Фотий Константинопольский. Мириобиблион (Библиотека)
Главное сочинение святителя Фотия (820 -
896) -
"Библиотека", или "Мириобиблион" (ср. - греч. Μυροβίβλιον).
Содержит реферативные обзоры и извлечения (иногда весьма
протяжённые) из 386 сочинений ораторов, грамматиков,
врачей, историков, географов, христианских богословов,
из соборных постановлений, житий святых и др. Почти
полностью отсутствуют рефераты поэтических сочинений
древних, а также Платон и Аристотель. Особую ценность
представляют извлечения из исторических сочинений, так
как Фотий располагал документами, которые впоследствии
были утеряны. Фотию (или ученикам его школы) принадлежит
также обширный "Лексикон" (Λέξεων συναγωγή), который он
составил (по-видимому, ещё до того как стал патриархом)
с целью облегчить чтение античных авторов и Св. Писания.
Святитель Фотий Константинопольский.
Греческая икона
***
Множество книг, или библиотека
(мириобиблион). Описание и пересказ прочитанных нами
книг, краткое содержание которых пожелал узнать
возлюбленный наш брат Тарасий. Всего книг триста без
двадцати одной [1]
Вступление
Возлюбленного брата Тарасия Фотий
приветствует во имя Господне!
Когда в сенате и царским указом я был
назначен послом к ассириянам [2], ты попросил меня
изложить тебе содержание прочитанных в твое отсутствие
книг, самый возлюбленный мой из братьев, Тарасий, чтобы
у тебя, с одной стороны, было утешение в разлуке,
которую ты тяжело переносишь, с другой стороны, чтобы ты
имел достаточно точное и вместе с тем цельное
представление о книгах, которые ты не прослушал вместе с
нами (а они составляют в общем триста без пятнадцатой
части с прибавлением одной, именно это число, я полагаю,
случайно миновало тебя из-за твоего отсутствия);
принявшись за описание, как бы чтя твое упорное
стремление и настойчивость, мы выполнили это, возможно
слишком медленно для твоего пламенного желания и горячей
просьбы, но слишком быстро для ожиданий кого-нибудь
постороннего.
Пересказы книг расположены в таком
порядке, какой для каждого из них подсказала мне память,
так что всякому, кто захочет, не трудно будет отделить
рассказы исторического содержания, от рассказов, имеющих
иную цель... [3]
Если же тебе, когда ты примешься за
изучение этого и вникнешь в самую суть, покажется, что
некоторые рассказы воспроизведены по памяти недостаточно
точно, не удивляйся. Ведь для читающего каждую книгу в
отдельности охватить памятью содержание и обратить его в
письмена - дело, если хотите, почетное; однако не думаю,
чтобы было делом легким охватить памятью многое, - и
притом, когда прошло много времени, - да еще соблюсти
точность.
А по нашему мнению, из прочитанного
скорее всего то, что удерживается в памяти, получает
преимущество; и во все, что из-за своей легкости не
минует твоего пристального внимания, мы не вложили столь
большой заботы, как в иных случаях, но точностью
изложения пренебрегли.
Если же в этих пересказах попадется тебе
что-нибудь полезное сверх ожидания, ты сам в этом
разберешься лучше. Книга эта, несомненно, поможет тебе
вспомнить и удержать в памяти, что ты при
самостоятельном чтении почерпнул, найти в готовом виде,
что ты в книгах искал, а также легче воспринять, что ты
еще своим умом не постиг.
Кодекс 26. Синесия, епископа Кирены, "О
промысле", и о прочем [4]
Были прочитаны сочинения Киренского
епископа (имя его Синесий) "О промысле", "О царстве" и
на другие темы; речь его возвышенна, величественна, а
через это приближается к языку поэтическому. Были
прочитаны его различные письма, доставляющие наслаждекие
и пользу, а вместе с тем насыщенные глубокими мыслями.
По происхождению Синесий был эллин,
изучал философию. Говорят, что, обратившись к
христианству, он принял безоговорочно все, но не
согласился с догмой о воскресении [5].
Однако об этих его настроениях все
молчали и, зная его высокую нравственность и чистый
образ жизни, все-таки приобщили к нашей вере к посвятили
в высокий духовный сан, - хотя столь безупречно живший
человек еще не постиг света воскресения. И надежды
оправдались: когда он стал епископом, в догму о
воскресении он легко уверовал. И для Кирены был он
украшением в то самое время, когда во главе Александрии
стоял Феофил [6].
Кодекс 90. Речи и письма Софиста Либания [7]
Были прочтены два тома Либания. Его
вольные декламации и риторские упражнения полезнее, чем
другие его произведения. Хотя в другом он отличается
трудолюбием и любознательностью, зато утрачивает
природную непринужденность, так сказать, грацию и
красоту слога, впадая при этом в неясность, многое
затемняя отступлениями, а многое из необходимого и
пропуская. В остальном же он - образец и норма
аттической речи. Понятен он и в письмах. Много у него
сочинений на различные темы.
Кодекс 128. Различные сочинения Лукиана [8]
Были прочитаны "Фаларид", "Разговоры
мертвых", "Диалоги гетер" и разные другие сочинения, в
которых Лукиан почти везде высмеивает эллинов, их
глупость и боготворчество, их склонность к разнузданным
порывам, их невоздержность, неправдоподобные и нелепые
выдумки их поэтов, которые породили неправильный
государственный строй, путаницу и сбивчивость в прочей
жизни; он порицает хвастливый характер их философов, у
которых ничего нет, кроме бесконечных пересказов своих
предшественников и пустой болтовни.
Короче говоря, Лукиан старается написать
эллинскую комедию в прозе. Сам же он, кажется, из тех,
которые не придерживаются никаких определенных
положений. Выставляя мысли других в шутовском и нелепом
виде, то, что думает он сам, он не высказывает; разве
только кто-то приводит его мысль, что не существует
достоверного суждения.
Однако язык у него превосходен, он
пользуется словами красочными, меткими, выразительными;
в мастерстве сочетать строгий порядок и ясность мысли с
внешним блеском и соразмерностью соперников у него нет.
Связность слов достигает у него такого совершенства, что
при чтении они воспринимаются не как слова, а словно
какая-то сладостная музыка, которая, независимо от
содержания песни, вливается в уши слушающих. Одним
словом, повторяю, великолепен слог у него, хотя и не
подходит для его сюжетов, которые он сам предназначил
для смеха и шуток.
А то, что сам он принадлежал к тем, у
кого нет определенных суждений, доказывает такая надпись
на книге. Гласит она следующее:
Все это я, Лукиан, написал, зная
глупости древних.
Глупостью людям порой кажется мудрость
сама.
Нет у людей ни одной безупречно
законченной мысли;
Что восхищает тебя, то - пустяки для
других [9].
Кодекс 186. Рассказы Конона и так
называемая "Библиотека" Аполлодора [10]
Глава 1. Мидас и Бриги
Была прочитана небольшая книжечка -
рассказы Конона. Он посвящает этот небольшой труд царю
Архелаю Филопатору [11]. В книге содержится 50
рассказов, извлеченных из множества древних сочинений.
Первый рассказ повествует о Мидасе и о Бригах.
Мидас нашел клад и сразу стал неслыханно
богатым, - тогда он сделался учеником Орфея на горе
Пиерии и стал у Бригов управлять различными ремеслами. В
царствование Мидаса возле горы Бремия, где обитал
многочисленный народ Бригов, заметили также и Силена -
тогда это существо, лишенное образа человеческого,
доставили к царю. А у Мидаса все превращалось в золото,
- даже то, что служило ему пищей. Поэтому он убедил
своих подданных уйти из Европы и перейти Геллеспонт; и
поселился выше Мисии, немного изменив имя племени, и
назвал он их вместо бригов фриги (фригийцы). У Мидаса
было много таких людей, которые доносили ему обо всем,
что говорилось и делалось среди его подданных; таким
способом до самой старости охранял он свое государство
от мятежей, и шла молва, что у него длинные уши;
немногим же позже молва превратила его уши в ослиные; и
от этой изначальной шутки пошло поверье, будто это было
и на самом деле.
Глава 19. Псамата и Аполлон [12]
Дочь Кротопа, Псамата, родила ребенка от
Аполлона и после родов, так как она боялась отца, отдала
его. Назвала она ребенка Лином. Принял его пастух и
воспитал как своего сына. Но случилось так, что собаки
пастуха растерзали ребенка. И мать в отчаянии приходит с
повинной к своему отцу, а отец осуждает ее на смерть,
полагая, что она предавалась блуду и оклеветала
Аполлона. Но Аполлона разгневала казнь возлюбленной, и
он в наказание наслал на аргосцев чуму. Когда же они
вопросили оракул, как им от этого избавиться, он
ответил, что надо умилостивить Псамату и Лина. Тогда
аргосцы, кроме прочих почестей, стали посылать женщин и
девушек оплакивать Лина. А плакальщицы, чередуя мольбы и
трены, оплакивали еще и свою судьбу. И плач по Лину был
так прекрасен, что с тех пор у всех поэтов поется о Лине
в каждой скорбной песне. И месяц назван Арнием [13],
потому что Лин был вскормлен вместе с ягнятами. С тех
пор приносят жертвы, когда справляют праздник Арниды. В
этот день убивают всех собак, сколько их ни найдут.
Однако бедствия прекратились лишь тогда, когда Кротоп,
по приказанию оракула, покинул Аргос и поселился в
основанном им на земле Мегариды городе, который он
назвал Триподиск.
Глава 23. Парис и Энона [14]
От Александра-Париса и Эноны, на которой
он женился до похищения Елены, родился сын Корит,
красотой превзошедший отца. Мать отослала ребенка к
Елене, чтобы вызвать зависть у Александра и уязвить
Елену. Корит стал для Елены своим человеком; Александр
же вошел однажды в спальню и увидел, что Корит сидит
возле Елены - тотчас же Александр воспылал подозрением и
убил Корита. А Энона от обиды, нанесенной ей, и из-за
смерти сына много наколдовала и наворожила Александру, -
ведь у нее был дар прорицания и она знала волшебные
травы. И вот Александр однажды был ранен ахейцами, но
помощи не получил. Нуждаясь в помощи, пошел он домой. А
через некоторое время в битве с ахейцами за Трою
Александра ранил Филоктет; в повозке Александра
доставили к горе Иде. Он послал глашатая и через него
призвал Энону. Но Энона обошлась с глашатаем грубо и с
бранью приказала Александру вернуться к Елене. И
Александр в пути умер от раны. Энона же, еще ничего не
зная о его кончине, глубоко раскаялась. Она приготовила
отвар из целебных трав и побежала, чтобы не допустить
гибели Александра. Когда же Энона узнала от вестника,
что Александр скончался и что убила его она, она
швырнула камнем в голову говорившего, а тело Александра
обняла и, безумолчно проклиная их общую злую судьбу,
повесилась на собственном поясе.
Глава 34. Похищение палладия [15]
После кончины Александра-Париса Гелен и
Деифоб, сыновья Приама, стали спорить, кому жениться на
Елене. По своей силе и по уважению со стороны людей
знатных победил Деифоб, который был моложе Гелена. А
Гелен, не вынесши оскорбления, удалился на гору Ида и
предался покою. По совету Калханта осаждающие Трою греки
устроили Гелену засаду; и под воздействием угроз, а еще
из-за подкупа, а больше всего из злобы на троянцев
открыл Гелен грекам, что Илион суждено им взять при
помощи деревянного коня и полностью это свершится тогда,
когда греки захватят упавший с неба палладий Афины, -
самый маленький из существующих.
И вот, чтобы украсть палладий, были
высланы Одиссей с Диомедом. Диомед встал на плечи
Одиссея и взобрался на стену; и хотя Одиссей протянул к
нему руки, Диомед не помог ему, а пошел один за
палладием и вернулся с ним к Одиссею. И когда они шли по
равнине. Одиссей спросил у Диомеда о подробностях
похищения, но Диомед, зная хитрость этого человека, не
сказал, какой именно палладий научил его взять Гелен, а
сказал о другом палладии.
Когда же, с помощью некоего божества,
Одиссей узнал палладий, он отстал от Диомеда и извлек
меч, чтобы убить своего спутника и самому принести
ахейцам палладий. Но как только Одиссей собрался нанести
Диомеду удар, тот увидел отблеск меча, - ведь было
полнолуние. Тогда Диомед тоже извлек меч, и Одиссей
удержался, но, браня Диомеда, который не хотел идти
дальше, за трусость, Одиссей погнал его, ударяя тыльной
стороной меча по спине.
С тех пор существует поговорка:
"Принуждение Диомеда", - обо всем, что совершается
вопреки желанию.
Глава 43. Извержение Этны
Кратеры Этны извергнули однажды
настоящие реки огня и пламени. И катанцам (в Сицилии был
греческий город Катана) казалось, что для города
наступает полный конец, и убегая как можно быстрее из
города, одни из них уносили золото, другие - серебро, а
иные все, что пожелали взять из припасов на время
бегства. Но Анапий с Амфином вместо всех вещей взяли на
плечи престарелых родителей и так убежали [16].
Других людей настигало губительное
пламя, их же огонь окружил так, что они как бы
находились на острове посреди горящего моря. Поэтому
сицилийцы назвали это место благостным и воздвигли там
статуи этих людей - память о делах божеских и
человеческих.
Глава 48. Ромул и Рем
То, что рассказано в этой главе о Ромуле
и Реме, кое в чем отличается от других преданий.
Говорится в ней, как Амолий, составив заговор против
брата Неметора, убил его, а дочь его Илию, чтобы она ни
рожала, ни замуж не выходила, отвел в храм Гестии.
С Илией сошелся Арес, а потом покинул
ее, открывшись ей и сказав, что она родит от него двух
сыновей и что ей надо мужаться. Но когда она рожала,
Амолий бросил ее в тюрьму и поручил кому-то из верных
ему пастухов уничтожить новорожденного. Но пастух не
позволил своим рукам совершить преступление, а взял
младенцев и поместил их в ящик, и пустил его в Тибр по
течению. Проплыв большое расстояние, по слухам, ящик
зацепился за корни дикой смоковницы, в местности
песчаной и теплой. На детей набрела недавно родившая
волчица, встала подле них, когда они плакали и тянули
руки, и подставила им сосцы. Это увидел один из
пастухов, Фестул, и почел за божественное знамение, и
стал воспитывать детей как родных. Через некоторое время
повстречал он того пастуха, который их выбросил, и, все
узнав о них, он рассказал им - а они стали уже юношами,
- что они происходят из царского рода, и что они сыновья
Ареса, и что претерпели их мать и дед.
А юноши - они ведь были прекрасны
наружностью, несравненны по силе, благородны в порывах -
сейчас же взялись за мечи и потихоньку подошли к Альбе.
Напав на Амолия (который не ожидал измены и не держал
при себе стражу), они в отмщение убили его мечами, а
мать освободили из темницы. Народ был на их стороне, и
они стали царями Альбы и ее окрестностей.
Так как к ним стало переселяться
множество народа, они покинули Альбу и основали город,
который назвали Рим и который до сих пор повелевает
народами.
Фотий Константинопольский,
святитель
Цитировано по:
Перевод Л.А. Фрейберг по изданию
"Photii Bibliotheque",
t.I-II. Paris,
1959-1960.
***
Труды святителя Фотия Константинопольского:
***
Примечания
1. Все произведение Фотия имеет
традиционную единицу деления: "рукописный лист",
"список" (codex). Таких "листов" в печатных изданиях, по
традиции, идущей от одной из рукописей-прототипов,
дается 279. Однако многие "листы" включают в себя
описание нескольких книг.
2. Посольство к ассириянам (т.е. к
арабам) - по мнению новейших исследователей, придуманный
Фотием предлог для написания данной книги.
3. Текст в рукописи испорчен.
4. Синесий (370 - ок. 413 г.) -
византийский писатель. См. "Памятники византийской
литературы IV-IX веков". М., 1968, стр.104 и сл.
5. Синесий в письме 105 (PG,
t.66), обращенном к брату Евтропию, спорит с
христианскими догматами.
6. Феофил - епископ
Александрии.
7. Либаний (IV в. н.э.) -
языческий ритор и софист.
8. Лукиан (I-II вв. н.э.) -
известный греческий писатель-сатирик.
9. Перевод Ю.Ф. Шульца.
10. Конон (I в. до н.э. - I
в. н.э.) - римский филолог и мифограф. Аполлодор (II в.
до н.э.) - афинский грамматик.
11. Архелай Филопатор -
царь Каппадокии в I в. до н.э. - I в. н.э.
12. Псамата - дочь Кротопа,
мифического царя Аргоса.
13. A'ilinon - возглас в рефренах
наиболее патетических частей греческой трагедии. Арний -
от 'arnion (барашек, ягненок).
14. Энона - дочь Кебрена (иначе
Ойнея), бога реки в Троаде; была женой Париса, когда он
пребывал на горе Иде.
15. Палладий - в языческом
античном ритуале небольшая деревянная статуя божества (чаще
Афины), обладающая магической силой (см.: Иоанн Малала.
Хронография, кн.5, "О времени Троянских" - "Памятники
византийской литературы IV-IX веков". М., 1968, стр.183
и след.
16. Эти имена встречаются только в
данном месте. Более распространен подобный мотив в
сказаниях об Энее.
Воспроизведено по изданию: Памятники
византийской литературы IX-XIV вв./ Отв. ред.: Фрейберг
Л.А. - М., 1969. - С.39-47.
Святоотеческое наследие
|
