Церковное почитание святых и самочинные канонизации
"Церковь – спасительный ковчег среди
бушующего моря". Этот древний образ как нельзя лучше
показывает, в чем истинное назначение Церкви, в чем ее
истинная цель. И хотя служение Церкви осуществляется в
рамках земной истории – в конкретных рамках той или иной
культуры, нации, общества, государства, – но первостепенная
задача ее сверхисторична – приведение людей к вечному спасению.
Василий Великий, Григорий Богослов и
Иоанн Златоуст. Икона, между 1610 и 1616 годами.
Иконописец Семен Хромой
Собственно Церковь – это и есть спасение.
Быть в Церкви – значит спасаться. Подлинно церковно только
то, что служит спасению. Все же, что преследует иные цели и
побуждается иными мотивами является в духовном отношении или
случайностью или подменой, хотя бы и предлагалось от лица
самой Церкви. Евангелие ведь не случайно учит отличать
заповедь Божию от преданий человеческих (Мк. 7:7-13).
Поэтому только на основании того, насколько то или иное
мнение, идея, обычай, деяние и т.д. способствуют достижению
вечного спасения, и следует судить о степени их церковности.
Именно этим критерием Церковь всегда руководствовалась и при
решении вопроса о канонизации святых.
Сам по себе специальный акт церковной
канонизации не имеет онтологического (бытийного) значения.
Ясно, что официальное прославление в лике святых ничего
принципиально в посмертной участи человека не меняет, это
лишь констатация того факта, что он свят. Канонизация не
сделает святого более святым, тем паче она не сделает святым
нераскаянного грешника (если гипотетически предположить
возможность ошибки). А не канонизированные и даже никому
неведомые святые также молятся о нас, как и канонизированные.
Поэтому канонизация имеет, прежде всего,
духовно-педагогическое значение. Канонизированный святой –
это уже не только молитвенник, но и образец для подражания.
Жизнь каждого святого – наглядный пример пути спасения.
Но пути святых, единые в своем существе,
могут довольно сильно разниться по внешним проявлениям.
Отсюда – свидетельствуемое Церковью многообразие форм
святости: мученики, святители, преподобные, праведные,
благоверные, страстотерпцы и т.д. Поэтому каждому из нас
вопрос о том, кому из святых, как и в чем подражать,
необходимо соотносить с нашим духовным уровнем, положением в
Церкви и даже общественным статусом. Как писал апостол
Павел, "до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому
правилу жить" (Флп. 3:16).
Ясно, что, например, мирянину, отцу
семейства, нельзя копировать образ жизни древних преподобных
пустынников. И, напротив, человеку, вступившему на путь
монашества, не стоит в качестве эталона выбирать жизнь
кого-либо из святых благоверных князей. Далеко не каждая
образованная христианка обязана вдохновляться примером
святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии. Не
каждый высокопоставленный христианин обязан, подобно святому
Арсению Великому, внезапно бросить все и бежать из мира.
Случай, описанный в житии святителя Николая Чудотворца,
дерзновенно, по вдохновению свыше заушившего еретика Ария,
не должен расцениваться нами как практическое руководство
для разрешения любых споров (пусть даже вероучительных). А
поступок преподобного Серафима Саровского, сложившего
крестом руки перед нападавшими на него разбойниками, будучи
выражением глубочайшего смирения и безропотного подчинения
воле Божией этого величайшего святого, вряд ли может быть
образцовым для поведения православного воина, защитника
Отечества. Число таких сопоставлений можно продолжать и продолжать.
Кроме сказанного, нужно учитывать и то, что
святой человек – это не обязательно абсолютно безгрешный.
Святость – это слагающееся из человеческих усилий и
Божественного содействия преображение человека из ветхого в
нового, из живущего по стихиям мира сего в живущего по
Христу (Кол. 2:8). Святыми не рождаются, ими становятся.
Иногда это становление происходит почти мгновенно (некоторые
святые буквально на глазах перерождались из гонителей
христиан в мучеников за Христа), в большинстве же случаев
это дело всей жизни. То есть нужно иметь в виду, что почти
все святые не сразу обретали меру святости или, как
выражался святитель Игнатий (Брянчанинов), достоинство
помазания Святого Духа, и, значит, не все в их биографии –
не каждый их поступок, не каждое их слово – есть обязательно
явление Божией благодати.
Поэтому Церковь всегда старалась давать по
возможности четкую богословскую и духовно-нравственную
оценку жизни каждого святого, строго различая, что именно
является в ней действием божественной силы, а что
свидетельством человеческой немощи, что может быть примером
для подражания, а что нет. То есть в подражании святым,
впрочем, как и вообще в духовной жизни, требуется
разборчивость, рассудительность и трезвость.
Тем большая рассудительность и осторожность
требуется от нас, когда речь заходит о подражании тем людям,
о святости которых Церковь своего окончательного суждения еще не вынесла.
Увы, но в последнее десятилетие в церковной,
точнее, в околоцерковной среде время от времени возникает
какой-то нездоровый ажиотаж вокруг почитания некоторых не
прославленных Церковью подвижников, государственных деятелей
и даже просто темных личностей. Все чаще приходится
встречать (даже на страницах православной прессы!)
"иконописные" изображения отнюдь не самых светлых персонажей
нашей истории, например, Григория Распутина. Все чаще
приходится слышать, что люди сомнительной духовности, такие,
например, как "старец Сампсон (Сиверс)" или Пелагея
Рязанская, слывут великими подвижниками. Без тщательного
изучения всех подробностей их жизни, без должной
духовно-нравственной оценки их высказываний и поступков и,
наконец, без богословской оценки самих мотивов их почитания
и возможного миссионерского эффекта, с этим почитанием
связанного, этих людей голословно объявляют праведниками,
святыми, старцами, прозорливцами.
Поспешность, с которой ревнители подобных
самочинных "канонизаций" действуют и принимают решения,
может свидетельствовать лишь об их полной безответственности
за судьбу Православия, за судьбу нашей Церкви. Ведь святые –
это "лицо" Церкви. Поэтому, перефразировав известную
поговорку, можно заключить: скажите, кто ваши святые, и мы
скажем, какова ваша Церковь.
Вспоминаются мудрые слова покойного
митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая:
"Преступно и безответственно ставить Церковь в дурацкое
положение перед обществом" [1]. В такое положение нашу Церковь чуть было не
поставили почитатели "старца Сампсона (Сиверса)", подавшие в
Комиссию по канонизации Санкт-Петербургской епархии
материалы, которые якобы должны были доказать его святость.
Слава Богу, Комиссия не только усомнилась в подлинности
духовного опыта этого человека, но и, изучив документы,
пришла к выводу, что он был к тому же и самозванцем, и, как
весьма сомнительная личность, не может быть канонизирован.
Не сложно догадаться, каким мог быть общественный резонанс,
если бы сначала эта "канонизация" все же состоялась, а потом
были бы обнародованы документальные свидетельства,
показывающие, кем же был "Сампсон (Сиверс)" в действительности [2].
Еще более негативный внутрицерковный и
общественный резонанс может вызвать "почитание" Григория
Распутина, активно навязываемое сознанию церковного народа
ревнителями его "святости". Последние готовы не замечать не
только очевидных исторических фактов [3], но и прямых противоречий православному учению,
содержащихся в наставлениях их кумира. Например: "Всякая
вера от Господа, критиковать никакую веру нельзя"
[4]. Неужели одной этой фразы не достаточно, чтобы
поставить жирную точку на всех разговорах о канонизации
Распутина и окончательно развеять миф о "святом прозорливом
старце Григории Новом".
Напомним, что свидетельством истинности
духовного опыта того или иного человека является не
распространяемая народной молвой слава о нем, как о "старце
и прозорливце", и не обилие совершенных им чудес или
предсказаний, но строгое следование (и теоретическое, и
деятельное) учению Евангелия и Святых Отцов. Этот принцип
очень ярко выражен в следующих словах преподобного Симеона
Нового Богослова: "Господь хочет нас научить не обманываться
одними словами и не верить всякому человеку, называющему
самого себя духовным, но удостоверившись сначала его жизнью
и действиями, а особенно – согласны ли слова его и дела с
учением Господа и апостолов и святых отцов, тогда принимать
и слушать его слова, как слова Христовы. А если нет, то,
если он и мертвых воскрешает, если он и тьму других чудес
покажет, отвращаться от него, как от беса и ненавидеть" [5].
***
***
Но вместо четких богословских и
духовно-аскетических критериев нам все чаще предлагаются
какие-то мутные мистические вымыслы, вместо реальных фактов
– мифотворчество. Для доказательства "святости" новоявленных
"столпов Церкви" используются любые, подчас самые
сомнительные доводы. Это и нелепые, нередко просто
фантастические слухи, и чьи-то сны и видения, и мнимые
чудеса, и разного рода апокрифические предания, и
предсказания неведомых старцев и т.п.
Насколько неубедительно должны все эти
"доводы" выглядеть в глазах церковного человека, можно
судить, например, по тому, что вошедшее во все авторитетные
канонические сборники Церкви 94 правило Карфагенского Собора
419 г. предписывает отвергать "святыни", созданные "по
сновидениям и суетным откровениям некоторых людей".
В ответ же на часто используемый аргумент,
что так, дескать, "говорят старцы", можно привести,
например, мнение замечательного православного подвижника и
духовного писателя XX века митрополита Вениамина
(Федченкова). Развеивая в некоторых членах своей паствы
нездоровые в духовном отношении настроения, вызванные
ожиданием якобы "близкого конца света", он рассуждал
следующим образом: "Говорили старцы... Прежде всего нужно
проверить: кто именно? Что! говорили? Неужели о точных
сроках (годах)? Неужели о тысячелетии?.. Не верю... А если
говорили, то это старцы не от Бога – или же на этот раз Бог
допустил им ошибиться... Иногда и отцы заблуждались" (О конце мира).
Размышляя над проблемой самочинных
"канонизаций" – одной из самых болезненных церковных проблем
нашего времени, – приходишь к выводу, что на наших глазах
сбывается одно из серьезнейших предупреждений Священного
Писания: "Ибо будет время, когда здравого учения принимать
не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей,
которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и
обратятся к басням" (2 Тим. 4:3-4). Поэтому приходится
постоянно напоминать себе и другие актуальные слова
Апостола: "Негодных же и бабьих басен отвращайся, а упражняй
себя в благочестии" (1 Тим. 4:7).
Зайцев Алексей
Православная беседа
Использованная литература
1. НГ. 27. 02. 97.
2. Этот вопрос требует отдельного исследования, но,
согласно заключению Комиссии по канонизации
Санкт-Петербургской епархии, вполне очевидно, что этот
человек не был тем, за кого он себя выдавал. Кроме того,
документальные свидетельства, приведенные, например, в
статье С.П. Синельникова "Иеромонах Симеон (Сиверс) в
Сталинграде в 1957-1958 гг.: правда и вымыслы" (журнал
"Волга", 1999. N 4. С. 133-150), говорят о его психической и
нравственной ненормальности.
3. Фактический материал о Распутине см. в книге:
Смыслов Игорь Васильевич. Г.Е. Распутин: знамение погибшего царства. М., 2002.
4. Цит. по: Платонов О.А. Жизнь за Царя (правда о
Григории Распутине). СПб.: Воскресение, 1996. С. 279. Автор
этой книги – один из ревнителей "старца Григория", -
приводит эти слова, даже не обратив внимания на их
еретический смысл.
5. Цит. по: Архиепископ Василий (Кривошеин).
Преподобный Симеон Новый Богослов. М., 1995. С. 148.
|
