Против Штайнера: Православие и
Вальдорфская педагогика. Часть первая
Критика вальдорфской педагогики с точки
зрения Православия...
***
Вальдорфская педагогика теперь
становится все более популярной или уж, во всяком
случае, ищет быть таковой. При этом нередко вальдорфцы
пользуются поддержкой самых высоких государственных
органов. Помещения для "Центра педагогики и лечебной
педагогики Рудольфа Штайнера", основанного и
поддерживаемого швейцарцами, были выделены по
распоряжению Правительства Москвы, исполняющего личную
просьбу президента Швейцарии г-на Небекера
[Л1].
В
документе, подписанном гжой Э. Штеклин, директором
вышеименованного центра, говорится о намерении к 2003
году завершить переход этой "швейцарской инициативы" в
"чисто русскую инициативу", что подразумевает передачу в
государственные школы "драгоценных педагогических
импульсов" от вальдорфской педагогики Л2. Наконец, в
статье русского вальдорфца г-на Загвоздкина (Учительская
газета № 42 от 13.10.1998) читаем, что "в идеале в
российских условиях вальдорфские школы должны всеми
силами избегать статуса "частных школ" - иными словами:
стремиться стать государственными. Если вспомнить, что
мы уже имеем сегодня Указ президента РФ "О развитии
психоанализа" и постановление Государственной Думы,
объявляющее "российским национальным достоянием"
философию Рерихов, - более того: имеем учрежденную
Министерством культуры РФ "Государственную академию
эвритмического искусства" (о самом искусстве см. ниже),
то отчего бы и не ждать тогда появления "к 2003 году"
постановления или указа под заглавием, скажем, "О
развитии вальдорфской методики в школах РФ"?
Рудольф Штайнер - австрийский оккультный
философ, социальный реформатор и архитектор. Первое
признание получил как исследователь наследия Гёте и его
теории познания. В начале XX века основал свою
эзотерическую христианскую философию (антропософию)
И последнее
может оказаться "горше первого", ибо вальдорфская
методика претендует на воздействие, сохраняющееся в
"течение всей жизни" [Л2].
Потому православным, во всяком
случае, следует уже сегодня со всей серьезностью задать
себе вопрос: каким будет это воздействие и совместимо ли
оно с теми целями, к которым направляет своих чад
Церковь Христова? Увы, полемика с вальдорфцами ведется
по преимуществу на уровне газетных публикаций, не
позволяющих - из-за ограничений объема и жанра -
обсуждать круг связанных с этим вопросов сколько-нибудь
серьезно (автору, принимавшему в этой полемике участие,
приходилось даже слышать упрек в чрезмерной сложности
обсуждаемых проблем). Между тем речь идет об основах
нашего мировоззрения, нашей веры. "Скучный" труд
сопоставления вальдорфской доктрины и методики с учением
Церкви должен быть совершен, по крайней мере начат - "да
приложимся к отцам нашим, вынося отсюда, если не иное
что, так Православие" [Л3].
I
Как известно, начало вальдорфской
педагогике положено было в 1919 году, когда владелец
табачной фабрики "Вальдорф-Астория" Эмиль Мольт
предложил Рудольфу Штайнеру "создать школу для рабочих и
служащих фирмы" Л4, что последний и сделал, положив в
основу педагогической методы свое собственное учение,
известное под именем антропософии. Он именно "на основе
антропософии, изучающей развитие человека в телесном,
душевном и духовном аспектах, создал педагогику,
охватывающую развитие и сил познания в целом, и
способностей к искусству, и чувства, и моральных
задатков, и религиозного переживания"
[Л4].
При этом, по
словам самого Штайнера, он стремился создать не
мировоззренческую школу, в которой учили бы
"антропософской догматике", но такую, в которой
антропософия использовалась бы на практике как "основа
методики преподавания" Л4. Запомним эти слова, ибо уже
здесь мы сталкиваемся с неким внутренним противоречием,
которое, однако, твердо исповедуется всеми вальдорфцами.
Оно сводится к тому, что: а) вальдорфская педагогика
есть антропософия в действии, но однако:
б) в вальдорфских школах антропософии не
учат, то есть не направляют учащихся к целям,
антропософией полагаемым. Так ли это на самом деле, мы
еще рассмотрим. Теперь же заметим только, что
противоречие это не единственное, ибо если мы перейдем
теперь уже к собственно антропософии, то и здесь
обнаружим, что, с одной стороны, "антропософское
движение не есть земное служение, антропософское
движение в его целом и всех отдельностях есть служение
богам, божественное служение" Л5, но, с другой - "по
своей сущности антропософия не вторгается
непосредственно в какие-либо религиозные исповедания, в
сферу какой-либо религиозной жизни"
[Л6]. Наконец:
антропософия "отнюдь не умаляет почитания Христа,
преданность Ему, но, наоборот, лишь усиливает то и
другое" [Л6], и в то же время "в антропософском обществе
представлены все вероисповедания и оно не препятствует
никому практически осуществлять свое исповедание в самой
полной, всеобъемлющей и интенсивной форме" Л6. Как
совместить преданность Христу с исповеданием ислама или
иудаизма "в самой полной и интенсивной форме"? - даже
этот первый приходящий в голову "наивный" вопрос взывает
к более тщательному исследованию, которое, очевидно,
подразумевает не менее, чем:
а) изложение основ
антропософского учения и его соотнесение с учением
Церкви;
б) изложение духовной практики антропософии
(ибо, как увидим, именно из нее почерпнуты все основные
положения "духовной науки" и сопоставление ее с
"духовным деланием" Православия;
в) рассмотрение того,
как учение и практика антропософии преломляются в
вальдорфской методике.
Эти три взаимосвязанные между
собой задачи мы и будем решать по мере сил в данной
статье. Прежде чем перейти к непосредственному изложению
взглядов Штайнера, сделаем еще несколько предварительных
замечаний. Мы сознательно уходим здесь от обсуждения
вопроса о влияниях, оказанных на Штайнера его
религиозными и философскими предшественниками и
современниками. Мы также не будем рассматривать эволюцию
взглядов Штайнера в течение его жизни, став здесь как бы
на точку зрения его адептов, утверждающих, что
антропософия базируется исключительно на
непосредственном духовном опыте. Это создает для
исследователя свои проблемы (наследие Штайнера огромно
(353 тома) и во многом противоречиво), однако и для
антропософов здесь возникают трудности, ибо приходится
отвечать на вопрос хотя бы о том, как "величайший ученик
Христа" Л5 мог основать журнал под названием "Люцифер"?
Добавим, что сам Штайнер всячески подчеркивал, что он не
теолог, исходя, вероятно, из тех же соображений, из
которых Фауст, по его словам, забросил Библию под лавку,
"желая называться отныне не теологом, но гражданином
мира" [Л7]. Однако в своей "духовной науке" Штайнер
постоянно касается вопросов в христианстве традиционно
богословских, что и позволяет говорить о "богословии
Штайнера" хотя бы в чисто техническом смысле. О позиции
Штайнера по той или иной богословской проблеме часто
невозможно сказать, в чем она заключается, что она есть,
но анализ текстов позволяет все же с определенностью
утверждать, что она не есть, то есть чего в ней нет. Не
предваряя, однако, исследования выводами, обратимся к
нему.
***
Читайте также по теме:
***
II
Мы ограничимся разбором лишь христологии
Штайнера. Во-первых, потому, что для нашей темы
(совместимость Православия и антропософии) эта область
важнейшая; во-вторых, потому, что имеем здесь серьезных
предшественников: в статье "Христианство и
штайнерианство" ее уже подробно разбирал протоиерей
Сергий Булгаков. Оставим на совести покойного отца
Сергия его симпатии к оккультизму, который, по его
словам, "свойственен и Церкви, хотя в значительной мере
и утрачен современными церковниками" Л8. История его
уклонения от Православия достаточно известна, однако в
данном случае это, скорее, подтверждает чисто негативные
результаты его исследования. Добавим, что произведенный
нами до знакомства со статьей отца Сергия и на основании
других текстов Штайнера анализ привел к тем же
результатам. Потому мы считаем возможным ограничиться
здесь изложением основных положений указанной статьи, в
оригинале снабженной солидным количеством цитат и
ссылок. Для Штайнера "нет Бога и мира как Творца и
творения, но существует мир, представляющий собой живую
лествицу божественных потенций или сущностей, иерархию
планов и подобного. Бог, боги, божественное,
божественные сущности и т. д. - подобные синонимические
выражения в какой-то нарочито неряшливой неточности
пестрят в сочинениях Штайнера...
Это есть своеобразное
языческое миробожие, которое не знает Бога над миром, но
только в мире... Одинаково не существует личного Бога,
как и личности в человеке как неизменного субъекта всех
своих состояний. Поэтому нет места и личному отношению
человека к Богу, каковым являются молитва и любовь, но
существует лишь безличное и обезличивающее растворение в
космосе, медитация, "упражнение"...
Очевидно, здесь нет
места личному Троичному Богу и Второй Ипостаси, сошедшей
с небес и воплотившейся от Духа Свята и Марии Девы.
Логос - не Бог, и Христос - не Богочеловек, но Он
включается в космическую эволюцию как один из моментов,
для нашей эпохи имеющий решающее значение... Христос,
или Логос, есть Солнечный Дух. Космическое значение
события Голгофы, связанное с излиянием Крови Христовой,
состоит в том, что Христос сам "излился в существо земли
и Христос есть дух земли, и земля его тело"... В
человеческой эволюции воплощение Логоса означает
возбуждение принципа "я" - Аз есмь..." Христос есть
сила, которая привела человека к этому свободному
сознанию "Аз есмь"... в уста Христа как космического "я"
вкладываются такие слова: "когда я говорю об "я", то я
говорю о вечном "я" в человеке, которое едино с духовной
первоосновой мира... каждый должен Бога, которого я
возвещаю, найти в себе как свое вечное основание. "Здесь
еще раз устанавливается принцип тождества Бога и мира в
человеке" [Л8].
Небезынтересна будет для читателя и земная
история "Христа Иисуса", источником которой является
отнюдь не Четвероевангелие, но "Пятое евангелие",
основанное на чтении в "Акаше-хронике" [1], ибо "для
того, кто стоит на почве духовной науки, некое
утверждение не является истиной только на том основании,
что оно взято из Евангелия" [Л8].
При этом, по точному
замечанию отца Сергия Булгакова, "если согласно
воинствующему религиозному синкретизму теософии все
религии согласны между собой, и в этом смысле нет
различия между христианством и нехристианскими
религиями, между Христом и другими "учителями", то в
антропософии сам "Христос Иисус" есть сложное существо,
соединяющее в себе путем перевоплощений и совоплощений
Будду, Зороастра и Солнечного Духа, именно ему
свойственно астральное тело Будды, эфирное тело
Зороастра, также и "я" последнего, которое сменилось
наконец солнечным логосом" [Л8].
Мало того, Иисусов вообще
было два. "На основании различий в генеалогии у
евангелистов Матфея и Луки Штайнер постулирует наличие
двух мальчиков Иисусов, родившихся соответственно от
двух пар Марий и Иосифов естественным конечно же
образом. Один жил в Вифлееме, другой - в Назарете: "Эти
две личности приготовляют Иисуса; физическое и эфирное
тело у Матфеева Иисуса, астральное и "я" у Иисуса Луки"
[Л8].
Душа нафановского (Лк.) Иисуса является носителем
"удержанного от грехопадения эфирного тела прадревного
человечества эпохи Лемурии" [2], эфирного тела Адама в
его райском состоянии" [Л5]. В соломоновского (Мф.) Иисуса
перевоплотился Заратустра.
В двенадцатилетнем возрасте
"я" Заратустры переселилось из соломоновского Иисуса в
нафановского. В это же время умирают родители
нафановского Иисуса и отец соломоновского. Иисус из
Назарета живет у матери этого соломоновского младенца
вместе с ее детьми. На тридцатом году жизни во время
крещения "его эфирное тело было извлечено, и в него
сошла и погрузилась та высокая сущность, которую мы
зовем Христова сущность" Л8. Следовательно, нужно
различать Иисуса из Назарета и "Христа Иисуса", Христа в
Иисусе из Назарета... Завершающая эту инкарнацию
мистерия Голгофы есть основной определяющий факт в
космической эволюции, осуществляющий собой древние
посвящения. Событие на Голгофе есть превращение в
историю, вынесенное на передний план мировой истории
древнее посвящение" [Л8].
Само собой разумеется, что в
этой концепции просто нет места телесному воскресению...
Христос отдал физическое тело земле, но остался столь же
деятелен на земле, как был и в физическом теле. "Это не
было бы прогрессом, если бы Христос должен был бы
явиться второй раз в физическом теле, ибо тогда Он
напрасно являлся бы в первый раз"
[Л8].
Из всего
вышеизложенного следует с очевидностью вывод:
"Штайнерианство не есть ни "углубление христианства", за
которое оно себя выдает, ни даже ересь или особое учение
в христианстве - оно просто ничего общего с
христианством не имеет... не может быть никакой речи о
каком-либо соединении или синтезе между христианством и
штайнерианством, может быть только выбор или - или, но
не и - и. Попытки соединения суть или недоразумение и
недомыслие, или же автогипноз и шарлатанство...
Из
сказанного достаточно ясно, что в штайнерианстве нет
места ни одному из самых дорогих сокровищ веры
христианской: нет Премирного Бога, во Святой Троице
сущего, нет Небесного Отца и Святого Духа, нет
Бога-Слова, воплотившегося и принявшего человеческое
естество, нет Сладчайшего Господа Иисуса (ибо какое
отношение к Нему имеет монструозное многосоставное
существо "Христос Йезус", состоящее из солнечного духа,
Будды, двух младенцев и т.п.)... нет Пресвятой
Богородицы и бессеменного зачатия (вместо этого мы имеем
сказку о двух Мариях и двух Иосифах), нет Евхаристии и
голгофской Искупительной Жертвы, нет Воскресения
Христова, Пятидесятницы, всеобщего воскресения мертвых,
нет индивидуальных личностей, которых ждет воскресение,
суд, Вечная жизнь (а есть вечный водоворот воплощений),
нет Евангелия и Откровения (а есть Акаша-хроника и
разные "учителя"), нет святых, нет Церкви, нет веры и
любви" [Л8].
Здесь, казалось бы, довольно было привести
немалый список церковных анафематизмов, под которые
подпадают хотя бы только что перечисленные пункты
штайнеровской "христологии", или припомнить рассказ
святителя Иринея Лионского (Против ересей. III. 3, 4) об
Апостоле Иоанне, встретившем в общественной бане еретика
Керинфа и бежавшем из нее в уверенности, что в любой
момент своды ее могут обрушиться, ибо в ней находится
"враг истины Керинф", - довольно для того, чтобы быть
уверенным, что никто из православных не переступит
порога вальдорфской школы хотя бы уже потому, что ее
название, зарегистрированное во Всемирной организации
защиты интеллектуальной собственности, звучит как
"вальдорфская (Рудольф Штайнер) школа". Увы - теперь все
не так. Многие убеждены, что из зараженного источника
возможно напиться чистой воды: возможно с пользой для
души применять "духовную науку" антропософию на
практике, не исповедуя штайнеровских заблуждений в
теологии. Это заставляет нас продолжить исследование и
поставить вопрос об источниках антропософии как науки
вообще. Источник у нее, впрочем, собственно, один - сам
доктор Штайнер: "когда говорит оккультист, он не дает
догматов, он дает свои живые переживания, он
рассказывает, что сам видел на астральном и духовном
планах или что ему раскрыли учителя, познанные им как
таковые" Л6. Итак, доктор Штайнер и его учителя как
источник антропософии.
III
Оговоримся сразу, что мы будем излагать
здесь прежде всего "духовную" биографию Штайнера,
основанную прежде всего на его собственных
высказываниях, касаясь при этом событий его внешней
жизни только по мере надобности [3]. Начнем с того, что
уже в семь лет он имеет первый опыт общения с духовным
миром: явление умершей родственницы "в эфирном". С этого
времени также "весь мир элементарных духов раскрывается
перед ним" Л5. По его собственным словам, "хорошим
учеником" он сделался поздно - когда ему шел уже
четырнадцатый год. С этого же времени он начинает
постепенно избавляться от своих ошибок в немецком
правописании [4]. Такое позднее овладение грамматическим
письмом необычайно много дало ему в оккультном развитии"
[Л5]. При этом он увлечен искусством, в частности музыкой,
а также геометрией: "Геометрические формы являются тем,
что особенно созвучно определенным потокам эфирного
тела, силы которого охотно изживают себя во внутреннем
их созерцании. Геометрия эфирного тела, которая имеет
свой прямой аналог с геометрией чувственной, - вот что
принесло Рудольфу Штайнеру подлинное счастье"
[Л5].
Не
будем задерживаться здесь на таких общеизвестных фактах штайнеровской биографии, как глубокое впечатление,
произведенное на него еще в юности творчеством Гете и
Фихте, хотя фихтевский взгляд на человеческое "я" как на
единственно возможную исходную точку всякого познания и
лег, очевидно, в основу штайнеровской гносеологии. Но мы
отметим другое: мистическую встречу 20-летнего Штайнера
с неким "учителем" - как позволительно угадать из
дальнейшего, самим Христианом Розенкрейцером [5],
легендарным основателем учения и общества
розенкрейцеров. Именно от него принимает Штайнер
посвящение, принцип которого состоит в том, что "первый
шаг должен сделать сам ученик, и лишь затем следует
ответ духовного мира" [Л5].
Вскоре после этого он
переживает борьбу с Люцифером: "В мистике отношение
человека к духовному приходится вполне предоставить
"субъективному чувству", а в произволе субъективного как
раз и царствует Люцифер... Проводя все это перед своим
душевным оком, я все более усиливал в своей душе силы,
находившиеся во внутренней оппозиции мистике... Не
представляло особого затруднения придавать этому
душевному конфликту во внутреннем существе ясность,
разрешающую его в конце концов", - так констатирует
Рудольф Штайнер свою "действительную победу над
Люцифером" [Л5].
"Без особых затруднений" справившись с
падшим ангелом, Штайнер приступает к главному: "в полном
одиночестве при помощи лишь своего внутреннего света...
осуществить то, что все человечество должно было
достигнуть лишь в более или менее отдаленном будущем -
новое соединение с духовным миром через принцип "я",
через соединение с силами живого Христа" Л5. Ему удается
и это. Тогда, по его словам, он переживает личную
встречу со Христом - тоже "в эфирном", - встречу,
аналогичную, если не идентичную встрече Апостола Павла
на пути в Дамаск. Разница в одном: Апостол встречи не
искал, Штайнер же достигает ее собственными усилиями
"чисто внутренним медитативным путем" - происходит, так
сказать, явление Штайнера Христу. Скажем теперь об
особенностях этого "медитативного пути" [6] как они
выступают из работ самого Штайнера. Во-первых, он не
видит особой разницы между христианской молитвой и
медитацией, отдавая, разумеется, предпочтение последней.
По его мнению, христианин также пытается с помощью
молитвы получить "доступ в высшие миры"
[Л6]. Да и вообще
изначально христианская молитва и была "ничем иным, как
медитацией" [Л6].
Преимущество медитации - в ее
сознательности, между тем как в христианстве человек
соединяется со Христом бессознательно - верою
(любопытная реминисценция протестантизма - и у духопроходца Штайнера, как видим, есть свой предел, "его
же не прейдеши"). И только с XV века возможно стало
сознательное соединение со Христом, потому что "я"
человека было до тех пор недостаточно развито
[Л5]. Вообще "традиционное христианство" для Штайнера - пройденный
этап, низшая ступень, сравнительно с антропософией, -
именно в этом, скажем, забегая вперед, корень знаменитой
вальдорфской веротерпимости: "то, в традициях какой
религии воспитывается ребенок, имеет для него
несравненно меньшее значение, чем то, что происходит его
встреча с истинной душевной жизнью" [Л9].
Напротив,
медитация как раз и ведет к этой жизни; ведь она
(медитация) "может пробудить у медитирующего глубокие
силы, дремлющие в каждой человеческой душе... Для
большинства людей достижение более высоких ступеней ясновидческих способностей есть лишь вопрос времени,
терпения и энергии" Л6. Мыслительное содержание
медитации составляют мантры. Приведем несколько наугад:
- Аум! Аум! Правят злые силы. - Великий всеобъемлющий
дух. - Я взираю во тьму. - И Христос живет во мне. - Ты
моя душа. - В этом знаке [Л10]. - Чтобы через меня
действовали духи, чтобы я сделался самосознающим орудием
их деяний [Л5].
Легко видеть, что в этих текстах можно
найти все что угодно, кроме того, что составляет самую
суть всякой христианской молитвы (начиная с самой
краткой "Господи, помилуй"), - покаяния. Для достижения
высших ясновидческих способностей человек должен
изменить свое эфирное тело. "Тайноводческое обучение
состоит не в теоретическом заучивании, а в том, что
человек подвергает развитию обычно столь неподвижные,
сложившиеся формы эфирного тела. Ученик сделал уже
много, если он изменил одну из этих черт своего
темперамента или своих основных наклонностей...
Отдельных членов какого-нибудь народа можно узнать по
тому, что у них общие привычки и темпераменты. Этот
основной стержень человеческих наклонностей и привычек,
который надо изменить, если человек хочет пройти высшее
духовное развитие, и есть то, что составляет тогда его
высшее существо. О таком человеке говорят тогда, что он
не "имеет отечества", так как он должен изменить свое
эфирное тело, посредством которого он бывает связан со
своим народом" [Л6] [7].
Надо научиться "воспламенять
поток, идущий от сердца к мозгу"
[Л11], научиться "сердце
возводить в голову" [Л12]. Начинать же следует с умения
"по собственной инициативе поставить себе какую-либо
мысль в средоточие души. Не следует думать, что это
должна быть какая-либо выдающаяся или особо интересная
мысль" [Л10]. Итогом этого упражнения будет возможность
"полностью осознать внутреннее чувство твердости и
уверенности" [Л10]. Затем надо каждый день выполнять
какое-либо действие, никак не свойственное человеку в
обычном течении его жизни. Затем сознательно направить
внимание "на позитивное во всех переживаниях" (уметь
находить добро во всяком зле - об этом умении подробнее
поговорим ниже. - Прим. авт.) Возникающее в результате
этого "подобное блаженству" чувство "следует привлечь к
сердцу и оттуда дать ему устремиться... в глаза, и из
глаз во внешнее пространство" [Л10].
Засим ученику следует
быть готовым принять всякий новый опыт. "То, что он
признавал до сих пор закономерным, что казалось ему
возможным, не должно служить препятствием для восприятия
новой истины" [Л10]. Достигший этого заметит, что "в его
душу закрадывается такое чувство как если бы в том
пространстве, о котором говорилось по поводу предыдущего
упражнения, нечто стало живым" [Л10]. На более высоких
ступенях ученик переживает "диссоциацию воли, чувств и
мышления" [8] - ее физиологическое проявление есть
сумасшествие". Человек, "переживающий это психическое
состояние преждевременно (а когда, собственно,
сумасшествие уместно? - свящ. П. X.), чувствует себя
чрезвычайно тяжело, ему кажется, что... единственный
выход из этого мучительного состояния - уничтожить
себя... На этой ступени вырабатывается духовная сила,
владея которой, человек сохраняет спокойствие в моменты
жесточайшего страдания и способность переносить это
страдание в одиночестве, не прося и не желая опоры
себе... Внешний знак этой ступени - давящая мучительная
головная боль" [Л6]. На следующей ступени "сердце
посвященного как бы озаряется светом истинного
понимания, свет этот пронизывает его, как молния, и он
видит бесповоротно, что все земное, все доступное
чувствам - не реально, что все это - только иллюзия.
Страшное разочарование потрясает его душу, и в ней сразу
становится темно" [Л6]. Зато на высшей ступени человек
реально становится господином добра и зла, ибо "нельзя
дать способа исцелять, не дав противоположного способа -
вызывать болезни, отравлять" [Л6]. На этих же вершинах,
очевидно, "если высшее Я овладело человеком,
следовательно, пали оболочки личности, через него может
говорить целый хор духов" [Л5]. Для достижения этого надо
принести в жертву иерархиям сверхчувственные силы
астрального, эфирного и физического тел, в чем,
собственно, и состоит подражание жертве Иисусовой
[Л5]. Возвращаясь к дальнейшему течению биографии Штайнера и
отметив его вступление в теософское общество, а затем
уход из него по причинам, представляющим для нас сейчас
частный интерес, скажем сразу о главном: пройдя
вышеописанный путь посвящения, Штайнер достигает того,
что через него начинает говорить "архангел Михаэль"
[Л5]. В его (Михаэля) "сверхчувственной школе" Штайнеру
поручается решить на земле задачу создания "новых
мистерий" [Л5].
Сам Михаэль в последней трети XIX века,
когда завершается темная эпоха Кали-Юги, спускается с
солнца на землю и становится духом времени - отныне
именно он ведет человечество к целям, назначенным
космической эволюцией. - "Я с вами во вся дни до конца
земных времен, - означает именно, что Христос будет
всегда говорить через своего духа дня Михаэля с теми,
кто ищет путь к нему" [Л5]. "Пятое евангелие" Штайнера и
есть, собственно, второе откровение Михаэля. Их
знакомство достаточно давнее: еще во время мистерии
Голгофы Штайнер пребывал с Михаэлем в солнечной сфере,
откуда и наблюдал за происходящим [Л5], теперь же он
вступает в круг величайших учителей человечества, таких,
как Будда, Заратустра, Ману, Розенкрейцер и т. д.,
именуемых бодисатвами. А поскольку совокупностью
бодисатв является существо, которое "христианское
мировоззрение назвало бы Святым Духом" [9]
[Л5], то и сам Штайнер находится отныне под непосредственным
водительством Святого Духа. Для новых мистерий он строит
храм: Гетеанум, являющийся не просто зданием, но также и
духовным существом, которому сам Штайнер жертвует свое
эфирное тело [10].
По предсказанию создателя, Гетеанум
должен стоять 300 лет, однако сгорает через три года при
таинственных обстоятельствах. Пожар подрывает силы
Штайнера - он смертельно заболевает, но до последнего
дня и часа упорно верит в свое выздоровление. Впрочем,
он успевает сделать главное: основать Всеобщее
антропософское общество на так называемом рождественском
собрании 1923/1924 года в Дорнахе. Этому предшествовало
создание рабочих групп - практикуемый их членами
"обратный культ" (о нем см. ниже) должен был возвести их
через порог духовного мира в ангельскую сферу. В 1923
году Штайнер ездит по странам Европы, основывая общества
различных стран, выходящие уже в сферу архангельскую.
Наконец, под непосредственным водительством Михаэля -
"духа времени" - происходит то самое "рождественское
собрание", на котором Штайнер берет на себя карму
антропософского общества, совершив тем самым для него
то, "что Христос сделал для всего человечества"
[Л5]. Подобно тому и "отношения Христа с апостолами"
составляют прообраз отношений Рудольфа Штайнера и
антропософского общества [Л5]. И как "Христос Иисус"
придал новый импульс развитию человечества, так и Штайнер: с него и антропософского общества начинается
новая, шестая "михаэлическая" раса на земле: "духовное в
первый раз подготовляется стать расообразующим, и придет
время, когда люди больше не смогут сказать: человек
выглядит так-то, следовательно, принадлежит он тому-то,
он турок или араб, или англичанин, или русский, или
немец; но должны будут сказать: человек в прошлой жизни
стремился обратиться к духовному в михаэлическом смысле"
[Л5]. Иными словами: в результате того, что Штайнер через
жертву своим физическим телом взял на себя карму
антропософского общества, "расообразующие импульсы
Михаэля... могли отныне вступить непосредственно в само
антропософское общество вплоть до физических тел его
членов. Этим было положено начало действительной общины
Михаэля на земле" [Л5]. Более того, на том же
рождественском собрании рождено было "групповое Я" новой
общины, "которое в смысле духовной науки может быть
только определенным существом духовного мира" [Л5].
В результате сочетания действительной эзотеричности и
полной открытости антропософского общества с тех пор
стало возможным "внести эзотерические начала во все без
исключения области человеческих знаний и деятельности"
[11] [Л5]. Наконец, именно с шестой расой связано
возвышение человека в ходе земной эволюции на ступень
богочеловеческую: "это будет в шестой расе, в шестом
круге, на шестой планете" [Л6]. Такова штайнеровская
разгадка числа 666. Подведем предварительные итоги. Даже
и первый взгляд на жизнь родоначальника шестой расы,
доктора Штайнера, позволяет определить ее как антижитие.
Здесь можно найти все, чем отмечена жизнь святых, но
только взятое как бы с обратным знаком. Если духовные
переживания святых в детстве часто открываются встречей
с АнгеломХранителем, то у Штайнера - с призраком
покойной тетушки. Святые до смертного часа сражаются с
"миродержцем тьмы века сего" и его слугами, - Штайнер
легко и быстро побеждает то, что он называет
"люциферическими силами", чтобы затем служить "духу
времени". Святые подвизались в "умном делании", суть
которого выражена в молитве Иисусовой, соединяющей в
себе и богословие, и покаяние, и просьбу о помощи, и
воспитание смирения, - православному читателю не надо
приводить подтверждающих это цитат. Штайнер медитирует,
сознательно ища в себе самом тайный ход, ведущий в
духовный мир.
"Путь в Дамаск", если позволительно будет
так выразиться, Штайнер проходит в обратном направлении
и не замечает этого. Святые учили низводить ум в сердце,
Штайнер - возводить сердце в голову. Святые наставляли
от Писания и отцов (ум человека, говаривал святитель
Игнатий, должен "плавать в Священном Писании"). Штайнер
не признает ни авторитета Писания, ни авторитета святых:
учит от себя и от "духа времени" - иными словами, "духа
века сего". Святые полагали необходимым различать добро
и зло ("надо ненавидеть не грешника, но грех") - Штайнер
советует находить добро во зле. Святые полагались только
на Бога, Штайнер - только на себя. Святые почитали
важнейшим "прилеплятися Богови", Штайнер - утвердиться в
одиночестве. Святые пребывали во смирении, Штайнер - в
гордыне. А о том, насколько тонкой и всеобъемлющей была
в нем эта духовная гордость, легко судить по его словам
о вреде самопосвящения, которое почти всегда является
результатом "неизжитой гордости"
[Л6], - ему и в голову не
приходило, что эти слова относятся прежде всего к нему
самому. Святые не мыслили себя вне Церкви Христовой, Штайнер основывает свою. Святым Господь открывал час их
кончины, "ясновидящий" Штайнер умирает в неведении
смертного часа. Сопоставление можно было бы и
продолжить, но и так ясно: если путь святых истинен, то
путь Штайнера ложен; если их путь ведет к Богу, то его -
в бездну: если они говорили Духом Святым, то он - духом
лестчим. Во всех случаях и при любых точках зрения это -
противоположные пути. Святитель Игнатий Брянчанинов со
ссылкой на преподобного Симеона Нового Богослова,
описывая состояние людей, впадших в прелесть, очень
"похоже" воспроизводит штайнеровские "ступени
посвящения", в том числе и стремление к самоубийству
[12] - закономерное, "ибо непозволительно, - пишет он
же, - человеку устранять смотрение Божие и собственными
средствами... отверзать свои чувства и входить в явное
общение с духами. Но и это случается. Очевидно, что
собственными средствами можно достигнуть только общения
с падшими духами" [Л13]. Замечательно, что сам Штайнер
отлично понимает: "люциферические существа" могут
вызвать в душе иллюзию, будто душа "все глубже проникает
в искомый ею духовный мир, между тем как на самом деле
она все глубже погружалась бы в тот мир, который
люциферические силы пытаются создать как тождественный с
их существом" [Л14]. Однако он убежден: "сила мышления" и
здесь способна указать правильный путь. Эта горделивая
вера - вполне "в духе времени" - во всепобедительную
мощь человеческого рассудка, поврежденного, между тем, в
грехопадении, как и все человеческое естество, - эта
вера, подменяющая собой веру истинную, и ослепляет, и
губит Штайнера: "все виды бесовской прелести...
возникают из того, что в основание молитвы не положено
покаяние, что покаяние не сделалось источником, душою
молитвы" [Л15]. Поэтому мы не согласимся здесь с отцом
Сергием Булгаковым, утверждающим, как помним, что штайнерианство не имеет никакой связи с христианством.
Имеет, но именно как нечто обратное по отношению к нему:
именно как антихристианство.
И подобно тому, как лик
Христа на иконах искажается порой в воображении людей,
одержимых нечистым духом, так и в писаниях Штайнера
Христос приобретает откровенно демонические черты.
Христос - солнечный дух, но и Ариман [13] - солнечный
демон, а согласно известному оккультному принципу "как
вверху, так и внизу" демон ничем принципиально не
отличен от Бога ("Демон - ... идентичен по значению с
"богом", "ангелом" или "гением", - см. "Теософский
словарь"). Ариман стремится погрузить человека в
материальное, но и Христос становится "духом земли", да
миссия христианства, по Штайнеру, в том и состоит,
"чтобы свести физическое земное сознание до глубочайших
пластов материи" Л6. Или: "через Иисуса Христа вошло в
человека сознательное познание "я есмь"
[Л6], но и
"самосознающей сущностью человек стал через Люцифера и
благодаря ему" [Л6]. Свет рождается из тьмы
[Л9], а зло растворяется в добре [Л6]. И вообще "принцип Христа" нужен
лишь для того, чтобы держать в равновесии столь же
необходимые человеку принципы Аримана и Люцифера [Л5].
Вот подлинная нечестивая антитроица Штайнера: солнечный дух
Христос, Ариман и Люцифер, в известном смысле обладающая
также единой природой. И как в биографии Штайнера, так и
в духовной науке его мы постоянно наталкиваемся на
"перевертыши" христианского вероучения. Если в Таинстве
Евхаристии хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь
Христову, то согласно Штайнеру именно пролитая на
Голгофе кровь становится "соком земли" - то есть вином
(напомним хотя бы известное описание черной мессы в
романе М. Булгакова, где именно и происходит превращение
крови в вино) [14]. И самое, быть может, важное для нас
теперь: антропософское общество, основанное Штайнером,
несмотря на то, что не имеет внешне строгой
иерархической структуры и общественного культа (обратный
культ - культ индивидуальный по преимуществу), -
несмотря на это, оно, несомненно, представляет из себя
псевдоцерковь - точнее, антицерковь.
Ведь "групповое я"
антропософского общества в оккультной же, хотя и не
антропософской терминологии есть не что иное, как
"эгрегор". "Эгрегор, - пишет современник Штайнера,
известный русский оккультист С. Тухолка, - астральное
существо, порожденное обществом людей, объединенных
одной мыслью и волей и представляющее собой дух
сказанного общества. Создание эгрегоров основано на
законе магической цепи. Получив от членов общества
запасы психической силы, эгрегоры начинают жить
самостоятельной жизнью... Умершие члены общества
составляют часть эгрегора, питая его и после своей
смерти своими психическими силами" (вспомним о жертве,
которую Штайнер приносил иерархиям) [Л17].
Антропософы
мыслят себя, следственно, как тело своего эгрегора. Или
иными словами: кто в Штайнере, тот "нова тварь". Итак,
по всем признакам зачатая в антропософском обществе
шестая раса Штайнера есть раса антихриста, хотя
основатель ее на роль последнего конечно же не тянет, но
в предтечи вполне годится и многое сделал для того,
чтобы представить своему владыке "народ приготовленный".
Теперь этим занимаются его последователи, и по их
убеждению, педагогика и есть одна из тех областей, через
которые "антропософскомихаэлический импульс" должен
вступить в "земную культуру и пронизать все области
человеческой жизни" [Л5]. Нам надобно рассмотреть, как это
происходит на практике [15].
Вальдорфская школа утверждает, что в
отличие от обычной она "основана на глубоком знании
законов развития ребенка... Подход к человеку как
единому целому является главным педагогическим принципом
на всех стадиях учебного плана вальдорфской школы"
[Л4]. Нет нужды объяснять, что этот "подход" и это "глубокое
знание" суть подход и знание Штайнера - антропософская
антропология. И хотя о ложности в целом его учения
сказано было выше уже достаточно, остановимся теперь и
на ней, чтобы показать впоследствии, как ее ложные
принципы реализуются в непосредственной педагогической
деятельности вальдорфцев. Потому скажем вкратце и о
происхождении, и о назначении человека, и о структуре
человеческой личности по Штайнеру. Человек, Бог и мир
слиты воедино: "никогда человек не мог бы соединиться со
своим Богом... если бы он сам не был излиянием этого
божественного существа" [Л6]. Человек есть "перворожденный
космоса" [Л7]. Он был "макрокосмическим существом, которое
некогда весь прочий мир носило в себе и могло воспринять
именно только человеческий облик, постепенно выделяя из
себя все прочие природные типы", а потому звери - не
предшественники человека ни в эволюции, ни во времени,
но "отбросы человеческого развития"
[Л7]. В процессе
длительной космической эволюции человек минует
многочисленные ступени развития, странствуя при этом с
планеты на планету и перевоплощаясь. "В утробе матери
человек проходит все прежние стадии своего состояния
(кем я был на Сатурне, Солнце, Луне, прежде чем принял
форму человеческую)" [Л6].
А "то вечное, то высшее, что
проходит через все воплощения", и есть влитая в человека
"божественная капля, ставшая самостоятельной"
[Л6]. Этот процесс Штайнер рисует как вбирание губочками,
символизирующими телесность, божественной воды из общего
сосуда. Уже отсюда, кстати, ясно, что ядро личности у
"последовательного персоналиста" Штайнера сугубо
безлично, ибо личность неделима, это аксиома, и из нее
нельзя высосать какую-то часть ее, которая затем сама
станет личностью. Далее: свою телесность, а вместе с ней
и отсутствующую у него ранее свободу человек получает из
рук Люцифера и вопреки Иегове - одному из "семи
элогимов", сотворивших мир (остальные шесть, между
прочим, в сумме и составляют Логос -
[Л8]).
Учение о
необходимости зла - важная часть антропософской
антропологии. "Уже имя Люцифер выражает то, что он и его
товарищи были "носителями света". Действительно, именно
они разожгли первый свет сознания в человеческой душе...
невозможно было бы представить себе расцвет человеческой
личности и путь к ее свободе без воздействия люциферического бытия... в ходе времен это влияние было
необходимым" [16] [Л7]. "Человек должен пережить, что все
лучшее и светлое в его природе рождается из тьмы"
[Л9]. Смысл зла в мире - "великий смысл, как и значение тени
на светлой чудной картине. Зла самого по себе - нет. Зло
существует лишь при наличии добра, как тень появляется
только там, где ярче всего свет. Но тень не от света
падает. Это не свет излучает тьму"
[Л6]. Остановимся
немного подробнее на этом важном вопросе.
Продолжение:
Павел Хондзинский, иерей
Ставрос
Примечание
1. Согласно "Теософскому словарю"
Блаватской, "Акаша" - тонкая сверхчувственная духовная
сущность... Фактически, она является всемирным
пространством... из которого излучается первый Логос,
или выраженная мысль... Акаша имеет лишь один
характерный признак, а именно звук, ибо звук есть не что
иное, как переведенный символ Логоса - "речи" в ее
мистическом смысле. Под Акаша-хрониками тогда следует,
очевидно, понимать сведения, почерпнутые непосредственно
на верхних "духовных" планах космоса ясновидящим, или
"духопроходцем".
2. "Первые времена лемурийской культуры
совпадают с отделением солнца и луны от земли...
Лемурийской культуре предшествовали еще две культуры.
Таким образом, после третьей лемурийской коренной расы,
наступила четвертая, атлантическая. Ее пятая подраса
была семенем нашей пятой арийской расы" Л6. - Без
комментариев.
3. Родился в 1861 году в семье
железнодорожного служащего. Учился в реальном училище,
затем в Венском политехническом институте. Работал как
частный учитель, участвовал в издании сочинений Гете.
Сотрудник архивов Гете и Шиллера. В 1891 году защитил
докторскую диссертацию по философии. С 1899 по 1904 год
преподавал в Берлинской рабочей школе В. Либкнехта. 1900
год - начало антропософской лекционной деятельности по
приглашению теософского общества. Между 1906 и
приблизительно 1911 годом возглавлял розенкрейцерский
орден в Австрии, который, скорее всего, был австрийским
отделением ОТО (Ordo Templi Orientis), впоследствии
подчиненного А. Кроули, - иными словами, в свой
доантропософский период активно занимался оперативной
ритуальной магией (см.: Кинг Ф. Современная ритуальная
магия. М., 1888. С. 147-149). В 1913 году, рассорившись
с теософским обществом из-за Кришнамурти, основывает
антропософское общество. С 1913 по 1923 год занимается
постройкой здания первого Гетеанума, параллельно читая
многочисленные лекции в различных городах Европы. 1920
год - открытие первых курсов антропософской высшей
школы. В новогоднюю ночь 1922/1923 - пожар Гетеанума. На
Рождество 1923 года - новооснование всеобщего
антропософского общества. 1924 год - пик лекционной
деятельности. Осень 1924-го - весна 1925 года -
последняя болезнь, смерть.
4. Это известие плохо согласуется с
другим вариантом штайнеровской биографии, согласно
которому он гениален с младенчества и во всем Л21 Реалии
вальдорфской методики, как увидим, подтверждают скорее
первый вариант.
5. См. "Послание о масонстве"
митрополита Антония (Храповицкого) в сборнике "Гностики"
(Киев, 1997. С. 431-433).
6. Не без внутреннего колебания беремся
мы за описание духовной практики антропософии, понимая,
что даже и просто знакомство с ней недушеполезно для
православных. Увы - в последующем изложении тогда многое
может показаться непонятным и необоснованным.
7. Необычайно важный текст, который
много объясняет в вальдорфской методике. Просим читателя
хорошо запомнить его.
8. Эти ступени описаны Штайнером, как
ступени "древнехристианского посвящения", хотя из
контекста с очевидностью явствует, что этот путь пройден
им самим. Любопытно, что, начав с рассуждения о том, что
"основной нотой настроения участвовавших в христианских
мистериях являлось смирение, любовь и преданность Богу,
Штайнер утверждает тут же, что успешно прошедший первую
ступень ученик должен "постоянно слышать у ног своих
журчание воды" Л6. Как не вспомнить здесь отцов,
упреждавших нас, что бес не говорит совсем неправду, но
полуправду, и в этом его лукавая сущность. См. также
работу Штайнера "Путь к посвящению".
9. ...а яже на Духа хула, не отпустится
человеком (Мф. 12, 31).
10. О строении человека по Штайнеру см.
подробнее ниже.
11. В том числе и в педагогику - см.
ниже.
12. "Одни из них возбесновались и
переходили умоповрежденными с места на место: другие
приняли беса, преобразившегося в ангела светла,
прельстились и пребыли неисправимыми даже до конца, не
принимая совета ни от кого из братий: иные из них,
получаемые диаволом, убили сами себя" Л15. Обо всем этом
хорошо и подробно говорится в небольшой, но многоценной
брошюре отца Владимира Елисеева "Православный путь ко
спасению и восточные и оккультные мистические учения"
(М., 1995).
13. Штайнер различает люциферические и
ариманические существа: "Люциферические существа,
отклоняющие человека от пути развития и уводящие его от
решения реальных земных задач (под это определение,
между прочим, легко подвести и христианство. - свящ. П.
X.). Правильное отношение к этим духовным существам
заключается в нахождении равновесия между
люциферическими силами и силами, им противоположными,
которые Р. Штайнер называл ариманическими, и которые
увлекают человека в другую крайность, а именно в отказ
от идеально-духовного мира и погружают в ложь
материализма" Л9.
14. То же и с Телом Христовым, которое,
согласно Штайнеру, стало землею, а потому и есть хлеб
вообще. Отсюда вальдорфская "благодарность хлебу", вовсе
не общечеловеческая, а сугубо антропософски религиозная.
15. При изложении данного раздела мы
часто ссылались на фундаментальный труд С. О. Прокофьева
"Р. Штайнер и краеугольные мистерии нашего времени",
цитируя по нему Штайнера как непосредственно, так и в
пересказе автора. Вероятно, из 353 томов собрания
сочинений Штайнера можно извлечь и иную некую концепцию.
Однако для того, чтобы переубедить нас, нашим оппонентам
надо не только доказать, что существуют и иные
возможности прочтения Штайнера, но что прочтение С. О.
Прокофьева принципиально ложно либо что сам Штайнер
противоречил себе во всех тех текстах, на которые так
обильно и подробно ссылается Сергей Олегович. Всякий
иной вариант ответа будет признан нами
неудовлетворительным.
16. Святые отцы единодушны в мнении
прямо противоположном: не свобода от зла, но зло от
неправильного употребления свободы, которая дана
человеку Богом и является одной из главных характеристик
образа Божия в человеке: "Сего человека, почтив
свободою, чтобы добро принадлежало не меньше
избирающему, чем и вложившему семена онаго, Бог поставил
в раю" (Святитель Григорий Богослов. Творения. М., 1994.
Репринт. Т. 1. С. 666) или "...посему в собственном
смысле зло, то есть грех, - это зло, наиболее достойное
своего наименования, зависит от нашего произволения"
(Святитель Василий Великий. Творения. М., 1991. Репринт.
Т. IV. С. 150) - то есть свобода первична по отношению
ко греху, а не наоборот.
Список использованной литературы
Л1. Письмо начальника Центрального
окружного управления Московского департамента
образования Е. А. Потапова от 05.12.96, № 2-6-638.
Л2. Из концепции ведения школы при
семинаре Центра педагогики и лечебной педагогики
Рудольфа Штайнера в Москве; подписано директором Центра
г-жой Штеклин 1 ноября 1996 года.
Л3. Архимандрит Амвросий. Святой Марк
Эфесский и Флорентийская уния. М., 1994. Репринт.
Л4. Краних Э. М. Свободные вальдорфские
школы. М., 1992.
Л5. Прокофьев С. О. Р. Штайнер и
краеугольные мистерии нашего времени. Ереван, 1992.
Л6. Штайнер Р. Из области духовного
знания. М., 1997.
Л7. Meyer R. Wer war R. Steiner.
Stuttgart, 1961.
Л8. Переселение душ. Сборник статей.
Париж. Б.г.
Л9. Воспитание к свободе. Альманах
вальдорфской педагогики. 1993/1994.
Л10. Штайнер Р. Наставления для
эзотерического ученичества. СПб., 1994.
Л11. Штайнер Р. Эфиризация крови. - М.,
1994.
Л12. Steiner R. Die Entstehung und
Entwickelung der Eurythmie. Dornach, 1965.
Л13. Святитель Игнатий Брянчанинов.
Творения. Т. III. М., 1993. Репринт.
Л14. Штайнер Р. Путь к самопознанию
человека. Ереван, 1991.
Л15. Святитель Игнатий Брянчанинов.
Творения. Т. I. М., 1993. Репринт.
Л16. Прокофьев С. О. Кармические
исследования Р. Штайнера и задачи антропософского
общества. М., 1995.
Л17. Православный путь. Джорданвилль, 1963.
Л18. Карлгрен Ф. Воспитание к свободе. - М., 1993.
Л19. Кавасила Н. Семь слов о жизни во Христе. - М., 1874.
|
