Полное житие преподобного Сергия Радонежского
Память: 5 / 18 июля (обретение мощей), 25 сентября / 8
октября
Содержание жития преподобного Сергия Радонежского:
Глава XIII. Внезапная буря
"Радуйся, правило веры и
образе кротости духовныя"
Акафист, икос 2
Казалось, после введения общежития
обитель Сергиева была отовсюду крепко утверждена и от
всякой превратности безопасна; но кто знает, что
принесет с собою наступающий день? О, как нужно
бодрствовать, чтобы наружный мир и утверждение не
превратились во всегубительство посредством страстей,
таящихся в глубине человеческого сердца!
"Нередко, - говорит святитель Платон, -
Бог и на праведников Своих попускает искушения, дабы
чрез то из добродетель просияла еще более, как золото в
огне искушенное". Это судил Бог претерпеть и
Преподобному отцу нашему Сергию. Вдруг пронеслась над
обителью его буря, которая едва не сорвала с нее
благодатный покров и едва не разрушила самых ее
оснований, лишив ее святого игумена… "Кто бы мог
подумать, - говорит тот же святитель, - чтобы это
произошло от его родного брата Стефана – того самого
Стефана, который вместе с ним был основателем обители и
соревнителем его подвигов? Но видно, от бед и искушений
никуда не уйдешь: беды во градех, беды в пустыни (2 Кор.
11:26), беды от лжебратий, беды и от сродников…
Стефан вернулся в пустынную обитель
своего брата, вероятно, по влечению к более строгой
жизни, чем какую он мог вести в Москве; но при этом,
отказавшись от игуменства в Богоявленском монастыре, он
не мог победить в себе страсти властолюбия. Он был
старшим братом Преподобного, он вместе с ним полагал
основание новой обители; может быть, он принес и
денежное пожертвование из Москвы на новую обитель, все
это питало в нем желание первенства. Можно предположить,
что в среде недовольных новыми порядками в обители были
некоторые на стороне Стефана.
В один субботний день Преподобный Сергий
сам служил вечерню и был в алтаре, а брат его Стефан,
как любитель церковного пения, стоял на левом клиросе.
Вдруг Преподобный слышит довольно громкий голос брата:
- Кто тебе дал эту книгу? – вопрос
обращен был к канонарху.
- Игумен, - отвечал канонарх.
Помыслы гнева и властолюбия поколебали
Стефана при этом ответе.
- Кто здесь игумен? – сказал он уже
запальчиво. – Не я ли первый основал это место?
Сказаны были и другие немирные слова.
Преподобному стало понятно, что в этом
раздражении брата излилось тайное недовольство братии
новыми порядками в обители.
Предоставляя своевольных суду их
совести, Преподобный, по окончании вечерни не пошел уже
ни в келию, ни в трапезную, куда пошли все братия; никем
не замеченный, он вышел из обители и удалился по дороге,
ведущей в Кинелу.
Благоговейный читатель жития Сергиева
невольно останавливается мыслью над этим поступком
угодника Божия. Приводим здесь рассуждение по сему
случаю приснопамятного святителя Филарета, митрополита
Московского. "Очевидно, - говорит он, - в сем поступке
терпение, кротость и смирение святого. Но вот что
недоуменно: почему не вразумил он брата по долгу
игумена? Как за одного человека оставил всю братию и
служение, в которое поставлен священной властью?"
"Есть особенные пути святых, - отвечает
на сей вопрос мудрый святитель, - пути, пред которыми
все должны благоговеть, поелику они особенною благодатью
Божиею управлены и оправданы в своих последствиях, но
которыми не всякий имеет право последовать, потому что
было бы дерзновенно, если бы каждый стал приписывать
себе ту же благодать. Таков случай, теперь
рассматриваемый".
"Если у отца сын или у начальника
подчиненный бесчинствует, берегитесь молчать и оставлять
его без обличения и исправления. Вспомните грозное
прещение и наказание, которым за небрежение сего рода
Бог поразил несчастного Илия: отмщу Аз на дом его до
века в неправдах сынов его, о нихже ведяще, яко
злословиста Бога сынове его и не наказа их (1 Цар. 3:13). Если от какого-нибудь искушения или неудовольствия
приходит тебе желание бежать от места, на котором ты
поставлен законною властью, остерегись; может случиться,
что вину своеволия понесешь; от зла путем своего
произвола не избежишь и преследуемого тобой спокойствия
не уловишь".
"Но если святой Сергий в известном
случае не по сим обыкновенным правилам действовал, то по
каким же? Ибо святому по святым правила действовать
надлежит. Мы уразумеем дело его, если приложим к его
поступку правило апостола: сие паче судите, еже не
полагати претыкания брату или соблазна (Рим. 14:13).
Видел прозорливый Сергий, что неудобно было прямо
обличить любоначальствующего, потому что в сем случае
обличение казалось бы препирательством за начальство и
вид личной распри между игуменом и старшим по нем (тоже
имевшим игуменский сан), и притом родными братьями по
плоти, был бы не без претыкания и для прочих братий
обители".
"В сих трудных обстоятельствах премудрый
старец нашел средство не только не положить претыкания с
своей стороны, но и положенный другими соблазн
уничтожить. Он никому не сказал о поступке брата и своим
удалением он начальствования подал и сильнейшее
врачевство против страсти любоначалия. Бог же,
оправдывая путь угодника Своего, чрез его добровольное
изгнанничество паче прежнего утвердил в любви к нему
братию его первоначальной обители и возвратил его к ней
властью святителя Алексия".
Так размышлял о сем "добровольном
изгнании" Преподобного Сергия святитель Филарет.
Обратимся теперь к повествованию.
На пути в Кинелу Преподобного застигла
ночь, которую он провел в глухом лесу, в молитве и
кратком сне. Наутро он продолжил путь свой и пришел в
Махрищский монастырь. Здесь был игуменом его духовный
друг и собеседник, преподобный Стефан. Постриженик
Киево-Печерской Лавры, он ушел от преследований
католиков в пределы Московского княжества и здесь, в 35
верстах от обители Преподобного Сергия, основал свою
пустынную обитель, так же, как и Сергий, во имя
Пресвятой Троицы. Преподобные друзья посещали друг друга
для духовной беседы и взаимного утешения, и теперь,
узнав о прибытии Сергия, Стефан велел ударить в било и
со всею братиею вышел навстречу. И как же трогательна
была эта встреча! Они поклонились друг другу до земли,
прося друг у друга молитв и благословения, и ни один из
них не хотел первый подняться, так велико было их
смирение! Наконец святой гость уступил: он встал,
благословил святого хозяина и друга с его братией и все
вместе пошли в церковь для краткой молитвы. Затем
гостеприимный Стефан предложил Сергию пустынную трапезу,
и долго они беседовали о спасении души.
Преподобный Сергий гостил у своего друга
несколько дней; он обходил с ним пустыню и радовался
процветанию его обители. Наконец он сказал Стефану:
"Желал бы я, отче, найти себе, при помощи Божией, такое
уединенное место, где можно было бы безмолвствовать.
Твои ученики хорошо знают здешние пустынные места; итак,
прошу твою любовь: дай мне одного из них в провожатые".
Стефан не только с любовью исполнил его
просьбу, отпустив с Сергием ученика своего Симона, но и
сам проводил святого друга версты на три от обители, где
они отдохнули у источника и распростились.
Преподобный Сергий обошел в
сопровождении Симона много пустынных дебрей и нашел
наконец прекрасное место на реке Киржач, где и поселился
для безмолвия.
Нужно ли говорить, в какое уныние была
приведена Троицкая обитель нечаянным удалением из нее
святого игумена? Лучшие иноки встревожились, но сначала
думали еще, что он скоро возвратится. Ожидание их,
однако же, не исполнялось… Тогда братия отправилась по
двое и по трое искать его по пустынным лесам, по селам и
городам; но его нигде не находили…. Некоторые, чувствуя
духовное сиротство в разлуке с любимым старцем-игуменом,
решались уже покинуть и саму обитель, в которой теперь
все казалось так пусто и бесприютно… Но вот один из
братии пришел на Махру, к преподобному Стефану, и от
него услышал, что Сергий прошел в дальнюю пустынь, дабы
там обосноваться. В порыве радости усердный инок хотел
было устремиться по следам своего игумена, но потом
одумался и поспешил возвратиться в Троицкую обитель,
чтобы утешить скорбевших братий радостной вестью.
Понятно, как велика была эта радость осиротевших иноков,
когда они узнали, где привитает их любимый наставник и
отец. Они не могли долее сносить разлуки и по-одному
слали переселяться на Киржач. А Преподобный с любовью
принимал их и сам помогал строить им келии, сам своими
руками ископал и кладезь. Братия пожелали, чтобы
построена была церковь; тогда Преподобный послал двух
учеников своих к митрополиту Алексию просить у него
благословения на это; благословение скоро было получено
и церковь основана… Списатель жития Сергиева сохранил и
молитву, которой помолился угодник Божий при основании
сей церкви, вот эта молитва:
"Господи Боже Сил, Иже древле Израиля
многими уверивый великими чудесы и законодавца Своего
Моисея многими и различными известив знаменьми, и Иже
Гедеону руном образ победы показавый! Сам и ныне,
Владыко Вседетелю, услыши и мене, раба Твоего,
молящегося Тебе! Прими убо молитву мою и благослови
место сие, егоже благоизволи создатися во славу Твою, в
похвалу же и честь Пречистыя Твоея Матерее, честнаго Ея
Благовещения. Да и в том всегда славится имя Твое, Отца
и Сына и Святого Духа, аминь!"
При помощи Божией постройка церкви пошла
успешно; над строением новой обители трудились
добровольно многие иноки и миряне: кто строил келии и
церковь, кто доставал материал, нашлись и благотворители
из князей и бояр, которые присылали и денежные
пожертвования на постройки. Число братии быстро
увеличивалось. Преподобный и здесь ввел общежительный
устав.
Прошло три-четыре года. Иноки Троицкой
обители, не пожелавшие расстаться с первоначальным
местом подвигов Преподобного своего игумена, все еще
утешали себя надеждой, что их старец скоро возвратится в
свою возлюбленную обитель! Им казалось невозможным,
чтобы любвеобильный Сергий навсегда покинул место, в
котором так долго трудился и над которым уже видел и
Божие благословение. Не раз приходили они в Кижач и
упрашивали Преподобного возвратиться под кров
Живоначальныя Троицы, но он отклонял их просьбы и
оставался в новой обители. Тогда Троицкие старцы в
порыве сыновей любви к своему святому игумену и
сердечной привязанности к родной обители пошли в
престольный град Москву к святому святителю Алексию и,
зная, как Сергий свято чтит волю архипастыря, со слезами
стали умолять его, чтобы он своей святительской властью
возвратил им, осиротевшим детям, чадолюбивого отца.
- Владыко святый, - говорили они
митрополиту, - ведает святое твое владычество о разлуке
нашей с отцом нашим духовным; живем мы теперь, как овцы
без пастыря; священноиноки и простые старцы, и все
святое Богом собранное братство, не в силах будучи
сносить разлуку эту, один за другим покидают нашу
обитель и уходят к нему… Да и сами мы не можем дольше
жить без него…. Итак, если соизволишь, Богом данный
архипастырь наш, исполнить смиренное моление наше, то
повели ему возвратиться в свою прежнюю обитель, чтобы
она не пришла в запустение.
Святитель хорошо понимал, как нужен
Сергий для обители Троицкой, но видел и то, как тяжело
огорчили блаженную душу своевольные, которые возмутились
и против воли отца своего, и против воли Вселенского
Патриарха. Жаль ему было и учеников, безутешно
скорбевших в разлуке с наставником; но не хотел он
действовать и на святого друга своего одною только
властью архипастырской… Благословив троицких иноков и
сказав им слово утешения, митрополит отпустил их в свою
обитель и немедленно отправил почетное посольство к
Преподобному Сергию, состоявшее из двух архимандритов,
Герасима и Павла. Посланные прибыли на Киржач и братски
приветствовали Сергия.
- Отец твой, - сказали они, - митрополит
Алексий благословляет тебя и очень рад, что имеет добрые
вести о твоей жизни в этой далекой пустыне и что имя
Божие и тут прославляется чрез тебя. Но он повелел нам
сказать тебе: довольно и того, что бы здесь построил
церковь и собрал немало братий. Избери теперь из числа
своих учеников опытного в духовной жизни и оставь его
строителем новой обители, а сам возвратись опять в
монастырь Пресвятыя Троицы, дабы братия, так долго
скорбевшие о разлуке с тобою, не разошлись вовсе из той
обители. Непокорных и строптивых я выведу вон оттуда,
чтобы там не было ни одного твоего недоброжелателя.
Только не ослушайся нас, и милость Божия, и наше
благословение всегда да будут с тобою!
- Так скажите от меня господину моему
митрополиту, - отвечал смиренно Преподобный, - все, что
исходит из твоих уст, принимаю с радостью, как исходящее
от уст Христовых, и ни в чем тебя не ослушаюсь.
С таким ответом архимандриты
возвратились к святителю, который был очень обрадован
совершенным послушанием Сергия. Немедленно послал он в
новую обитель священников и утварь церковную, и церковь
была освящена в честь Благовещения Пресвятыя Богородицы.
А Сергий избрал из своих учеников преподобного Романа,
которого митрополит рукоположил в священный сан и
поставил строителем на Киржаче. Закончив, таким образом,
благоустроение новой обители, Преподобный игумен
возвратился в свою первоначальную пустынь.
Это возвращение было торжеством добра
над злом, праздником взаимной любви учеников и
наставника. Как только стало известно в обители, что
Преподобный идет в свою родную Лавру, вся братия
поспешила к нему навстречу. "Умиленно было видеть, -
рассказывает блаженный Епифаний, который, может быть,
сам был свидетелем этой встречи, будучи тогда еще
послушником, - как, одни со слезами радости, другие со
слезами раскаяния, ученики бросались к ногам святого
старца: одни целовали его руки, другие – ноги, третьи
саму одежду его; иные, как малые дети, забегали вперед,
чтобы полюбоваться на своего желанного авву, и
крестились от радости; со всех сторон слышались
возгласы: "Слава Тебе, Боже, о всех промышляющий! Слава
Тебе, Господи, что сподобил Ты нас, осиротевших было,
снова увидеть нашего отца, нашего пастыря и учителя!
Пришел он наконец к нам, заблудшим! И вот теперь будто
другое солнце взошло для нас!"
Что же их отец?
Ликовал и он духовно, любуясь детьми
своими, которых он же собрал в этой пустыне; он теперь
целовал их, как любящий отец после долгой, скорбной
разлуки: он видел теперь на деле их искренно-сыновнюю
любовь, сыновнее послушание… Так был вознагражден за
скорбь сей великий праведник!... По своему глубокому
смирению и кротости он добровольно изгнал самого себя из
обители ради умиротворения изгонявших его: он не мог
видеть в монастыре мирского своеволия, зато утешен был
сыновней любовью и преданностью своих учеников.
А что же сталось с его братом Стефаном,
который своим неосторожным словом огорчил смиренного
игумена и подал ему повод уйти из обители?
При встрече Преподобного Сергия мы его
не видим; может быть, он сам или по распоряжению
святителя Алексия на это время удалился из Лавры или в
Богоявленский монастырь, или в Симонов, к своему сыну
Феодору; но позднее, по кончине Преподобного Сергия, мы
видим его опять живущим в обители и поведающим списателю
жития Сергиева историю его детства. Ясно, что он
раскаялся в своей минутной вспышке и примирился со своим
святым братом-игуменом.
Впрочем, нерасположение к общежитию
замечалось в некоторых из братий и в последствии, даже
спустя лет 10-12; это видно из того, что около 1382 года
Вселенский Патриарх Нил, в утешение святому игумену в
борьбе с недовольными, прислал свое послание, в котором
называл обычный образ жизни тогдашних русских иноков
жизнью мирских людей и делом "дикой, невежественной
земли"; напротив, введенное Сергием общежитие называл
делом высокой духовной мудрости и предлагал братии
наставление о необходимости и достоинстве послушания.
Вскоре после описанных событий, а именно
в 1375 году, Преподобный Сергий был тяжко болен, так что
опасались за жизнь его. Он пролежал на одре болезни со
второй недели Великого поста до "Семенова дня", то есть
до 1 сентября. Жизнь праведника так была дорога в глазах
современников, что летописец счел нужным занести
известие об этом в свою летопись. "Пусть не удивляются
тому, - замечает при этом дееписатель, - что праведникам
посылаются скорби и болезни: многими скорбьми подобает
внити в Царствие Божие: А что грешные люди живут здравы
и веселы и не терпят на сем свете никаких скорбей, за то
им готовится вечное мучение в будущей жизни. А для
страждущих праведников готовится Господом Богом много
венцов и неизреченная слава на небесах".
|
