"Человек отмороженный" или Почему развод нельзя
привести в пример
Когда мне позвонили из редакции
с просьбой написать о проблеме разводов с точки зрения
пастырской практики обычного московского священника, то
попросили сделать акцент на конкретных примерах
разводов, с которыми мне приходилось сталкиваться. И
я вдруг понял, что никаких примеров привести не могу.
Это может показаться странным, потому что трагедия краха
семейной жизни - как раз одна из самых распространенных
причин обращения к Церкви. Чтобы пояснить свою мысль,
я хочу вспомнить два случая.
Несколько лет назад в одной
частной школе, где я вхожу в состав Попечительского
совета, решался вопрос о выборе учебника по английскому
языку. Среди прочих был предложен очень хороший
современный учебник известнейшего английского
издательства. Материал там был разбит по темам,
соответствующим разным языковым ситуациям, в которых
может оказаться ученик, - школа, спорт, транспорт и т.п. Естественно, была среди них и отдельная тема,
посвященная семье. Она делилась на три смысловых блока:
"дружба" (в специфическом аспекте - boyfriend,
girlfriend), "брак" и... "развод"! Учебник ужаснул меня
тем, что такое представление о семье выглядело в нем
абсолютно естественным. Как же должна была измениться
наша жизнь, чтобы учебник иностранного языка стал
считаться неполноценным без изучения темы развода в
разделе, посвященном семье?
Другой случай произошел на совместной
студенческой конференции богословских факультетов ПСТГУ
и Университета Гумбольдта, г. Берлин. Один молодой
немецкий студент, очень искренний и горячий,
собиравшийся служить лютеранским пастором в одной из
африканских стран, рассказывал мне о разводе в семье
женщины - лютеранского епископа г. Берлина. Этот студент
как раз и удивил меня тем, что назвал ее развод очень
важным примером для... современных христиан. Когда
я высказал свое удивление, студент с готовностью
пояснил, что видит здесь пример того, как вести себя
по-христиански в ситуации развода.
Подобные "примеры" меня очень пугают.
При таком понимании в слове "развод" начинает звучать
что-то нормативное, делающее развод чем-то не только
обычным, но и естественным. Развод здесь понимается уже
просто как определенная стадия развития семьи, некий
самостоятельный период жизни человека. На самом же деле
это совсем не так. И пример развода привести нельзя как
раз потому, что любой пример, по определению, должен
представлять из себя что-то цельное и законченное. В
ситуации развода это невозможно. Если семейная пара
разводилась, но семью в конце концов удалось
восстановить, это пример не развода, а ошибок в семейной
жизни и путей их преодоления.
Таких примеров можно
привести сколько угодно - многие состоявшиеся,
счастливые семьи воцерковились именно в такой
критический момент. Если развод состоялся, но человек
сумел создать другую семью и преодолеть последствия
развода - это пример покаяния и второго брака, но никак
не развода. Если человек после развода больше не создал
семьи, но сумел преодолеть его последствия иным
способом - это важный пример полноценной одинокой жизни,
но никак не развода. А если ситуация развода осталась не
преодоленной, то это вообще не пример - потому что
примеривать нечего.
Таким образом, тема развода распадается
на две части, каждая из которых имеет большое
самостоятельное значение. Первая часть - это современная
семейная жизнь, набор типических ошибок и ложных
стереотипов, которые могут привести к ее краху,
и способы преодоления этих ошибок. Вторая часть - это
преодоление кризисных ситуаций, которые возникли
в результате развода.
Преодоление последствий развода - тема
огромная, включающая в себя множество аспектов: сами
бывшие супруги, их дети, их родители и т. д.
Единственное, что можно выделить как объединяющее все
эти аспекты вместе, - это необходимость покаяния.
Покаяния в истинном, глубоком смысле этого слова. Это
и осознание своей вины в создавшейся ситуации,
и понимание того, что свою вину ощущаешь не полностью,
и прощение обид, и твердое намерение больше никогда не
делать ничего из того, что хотя бы отдаленно могло
привести к подобной ситуации. Это некое качественное
изменение своей жизни, но не внешнее - развод, разъезд,
раздел имущества, новая социальная роль или статус,
а внутреннее - готовность воспринимать себя, свою жизнь,
своих близких по-другому, не так, как раньше. Наконец,
это качественное изменение жизни обязательно требует от
человека какой-то жертвы. Он что-то должен сделать не
для себя. Кому-то послужить, что-то отдать. Часто именно
это последнее условие оказывается очень
трудноисполнимым.
Каждому московскому священнику знаком
тип разведенной современной женщины без детей, занятой
на высокооплачиваемой работе, которая постоянно скорбит
о том, что эта работа съедает всю ее жизнь, и что она
хочет чего-то совсем другого. Только это другое никак не
получается, потому что все занято работой, походами
в фитнес-клуб и времени на то, чтобы кому-то помочь,
поучаствовать в какой-то волонтерской работе, просто
нет. На предложение поменять работу всегда следует
аргумент, что ведь тогда денег будет меньше.
Готовность к самопожертвованию - это не
только главное условие преодоления последствий развода.
Это и главное условие успешной семейной жизни, и,
наверное, одна из главных проблем и ошибок в семейной
жизни - это неспособность что-то отдать, чем-то
пожертвовать. Эта жертвенность пронизывает семейную
жизнь во всех ее проявлениях, от самых элементарных, до
самых глубоких и возвышенных. Одна прихожанка нашего
храма, - ныне покойная, дочь царского генерала,
прожившая трудную жизнь и имевшая очень счастливую
семью, детей и внуков, - в разговоре с другой женщиной,
гораздо моложе нее, вдруг узнала, что та оставила
в браке свою девичью фамилию. Выяснилась и причина
такого решения - не хотелось менять множество документов
в университете, где учились вместе молодожены. Хорошо
помню, как, услышав это, пожилая дама заметила в весьма
резкой и, надо сказать, обычно не свойственной ей
манере: "Мне и в голову такое прийти не могло, я своему
мужу не только фамилию, я ему всю жизнь отдала, какие
тут могут быть трудности с документами". Конечно,
фамилия - далеко не самый важный вопрос семейной жизни,
гораздо важнее готовность делить вместе абсолютно всё:
и самое важное, и второстепенное.
***
Читайте также по теме:
***
Эта идея самопожертвования современному
человеку чужда и часто совсем непонятна. Готовность
что-то потерпеть становится чрезвычайно редким
качеством, а без него семьи вообще быть не может, можно
и не пытаться. Недавно другая прихожанка нашего храма
родила ребенка в самом современном роддоме в Москве. Ей
там очень понравилось - прекрасные условия,
замечательные врачи, все очень вежливые, всегда готовы
помочь. В частности, это стремление сделать пребывание
в роддоме комфортным выражается еще и в том, что на
любом этапе родов врачи готовы сделать эпидуральную
анестезию, чтобы роды были абсолютно безболезненными для
матери. Наша прихожанка побоялась делать анестезию,
чтобы не повредить ребенку, а потом врач сказала ей, что
не помнит, когда в последний раз принимала естественные
роды.
Один пожилой и мудрый священник сказал мне на это,
что современный человек - это "человек анестезированный"
или, если точнее и по-русски, - "человек отмороженный".
Он не хочет чувствовать боли, но значит не способен
почувствовать и чужую боль, и радость, и любовь. В
основе любой кризисной ситуации в семье лежит эта
неготовность к жертве. Когда люди вступают в брак, они
всегда готовы что-то отдать другому, но весь вопрос
в том, что именно. Проблема в том и состоит, что брак
всегда требует от тебя чего-то большего, чем то, что ты
был готов отдать. Это всегда преодоление себя. Брак
всегда требует больше сил, чем у тебя есть. Эта простая
мысль была очевидной для наших предков, живших
в православной стране и твердо знавших, что брак - это
Таинство, требующее помощи Божией и превосходящее
человеческие усилия. Но эта простая мысль является
полной неожиданностью для большинства современных людей.
Вступая в брак, современный человек чувствует себя
обманутым - он не соглашался на такие жертвы!
Острой проблемой является отсутствие
традиции семейной жизни. Об этом говорят все - политики,
социологи, психологи, демографы. Говорят о том, что
в изменившемся мире не могла не поменяться и семья, что
это неизбежно и даже нормально. Все по-разному оценивают
этот факт. С точки зрения обычной приходской практики
это отсутствие традиции выглядит просто
катастрофическим. Разговаривая с молодыми людьми,
которые приходят венчаться, я все чаще убеждаюсь, что им
приходится говорить о совершенно элементарных вещах,
казалось бы, самоочевидных для любого, кто жил
в нормальной семье.
Например, таким откровением бывает
правило о том, что нельзя ни одного раза за всю семейную
жизнь лечь спать или уйти на работу, не помирившись.
Приходится объяснять, что для этого и молятся Богу
вечером, чтобы день закончить в мире, а мирятся друг
с другом, чтобы эту молитву Бог услышал. Можно привести
и множество иных примеров. Иногда просто не знаешь, чтó
из обычного набора прописных истин окажется откровением
для этих молодых людей. Таким образом, проблема не
только в том, какая модель семьи формируется
в современном обществе, но еще и в том, что сам механизм
передачи элементарного духовного опыта оказывается
разрушенным.
Наконец, хочется сказать, что есть
и другой парадокс семейной жизни. Он состоит в том, что
хорошие семьи всегда были и есть, несмотря ни на что -
на отсутствие традиции, социальной и общественной
поддержки и чего бы то ни было еще. Этот парадокс
выражается не только в способности семьи преодолевать
недостаток внешних условий ее существования. Семья может
преодолевать и внутреннюю, собственную недостаточность.
Я был однажды свидетелем, как старый и очень опытный
духовник утешал молодого человека, имевшего огромные
внутренние трудности в семье. Они с женой очень разные,
друг другу мало подходят, оба наделали кучу ошибок, оба
не знают, как жить дальше. Батюшка сказал ему: "Ты
потерпи, только первые двадцать пять лет будет трудно,
потом станет легче". Это было лет десять назад. Я до сих
пор не скажу точно, что в этой фразе было сказано
в шутку, а что всерьез. Точно я знаю только одно, что
они до сих пор вместе и что действительно "стало легче".
Поэтому я кончу тем, с чего начал: никакой развод
никогда и никому нельзя привести в пример.
Николай Емельянов, протоиерей, заместитель
декана Богословского факультета ПСТГУ
Фома – 06.07.2011.
|
