приискивать место. Копаешься – копаешься, иногда целый
день – пять строк. А читающий только и видит: не велика
статья и говорит: ишь сколичко написал.
Скажите пожалуйста, у вас есть время? –
Спрашиваю это того ради, – что у меня нет времени. Не
успеешь повернуться уж обед, – а там и спать. Откуда эта
напасть, – не обман ли? И искушение какое? – или смерть
скоро – что раздельность и протяжность времени станется
все будто в точку. – Всяко полагаю, – это не худо.
Только у скорбящих долго тянется время. – Слава Тебе
Господи, слава Тебе!
В Саров не поеду. Вы бы им написали, что
отказываюсь. А то заставите их придумывать, чем им
отклонить такую напасть.
Поклонитесь знакомым, – а паче Богу помолитесь.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 ноября 1868 г.
Милость Божия буди с вами!
Быстроответный Н-лай В-вич! Патерик, о
коем поминал – в рукописи, как большая следованная
псалтирь. В переводе листов полтораста такого же письма,
как и уставы. – Судите, скоро ли все пересмотришь? – А
потом скоро ли перепишется? – Переписка в обители
невозможна. В Тамбов надо посылать. – Э-хе!! – Это не
значит, что я все назад оттягиваю, а только дело
сказываю, как оно есть. – Равно и старческие писания,
как трудноваты? – Латинцы много нашли писаний св.
Антония великого, переведены с арабского. По складу
похожи на известные нам. Но темнота перевода страшная.
Копаешься – копаешься. Уж отложил на время св. Антония,
– отдохнуть. Перевожу следующих по Добротолюбию
греческому, Аввы Исаии. И у этого опять целая книга
есть, кроме того, что содержится в Добротолюбии. А
кассиановых писаний – одного его – с Добротолюбия будет.
И конца нет. Вот где чувствуешь – дух бодр, плоть же
немощна. – Сядешь и думаешь; ну – махну всего Антония
великого. Туда-сюда – хвать десять всего строк. А уж
уморил, и пойдешь походить, чеша затылок.
Убирайтесь поскорее с своими делами, –
да в келлию, – и начнем вдвоем. Или еще сговоримся с
Оптинцами, – и будет целое общество. Тогда веселее
будет. Один одну строчку, другой другую. Глядишь – книга
и есть. – А один-то копаешься, копаешься. Да ведь что
скажу!! Сочинять легче. – Там речь течет как по маслицу.
– А тут – в переводе, то и дело точка с запятою.
Перефразить не хочется, а стать подлаживать – время
надо. – Благодарствую за хлопоты по деньгам. Теперь
верно получу скоро. Тогда и о пенсионных деньгах попрошу
казначейство, чтоб перевело в Шацк. – Не забывайте
помечать новости. Пока жив человек – и в пустыне
любопытствует о мире, – и движениях его. – Но я воистину
– райствую в пустыне. Не сглазить бы, а если так будет,
вижу бездну милосердия Божия, не по грехам моим
воздается мне. – Указ я получил – о пенсии и отмене
настоятельствования. Премного благодарен вам и всем.
Спаси Господи и помилуй!
Всех вам благ от Господа желаю.
Возлюбленнейшему отцу моему великому
старцу иверскому должное поклонение творю, прося молитв.
Многогрешный Феофан Еп. 14 ноября 1868 г.
Милость Божия буди с вами!
О. архим. уже воротился. Он не дождал
вас, говорит, нельзя было более оставаться в Питере.
Вы все то в разъездах, – то хлопочите о
книгах. Блаженная жизнь – многодеятельная. Ни поскучать, ни позевать.
О монашестве. Уж не помолчать ли лучше.
Не слышут, и не злятся. Укройтесь мало, дондеже мимо
идет гнев. – А выступите наружу, да еще с кулаками, и –
руки всех подымутся на плечи ваши, – а из-за вас и на
монашество. Пусть пожужжат Митрофания и подобные,
неудавшиеся монахини. Пожужжат и затихнут. А когда
книжка будет, она будет им мутить глаза, и раздражать.
Вы будете писать о монашестве по его
значению, которое точно высоко, и никто этого не
отвергает. Нападающие же нападают на нас – сущих дурных
монахов. Вы будете говорить, поелику монашество то и то
значит; то его надо чтить, поддерживать и
распространять. А они будут говорить, как и говорят:
поелику монахи ныне никуда не гожи, то прочь их, – или:
то или прочь их, или сделать такими, какими им следует
быть. Против этого вам нечего сказать. Нечего сказать,
только вот что: так-так; но пусть себе живут, авось
где-где выдурится какой-нибудь полумонах, и то слава
Богу. – Можно стоять только против закрытия монастырей,
– ради того, что монастыри, помимо монахов, веры ради
народа, огромную приносят пользу; это я знаю теперь по
опыту. И ради того – что хлопать не из чего (т.е.
закрывать-то) потому, что сравнительно с Россиею, все
монахи и монахини капля, тысяч 20, стоит ли кричать, и
поднимать гвалт, из-за такой малости?! – По этим резонам
монастыри у нас простоят еще веки, и бояться нечего. –
Что до женщин, то им деваться некуда. Их 1 12 милл.
больше мужчин. Пусть идут в монастырь, укроются.
Таковы мои мысли! – Но может быть и
ничего – сказать слово другое. Мы, – дурные монахи;
очень будем рады, когда про нас будут писать, что мы
святые и праведные. И спасибо вам скажем.
Что вам прочитать, – ничего не знаю.
Кажется в "Христианском Чтении" при ректоре преосв.
Афанасии что-то писано, и печатано. – В "Домашней
Беседе", помещены статьи преосв. Игнатия: они кажется
есть и в его изданных сочинениях. Но они очень далеки.
Кажется и брошюрки где-то ходили. Но не умею указать
верно.
Мое здоровье добре. Я себя чувствую
хорошо.
Спрашивают у меня иногда: путь ко
спасению, что Афонцы печатали выпусками. У меня нет. Не
возьмется ли – Кораблев и Сиряков – например отпечатать
одною книжкою? Мне даст экземпляры – не деньги.
Поговорите и скажите.
В Москву переходить – желания не имею, а так побывать можно.
Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш усердный богомолец Епископ Феофан. 23 ноября 1868 г.
Милость Божия буди с вами!
Н-лай В-вич!
Лекарства ваши получил. Благодарствую.
Тем же днем и употреблять начал. Не знаю, что выйдет!
Всяко, так как обычные свои приемы лечиться я употребляю
с отдышками; то ваше пойдет в промежуток, к которому и
подоспело. Даруй Господи облегченье. Я и вижу его
немного. Но припадки все остаются. Особенно это отбитие
рук и ног и холоданье их с тяжелостию в голове – так
часты. Се и нынешний день почти весь. Я ведь употребляю
содовую воду искусственно приготовленную вместо питья. И
сверх того носил компресс холодный на ночь. – Теперь все
это прекращу, и посмотрю, что выйдет из вашего. Худо
станет, брошу. А лучше – исполать.
Книжки получил: благодарствую.
Перечитал. Да что ж тут поправлять? Чай все исправно.
Обаче пересмотрю еще тщательнее и что окажется нужным
поправлю, если достанет разума.
Сделайте одолженье, разведайте, какой
результат моего заявления? – От него будет зависеть мое
сиденье на Выше, или хлопоты о переходе в другой
монастырь, по случаю болезни, хоть пустой, но требующей
докторского наблюдения. Я не жаркий любитель и искатель
епархии. И если скажут: сиди; не буду скучать. Только к
зиме мне надо непременно перебраться к местам обитаемым
из пустынного.
Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне.
Ваш усердный богомолец Еп. Феофан. 12 мая 1870 г.
Милость Божия буди с вами!
Очень вам благодарен за весть. Я получил
письмо ваше только два дня назад, а от Аскоченского еще
ничего не имел. Вчера ночью получил от него. С первого
разу – рванулся в Москву; но потом пошли в голове толки
и кривотолки. – И не умею управиться. Больше
перетягивает в Москву, но есть веские резоны,
удерживающие. – Вот сижу и думаю. – Что придумаю, скажу
тотчас. Но теперь в нерешимости, не могу сказать ни да,
ни нет. Постараюсь установиться в мыслях скорее, и
ответить владыке.
Склоняет то, что у нас уже слишком
глухо. Да на случай болезни боязно. – Но там хлопоты и
борьба.
Всяко не замедлю.
Всех вам благ от Господа желаю. Ваш
богомолец Еп. Феофан.
Когда бы они так сами порешили
перевесть, – без всякого прекословия согласился бы, – и
был бы рад. А то самому. Я только одно дело решил сам –
выход на покой. – И чай, – не якоже подобает сделал. Не
по отсутствию покоя говорю так. Я имею, чего искал. А
потому, что уже слишком много покоя. Это, правда, есть.
12 февраля 1872 г.
Милость Божия буди с вами!
Ну – порешил с белокаменною. Моя
красавица погибла. Ну – и adieu!
О сем писал к самому владыке, уверяя
его, что мне на Выше крепко хорошо, как и в самом деле
есть. Уж он сказал чрез Аскоченского, что принимает в
резон мой отказ. И следовательно это дело должно сойти в
архив. Но он затягивает речь – о том, чтоб привлечь мою
милость сидеть в судном отделении Св. Синода. – От того
только пером отказывался, а от этого и руками и ногами.
Боже избави, – от такой напасти. Случится быть у
владыки, пожалуйста уговорите его, чтоб он не только не
давал сам такого предложения, но перебил бы и всякого,
кто бы вздумал завесть о том речь. Пожалуйста!
Владыка думает, что я на Выше скучаю; а
мне здесь так любо, что не знаю, где может быть так
хорошо. Что заявлял на епархии, – то заявляло не
желание, а готовность изъявить покорность Св. Синоду, от
чего и теперь не отказываюсь. Но совсем не по желанию
епархии, а по другим расчетам, которые остаются в
секрете.
Вы знаете, какой я охотник до картин. –
Объявляет некто Беренс, что у него несметное множество
фотографических снимков с знаменитых картин. Снимки в
виде карточек, и в большом формате, кабинетные зовутся.
Глаза мои и разбежались. – А дешевизна!! – 100 отборных
кабинетных снимков 25 р. – или еще: 1000 карточек 30 р.
– Так бы все и закупил. – Но как эти объявлятели бывают
cura melius, особенно с нашим братом – провинциалами,
или заглазными покупателями; то пожалуйста забегите к
нему и посмотрите, стоят ли точно сии снимки того, чтоб
копейку на них истратить. – Если окажется, что они
исправны; я тогда пришлю денег немного вам. И попрошу
вас – выбрать – и при себе велеть укупорить. А то на
этих молодцов, – нельзя положиться.
Всех вам благ от Бога желаю. Ваш
богомолец Еп. Феофан. 15 марта 1872 г.
Милость Божия буди с вами!
Книгу о суде получил. Хороша.
Многоучена. Дай Бог, чтоб пользу принесла. Читать-то ее
копотно, и не всякий – разохотится.
Трудитесь, трудитесь, – не кряхтите. –
Как же говорите – не начинал еще?! А это что же такое,
что делаете? Все это слава Богу! – Только самомнение
отгоняйте. Свой глаз все добро свеет. – Спаси вас
Господи за труды ваши.
Соловецкие старцы больше найдут
читателей. И верно эта книга теплее. Помоги вам Господи кончить.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 31 мая 1873 г.
Милость Божия буди с вами!
Хоть не кончил еще большую книгу вашу:
но уже видно, что она дюже хороша. Кто это трудился?!
Многоучено и солидно! – Спаси Господи!
Но вот что! – Многие ли станут читать? И
начавшие читать, все ли дотянут до конца? Вам конечно
известен русских голов склад. Что долго копаться не
охочи, а поскорее бы к концу. – Особенно спорные пункты.
Вообще для дела – они необходимы и много помогают
уяснению дела. Но неученому люду к чему копаться в них?
и не станут.– -Мне и пришло на ум, что если б сделать
экстракт и составить маленькую брошюрку – в которой все
существенное было бы изложено ясно как на ладонке, и
так, чтоб шибко читать, то такая книжка была бы очень
полезна. Ученые копались бы в той большой, – а
верхогляды, маленькую пробегали бы.
Великолепное исследование!!
Вы пишете, что получаются возражения на
проект судный. А где-то в газетах напечатано, что
напротив получаются отзывы, согласные с ним. Мне при
этом пришло на мысль – что прокурор это морочит
общественное мнение. А потом выберет согласные отзывы,
которые конечно найдутся, и подвинет для решения. – Ведь
главное впрочем нужно. Как хотят пусть строят суды, – но
необходимо, чтоб архиерей был глава суда, и особенно в
той части, которая касается чисто духовных и церковных
дел. – Последний предел, – чтоб архиерей имел власть
назначать на места и отстранять от них по своему
убеждению, и чтобы тут ничей суд не вмешивался; чтоб
имел также власть приказывать делать все, что он считает
нужным для созидания паствы. – А то выйдет как у
пруссаков. Архиерей там принимает, а не определяет пастырей.
Благодарствую за сообщенное сведение о
моей красавице. – Но вы при встрече не забудьте
напоминать, что же отослали документы?? А то они
сказать-то, что пошлют, сказали, – а послать отложат.
Что вы думали прислать из тетрадок, –
пришлите. – Первую часть – кончаю, ныне завел переписки
только. Потом начну понемногу устав, с Пахомиева, до
Василия великого и Кассиана. Между тем надо готовить и толкование.
Всех вам благ от Господа желаю. – Молите Бога о мне.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 21 ноября 1873 г.
Милость Божия буди с вами!
Дочитал книжицу. Чудо, как хорошо. За
нее надо автору дать доктора, – с надписью первый из
докторов, или, как выражался покойный киевский владыка
об Иннокентие, когда сей был в Киеве – доктор докторов.
Когда бы вняли пишемому? – заставьте
кого-либо рецензии написать, – и в сей рецензии суть всю
выставить. Этим общество познакомится с духом. В
светском журнале надо, или газете. Может быть, Гражданин
возьмет!
Сборник скоро закончу. Пока будут
печатать сию первую часть – вторую подготовлю,
собственно Уставы.
Сборник мой, если охота, загадан на
многие томы, чтоб составилась монашеская библиотека.
Купи – и довольно. Все тут будет.
Зачем вам прятаться куда-либо.
Приобретши навык к многодельным трудам, как вы усидите –
где-либо? Так и тяните свою ноту. Ведь и эта дорога в
тот же город ведет. Только помыслы подчищать надо. Но
это не одним деятелям, а и сидякам необходимо. Стало,
нечего загадывать.
Владыке костромскому – сказали бы, что
два уже года чай Аскоченский коротенькие статьи берет из
проповедей больше, – очень немного из писем. – Это
старые строки! Вот на следующий год будет новое, 118
псалом, на каждый стих маленькое рассуждение. Об этих
верно владыка милостивый не скажет того, что оказал о
тех. Ибо тут все слабо.
О. Арсений – точно едет на Афон, или это
догадки. Мне приходило в голову – поехать на Афон для
перебора отечников, – не найдутся ли писания Аввы
Исаииотш., недостающие Марка Аскета, Евагрия и других.
Где-нибудь может быть запали в уголку. Исаии – то целая
книга – 29 слов, пойдет в сборник, но с латинского
перевода, но тут много значит аскетическая терминология,
которая – у латинян иная, и можно не попасть.
Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 12 декабря 1873 г.
Милость Божия буди с вами!
С праздником! Получил книжку.
Благодарствую. Помнится и я переводил что-то. Но то
должно быть в 46 году. Рукопись – какая?! – Чай перевод
устава св. Пахомия. – Нет, не нужно. Вновь буду
переводить, – и делать свод. – И Василия великого свод
или выборку вновь надо делать. – Нечего и трудиться
пересылать. Понемножку буду тянуть.
Вам в самом деле хорошо побыть в Питере.
– Там и сям пошуметь. Говорят – отзывы по мере получения
печатают, не наплутовали бы те, кто интересуется
введением сего богомерзкого проекта суда?! – Чего
доброго!
Меня-то как же вы на Афон? мысль
приходить; но дело, с моею леностью, как сделать. Если б
здесь уснуть, а там проснуться, – дело. Сейчас бы
махнул. – А то, у! у! у! – даль какая! – Я не пячусь, но
когда-то мысль созреет в желание, и желание в решимость!
Вы напрасно загадываете на покой.
Толкитесь, пока душа держится в теле. Ведь не худые дела
обделываете?! – Намерения только надо вычищать, – почаще
их пересматривать, – и если закрадется какая дрянь,
изгонять, а покаянием внутренним возвращать цену делам,
которые ими губятся.
Покой придет сам собою. Душа усядется, –
и не захочет выходить. Тогда конечно нечего будет
делать. Надо будет послушать сию госпожу.
На Афоне только не уживетесь. Порядки
там не под силу немощи нашей. – В монастырь можно и не поступать, но это еще далеко!
Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 декабря 1873 г.
Милость Божия буди с вами!
А я слышал, что не П-кий, а В-кий
Владыка расхвалил проект. – Стало два. – Вы пишете, и я
слышу, что все отзывы не в пользу проекта. Но в каком
отношении? – Т-кий Владыка напирал только на
непрактичность, – что окружной суд далеко. Если и все
так, то это не большое неудобство. И суть дела не тут.
На непрактичность может быть и такой ответ: посмотрим;
если неудобно будет, переменим. А прочее все пойдет в
ход. – И консистории может быть более на это указывают.
– Может быть даже, что этот камень нарочно бросили,
нате-де грызите, а главное-то и просмотрели. – Боже
сохрани!
У меня вопрос, которого не умею решить.
– Ну, если утвердят эту форму суда. Будет ли в этом
основание законное к разделению. Синод, принявший ее,
сдвинется с основ своих. Следовательно потеряет право на
послушание ему. Если он так, то и все согласные с ним
архиереи и иереи. Не согласующиеся с ним будут стоять на
своей законной почве – старо-православные, а те
новаторы. – Этого я не умею решить, – того, то есть,
есть ли основание к разделу. Можно бранить форму суда, и
критиковать ее вдоль и поперек, но не разделяться. – Но
что вы сделаете, если захочется кому форс свой показать
и провозгласить всех новаторов отпадшими от церкви? –
Ведь это вещь возможная. – Я все думаю-думаю, и то
выходит – нет к тому основания, то – приходит на мысль:
да что же это мы будем все спускать. Великое ли дело,
что, например, царь Константин одну жену в монастырь
посадил, а на другой женился. Св. Тарасий пошумел,
пошумел, и замолчал, – а Феодор Студит – прекратил с ним
(св. Тарасием) общение. А кажись бы можно промолчать.
Новая-то царица была племянница его. – Вот как стояли! –
Как нам быть, никак не разгадаю. – А надо это решить.
Ибо я чую, что этот куцый поставит на своем. Потолкуйте
там потихоньку, – и скажите, что отберете у магнатов церковных.
Что вам делать на Афоне?! – На Афон
съездить, что конфектов поесть; а то, что вы делаете,
есть щи да каша, без каши жить нельзя.
Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец
Еп. Феофан. 26 февраля 1874 г.
Милость Божия буди с вами!
Благодарствую за поздравление.
Приветствую взаимно и вас.
Благослови Господи труды ваши!
Дягилев прислал. Но что же теперь
делать? – Давайте соблазнять Афонца, чтоб отпечатал. –
Тот патерик, что издало "Душеполезное Чтение" – гораздо
меньше нашего. Вот разница! У нас 142 статьи, – там 35 –
в первой главе. – Во второй – у нас 71 – там 33; в
третьей у нас 100 – там 46, и так далее. Только
заголовки те же, от чего такая разница? От того, что там
не все собрано. – Ведь это сборник! – А достоинства
сборника в полноте. – Так издать надо. – Или сами вы
хотите – издать? – Так я сяду и буду понемногу
пересматривать и окончательно исправлять. Куча эта
великая! но понемногу можно одолеть!
Что лечиться нет греха, об этом и
вопроса не должно быть. Но что многие не пользовались
этим средством, по вере и для терпения, это не лишено
цены. Надо только потом уж и терпеть благодушно, чтоб не
впасть в ропот. Ропот уж грех. Кто не чувствует
мужества, каковы мы все грешные; то лучше прибегать к
лекарям, все же помощи ожидая от Бога: ибо Он вразумляет
лекарей.
Лекарство от блуда – смех берет! – Ведь
движение половое зависит от образования семени. Пока
органы образования целы, будет собираться семя; и пока
будет собираться – будет то движение. Но оно само по
себе не грех. – Грех в похощении, и он то от воли, то от
сатаны.
Ваш рецепт на что действует? Конечно не
на волю, и тем меньше на сатану. Следовательно
производители грешности блудной целы. А коли целы, на
что же лекарство-то? – Если оно действует на прекращение
образования семени; то оно ближит со скопчеством; ибо
суть скопчества в этом. – В житиях видим, что на
умаление образования семени действовали – постом,
холодом, долу лежанием, жаждою, малоспанием и всяким
себя преутруждением, но никакого механического способа
не употребляли. Потому думаю, что лекарство то не
безгрешно. – Так думаю, что лучше его не касаться, а
просить помощи у Господа. Конечно, трудновато; но что ж
делать? Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
То, что проект хают, очень утешительно.
Но ведь в том, кто хотел бы его ввесть, целый легион.
Они научат его, как вывернуться?! – Похвалимся успехом,
когда совсем проект сей сдадут в архив.
Здоровье мое – слава Богу. Воздухом буду
пользоваться с балкона. Ведь и это тоже, что в лесу гулять!
Всех вам благ от Господа желаю. Молите Бога о мне! Ваш богомолец Еп. Феофан.
Что вы мне ничего не сказали об Иверском старце?!
20 апреля 1874 г.
Милость Божия буди с вами!
Добрейший мой Н-лай В-вич!
С приездом! Теперь видели восток,
знаете, что это, – и думаю, довольно с вас.
Благодарствую за все вести. Если
пантелеимоновцы выиграют дело, этому нельзя будет не
радоваться. Помоги им, Господи!
Удивился я желанию арабов! Им не того же
надо желать, чего болгары, а всего. Ибо там местных
греков совсем нет. Только и есть что иерархия.
Следовательно, их желание – равно изгнанию греков.
Потому оно труднее. Наперед пусть просят
архиереев-арабов. Священники у них все арабы, а
архиереев-арабов взять негде. Разумею иерусалимский
патриархат. В антиохийском есть: поделятся разве.
О. архимандрит Антонин-нежный – известен
мне, как отличный человек, он же и уч. Кончил курс
первым, не вторым – был бакалавром в Киевской академии –
очень хорошим.
Вняли ль вы рабу Божию Иоасафу –
Саввинскому старцу, великий старец!
Если таков патриарх Иоаким, то надо Богу
молиться, чтоб подольше он посидел на престоле, – и
поправил греческие дела церковные. Нагородили соленые
греки: поди распутывай.
За предложение пантелеимоновцев
благодарствую. Но ведь туда надо направляться святым, а
грешить-то и на Выше удобно. Так какая нужда
переселяться. А вы не загадывайте скоро на покой. Пока
есть силы, толкитесь и делайте. Выбьетесь из сил, тогда
где-нибудь можно прикрыться – около обители. Путь ваш
другой – деятельный. Придет срок сядете.
Кто читает мои премудрости – греки или
наши? Греки, не думаю, чтобы много одобряли. А наши –
свой своему – брат.
Сижу и корплю. Скоро, или нет, не знаю,
скорплю; но поспешаю поскорее кончить послания св.
Павла, чтоб сесть потом, выправить и издать.
Вопрос, как это сделать? Хоть рано еще
думать: но, может быть, к концу следующего года и начать
можно. Я очень спешу. Следовательно, ничего загодя
подготовиться.
Одна красавица намекала, что даст на
издание первого тома денег, хоть бы это было до 1000
руб.
Возьмитесь, пожалуйста, издавать.
Условия такие: только бы тысячу эту не забольшить, а
сберечь; ибо мне совестно было согласиться, и я
согласился с тем, что оборотившись этою тысячею и
устроивши издание, – потом взнесу ее в Миссионерское
общество. Если будут барыши – будем делить пополам. Мне
деньги совсем не нужны. Лишь бы издание было подешевле –
и потому порасхожее, т.е., чтобы шире разошлось.
Я толкую шестое послание – к Коринфянам
1-е. Нынешний год, думаю, много протолковать – может
быть и все порешить. Гораздо короче дело идет, чем
Галатское и Ефесское послания. И больше отеческая речь,
чем моя.
За то от всего отказался. Ничего не
читаю. Только газеты посмотрю мельком. План-то мой
велик. Весь Новый Завет протолковать. А потом Псалтирь,
а далее – притчи, и умирать. Дума за горами, а смерть за плечами.
Здоровье мое не што. И грехи все идут
своим порядком.
А спасаться когда? Да уж и некогда. Я
нарочно печатаю, что придумаю напачкать, – в той мысли,
что прочитает кто, разблажится и поклончик положит.
Авось, милостивый Господь за мною лентяем зачислит этот
поклон. Святым лучше скрывать и писания и имя. А
грешному мне лучше так.
Вот и праздник. Поздравляю с Рождеством
Христовым, и в новый год новых вам сил желаю.
Будьте здоровы и веселы! Молите Бога о мне грешном.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 декабря 1874 г.
Милость Божия буди с вами!
Добрейший мой Н-лай В-вич!
Сколько вы меня обрадовали, дав слово
потрудиться над изданием толкования. Ну – теперь только
надо спешить окончанием. Прежде же окончания всех нельзя
начать; ибо встречаются вещи, кои сказывают, что в
прежних толкованиях иное надо переправить. Я впрочем
напрягусь, – да покороче самое толкование пишу, вот и
поскорее к концу доспею.
Сделана только может быть треть дела.
Авось! Ну, что же за беда?!. Не успею в этот год,
другого прихватим.
О барышах после потолкуем, что с ними
сделать, – если будут.
Патерик издать?! Вот что мне пришло на
ум! Ведь Патерик этот есть сборник: собран из
Достопамятных сказаний, – из Герондика, из Лавсаика и
Лимонара, статьи расположены по предметам – под 24
заглавиями. О. Арсений прислал мне сборник – из тех же
источников, – но заглавий уже 200. У меня и родись
мысль, – из всех фундаментальных отечников, как-то:
Достопамятных сказаний, Лавсаика, Лимонара, истории
Боголюбцев, бесед Григория Двоеслова, – и наших
отечников – Саровского, Соловецкого, Валаамского,
Киевского – составить свой сборник по своему плану со
строгим разграничением. Под каждым заглавием делать
обзор помещаемых под ним статей. У меня давно вертелось
в голове нечто подобное, а теперь это совсем
сформировалось, – и ожидает исполнения. Год возьмет. Это
будет год роздыха по окончании толкования посланий.
Благослови только Господи.
Я здоров! Слава Богу!
Всех вам благ от Господа желаю. Будьте здоровы и веселы.
Что такие большие владыки одобряют
толкование, это очень одобрительно. Но дальше пойдет
короче, – и может быть уж не похвалят.
Будем впрочем делать, что можем.
Благослови вас, Господи!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 22 января 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Слушаюсь – слушаюсь! Буду тянуть песню,
но немного покороче – против печатанных; ибо то уж
слишком растяжно. Выполнить все так жизни недостанет. Но
и то сокращенное толкование, – какое дано двум посланиям
– к Филиппийцам, и особенно к Коринфянам первому, тоже
не пригоже. Буду как-нибудь держать середку на половине.
2 к Коринф. начато, две главки кончены. Что Бог даст
дальше. Поплетемся понемногу. Авось и это кончим скоро.
Все вами прописанное – куда как хочется
исполнить. Но уж хаты не отворю пока не кончу. А умру,
так и быть. Господи помоги!
На Евангелия не толкование надобно
писать, а размышления, – чтобы каждое слово и каждое
движение Господа было торжественным свидетельством Его
Божества. Когда Бог даст, начнем сию хвалебную песнь
Господу, то ей конца не будет. О, когда бы хоть начало
положить сему делу?!
Какой вам монастырь! Извольте маяться в
этом порядке жизни. Когда не будете в силах уж мышей
топтать, тогда сам собою устроится и монастырь, будете
вы в ограде монастырской, или нет.
К обедне ходите? И довольно. Домашнюю
молитву заменяйте поклонами вместо читания молитв; с
каким же словом к Богу обращаться, душа скажет. Что
нужно, то и говорите. Это вместо вечерни, и вместо
всякой другой службы. Если душа бывает вяла и не сильна
сама подняться к Богу, читайте на память какую-либо
молитву, каждое слово несколько раз повторяя, чтоб
разбить душу, как молотом. Когда же душа идет сама к
Господу, не читайте никаких молитв заученных, а свою
речь прямо ведите к Господу, – начиная с благодарения за
милости именно вам самим, потом и другое что нужно
сказывая. Господь близ! Он внимает слову из сердца.
Благослови вас Господи!
Что касается до деятельности, то всю
заботу надо обращать на чистоту намерений, – и тотчас
поправлять, коль скоро прокрадутся какие не добрые.
Затем стараться сколько можно чаще
воспоминать о Господе. Вот и все. Вот ваш монастырь!
Другого не ищите! Он не построен для вас!
Иоасаф – скончался?! Очень благодарен,
что сказали. Святой был человек! Страдалец за обитель до Ибрагима паши.
Я здоров. Благодарю Господа! Будьте и вы
здоровы, – и кроме того веселы. Веселье же само
приходит. Его не купить ничем. И блаженные недалеки от
нас, а у нас нет блаженства.
Спасайтесь! И о нас Бога молите!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 февраля 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Хорошо ли, что пишется статья в укор пр.
Макарию?! Ведь он имеет оправдание в том, что
Комитет-де, а не он. Что сделаешь со всеми? Ему ведь не
дан решающий окончательно голос, а равный другим.
Скажет: что же делать? Я говорил, толковал, кричал,
драться готов был? а все решили не по моему. Вот и прав.
Что архиерейские отзывы так хороши,
очень утешительно. Надо полагать, что их уважат и
дурацкого суда не заведут. Но волк в овчарне очень
хитер. Сидит и ляскает зубами и посматривает, как бы
ухитриться поставить на своем. Господи спаси нас!
Пр. Иаков Мур. присылал мне отзыв
Иркутского – похож на Агафангелов, по силе. И Моск.
Консистории – этот очень короток.
Что для православия тяжки времена, – это
как дважды два. Чтения в Обществе любителей дух.
просвещения московском напечатали статью о переводе 70
толк. – совсем не православную. Церковь Божия не знала
другого слова Божия, кроме 70 толк., и когда говорила,
что Писание богодухновенно, разумела Писание именно в
этом переводе. Все противные этому толки – еретичны.
Будете у владыки московского, доложите ему, чтоб проучил
редакцию Чтений, но не поминайте, что я указываю. Жалею,
что решился туда отдать послание к Ефесеям.
Послание к Коринфянам первое идет в
"Душеполезное Чтение". Второе тоже толкуется и одна
часть уже кончена – 7 глав. Чем лежать, так печатал бы
какой журнал. В печати виднее недостатки и излишества.
Поговорите, не хочет ли печатать Гречулевич? Без
условий: только сотню какую экземпляров оттисков пусть
даст. И чтобы не тянул, а скорее печатал. Или вы
находите, что лучше прекратить печатание в журналах,
чтоб в общее издание вошли толкования непечатанные?! И
это мне приходит на ум. Но и то приходит: ныне, завтра
смерть. Умрешь, – все так пропадет. А то хоть в журналах
напечатается. Как прикажете, так и сделаем. Будьте
старцем в сем деле. Но я сижу, – и спешу к концу. Все
думается, что успею в этот год порешить все послания. Не
успею, – дай Бог еще один годик пожить, чтоб кончить.
Всех вам благ от Господа желаю.
Благослови вас Господи всяким благословением!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 4 марта 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Спешу к вам с вопросом – и опять по
печатанию. К Галатам послание к концу подходит. Оттисков
сделана куча, – с 700. Второго к Солунянам оттиски я
отдал 500 в Миссионерское общество, полагая, что они
потихоньку, кое по миссионерам разошлют, кое по
епархиальным отделениям Миссионерского общества, с
поручением владыкам разослать по церквам и денежки
пособрать. Я не говорил им так, но полагал, что они так
сами догадаются сделать. А они вон как? Печатают
объявления и закликают покупателей. Между тем толкование
без синодского разрешения – в продаже контрабанда. Того
и гляди, что дадут нахлобучку. Скажите же мне теперь,
что сделать с оттисками послания к Галатам? Ума не
приложу. Отдать опять туда же, я и рад бы, да они опять
печатать объявление станут. И я вижу, как от этого может
быть скорая беда.
Вот что мне приходит на мысль?! Владыка
московский не переговорил ли с синодалами. – что-де вот
контрабандные оттиски, пустить ли их в продажу? И может
быть те сказали: ну – пускай. Вот они и печатают
объявления, не боясь. Если эта моя догадка праведна, то
нечего беспокоиться. Владыка тоже может сделать и для
Галатам послания. Вот мне и желательно знать, так ли
владыка сделал для послания к Солунянам, – и готов ли
тоже сделать для послания к Галатам?
Если не делал, – и не готов так сделать,
потому что может быть затруднительно это; то вот что –
не согласится ли он растратить оттиски потихоньку,
послать по епархиям владыкам и просить, чтоб разослали
по церквам и денежки поотобрали, а чтобы они это охотнее
делали, частичку малую отчислять в кассу епархиальных
обществ. Дело совершится скоро, и втихомолку.
Сделайте одолжение, – потрудитесь все
сие распытать у владыки потихоньку, чтоб не рассерчал на
меня за мою робость. И что узнаете, скажите. Если ни то,
ни это неудобно, то – еще и вот что, не скажет ли
владыка, что и меня и редактора он покроет от всех стрел
Правосудия. Мне очень желательно оттиски отдать опять в
общество же; но страхи останавливают.
Наконец, если ни тако, ни этако – что
делать? Придется в печь бросать все оттиски.
Пожалуйста, все сие разведайте и
скажите. Печатание к Галатам кончается в апреле.
Всех вам благ от Господа желаю!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 марта 1875 г.
Христос воскресе!
Дорогой мой Н-лай В-вич!
Два письма ваши дали мне полные ответы
на то, что желалось знать. Благодарствую! Я написал вам,
потому что в эту пору у нас прекращается всякое общение
с миром.
Если про печатание есть такой закон; то
нечего беспокоиться, я пропустил этот закон. И струсил.
Теперь успокоился. Отец Василий Нечаев знает его; ибо на
оттисках 2 пос. к Сол. он уже так и сделал, как вы
говорите. Меня встревожили Тамбовцы. Там был какой-то
ревизор типографский, – и сделал редакции Ведомостей
ноту, что она не может делать оттисков толкования: там
печатается послание к Филиппийцам, и делаются оттиски.
Редакция струсила, и приостановилась; но теперь
понадумалась и стала печатать и толкование и оттиски.
Что я делаю? Бью баклуши. Вот от чего!
Кончил чрез силу 2 к Кор. Приступил к Рим. Такая тупость
напала и бессердечие, что и интерес весь пропал, и мысли
нейдут, и перо не ходит. Думаю, что это от того, что
целый год и более все за одним делом. Стерляди да
стерляди, – и приелось. Бросим на несколько времени. И
вздумал между делом приготовить второй том русского
"Добротолюбия". Первый уже готов. Там Антоний вел.,
Макарий вел., Марк подвижник, – Исаия отшельник, –
Евагрий. Все пустынники. Во втором будут все уставщики
общежительные. Св. Пахомий, Василий вел., Кассиан, св.
Венедикт, и другие тут между ними. Порядочный томик
соберется. На этом я отдыхаю, – хоть и тут труд не
малый. Св. Пахомия надо написать вновь устав по тем
чертам, какие есть в его житии – и в уставе переведенном
Иеронимом. И из Василия великого тоже надо вновь
написать устав, по системе – это труд! А св. Кассиана
перевесть большой труд; ибо его латынь премудреная –
мудрость. Св. Венедикт чай проще. Помоги только Господи.
Занятие приятное! Надо полагать, что не бесполезно будет
знать, как стало монашество в начале.
Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ
от Господа желаю. Молите Бога о мне.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 апреля 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Как это вы ухитрились крупноречить с
крупным Владыкою? Но если праведное дело, то чего тут
беспокоиться? Буди воля Божия!
Очень жаль, что обитель ваша не утешает
вас. И тут терпеть надо.
Враг мирян не искушает. Против них мир
за него ратует. А мироотречников некому искушать. Вот он
тут и является своею персоною. И конечно выходит по
мастеру и мастерство.
Что делать? терпеть надо, и молиться; и
помогать делу. Когда бы все всюду было исправно; на чем
бы труд показать притрудный?
Господь да утешит вас! Всех вам благ от
Господа желаю. Молите Бога о мне грешном.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 7 мая 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Кончил я устав св. Пахомия, – берусь за
св. Василия Великого устав, и тот и другой строгоньки.
Сказать прокурору, чтоб не вооружался против монастырей,
а настаивал бы только, чтоб строго были исполняемы
древние уставы. Половина монахов разбежится. Но вместе
думаю, что в пять раз более прибавится новых ревнителей;
ибо многие нейдут в монастырь, потому что слабенько в
них. Когда же станет строгонько, жизнь понравится, и
монахов прибудет.
Вести Афонские утешительны. Если точно
отделят русских; то чего еще им хотеть. Но тогда к чему
же – кавказская местность? Для острастки греков?! Я
думаю и теперь весть о намерении русских переселиться на
Кавказ много склонит греческие власти к дарованию
русским независимого быта. Помоги им Господи!
Местность в Мирах-Ликийских! Уж не
монастырь ли там хотят? Хорошо бы. Кто составляет
жизнеописание свят. Николая? Благослови Господи!
Посылаю и оттиски послания к Галатам.
Дай Бог начать нам и свое печатание. В
следующем году оно должно состояться. Отдохну и возьмусь
за послание к Римлянам. С него начнем. Затем под ряд уже
есть, к Кор., оба – и к Гал., к Еф., к Фил.
Будьте здоровы и веселы. Еп. Феофан. 2 июля 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Думаю, что вы теперь воротились, или скоро воротитесь.
Теперь вы проехались, проветрились, с
свежими силами. Благослови Господи!
Встретили ли вы где-либо горе – по
случаю перевода еврейской библии на русский язык? Я
горюю, и досадую, что сочинили старцы? Грех великий. Я
перелистываю теперь по временам – экономоса о 70
толковниках. Победоносно отстаивает он этот перевод на
всех пунктах. Думалось сделать экстракт; но страсть,
ведь – 4 книжищи большущие. Скоро ли их переберешь. О
переводе же их и думать нечего. Как думаете, будет ли
прок, если сделать экстракт?! Теперь не успеть скоро.
Погодя немного.
Афонцам оставляю сборник. Но Арсений –
тут вмешивается с своими соображениями, которых не могу
послушать. Не остановилось бы дело. Будет ли прок, если
самим нам издавать? Это нечто большое. Книг в 10.
Уставы св. Пахомия и св. Василия выбрал.
Да перевожу устав св. Венедикта. Все эти статьи очень
полезны. Еще Кассиана к ним – и довольно в этом роде.
Будьте здоровы, и веселы! Ваш богомолец
Е. Феофан. 23 июля 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
О переводе библии с еврейского вы,
кажется, очень легко помышляете, а это дело большой
важности, и не в хорошую сторону.
Церковь Божия не знает еврейской библии.
Приняла она от Апостолов библию в переводе 70, и доселе
блюдет ее. Ее и богодухновенною именовала, где об этом
заходила речь. Так на соборах, так и все св. отцы.
У нас является перевод еврейской библии
и дается верным предержащею церковною властью, помимо
того слова Божия, которое в церкви. Это последнее не
может быть обойдено без охуждения его. Если русский
перевод дает слово подлинное; то то слово, которое в
церкви, не подлинно. Если не подлинно, значит церковь
доселе питала нас не истинным словом – хлебом с мякиною.
Чрез это укор библии 70 толковников падет на церковь.
Переводчики наплевали на эту библию, а брызги от плевков
падают на лицо церкви. Это пренечестивое дело!
Разлад выйдет у нас внутри. Закупят
теперь. Общество распространения библии разнесет ее
быстро. Станут читать православные, – и увидят одно – в
русской библии, другое – в церкви. Что отсюда?! Всяко
добра ожидать нельзя.
У греков, в Афинах началось было
движение в пользу еврейского текста. Экономос поборол их
в домашних спорах, а потом и книгу написал в защиту
перевода 70, доказывая, что истинное слово Божие и есть
только это. Ему все патриархи прислали одобрительные
грамоты. Книги эти отпечатаны в 40 годах. Тут же и у нас
было что-то в пользу еврейской библии. Но тогда власти
дознали, – и подавили все, и следа не осталось. Итак вот
заявление всей православной церкви. Теперь откуда эта
напасть! Быть разладу и с греками!
Так вот видите что! И зачем сделано?
Яснее, что ли? Нисколько. Еще темнее во многих местах.
Так лучше бы вместо сего пустого дела – устроили
толкование библии славянской, взимая при сем во внимание
по временам и евр. текст, и было бы дело –
многополезное. А то сочинили то, что кроме вреда ничего
не может принести.
Всяко однако ж спора о сем лучше не
начинать. Загореться может раздор такой, что не
погасишь. А вот что можно. Вместо крику против перевода
– заготовить толкование всей славянской, или паче
учительных и пророческих книг и издать подешевле, чтоб
разошлось пошибче. Вот и противодействие. Извольте об
этом думать, как это устроить. Одному протолковать все,
– 100 лет надо. Обществом надо. Я возьму псалтирь,
притчи; другой пророка какого и так далее, – и в один
год все приготовим. Потом надо издавать. Опять сообща –
складчина, кто рубль, кто полтину. И издать подешевле.
Кто хлопотун и производитель всего дела?
Н-лай В-вич.
Извольте подходить – возлагаю руки на
главу вашу и возглашаю: аксиос.
Во-первых, собирайте толковников. Один
уж есть – Еп. Феофан. Извольте вербовать других. В
Питере, в Москве, по всей вселенной. Условие одно –
толковать по 70 толковникам, т.е. слово Божие которое в
церкви – и еще – быть согласными на дешевое издание, и
трудиться или даром, или за ничтожное вознаграждение,
которое дать по продаже; когда засядут за дело
навербованные толковники, вы начнете хлопотать по сбору
суммы на издание. Человек десять толковников и
достаточно. Ну, пять. Нет надо десять, и еще больше,
чтоб поскорее протолковать и издать.
Разобрали в чем дело? Я писал об этом
пр. Платону. Вот он не возьмет ли что толковать. Нужно
же поскорее.
Что вы спрашивали о Добротолюбии, – что
туда войдет? Все то, что есть в нынешнем Добротолюбии, с
дополнением пропущенных отеческих писаний о
подвижничестве. Из тех отцов, которые переведены, делать
экстракт – в виде теорий подвижничества; так взять из
св. Ефрема, Исаака Сирина, из Варсонофия, из св.
Златоуста, из Нила. Лествицу вновь перевесть с
прибавлением всех толкований, Аск. писания Максима
исповедника, Феодора Студита, Симеона нового Богослова.
Из всего этого считаю соберется томов 10. Один ведь уж в
ходу; другой наготове – уставы св. Пахомия, св. Василия,
св. Венедикта – уже переведены, – устав Кассиана
переводится. Это все составит том толстый, или может
быть два не толстых.
Я было сказал Арсению: печатай, как
знаешь, но теперь скажу, что не отстану от своего плана.
Да пусть печатают первую часть. До второй дойдет, мы их
тут и прижмем. Лукавство!! Да что сделать с лукавыми.
Будьте здоровы и веселы! Я здоров, и
благодушествую.
Ваш богомолец Е. Феофан. 11 августа 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Насилу разобрали, что перевод с
еврейского библии есть не малое зло для православия.
Благодарствую за готовность действовать против. Но мой
план совсем не тот, что у вас.
Совсем не следует спорить, хорош или не
хорош перевод, ни выставлять его ошибки и неточности.
Это ни к чему не поведет; а вот что надобно сделать!
Сесть и протолковать всю библию ветхого завета, – или
преимущественно учительные и пророческие книги, по 70-ти
толковникам, т.е. по тому тексту, который содержится в
Церкви. Протолковать сколько можно проще и доступнее для
общего понимания. И затем это толкование издать сколько
можно дешевле. Две сии вещи надлежит устроить ревнителям
православия.
Замечаете ли, что отсюда выйдет? Выйдет,
что, несмотря на существование библии в переводе с
еврейского, знать ее и понимать и читать все будут по
70-ти, по причине сего толкования.
Ибо перевод с еврейского не ясен также
во многих местах. И требует толкования. Коль скоро мы
предложим поскорее толкование по 70-ти, то того перевода
никто читать не станет, а все бросятся на нашу
толкованную библию. Сим способом – влияние, которое
может иметь библия в русском переводе с еврейского,
будет предотвращено, или пресечено.
Вот моя мысль! О переводе с еврейского
совсем ничего не говорить, а работать себе много над
толкованием библии, как есть в церкви.
Что требуется для выполнения такого
прока?
1) Собрать толковников и 2) толкование
их издать подешевле. Для чего требуются гроши.
И вот все сии комиссии возлагаются на
Н-лая В-вича. Пусть подобьет толковников толковать;
пусть найдет карманы с деньгами и заберет сии деньги, и
затем издаст все, и, аминь – еврейской библии.
Для сего не нужно рыться в архиве
синодском: пусть мыши точат все тамошние дела. А сесть
да поскорее протолковать библию.
Экономос – ученейший грек – писал в 40-х
годах в защиту перевода 70, и побил всех немцев.
Сочинение его есть у меня, 4 тома больших. Издать их
можно после. Прежде надо состроить толкование, – и
издать.
Войдите в сии мысли, – и устрояйте
исполнение следующего по ним.
Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ
от Господа желаю. Благослови вас Господи всяким
благословением.
14 сентября 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Я все жду, когда вы воротитесь в Питер;
а вы верно ждете, когда я отвечу на ваши письма. Вот и
устроилась пауза.
Что же, наконец, придумано –
относительно того, о чем мы так горячо ревновать начали?
Верно пояримся, пояримся, – и на том и сядем. Где взять
делателей? Вышинец – возы, возы, а сам под телегу.
Сказать бы ему: садись, да пиши, что егозить-то? Так
нет. Чужими руками жар загребать охоч. Каюсь, что
делать. Так разленился, что пера не хочется взять в
руки. Сядешь будто работать; но повертишь бумагу-то туда
и сюда, – да и бросишь. И пошел слоняться из угла в
угол. Зато читаю усердно. Авось, Бог даст, и писать
придет охота.
Преосвященный Платон хотел переслать мои
листки в "Душеполезное Чтение". Хорошо, если б
напечатали. Может быть иной надумался. Хоть там сказаны
только верхушки; но сокращено – все дело. Прогрессисты
брань подымут. Мы будем отсиживаться за церковью.
Еврейской библии перевод нарекание наносит на церковь.
Против этого нечего сказать. Мы же на том только и будем
стоять; зачем внесли в церковь чужую библию?!
Что-то сделают московские иереи с
апологетом. Хорошо, когда бы Бог помог завесть этот
журнальчик. На Западе со времени возрождения языческого
мудрования (языческие классики) много появлялось неверов
всех родов. Против них писали. Этих писаний целая
библиотека. Аббат Migne – издал их – в 20 книгах –
обычного ему формата. Приходит на мысль – сделать
пересмотр этих книг, – с извлечением всего пригожего для
нас. Но куда девать извлечение? Журналы наши какие-то
мудреные-мудреные.
Господи, помилуй нас! Приходит на мысль:
какое мне до всего этого дело?! Сиди, да тяни четки. Без
тебя дело Бог устроит. Вот бы любо-то. Лежи себе, и ухом
не веди! Блаженство!!!
Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец
Е. Феофан. 28 декабря 1875 г.
Ответы на мнения преосвященного Агафангела
а) Покойный митрополит Филарет –
московский, в известной вам статье об употреблении
перевода 70, говорит, что к еврейскому нынешнему тексту
нельзя иметь доверия, по причине его повреждения.
Подобного же мнения и покойный киевский митрополит.
Поврежденность текста не подлежит сомнению. Откуда же
возьмется доверие к переводу библии с этого текста? То,
что этот перевод сделан с знанием дела и добрыми
намерениями, не оживляет доверия к нему. Дело не о
достоинстве перевода, яко перевода, а о достоинстве
текста, с которого сделал перевод.
б) В этом суть дела. Если текст
еврейский дает нам словеса, как они изошли из уст
богодухновенных мужей; то, спору нет, его надобно
предпочесть всякому другому. Но в том-то и дело, что
этот текст уже не таков, каков он был первоначально. Это
текст новый, поврежденный и измененный мазоретами в 5–6
веке, и далее, по Рождестве Христовом, – и в этом
испорченном виде нам предлагается. Текст 70, греческий,
хотя есть только перевод с первоначальных глаголов Духа,
но как перевод самый к ним близкий и им верный, –
сделанный за три века до Р.X., по особенному
промыслительному Божию устроению, не кое-кем, а нарочито
избранными на то мужами, он должен быть принимаем с
равным доверием, и в равном достоинстве, как и
первоначальный текст еврейский, как он вышел из рук
пророческих. – Так он и был принят первоначально, в след
за переводом, и постоянно потом был принимаем евреями,
не только рассеянными по греческим областям и
говорившими по-гречески, но и палестинскими. Это длилось
до пришествия Господа и распространения Евангелия
Апостолами. Оба текста шли в параллель. Свидетельство –
Иосиф Флавий и Филимон: оба они в равном достоинстве
принимали оба текста. Но после разорения Иерусалима и
рассеяния евреев, еврейский текст, по разным причинам,
стал портиться. Со второго века его стали читать разно,
и разно понимать. Всякий по своему его читал и по своему
понимал. Доказательство тому – новые переводы с
еврейского на греческий, сделанные во втором веке
Акилою, Симмахом и Феодотионом, которых переводы разны
между собою. Это значит, что они разно читали и разно
понимали еврейскую библию. Не согласны они и с нынешним
текстом во многом: что значит, что еврейский текст,
изменившийся до них, продолжал изменяться и после них.
Чем дальше, тем больше повреждается еврейский текст, и
расстояние его от первоначального еврейского текста,
какой дан мужами богодухновенными, стало очень большое.
В этом отдалении – -взяли его мазореты, и закрепили в
нем. Греческий же текст оставался в первоначальном своем
полном соответствии глаголам пророческим. Судите теперь
сами, где глаголы Духа хранятся, – в Мазоретской
еврейской библии, или в греческой 70 толковников?
Предпочитается греческая библия еврейской, – не той,
какая была первоначально и которой нет уже, а той,
которую нам навязывают мазореты, – библии испорченной.
Тут очевидно, на какую сторону надобно склоняться.
в) Господь не укорял евреев в порче
текста, потому что он тогда не был поврежден; не был он
поврежден и во времена Апостолов. Потому и помину о том
не было. Он стал портиться после. Но апостол Павел, ходя
по синагогам иудейским в греческих областях, всюду читал
библию по греческому переводу. Как слова Апостольские из
ветхого завета сходны с нынешним греческим, то это явный
знак, что он оставался цел, и пребывает цел доселе.
г) "Православная Церковь, пишется, не
потому не употребляла еврейской библии, чтобы отвергала
ее достоинство". Почему бы это она ни делала; но поелику
не употребляла, то и нам не следует тянуться к ней, хотя
бы она была не повреждена, и тем паче, когда повреждена.
Если б это неупотребление одной и употребление другой
библии, имело место в один какой век, можно бы объяснить
это какою-либо случайностью; но как это идет во все
время существования Церкви, то кто не видит в этом
коренного закона Церкви, от которого отступать значит то
же, что колебать основы церковной жизни.
Будто греческая библия перевода 70 стала
так общею в Церкви, по причине преобладающего числа
верующих из греков, – это не верно. В церковь вошли
многие народы. Главнейшие, кроме греков, римляне,
сирийцы, египтяне, армяне, и проч. Все они скоро
запаслись себе библиями ветхого завета, но все с
греческой 70, а не с еврейской, Римляне перевели ее еще
в конце первого века (Itala), сириане – во втором
(Пешито); за ними и другие народы, и все с 70. Скажите:
легче было переводить с этого языка?! Для римлян, может
быть, легче; но не для сирийцев, и других восточных
народов, которых языки сродны с еврейским. И из сего
видно, что не по преобладанию греков так обобщилось
употребление библии 70 в церкви, а по чему-либо другому,
– потому, полагаю, что она была истинным словом Божиим,
и что потому Господу угодно было сделать ее жизненною
стихиею Своей церкви, отстранив библию еврейскую.
д) "Господь и Апостолы употребляли то
еврейский текст, то греческий".
Сравните. Экономос выписывает 238 мест
из ветхого завета, приводимых Апостолами в новом. Из
этого числа текстов самые рьяные ругатели текста 70
могли вытянуть только 22 текста, приведенных, по их
мнению, по еврейскому тексту. Но Экономос, разъяснив
дело, пришел к такому заключению, что из 22 текстов 11
кажутся только взятыми с еврейского текста, на деле же
взяты с греческого; 7 текстов сомнительных, т.е. можно
спорить и тянуть их то к еврейской, то к греческой
библии. И только четыре текста несомненно взяты из
еврейской библии. После этого стоит ли поминать о том,
что новозаветные писатели употребляли и еврейский текст?
и можно ли отсюда выводить какое-либо заключение в
пользу сего последнего?
Приложите к сему то, что в писаниях
Апостольских, кроме сих 238 мест, приводимых с
означением: так писано есть, – есть премногое множество
фраз и оборотов речи, которые очевидно взяты из
ветхозаветных писаний, но без указания, что взяты из
писания. Все они не по еврейскому, а по греческому
тексту. Экономос выбрал таких мест до тысячи. Из сего
видно, что новый завет весь проникнут ветхим, только не
по еврейскому, а по греческому тексту.
Слова Господа на кресте не идут в защиту
еврейского текста.
е) Будто и св. Церковь употребляла
еврейскую библию. Где это и когда? Некоторые писатели
иногда относились к сему тексту, – и то только в частных
случаях. Но писатели – не церковь. В соборах –
действовала и говорила церковь; но понималось ли на
каком-либо из них о еврейской библии?!
Возьмите и писателей, – но в целом, а не
в отрывках. Сколько писал св. Златоуст? Но в его
писаниях найдется 5–10 мест, в которых он относится к
еврейской библии, и то не с предпочтением ее библии
греческой, а лишь для соображений. Такое же соотношение
употребления мест из еврейской библии и у других
писателей. Какой же, из такого положения дела, можно
сделать вывод в пользу еврейской библии? Никакого.
Некоторые писатели Церкви относились к еврейской библии;
потому и нам иногда можно отнестись к ней, не из
предпочтения ее греческой, а для соображений. И только.
Возьмите все в совокупности, – 18 12 веков и тысячи
писателей церковных. Все они употребляли библию 70-ти.
Где-где прожужжит иной по еврейской. Можно ли выставлять
это в оправдание перевода всей библии с еврейского с
предпочтением ее греческой?
Экономос пересматривает всех отцов, и
находит, что, начиная с мужей Апостольских, все они
знали только библию греческую. Св. Варнава приводит до
70 мест из ветхого завета, и все, по греческому тексту.
Игнатий Богоносецделает то же, то же и Климент римский и
св. Поликарп. Св. Августин (26) спорит с евреем, а
тексты все приводит по греческой библии. И так далее по
всей истории Церкви.
Из сего перечня прямо следует, что
Церковь православная воистину не ведала еврейской
библии. Писатели церковные суть интеллигенция Церкви.
Если она едва-едва искосу посматривала на эту библию,
что сказать о всем теле Церкви?
ж) Что Церковь знала еврейскую библию, в
доказательство приводятся попытки русской Церкви. Но
русская Церковь не есть вся православная Церковь, а
часть ее. Она может уклоняться от истины, и подлежит в
сем отношении исправительным внушениям других церквей.
Церковь ли притом русская делала указанные попытки? Нет,
некоторые лица. Сверх того, неверно, что наши прежние
переводчики исправляли текст славянской библии по
еврейскому. Читайте историю издания библии при Елисавете
(Правосл. Обозр. 1860 г.). Вся забота была обращена на
то, чтобы перевод славянский был в точном соответствии с
греческою библиею. На это указывали царские указы, это
внушал Св. Синод, это имели в виду переводчики. Печатать
библию стали уже по приведении перевода ее в полное
согласие с греческою. Затем, отпечатавши сию библию, – и
в церковных книгах чтения стали печатать по этому новому
переводу. Знак, что он признавался совершенно согласным
с текстом, употреблявшимся в Церкви, – а сей был
греческий.
То правда, что переводчики несколько
мест перевели ближе к еврейскому тексту. Но это делали
они потому, что находили в чтениях греческого текста,
чтения соответствующие ему, а не по уважению к
еврейскому тексту. Что русские должны чтить греческую
библию паче еврейской, сие внушает им митр. Филарет в
известной вам статье. Главная у него мысль: основной
текст, которого должно держаться, должен быть
славянский, вполне отвечающий греческому; но иногда
можно обращаться и к еврейской библии. Можно обращаться,
– кто спорит. Но кому? Ученым, при решении вопросов,
толковникам при толковании. Прочие христиане будут
пользоваться только итогами сих исследований. Но какая
стать всю библию пускать в массу народа в переводе с
еврейского – не умею понять.
з) Славянский и греческий тексты во
многом непонятны. Правда, что ж делать, когда и
первоначальный текст еврейский, вышедший из рук
Пророков, был не во всем понятен?! Не стать пересочинять
его, чтобы внести в него понятность? Апостольские
писания тоже непонятны; но кто станет пересочинять их.
Мазореты стали прояснять библию первоначальную, и
сочинили новую, которая хотя яснее, но не есть
настоящая. В статье владыки Филарета есть фраза: что
толку от ясной лжи? Для устранения неясности есть
толкование. Оно ожидается, а не перевод. Ибо и перевод
все же не конец и требует пояснений.
"Нет беды, говорится далее, что
греческий, и по нему славянский текст, употребляются в
церкви". Изумительная речь! Можно ли говорить, что нет
беды от того, что всегда всеми и всюду употребляем был в
церкви? Да в этом основа и спасение церкви. Так сказать
может только тот, кто совсем омазоретился и онеметчился.
Снисходительное изрекается Церкви Божией пожалование, –
ничего-де, что в ней употребляется греческий и
славянский текст. Предполагается, что следовало бы быть
еврейскому, но уж пусть, младенчества ради своего, ты,
Церковь православная, употребляй греческий и славянский.
Бестолковая протестантщина так и думает об нас. Гордости
ее это под стать: нам-то зачем черпать у нее брань на
самих себя.
и) "Перевод сделан не для употребления в
Церкви". Да что – Церковь-то? Каменные здания и
богослужебные книги мертвые, или совокупность верующих?
Конечно, последнее. Следовательно, когда перевод пущен в
среду христианства, то он пущен в Церковь. И что если
этот перевод содержит яд лжи? Тогда будет значить, что
чрез него впущен яд в здоровое тело нашей Церкви. То бы
ничего, если бы читая славянскую библию и встречая в ней
темноты, обратился кто к русскому переводу, и нашел там
темное уясненным. Но что подумает он, когда в русском
переводе встретит совсем другое, не разное только, но и
противное тому, что читает в славянской? Это не может не
колебать веры. Слово Божие не может говорить так или
иначе: оно одно. Потому – или еврейская библия говорит
право, – и тогда ей надо следовать; или греческая, – и
тогда еврейскую надо бросить. Когда же, оставляя в
церковных книгах чтения по греческому тексту, в руки
дают еврейскую, разную от той; то что навязывается чрез
это в ум? Если нельзя сказать, что там и здесь истина,
то не прямее ли будет сказать, что ее нет ни там, ни
здесь. Т.е. бросить библию всякую, и отвратиться от
всякого откровения. Кто, склонясь к переводу, станет
думать, что в церковной библии нет истины, тот не может
освободиться от соблазна, что Церковь истине не учит,
что истину сию надо искать инуды, – и бросит Церковь. А
кто порешительнее, – и всякую веру бросит.
Я не могу чаять никакой пользы от
перевода библии. От нее – вред и большой. У нас закон
при понимании слова Божия, обращаться к св. отцам. Св.
отцы толковали писание, как оно есть в переводе 70-ти.
Следовательно, новый перевод лишает нас пособия понимать
по православному слово Божие; ибо дает текст иной от
того, который употребляли св. отцы. Перевод сдвигает нас
с оснований. Новые мысли, новая церковь, новая эра: вот,
что от перевода!
i) Это и есть единственная польза от
перевода. Нечего теперь тянуться за иностранными и
инославными библиями: своя есть. Но спрашивается: кто
больше будет читать ее, образованные или простые?
Кажется, последние. Последние же только заметят и
разность сего перевода с церковною библией. Если от
узрения сей разности произойдет вред, то последние же и
испытают его весь. Взвесь то и другое всякий, и зри, –
вреда больше или пользы от нового перевода.
к) С переводом Павского и с
литографированным изданием его, кто станет сравнивать
новый перевод. Но вот что! Об нем говорится, что
переводчики посматривали и в ту и в другую библию, –
т.е. и в греческую и в еврейскую, и сообразовались в
переводе то с тою, то с другою, выбирая то оттуда, то
отсюда, что казалось им более пригожим. Я не проверял
его в этом отношении; но если это правда, то значит, что
в переводе нам дается ни греческая, ни еврейская библия,
а смесь той и другой, – библия новосочиненная. Мне
думается, что это еще хуже.
л) Об Экономосе изречено суждение очень
наскоро. Четыре тома, каждый более чем по тысяче
страниц, набить мелочами очень мудрено. То правда, что
он разбирает дело до мельчайших подробностей; но это не
значит, что у него все мелочи. Когда состоялось
греческое королевство, туда, по причине иноверия короля
с королевою, набралось много иноверцев, которые начали
нападать на греческую библию. Увлеклись и модники греки
– из ученых. Экономос с начала бился с ними дома, и всех
перебил. Потом выехал в Европу, осмотрел все библиотеки,
извлек все, что касалось перевода 70-ти и еврейского
текста, – и потом изложил все собранное пространно. В
итоге у него выходит: еврейский текст никуда негож;
настоящее слово Божие хранится только в библии греческой
70-ти. И православным надлежит держаться только сей
последней, а та (Евр.) пусть с боку лежит в подспорье.
Труд его есть капитальный. Легко относиться к нему
нельзя. Все патриархи писали к нему грамоты и одобрили
его воззрения. Это в 40-х годах. В то же время и у нас
гнали еврейскую библию. Вот выражение голоса Церкви
всей!
м) С благодарностью можно относиться к
новому переводу; но подлиннейшим его считать нельзя. – К
тому же нельзя ли было сделать для церкви Божией нечто
лучшее, нежели перевод сей? – Мне думается, лучше было
бы издать перевод библии с греческого, с замечаниями под
чертою для понимания неясного. Была бы это библия
церковная, – и православные, слушая в церкви слово
Божие, – и потом, приходя домой, прочитывая в русском
переводе то же самое, – радовались бы. А теперь какая
радость, – слышать в церкви одно, а дома читать другое?
– Полагаю, что от этого должно сжиматься сердце, и роить
недоумения.
Положили дать православным слово Божие в
русском переводе. Дело доброе! Перевели новый завет. Где
брали текст? В Церкви. Кажется, приступая к переводу
ветхого завета, тоже надлежало взять тот текст, который
в Церкви православной содержится. – А они взяли его не
знают где. Что за причина? Как они там ни толкуй, но не
могут переводчики избежать упрека в презрении к библии
сущей в Церкви. Они обошли эту библию; чем дали мысль,
что по их убеждениям сия библия не стоит труда, чтоб
переводить ее. Они уничижили и оплевали ее, как негожую
к делу. Это то же, что к иному невежливо стать спиною.
Можно ли это сносить, и может ли это остаться без
вредных последствий? – Презорство к библии содержимой
Церковью есть презорство к Церкви. Какой пример
подается?!
От этого переводчики никак не могут
отговориться, – от того, т.е., что презрели библию сущую
в Церкви и оплевали ее. Если б они перевели сначала с
греческого, а потом издали перевод и с еврейского,
совсем другое имел бы он значение. Тогда наверно можно
бы говорить, что перевод с еврейского сделан в пособие к
пониманию библии греческой или славянской и имеет
значение истолковательное. Теперь же издание сего
перевода не может не оставлять того впечатления, что
греческая библия 70-ти признана негожею.
Милость Божия буди с вами!
Ну вот о. Нечаев напечатал статью. Шлю
оттиски вам. Тут же и толкование послания к Филиппийцам.
Оттисков статьи пяток передайте Степану Анисимовичу
Бурачку, и три экземпляра толкования послания: у него
три семьи теперь. Аскоченскому передайте по одной штуке
– и толкования и оттиска. Извините, что хлопоты налагаю.
При случае, как-нибудь передадите.
Афонец Арсений, – все выдумывает разные
штуки. Пишу ему наконец, что не хочу, чтобы он печатал,
– сам соберусь как-нибудь, – и прошу возвратить
рукопись. Когда возвратит, тогда подумаем, как устроить
это дело. А если не возвратит, – обещаясь печатать что и
как ему дано, тогда верно надо ему предоставить
печатание.
Об унии ничего не знаю, и преплохой я
историк. Историю эту хорошо знает Коялович – инспектор
академии. С ним бы переговорили, если не идете против
него. Он одну часть при мне еще напечатал. Печатал ли
далее, – не знаю. Церковь управлялась всегда соборно.
Соборы писали законы, а пастыри исполняли их, и таким
образом правила Церковь.
Псалтирь толковать – может быть придет
охота. И сяду, для почину. А то все только планы пишем,
а дела никакого. Можно частями печатать – псалмов по
50-ти. Толкование не широкое. Преосвященный Порфирий
перевел Псалтирь с греческого и печатает в "Трудах
Киевской академии". Он ведь костромич. Когда бы он
вздумал и весь ветхий завет перевесть!
Я здоров. Слава Богу. Всех вам благ от Господа желаю!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 ноября 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Просмотрел – писанное преосвященным
Агафангелом, и сделал свои заметки, которые пойдут по
тяжелой – с приложением и брошюрок моей статьи.
Одну мысль забыл отметить: пророчества
яснее. Но они вообще ясны и у 70-ти. Евреи однако ж
какие могли пророчества исковеркали, особенно те,
которые приводил Апостол. Помню одно: не даси
преподобному Твоему видеть истления. У евреев: не дашь
преподобным твоим видеть гроба или рва. Таких
кривотолкований много.
Взяться за Псалтирь – можно. Леность все
одолевает; но авось.
Подготавливаюсь к спорам, перечитывая
Экономоса. Что за дивный муж – этот Экономос! Как он
отпотчивает лукавую протестантщину?!
С преосвященным Агафангелом мне неудобно
вести беседу. Он устарел в своих по сему предмету
мнениях, – и трудно его переговорить.
Будьте здоровы и веселы! Всех вам благ
от Господа желаю!
Ваш богомолец Еп. Феофан.
Оттиск статьи Зедергольма пришлите. У
меня нет 1874 г. "Душеполезного Чтения".
16 ноября 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Два письма ваши получил вместе. Тут же
пришло и "Православное Обозрение". Первое впечатление от
ней очень неприятное. И отвечать не думал. Он все
перепутал. И опровергает свою мысль – об исключительном
значении перевода 70-ти. Но далее разбирая мои пункты
допустил некоторые обороты речи дурные. Отвечать ему по
его тону не след. Думаю, помимо его, – написать
некоторые дополнения к своей статье, в которых и будет
ответ. С самим Горским нельзя детей крестить. Но надо
отбить дурное впечатление, которое может оставить его
статья. Это можно сделать скоро, но в январскую книжку
"Чтения" едва ли попадет. Но я поспешу. Серьезного
ответа речь Горского не стоит. Прочитайте повнимательнее
и увидите. Она туманит с первого раза.
Письмо Лаврова возвращаю. Он
православствует. И много таких: но вся учь почти омазоретилась.
Я здоров. Холода мешают выйти на балкон.
Пойдешь, – всегда простудишься. И катар мой начнет меня
томить. Вот и нейдешь на двор. Беда не велика. Немножко посоловеешь.
Се праздник на дворе. Поздравляю.
Поздравьте и знаемых, кто попадется под руку.
Благослови вас Господи всяким благословением!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 16 декабря 1875 г.
Милость Божия буди с вами!
Насилу я собрался с силами послать вам
затраченные вами на меня деньги. Они пойдут в особом
пакете. Благодарствую.
Писать ответ Горскому – не стану. Давно
бросил. А прибавлю к прежней статье несколько строк
подобных тем, которые написаны в ответ преосвященному
Агафангелу. Ими прояснится все дело. Горскому же
отвечать неудобно по причине многих у него оборотов
речи, которых пропустить нельзя, а коснувшись, вступишь
в спор, похожий на брань торговок.
Мне пришло в голову, – сесть и
переводить библию по 70-ти с греческого, с замечаниями в
оправдание греческого текста и в осуждение еврейского.
Пойдет ли это дело, не знаю, но в голове засело и
вертится.
Мое здоровье – исправно.
Слышно, что М-т И-р серчает на меня за
статью. Что серчать? Я писал к нему обо всем еще из
Тамбова. Ответа не было. И теперь, сначала думал к нему
писать, – но передумал. Свяжешь только себя, а толку
никакого не будет. Вот и вздумал помимо его дать оклик.
Если слышали что, не утаите. Дополнение
свое пошлю в "Душеполезное Чтение" – в январскую. В
февральской книжке будет напечатано. В январской же
просил напечатать, что ответа Горскому не будет, по
великой учености его.
Спаси вас Господи и помилуй!
Ваш богомолец Еп. Феофан. 2 января 1876 г.
Милость Божия буди с вами!
Напишу-напишу несколько строк, в
прибавку к прежней статье.
Первое – извлечение из статьи владыки
московского покойного.
Второе – из Экономоса: какая библия была
в руках Апостолов? Какую передали они Церкви и Церковь
всегда употребляет?
Третье – Как смотрят на еврейщину на
Востоке ныне?
Этих статей очень достаточно будет в
пояснение дела.
Выписывать повреждения мазоретской
библии, – т.е. нынешней еврейской, – не настоит
надобности. Это долгая песня и спорная. Конца не
доберешься. Один так, другой иначе.
Отец Арсений там у вас?! А я писал к
нему на Афон, чрез Одессу. Может быть, письмо то дойдет
до него. Но как дойдет, передайте ему пожалуйста, что я
совсем не прочь, чтобы он печатал сборник. Потому
возвращать мне рукопись пусть подождет, пока получит
письмо то. Там прописаны условия, несогласные с его
затеями.
Что деньги послал, какой убыток.
Употребляйте, куда знаете. Я никогда не задерживаю у
себя денег, и все разматываю. Так что их держать, когда
случились.
Пришлите пожалуйста службу на 25-е, о
коей писали. Очень желательно посмотреть, в чем суть
дела. Кстати и заметки на нее приложите.
Справьтесь пожалуйста, есть ли в
Синодских лавках Библия греческая, изданная Синодальною
типографиею в 1820 г. Это Александрийский текст.
Ватиканский у меня есть, и Тишендорфов, а этого нет.
Справьтесь пожалуйста, мне нужно ее выписать.
Псалтирь с греческого перевел преосв.
Порфирий. Печаталась в Трудах. Он земляк ваш. Повелите ему издать особо.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 15 января 1876 г.
Милость Божия буди с вами!
Я упредил вас – ответом на ваше
предложение! Пусть печатают.
Они дают мне двести экземпляров, а денег
хотят пришлют, хотят нет. Это не входит в мой расчет. Я
уступаю им это молитв ради о моей многогрешности, а не
ради прибытка.
Так писал я и в Одессу к о. Арсению – но
он желает, чтоб навсегда сборник был уступлен обители.
Этого теперь решить нельзя. Надо его кончить, потом
думать и об уступке.
Предисловие сочиняйте какое хотите. Я
забыл, какое сам написал. Помнится там что-то много
обещано. Не лучше ли это выкинуть?
О деньгах мне присланных. – Когда лишние
есть – что-нибудь нужное окажется, купите и пришлите.
В настоящее время мне нужен прибор
акварельных красок лучшего качества – самый небольшой –
в 6 красок, но самых хорошо приготовленных. В ящичке, и
с нужными принадлежностями. Пусть о. Арсений подарит мне
такое сокровище.
Всех вам благ от Господа желаю. Поклон о. Арсению.
Не получал еще я январской книжки
"Душеполезное Чтение"; когда получу, отошлю и свои новые
строки. Как бы не раздражить ваших питерских чинов.
Будьте здоровы и веселы. Ваш богомолец Еп. Феофан. 26 января 1876 г.
Милость Божия буди с вами!
Получил посланное! Благодарствую.
Очень жаль, что в службе или собственно
в молитве опущены важные строки, но беды от этого нет.
Опущены, отлично сделано для Петербурга, и для
заграничных миссий. Понимающим русскую речь французам и
немцам очень неловко слышать – буии и зверонравны, и
проч. – но думаю, что это можно бы иначе выразить, а
мысль главную выдержать: ибо она очень назидательна. –
Но уж как дело сделано; пусть. Богослужебные статьи – не
писанье богодухновенное. Их можно изменять, не греша –
имея в виду только созиданье, а не разоренье.
Библия, о коей я просил вас справиться,
– не эта, что вы прислали, а греческая, изданная
какими-то греками (кажется Лазаридесами) в Москве – в
20-м году или около. Поищите пожалуйста. Она – с
Александрийского кодекса. Ватиканская у меня есть. Есть
и Тишендорфова – синайская. А этой нету, – желательно иметь.
Что я обещал приписать к прежней статье,
еще не написано; и не успеет быть написано даже к
мартовской книжке. Она теперь уже к концу. Не стану
спешить. В апрельскую пошлю в марте. Постом, при тощем
желудке, больше ярости – и силы и эффекта. Не к чему
спешить; еще успеем набраниться с кем должно вдоволь.
Предисловие к сборнику пошлите. Имени
собирателя не следует означать. Означить только –
изданье афонцев. Будет эффектнее.
Арсений писал и краски прислал; но слишком уж много. Всяко добро.
С постом поздравляю. Будьте здоровы и веселы. Всех вам благ от Господа желаю.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 17 февраля 1876 г.
Феофан Затворник, святитель
Азбука веры
***
Молитва святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
- Молитва святителю Феофану Затворнику Вышенскому.
В 1872 году святитель Феофан уходит в затвор в
Вышенской Пустыне. С этого времени начинаются его
великие литературно-богословские труды: истолкование
Священного Писания, перевод творений древних отцов и
учителей, многочисленная переписка с разным лицам,
обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с
просьбой о помощи и наставлениях. Он отмечал:
"Писать - это служба Церкви нужная. Лучшее
употребление дара писать и говорить есть обращение
его на вразумление грешников". Святитель Феофан
оказал и оказывает сейчас глубокое влияние на
духовное состояние общества. Святитель Феофан
Затворник покровитель церковных учителей и
миссионеров, семинаристов. Ему молятся для
вразумления маловеров и близких, попавших в секты,
иноверцев, в искушениях для укрепления веры
Акафист святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
Канон святителю Феофану Затворнику Вышенскому:
Житийная и научно-историческая литература о святителе Феофане Затворнике:
Труды святителя Феофана Затворника:
|
