Православное воспитание детей. Вопросы и ответы
Протоиерей Алексий Уминский отвечает на
вопросы родителей. Как ребенок 10 лет должен
молиться? Что вы можете сказать о наказании? Если в
гимназии нет духовника, как к этому относиться? Как
быть, если ребенку не нравится какой-то храм? А если
ребенок плачет в храме, что нужно сделать? И т.д.
Протоиерей Алексий Уминский
– Отче, как Вы относитесь к термину
"православное мировоззрение"?
– Это явно идеологический термин. Хотя надо
правильно понимать, что под этим подразумевается. За таким
словом, как "мировоззрение", может стоять нечто усеченное, а
может – христианский взгляд на мир. Мировоззрение – понятие
очень широкое. Трудно ответить на этот вопрос сразу и
однозначно. Могу сказать только, что к слову "идеология" я
отношусь плохо, а к слову "мировоззрение" – нормально.
– Как ребенок 10 лет должен молиться? По
молитвослову?
– Какие-то отдельные молитвы он может читать
по молитвослову.
– Но не полное правило?
– Полное правило сейчас даже в семинарии не
читают. Утренние и вечерние молитвы там также сокращенные.
– А нас батюшка не допускает к Причастию,
если полностью не вычитано правило.
– Нигде не написано, что исполнение полного
правила является условием для причащения. Никто также не
знает, почему это является условием. Человек, конечно,
должен потрудиться для Бога, но у всех разная жизнь. Я
как-то наблюдал, будучи на отдыхе, как батюшка не причастил
младенца, потому что мама его с утра покормила. А младенцу
было 3–4 месяца.
– А с какого возраста нужно не кормить
младенца перед Причастием?
– То, что я сейчас скажу, – выводы из моей
личной практики: кормите до того времени, пока ребенок не
может не есть. Когда он сможет перетерпеть голод и не есть
перед Причастием, тогда уже можно не кормить. Обычно это
наступает в возрасте 4 лет.
– Скажите, а какой уровень послушания
батюшке должен быть? Можно с ним спорить?
– Лучше с батюшкой не спорить.
– У меня была ситуация, когда батюшка
запретил детям есть в пост мороженое. Это было летом, и
запрет мы нарушили. А батюшка, когда узнал, не допустил
детей к Причастию…
– Я не могу, и не буду обсуждать действия
священника и духовника. Здесь все зависит от того, в каком
вы находитесь духовном общении.
– А если, например, мы приехали на юг и
тамошний батюшка нас не знает. Как быть?
– Тогда перед отдыхом вы разберитесь со
своим духовником: "Батюшка, благословите нас на отдых, на то
и на это…"
У нас сейчас многие священники без
серьезного духовного образования, и поэтому они тоже несут
на себе отпечаток определенной духовной деформации. У нас
нет традиций. Давайте же смиримся с таким положением дел.
Тяжело, но что делать! А если будут роптания внутренние,
несогласия, споры – тогда это будет бесполезно: и
причащаться не сможете, и плода духовного не приобретете.
– Как относиться к детям в воскресной школе?
Поощрять ли их стремление к молитве? Они учат молитвы,
рассказывают, но остается ощущение, что они формально их
"тарабанят" – нет переживания.
– Это правильно. Когда мы говорим детям о
молитве, мы можем сделать для них только одно – научить
осмысливать молитву, то есть сделать каждое ее слово
понятным для них. Не надо думать о том, что на уроке они
будут эти молитвы читать с воодушевлением, – мы даже не
должны ставить такой задачи.
Молитва всегда – дело сокровенное. С другой
стороны, мы и сами не всегда молимся с вниманием. А ждать
того, что ребенок сейчас исполнит молитву идеально и прочтет
с вниманием, умилением и со слезами, на мой взгляд, не
стоит…
– Они сами хотят (или родители их подвигают)
больше учить длинных молитв. Чтобы их похвалили.
– Мне кажется, что, чем короче молитва, тем
лучше. Много коротких молитв – это хорошо. А на одной
большой ребенок не может долго концентрировать внимание.
Если мы говорим с детьми, например, об утренних молитвах, то
там есть 4 молитвы Макария Великого. Их надо читать детям,
чтобы они их знали и осмысливали.
– Но ведь "Символ веры" – длинная молитва.
– "Символ веры" есть некое исповедование,
которое должен знать каждый православный христианин.
– А что вы можете сказать о наказании?
– Давайте разберемся: кто может наказывать
ребенка. Учитель? У нас в православных гимназиях в свое
время учителя часто имитировали православное поведение и
любили просить у детей прощения. "Прости меня грешную,
Васенька!" – И поклон до земли при всем классе. "Дети,
простите меня окаянную!" Это вызывает только смех и лишает
учителя некоего пьедестала, на который его поставил Господь,
и даже самой роли учителя – человека, перед которым ученик
должен смиренно себя вести.
Ученик должен относиться с почтением,
уважением и благоговением к учителю. Учитель, в свою
очередь, может и должен наказывать ученика. Но здесь еще
должны учитываться некие критерии поведения провинившегося.
Во-первых, наказание должно быть абсолютно
бесстрастным. Наказывать следует безгневно, без желания
отомстить наказуемому.
Во-вторых, наказание всегда должно быть
справедливым. Наказывать расшалившегося ребенка, который
находится на грани дозволенного, я думаю, надо даже раньше –
пока он эту грань не перешел.
Также наказание должно быть
последовательным. К примеру, ребенку делается устное
замечание. Он на него не реагирует. Учитель обязан идти
дальше. При этом не стоит делать замечаний еще. Ребенок не
реагирует – значит, надо применить следующий этап наказания:
забрать дневник, написать замечание для родителей о плохом
поведении их чада. Если ребенок не исправляется и после
этого, тогда его не надо допускать до занятий.
Или же вы идете к директору и говорите: "Я
не нашла подхода к этому ребенку. Я использовала такой-то
подход и такие-то меры (пыталась урезонить, проводила
беседу, говорила с родителями), но ребенок ведет себя
плохо. Может, вы поговорите?" А если это не срабатывает и
директор считает, что и так нормально, то вся
ответственность ложится уже на директора. Если есть
священник при воскресной школе, то неплохо бы попросить
батюшку поговорить с таким учеником – не в качестве
наказания, а в качестве воспитательного момента.
Трудотерапия также помогает смирять характер – помыть
класс, вытереть парты, подмести, убрать.
Бывает, что за скверное слово можно и
подзатыльник дать. Но эту меру наказания можно применять
только когда сложились определенные отношения, когда
авторитет учителя непоколебим и ребенок знает, за что его
наказывают. А иначе – не стоит.
И кричать на детей не надо. Особенно когда
занятия ведут женщины, поскольку это у них получается
истерично, что дает ребенку некие преимущества и даже
возможность управления этим человеком. Учитель начинает
испытывать муки совести перед ребенком, и ребенок получает в
свои руки ниточку, за которую он потом может дергать.
Когда мы говорим о наказании ребенка в
семье, то, конечно, ребенка можно и нужно наказывать, в
определенных случаях – и физически. Но это не должно быть
единственным способом наказания и обязательно должно быть по
делу.
Я своих детей шлепаю время от времени.
Иногда достаточно просто взять ремень в руки, чтобы решить
проблему. Но это касается исключительно мальчишек. Девочек
ни в коем случае никогда физически не надо наказывать. И
никогда ребенка не должна наказывать физически мать, если
есть отец. Поскольку женщина наказывает ребенка жестче, чем
требуется, особенно когда находится в состоянии аффекта или
доведена до бессилия. И потом она испытывает такие муки
совести – даже содрогается порой от содеянного, что это
кончается ласками, повышенным вниманием и участием, а то и
слезами. Когда одно накладывается на другое – это совсем
плохо… Лучше тогда не наказывать вовсе. Лучше перетерпеть,
поставить ребенка в угол (если это отрок младший).
Извиняться перед детьми можно, но надо,
чтобы это не носило "экзальтированного" характера. Нужно
постараться, чтобы вначале ребенок сам попросил у родителя
прощения. Можно подойти первым и постараться пробудить в
ребенке желание попросить прощения – лаской, разговором,
заглядывая друг другу в глаза, взывая к Богу, к совести.
Расскажите ему какую-нибудь историю, а потом, если вы
чувствуете и свою вину, попросите прощения. Не обязательно
словесно, можно загладить вину перед ребенком иным способом.
Ребенок это поймет и оценит.
– Что значит "приходить в храм, чтобы
брать", и что – "чтобы отдавать"?
– Мы говорим: "Идем в церковь". Однако
"Символ веры" не обязывает нас просто ходить в церковь, нас
призывают веровать в Церковь: "Верую во Святую Соборную
Апостольскую Церковь". Веруя в Церковь, мы как бы сами
становимся частью ее. Ведь Церковь – это мы с вами, соединенные со Христом. И когда мы идем в церковь, чтобы
Церковью стать, мы прежде всего идем для того, чтобы быть
совершенно открытыми для Бога и для ближнего своего. И
центральный момент нашего прихождения в церковь – это
желание Богу служить, а не желание Богом пользоваться.
По слову святого апостола Петра в его
Соборном Послании (Первое Соборное Послание, 2-я глава, 9-й
стих) "…и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом
духовный…
- Но вы – род избранный, царственное
священство, народ святой…".
- Это обращение к мирянам, к каждому человеку,
как к священнику и царю. Царь – это тот, кто отвечает за
свой народ, а священник – это тот, кто служит Богу.
Ведь священник, хороший он или не очень,
приходит в церковь, чтобы Богу служить. Было бы странно
предположить, что священник приходит что-то у Бога брать. Он
приходит отдавать себя – в богослужении, в молитве. И прежде
всего наше прихождение в храм должно быть таким – мы
приходим в храм отдавать, мы приходим, чтобы все люди,
которые нас окружают, стали бы нашими братьями и сестрами.
Чтобы, когда мы соединимся со Христом, это было не нашим
личным делом, но делом всей Церкви. Когда Христос подает нам
свои Тело и Кровь, Он делает нас не только сопричастниками
Себе, Своей божественной природе, потому что в нас течет Его
кровь и мы становимся Его телом, но, таким же образом,
сопричастниками со всеми, кто пришел причащаться. Мы
становимся едиными – по Крови и Телу Христовым. Он пытается
сделать нас всех едиными.
Но если мы пришли за своим, от этого
происходит в церкви нечто несуразное. Священник молится:
"Всех же нас, от единого Тела, Хлеба и Чаши сей
причащающихся, соедини друг о друга во единого Духа Святаго
Причастия". А человек к этому совершенно не готов. Он пришел
молебен отслужить, здоровья попросить, благодать забрать
свою с собою… Раньше, когда было мало храмов и они были
битком набиты прихожанами, считалось, что после Причастия
нельзя друг друга целовать, разговаривать с кем бы то ни
было, к кому-нибудь подходить – благодать отнимут! И вот
представьте такую картину: идет женщина, к ней подходит
другая, чтобы поздравить с Причастием, а та отмахивается:
"Не подходи ко мне!"
Когда Исповедь становится не столько нашим
личным делом, сколь желанием поменять себя для Бога,
преобразиться, только тогда Исповедь становится духовной
работой над собой. Не сеансом психотерапии, а изменением
себя. С этого и начинается духовная жизнь. Когда человек
после Исповеди преображается, он видит вокруг себя таких же
радостных и преображенных людей. Им всем очень хорошо с
Богом. Вот тогда люди начинают Богу служить. И тогда приход
начинает собираться вместе и думать: а что бы нам такого
хорошего сделать всем вместе? Только тогда приход становится
силой, христиане несут свет миру и на них снисходит
благодать, которая побеждает ненависть и рознь сего мира. А
когда все только для себя – ничего не получается.
***
Читайте также по теме:
***
– А желание покаяться может быть
потребительским?
– Несомненно. Если человек хочет покаяться,
но с грехом расставаться не хочет. Он размышляет примерно
так: "Сейчас я покаюсь, но когда-нибудь чего-нибудь такого
себе чуть-чуть, но позволю… Нельзя же совсем от этого
отказаться? Тогда жизнь будет неинтересной".
– Как реагировать на тот факт, что в храме
кричат на прихожан?
– С грустью и скорбью. Мы живем в такое
время, когда случается много нехорошего. Если говорить
откровенно, то сейчас бывают такие монастыри, которые от
тоталитарной секты мало чем отличаются. Хотя по виду они
православные, по внутреннему состоянию – совершенное
изуверство. Они походят на женские трудовые колонии, где
обезумевшая игуменья начинает бедных престарелых женщин
эксплуатировать и так и сяк…
- Нет духовного опыта, нет духовной жизни.
Нынче слово "старец" следует произносить с осторожностью.
Ведь в былые времена старческое служение было служением
Церкви. Это вовсе не означало, что, если человек постарел,
то стал старцем. Старцев избирали в монастыре на совете, и
им это служение преподавали! Сам себя человек старцем не
назначал. И со стороны никто не мог его так назвать.
Старец – некое харизматичное служение
Церкви, на которое Церковь поставляла. Сейчас таких старцев
просто нет. Без всякого сомнения, среди нас есть люди,
живущие очень высокой духовной жизнью и обладающие
благодатными дарами. Но, в нашем понимании, они не те
старцы, какими были, скажем, Серафим Саровский или Амвросий
Оптинский и другие оптинские старцы. Это совсем иные люди.
Старцами они называются, скорее, по
аналогии. И когда о. Кирилла в интервью газете "Радонеж"
спросили, есть ли сейчас старцы, он сказал: "Не знаю. Но
старики есть". Очень скромно, смиренно и разумно ответил.
Хотя самого о. Кирилла все почитают за старца и к нему можно
безошибочно обращаться. А вот за советом к какому-нибудь
"святому" в глубинку я бы не советовал ехать никому. Сейчас
таких чудотворцев местночтимых столько развелось! Так
покалечат духовно человека, так изуродуют, что ни в сказке
сказать ни пером описать! Это реальность, я ни на кого не
хочу наговаривать. Сейчас надо быть очень осторожными.
Время – лукавое. Духовные традиции
прерваны, богатого духовного опыта нет. Но зато расцветает
пышным цветом старчество. И современные монастыри, лишенные
традиций, лишенные основания, – часто очень странные
образования. Бывают, несомненно, хорошие, светлые, а бывают
и другие. Может, потом порядки там и поменяются в лучшую
сторону. Но зачем же ставить на себе эксперименты?
Бывает, что бывшая комсомолка постриглась в
монахини безо всякого духовного опыта, просто потому, что
жизнь у нее не сложилась. И сразу возомнила о себе! Такое, к
сожалению, случается.
Не следует делать из этого колоссальную
проблему, но это действительно существует в нашем обществе,
да и в нас самих это есть.
– А как детям это объяснить?
– Не надо детей с собой брать в такие
поездки (хотя и в некоторых приходах тоже встречаются
бабули, которых владыка
Антоний Сурожский называет "православные ведьмы").
Безусловно, брать детей в паломничество вообще можно и
нужно. Но! Смотря на какое время и в зависимости от того,
какие там условия жизни. Пожалейте ребенка! Не надо его
сразу в мясорубку. Успеет он еще в своей жизни испытать
трудностей сполна. Исходите из возможностей ребенка. Ведь
чем определяется скорость морской эскадры? Конечно скоростью
самого медленного корабля.
– Если в гимназии нет духовника, как к этому
относиться?
– Разные бывают обстоятельства. Это не
значит, что гимназия плохая. А та, где есть духовник, –
хорошая.
Духовник гимназии – это не совсем то, что
духовник в храме. Он не несет на себе обязанности всех
исповедовать – и учителей и детей – и приводить в конечном
итоге к общему знаменателю. Его задача – вырабатывать некий
общий духовный критерий для всех, давать общую духовную
тональность жизни. Он может помогать решать какие-то
спорные вопросы, но отнюдь не исповедовать. Это совсем
другое духовничество.
Или вот, например, духовник в армии или на
военном корабле. Он существует для того, чтобы молиться
вместе с воинами, для того, чтобы вести Закон Божий,
прививать принципы нравственные, но это не значит, что он
должен каждого исповедовать и всеми духовно руководить.
Более того, это не значит, что он должен быть неким
диктатором – "Без моего благословения вы не можете ничего
делать!". Такого быть не должно.
Так и в школе есть некие общепринятые нормы.
И духовник не должен вмешиваться в учебный процесс, в
котором он чаще всего мало что понимает, в расписание
уроков, занятия физкультурой и т. д. Здесь функции духовника
достаточно ограниченны и с самого начала – еще при создании
школы – должны быть четко оговорены. Это большая проблема –
найти духовника в гимназию. Поэтому бывают и такие гимназии,
где его нет…
– Причащали ли младенцев в древней церкви?
– Вопрос сложный. Скорее всего – нет. Если и
причащали, но это не было распространенным явлением.
Христиане в первые века собирались на литургию обычно по
ночам, в тайном месте и, как правило, без детей – это было
обусловлено гонениями. А момент причащения выглядел так –
все пили из Чаши и принимали в руки Тело Христово. Лжицу
стали применять только во времена Иоанна Златоустого.
Поэтому технический момент причащения младенцев в этом
смысле был бы, наверное, затруднителен. Но я не могу
сказать, что детей в принципе не причащали. Запрета на
причащение младенцев не было, и если младенец мог
причаститься, то его, наверное, причащали.
– А есть ли смысл причащать младенцев?
Получается какой-то магический ритуал.
– Ничего подобного! Если так рассуждать, то
не имеет смысла и воспитывать ребенка, пока он не говорит.
Мать питает младенца грудью и уже воспитывает его.
ВОС-ПИТАНИЕ. Это прежде всего – питание. И когда мы
причащаем младенца в храме, всё, что он видит и слышит, он
воспринимает всем своим существом. Он не может объяснить
это логически, но это вовсе не значит, что душа его
отчуждена от Бога и не чувствует присутствия Божия.
Наоборот, чистая душа и сердце ребенка формируются
правильно. Поэтому и говорят, что мать должна причащаться,
когда ходит беременная. Одно это уже воспитывает душу
ребенка.
– Говорят, преподобный Сергий в младенчестве
не брал грудь матери в пост…
– Да, конечно. Но для всех детей это
невозможно скалькировать.
Когда ребенка причащают Святых Христовых
Тайн, – это для него радость и это очень хорошо!
Я сам часто вижу, как мамы приносят
младенцев в храм. Иногда ребенок кричит, извивается, ручками
машет. Ужас что происходит! Даже причастить его не могу –
опасно. Я говорю: "Нет, причащать не буду. А ты сама-то
когда исповедовалась?" – "Никогда". – "Приходи на Исповедь".
Мать пришла, исповедалась. Она причащается –
и ребенок вместе с ней причащается спокойно. И в дальнейшем,
когда он причащается, видно, с какой радостью он открывает
ротик, как ему это нравится, как он светится весь!
Как же это – детей не причащать?! Их надо
причащать как можно чаще. Только не надо подходить к этому
вопросу формально. Потому что получится никому не нужная
гонка – мать опаздывает на литургию, нервная, злобная,
прибегает в последний момент… Так не следует причащать!
Потому что это нервозное состояние передается ребенку и он
причащается рассеянно и невнимательно. А надо причащать –
благоговейно!
– Как быть, если ребенку не нравится
какой-то храм?
– Тут надо мудро поступать – где-то можно
настоять, а где-то и ослабить.
– На Причастие приносить может только мать?
– Нет, и крестная, и бабушка могут. Участие
крестных, к сожалению, нынче сведено к минимуму, их почти не
видно в храмах.
– Если ребенок плачет в храме, что нужно
сделать?
– Выйти из храма и подождать, пока ребенок
успокоится.
– Может, написать такое объявление при входе
в храм?
– Бесполезно! Я был в одном храме в
Мариуполе, так там сплошные объявления – "Голубей не
кормить!", "Святую воду не разливать!", "Сектантам
проповедовать запрещается!", "Туда не ходи!", "Сюда не
ходи!". Ужас какой-то!
Когда я собираюсь написать объявление, сразу
вспоминаю тот храм. Священник должен говорить родителям на
Исповеди, на проповеди должен всегда говорить об этом, на
беседах. Конечно, надо воспитывать приход.
У нас в храме, например, выпускается приходской листок к литургии – вот там можно написать.
Помолимся!
Алексей Уминский, протоиерей
Подготовили текст:
Тамара Амелина и Ольга Зайцева
Православие и мир - 14.01.2010.
|
