Михаил Пселл. Письмо монаху Иоанну Ксифилину[1],
ставшему патриархом
Михаил Пселл (1018 - около 1078) -
учёный византийский монах, автор исторических и
философских трудов.
Михаил Пселл (слева). Византийская
миниатюра
***
Нет, не отдам Платона, святейший и
мудрейший [отче]! Он мой, о земля и солнце, - воскликну
и я, словно трагик на словесной сцене. Ты поносишь мои
долгие чтения диалогов, мое любование его слогом и
преклонение пред доказательствами. Но почему же не
бранишь ты великих отцов? Ведь и они метали силлогизмы,
чтобы низложить ереси евномиев и аполлинариев. [2] Если
же думаешь, что я внемлю его догмам или полагаюсь на его
законы, то ты неправо судишь о нас, брат.
Много мудрых книг раскрывал я, много
риторических словес произносил, и, не стану лукавить, ни
Платон не утаился от меня, ни аристотелевской мудрости я
не презрел. Мне ведомы предания халдеев и египтян. Да,
ведомы, честная твоя глава! А уж о запрещенных книгах
стоит ли и говорить? Но в сравнении с нашим богоносным
Писанием, чистым и светлым, подлинно истинным, я все
счел ложью и обманом. Нет, не отдам Платона! Не знаю
сам, как вынесу суровость твоей речи! Не я ли некогда
возлюбил божественный крест, а теперь и духовное иго?
[3] Не излишне ли строг ты, укорю тебя твоими же
словами? Ты ведь не опроверг ни одной его мысли, а я -
почти все их, если не думать, что все они плохи. Его
речи о справедливости и бессмертии душ наставляли нас,
когда мы начинали рассуждать о подобных вещах. Я,
конечно не брал оттуда гной, а возлюбил чистую влагу и
отцедил ее от грязи.
Я бы еще вынес, пожалуй, эти твои удары,
но лишь душа адамантова и бесчувственная, поверь мне,
может выслушивать от тебя о Хрисиппах [4], о моих
силлогизмах, о несуществующих линиях и все прочее.
Почему ты не повел дальше свою речь, почему не сказал:
"Берегись, ждут тебя пытки неслыханные!"
Все, написанное тобой, ошеломило меня, и
я долго-долго размышлял, пока не заподозрил одного из
двух: то ли не прочел ты моего письма, то ли писал к
какому-то Евномию, либо к ученикам Клеанфа и Зенона,
которые, возложив все на силлогизмы, не видят ничего вне
расчетов и доказательств. Их тоже исследовал Платон,
возвысившись до умозрения, увидел он и то, что лежит за
пределами разума, остановив [внимание] на едином, а ты
во всем винишь его, платононенавистник и
словоненавистник, чтобы не сказать "ненавистник
философии"! Когда успел ты разглядеть, что я льну к
Хрисиппу и новой Академии? Не прежде того ли, как мы,
имея жилище не деревянное, а украшенное сребром и
златом, стали помышлять об одежде Христовой и о рубище
и, много покорпев над ними, от замысла перешли к делу и
теперь пребываем в обители господней? Нет, не к Хрисиппу
привязались мы! Удивляешься тому, как во мне кипит желчь
и клокочет гнев? По-твоему, я не похож на других, в моем
теле нет внутренностей, где зарождается гневный дух, и я
в силах поэтому перенести такую обиду? Нет, священная
твоя душа! Если бы ты меня избил, отхлестал по щекам,
выдрал все волосы, я бы мужественно претерпел это, но
теперь, когда я все делаю для Христа, а ты, друг и
судья, приписываешь мне дружбу с Хрисиппом и мнишь меня
богоотступником, принявшим сторону Платона и Академии, я
не знаю, как мне жить дальше! Зачем даже упомянутым
линиям ты, на все смотрящий свысока, навязываешь
несуществующее? Ведь первый, кто заговорил о них, ввел
также и линии, "нигде не лежащие", поступив очень мудро
и возвышенно. "Нигде не лежать" не значит "не быть".
Линии не "не существуют", но когда длина их мыслится
умом, то, как сказал тот ученый, они "нигде не лежат".
Вещи, относящиеся к этим "несуществующим линиям" и
презираемым тобою силлогизмам, я соединил с мыслями о
более важных предметах. Эти "несуществующие" линии, да
будет известно тебе, словоненавистнику, лежат в основе
всей физической теории. Физическую же теорию и наш общий
Максим [5] скорее же мой, ибо он философ, считает второй
добродетелью после практики, не изъявляя притязаний на
математическую сущность. А тот, кто не признает основы
предметов, тот отнимает у силлогизмов заключение, а в
физических рассуждениях нарушает цельность. Когда нет
этих двух вещей, то всеобщее - не целое и не цель для
нас, уже нигде не шествующих, и не свершение.
Ты видишь, что это уже слишком, что не
оглядываться [вокруг себя], не прибегать к
умозаключениям, а не задумываясь, без искусной сноровки
[карабкаться] по кручам предположений есть неразумие и
незнание самих себя.
Если ты послушаешься меня хоть в чем-то,
я тебе о тебе самом скажу вот что: не помышляй горделиво
о том, чтобы сдвинуть гору, и не кичись тем, что не
находишь услады в рассуждениях. Но найди равнину и
лощину глубокую или разверзшееся ущелье или неописуемую,
потайную пропасть в земле, спустись туда, спрячься на
дне, склонись над нашими и над языческими книгами,
поупражняйся сначала в силлогизмах и таким путем восходи
к знаниям несиллогистическим...
Михаил Пселл
Цитировано по:
Памятники византийской литературы IX-XIV вв./
Отв. ред.: Фрейберг Л.А. -
М.,1969.-С.154-155.
Перевод Т.А. Миллер; сделан по изданию:
Pselli Miscellanea, Paris, 1876
(Bibliotheca Graeca medii aevi, ed.
C.Sathas v.5), p.444.
Святоотеческое наследие
Примечания
1. Иоанн Ксифилин (род. около 1010 г.) -
друг юности Пселла, его товарищ по занятиям у
знаменитого ритора Иоанна Мавропода. Один из самых
образованных людей своего времени, Ксифилин возглавлял
высшую юридическую школу в Константинополе до тех пор,
пока, подобно Пселлу, не был вынужден удалиться в
монастырь. В отличие от Пселла, Ксифилин после принятия
монашества не вернулся к прежним занятиям и продолжал
жить в монастыре вплоть до 1064 г., когда его избрали
патриархом. Философские симпатии Ксифилина были на
стороне Аристотеля, и настоящее письмо Пселла служит как
бы отповедью византийского неоплатонизма аристотелизму.
2. Евномий и Аполлинарий Лаодикийский -
христианские епископы IV в., противники никейского
символа веры. Полемику с ними вели Афанасий
Александрийский, Василий Кесарийский и др.
3. Намек на принятие Пселлом монашества.
4. Хрисипп, Клеанф, Зенон -
философы-стоики III в. до н.э.
5. Речь идет, по-видимому, о
философе-неоплатонике IV в. н.э., авторе комментариев к
логическим сочинениям Аристотеля и учителе императора
Юлиана.
***
Труды Михаила Пселла
|
