Фотий Константинопольский. Слово в Великую Субботу
Патриарх Фотий I (820 - 896) –
византийский богослов, Патриарх Константинопольский (858
- 867 и 877 - 886 гг.). После Григория Богослова и
Иоанна Златоуста, это третий из отцов церкви, занимавший
константинопольскую кафедру. Впервые обвинил римлян в
ереси за добавление к Символу веры слов "и от Сына" (filioque).
Святитель Фотий Константинопольский. Греческая икона
***
Хотя кто-нибудь и стремился бы
промолчать всю свою жизнь, то сегодня пусть заговорит и
заставит свой язык приготовиться к искусству риторов или
к чему-либо иному. Скорее же он, вначале несмелый,
придет к дерзновению просить о том, чтобы пророческие
клещи прикоснулись к его губам [1] и глас огненных
языков [2] разрешил его уста, как полагаю, потому, что
он - не в силах молча переносить радость и почитать
праздник бездеятельным языком. Ведь это празднество
воистину изливает неистощаемые благодатные дары радости
и ликования и изгоняет печаль, со всякого лица стирая
уныние. И ведь в самом свидетельстве того, что свершено
под солнцем, (если оставить в стороне о том, что
свидетельствует боготворящее слово [3], то сияют три
величайших [явления] - непобедимая власть благочестия,
превышающая небесные своды и влекущая бессловесную
дерзость нечестия до пределов тления и глубин Ада, и
столп безумия и неустранимый соблазн для ниспровергших
свою жизнь нечестием, благодаря которому они надеялись
воспарить к величию славы и могущества, [но эта власть]
- неложное око пророчествующих о том, что посылается на
долгий век, по созревании. И ведь из многого можно
видеть, что если кому было предоставлено краткое время
для распространение ереси, то око справедливости до сего
дня смогло сохранить память о них для обличения их
дерзостных [поступков].
[Следующее же], (если угодно) -
и божественная ревность царей, а более благочестивыми
чем они, по беспристрастному суду истины, не может
похвастаться прошлое), через которых расцветают и
произрастают мудрые учения богопознания, произрастающие
из их любосозерцательной души как бы из некоего
благородного и прекрасноствольного корня. От них и мы
част во многих случаях с радостью пожинали прекрасные
плоды душевного спасения, источающие сладость. Хотя они
и сеяли и с трудом прежде распахивали новые нивы, однако
и это не отделено от царского тщания и содействия.
И хор
облаченных в белые ризы, еще вчера не намеревавшихся
здесь присутствовать, являющийся как бы некоей частью
приносимых плодов, будет достаточным и очевидным
свидетельством для всех. Хор сегодня блистающий белыми
одеждами и сияющий чистотой души, в течение многих
предыдущих лет погрязал во мраке прелести и не по тому,
что на них изливался такой туман и не потому что он
столь уж помутил их сознание. Это - довольно
многочисленное множество людей, которое как кажется, в
остальном не прегрешало в правильном мнении относительно
служения божественному. И для святых Отцов в Никее это
был просторный храм священных догматов, в нем же они
водрузили столпы православия, которого не оставил ни
один священный муж из живущих во пределах земли. И они
вместо того, чтобы присоединиться к православию, как
должно, напротив, отделились ради противоположной
участи, и ничего не исполняли ни из решений Никейского
собора, ни из постановлений последующих соборов, не
совершенствуясь в [свято]отеческих наставлениях и
клевеща на наше [предание] как дерзновенное введение
новшеств в апостольское учение, и хвастались что они
одни под небом не уклонились от него. Вот так
предрассудком суеверия их воспламеняла страсть и болезнь
вблизи их стояла, непобедимая ничьим лечением. И они,
раздуваясь, возносились против всей земли, против всех,
кого украшает христианские установления, хотя сами
пребывали в рабстве у иудейских обычаев и пользовались
такими руководителями, которых они, ничтоже сумняшеся,
упрекали в слепоте. Ведь они праздновали Пасху в то
время, когда лунный диск достигает полнолуния, становясь
соразмерным с солнцем, доходя до четырнадцатого числа
после весеннего равноденствия [4]. Поэтому древнее
суждение истины и называло их четыренадесятниками. Но их
заблуждение дошло не только до этого, но тяжесть зла,
охватив их и одновременно лишив святоотеческого
детоводительства [5], привела их к неестественным и
детским мнениям. Ведь они пользовались апокрифическими
[6] книгами и подпадали под влияние чудовищных басен,
смешивая законы первосвященства. И у них не было
дозволено освящать миропомазанием крещаемых. И они
опьяняясь подобными же безумствами, пребывали в
вакхическом исступлении, но, уйдя от этой нелепой порчи
и бежав от тьмы, они, как светлые, пресветло прибегли к
отеческому лону вселенской Церкви, в немалой степени
увеличив ее полноту.
***
Страстная седмица:
***
II. Но отступление в рассказе довольно
далеко завело нас в сторону, а нам нельзя обойти
молчанием дело, родственное прежде описанному, ибо чрез
него блистание истины сияет ничуть не меньше. То же, что
составляет торжество и отчего сегодня украшается
радостный праздник (как мы и говорили в начале), - суть
следующее. Благочестие ставит блистательные трофеи над
христоборческой верой, а нечестие низложено и лишено
своих последних надежд. И мнение полуварварских и
растленных родов [7], тайком подползших к Ромейской
власти, которые для царей были оскорблением и поношением
для царей, их богоборно утвержденное мнение явилось для
всех предметом ненависти и мерзостью. А наше [достояние]
- достойная любви двоица царей благочестивых [8],
блистающая порфирой, связанная честнейшими из
наименований - именами отца и сына, и цари не допускают,
чтобы их отношения обманули эти наименования, но они
соревнуются в том, чтобы предложить всем пример любви,
превышающей человеческую [9]. Их дело возвеличивается
более ради православия, нежели ради царского венца. A
произведение, предстоящее нашему взору, обращает нас к
соперничеству с ними [в любви]. Таковыми нас
приветствиями радует начертывающийся образ Девы, не от
чаши вина, но от прекрасного зрелища почерпнуть дающий,
откуда умопостигающее [10] нашей души, орошаясь через
телесные очи и просвещаясь для роста к божественной
любви православия, в смысле приношения плодов взращивает
точнейшее видение истины. Так благодать Девы и через
изображения [11] радует, согревает, укрепляет. Дева,
Матерь, на пречистых объятиях несет общего Создателя,
как Младенца, преклонившегося [на Ее объятия] ради
общего спасения рода человеческого], столь великое и
неизреченное домостроительства [12] таинство.
Дева-Матерь созерцает девство и материнство и неизмерным
образом разделяет волю по отношению к тому и другому, и
не уничижает несовершенством ни одну, ни другую часть.
Столь точно искусство художника, как ответ на
вдохновение свыше, превратило подражание в природу. И
ведь подобно тому, как она как бы с внутренней любовью
сочувственно обращает взор к Рожденному, то почти так же
она, сообразуясь с бесстрастием и сверхприродностью Сына
приводит начертанный взор в невозмутимое и ни от чего не
зависящее состояние [внутреннего] расположения. Ты,
пожалуй, скажешь, что если кто спросит "Как же Ты
девствуешь и родила?" [13], то Ее не прийдется просить
отвечать. Ибо уста так воплощены красками, что они
только сложены и безмолвствуют, как бы в таинствах, но
совершенно не имеют неподвижного спокойствия, и образ не
украшается подражанием, но действительно достигает
первообраза.
III. Видишь, какой красоты было лишено
лицо Церкви, какой блистательности лишался, какие дары
удерживало мрачное уныние? Там - дерзновение
оскверненной убийством руки иудейской, никак не
испытывающее недостатка в наглости. Здесь же - самый
явный признак богоприятного сердца и владычественной
любви, согласно которой посвящался тайноводительствуемый
лик апостолов, которой окрылялся и путь победоносцев
[14] к победе, вплоть до венцов и пророки, божественные
языки, через познание будущего и всеистинное прорицание
людям достигли несомненной славы. Ведь действительно,
эти подвиги и дарования [происходят] от самой искренней
и божественной любви, с которой связано и почитание
честных икон, а их уничтожение - от беспричинной и
гнуснейшей ненависти. Они сняли с Церкви - невесты
Христовой присущее ей украшение и оскорбили ее горькими
ранами, которыми изрыли ее образ, и соревнуясь с
иудейским безумием, они стремились отправить ее в
глубины забвения, - обнаженную, и безобразную, и
омраченную многими ранениями, Она же ныне, еще неся на
своем теле рубцы от этих язв, в обличение Исаврова и
христоборного мнения, и стирая их, вместо них одевается
в сияние своей славы, преображается в древнее
достоинство благолепия, рассыпая разнообразные насмешки
над глумившимися над ней, и воистину сожалея о их
безумстве. Скажу без всякого преувеличения, если
кто-нибудь назовет этот день днем православия и его
началом, то не ошибется в должном. И хотя и коротко
время, за которое увяло мнение христоборческой ереси и
правые догматы воссияли во всех пределах вселенной по
божественному и царскому повелению, тем не менее это и
мое украшение. Ибо это - награда боголюбивого царства.
IV. Но тогда око вселенной. сей
преславный и божественный храм, как бы лишенный глаз был
омрачен в своих таинствах (ибо еще не было принято
решение о восстановлении икон) и посылал приходящим
слабые лучи видения и являл при этом лицо православия
ужасным. Ныне же церковь отлагает омрачение и украшается
и блистает всеми своими красотами и получает свое
богатство, как приданое, и, светло радуясь, светло
откликается на глас жениха, вопиющего и глаголющего:
"Вся прекрасна, ближняя моя и порока нет в ней.
Прекрасна ближняя" [15]. Ибо, смешав цветы красок
правильностью догматов и священнолепно изобразив для
себя священную красоту и тем и другим способом, и через
целое неся в уме целый и всесовершенный образ
благочестия, не у сынов человеческих познается она
прекрасной по красоте, но прилепляется к иным, превыше
их по невыразимой красоте благолепия. "Вся прекрасна
ближняя моя", ибо язв избежал, от ран освободилась,
скверны отринула, хулителей низвергла в Тартар,
песнословцев возвысила. "И порока нет в ней". Ибо она
стала лучше от ран, которыми испещрила все ее тело
бичевавшая ее инопленменная и скверная рука. Она смыла
всех их скверны и, снова взяв древний брачный наряд,
облачилась в него. "Видели ее дочери и благословят ее
царицы и восхвалят ее." Кто она, появляющаяся как заря,
прекрасная, как луна, и избранная, как солнце?"[16]
Таковое благолепие и царское облачение облачение свыше
описал боговдохновенный Давид, воспевая в песне Владыке
и Царю всех: "Предстала царица одесную тебя, в ризу
позолоченную одетая, преукрашенная." (Пс. 44:10).
Воистину "украсились стопы ее" (Песн. 7:2). "Восстань
Сион, как в начале дня, как род вечный. Ибо на главе
твоей радость и хваление и веселие охватит тебя. Я есмь,
я есмь утешающий тебя" - говорит Господь" (Ис. 51:9-12).
"Вот на руках моих я изобразил стены твои и ты предо
мной всегда" (Ис. 51:12). Церковь, провидя такую
блистательность, провозгласила через пророка Исаию: Да
возрадуется душа моя о Господе. Он облек меня в в ризу
спасения и одеждою веселия одел меня, как жениху
[возложил мне] венец, и как невесту украсил меня
красотой" (Ис. 61:10). И уже не буду городом
оставленным, но городом взысканным" (Ис. 62:12) и "как
венец красоты в руке Господней и как царская диадема в
руке Божией" (Ис. 62:3).
V. В таком же и мы веселии и радовании
души, составив хор празднику и совместно празднуя
сегодня обновление изображения, боговдохновенно изречем
пророческие слова, говоря: "Радуйся весьма, дочь Сиона,
проповедуй, дочь Иерусалима. Отнял Господь поношения
твои, избавил тебя из руки врагов твоих" (Соф. 3:14-15).
"Возведи очи твои и увидь собранных чад твоих. Вот
пришли к тебе все сыны твои издалека и дочери твои,
принося тебе не золото и ладан и камни, все рождения
земли и обогащающие драгоценностью по человеческому
закону, но то, что чище всякого золота и драгоценнее
всех камней - неповрежденную отеческую веру. "Радуйся и
веселись от всего сердца твоего. Ибо приходит Господь и
будет обитать посреди тебя" (Соф. 3:14). Что приятнее
нынешнего дня, что более очевидно в смысле приятности и
радости, чем этот праздник? Иное жало сегодня пронзает
самую утробу смерти , не Спаситель сокрывается во гробе
умервщления для общего восстания рода [человеческого],
но образ Матери восстает из глубин забвения и
совосставляет с собой изображения святых. Христос пришел
во плоти и был носим на обьятьях Родившей Его. Это и на
иконах созерцается, и удостоверяется, и проповедуется,
ибо поучение распространяется по закону самовидения (aujtoyivaV)
и привлекает зрителей к безоговорочному согласию. Кто-то
ненавидит учение через образы? Как же он прежде не
отверг с ненавистью проповедь Евангелия? Ведь подобно
тому, как слово через слух, так душа через зрение
начертывается на табличках души, описывая учение
единогласное с благочестием посредством того, во что не
вплетены понятия [17] (дурных догматов. Мученики во
владычественной любви подвизались, кровью явив питие
любви и память о них сохраняют книги. И на иконах можно
их видеть совершающих сие, ибо изображение [18] более
явно для познания представляет подвиг сих блаженных.
Другие живыми принесли свою плоть во всесожжение,
совершая жертвоприношения молитвы и поста и других
трудов. И иконы и слова, неся весть об этом, обращают к
подражанию более созерцателей, нежели слушателей. Дева
держит Творца как младенца. Кто же, созерцающий, или
слышавший об этом, более поразится величию таинства и
восстанет для пения неизреченного снисхождения,
побеждающего любые слова? Если же и то и другое
совместно вводится [в сознание] друг через друга, то из
самих дел оказывается, что понятие, происходящее через
зрение, имеет преимущество над научением, проникающим
через слух. Приклонил ли кто ухо к повествованию? Затем
воображающая мысль привлекла к себе выслушанное?
[Только] по трезвом размышлении обдуманное было вложено
в память. Не меньшим, если не большим, [чем слух],
владеет то, что присуще зрению. И само зрение, излиянием
и истечением оптических лучей как бы ощупывая и исследуя
образ увиденного, посылает его в разум, позволяя, чтобы
он был оттуда переправлен в память для безошибочного
собирания знания. Видел ум, воспринял, вообразил, образы
без труда в память отправил.
VI. Отвергает ил кто священные слова и
считает только достойным спора то, чем изгоняется всякая
ложь? Тот гораздо раньше впал в прелесть и стал
насмехаться над почитанием честных икон. Но [если
кто-нибудь] почитает их и возносит подобающими
почестями? Подобное же расположение он будет иметь и
относительно слов. Ведь если кто-нибудь присоединиться
или к чести или к уничижению, то необходимо передавать
[это отношение] и другому из двух равных [явлений], если
конечно если он из-за нечестия не выжил совершенно из
ума, не только нечестиво поступая, но и самому себе
объявляя войну. Так поскользнулись те, кто преткнулись о
святые иконы, ибо они обличаются в том, что не хранят
правильность догматов, но, клятвенно отрицая одно, они
отрицают другое. И они не могут дерзать исповедовать то,
что они думают, ибо в одном случае они остерегаются
нечестия, а в другом - [говорить] то, чего не признают.
И они избегают того наименования, к которому изо всех
сил стремятся на деле. Они отвратительны из-за
злодеяний, еще более омерзительны по нечестию. Их
отрасль погибла вместе с ветвями и со всеми корнями, о
чем и поется в песнопениях боговдохновенного Давида -
"погибает память нечестивых с шумом" (Пс. 9:7), и по
справедливости на них приходит суд Того, Кого они
уничижили через образ. У нас же пред очами стоит Дева,
держа на объятиях Творца как Младенца, неизменная, как в
изображениях, так и в словах, так и в видениях -
Молитвенница о [нашем] спасении, Учительница
богопочитания, и [пред нами - благодать для очей,
благодать для разума, благодаря которой божественная
любовь, пребывающая в нас, переносится к умопостигаемой
красоте истины.
VII. Но что же претерпеваю я,
принуждаясь одновременно и говорить, и молчать? Ведь я
решил прилепиться словами к очарованию предыдущей темы и
не знать насыщения в речи. Ведь текучее время, не
знающее законов ожидания, налагающих молчание на слово,
обращает нас к другому неотложному служению. И поскольку
невозможно воспринять прошедшее время, и хотя бы человек
всю свою жизнь творил слова, по никто не достигнет того,
чтобы достойно высказаться по этой теме, то я буду
повиноваться возможному и необходимому, и замолчу,
поскольку к этому призывает время. Но, о Жених Слове и
ипостасная мудрость Отца, Которому посвящен сей
священный и чтимый храм, даруй нам прощение в том, о чем
мы кратко говорили! Твое бо есть взирать не на дело, но
на намерение и его делать мерой дара, но не взвешивать
слова вместе с заслугами. Даруй же нам и получившим чрез
Тебя жребий царствовать на земле и прочие части храма
освятить изображениями! И их, как бы Тобою рожденные очи
вселенной, сохрани, как зеницу ока, полагая их выше
всякой злобы, показуя их страшными и непобедимыми для
врагов, но милостивыми и несущими спасение для поданных,
и сотвори их с нами достойными Твоего неизменного и
блаженного царства. Яко Твоя держава и честь и
поклонение Единосущной и Живоначальной и Всемогущей
Троицы, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Фотий Константинопольский, патриарх
Святоотческое наследение
***
Труды святителя Фотия Константинопольского:
***
Примечания
1. Ис.6,6
2. Деян. 2, 3
3. 1 Ин. 5, 7-8
4.Св. Фотий много занимался проблемами
пасхалии, о чем говорит хотя бы его сочинение Библиотека
(кодексы 115-116)
5.
paidagwgivaV
6.
pareggravptoiV
7. Речь идет об исаврийской династии, в
особенности - о Льве Исавре (+741), и его сыне
Константине Копрониме (+776).
8. Речь идет о Михаиле III и Василие
Македоняне, который после убийства Варды в 866 был
почтен саном Кесаря.
9. Всего через несколько месяцев Василий
Македонянин убьет Михаила и займет его престол.
10.
noero;n - Здесь имеется в виду классическая
платоническая модель познания, частично воспринятая
Отцами Церкви.
11. ei[konivsmasi
12.
oijkonomivaV
13. Андрей Критский Великий Канон, 4
песнь Богородичен
14.
ajqlofovrwn - то есть - мучеников
15. Песнь Песней 4, 7
16. Песнь Песней 6, 9-10
17.
provlhyiV
18. Буквально - "письмо", начертание (gravfh)
|
