Игнатий Брянчанинов. Приношение современному монашеству. Правила наружного поведения для новоначальных иноков
Память: 30 апреля / 13 мая
Святитель Игнатий Брянчанинов известен
как духовный писатель, исследователь и продолжатель
традиции консервативного монашества, а также обличитель
духовных пороков современного ему общества.
Оставил большое число аскетических сочинений.
Святитель Игнатий Брянчанинов, епископ Кавказский и Черноморский
***
Содержание
Приближаясь к концу земного
странствования, я счел долгом моим составить духовное
завещание на духовные блага, которыми ущедрила меня
десница Бога моего. Завещанием называю душеспасительное
слово: исполнители этого слова вступают во владение
духовными благами. Завещание приношу в дар возлюбленным
отцам и братиям, современным инокам. Духовным благом,
объемлющим и совмещающим в себе прочие блага, называю
монашество, к которому я призван с детства чудным
призванием и неизреченною милостью. Не предоставлено мне
было принести жизнь мою в жертву суете и тлению! Взят я,
восхищен с широкого пути, ведущего к вечной смерти, и
поставлен на путь тесный и прискорбный, ведущий в живот.
Путь тесный имеет самое глубокое значение: подъемлет с
земли, выводит из омрачения суетою, возводит на небо,
возводит в рай, возводит к Богу, поставляет пред лице
Его в незаходимый свет для вечного блаженства. Чтоб
доставить возможную удовлетворительность завещанию,
потребовалось изложить его в книге. Книга содержит в
себе правила для наружного поведения иноков и советы им
о душевном подвиге или делании.
Со всею справедливостью могу назвать
сочинение это моею таинственною исповедию. Прошу принять
исповедь с вниманием и христианским снисхождением! Она
достойна того и другого. Предлагаемое мною учение вполне
заимствовано из святого учения святых отцов Православной
Церкви, и теоретически и опытно ознакомившихся с учением
Евангелия, усвоивших себе это учение. Упущения и
увлечения мои, недостаточно твердое и неуклонное
последование наставлениям отцов, неимение руководителя
благодатного, частая, почти постоянная встреча с
руководителями, болезновавшими слепотою и
самообольщением, вольная и невольная зависимость от них,
обстановка отовсюду предметами соблазна, а не назидания,
внимание к учению, которому мир, враждебный Богу,
придавал блеск и важность высшей мудрости и святости,
которое, будучи тьма и скверна, заслуживало лишь
презрение и отвержение, были причиною для меня многих
потрясений. Потрясения, которыми я испытан, были
потрясениями и горькими, и тяжкими, и жестокими, и
упорно, томительно продолжительными. Потрясения по
наружному положению, на суд совести моей, ничего не
значат в сравнении с потрясениями, которым подвергалась
душа. Свирепы волны житейского моря; на нем господствуют
мрак и мгла; непрестанно воздвизаются на нем бури лютыми
ветрами – духами отверженными; корабли лишены кормчих;
благонадежные гавани превратились в водовороты, в
гибельные пучины; "всяка гора и остров от духовных мест
своих двигнушася" (Апок. 6:14); потопление
представляется неизбежным. Оно и было бы неизбежным,
если б непостижимый Промысл Бога и столько же
непостижимое милосердие не спасали избранных его. "Много
пришелствова душа моя" (Пс. 119:6), не находя пристанища
верного ни вне, ни внутри себя. "Углебох в тимении
глубины, и несть постояния" – правильного и твердого
настроения души, непоколебимого в добродетели – "приидох
в глубины морская, и буря потопи мя. Утрудихся зовый,
измолче гортань мой, исчезаете очи мои от еже уповати ми
на Бога моего" (Пс. 68:3–4): "яко погна враг душу мою,
смирил есть в землю живот мой, посадил мя есть в темных"
(Пс. 142:3). "Яко вода излияхся, и разсыпашася вся кости
моя, изше яко скудель крепость моя" (Пс. 21:15–16),
"одержаша мя болезни смертныя, и потоцы беззакония
смятоша мя; болезни адовы обыдоша мя, предвариша мя сети
смертныя" (Пс. 17:5–6), "уны во мне дух мой, смятеся
сердце мое" (Пс. 142:4). Из этого состояния подаю голос
отцам и братиям, голос заботливого предостережения. Так
поступает путешественник, претерпевший страшные бедствия
в многотрудном и продолжительном путешествии! Свои
заметки, драгоценное сокровище, он передает тем, которые
намерены предпринять подобное путешествие или уже и
вступили в путь, не зная его или ознакомясь с ним лишь
поверхностно по описаниям устаревшим. Здесь указаны
изменения, изменения не в сущности, а в обстановке,
имеющей на сущность существенное влияние; здесь указано,
каким образом должно пользоваться писаниями древних и
применять их к современности, избегая того ложного
положения с его последствиями, в которое поставляется
всякий непонявший и неприметивший необходимости
применения. Святой Иоанн Лествичник говорит, что
некоторые, проходя по болотистым местам, увязли в грязи
и, покрытые ею, поведали о том, как это случилось с
ними, другим, которые тут проходили, для спасения их. За
спасение ближних Всемогущий избавил из болота и тех,
которые, попавши в него, предостерегли ближних от
впадения в него. "Права течения твори ногама твоима, и
пути твоя исправляй: не уклонися ни на десно, ни на шуе:
отврати же ногу твою от пути зла. Пути бо десные весть
Господь, развращены же суть, иже ошуюю: Той же права
творит течения твоя, и хождения твоя в мире поспешит"
(Притч. 4:26–29). Аминь.
Церковный Устав говорит, что по
завещанию святых отцов во всем должно наблюдать меру и
правило. Упомянув вообще о святых отцах, Устав приводит
знаменательное изречение преподобного Ефрема Сирского:
"Там настоит великое бедствие, где жительством не
руководствуют законные правила" [1]. На сем основании мы
предлагаем возлюбленным братиям, новоначальным инокам,
нижеследующие правила для их наружного поведения.
1. Святые отцы называют монастырь
врачебницею (больницею) [2].
Точно: монастырь есть нравственная врачебница. Мы
приходим из мира в монастырь, чтоб оставить греховные
навыки, полученные в мирской жизни, и вне влияния на нас
соблазнов, которыми преисполнен мир, стяжать навыки или
поведение истинно христианские. За жительство истинно
христианское на земле надеемся получить вечное
блаженство на небе. Итак: должно употребить все старание
к тому, чтоб цель, с которою вступаем в монастырь, была
нами достигнута, чтоб наша жизнь в монастыре послужила
нам во спасение, не послужила поводом к большему
осуждению нас на суде Христовом [3].
2. Поступающие в больницу для
пользования обязываются руководствоваться во всем
наставлением врача, не позволяя себе употреблять пищу,
одежду, движение, лекарства по собственному усмотрению;
иначе вместо пользы они принесут себе вред: так и
всякий, вступивший в монастырь, обязывается упражняться
не в тех подвигах и трудах, которые кажутся самому ему
нужными и полезными, но в тех, которые будут ему указаны
и назначены настоятелем лично или при посредстве других
монастырских властей [4].
3. Вообще все монастырские упражнения и
должности называются послушаниями. Послушания должны
проходить со всею тщательностию, со строгим хранением
совести, веруя, что такое прохождение послушаний
необходимо для нашего спасения. Монастырские занятия
потому и называются послушаниями, что они соединены с
отречением от своей воли и от своих разумений. По этой
причине при исполнении послушаний совесть подвергается
непрестанным опытам. Последствием упражнения в
послушаниях бывают истинное смирение и духовный разум.
Произвольные труды, совершаемые по самомнению или
прихоти, особенно с отвержением покорности, как бы ни
были велики, не только не приносят никакого духовного
плода, но, напротив того, будучи сами последствием
самомнения и гордости, чрезвычайно усиливают эти страсти
в иноке, совершенно отчуждают его от христианского
благодатного образа мыслей, то есть от евангельского
смиренномудрия. Преподобный Кассиан говорит: "Главнейшая
забота старца, которому поручены новоначальные, состоит
в том, чтоб новоначальный, во-первых, научился побеждать
свои воли, посредством чего он, вводимый постепенно, мог
бы взойти на верх высочайшего совершенства. Приобучая
его к сему со всею тщательностью и прилежанием, старец
намеренно старается всегда приказывать ему то, что
противно его воле. Египетские великие отцы утверждают,
будучи изучены многими опытами, что монах, в особенности
юный, будет не в силах обуздать самих похотений
вожделения, если прежде не обучится умерщвлению своих
волей посредством послушания. Они решительно
свидетельствуют, что тот, кто не научился прежде
побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни
гнева, ни печали, ни духа любостяжания, не возможет
стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего
единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии.
Они стараются преподать новоначальным эти правила, как
азбуку, руководящую к совершенству, и по ним
рассматривают, каково смирение новоначальных, истинное
ли оно, или притворное и мечтательное" [5].
4. Погрешности, в которые впадаем по
немощи, свойственной всем человекам, должно исповедывать
отцу духовному, а иногда, по свойству погрешности, и
настоятелю, и, не впадая в уныние и расслабление, с
обновленною ревностию продолжать послушание. Если мы не
вдруг понимаем земные науки и художества, но при
изучении их подвергаемся в течение продолжительного
времени разным недоумениям и погрешностям, тем
свойственнее подвергаться погрешностям при изучении
науки из наук и художества из художеств – монашеского
жительства [6].
5. Молитва есть мать добродетелей
[7]. По этой причине в
монастыре наибольшая часть времени посвящается молитве.
Для новоначального не полезно совершение молитв наедине,
посему церковный Устав, воспрещая самовольное моление,
завещавает, чтоб все живущие в монастыре приносили
молитвы Богу вместе, в церкви Божией, за исключением
больных, удерживаемых в келии болезнью, и старцев,
созревших для уединенной келейной молитвы [8].
6. Молитва есть мать добродетелей, и
потому все братия приглашаются к тщательному и
неупустительному исполнению установленных молитв, а для
сего к тщательному и неупустительному хождению в церковь
Божию.
7. Идя из келии в церковь предстать лицу
Божию, должно в походке сохранять благоговение, отнюдь
не бегать, по сторонам не смотреть, но иметь глаза
опущенными к земле, руками не махать, но держать их
опущенными вниз.
8. Каждый брат, придя к церкви Божией,
должен пред дверьми ее оградиться крестным знамением и
положить поясной поклон, воздавая этим честь жилищу
Божию, которое – церковь.
9. По входе в церковь каждый брат обязан
встать посреди ее пред царскими вратами и положить три
поясных поклона, а в Великий пост – три земных; потом,
поклонившись на обе стороны предстоящему народу,
становиться на свое место.
10. Если брат крылосный, и принадлежит к
правому крылосу, то он, подошедши к своему крылосу,
должен благоговейно положить поясной поклон пред иконою
Спасителя, поклониться братиям, стоящим на крылосах,
обращаясь сперва к левому крылосу, потом к правому, и
встать с скромностью на свое место. Если же брат
принадлежит к левому крылосу, то, подошедши к нему,
должен положить поясной поклон пред иконою Божией Матери
и, поклонившись крылосам, сперва правому, потом левому,
встать на свое место.
11. Церковь – земное небо. Стоящие в ней
должны стоять с благоговением, чинно, подобно святым
ангелам, иметь глаза опущенными к земле, на стены не
облокачиваться, держать руки опущенными, не складывая их
вместе, не отставлять ног, но стоять на обеих ногах
равно.
12. Церковь – судилище Божие. Из нее
можно выйти или оправданным, или осужденным, по
свидетельству Святого Евангелия (Лк. 18:14). И потому
должно отправлять чтение и пение со всевозможным
вниманием и благоговением, никак не позволять себе
празднословия, тем более смеха и шуток. Иначе выйдем из
церкви осужденными, прогневав Царя Небесного
неблагоговейным предстоянием Ему.
13. На народ, присутствующий при
богослужении, не должно оглядываться. Должно всячески
хранить зрение, как то отверстие в душу, через которое
могут войти в нее заразительнейшие страсти [9].
14. На крылосах каждый должен занимать
назначенное ему место. За отсутствием кого-нибудь
следующий за ним становится на незанятое место, а отнюдь
не младший по самоволию, самомнению или дерзости. Из
этого исключаются те случаи, когда начальствующие на
крылосах найдут нужным расстановить певцов
соответственно их голосам.
15. В святой алтарь, как святая святых,
отнюдь не входить никому из неосвященных, за исключением
пономарей и свечников по 19-му правилу Лаодикийского
Собора и по обычаю, принятому в благоустроеннейших
православных монастырях. Самое поминовение родственников
одинаково слышит Бог как из алтаря, так и из церкви, с
того места, где ты стоишь. Богу приятнее будет молитва
твоя из церкви, когда, по причине благоговения к Нему,
ты устраняешься входа в алтарь, нежели из алтаря, когда
ты вошел в него без должного благоговения, нарушив
преподанное тебе правило.
16. Брат, которого необходимость
заставит войти в алтарь или пройти чрез него,
обязывается сделать это с величайшим благоговением и
страхом Божиим. Войдя в алтарь, положи, обратясь к
Святой Трапезе, три земных поклона, а в воскресение,
субботу, в праздничные и полиелейные дни – три поясных,
потом, обратясь к иконе, стоящей на горнем месте, – один
поясной поклон; после этого поклонись настоятелю и прими
его благословение; если настоятеля нет в алтаре, прими
благословение от служащего иеромонаха.
17. Кругом Святой Трапезы не должно
ходить неосвященным. Если же по крайней нужде случится
пройти, то должно исполнить это с великим страхом Божиим
и осторожностью, идя тихо и обходя около престола Божия
как можно в дальнейшем расстоянии от него.
18. В алтаре нисколько не стоять без
надобности, но по исполнении ее немедленно выходить.
Впрочем, кто вошел в алтарь и по крайней надобности, или
будучи послан начальствующими, должен укорять себя,
говоря: "Увы мне, грешному и скверному, во осуждение
себе дерзнувшему войти во святая святых". Самые
священнослужители, призванные к служению и предстоянию
Богу в алтаре, тем и соделывают себя достойными сего
служения, что сознают свое недостоинство, стараются пред
служением омывать себя обильными слезами покаяния и
смирения, а самое служение совершают с величайшим
благоговением, вниманием и страхом Божиим.
19. Читающий псалмы и суточное
последование, то есть вечерню, утреню и часы, должен
заблаговременно приготовиться и приискать тропари и
кондаки дня, чтоб во время чтения в церкви не ошибаться,
не производить остановки в молитвословии приискиванием
тропарей и кондаков. Чтец должен стоять прямо, иметь
руки опущенными, читать и неспешно, и непротяжно,
произносить слова отчетливо, внятно. Читать должно
просто, с благоговением, в один тон, без излияния своих
чувствований переливами и изменениями голоса.
Предоставим святым молитвословиям действовать
собственным их духовным достоинством на слушателей [10].
Желание преподать предстоящим свои чувствования есть
знак самомнения и гордости.
20. Суточная чреда чтения начинается с
вечерни. Вступающий в чреду должен встать близ
оканчивающего ее девятым часом. Когда тот окончит, – они
оба вместе полагают поясной поклон к алтарю, потом
покланяются друг другу. Вступающий в чреду становится
пред налой, а окончивший идет и становится на свое
место.
21. Чтец Апостола, идя с крылоса и на
крылос, должен держать книгу в левой руке, несколько
прислонив верх ее к груди. Выходя для чтения, чтец
Апостола становится сперва пред иконою Спасителя или
Божией Матери, судя по тому, к которому крылосу он
принадлежит, полагает поясной поклон пред иконою, потом
покланяется, обратясь к своему крылосу, а за сим выходит
на средину, пред царские врата. Здесь полагает поясной
поклон к алтарю; на слова служащего иеромонаха: "Мир
всем", воздает поклон служащему и начинает сказывать
прокимен. По произнесении заглавия Апостолу, когда
служащие иеромонах или иеродиакон скажут: "Вонмем", чтец
опять воздает поклон служащему иеромонаху и начинает
чтение Апостола. По окончании чтения, на слова
служащего: "Мир ти", чтец воздает ему поклон пред
царскими вратами, идет с среды церкви, становится близ
своего клироса пред иконою, полагает пред нею поклон,
потом, обратясь к противоположному клиросу, воздает ему
поклон, затем такой же поклон своему клиросу и
становится на свое место.
22. Читая Апостол, отнюдь не должно
чрезмерно и непристойно кричать, увлекаясь тщеславием;
напротив, должно читать природным голосом, без
отяготительного для слуха и совести напряжения,
благоговейно, внятно, величественно, чтоб наша жертва
хвалы была благоприятна Богу, чтоб не оказалось, что мы
приносим Богу один "плод устен" (Евр. 13:15), а плод ума
и сердца приносим тщеславию, причем и "плод устен"
отвергается Богом, как оскверненная жертва. Это должно
помнить и певцам, потому что для всех вообще крылосных
крайне опасна страсть тщеславия, за которою входят в
душу и другие пороки, особливо гордость, и отступает от
человека щадящая его благодать Божия.
23. Идя на сход и со схода, должно
начинать и оканчивать пение всем вместе; притом руками
не махать, глаза иметь опущенными к земле, отнюдь не
оглядываться по сторонам; должно идти в порядке, плавно,
одному брату за другим, не толкая и не торопя друг
друга. Встав на сход, должно выравняться, чтоб один не
стоял впереди другого. При возвращении со схода на
крылоса должно наблюдать тот же порядок, какой выше
указан при выходе на сход. Стоя на сходе, должно иметь
руки опущенными, отнюдь не складывая их вместе, поклоны
класть отнюдь не произвольно, а когда следует, класть не
порознь, а всем вместе, чтоб братия, находящееся на
сходе, представляли из себя единое тело, по выражению
церковного Устава [11]. Для такого единообразного и
благоговейного поклонения все братия должны применяться
к головщику, который обязан наблюдать за своевременным
исполнением поклонов и за тем, чтоб его собственные
поклоны не были ни поспешны, ни преждевременны и братия
имели всю возможность соображаться с ним.
24. Поклоны при богослужении полагаются
следующие и в следующем порядке: когда служащий
иеромонах выходит пред царские врата, чтоб благословить
чтение девятого часа, или полунощницы, или в алтаре
намеревается благословить чтение часов, то он пред
возгласом: "Благословен Бог наш" полагает три поясных
поклона; то же должны сделать и братия, равно как и пред
начатием Божественной Литургии. При начале всенощного
бдения полагаются три поясных поклона, когда головщик
возглашает: "Приидите поклонимся". Вообще при всех
службах на всяком Трисвятом и на всяком "приидите
поклонимся" полагаются три поясных поклона, исключая
"приидите" и Трисвятое в самом начале утрени, на которых
принято только знаменаться трижды крестным знамением,
так, как и в начале шестопсалмия при троекратном
произнесении стиха: "Слава в вышних Богу", в средине
шестопсалмия при троекратном произнесении: "Аллилуиа,
аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже". Обыкновенно
знаменуются однажды крестным знамением пред начатием
Символа Веры на Божественной Литургии. При пении стихир
и стиховен тогда только полагается по одному поясному
поклону, когда слова стихиры побуждают к поклонению.
Впрочем, ни на сходе, ни на крылосах не кланяться в
беспорядке и самовольно, но всегда последуя головщику.
Когда при чтении кафизм поется, а при окончании их,
равно как и при окончании шестопсалмия, произносится
троекратно: "Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе,
Боже", полагается по три поясных поклона, кроме
воскресных и праздничных дней, суббот и полиелеев, в
которые эти поклоны оставляются. Когда придут братия на
сход, и пред тем, как уходить со схода, полагают вместе,
чинно один поясной поклон, и потом все в одно время
покланяются стоящему на сход братству. При первом
прошении каждой эктении и при возгласе, которым служащий
иеромонах заключает эктинию, полагается по одному
поясному поклону. Пред чтением и после чтения Святого
Евангелия, при пении Славы – по одному поясному поклону.
На девятой песни при пении Честнейшую Херувим, при
каждом повторении этих слов – по одному поясному
поклону. На Божественной Литургии после "приидите
поклонимся и припадем ко Христу" полагается один поясной
поклон. По окончании всей Херувимской песни, то есть
после аллилуиа – три поясных поклона. Приносимым дарам
как еще неосвященным воздается честь одним поясным
поклоном и после него преклонением главы. По окончании
Тебе поем полагаются глубокие три поясные поклона, а
некрылосными – один земной: во время пения этой святой
песни освящаются предложенные Святые Дары. По Достойно
есть – один поясной поклон. Пред молитвою Господнею
некрылосные полагают один земной поклон, а крылосные
знаменуются только крестным знамением, потому что им
немедленно нужно петь. После молитвы Господней, когда
служащий иеромонах скажет: "Яко Твое есть царство" и
прочие слова возгласа, полагается один поясной поклон.
При возгласе: "Святая святым" полагаются три поясных
поклона. Когда выносят Святые Тайны с возглашением: "Со
страхом Божиим и верою приступите", полагается крылосным
один глубокий поясной благоговейный поклон как бы Самому
Христу, невидимо присутствующему в Святых Тайнах, а
некрылосным полагается один земной поклон. Точно так же
должно поступать, когда выносится святый потир во второй
раз с возглашением: "Всегда, ныне и присно, и во веки
веков". По окончании Божественной Литургии полагается
три поясных поклона, и младшие обоих крылосов обращаются
к старшим, все приветствуют друг друга поклонением. В
воскресные и праздничные дни, в субботы и полиелеи
земные поклоны в церкви отменяются [12].
25. Камилавки снимаются с головы и
становятся на плечо, так, чтоб крест, образуемый
оконечностью клобука, не сходил с плеч в следующие
времена богослужения, на Литургии: при входе с
Евангелием, при чтении Евангелия, при великом входе, при
словах Христовых: "Приимите ядите" до
Достойновключительно; при пении молитвы Отче наш и при
явлении Святых Тайн. На вечерне: при входе. На утрени:
при чтении Евангелия и при пении Честнейшей. При чтении
Апостола на Литургии и паремий на великой вечерне чтец
снимает камилавку. Братия снимают камилавки при пении
Отче наш пред трапезою и Достойно после трапезы [13].
Братия должны как снимать, так и надевать камилавки все
в одно время, не предупреждая друг друга.
26. Вообще в церкви Божией должно
сохранять всевозможное благоговение и порядок как для
славы Божией, так для собственной душевной пользы и для
душевной пользы предстоящего народа, который
благоговением иноков назидается, а неблагоговением их
смущается, соблазняется, повреждается. Не должно
выходить из церкви безвременно; не должно позволять себе
какого бы то ни было, самомалейшего нарушения правил
благочиния и благоговения. От небрежения к малому и
ничтожному легко и скоро переходим к небрежению о
важнейшем и о всем. Чтоб сохранить внимание к важным
обязанностям своим, должно постоянно наблюдать за собою
и быть внимательным ко всем, самым мелочным своим
действиям [14].
27. При встретившейся нужде излишнюю
мокроту должно с осторожностию собирать в платок, а не
повергать на пол при непристойном шуме. Не должно
кашлять и сморкаться громко, эти и другие подобные
естественные необходимости должно исполнять с тихостию и
благопристойностью. В церкви табаку не нюхать. Если
употреблять пищу, что составляет для человека
естественную потребность, не позволяется в церкви: тем
непозволительнее нюхать табак, что совсем не
естественная необходимость, но худой навык и прихоть. Да
и вообще вступающему в чин монашеский должно отучиться
от употребления табаку. Мирские братия наши весьма
соблазняются на употребление табаку монашествующими,
непременный долг любви требует, чтоб мы не подавали
повода к соблазну мирским братиям, которые,
соблазнившись чем-нибудь ничтожным, не будут доверять
нам и в важном. Тот, кто не может преодолеть привычки,
да сознает свою немощь, да восполняет самоукорением
недостаток самоотвержения [15], а привычку да не
обнаруживает пред братиями, потому что вред, причиненный
одному, не столько тяжек, сколько вред, причиняемый
многим. Таково мнение отцов о побеждении нашем немощами
нашими.
28. Строжайшее благоговение и порядок
установлено сохранять в церкви, они да сохраняются и в
трапезе. Пребывание в трапезе для подкрепления пищею
должно быть, как бы продолжением богослужения. Братия,
питая тело с благоразумным довольством предлагаемыми
яствами, должны в то же время питать душу словом Божиим,
которое читается во время трапезы. Для этого соблюдается
в трапезе глубокое молчание. Если понадобится что
сказать, то говорится весьма тихо и кратко, чтоб не
воспрепятствовать слышанию чтения [16].
29. Все братия должны употреблять пищу в
общей трапезе, а не по келиям, кроме больных, которым
дозволяется употребление пищи в келии, но не иначе, как
с ведома и дозволения настоятеля. Старайся быть
участником общей трапезы, не избегая ее по какой-нибудь
маловажной причине, имеющей личину правды: в свое время,
увидишь особенную душевную пользу от постоянного участия
в общей трапезе.
30. Употребление пищи как в трапезе, так
и в келиях должно быть по отношению к количеству самое
благоразумное. Новоначальные должны употреблять пищу
почти до сытости, но не до пресыщения. Пост, столько
полезный монаху впоследствии [17], для новоначального
должен быть умеренный. Если новоначальный не будет
употреблять пищи вне трапезы, то такой пост будет вполне
удовлетворительным для него. Употребление пищи в трапезе
почти до сытости нужно для новоначального по той
причине, что он обязан исполнять послушания иногда
трудные и для того не ослаблять телесных сил излишне.
Для должного ослабления их достаточно качества и
количества трапезной монастырской пищи. Страсти
умаляются в новоначальных не от усиленного поста, но от
исповедания греховных помыслов, от трудов и от удаления
от свободного обращения с ближними.
31. Хотя употребление вина и разрешается
церковным Уставом на трапезе, но оно разрешается только
для тех трудящихся старцев, для которых оно нужно и
полезно. Для юных вино вредно, почему, несмотря на то,
что оно в некоторых монастырях предлагается в трапезе,
весьма полезно для юных совершенно воздерживаться от
вина. "Похвала монаху – воздержание от вина", – сказал
святой великий Симеон Чудотворец; если же по причине
телесной немощи монах и будет принужден употреблять его,
то да употребляет мало" [18]. Преподобный Пимен Великий
сказал: "Монахам отнюдь не должно пить вина" [19]. "Вина
ниже да обоняет юность", – сказал преподобный Марк
Подвижник [20].
32. В келиях должно заниматься
душеполезным чтением и таким рукоделием, которое не
возбуждало бы пристрастия к себе. Иначе все твое
внимание отвлечется к рукоделию, к которому имеешь
пристрастие: Бог и твое спасение соделаются чуждыми для
тебя. Книг светских, тем более вредных для
нравственности, отнюдь не читать, даже не иметь в келии.
33. Новоначальным не должно заводить в
келии мшелоимства [21], то есть различных предметов
прихоти и роскоши. Келейное мшелоимство привлекает к
себе ум и сердце новоначального, таким образом,
отвлекает их от Бога. Кроме того, оно возбуждает
мечтательность, противодействующую преуспеянию
духовному. Лучшим украшением иноческой келии служит
избранная библиотека, которая должна состоять из
Священного Писания и писаний отеческих о монашеской
жизни. ""Необходимо иметь христианские книги", – сказал
святой Епифаний Кипрский, – одно воззрение на эти книги
отвращает от греха и поощряет к добродетели" [22].
Священные книги должно содержать честно, воздавая честь
живущему в них Святому Духу. У старцев, известных по
своему особенному благочестию и духовному преуспеянию,
Новый Завет помещается при святых иконах [23].
34. Новоначальным воспрещается принимать
в келии женщин, даже ближайших родственниц; о принятии
родственников и знакомых мужеского пола новоначальные
обязываются испрашивать дозволение у настоятеля.
35. Новоначальные не только должны
охраняться от принятия в келии мирских людей, но и от
безвременного хождения в келии друг к другу.
Безвременное посещение друг друга новоначальными служит
для них поводом к празднословию, смехословию, к
дерзости, чем истребляется в сердце новоначального страх
Божий и благое произволение к подвижнической жизни,
возбуждается сильнейшее действие страстей, особливо
уныния, гнева и блудной страсти. По этой причине великий
старец Симеон Благоговейный заповедал ученику своему
святому Симеону, Новому Богослову, при вступлении его в
монастырь отказаться от всякого знакомства вне и внутри
монастыря. Ученик, тщательно исполняя завещание старца,
вскоре достиг высокого духовного преуспеяния [24].
36. Новоначальный! Посещай часто келию
твоего духовника или твоего старца для духовного твоего
назидания и исповедания твоих согрешений и греховных
помыслов твоих. Блажен ты, если нашел старца сведущего,
опытного и благонамеренного: удовлетворительный
наставник в наши времена – величайшая редкость. Почитай
святилищем ту келию, в которой ты слышишь оживотворяющее
тебя слово Божие [25]. Если же в монастыре не имеется
удовлетворительного наставника, то чаще исповедайся в
согрешениях пред духовным отцом, а наставления почерпай
в Евангелии и книгах, написанных святыми отцами о
подвижничестве. Келия твоя соделается для тебя
пристанищем и убежищем от мысленных и сердечных бурь.
37. В келии отнюдь не должно иметь
никаких снедей, никаких лакомств, особенно же никаких
напитков. Не для увеселения себя исполнением плотских
пожеланий, не для земных радостей и утех мы вступаем в
монастырь! Мы вступаем в него с тем, чтоб посредством
истинного покаяния, непрерываемого развлечением и
увеселениями, примириться с Богом и получить от Него
неоцененный дар спасения.
38. Одежду должно иметь по возможности
простую, но приличную и опрятную, требуемую обычаем и
положением монастыря, и отношениями его к посещающим
мирским братиям, которых может одинаково соблазнить и
пышная и неопрятная одежда. Цветных подрясников и
подкладок под рясами не иметь: такая одежда нейдет для
плачущих о умершей души своей; им идет одежда черная, в
которую облекаются человеки в знак своей глубокой
печали. Новоначальному необходимо соблюдать это правило,
потому что душа его сообразуется состоянием своим
состоянию тела и не может удерживать в себе чувство
покаяния, когда тело украшено пышною и блестящею
одеждою. От роскошной одежды являются в новоначальном
тщеславие и ожесточение, плоть его оживает для блудных
ощущений и движений [26]. Грешнику неприлично иметь
красивую одежду: иначе он будет подобен повапленному и
позолоченному гробу, снаружи светлому и богатому, внутри
с смердящим трупом.
39. К старшим должно оказывать уважение,
к иеромонахам подходить под благословение с
благоговением и верою. Уважение это должно иметь по
долгу и из любви, а не по человекоугодию или другому
какому-нибудь побуждению века сего, чуждому монашеского
настроения, чуждому духа Церкви.
40. Братия при взаимной встрече должны
приветливо покланяться друг другу, почитая в ближнем
образ Божий, почитая Самого Христа (Мф. 25:40).
41. Юные должны стремиться к тому, чтоб
всех любить одинаково, охраняясь, как от сети
диавольской, от исключительной любви к какому бы то ни
было сверстнику или светскому знакомому. Такая любовь в
юных – не что иное, как непонимаемое ими пристрастие,
решительно отвергающее их от обязанностей их к Богу
[27].
42. При взаимном свидании должно крайне
хранить осязание, хранить до такой степени, что отнюдь
не брать брата за руку; равным образом должно удаляться
и от прочих приветствий, не идущих для святой иноческой
обители. С строгостью наблюдалось это хранение в древних
монастырях. Нарушители его подвергались в египетских
обителях, лучших в христианском мире, публичному
монастырскому наказанию. Поведает это преподобный
Кассиан Римлянин [28].
43. Как величайшей опасности должно
избегать знакомства с тем братом, который живет
нерадиво, не из осуждения его, нет! Другая тому причина:
ничто так не прилипчиво, так не заразительно, как
слабость брата. Апостол завещал: "Повелеваем вам,
братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися
вам от всякого брата безчинно ходяща, а не по преданию,
еже прияша от нас" (2Сол. 3:6). "Аще некий брат именуем
будет блудник, или лихоимец, или идолослужитель, или
пьяница, или хищник, с таковым ниже ясти" (1Кор. 5:11).
Почему? Потому что, – говорит тот же апостол: "Тлят
обычаи благи беседы злы" (1Кор. 15:33). Познакомился ли
ты коротко с пьяницею? Знай: в его обществе и ты
приучишься к пьянству. Часто ли беседуешь с блудником?
Знай: он перельет в тебя свои сладострастные
чувствования. Друзьями и короткими знакомыми твоими
должны быть те, которых все намерение состоит в
благоугождении Богу. Так поступал святой пророк Давид.
Он говорит о себе: "Перехождах в незлобии сердца моего
посреде дому моего"; но, несмотря на такое незлобие,
"творящыя преступление возненавидех" богоугодною
ненавистию, состоящею в удалении от них: "оклеветающаго
тай искренняго своего, сего изгонях: гордым оком и
несытым сердцем, с сим не ядях. Очи мои на верныя земли,
посаждати я со мною: ходяй по пути непорочну, сей ми
служаше. Не живяше посреде дому моею творяй гордыню;
глаголяй неправедная не исправляше пред очима моима"
(Пс. 100:2–27). "Мне зело честни быша друзи Твои, Боже"
(Пс. 138:17). Преподобный Пимен Великий говорил:
"Заключение (конец, венец) всего наставления
новоначальному иноку: удаляйся худого общества
(знакомства, дружества) и держись хорошего общества"
[29].
44. Не должно ходить по монастырю с
открытою головою: в этом – нарушение скромности и
благоговения. Также не должно позволять себе крика,
нестройных, излишне вольных телодвижений, что
расстраивает внутреннее благочиние новоначального,
расстраивает порядок монастыря, нарушает спокойствие
братства, приводит в соблазн мирских посетителей
монастыря.
45. Вне монастырской дачи никуда не
ходить, не испросив предварительно дозволения у
начальствующих.
46. При прогулках никому не ходить
одному, но ходить и всегда непременно вдвоем или втроем.
Это постановление существовало как в древних, так и
новейших благоустроенных святых обителях. Им
предупреждаются многие соблазны, даже падения. "Горе
единому"! (Еккл. 4:10) – когда какой-нибудь соблазн
начнет увлекать его, некому остановить его! Напротив
того, брата, вспомоществуемого братом, Божественное
Писание уподобляет твердому и высокому граду
(Притч. 18:19).
47. Не любите ездить в город, не любите
посещать мирских селений! Как не повредиться душой юного
инока или новоначального, желающего принять на себя
обеты иночества, от частого зрения на соблазны и от
смешения с соблазнами, к которым сердце его еще живо,
которыми оно услаждается и увлекается? Если б оно не
услаждалось прелестями мира, то не привлекалось бы к
ним. Инок, чувствующий влечение к частым выходам из
монастыря в мир, ранен стрелою диавола. Инок,
последующий болезненному влечению сердца часто оставлять
монастырь и скитаться среди соблазнов мира, приял в себя
произвольно смертоносную, ядовитую стрелу, пущенную в
него диаволом, – допустил яду ее разлиться по душе
своей, отравить ее. Новоначального, предавшегося
скитанию, надо признавать не способным к иноческой
жизни, и благовременно извергать из монастыря. Инока,
предавшегося скитанию надо считать изменившим Богу,
совести, обетам иночества. Для такого инока нет ничего
святого; все подлейшие поступки, всякое беззаконие и
злодеяние он считает позволительным себе, будучи увлечен
и омрачен страстию миролюбия, вмещающею в себе служение
всем страстям. Нужна особенная предусмотрительность по
отношению к такому иноку, потому что он не остановится
сделать всевозможное зло обители при помощи своих
непотребных связей среди мира, чтоб оправдать свое
поведение и отразить всякое покушение на обуздание его
бесчинства.
48. Все зависит от навыка. Если послабим
себе, то получим худой навык, который будет властвовать
над нами, как жестокий господин над рабами. Если понудим
себя, то получим добрый навык, который будет действовать
в нас, как благотворное природное свойство. Избери
полезное для себя, приучись к нему: навык сделает
полезное приятным. Понудим же себя стяжать благой навык
к терпеливому пребыванию в монастыре, выходя из него
только по крайней нужде, пребывая вне его как можно
меньше, возвращаясь в него как можно скорее. Глава
монашества, преподобный Антоний Великий сказал: "Как
рыбы, замедляя на суше, умирают, так и монахи, пребывая
с мирскими людьми, вне келии, теряют расположение к
безмолвию. Как рыба стремится в море, так и мы должны
стремиться в свои келии, чтоб, замедляя вне, не забыть о
внутреннем хранении" [30]. От навыка пребывать в
монастыре мы удобно перейдем к другому, еще лучшему
навыку, к навыку пребывать в келии. Тогда милосердный
Господь приведет нас и к святому навыку пребывать внутри
себя.
49. Наблюдающий благоразумное молчание,
хранящий зрение и осязание, удаляющийся от особенной
любви к кому бы то ни было из братии и из мирских,
удаляющийся от привязанности к земным вещам, удаляющийся
от свободного обращения и от всего, чем нарушаются
скромность и благоговение, скоро ощутит в себе ту
мертвость, из которой воссиявает жизнь (2Кор. 4:10).
Напротив того, предающийся рассеянности, не бдящий над
собою, позволяющий себе пристрастия и свободное
обращение, никогда не достигнет ничего духовного, хотя
бы провел в монастыре целое столетие.
50. Каждый из братии обязывается
ежедневно приложиться к чудотворной иконе или к святым
мощам, находящимся в монастыре. Прикладываться должно
при трех благоговейных поклонах и при сердечной молитве
о том, чтоб святые помогли совершить поприще иночества
во славу Божию, во спасение души. Из трех поклонов два
полагаются пред целованием иконы или мощей и один после
целования. Так поступают благоговейные иноки во всех
монастырях, где имеются святые чудотворные иконы или
святые мощи. Иноки прикладываются к иконам и мощам
обыкновенно после утрени или после вечерни, или же после
вечернего правила.
Примечание
1. Церковный Устав, гл. 35.
2. Лествица, Слово 1, гл. 18 и 19, по
переводу на русский язык 1851 года.
3. Там же, гл. 9.
4. Лествица, Слово 4, гл. 3 и 5.
5. Книга 4, гл. 8 и 9.
6. Так названо монашество в писаниях многих
святых отцов: в слове о рассуждении преподобного
Кассиана Римлянина, Добротолюбие, часть 1, в поучениях
аввы Дорофея; в слове святого Симеона, Нового Богослова,
и проч.
7. Лествица, заглавие Слова 28.
8. Церковный Устав, гл. 37 и Лествица,
Слово 19, гл. 5.
9. Лествица, Слово 28, гл. 3.
10. Преподобный Пимен Великий. Алфавитный
патерик. Тщательнейшая исправность от чтеца требовалась
в древних монастырях. Преподобный Кассиан, книга 2, гл.
11. За ошибку при чтении чтец подвергался эпитимии.
Преподобный Кассиан, книга 4, гл. 16.
11. Церковный Устав, гл. 27.
12. Заимствовано из церковного Устава,
следованной Псалтири и из обычаев благоустроеннейших
монастырей российских.
13. Церковный Устав, гл. 29.
14. Преподобный авва Дорофей. Поучение 3, о
совести.
15. Преподобный Нил Сорский, Слово 5, статья
о мере пищи.
16. Церковный Устав, гл. 35.
17. Преподобного Григория Синаита главы зело
полезные, глава 18. Добротолюбие, ч. 1.
18. Церковный Устав, гл. 35.
19. Там же и в Алфавитном патерике.
20. Послание к иноку Николаю.
21. Монастырское выражение.
22. Алфавитный патерик.
23. Писавший эти правила, посещая при
первоначалии своем опытнейших старцев, заметил у них
этот похвальный обычай.
24. Житие преподобного Симеона, Нового
Богослова, рукопись; имеется житие сего угодника Божия и
печатное издание Оптиной Пустыни.
25. Преподобного аввы Дорофея, поучение 4 о
страхе Божием.
26. Изречение преподобного Исаии Отшельника.
Алфавитный патерик.
27. Святого Исаака Сирского, Слово 8, и
преподобного Симеона, Нового Богослова, гл. 125,
Добротолюбие, ч.1.
28. Книга 4, гл. 10 и 11.
29. Алфавитный патерик.
30. Алфавитный патерик и Достоп. сказ.,
статья 10.
Сохранение вышеизложенных правил может
привести наружное поведение инока в благоустройство,
приучить его к постоянному благоговению и наблюдению над
собою [31]. Приведший свое
наружное поведение в порядок, подобен хорошо обделанному
сосуду, без скважин: в такой сосуд можно влагать
драгоценное миро, влагать с уверенностью, что миро
сохранится в целости. И монах, благоустроивший свои
обычаи, делается способным к душевному деланию, которое
хранится в целости благоустроенными телесными обычаями;
оно, напротив того, никак не может удержаться в иноке,
расстроенном по наружному поведению. Святой Исаак
Сирский в начале 56 Слова говорит: "Телесным деланием
предваряется душевное, как сотворение тела в
Адамепредшествовало вдуновению в него души. Не стяжавший
телесного делания не может иметь и душевного: второе
рождается от первого, как колос от нагого пшеничного
зерна. Не имеющий душевного делания чужд духовных
дарований". Этот же преподобный в 46 Слове говорит: "Я
видел многих великих и дивных отцов, которые более,
нежели о прочих деланиях, заботились о благочинии чувств
и навыках тела: от этого благочиния рождается благочиние
помыслов. Многое случается с человеком вне его хотения и
принуждает его нарушить пределы, себе положенные: почему
если б он не находился в непрестанном хранении чувств,
то при таких случаях долгое время не мог бы приходить в
себя и находить прежнее свое мирное устроение". В 89
Слове: "В присутствии друзей твоих веди себя
благоговейно: поступая так, принесешь пользу себе и им,
потому что душа часто свергает с себя узду охранения под
предлогом любви. Остерегайся бесед: они не всегда
полезны. В собраниях предпочитай молчание: оно
предохраняет от многих (душевных) утрат. Храни зрение
более нежели чрево: потому что своя брань без сомнения
легче внешней. Не верь, брат, что внутренние помыслы
могут быть удержаны без предварительного приведения тела
в благое и благочинное устроение, убойся (дурных)
привычек более, нежели бесов".
Когда Василий Великий прибыл в Антиохию,
тогда философ Ливаний, наставник Антиохийского училища и
товарищ Василия по училищу Афинскому, просил его
произнести поучение юным слушателям своим. Святой
Василий исполнил это. Сказав им, чтоб они хранили
чистоту души тела, и он преподал им подробно правила для
наружного поведения: заповедал иметь походку скромную,
не говорить громогласно, соблюдать в беседе благочиние,
употреблять пищу и питие благоговейно, хранить молчание
при старейших, быть внимательными к мудрым, послушными к
начальникам, иметь к равным и меньшим нелицемерную
любовь, удаляться от злых, от зараженных страстями и
любящих угождать плоти, мало говорить, тщательно
собирать познания, не говорить, не обсудя прежде то, о
чем намерены говорить, не многословить, не быть скорыми
на смех, украшаться скромностию, и так далее. Мудрый
Василий преподал юношам наставление, наиболее
относящееся к их наружному поведению, зная, что
благочиние немедленно сообщится от тела к душе и
благоустройство тела весьма скоро приведет в
благоустройство душу [32].
Особенное внимание должно обратить на
то, чтоб отучиться от свободы в обращении с людьми,
свободы, столько одобряемой и столько любимой в светских
обществах. В наше время многие, привыкши к свободному
обращению в мирской жизни, сохраняют его в монастыре;
другие, уже поступив в монастырь, стараются приобрести
его, находя в нем что-то особенно привлекательное.
Вредные последствия свободного обращения не примечаются
при развлечении, при невнимании к себе, при непрестанном
многоразличном действии бесчисленных соблазнов; но для
монашествующего они гибельны. Святые отцы сильно говорят
против свободного обращения, которое они называют
дерзостию. Однажды к преподобному Агафону, отличавшемуся
между отцами Египетского Скита, ему современными,
особенным даром рассуждения, пришел брат и спросил его:
"Я намерен жить с братиею, скажи, как мне жить с ними?"
Старец отвечал: "Все время пребывания с ними проведи
так, как первый день твоего прихода. В течение всей
твоей жизни сохрани странничество (то есть веди себя в
обители, как странник и пришлец, а не как житель и член
общества) и не позволяй себе свободного обращения
(продерзания)". Авва Макарий [33], тут случившийся,
сделал вопрос: "Какое значение имеет дерзость (свободное
обращение)?" Старец отвечал: "Дерзость подобна великому
зною, который, когда наступит, то все бегут от лица его,
и портятся плоды на деревьях". Авва Макарий сказал на
это: "Так ли вредна дерзость?" Авва Агафон отвечал: "Нет
страсти более лютой, как дерзость: она родительница всех
страстей; подвижник должен воздерживаться от вольности в
обращении" [34]. Преподобный авва Дорофей, приводя эти
слова святого Агафона в одном из поучений своих,
говорит: "Очень хорошо и очень разумно сказал старец,
назвав дерзость матерью всех страстей. Она мать их,
потому что изгоняет страх Божий из души. Если "страхом
Господним уклонится всяк от зла" (Притч. 15:27), то
несомненно там всякое зло, где нет страха Божия.
Дерзость проявляется различно: может она выразиться и
словами, и действиями тела, и одним взором. От дерзости
переходят к празднословию, к разговорам о предметах
мирских и шуточным, возбуждающим непристойный смех.
Причисляется к дерзости и то, когда кто прикоснется к
ближнему без нужды, или прострет к устам его руку, чтоб
остановить его слово или смех, когда позволит себе
вырвать что-либо из рук ближнего или толкнуть его, когда
позволит себе посмотреть на ближнего бесстыдно. Все это
причисляется к дерзости и происходит оттого, что человек
не имеет в душе страха Божия. Из такого состояния можно
перейти мало-помалу к совершенному нерадению о себе. По
этой "причине Бог, преподавая заповеди, из которых
состоит закон, данный Моисею, сказал: "Благоговейны
сотворите сыны Израилевы" (Лев. 15:31). Без благоговения
невозможны ни истинное богопочитание, ни хранение
заповедей".
Поступком дерзким высказались некогда
сеемые преступные замыслы и залог сердца. Когда Иуда
Искариотский уже сговорился с синедрионом о
предательстве Господа, а потом бесстыдно возлег на
тайной вечери с прочими апостолами; он не остановился
протянуть руку к сосуду с солию и взять соли вместе с
Учителем и Господом своим. На этот поступок, по
наружности маловажный, Господь указал как на знамение
предателя (Мф. 26:23).
Свободное обращение часто является по
побуждениям человекоугодия, двоедушия, от слабости
нравственных правил и воли. Охраняя от этих начал
свободного обращения, преподобные Варсонофий Великий и
ученик его Иоанн Пророк говорят: "Приобрети твердость, и
она удалит от тебя свободу в обращении с ближними,
причину всех зол в человеке! Если хочешь избавиться от
постыдных страстей, не обращайся ни с кем свободно,
особенно же с теми, к которым сердце твое склоняется в
страсти похотения. Чрез это освободишься и от тщеславия,
ибо к тщеславию примешивается человекоугодие, к
человекоугодию – свободное обращение, а свободное
обращение есть матерь всех страстей" [35]. "Уклонись от
дерзости, как от смерти" [36].
Для всех очевидно и понятно, что свободное обращение,
весьма легко и часто переходящее в величайшую дерзость и
наглость, бывает причиною ссор, гнева, памятозлобия; но
не всем известно и понятно, что от свободного обращения
возжигается сильнейшая блудная страсть. Да ведают это
возлюбленные братия, начинающие невидимое поприще
мученичества и предпринявшие сразиться со страстьми
плоти и духа, с тем, чтоб Божиею благодатию, осеняющею
усилие подвижника, победить их и получить за победу
венец спасения от руки Христовой. Вообще надо сказать,
что монах подлежит совсем другим законам, нежели мирской
человек, и нуждается в строжайшем наблюдении за собою, в
постоянной осторожности, в постоянной недоверчивости к
своему уму, сердцу и телу. Монаха можно уподобить
оранжерейному цветку, а мирянина – полевому. Невозможно
на поле встретить такие прекрасные и драгоценные цветы,
какие встречаются в оранжерее; за то оранжерейные цветы
требуют особенного ухода за ними, не могут переносить
непогод, при незначительной свежести воздуха
повреждаются, между тем как полевые не нуждаются ни в
каком уходе и присмотре, растут на свободе и переносят
удобно воздушные перемены. Все святые отцы заповедуют
монахам строжайшее наблюдение за собою, строжайшее
хранение себя. От ничтожного по наружности
обстоятельства может для монаха возникнуть величайшее
искушение и самое падение. Одно неосторожное
прикосновение, один ничтожный взгляд, как доказано
несчетными опытами, внезапно переменяли в монахе все
душевное расположение его, все сердечные залоги, самый
образ мыслей. Надо хранить себя, и хранить.
Вышеупомянутый преподобный Агафон говаривал: "Без
величайшего наблюдения над собою невозможно преуспеть ни
в одной добродетели" [37]. Новоначальным с самого
вступления их в монастырь необходимо обратить все
внимание на ограждение себя благоговейными навыками и
обычаями, изучить их и приложить все усиленное старание
к приобретению их, хотя бы это и стоило значительного
труда. Благий навык, с трудом приобретенный в юности,
обращается в природное свойство и всюду сопутствует
стяжавшему его. Оградивший себя благими телесными
навыками может накоплять душевное богатство с
благонадежностию: оно будет сохраняться в целости,
будучи отовсюду ограждено благими телесными навыками.
Напротив того, вредный навык может в кратчайшее время
отнять все душевное богатство, накопленное в течение
продолжительного времени, накопленное при усиленнейшем
подвиге, с утратою здоровья и сил, так что новое
накопление богатства делается уже крайне
затруднительным. Особенно причиною таких душевных
бедствий бывает навык к свободному обращению и
сопряженные с ним и рождающие его частые отлучки из
монастыря и из келии. Братия! Будем молить Господа,
соединяя с молитвою и собственное старание, чтоб Он
наставил нас заповеданному Им благоговению, положил
хранение устом нашим (Пс. 140:3) и прочим членам, равно
как и чувствам нашим, которые при нехранении
соделываются отверстыми дверьми для греха, ими входящего
в душу и убивающего ее. Аминь.
Игнатий Брянчанинов, святитель
Азбука веры
Примечание
31. Очевидно, что правила эти в существенных
началах своих должны быть непременно соблюдаемы, как
заключающие в себе постановления апостолов и святых
отцов, как принадлежащие к нравственному преданию
Церкви. Столько же очевидно, что в мелочных частностях,
относящихся к наружному благочинию, должно применяться к
требованию и положению каждого монастыря.
32. Четьи-Минеи, житие святого Василия
Великого, 1 января.
33. Не Великий, но другой, позднейший инок
Скита.
34. Алфавитный патерик и Достопамятные
сказания.
35. Руководство к духовной жизни преподобных
Варсонофия и Иоанна, ответы на вопросы 256 и 258.
36. Святого Исаака Сирского, Слово 9.
37. Алфавитный патерик и Достопамятные
сказания, статья о авве Агафоне.
***
Молитва святителю Игнатию Брянчанинову, епископу Кавказскому и Черноморскому:
- Молитва святителю
Игнатию Брянчанинову, епископу Кавказскому и
Черноморскому. Молитвенный покровитель
монахов и всего церковного причета:
священнослужителей и певчих, семинаристов и всех
студентов, миссионеров и катехизаторов,
подвизавшихся на Кавказе, да и вообще среди
агрессивной иноверческой среды. Святителю Игнатию
молятся о мире и благополучии на Кавказкой земле, о
даровании покаянного чувства, при излишней
привязанности к благам мира, о ревности к исполнению
христианского служения, за священноначалие
церковное, о твердом стоянии в Православии.
Поскольку епископ Игнатий в свое время освятил
известные источники кавказских минеральных вод,
пользуясь целебной силой источников, ему молятся об
успешном исцелении во время санаторно-курортного лечения
Акафист святителю Игнатию Брянчанинову, епископу Кавказскому и Черноморскому:
Канон святителю Игнатию Брянчанинову, епископу Кавказскому и Черноморскому:
Житийная и научно-историческая литература о святителе Игнатии Брянчанинове, епископе Кавказском и Черноморском:
Труды святителя Игнатия Брянчанинова:
|
