Полное житие преподобного Сергия Радонежского
Память: 5 / 18 июля (обретение мощей), 25 сентября / 8
октября
Содержание жития преподобного Сергия Радонежского:
Глава VII. Первые сподвижники
"Радуйся, крине райскаго прозябения"
Акафист, икос 7
"Радуйся, притекающих к тебе
спасения
ходатай"
Икос Минеи
Не может град укрытися верху горы стоя
(Мф. 5: 14). Нельзя скрыть цветка благоухающего и в
дикой траве: его найдут по запаху, по благоуханию. Так
же не мог укрыться и Сергий в дремучем лесу, в любезном
своем одиночестве. Далеко разносилось благоухание его
жизни святой, и услышали, сердцем ощутили это
благоухание люди, имевшие, по выражению святителя
Филарета, очищенное чувство духовное или, по крайней
мере, ищущие очищения. А скорбные обстоятельства того
времени, о которых мы уже говорили в 3-й главе, еще
более располагали таких людей бежать из мира в дебри
пустынные, благо там нашелся благодатный муж, способный
утолить жажду души, зажечь и поддержать в ней тот
огонек, при свете и теплоте которого легко нести всякое
бремя жизни и становится легким благое иго Христово.
Не больше двух-трех лет прошло со
времени его поселения в глухих лесах Радонежский, как в
Радонеже и соседних селениях заговорили о молодом
пустыннике. "Одни, - пишет Пахомий Логофет, - говорили о
его строгом воздержании, трудолюбии и других подвигах;
другие удивлялись его простоте и незлобию; иные
рассказывали о его власти над духами злыми; а некоторые
благоговели пред его дивным смирением и чистотою
душевною". И вот один за другим стали приходить к нему,
сначала ради душеполезной беседы и совета духовного – в
чем любвеобильный пустынник им не отказывал, - а потом
нашлись желающие и жить близ него. Иногда приходили по
два, по три человека и, припадая к стопам его, умоляли,
чтобы позволил им поселиться тут.
Жаль было пустыннолюбному Сергию
расставаться со своим уединением; притом он опасался,
чтобы суровая пустынь не разочаровала его сподвижников,
чтобы не пришлось им уйти отсюда с роптанием, подобно
тем малодушным ученикам Христовым, которые говорили:
жестоко есть слово сие, кто может его послушати (Ин. 6:
60). И он сначала не соглашался принимать их,
представляя им все трудности пустынного жития.
- Можете ли терпеть скудость этого
места? – говорил Сергий. – Вас ждет здесь и голод, и
жажда, и всякие недостатки.
- Все готовы мы понести, честный отче, -
отвечали пришельцы, - все понесем при помощи Божией, за
твои святые молитвы; только об одном просим: не удаляй
нас от себя, не гони прочь от этого святого и
достолюбезного места.
Тронулось доброе сердце подвижника: он
видел их благое произволение и крепкую веру в помощь
Божию и, памятуя слово Спасителя: грядущаго ко Мне не
изжену вон (Ин. 6: 37), решился принять их. Но опытом
изведавший всю трудность одиночества, он предупреждал их
о пустынных скорбях и укреплял заранее к подвигу
терпения: "Желал я, братия мои, - так говорил он, - один
скончать в пустыне свою одинокую жизнь; но Господь
сказал: идеже… два или трие… собрании во имя Мое, ту
есмь посреде их (Мф. 18: 20), и Давид поет в псалмах: Се
что добро, или что красно, но еже жити бартии вкупе [Как
хорошо и как приятно жить братьям вместе!](Пс. 132: 1);
посему и я грешный не хочу идти против воли Господа,
Которому угодно устроить здесь обитель. С радостью я
принимаю вас: стройте каждый себе келию; но, да будет
вам известно, что если вы пришли сюда действительно
работать Господу и если хотите здесь со мною жить, то
должны быть готовы терпеть всякую нужду и печаль, ибо
сказано в Писании: аще приступаеши работать Господеви
Богу, уготови душу твою во искушение (Сир. 2:1): с
нуждою Царствие Божие восприемлется!.. Да не устрашит
вас помысл, что места сии – пустынны и скудны потребным
для жизни: сами знаете, что многими скорбями подобает
нам внити в Царствие Божие (Деян. 14: 22). Узок и
прискорбен путь, вводящий в жизнь вечную, и много
званых, а мало избранных и спасающихся! Но не бойся,
малое стадо Христово, которому Господь обетовал Царство
Отца Своего: Господь не попустит нам искушений выше сил
наших. Ныне печалью Господь посетит нас, а завтра печаль
нашу в радость претворит и никто этой радости не отнимет
от нас! Дерзайте же, дерзайте, люди Божии, ибо Тот, Кто
призвал вас на место сие, Он Сам победит и врагов наших,
как Бог всесильный!"
И много других слов утешения слышали
пришельцы от любвеобильного подвижника, и можно ли было
не привязаться к нему всею душой? Можно ли было еще
колебаться в сомнениях и страшиться подвигов пустынного
жития? С таким наставником можно все понести, все
вытерпеть: тоска ли сдавит сердце твое или уныние
овладеет душой; враг ли навеет помыслы греховные или
страсти поднимут в сердце свои змеиные головы – не
медли, иди скорее к любящему и горячо любимому
наставнику, с детской простотой открой пред ним все
сердце свое, поведай, что томит тебя, пожалуйся ему на
себя самого, как дитя жалуется нежной матери на своего
обидчика, и верь: он скажет тебе в утешение иногда
только два-три слова, но зато какие это чудные, теплые,
благодатные слова! Они прольют мир в душу твою, согреют
ее такою любовью, какою только мать согревает грудное
дитя, и – все пройдет, как рукою снимет, и станет на
душе так тихо, ясно и тепло…
И стали пришельцы строить себе хижины
около уединенной келии Сергиевой и с детской любовью
начали учиться у него пустынным подвигам. Не более
двенадцати братий собралось вначале около Сергия, и это
число долгое время оставалось неизменным: когда убывал
один, приходил другой на его место, так что это
некоторым подавало мысль: не по числу ли двунадесяти
апостолов или стольких же колен Израилевых само собою
уравнивается число учеников Сергиевых?.. Прежде всех
пришел к Преподобному некто Василий, быть может, за свое
строгое воздержание прозванный Сухим; пришел он с
верховьев реки Дубны, уже в преклонных летах и, недолго
пожив с Преподобным, отошел ко Господу. Другой ученик и
сподвижник Сергия был простолюдин, земледелец Иаков,
который между братией назывался уменьшенным именем
Якута; он служил братии вроде рассыльного; впрочем,
замечает преподобный Епифаний, его посылали в мир только
по крайней нужде и потому не часто. Сохранились еще
имена двух учеников, пришедших к Преподобному в числе
самых первых, - это Онисим диакон и Елисей, отец с
сыном, земляки Сергиевы, из коих Онисим упоминается
раньше в числе переселившихся с родителями Преподобного
из Ростова в Радонеж. К числу первых же учеников
Сергиевых должно отнести преподобных Сильвестра
Обнорского, Мефодия Пешношского, Андроника и др.
Троице-Сергиева лавра. Художник Аполлинарий Васнецов, 1908 - 1913
Когда построено было 12 келий,
Преподобный обнес их высоким деревянным тыном для
безопасности от зверей и приставил вратарем Онисима,
келия которого была у самого входа в обитель. Густой лес
окружал обитель со всех сторон; вековые деревья стояли
над самыми келиями, широко осеняя их и шумя своими
вершинами; даже около церкви везде видны были пни и
колоды, между которыми и засевались различные огородные
овощи для убогой трапезы отшельников. Вот какой
смиренный вид имела Лавра Сергиева в первые годы своего
существования!
Тихо и безмятежно протекала жизнь
пустынников в новоустроенной обители. Не было в ней ни
начальника, ни даже пресвитера, однако же строго
соблюдался весь порядок повседневного богослужения,
исключая, конечно, литургии. День отшельников начинался
с глубокой полуночи: во исполнение слов псалмопевца –
седмерицею днем восхвалят Господа (см.: Пс. 118, 164),
пустынные подвижники каждый день собирались в церковь на
полунощницу, утреню, третий, шестой и девятый часы, на
вечерню и повечерие, совершая между сими службами еще
частые молебенные пения. В рукописях, сохранившихся от
того времени в библиотеке Лаврской, находим каноны: за
творящих милостыню, за болящих, за умерших. Непрестанная
молитва, по заповеди апостола (см.: 1 Сол. 5: 17), была
их постоянным правилом и в церкви и в келии. А для
совершения Божественной литургии в праздничные дни
обыкновенно приглашали священника из ближайшего села или
игумена, быть может, того же старца Митрофана, который
постригал самого Преподобного. Священнослужителя всегда
встречали с радостью и с подобающей честью.
Год спустя после того как собрались к
Преподобному братия, пришел к ним на жительство и
упомянутый изумен Митрофан. Сергий очень рад был ему по
нужде в иерее Божием, притом он надеялся, что старец сей
не откажется принять на себя начальство над
собравшимися пустынножителями; но недолго порадовался
Сергий: пожив немного под кровом своего постриженика,
Митрофан тяжко занемог и отошел ко Господу. И снова
обитель осталась без совершителя Таин Божиих, потому что
сам Преподобный, по своему глубокому смиренномудрию, не
хотел принять на себя ни игуменства, ни сана священного.
Подражая кроткому и смиренному сердцем Господу, он
управлял только посредством своего примера, и точно, по
слову Христову, был первый тем, что был всем слуга (Мк.
9: 35). Три или четыре келии для братии он построил
своими руками, сам рубил и колол дрова, носил их к
келиям, молол на ручных жерновах, пек хлебы, варил пищу,
кроил и шил одежду и обувь, носил на гору воду в двух
водоносах и поставлял у келии каждого брата. Когда
кто-нибудь из братий отходил ко Господу, угодник Божий
своими руками омывал и приготовлял к погребению
усопшего. Одним словом, он служил братии, по выражению
блаженного Епифания, как купленный раб, всячески
стараясь облегчить их трудную жизнь пустынную, хотя и
приводил братию в немалое смущение таким глубоким
смирением и трудолюбием.
Святитель
Никита Новгородский и преподобный Сергий Радонежский.
Икона, 1560 год
Служа другим в течение дня, Сергий не
имел и одного часа свободного от труда и молитвы;
питался он только хлебом и водою, и то малою мерою, а
ночь почти всю проводил в келейной молитве, и где бы он
ни был, что бы ни делал, всегда имел в уме и на устах
слово псалмопевца: Предзрех Господа предо мною выну, яко
одесную мене есть, да не подвижуся (Пс. 15: 8). И все
сии многотрудные подвиги не только не ослабили его сил
телесных, но и укрепляли их: преподобный Епифаний
говорит, что в молодые годы свои угодник Божий был столь
крепок телом, что "имел силу против двух человек", это
было следствием его трудолюбия и строгого воздержания,
замечает при этом святитель Платон. Когда же Сергий
ощущал брань вражью и стрелы разжженные, пускаемые рукою
стреляющего во мраке в правых сердцем (см: Пс. 10: 2),
он еще более усиливал свой пост и молитвенные подвиги.
Так порабощал духу тело свое смиренный подвижник,
прилагая труды к трудам; так подвизался этот земной
Ангел, желавший паче всего соделаться гражданином
горнего Иерусалима! А братия с любовью и благоговением
взирали на своего возлюбленного авву и всеми силами
старались подражать ему. И трудно было пришедшему в
первый раз посетителю различить, кто был старший из них
и кто младший, кто начальник места сего и кто
подчиненный, потому что, взирая на смиренного и кроткого
Сергия, каждый старался смирить себя пред смиреннейшим.
Все считали друг друга братиями, и никто из них не хотел
быть старшим. Какой поучительный урок гордым сынам
нашего суетного века, желающим весь мир переделать по
своим безумным мечтам! Не путем безначалия, насилий и
полной разнузданности страстей человеческих достигаются
истинно братские отношения между людьми, а путем
глубочайшего смирения, путем полного самоотречения в
духе евангельской любви, когда люди забывают о своих
правах и во имя любви думают только о своих обязанностях
да горько оплакивают немощи падшей природы своей…
Свободные от молитвы часы отшельники
проводили в постоянных трудах. Молитва и труд, по учению
св. отцов, неразлучны в жизни инока, и ученики Сергиевы
трудились над возделыванием своих небольших огородов для
своей скудной трапезы пустынной, заботились каждый о
своей убогой келии, сами готовили себе пищу, шили себе
одежду, переписывали книги и можно думать – занимались
даже иконописанием.
Разлучившись с Сергием, брат его Стефан,
конечно, не прерывал с ним духовного общения и, живя в
Москве, быть может, по временам навещал его в пустыне
Радонежской. Может быть, иногда приводил он сюда и
малютку сына, Иоанна, который в детстве жил в доме
своего дяди Петра, в Радонеже. Наслышавшись о
богоугодной жизни своего святого дяди, 12-летний Иоанн
возгорелся желанием жить под его духовным водительством
и однажды пришел к нему вместе с отцом. Держа отрока за
руку, Стефан сам ввел его в пустынную церковь и,
передавая его брату, к удивлению всей братии, заявил
свое желание немедленно облечь его в ангельский образ…
Не стал противоречить Сергий этому желанию старшего
брата, который, подобно древнему Аврааму, отдавал Богу
своего сына. И вот отрок Иоанн принимает пострижение,
быть может от своего отца, и нарекается Феодором… Чистый
душою и сердцем, отрок беззаветно отдал себя
преподобному дяде и скоро навык всем добродетелям
иноческим. В обители Сергиевой основатель Симонова
монастыря в Москве будущий архиепископ Ростовский
святитель Феодор (память 28 ноября) прожил около 22 лет;
в это, конечно, время он научился здесь иконописанию и
был одним из первых иноков-иконописцев Сергиевой Лавры.
|
