Миссионерско-апологетический проект "К Истине": "Иисус сказал… Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин.14:6)

РазделыВопросыНа злобуБиблиотекаПоиск


Преподобный Максим Грек - творения


Максим Грек. Против латинян, о том, что не следует ничего ни прибавлять, ни убавлять в Божественном исповедании непорочной христианской веры

Память: 21 января / 3 февраля, 21 июня / 4 июля (Обретение мощей)

Преподобный Максим Грек (1470 - 1556) - высокообразованный греческий инок-переводчик и апологет за прямоту и правду попал в опалу в России: претерпел несправедливый суд, отлучение от Причастия, тюрьму, ссылку. Гонения не сломили его смиренный дух: он продолжал трудиться во благо гнавшей его Русской Церкви до самой смерти. Оставил после себя многочисленные богословские, апологетические, духовно-нравственные; сохранились также послания и письма к частным лицам.

Преподобный Максим Грек. Икона, XVIII век. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии

Преподобный Максим Грек. Икона, XVIII век. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии

***

Содержание

Часть первая

О меде говорят врачи, что, при естественной своей сладости, он имеет и некоторую часть горьковатости, также и свойство очистительное. Поэтому, загноившиеся раны и неудобоизлечимые очищают разведенным медом, особенно те, которые в этом опытны, также и к очистительным напиткам он примешивается ими с большою пользою, так как от разных цветов, с которых собирается, он получает чудное качество. Подобным сему оказалось краткое твое послание, которое ты написал мне, о честнейший и многолюбезнейший мой господин Феодор. Будучи все услаждено и насыщено духовною сладостью, оно не только разумный вкус души услаждает, но и возбуждает тайно, и как некоторая горьковатость восставляет к просветлению, то есть, возбуждает ум, при всем его нерадении, к ответам. Не кажется ли тебе довольно обидным, чтобы не сказать зазорным-то, чтобы человеку, который с юных лет напитан православными догматами чистой и непорочной православной веры, открыто сказать, что не следует такими посланиями, каковы Николаевы, заниматься и увлекаться? Я же настолько отстою от того, чтобы ими услаждаться, насколько и от того, чтобы насыщаться и услаждаться смертоносными врачевствами. Но я слышал, что мудрости того человека многие удивляются, и что Феодору, который послал к нему некоторые пытливые вопросы и просил на них решения, он прислал очень искусно и весьма премудро составленное слово. Хотел и я поревновать пчелам, которые по всем цветам летают, но не со всех собирают мед. Главное же потому, что и о Феодоре, знаменитом в православии и украшенном воистину великим разумом, я слышал, что он уже пошел этою дорогою и желал быть зрителем и слушателем того, хотя и не учеником и молчаливым хвалителем, как прочие. То, чтобы столько времени об этом молчать, ясно доказывает, что содержащееся в послании считается достойным великих похвал, по известному изречению, что Рождество Христово, как первейшее событие, должно чествоваться молчанием. Но об этом достаточно сказанного, ибо всюду требуется краткость в словах.

Ты же, о любезнейший мой, восставляя меня к возражению против слов, содержащихся в означенном послании, знай, что этим ты возлагаешь на меня некоторое бремя. Это говорю не потому, чтобы разъяснения Николаевы имели глубину, – они ничтожны и слабы, и подобны паутинной ткани, – но потому, что не имею времени свободного вздохнуть, будучи всецело занят трудом по переводу псалтири, и по этой причине я отказался бы от исполнения твоей просьбы, но с другой стороны, ревность по истине возбуждает дух мой, не давая отдыха чтобы не возносилась ложь над истиною, и тьма да не хвалится перед светом, и чтобы ты и прочие познали, что Максим нисколько не храмлет в известном богословии богоносных отцев, а напротив, ненавидит все еретические велеречия и латинские последние нововведения и пустословия и отвращается от них. Для этого я бодро и с большою охотою выйду на этот подвиг, возложив надежду на Подвигоположника Бога и Спасителя Христа, подателя разума, и, просветившись духовно отеческим учением, постараюсь разогнать враждебную египетскую тьму светлым светом апостольской истины. Тьма воистину осязаемая и глубокая мгла-все то, что не согласуется с боговдохновенным Евангелием и учением прочих богоносных отцев, говоривших Духом Святым, и потому должно быть признано и должно называться собранием плевел, а не учительства. Если Господь наш Иисус Христос есть свет и истина и живот, ибо сказано: "в Том живот бе, и живот бе свет человеком, и свет во тме светится" (Иоан. 1, 4–5), то очевидно, что все вообще еретические лжеучения, которые не от приснотекущих источников разумного израиля проистекают, от которых пророком повелевалось составлять песни Господу Саваофу, как сказано: "в церквах благословите Бога, Господа от источник израилевых" (Пс. 67, 27), но кипящие из мутных рвов, на погибель и отравление пьющих из них, – суть тьма осязаемая, явная ложь и смерть.

Но пора уже мне приняться за разорение твердей, взимающихся, как говорит божественный апостол, на познание Спасителя Христа, не на колесницы и кони уповая, то есть, не на ложные доказательства, каковы суть те,коими кичатся аристотелевские философы, но "во имя Господа Бога нашего призовем", – как поет блаженный Псалмопевец. Надеющимся на колесницы и коней своих, приключается падение и сокрушение, "тии, – говорит, – спяти быша и падоша"; а тем, которые призывают "во имя Господа Бога", благовествуется востание и исправление: "мы же, – говорит, – востахом и исправихомся" (Пс. 19, 8–9). Буду же говорить не против всех Николаевых мудрований, – исполнить это теперь для меня невозможно, как я и выше сказал, но только против тех его мест, где он не страшится о присносущном исхождении Божественного Параклита весьма дерзостно и помышлять и говорить, об этом будет мое слово, просвещаемое светом Божественного Параклита. Ибо в этом заключается высота латинских заблуждений, которая разделяет нас с ними, пагубны и прочие их учения и мудрования, и от преданий и учений богоносных отцев семи соборов отстоят так далеко, что только одному Богу возможно их исправить. Понять сказанное может кто – либо не в другом каком месте, а побывав в самом пресловутом Риме, где и увидит беззаконные действия тех, которые возвышаются гордостью и хвалятся держать апостольские места,-там увидит он все их безобразия, достойные всякого отвращения. Но источник и основание всех зол есть нововведение относительно Святого Духа, от чего вошло и все остальное зло. И это не удивительно, о премудрый Феодор! Ибо тем, которые лишились вдохновения Параклита, невозможно уже ни правильно богословствовать, ни составлять правила веры. Как же получат вдохновение Духа те, которые Отца лишают свойства дыхания, как будет показано ниже. "Дух, – сказано, – идеже хощет дышет" (Иоан. 3, 8); хощет же только там, где Отец и Сын с Ним правильно богословится и славословится согласно почитаемым преданиям богоносных отцев. Ибо едина воля Отца и Сына и Святого Духа, также, как и едино существо и сила, и нет различия в волях Святые Троицы.

А как слово направилось к этой высоте, то следует нам всяким способом, в истине и любви, целить разум недугующих, имея руководителем при испытании истины общего Врача и Спасителя, Иисуса Христа, дабы правым словом слово исправилось. Рассмотрев же пучину главных Николаевых толкований, предложим против них чистые догматы простой истины, а не погрешительные помышления геометрических фигур, от которых не получили пользы руководившиеся ими при показании истины; но боговдохновенными глаголами и чистейшими отеческими указаниями осветим истину, как надлежит поступать ходящим во свете. Поставляю же тебя предварительно в известность о том, что, обращая часто слово к твоему лицу и говоря: "Ты же не стыдишься", или: "Ты же говоришь", и: "Ты не страшишься, мудрствуя так", – я этим не тебя учу и обличаю, ибо это не к тебе относится, премудрый Феодор, но говорится против Николая и его единомысленников, Поэтому, прежде, чем начать разбор глав, признаю нужным объяснить тем, которые говорят вопреки заповеди богоносных отцев, что отцы воспрещают нам испытывать и иcследовать то, что выше нас и выше всякого ангельского ума; пусть знают, что мы не по недостатку слова или обличительных доказательств держимся заповедей и преданий отеческих, а потому, что глубоко чтим тех, кои преподали нам непостижимое таинство Святой Троицы. Ибо мы достоверно знаем, что не они это говорили, а Дух Святый, как говорит блаженный Кирилл в послании к Иоанну, патриарху Антиохийскому. Не так ли, обыкновенно, поступают и врачи, действуя против случающихся недугов? И они предлагают умеренность в жизни, предписанную прежними учителями, при чем объясняют недугующему, что при соблюдении умеренности, он может иметь некоторую надежду получить исцеление, а в противном случае может приблизиться к смерти. Когда же недуг усилится, то вооружаются против него и огнем, и железом, и различными лекарствами. Поэтому, и меня, подражающего им, пусть никто не укоряет, а напротив, пусть со всяким прилежанием и с полным вниманием принимает слово-не как мое, но как сказанное теми блаженными мужами, ибо я их слова возвещаю. Также, не с целью спорить пусть слушает, но, изгнав из ума всякое свое мудрование и враждебное расположение, пусть слушает слово прилежно и с любовно к истине.

Начну же так. Пусть будет достоверно известно всем, содержащим иное учение, председательствующим и обитающим как в самом Риме, так и по всей Италии, и в странах, находящихся за горами Альпийскими и Пиренейскими, до самого Гадира, что мы, подклонившие свои выи под иго пречестнейшего престола апостольской Константинопольской Церкви, настолько далеки от того, чтобы лукавствовать или дерзнуть на новизну в преданном нам твердом исповедании соборной апостольской непорочной веры, насколько отстоим от того, чтобы изобретать смертоносные наветы против своей жизни. Знаем, достоверно знаем, и из божественных писаний научились, что переставить или изменить что-либо малейшее в учении веры, есть великое преступление и отпадение от вечной жизни. И прежде всего свидетелем этого есть Сам Основатель нашей веры и Начальник правды, Господь наш Иисус Христос, Который, начав божественное учение Своим ученикам, предлагает как крепкое и неподвижное основание то, чтобы со всяким прилежанием и великим опасением соблюдать даже малейшие Его заповеди непреложно и неизменно. Ибо говорит в Евангелии от Матфея: "иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в царствии небеснем" и прочее (Мф. 5, 19); слово же "мний", по истолкованию божественного Златоуста, означает тоже, что "будет осужден". Если же, кто дерзнет сказать, что Иисус говорит это о заповедях закона, так как выше сказал, что "иота едина или едина черта не прейдет от закона" и прочее, то это несправедливо, ибо Сам Спаситель первый нарушил заповедь о субботе, за что и был обвиняем фарисеями, которые говорили: "несть сей от Бога человек, яко субботы не хранит". Но и после Него ученики Его, из них первый блаженный Павел, всецело были направлены против всех заповедей закона, как служивших прообразованием будущего, и все их разорили, как повествуется в священной книге Деяний Апостольских и в других боговдохновенных книгах. Из этого явствует, что Спаситель сказал это о заповедях нового завета; почему, восполняя боголепное то учение, приточно утверждает опять учеников следующею заповедью, говоря: "всяк убо, иже слышит словеса Моя сия", которые Я теперь вам сказал, "и творит я, уподоблю его мужу мудру", и так далее до конца (Мф. 7, 24–26). Не только этим заповедует нам Спаситель соблюдать Его божественное учение, но и в Евангелии от Иоанна не раз, но многократно делает это с великою заботою, как и следующею притчею, говоря: "не входяй дверьми во двор овчий, но прелазя инуде, той тать есть и разбойник" (Иоан. 10, 1). Кто же эта дверь, как не Сам Говорящий: "Аз есмь Дверь овцам?" И там же говорит о Себе, что Он "егда Своя овцы ижденет, пред ними ходит, и овцы по Нем идут, яко ведят глас Его; по чуждем же не идут, но бежат от него, яко не знают чуждого гласа" (Иоан. 10:4–5, 9); также: "будите в любви Моей", и, научая, каким образом пребывать в ней, говорит: "аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей" (Иоан. 15,9–10). И опять: "аще вы пребудете во словеси Моем, воистину ученицы Мои будете, и разумеете истину, и истина свободит вы" (Иоан. 8, 31–32).

Не явственно ли после этого, что латиняне лгут, утверждая, что они нисколько не отступали от Божественного Евангелия, когда такие грозные и высокие правила, преподанные Христом ученикам Своим живым гласом, и за тем, спустя несколько лет после вознесения Его на небо, блаженным Иоанном, на острове Патмосе, окончательно запечатленные Святым Духом, – они не страшатся изменить, и, прибавлением чужого гласа в священное исповедание веры, испортили оное? Как они могут хвалиться, что собирают со Христом, когда учение Его не сохраняют? Не должны ли они быть признаны татями и разбойниками, как не входящие евангельскою дверью во двор овчий? Или, как они истиною будут освобождены от вечных мучений, когда они не повинуются евангельской истине, засвидетельствованной и утвержденной столькими и такими великими богоносными отцами в течение стольких лет? Как не быть им отлученными от любви Христовой, когда богословия Его о Святом Духе они не хотят слушаться, но, увлекаясь пресмыкающимися по земле растленными ложными помышлениями мудрости мира сего, в которой упражняются, достоинство Параклита, исходящего от Единого Отца, очень безумно, чтобы не сказать нечестиво, определяют двумя началами, не зная, что как Единородный от Единого Отца и Один рождается рождением, и единородство есть Его особенность, так и Дух Святый, будучи равен во всем Отцу и Сыну, Один исходительно от Единого Отца исходит, и потому исхождение Его признается единоисходным, что и составляет Его особенность, Ему свойственная. Но об этом мы скажем еще после.

Теперь же предложим заповеди богоносных мужей, как обещались. И во-первых божественный, Павел очнувшись от иудейского мрака, а вместе и от неистовства, и испив всю животворную чашу Истинной Лозы, и познав достовернейшим образом волю Спасителя, в послании к Колосаем заповедует: "блюдитеся, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе" (Кол. 2, 8); также и Галатов желая утвердить, говорит: "но и аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет. Якоже предрекохом, и ныне паки глаголю, аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет" (Гал. 1, 8–9). Смотри, честнейший муж, как блаженный Павел почитаемую философию называет тщетною лестью, окрадывающею разумы простых людей, как происходящую из преданий человеческих, по стихиям мира, а не по Христе. Не ею ли ныне руководятся латинские народы, извращая апостольскую истину? Поди мысленно в италиянские училища, и увидишь там текущие, как потоки потопляюшие, учения преимущественно Аристотеля и Платона и подобных им. Увидишь, что никакой догмат не считается у них, если он не будет подтвержден аристотелевыми силлогизмами. И если он не согласен с их наукой, то, или отвергают его, как негодный, или отбрасывают в нем то, в чем он не согласен с их наукой и изменяют его в угоду аристотелевскому учению, и тогда защищают, как истиннейший. И как мне объяснить тебе все нынешнее беззаконие латинян, которые, как говорит Апостол, усердно прельщаются философскою лестью о бессмертии души, о будущем наслаждении праведных и о состоянии верных по отшествии от настоящей жизни: во всем этом они заблуждаются, так как руководятся, преимущественно, внешним диалектическим знанием, а не внутреннею церковною богодарованною философией. Хорошо, действительно, знание почитаемой внешней науки, но пригодно только для получения навыка хорошо говорить и для изощрения и развитая ума, а не для усвоения божественных догматов и духовного разсуждения. Ибо это выше всякого помышления и выше всякого созерцания существующего и несуществующего; познается же и зрится одною только верою; от всякой же словесной науки убегает, будучи выше ее. Зная это хорошо, блаженный Иоанн Златоуст так говорит в слове о серафимах, где объясняет видение святого пророка Исаии. Слова его золотые об этом следующие: „что он видел, об этом сказал, а каким образом,-это умолчал. Принимаю сказанное и не испытую до тонкости умолчанное. Разумею то, что открыто, и не допытываюсь того, что сокрыто: для того оно и было сокрыто. Чтение Писаний – это золотой постав, золотая основа, и уток золотой. Не буду ткать паутинный постав, знаю немощь моих помышлений. Не прелагай, говорит, пределов вечных, установленных отцами. Подвигнуть эти пределы-небезопасно: и как же изменим то, что постановлено нам Богом?" О, какое неисповедимое благоговение сего блаженного Отца, господин Феодор! Горе нашему дерзостному бесстыдству, по причине которого осмеливаемся дерзать на божественные таинства, которые вполне непостижимы для самых ангелов! Этот, будучи таков и так велик по добродетели, не осмелился созерцать или говорить более того, сколько достоин раб, но удовлетворился тем, что сказал пророк, умаляя и уподобляя паутинным поставам свои помышления. Мы же, будучи гораздо дальше от благодати и премудрости, данной ему с неба, нежели от бесподобного его жития и ангельской святости, напротив, увлекаясь большею частью прахом страстей и прилепляясь, подобно бессловесным скотам, к гнусному сладострастию, имея же малую некоторую искорку внешнего любопрения, а не философии, и этим некоторые из нас, разгорячившись, вскочили, как дикие звери, и ризу Церкви, сотканную из высочайшего богословия, жалостно раздираем диалектическим насилием и софизмами и спорим попусту, усиливаясь показать людям преподанные священные таинства, которые вполне несказанны и неудобопостижимы и ведомы только Единой Святой Троице. И тогда как святой Иоанн Златоуст говорит, что "передвигать пределы небезопасно; и как же изменим то, что постановлено нам Богом?" – ты, Николай, не устрашился, покушаясь столь великое и крепкое основание всего божественного дома непорочной нашей веры, установленное прежде от Бога, а потом столькими и столь великими божественными отцами составленное и утвержденное, разорить софистическими гнусными натяжками! Не есть ли это явное неистовство и изступление ума? Но препирательство, как ненужное и не служащее к созиданию, разве мало нечто, следует оставить; вразумительное же слово, как наиболее назидающее слушателя, что и должно составлять цель всех проповедников истины, пусть действует. Это утверждает божественный Павел.

Время уже теперь послушать и премудрейшего Дионисия, прозванного Ареопагитом, – что он об этом нам повелевает, и на сколько дозволяет нам испытывать о Божественных Ипостасях. Он говорит: „будем держать то, что Богом показано нам божественными писаниями, "ибо всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов" (Иак. 1, 17); все же от Отца движимое и происходящее свтоявление, благодатно к нам приходящее, опять, как соединительная сила, обращается к единству Источника-Отца и богозрительной простоте; ибо все от Него и в Нем, как говорит священное слово". Вот он, таковый и столь великий, говорит: "Будем держать, то есть, крепко будем хранить то, что нам божественно открыто было Святою Троицею", ты же, человече, не устрашился изменить это, и других увлекаешь в ту же яму. Но послушаем и то, как учит он нас мудрствовать о пресущественном Божестве. Он говорит, что "вышеестественного богорождения не приобщаются один другому, ибо один источник вышесущественного Божества-Отец; Сын же не есть Отец и Отец не есть Сын". Очевидно, что это относится и к Святому Духу. Ибо, если бы он понимал так, что и Сын есть источник Духа, то не сказал бы, что один источник-Отец; ибо то, что единственно, не допускает другого. И опять он же говорит, что "источник Божества есть Отец, Сын же и Дух суть богорождения, если можно так выразиться, отрасли богорождения, как цветы и вышеестественные светы, как мы приняли от священных словес". Что же может быть светлее и достовернее этого свидетельства. Ибо тайноучитель святого Дионисия о сокровенном и неизреченном вышесущественном Божестве был Павел. Он ясно говорит, что в вышеестественном богорождении один другого не приобщаются, то есть не причастен той особенности, какая свойственна каждой из богоначальных Ипостасей, как то: Отцу нерождение, Сыну рождение и Духу Святому исхождение. Латиняне же сразу все это почитание отвергают, не стыдясь утверждать, что эти особенности Ипостасей подлежат изменению, и таким образом явно противоречат истине, признавая Сына вместе с Отцем виновником исхождения Святого Духа. Что другое хотят они этим доказать, как не то, что особенность Отца по происхождению от Него Духа переходит и к Сыну, как будет показано далее? Дионисий далее говорит: один источник вышеестественного Божества – Отец; ты же не стыдишься и Сына вместе признавать источником Божества! Если принять твое мнение, то каким образом останутся в силе слова Дионисия, который назвал Сына и Духа отраслями и цветами, Которые Оба произросли от корня-Отца? Отрасль – Сын, отрасль-и Дух Святый; также, цвет-Сын, цвет-и Дух Святый. Не сказал он: "отрасль и цвет", в единственном числе, но "отрасли и цветы", во множественном, чтобы показать, что Они не произрастают друг от друга, но что от Единого Отца, как от корня, Оба равночестно произрастают. Откуда же ты принял, или от какого другого Павла услыщал ты то благочестие, которое теперь проповедуешь, человече? Тот (Дионисий) говорит: "будем удерживать"; и ты ли утверждаешь, что ты и папа римский имеете власть передвигать отеческие пределы и изменять их, как тебе хочется? Кто дал тебе эту власть? Тебе поручено содействовать спасению подобных тебе людей, и не как тебе это хотелось бы, а по спасительному учению священных Евангелий и по апостольскому и отеческому преданию, чтобы таким образом и тебе услышать: "блажен еси Симоне, вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец Мой, Иже на небесех" (Мф.16:17). Если же поступишь иначе, то смотри, чтобы не услышать и тебе страшный оный глас: отступи от Мене сатана, "яко не мыслиши яже суть Божия, но яже человеческа" (Мк. 8, 33). Для того ты и ключи принял означающие невидимые сокровища, в тайне сокровенные которые ты должен отверзать и показывать такими, какими Владыка дома вложил их в апостольские ковчеги хартиями и чернилами и животворными словами, а не так, чтобы иное нечто чуждое износить, и это защищать диалектическими натяжками и уподоблениями, а не духовным просвещением и исповеданием виры. А что мы не должны осмеливаться ничего мудрствовать или говорить кроме того, что нам преподано Священным Писанием, это ясно показывает святой Дионисий, говоря: „нисколько не позволительно нам говорить или мыслить о вышеестественном Божестве, кроме того, что нам Богом открыто в Священном Писании". Заметь же здесь, о дивный Феодор, благоговение святого Дионисия! Не позволительно, сказал, не только говорить, но даже и мыслить что-либо, кроме написанного. Николай же и его сообщники в такую ниспали дерзость, что сокровенное и необразуемое вышеестественное Божество кичатся доказывать геометрическими фигурами, помимо Писания. Что же другое может быть наиболее сокровенное, как не рождение Единородного от Отца и исхождение Параклита? Эти так называемые глубины Божии, по словам Павла, испытует Параклит: "Дух бо, – говорит, – испытует и глубины Божия" (1Кор. 2, 10). На какую же вышеестественную силу высокого разума и постигательного достоинства утверждаемся мы, не страшась ввергнуть себя в ту глубину божественного сокровения, которая еще не подлежит разумению и испытанию, которая покрыта тьмою, по слову божественного Давида: "и положи тму закров свой" (Пс.17:12), – мы, которые и своего естества не можем понимать, то есть,-каким способом разумное соединено с чувственным, или в чем состоит их соединение и взаимодействие? Не достойно ли это великого смеха и не есть ли это явное сумашествие? Не достаточно ли для тебя, о человече, сознавая свою немощь, сохранять испытанное столькими святыми мужами и в течение стольких благоприятных времен? И Павел, который был восхищен до третьего неба и слышал неизреченные глаголы, вопиет, говоря: "от части бо разумеваем и от части пророчествуем" (1Кор. 13, 9.). Тот – отчасти, а ты всецело! Ибо то, чтобы спорить посредством хитрословия и человеческими умышлениями показывать то, что сокровенно о Божестве-каково Его естество и способ бытия, – что другое означает, как не то, что все уже понято ими?

Но возвратимся своим словом туда, откуда мы отдалились, и послушаем других божественных отцев, что они нам повелевают относительно того, чтобы сохранять в целости и неподвижно священное исповедание веры, не прибавляя что-либо и ничего не убавляя. При Феодосии Младшем был собран святый Вселенский Третий Собор в Ефесе, который злочестивого Нестория отлучил от общества верных. Начальником этого Собора был пресветлейший Кирилл, который был и местоблюстителем блаженнейшего Келестина, папы Римского. Этому священному Собору блаженнейший Келестин в своем послании, которое и до сего времени благодатью Христовою сохраняется у нас в целости, пишет о божественном и священном исповедании веры так: „если кто когда либо, убавив нечто или прибавив к исповеданию веры, был предан анафеме, то это было сделано правильно; ибо то, что с полнотою и ясностью предано нам Святыми Отцами, не терпит ни прибавления, ни убавления. Читали мы в своих книгах, что не следует ни прибавлять, ни убавлять, и что прибавляющие или убавляющие подлежат великим мукам. Поэтому, мы и огонь и железо готовим для таковых, так как иначе они не могут быть исправлены". Слышишь ли, Николай, что догматы, преподанные нам блаженными теми отцами в священном исповедании веры, преподаны с полнотою и ясностью, то есть, совершеннейшими и светлейшими, и насколько доступно было для них уразуметь и для нас вместить, настолько ясно и чисто были сказаны ими, и никакого более богословского разъяснения не требуют; напротив, анафеме подлежат те которые осмелились бы дерзнуть что-либо таковое, то есть, изменить, или прибавить, или убавить, и огнем и железом угрожается им, то есть, проклятием, отлучением и отсечением от общества верных. Согласно сему и блаженный Кирилл говорит, как бы от лица священного своего собора, в одном из своих посланий, которое он послал к Иоанну, патриарху Антиохийскому, и в котором оправдывает себя против клеветы на него Феодорита, епископа города Кира, будто он держится догмата, что Дух Святый исходит и от Сына присносущно и существенно. Отвечая на это, он говорит так: "Ни коим образом, говорит, мы не допускаем изменения в преданной нам отцами вере, то есть, в исповедании нашей веры, и не попускаем ни себе, ни другим изменить даже одно слово из положенного в нем, или нарушить слог, помня говорящего: "не прелагай предел вечных, яже положиша отцы" (Притч.22:28) твои; ибо не они это говорили, но Дух Бога и Отца, Который от Него исходит и который не чужд Сына по существу". Слышишь ли, что не только смысл, но и слово и слог возбраняет он изменить, и не дозволяет нарушить, ни самому себе, ни иным, говоря это от лица всего собора,-собор же был вселенский,-и им положено это запрещение и выражены страшные проклятия, которые содержатся в книге деяний собора. Если же они себе не дозволяют, то как дозволять тебе? К тому же следует заметить, премудрейший Феодор, что патриарх Антиохийсий Иоанн и бывшие с ним восточные епископы, получив такое послание, удостоверились в православии Кирилла, примирились с ним и вошли в согласие, прежде же того были в разъединены, как пишет о сем Феодорит, который говорит, что епископы, прочитав послание и тщательно рассмотрев смысл его, нашли все сказанное в нем согласным, и что оно красуется происхождением от истины евангельской, и что Господь наш Иисус Христос проповедуется в нем совершенным Богом и совершенным Человеком, Дух же Святый не от Сына или чрез Сына имеющим существо, но от Отца исходящим, свой же именуется Он Сыну, как единосущный с Ним. Что может быть яснее и достовернее этого свидетельства против латинского противления? Епископы обвиняли блаженного Кирилла, что он держится догмата, что Дух и от Сына происходит и чрез Сына имеет присносущное существо; он же, отвергая это обвинение, ясно оправдывает себя тем, что он так не мудрствует, но признает Его исходящим от Отца, согласно преданию священного писания, а что Он имеет бытие и от Сына, это признает чуждым в смысле существа, то есть, что Он того же существа и естества, но не по способу бытия, то есть, происхождения. Епископы, приняв и похвалив эти выражения, говорят чрез Феодорита, что Дух Святый не от Сына или чрез Сына имеет бытие, но от Отца происходит, свой же именуется Сыну, как единосущный с Ним. Вот как ясно отсюда понимание блаженного Кирилла, какое он имел об исхождении Духа Святаго! Латиняне же усиливаются доказать противное тому, как понимали святые, и не стыдятся, сопротивляясь такой ясной истине. Итак, понимание блаженного Кирилла таково!..

Услышим же и то, что повелел о священном исповедании и Четвертый Вселенский Собор, собравшийся в Халкидоне при царе Маркиане, против Евтихия и Диоскора. Этот собор блаженнейший Лев, папа Римский, украшал и утверждал своими священными наместниками-Пасхазином, Луценцием и Вонифатием. По прочтении священного исповедания веры, составленного Первым и Вторым Соборами, и утвержденного Третьим, он сказал: "Повелевает сей Святый Вселенский Собор – иную веру никому не дозволять произносить, или писать, или составлять, или учить, или доказывать. А которые осмелятся иную веру писать или составлять, или произносить, те, если будут епископы или клирики, да будут лишены: епископы-епископства, а клирики-звания клирика; если же то будут простые, таковые да предаются проклятию". Тоже, и в тех же выражениях повелевают и остальные соборы: Пятый, Шестой и Седьмой который взывает ясно, говоря: "мы законы церковные соблюдаем, мы пределы отеческие храним, мы прибавляющих что-либо, или убавляющих от учения Церкви, проклинаем". И опять: „если кто все предание церковное, писанное или неписанное, отметает, анафема". Что скажут против этого противники истины? Как они возмогут освободить себя от анафемы стольких и столь великих блаженных отцев, хотя бы бесконечно хвалились Римом и величеством его? Ведь не от городов или апостольских престолов зависит величие и власть, но правыми догматами, божественным жительством и отеческим учением управляется и познается правая вера. И врачом не назовем мы, пока имеем здравый разум, того, кто одет только понаружи в докторскую одежду, а знания докторского, соответствующего одеянию, не имеет. Но кто умеет с достоверным знанием поступать согласно медицинской науки, по преданно прежде бывших премудрейших врачей, того признаем врачом и призываем для исцеления недугов, если заботимся о своем здравии.

Но послушаем и то, что заповедует нам об этом блаженный Иоанн Дамаскин. Он говорит так: „Все, что преподано нам и законом, и пророками, и евангелием, будем изучать и сохранять честно, и более ничего не будем искать. Ибо Бог, будучи благ, и всякого блага податель,-что нужно было нам знать, то открыл, а чего мы не могли вместить, о том умолчал. Будем же любить то, что Им преподано нам, и в том будем пребывать, не прелагая пределов вечных и не преступая божественного предания. Ибо кто что нибудь малое или великое божественное отметает, тот отметает весь закон и почитается заодно с преступниками его". Вот и этот блаженный и славный просветитель вселенной, церковный соловей, сладкопесненный орган Святого Духа, говорит: все приемлем и изучаем и сохраняем честно, и боле того ничего не изследуем и не испытываем. Почему? Потому, говорит, что Бог, будучи благ, что знал для нас полезным, то открыл, потому и будем этим довольны, то есть, успокоимся в этом, как в установленном от Бога. И если не хотим оказывать сему большую честь, то хотя так будем это почитать, как почитаем повеления земных царей, и без испытания это, как и то, будем содержать. Но римляне и к этому остаются глухи, подобно аспиду глухому, затыкающему уши свои, и не хотят принять цельбы, но, раз надмившись кичением и пустым мнением,-все то, что не подходит под злохитрые диалектические доводы, отвергают с большим презрением, как негодное. Но об этом после; теперь же рассмотрим то, что относится к нашему предмету.

При Василии царе константинопольском, и при святейшем патриархе Фотии, когда кормилом патриаршеским правил святейший Иоанн, папа римский, украшенный всяким православием и честностью евангельского жития, по повелению царя и святых патриархов был собран Вселенский Собор в Константинополе для утверждения святого Седьмого Собора и для низложения вновь появившейся и возвысившейся латинской ереси, которая, подобно сильной буре, смущала Святую Божию Церковь. На этом соборе были присланы от святейшего папы Иоанна наместники его, Павел и Евгений, божественные епископы, и третий с ними Петр пресвитер и кардинал. Этот священный собор, после утверждения Седьмого Собора, латинскую ересь достаточно обличил, и защищающих ее предал анафеме, сделав такое определение против тех, которые дерзнули изменить нечто в исповедании веры. „Если кто, говорит, помимо этого священного исповедания веры осмелится написать иное, или прибавить, или убавить, и дерзнет называть это заповедью соборною, тот да будет осужден, и от всякого христианского общества отвержен" Такое отлучение божественный священный собор объявил против того беззакония. О сем блаженнейший папа Иоанн возрадовался, будучи этим доволен, и написал к святейшему патриарху Фотию пространнее и яснее, совершенно отвергая прибавление в священном символе веры. Он говорит: "Твоему братству хорошо известно, что когда пришел к нам тот, кто незадолго пред тем был послан, и расспросил нас о святом исповедании веры, то нашел нас сохраняющими оное в целости, как сначала нам было преподано, и что мы ничего не прибавляем и не убавляем, зная достоверно, что дерзающих таковое ожидает тягчайшее осуждение. Поэтому опять объясняем святости твоей, что касательно известного мудрования, по поводу которого произошли соблазны в церквах Божиих, мы не только не говорим этого, но и тех, которые прежде осмелились самовольно это делать, считаем преступниками Божиих глаголов и извратителями богословия Господа Иисуса Христа и святых Отцев, которые, собравшись на соборах, преподали святое исповедание веры. Мы тех преступников считаем наравне с иудою, так как они дерзнули сделать тоже, что и он, предав на смерть не Господне Тело, но верных, которые суть члены Его Тела, разлучив и разделив их друг от друга и предав таким образом вечной смерти, и в особенности себя самих, как неправедно поступил названный ученик". Вот как ясно блаженнейший тот Отец этими краткими словами показал, что ересь эта ненавистна и отвержена, так что с Иудою сравнивает тех, которые ее изобрели и которые после них поддерживают ее. Что против этого опять могут сказать противники? Или и против этого также затыкают уши на подобие аспида глухого, и не принимают обличения? Все это не вчера и не третьего дня, и не в углу или в темном месте было сказано и сделано; этого они не смеют сказать, если рассуждают здраво и пекутся о истине. Не больше ли шестисот лет прошло с тех пор, как это было написано и сделано? Не в ветхом ли Риме и в самом царствующем тогда граде, пред самодержцами и архиереями и учителями все это совершалось, когда не только в боговдохновенной философии, но и во внешних науках в совершенстве процветали оба названные славнейшие города, но и великою святостью, и целомудренною жизнью, и кротостью духовною преизобильно блистали как священнический, так и гражданский чин. Но и преосвященнейший папа Адриан, бывший после Иоанна, как говорит преосвященнейший Фотий, по принятому древнему обычаю, прислал Фотию соборное послание, в котором проповедует тоже благочестие, и Духа богословит исходящим от Отца.

Но зачем много говорить, когда мы можем заградить уста противящимся истине – тем, что сделал блаженный Лев, папа Римский? Этот блаженнейший папа Лев, когда увидел, что новоявленная сия ересь растлевает врученную ему Святую Великую Церковь, то, кроме многих других мер, принятых им к истреблению этого еретического недуга, он придумал и такое средство: отправил соборные послания во все подчиненные ему области и страны, повелевая всюду святым Божиим Церквам возглашать исповедание святой веры на божественной литургии не на латинском наречии, а по-гречески, без прибавления "и от Сына", достигая этим двух некоторых целей: во-первых, при пении исповедания веры греческою речью, которая более подходяща для выражения понятий, удобнее может множество подчиненных ему верующих без беды избежать пропасти ереси; во-вторых, союз любви, существовавший изначала с Восточною Церковью, который уже начал нарушаться по причине злого произволения желавших еретичествовать, этим способом возобновлялся. Также этим он показал всем, какою честью и каким уважением должна пользоваться у всех Святая БожияВеликая Апостольская Константинопольская Церковь ипрочие восточные святые Божии Церкви, как то: Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская. Так эти блаженные, воистину, ученики кротчайшего Иисуса умели и любить друг друга и возвышать честью в простоте сердца и в духе кротости. И не это одно сделал блаженнйший тот Лев, как повествует святейший Фотий, но, найдя в церковной ризнице собора Св. Апостолов сохранившиеся от древних времен, когда процветало благочестие, два щита, на которых написано было на греческом языке священное исповедание непорочной веры, без прибавления "и от Сына", – эти щиты он вынес и приказал всем показывать и читать пред всем множеством римского народа, как бы другой Моисей, принявший от Бога богописанные скрижали, и показывал их непокоряющимся, чтобы хотя таким способом принудить их отложить жестокость сердца и воспринять любовь. "Но в злохудожную душу, – сказал премудрый Соломон, – не внидет премудрость" (Прем.1:4); так и те, однажды проглотив улицу кичения и самомнения, которую злобный ловец закинул на пагубу им, остались неисцеленными и неисправленными. Но те пусть идут своею дорогою; мы же, небольшими некоторыми доводами сделав достаточное указание тем, которые слушаются божественных писаний, в простоте здравой веры, со страхом Божиим и всею истиною, засвидетельствовали им, что отнюдь не следует что-либо из исповедания веры, ни малое, ни великое, ни речи, ни слога из положенного там передвинуть или изменить, но что должно в целости все то сохранять всеми силами и со всяким вниманием, как зеницу ока, чтобы не подвергнуть себя анафеме стольких и столь великих святых отцев. Этим заканчиваем первую часть настоящего слова, которую твоя светлость да примет и прочтет. И если найдешь в ней что-либо сказанное хорошо, то припиши это Подателю всех благ-Богу, благодатью Которого укрепляемые, скоро пришлем и остальную часть этого слова, где сделаем, насколько Бог поможет, обличение глав Николаевых, какие составил Николай немчин против правильного догмата о Всесвятом Духе, как мы обещали тебе. Будь здоров!

Часть вторая

"Начало словес Твоих истина, и во век вся судьбы правды Твоея" (Пс. 118, 160), – воззвал Богоотец Давид, освятившись в разуме словом Утешителя. И как же не быть и не называться судьбам правды истинными, когда Бог законополагает и заповедует их нам? И если содержащееся в них учение о Нем и обо всем есть истинное, и мы, сохраняя оное, можем получить вечную жизнь, то следовало бы и латинянам, если уж не считают справедливым оказывать большую веру и большую честь боговдохновенным словам божественных евангелий, чем сколько они имеют к изречениям высокопочитаемого ими мудреца Аристотеля, то хотя бы удостоили божественные словеса Спасителя равной с теми чести, и как учение мудреца своего считают непреложным, так и словеса Владыки всех должны бы сохранять чистыми и неизвращенными. И как всякое, придуманное помимо учения Аристотеля, положение и учение, они привыкли называть ложным и обманчивым, так и того, кто без боязни учит вопреки изречений Господних и установлений блаженных отцев, особенно в деле благочестия и исповедания православной веры, следовало бы им считать и называть еретиком и льстецом. Теперь же они до того обезумели, что не только считают себя имеющими власть изменять изречения Владыки, но и не боятся лгать против евангелиста Иоанна, и, будучи по гордости дерзки на все, ложно говорят, что блаженный Иоанн с особым намерением сказал, что Дух исходит единолично от Отца-для того, чтобы уверить апостолов право мудрствовать об Отце, Которого они еще достоверно не знали. Не знают они, окаянные, что святое евангелие от Иоанна было написано спустя много лет по сошествии Утешителя на блаженных апостолов, когда они все одинаково, по мере удобоприемлемости человеческого естества, обильно обогатились познанием неизреченных Божиих таин, по откровенно Святого Духа,-после чего они все одинаково величали Вышнего и по всей вселенной явно и чисто проповедовали Его, и не прикровенно и не гадательно, не как у евреев чрез прообразования. Тем, как и следовало, величие Божие проповедовалось посредством теней и гаданий по причине дебелости еще слушателей и младенческого их устроения; здесь же ясно и чисто, не гаданиями, проповедуется Святая Троица. Ныне Господь говорит: "видевый Мене, виде Отца"; так же: "Аз во Отце, и Отец во Мне" (Иоан. 14, 9–10). Также и о Святом Духе многие слова Господа объясняют и показывают Его Богом, во всем равносильным и единосущным Отцу и Сыну. Но латиняне, будучи спрошены православными, для чего придумали они прибавление "и от Сына", говорят, что они предусмотрительно это делают для того, чтобы показать, что Сын во всем равен Отцу и всесилен. Так равнодушно и бессмысленно отвечают латиняне. И не понимают они, что о том можно предусмотрительно составлять какое либо правило и учение, относительно чего соборных божественных догматов сначала не было установлено, или где эта предусмотрительность относится не к самому главному предмету веры, и не причиняет вреда боговдохновенному учению о божественных догматах и апостольских повелениях. Достоверный свидетель сказанного есть блаженный Кирилл, который на третьем святом соборе утвердил священное изложение веры строжайшими законоположениями, в числе которых говорит и это: "Если кто изменяет что-либо из святых и божественных отеческих догматов, то это не должно называть предусмотрительностью, но преступлением и отступлением от догмата, и нечестием против Бога". Блаженный же Златоуст, желая вселить в нас наибольший страх относительно божественных словес, говорит: "Как на царской монете, если кто уничтожит хоть малую часть царского изображения, то всю монету делает фальшивой, так и в истинной вере: кто малейшее в ней изменит, тот всю ее повреждает". Последуя сему и божественный Исидор Пелусиотский говорит: „Которые осмеливаются отнять или прибавить что либо к боговдохновенным словесам, те недугуют одним из двух: или не верят, что Священное Писание произнесено было Святым Духом, и суть неверные; или себя считают премудрее Святого Духа, и это означает не что иное, как то, что они бесноватые". Следовало бы, поэтому, нам против этих, называемых блаженным отцем бесноватыми и неверными, не говорить ни слова; ибо какую пользу может приобрести кто-нибудь когда-либо от таковых? Но чтобы не могла ложь хвалиться против истины, я признал нужным, о мудрый Феодор, восстать с помощью Божиею на разорение Николаевых глав, в которых он высказал свое нечестие против истины, и которые я постараюсь изобличить при помощи Божией словами истинной любви, а не посредством коварства, как он везде оказывается поступающим, извращая ложью внешнего, скорее, безумия, а не премудрости века сего преходящего,-чистое и непорочное боговдохновенное учение.

Так как Николай полагает как бы два основания своего богословия-двоекратное преподание Святого Духа, бывшее прежде сошествия Святого Духа на апостолов в день Святой Пятидесятницы, и этим усиливается убедить слушающих просто божественное писание, что Святый Дух исходит присносущно по Ипостаси от Сына, то отсюда и нам следует начать, а затем изобличить и прочие основания, которые латиняне лживо придумали от себя против апостольской истины. Ни у кого из древних богословов и учителей, которых учение пронеслось от конца до конца вселенной, не найдешь этого учения, сколько бы ты ни стал искать, а найдешь напротив, что все противоречат сему и, как чуждое, отметают сие. Весьма удивляюсь, что Николай, будучи разумен, как я слышал, и искусен в словесных науках, не понимает, что создает свой дом на столь малых и удобоподвижных основаниях. Малыми же называю их не по существу и не по достоинству, – нет, но по разуму задумавшего воздвигнуть на них огромную башню, равную по значению Вавилонской. Кто, прочитав хотя однажды толкование святых отцев на Евангелие, не поймет ясно, что как прежде спасительных страданий преподанные Спасителем святым ученикам Своим дарования и власть, так и по воскресении вдохновенная им благодать Духа (Иоан. 20, 22), были частные дары, вместе и предобручения имеющей снизойти на них совершеннейшей благодати Утешителя, а также и смотрительное промышление, издалека предусмотренное Богом, на отвержение и разорение имеющей впоследствии восстать ереси, признающей Духа Святого созданным и чуждым Божества Отца и Сына. Итак, дарованные им тогда дарования были частными дарами, и это явствует из того, что Господь сказал в одном месте: "се даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию" (Лук. 10, 19); и опять: "болящыя исцеляйте, прокаженные очищайте, бесы изгоняйте" (Мф. 10, 8); а в другом месте: "приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им" (Иоан. 20, 22–23), и прочее. Это – духовные дарования, заключающие в себе власть, то – отпущать грехи, то изгонять бесов и исцелять недуги. А что это были частные дары, истекшие от полноты Спасителя и действовавшие в известное время, а не существенное испущение Духа от Сына, как хочется доказать латинянам, явствует из многих обстоятельств, и в особенности из того, что не видно, чтобы они (до окончательного наития Святого Духа) кому нибудь отпустили грехи, а напротив, они бегали и скрывались, страха ради иудейского, ибо не были еще совершенно облечены силою свыше, почему и к ловительству рыб некоторые обратились, забыв не надолго повеления Спасителя. По сошествии же Параклита ничего подобного с ними не случилось, но облекшись совершенно непреоборимою Его силою, с дерзновением устремились во всю вселенную, как львы, убежденные в силе, или как орлы крылатые. Как же можно сказать, или хотя раз подумать, что данное или вдуновенное тогда дарование Духа, служит доказательством, что и от Сына существенно, то есть, ипостасно исходит Дух Святый? Мудрствующим так, по необходимости, следует допустить одно из двух: или что тогда ученики на половину прияли Духа, или вполне и в совершенстве. И то и другое не только говорить, но и подумать, одинаково нечестиво, ибо Святый Дух и по существу и по силе всегда есть неразделен в Себе и равносилен, как Бог истинный и во всем равный Отцу и Сыну, кроме свойства. К этому они окажутся мудрствующими и нечто еще более неуместное. Если они считают, что чувственным дуновением тогда даровано ученикам существо Духа, а не сила творить чудеса, то они, сами того не сознавая, признают Духа подлежащим очертанию, так как Он излился чрез чувственные телесные уста воплощенного Бога-Слова, как бы чрез какую трубу. Что же будет злочестивее сего мудрования, господин Феодор? Ибо ясно, что все, что подлежит очертанию, имеет начало и подчинено времени, и ничем, или очень мало чем отличается от служебных духов. И не возникнет ли опять ересь Македония, если принять, что дуновенный тогда ученикам Дух был не дарование некоторое духовное, сообщенное духовно от полноты Иисуса, а подлежащее очертанию ипостасное исхождение, как мудрствуют латиняне? О сем божественный Иоанн Златоуст, в 87й беседе толкование на святое Евангелие от Иоанна говорит так: "Некоторые говорят, что дуновением Христос не сообщил ученикам Духа, а только сделал их способными к принятию Его. Ведь если Даниил, увидев ангела, ужаснулся, – то чего не испытали бы ученики, если бы они приняли эту неизреченную благодать, не будучи наперед к этому приготовлены? Поэтому, говорит, Христос не сказал: вы приняли Духа Святого, но – приимите. Нисколько не погрешит тот, кто скажет, что они тогда получили некоторую власть и благодать духовную, но не так, чтобы и мертвых воскрешать и творить силы, а лишь грехи отпускать, ибо различны дарования Духа; поэтому и присовокупил: имже отпустите грехи, отпустятся им, показывая этим, какого рода дарование Он им дает. За тем, чрез сорок дней, они получили силу творить чудеса; и потому говорит: приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетели. Свидетелями же они соделались после того, как получили огнеобразную Духа благодать и многоразличное дарование". Так говорит божественный Златоуст о преподанной тогда дуновением власти, последуя в этом божественному Павлу, который говорит: "разделения дарований суть, а тойжде Дух; и разделение служений суть, а тойжде Господь" (1Кор. 12, 4–5) и прочее.

Николай далее говорит, что если бы Сын имел в Себе Духа, то не дал бы Его; если же, как имеющий Его существенно, дарует достойным, то значит, что и испускает Его присносущно. Против этого мы ответим так: Сын имеет в Себе всего Духа, но в смысле единства существа и естества, а не как причина ипостасного исхождения. Ибо это свойство принадлежит одному Отцу. По мысли всех вообще богословов, весь Отец есть во всем Сын, и Сын весь есть во Отце; но из этого не следует, что Отец рождается от Сына, так как Он весь в Нем. Также и Сын весь находится в Духе существенно; но из этого не следует, что Он рождается от Духа, чего мы никогда не допустим себе сказать, пока имеем правое мудрование. Если нечестиво допускать такие понятия об Отце и Сыне только потому, что Они находятся друг в друге по существу, то нечестиво и хульно также мудрствовать и о Духе, что Он исходит и от Сына потому, что Сын имеет всего Его в Себе. К тому же спросим Николая о бывшем схождении Святого Духа в Пентикостию, пусть ответит, если может, по истине и без лишних споров, как он понимает: самое ли существо Параклита принял Господь от Отца и излиял то на святых учеников, или что нибудь другое, принадлежащее Параклиту? Если скажет, что Он принял существо, то смотри, как это понятие не благочестно, ибо существо нераздельно, так как оно одно у Отца и у Сына и у Святого Духа, и оно не изливается. Остается следовательно сказать, что дар духовных дарований Сын, с соизволения Отца излиял на священных учеников посредством самовластного пришествия Святого Духа. Доказательством сему служат явившиеся языки, которыми обозначалось разделение не существа, а дарование. Приемлет же Сын не от Себя, но от Отца, как говорит блаженный Петр в Деяниях: "и обетование Святого Духа прием от Отца, излия сие, еже вы ныне видите" (Деян. 2, 33). Слышите разницу в выражениях: приняв, говорит, изливает, а не испущает. Понятие же изливать весьма различно от понятия испускать. Слово "испускать" показывает происхождение существа по ипостаси, точно так, как "рождаться" относительно ипостаси Сына; а чтобы изливаться, и посылаться, и истекать и тому подобное, служит указанием на действия Параклита и дарования. Неопровержимым свидетелем сего есть сам виновник дарований Святого Духа, Господь наш Иисус Христос, Который установил различие между всем этим, и испущение Духа Он приписал одному Отцу особенно, как единственному источнику Божества для Сущих от Него как говорит святый Дионисий. "Дух истины, – говорит Господь, – Иже от Отца исходит" (Иоан. 15, 26); а то, чтобы даровать и посылать, присвоил и Себе и Отцу: "умолю Отца, – говорит, – и иного Утешителя даст вам" (Иоан. 14, 16). И опять: "Утешитель же, Дух Святый, Его же послет Отец во имя Мое" (Иоан. 14, 26). Не говорит здесь о Себе, что Он Его испустит, – также как и там, где говорит: "егда же приидет Утешитель, Его же Аз послю" (Иоан.15, 26). Заметь же различие между "испускать" и "посылать", и как преступно смешивать сие. Ибо когда требовалось преподать богословие об ипостасном исхождении Святого Духа, тогда Спаситель благоволил открыть нам это словами: "Иже от Отца исходит", говоря в настоящем времени и являя этим, что Он от Отца присносущно исходит; а где показывает подаяние дарований, бываемое благоволением Отца и Сына, то уже не употребляет выражения "испускать", и говорит не в настоящем времени, а в будущем: "послет" и "подаст", так как послание бывает в известные времена, к утверждению и освящению достойных такой благодати. И тогда как Спаситель и знает и устанавливает различие между исхождением и посланием – Николай и его единомысленники не стыдятся говорить, что между исхождением и посланием разницы никакой нет, и что выражения эти тождественны. Как ипостась Духа не посылается Сыном, так и Божество Его не изливается и не дается Им, как того хотят латиняне, но Он Сам по Себе сходит владычественно и самовластно, благоволением Отца и Сына и исполняет Своими дарованиями достойных Его пришествия.

Достоверный свидетель сказанного есть святый Иоанн Златоуст который в 15м слове своих нравоучений, собственно о Святом Духе, говорит так: "Дух Святый по естеству неразделен, как происходящий от неразделимого естества; имена же Его: Дух Святый, Дух истины, Дух Божий, Дух Господень, Дух Отца, Дух Сына, Дух Христов, Дух, Иже от Бога, Дух жизни. Все это наименования чистой силы Святого и поклоняемого Духа. Есть и другие имена, относящиеся не к естеству, а к действу и силе Его, каковы дарования Его, как то: Дух святыни, веры, обетования, премудрости, любви, силы, кротости, всыновления, откровения, совета, крепости, разума и благочестия, страха Божия". Потом говорит: "это сказано нам о божественном господстве Святого Духа, о различии действ. Еретики же, не разумея, что, когда говорится о Духе Святом, напоминаются обетования дарований, относят это к естеству, говоря: видишь ли, что это дар Божий, что Бог дал и Дух Святый подал? И почтили наименование дарований и приписали это естеству. Следовало бы им знать, какие наименования показывают естество, и какие обозначают благодать Духа". И опять немного спустя: "Иное есть Дух Святый, и иное – дарование, как иное есть царь, и иное – дар царя". Потом, разделив изречения о Святом Духе, приводит, говоря: "если услышишь говорящего: пошлю вам Духа Святаго, не относи это к Божеству, ибо Бог не посылается; это наименования, обозначающие действия". И опять далее: "когда говорит: пошлю вам Духа Святаго, то разумей дарования Духа, ибо дар посылается, Дух же не посылается. Спаситель говорит апостолам: "седите во граде Иерусалимсте, дóндеже облечетесь силою свыше" (Лук. 24, 49), "нашедшу Святому Духу на вы" (Деян. 1, 8). Иное есть даруемая сила, и иное – Дух, дарующий". Затем, показав, что Господь послан был от Отца и Духа, заключает, говоря: "Творец неба говорит: Господь посла Мя и Дух Его. Еретики же послание Духа принимают за досаждение. Послал Отец, не отступив, послал Сын Духа, не разделяя и не отделяясь. Поэтому Писание говорит: Бог излиял дар Святого Духа. Божество не изливается, но этим показывается, что это-дар, так как изливаемое не есть Дух Святый, но благодать Духа Божия. Говорит Давид ко Христу: "излияся благодать во устнах Твоих" (Пс. 44, 3): благодать изливается, а не Дарующий благодать".

Эти слова блаженного Златоуста, честнейший Феодор, достаточны для того, чтобы отогнать всякое латинское заблуждение, и научить, что Дух Святый, как единосущный Отцу и Сыну, не приемлется и не изливается Сыном, но благодать Его, то есть, разделение дарований и приемлется и посылается, и боголепно изливается на достойных. Итак, Сын есть податель дарований Святого Духа, а не виновник Его бытия и испуститель ипостаси Его; ибо один источник Божества – Отец Его, по учению священного Дионисия. Латиняне же, обманувшись подобием наименования дарований, отнесли наименования их к самой ипостаси Духа, поступая так или с коварною целью, чтобы доказать свое учение, или не понимая различий между естеством и дарованиями.

Но пусть выступит на среду великий в божественном Григорий, имеющий приличное своему достоинству наименование Богослова, и пусть научит нас непреложности недвижимого естества, то есть ипостасей. В одном из своих богословских слов он явственно говорит так: "особенность есть нечто неизменяемое, иначе как она пребудет особенностью, если изменяется и претворяется. Не переходит от Отца к Сыну исхождение Духа в смысле причины бытия; если это обще Обоим, и не переходит, то и тогда это не может быть особенностью; ибо то, что обще, не есть особенность". Что может быть яснее или истиннее сего богословия? Не переходит, говорит, исхождение Духа от Отца к Сыну, так чтобы быть виновником бытия, и если исхождение Духа обще Обоим, то есть, Отцу и Сыну, то это уже не будет особенностью. Да и как пребудет истинным боговдохновенное учение священных богословов о богоначальных ипостасях, когда Николай и его единомысленники очень худо и невежественно соединяют в одно начало нерожденное и рожденное? Не окажутся ли они последующими Савеллию, как смешивающие несмешиваемые особенности, приписывая их вместе Отцу и Сыну? Не так следует рассуждать, Николай, о Превысочайшей Троице, не так! Следовало бы тебе постыдиться достоинства древних богословов и отцев, и от них научиться правой и непогрешительной стези, так как достоверность их свидетельствуется не временем только и крайнею их премудростью, но и ангельскою их жизнью и, сверх того, вселившеюся в них благодатью Божественного Утешителя, которая и прославила их бесчисленными дарованиями.

Но пусть никто, по причине сказанного, не подумает, что мы понимаем так, что Дух Святый не существенно снизшел на святых апостолов, или что Он послан от Сына. Да не будет у нас такой хулы! Но, желая обличить ложное учение тех, которые бывшим в свое время схождением Святого Духа на святых учеников усиливаются доказать, что Дух Святый исходит и от Сына так же, как и от Отца, то есть по ипостаси происходит существом и Божеством, – мы говорим, что явившиеся тогда языки (огненные) означали не разделение сущности, но служили показанием различных дарований, владычественно разделяемых Утешителем, и что благодать изливается не существом Сына; ибо существо едино Отца и Сына и Святого Духа, и по естеству пребывает нераздельно и неизливаемо. Об этом опять следует спросить Николая: если оно нераздельно, то как приемлет Сын то, что имеет в Себе соединительно, как сказано прежде? Если все богоначальные ипостаси существенно друг другу соединены, то откуда иное положение, и как приемлется и разлучается отдаваемое, пока находится в руках принявшего? Что может быть нечестивее того, как говорить и мыслить так, и не воздвигнет ли опять голову свою арианское неистовство, и не расстроит ли все? Как же не крайне безумно говорить, что Спаситель принял тогда от Отца существо Параклита и излиял то на апостолов, тогда как имеет в себе нераздельно, как соприсносущное Отцу и Сыну и Святому Духу, как уже много раз, нами сказано, – то, о чем говорится, что Он это принял? Как же понимать сказанное тогда, что Спаситель "прием, излия", как сказал блаженный Петр в Деяниях? Благочестно следует разуметь сказанное, любезнейший Феодор, а не грубо, по-плотскому. Святая Троица, существом нераздельная, разделяется таинственно и мысленно ипостасными свойствами, то есть, нерождением, рождением и исхождением. Но как ипостасями разделяется таинственно, так опять соединяется существом. Отец благоизволил, чтобы чрез Сына явился ученикам Божественный Параклит и исполнил бы их силы и премудрости, как многократно обещал им Спаситель, говоря человекообразно, – то, что они получат божественное посаждение, – то, что (Дух) будет послан и излиян, и тому подобное. Ибо Бог, по словам святого Златоуста, не посылается и не изливается. Куда же и пошлется Тот, Кто везде с Отцем и Сыном, и как излиется Тот, Кто не изливаемо все оживляет и освящает? Не подумаем о Духе Святом, что и Он, подобно Гавриилу и прочим служебным духам, в служение раболепно посылаемым, – посылается. Прочь от нас такое злочестивое измышление! Но будем понимать так, что благоволение Отца и Сына есть (для Духа) боголепное послание; ибо Он является и приходит самовластно, делая блаженными и разделяя честнейшие Свои дарования ученикам, и действует в них все по Своей Господней власти, как равный во всем Отцу и единородному Сыну, а не получает повеления и не посылается, как раб или меньший.

Божественное Писание нередко выражается целесообразно и несоответственно величию Божества, снисходя нашей немощи, и если мы будем это понимать не как следует, то можем впасть в бесчисленные несообразности. Таково изречение Спасителя: "Аз умолю Отца", под чем следует разуметь выражение сильнейшей Его любви к нам и промышления. Ибо, если кто это выражение "умолю" будет принимать буквально, как читается в Евангелии, то найдет в нем бесчисленные неуместные понятия: во-первых окажется, что Отец прежде не хотел посылать Духа Святаго, а говорить так нечестно и противоречить Павлу и Иоанну. Ибо Павел говорит об Отце: "иже Сына Своего не пощаде" (Рим. 8,32), и прочее; Иоанн же: "тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть" для спасения миpa (Ин. 3, 16). Вo-вторых, о Сыне явится такое понятие, что Он не имеет никакой власти к подаянию Духа Святаго, что думать так же нечестиво, как и то, что у Отца и Сына не одна воля. Если Он имеет нужду в молитве, то, очевидно, что или Он не в состоянии Сам по Себе исполнить Свое намерение, и потому просит того, кто может; или вовсе не может Своею силою сделать это, и потому обращается к имеющему власть благотворить. По какой из сих двух причин признаем Единороднаго молящимся Отцу о ниспослании Утешителя? Пусть скажет тот, кто знает, по любви к истине, а не ради тщетных споров. Поймем же, какая гибельная пропасть отверзается для тех, которые не внимательно толкуют изречения божественного Писания, не по разуму святых отцев. Как под молитвою мы разумеем неизреченную любовь к нам Спасителя, так и под приятием Им обетования Отца, излиянием, или даянием и посланием, благочестно разумеем, что пpишecтвиe к ученикам Утешителя совершилось общим благоволением Отца и Сына.

Сказанного считаю достаточным для опровержения первых двух глав Николая; теперь займусь остальными его главами. Но удивляюсь, как Николай, признавая и называя себя по всему православным, не устрашился относительно неизреченного, непостижимого и присносущного исхождения Единого из несозданной и непостижимой Троицы-Пресвятого Духа, все оживотворяющего, привести изpeчeниe, которое дает исхождению Его значение сотворения и coздания, и причисляет его (исхождение) к прочим созданиям, что даже помыслить, а не то что говорить и предавать писанию

Максим Грек, преподобный

Цитировано по:

Сочинения преподобнаго Максима Грека в русском переводе предисл.: послушник Моисей. - Сергиев Посад: Св.-Троицкая Сергиева лавра, собственная тип., 1910-1911. - 3 т. Т. 2.

1910. – С. 332. Против латинян, о том, что не следует

ничего ни прибавлять, ни убавлять в Божественном

исповедании непорочной христианской веры. – С. 134-190.

Азбука веры

***

Молитва преподобному Максиму Греку:

  • Молитва преподобному Максиму Греку. Этот высокообразованный греческий инок-переводчик и апологет за прямоту и правду попал в опалу в России: претерпел несправедливый суд, отлучение от Причастия, тюрьму, ссылку. Гонения не сломили его смиренный дух: он продолжал трудиться во благо гнавшей его Русской Церкви до самой смерти. Преподобный Максим Грек - небесный покровитель ученых, богословов, переводчиков, студентов и семинаристов. Молитвенный ходатай за миссионеров, катехизаторов и апологетов. Ему молятся для утверждения в вере, крепости духа и веры, разумения вероучения и Писания, обращения к Православию иноверцев и сектантов, просят помощи и поддержки при гонениях за веру и несправедливом притеснении власти. Преподобный Максим Грек облает даром исцеления при различных заболеваниях, особенно от депрессии и уныния

Акафист преподобному Максиму Греку:

  • Акафист преподобному Максиму Греку

Житийная и научно-историческая литература о преподобном Максиме Греке:

Труды преподобного Максима Грека:

 

 
Читайте другие публикации раздела "Творения православных Святых Отцов"
 



Разделы проекта:

• Поиск
• Соцсети
• Карта сайта

• RSS-рассылка
• Subscribe
• Новые статьи

• О проекте
• Помощь
• О центре
• Контакты

• Библиотека
• Авторы
• Фильмы
• 3D-экскурсия

• Наша вера
• Догматика
• Таинства
• Каноны
• Литургика

• Церковь
• Благочестие
• О посте

• Буддизм
• Индуизм
• Карма
• Йога

• Иудаизм
• Католичество
• Протестанты
• Лжеверие

• Атеизм
• Язычество
• Секты
• Психокульты

Читайте нас в социальных сетях

• Ваши вопросы
• На злобу дня
• Книга

• Апологетика
• Наши святые
• Миссия

• Молитвослов
• Акафисты
• Календарь
• Праздники

• Мы - русские!
• ОПК в школе
• Чтения
• Храмы

• Нравы
• Психология
• Добрая семья
• Педагогика
• Демография

• Патриотизм
• Безопасность
• Вакцинация

• Оккультизм
• Веганство
• Гомеопатия
• Астрология

• Аборты
• Ювенальщина
• Содом ныне
• Наркомания

• Лженаука
• MLM

• Самоубийство



© Миссионерско-апологетический проект "К Истине", 2004 - 2024

При использовании наших оригинальных материалов просим указывать ссылку:
Миссионерско-апологетический "К Истине" - www.k-istine.ru

Контакты редакции

Top.Mail.Ru