Модный оккультизм на грани XIX -
XX веков
Философ и композитор Александр Скрябин
(1872-1915) был заметной фигурой в русской культуре
конца XIX - начала XX веков. Пытаясь понять
трансцендентую суть "Серебряного века" России и влияние,
которое он оказал на Скрябина, Центр изучения России и
Восточной Европы совместно с Университетским музыкальным
обществом на протяжении месяца организовывал
разнообразную культурную программу под названием
"Апокалипсис сейчас? Скрябин и русская культура в конце
столетия". Программа включала в себя лекции, вокальные и
инструментальные концерты, а также краткий
междисциплинарный учебный курс. Текст настоящей статьи
основан на докладе, представленном на симпозиуме,
прошедшем 23 января 2000 года.
В годы, предшествовавшие социальному,
культурному и политическому взрыву революции 1917 года,
русский композитор Александр Скрябин (1872-1915)
подталкивал русскую музыкальную традицию, опиравшуюся в
то время на авторитет Глинки, Чайковского, Бородина и
Мусоргского, в направлении мистики и символизма. Его
увлечение теософией - эклектическим, мистико-философским
учением, которое было популярным в Европе и Америке в
последней четверти XIX века, отразилось на его сонатах,
симфониях, "Поэме экстаза" (1907) и "Поэме огня" (1910),
а также на коротких фортепианных сочинениях. Знание
теософии может значительно углубить наше понимание
музыки Скрябина, его творческих порывов и его желания
преобразить мир посредством искусства.
Настроения в России на грани веков
Кажущаяся противоречивость характера
самого Скрябина [1] отразилась на русской культуре конца
XIX века, движущейся к распаду и гибели. В начале XX
столетия многим, вероятно, казалось, что два разных мира
пытаются ужиться в одном и том же пространстве. Одним из
них был "внешний" мир растущей буржуазной прослойки,
расцвета популярной культуры, позитивизма и
материализма. Это был солнечный, рациональный, научный
мир Макса Планка и квантовой механики, Конрада Рентгена
и рентгеновских лучей, Альберта Эйнштейна и теории
относительности (1905), а также изобретения
кинематографа, автомобиля, самолета и велосипеда.
Но был и другой мир, "внутренний", более
мрачный и более загадочный. Мир Фридриха Ницше и
странной философии вечного возвращения, Рихарда Вагнера
и мифопоэтической драмы, французских проклятых поэтов,
художников, рисовавших пейзажи сознания, мадам
Блаватской и теософии, Алана Кардека и спиритизма,
Фрейда, Юнга и новой "психической науки".
Физическая реальность этого
дуалистического мира была образована развивающейся
промышленностью, грязными заводами, мрачными рабочими и
видимой опасностью вульгарности и посредственности
растущего среднего класса. Власть Церкви над душами и
умами людей слабела, усиливались атеистические
настроения, и на этом фоне целостный жизненный уклад,
казалось, исчезал. Число самоубийц и наркоманов росло,
нравственность падала. В этом мире господствовали
проституция, антисемитизм, жестокая нищета и эпидемии.
Повсюду царило ощущение близкого конца цивилизации, в
результате которого деградировавшая Европа (в том числе
и Россия) будет сметена социализмом, наступление машин
или варварами с Востока (т. н. "желтая опасность" -
иррациональный страх перед новым монгольским
завоеванием). В политическом отношении это тоже был
период упадка: обреченная династия Романовых сама
толкала себя к гибели, шла война на Востоке
(русско-японская война 1905-1906 годов), революция 1905
года повлекла за собой крестьянские бунты, крупные
забастовки на почте, телефонных станциях, железной
дороге и заводах. Теперь мы знаем, что вскоре все это с
грохотом рухнет: мировая война, революция, гражданская
война. Мир уже никогда не станет прежним.
Все эти проблемы порождали
психологическую проблему, получившую название mal du
siècle (фр. "болезнь столетия"), в результате которой
элита общества и прочие чувствительные натуры пытались
бежать от реальности в некую альтернативную вселенную, в
которой дух человека по-прежнему ценился превыше всего.
Конечно, живопись, музыка и литература позволяют
мгновенно отвлечься от повседневности, материализма,
"прогресса" (что бы это слово ни означало),
посредственности и скуки.
В маленьком замкнутом мирке русской
интеллигенции, к которому принадлежал Скрябин, люди
отчаянно пытались спастись от упадка прежних культурных
ценностей, от неминуемого кризиса культуры и сознания,
преодолеть ширящуюся пропасть между наукой и религией,
разумом и верой. По иронии обстоятельств, именно эти
психологические и философские проблемы стали началом
мощного расцвета всех искусств в культурной жизни
Российской империи в начале XX столетия.
Повальное увлечение оккультизмом
Люди по-разному реагируют на крайние,
даже катастрофические изменения в своем физическом,
интеллектуальном и психологическом окружении. Многие
представители высших слоев среднего класса и
интеллигенции занялись интенсивными духовными поисками,
которые уводили их в нетрадиционных направлениях - к
ортодоксальной и неортодоксальной религиозной философии,
умозрительной мистике, всевозможным оккультным и
эзотерическим учениям.
Сеанс спиритизма
Особенно модным увлечением в то время
был оккультизм, принимавший поразительное многообразие
форм. Любой образованный читатель, если он не был
совершенным затворником, был хотя бы шапочно знаком со
спиритизмом и теософией, но были еще розенкрейцеры,
масоны, мартинисты, герметисты и, конечно же, такие
"обычные" или "уличные" разновидности мистики, как
снохождение, хиромантия, карты Таро, френология,
месмеризм, астрология, хрустальные шары и толкование
снов. Горожане посещали публичные и частные сеансы
гаданий и гипноза, лекции известных индийских йогов.
Люди знали о подобных вещах, даже если эти сведения были
почерпнуты из салонных бесед или сенсационных газетных
публикаций.
***
Читайте также по теме:
***
Оккультизм был в моде на границе
столетий, но со временем, как это всегда бывает, ему на
смену пришли другие увлечения, потом третьи, благодаря
чему "оккультные" аспекты Серебряного века, вероятно, не
удостоились со стороны историков должного внимания. То,
что сегодня кажется нам эксцентричным и эзотерическим,
не всегда было таковым. Российские читатели и критики в
самом начале века без особого труда различали - пусть
даже поверхностно - оккультные идеи, образы и выражения
в картинах, книгах и прочих произведениях культуры
Серебряного века. Философские искания оставили отпечаток
на всех сторонах жизни таких творческих и прогрессивных
людей, как Скрябин, Андрей Белый, Константин Бальмонт,
Максимилиан Волошин, Николай Рерих, Василий Кандинский.
Закрывать глаза на этот аспект их творчества - все
равно, что пытаться понять средневековое искусство,
ничего не зная о христианстве.
Теософия и русская интеллигенция
Хотя спиритизм - как во французской,
мистической разновидности, так и в англо-американском
псевдонаучном варианте - был, конечно, самым популярным
из оккультных движений, владевших умами россиян в конце
XIX столетия, именно теософия глубже всего укоренилась в
сознании ряда влиятельных представителей русской
творческой интеллигенции. Их отношение к теософии было
довольно сложным и вовсе не сводилось к наивному
увлечению этими идеями в ответ на культурный и духовный
кризис XIX века. Они относились к изучению теософии
серьезно, рассматривая ее как одну из полноправных
сторон в более широком и довольно хаотичном диалоге о
культуре, религии и философии, характерном для того
времени.
Творческая интеллигенция быстро
распознала не только религиозно-философские стороны
теософии, но и мифические, поэтические и эстетические
следствия, вытекающие из нее, и откликнулась на них. Это
в особенности относится к писателям и художникам,
представителям русского символизма, которые черпали
вдохновение из теософии и даже использовали ее
синкретическое учение и космогенетические представления
для оправдания собственных представлений о том, что
истинное искусство - это религиозное творчество, а
истинный художник - это первосвященник, находящийся в
соприкосновении с божественной реальностью.
Свою теорию о том, что музыкальная
композиция представляет собой теургический акт, акт
магического, даже божественного творения, Скрябин
основывал непосредственно на теософском учении. Его
привлекали теософское понятие теургии (акта
божественного творения), представления о заклинаниях и
ритме как о глубоко "магическом" искусстве, соборность
как мистическое переживание, искусство как форма
религиозного выражения, синтез материи и духа. Все эти
идеи занимают важное место и в теософии.
Подобно другим интеллектуальным
движениям начала XX века, русская теософия явно была
отражением апокалиптических настроений того времени.
Некоторые аспекты этого учения повлияли на
эсхатологические опасения и ожидания русского
Серебряного века. Теософские идеи о всемирной
катастрофе, очистительном уничтожении, страдании и
создании новой, высшей культуры, в которой Россия будет
играть ведущую роль, представляли собой вариации все той
же мессианской темы, одинаково близкой как русским
богоискателям (идеалистам), так и русским богостроителям
(рационалистам).
Многие представители интеллигенции, в
особенности среди модернистов из числа писателей и
религиозных мыслителей, находили общий язык с теософами
еще и потому, что их собственные представления о религии
тяготели к нетрадиционным идеям. Как и теософы, они
интересовались древними культами и мистериями,
сектантством, гностицизмом, восточными религиями и
историей религиозной мысли. Подобные взгляды время от
времени озвучивались на заседаниях различных
религиозно-философских обществ, возникших в
Санкт-Петербурге, Москве, Киеве и других городах
Российской империи.
Что такое теософия?
Итак, теософия была важна для этой
группы представителей творческой интеллигенции, но что
она собой представляла? В широком смысле слово
"теософия" имеет греческое происхождение (theo-sophia,
т. е. божественная мудрость) и означает "мудрость Бога".
Так называли различные системы мистического знания,
воплощенные в буддизме, неоплатонизме, религиозных
мистериях и умозрительных теориях таких философов, как
Якоб Бёме (1575 - 1624), Эммануил Сведенборг (1688 -
1772) и Владимира Соловьева (1953 - 1900).
В узком же смысле теософией называется
псевдо-религиозное движение, основанное 17 ноября 1875
года в Нью-Йорке эксцентричной русской эмигранткой
Еленой Петровной Блаватской (1831 - 1891). С помощью
своего друга-спиритиста полковника Генри Олкотта (1832 -
1907) эта гениальная женщина (или гениальная мошенница,
по мнению других) создала Теософическое Общество,
организацию, штаб-квартира которой в течение 25 лет
находилась в Индии, в г. Адьяре, и которая насчитывала
десятки тысяч последователей по всему миру. Вскоре
теософия проникла в Россию и приобрела множество
сторонников среди представителей среднего класса,
интеллигенции и аристократии.
Елена Блаватская и Генри Олькотт
Явная цель Теософического общества,
записанная в его уставе, состояла в том, чтобы основать
ядро всемирного человеческого братства без различия
расы, цвета кожи, веры или касты. Многие теософы жили в
соответствии со своими убеждениями: не пили спиртного и
не употребляли в пищу мяса, бесплатно кормили голодных,
стояли у истоков системы Монтессори, поддерживали
работающих женщин, помогали малоимущим и учили
эсперанто, чтобы общаться с единомышленниками в других
странах.
Вторичные цели общества включали в себя
поддержку сравнительного изучения религий, философий и
научных дисциплин, пропаганду важности подобных
исследований, изучение необъясненных законов природы и
скрытых возможностей человеческого сознания. Маленькая
Эзотерическая секция общества собиралась с целью
изучения более сложных, теургических мистерий теософии,
которые были предназначены не для всех, а только для
наиболее "духовно продвинутых".
Теософы описывают свое учение как
синкретическую, мистическую религиозно-философскую
систему, "синтез науки, религии и философии", якобы
основанную на древней эзотерической традиции, которую
г-жа Блаватская называла "Тайной доктриной" или
"Религией мудрости". Путем "сравнительной эзотерики"
(изучения всех мировых религий и оккультных учений
прошлого) теософия Блаватской якобы выделила всеобщее
материнское учение, которое нестареющие адепты тысячи
лет ревностно укрывали от взоров непосвященных. Г-ж
Блаватская называла этих адептов "махатмами" или
"учителями".
***
Читайте также по теме:
***
Эти древние мудрецы, по ее словам,
обитают где-то в Гималаях и по естественным причинам
мало контактируют с человечеством. Однако в последнюю
четверть XIX века эта "Белая Ложа, Иерархия Адептов,
которые следят за эволюцией человечества и направляют
её", решила, что настало время постепенно открыть
некоторые сокровенные истины человечеству, используя для
этого некие избранные сосуды[2]. Первым таким избранным
сосудом оказалась сама г-жа Блаватская. Свою религию
мудрости она изложила в двух пространных теософских
текстах: "Разоблачённая Изида" (1877) и "Тайная
доктрина" (1888), - причем утверждала, что эти столпы
теософской мысли были "продиктованы" ей махатмами, с
которыми она находилась в непосредственном
телепатическом общении.
Тексты, в которых г-жа Блаватская
изложила свою "Тайную доктрину", отличались эклектизмом,
синкретичностью, сильной склонностью к многобожию, были
насквозь пропитаны буддийской философией и терминологией
и содержали немало ложных аналогий. Соединяя в единое,
временами невзыскательное философское попурри части и
обрывки неоплатонизма, брахманизма, буддизма, каббалы,
гностицизма, розенкрейцерства, герметизма и прочих
оккультных учений прошлого и настоящего, г-жа Блаватская
пыталась создать "научную" религию, современный гнозис,
основанный не на вере, а на абсолютном знании духовных
вещей. Это была попытка преодолеть видимую пропасть
между наукой и религией, рассудком и верой.
Однако за необуддистской оболочкой
теософии скрывается, по существу, иудео-христианская
этика, смягченная духовным дарвинизмом (выживание не
наиболее приспособленных организмов, а тех, чей дух
"наиболее приспособлен"). Теософию можно описать как
попытку замаскировать позитивизм под религию - попытку,
которая в конце XIX века имела не меньший успех, чем
сегодня (учитывая, как сильно было в то время
эмоциональное напряжение, вызванное видимо неразрешимым
конфликтом науки и религии). И теософия г-жи Блаватской
предложила человеку XIX столетия альтернативу
материализму, рационализму и позитивизму, которые
господствовали в ту эпоху.
Хотя Теософическое общество было создано
в Нью-Йорке в 1875 году и переживало бурный рост во всем
мире (несмотря на многочисленные скандалы и
разоблачения, вызванные его ярким появлением),
Российское теософическое общество было официально
зарегистрировано в Санкт-Петербурге лишь 30 сентября
1908 года (по старому стилю) после вынужденных
общественных реформ, обусловленных революцией 1905 года.
Тем не менее, теософия существовала в России задолго до
официальной регистрации общества, поскольку российские
граждане, выезжая за рубеж, часто становились членами
национальных отделений общества в Англии, Бельгии,
Германии и Франции. Скрябин, например, стал членом
бельгийской ложи. Большинство российских теософов
принадлежало к английскому и германскому отделениям.
Есть документальные подтверждения того, что частные
теософские кружки действовали в крупных российских
городах с начала 1890-х, а теософские тексты ходили по
рукам в английских, немецких и французских изданиях, а
также в рукописных копиях.
Широкая известность скандалов, связанных
с именем г-жи Блаватской, и ее экзотические истории о
махатмах на протяжении много лет создавали теософии
репутацию безумного и маргинального учения и мешали
людям увидеть, что в теософии существует сложная
космология, которая пытается объяснить Бога, Вселенную и
Человека. Теософское учение представляло собой
современную разновидность монизма, эманационизма и
пантеизма. Соответственно, оно видело источник всего
сущего в эманациях единого неописуемого и непознаваемого
Божества. Божество излучает эманации и творит Вселенную.
Поскольку Вселенная "развертывается" из Божества, Бог
присутствует везде и есть все (пантеизм). В конце времен
все сущее "свернется" обратно в Божество. Это "выдох" и
"вдох" Брахмы. Процесс циклически повторяется
бесконечно.
Человеческая душа, как и эманация этой
единой реальности Божества, проходит через огромное
количество жизней - сначала сверху вниз, из духа в
материю, а потом вверх, из материи в дух. Каждое
воплощение определяется кармой, накопленной в результате
хороших или дурных поступков. В конце XIX века г-а
Блаватская объявила, что нынешняя эпоха человеческой
истории знаменует собой поворотный пункт, когда
нисхождение человечества в материю должно обратиться
вспять. Просветленные люди, опираясь на откровения
теософского учения, готовы приступить к восхождению в
мир духа, готовы свернуться в божество, стать богом.
Если мы хотим понять творческих людей,
движимых умозрительной мистикой, нам необходимо иметь
достаточное представление о теософии, чтобы определить,
соприкасался ли интересующий нас человек с теософией, и
каким образом в его произведениях или работах могли
отразиться теософские представления о мире или ключевые
теософские образы. Например, если говорить о Кандинском
и Пите Мондриане, которые читали красочные описания
жизни на высших планах бытия и в разных формах чистой
материи, вышедшие из-под пера Анни Безант, Чарльза
Ледбитера и Рудольфа Штайнера, их абстрактное искусство
явно было порождено стремлением изобразить духовные и
парапсихические реалии, а не простой скукой от
предметно-изобразительного искусства или переживанием
отчуждающего ангста (хотя эти причины тоже могли
присоединиться впоследствии и, вероятно, усугубились
последующей утратой духовности, которой пыталось
избежать первое поколение абстракционистов).
Эту интересную мысль - что абстрактное
искусство, возможно, появилось, благодаря желанию
изобразить духовные и парапсихические реальности,
нарисовать, так сказать, четвертое измерение, - можно
распространить и на современную литературу. Созвучие
между абстрактными картинами Кандинского, модернистскими
романами Андрея Белого и сочинениями Скрябина наводит на
определенные соображения. Все названные люди были весьма
творческими личностями, получили хорошее академическое
образование и серьезно интересовались теософией. Белый
был поглощен как ее эстетикой, так и философией;
Кандинский был более избирателен; Скрябин же отдался ей
всею душой - даже понятие "экстаза", ставшее ключевым
для его мировоззрения и творческой философии, он
объяснял, как "видение на высших планах природы".
В работах всех троих деятелей искусства
отражено понимание модерна, основанное на
сверхчувственном восприятии высшей реальности, на
изображении того, что происходит за пределами плана
грубой материи, где духовные "формы" совершенно не
обязательно напоминают формы физической материи,
присутствующие в нашем мире. Их произведения устремлены
в интеллектуальное и духовное измерение, которое носит
одновременно личный и всеобщий характер. Как и теософы,
эти люди срывали "верхние одежды" своей исторической
эпохи и отбрасывали собственную личность, чтобы достичь
вечного и духовного в искусстве.
Такое объяснение слишком абстрактно. Я
бы хотела привести конкретный пример того, как
определенная теософская идея могла повлиять на русского
деятеля искусства Серебряного века. Среди теософских
сочинений наибольший интерес у многих европейских и
российских творческих людей вызывала книга г-жи Безант и
Чарльза Ледбитера "Мыслеформы" [3]. Эта интересная
брошюрка была посвящена мистике форм, цвета и вибраций,
а также использованию цвета и абстрактных форм для
представления проекции эмоций, мыслей и ощущений на
астральный план. Астральный план - второй из семи
уровней бытия. Большинство людей проводит жизнь в грубой
ткани физического, материального плана, даже не
подозревая о существовании астрального, ментального,
интуитивного, духовного, монадического и, наконец,
божественного планов. Эти семь планов бытия, как
сообщает нам г-жа Безант, представляют собой сферы,
"концентрически взаимно проникающие одна другую,
разделенные между собой не расстоянием, а разницей в
построении атомов" [4]. На самом деле они существуют
одновременно, занимают одно и то же пространство и
представляют собой разные измерения или состояния
материи и сознания. Средний человек их не видит, однако
душевнобольные, пребывающие во сне или духовно
тренированные люди способны войти с ними в контакт.
На астральном плане мысли и чувства
могут стать осязаемыми; они могут обрести форму. Чтобы
понять это, нужно на несколько градусов отклонить
привычное течение наших рассуждений. Материалисты
утверждают, что мысли - это результат химических реакций
в мозгу, что их порождает материя (синаптические
импульсы), но оккультисты все вывернули наизнанку: по их
словам, именно мысли порождают материю.
Г-жа Безант называла эти силы, результат
"усиленной и разумной концентрации" воли,
"мыслеформами". Мыслеформы - это ментальная проекция,
мысль или идея слишком тонкая, чтобы ее можно было
увидеть в грубой физической материи, но обретающая
видимость в чистой астральной материи. В книге приведены
изображения таких мыслеформ: геометрические фигуры,
звезды, облака тумана и даже нечто вроде примитивной
компьютерной графики, - все они сильно напоминают
последующее абстрактное искусство.
По словам г-жи Безант, конкретная
структура мыслеформ определяется вибрациями астральной
материи (элементальной сущности). В качестве примера она
ссылается на то, что песок, рассыпанный по поверхности,
в результате звуковых вибраций образует упорядоченный
рисунок. Конечно, вибрации в астральной материи
порождают астральный звук и астральную форму.
Перемещаясь по астральному пространству, они
сталкиваются с другими мыслеформами, порождая
дополнительные вибрации. Может быть, это музыка сфер,
или звенящий космос, или симфония, или поэма.
Так или иначе, очертания этих мыслеформ
непостоянны и легко меняются. Принимая некий вид,
мыслеформы также окрашиваются в определенный цвет,
зависящий от породившей их эмоции или мысли. Таким
образом, разные цвета соответствуют разным эмоциям,
разным вибрациям (звукам) и разным очертаниям.
Хорошим примером может послужить роман
Белого "Петербург", опубликованный в 1912 году, вскоре
после Скрябинской "Поэмы огня". "Астральное существо
может изменить весь свой вид с самой поражающей
быстротой, - объясняет г-жа Безант, - потому что
астральная материя принимает новую форму под влиянием
каждого воздействия мысли" [5]. И это одна из причин, по
которым в "Петербурге" персонажи постоянно превращаются
в других людей (семитский монгол - студент Липенский -
Липпанченко - Маврокордато; Шишнарфиев - Шишнарфне -
Энфраншиш; Воронков - Морковин; Медный Всадник -
голландец - моряк - Медный Гость), метафоры воплощаются
в реальность, туфли и обои оживают, а чемоданы меняют
форму. Все это - астральные сущности, постоянно
меняющиеся под действием мыслей русских людей. Обретя
бытие, эти мыслеформы могут оказывать влияние на события
и людей на физическом плане.
То же самое можно сказать и о цветах. В
цветовой палитре "Петербурга" доминирую теософские
цвета: например, ярко-желтый цвет чистого разума
ассоциируется с абстрактно-интеллектуальным сенатором
Аблеуховым и его домом; зеленые воды Невы символизируют
эгоизм и обман, которыми пропитан город. Красный гнев,
серая злоба, черная ненависть - у всего этого в романе
есть свой шифр.
Эти цветовые коды отнюдь не случайны.
Теософские цветовые схемы уже были описаны в "Древней
мудрости" г-жи Безант, но в "Мыслеформах" они были
проиллюстрированы в ярких теософских оттенках. Брошюра
"Мыслеформы" была широко доступна, активно
рекламировалась, и ее внимательно читали представители
авангардного искусства.
То, каким образом звук и цвет
использовал Скрябин (вспомнить, например, его знаменитый
"световой орган", который должен был сопровождать
исполнение некоторых музыкальных произведений), имеет
большое сходство с "цветовой аранжировкой" романа
Белого. В кругах, в которых вращался композитор, его
интерес к теософии совершенное не воспринимался как
нечто эксцентричное. Его интерес был отражением
духовного кризиса, кризиса культуры и сознания. Этот
факт вкупе с более глубоким и правильным пониманием
эпохи интенсивных духовных исканий, в которую жил
Скрябин, поможет нам лучше разобраться в его стремлениях
и его творениях.
Мария Карлсон
Оригинальный текст статьи был
опубликован в журнале Journal of International Institute (Volume
7, Issue 3, Summer 2000) и доступен на сайте
quod.lib.umich.edu
Об авторе. Мария Карлсон - директор
Центра изучения России и Восточной Европы, профессор
славянских языков и славянской литературы Канзасского
университета, автор нескольких книг и целого ряда
статей, посвященных философии, культуре и оккультным
движениям в России.
Вестник ЦАИ № 78, 2020
Использованная литература
1. "Мечтатель со склонностью к мистике,
мегаломан, с совершенной уверенностью говоривший о своей
божественности, но при этом, с другой стороны,
рационалист, искавший в музыке схему, геометрию,
гармонию математического характера" (Sabaneyeff, Leonid.
Modern Russian Composers. 1927, p. 40).
2. Безант, Анни. Древняя мудрость.
Перевод Е. Писаревой.
3. Безант, Анни; Ледбитер, Чарлз.
Мыслеформы.
4. Безант. Древняя мудрость.
5. Безант. Древняя мудрость.
|
