Кто такая "шизофреногенная мать", или к
чему ведет подавляющая гиперопека?
"Шизофреногенная мать"
(schizophrenogenic mother) – термин, определяющий тип
матери, доминирующей и не заинтересованной в
потребностях других (Психологическая энциклопедия).
***
Подавляющая гиперопека считается самым
неблагоприятным типом семейного воспитания. Основным
образом, она проявляется сильнейшим контролем со стороны
родителей ребенка. Главным действующим лицом в данной
жизненной ситуации считается "шизофреногенная мать".
Кавычки здесь неспроста.
"Шизофреногенная мать" (schizophrenogenic mother) –
термин, определяющий тип матери, доминирующей и не
заинтересованной в потребностях других (Психологическая
энциклопедия). То есть это совершенно здоровая женщина,
не имеющая патологии.
Такой тип матери определяется сильной
тревожностью и властностью. Она осуществляет постоянный
контроль за действиями ребенка. Своей задачей считает
расписать каждый его шаг (в тяжелых случаях – до пенсии
оного) и зорко следит за четким исполнением написанного
плана.
В трудную ситуацию детей ставит и
амбивалентность таких матерей, из которой возникает
двойная связь. В этой ситуации ребенок совершенно не
понимает, чего хочет его мама. Она может сказать ему:
"Иди гуляй", но при этом все ее движения, мимика, то
есть невербальные проявления, будут кричать: "Стой
здесь, не ходи никуда!". А дети, как правило, очень
чувствительны к таким моментам.
"Шизофреногенная мать" не умеет
проявлять любовь, материнскую заботу и ласку. Она не
интересуется делами и проблемами своего дитя. Вся ее
жизнь сосредоточена лишь на том, чтобы требовать с него
постоянного подчинения, выполнения уже составленного ей
распорядка. Например, ребенок приходит из школы. Она не
станет интересоваться, как у него дела, как он играл
сегодня с друзьями (и есть ли они у него вообще), что
ему понравилось изучать. Ее интересуют только цифры:
какие оценки получил.
При таком воспитании ребенок
вырастает эмоционально холодным, не умеющим проявлять
свои чувства к людям, человеком, который не чувствует
социальных норм, правил общества; все его действия
пассивны – он ждет распоряжений; у него отсутствуют
какие-либо желания и интересы. Он не понимает окружающий
его реальный мир, а мир не понимает и не принимает его,
считая чудаком "не от мира сего".
Недаром Эрнст Кречмер, психолог,
назвал склонных к шизоидному типу детей "мечтой и
радостью матерей". Они никогда не осмелятся ослушаться,
высказать свое несогласие или поступить по-своему.
При этом внутренняя жизнь ребенка
будет яркой, бурлящей, фантазийной. Там он будет
настоящим героем для себя, самостоятельно принимающим
решения, мечтающим, ненасытным в деятельности. Но все
это будет скрыто за каменной стеной, которая будет
отрицательно реагировать на малейшее вторжение на
"закрытую территорию".
Это классический пример того, как
происходит патологическое развитие личности при
неправильном воспитании. Именно вследствие этого
формируется шизоидный ("шиза" – "расщепление") тип
акцентуации характера, который может перерасти в
патологию различной степени тяжести.
Личностные особенности родителей
оказывают существенное влияние на характер их отношения
к ребенку. Ярким примером, подтверждающим это положение,
является концепция шизофреногенной матери (Фромм -
Райхманн, 1948). Шизофреногенная мать - деспотичная,
властная женщина, которая эмоционально отвергает своего
ребенка и одновременно вызывает у него сильную
тревожность, мешает нормальному развитию своего ребенка
из-за сильной потребности контролировать чужие жизни.
Она стремиться быть безупречной в своих поступках и
требует того же от других. Поэтому отец пассивно
изолируется от семьи и позволяет своей жене окружить
ребенка всеобъемлющей опекой. В результате ребенок
уступает позиции и отказывается от внешнего мира ради
безопасности, которую обещает всемогущая,
противоборствующая мать, прячущая собственную ненависть
и обиду за демонстрируемую заботу (Б. Суран, Дж.
Риццо, 1979).
***
Годы спустя знаменитый клиницист,
придерживающийся психодинамической теории, Фрида
Фромм-Рейчман (Fromm-Reichmann, 1948), развила
представление Фрейда о том, что холодные или
чрезмерно заботящиеся о воспитании родители могут
привести в движение шизофренический процесс. Она
описывала матерей людей, страдающих шизофренией, как
холодных, доминантных и незаинтересованных в
потребностях ребенка. Согласно Фромм-Рейчман, эти
матери говорят о своем самопожертвовании, но на самом
деле используют детей для удовлетворения собственных
нужд. Одновременно практикуя гиперопеку и отвергая
ребенка, они дезориентируют его и тем самым готовят
почву для шизофренического функционирования.
Исследовательница назвала их шизофреногенными
(вызывающими шизофрению) матерями.
Шизофреногенная мать - предположительно
холодный, доминирующий и безучастный к потребностям
других тип поведения. Раньше считалось, что такая мать
может спровоцировать развитие шизофрении у своего
ребенка.
***
Читайте также по теме:
***
Ребенок, не сумевший успешно пройти
параноидно-шизоидную стадию, вступает в латентную фазу
развития шизофрении. На этом этапе он не дает родителям
поводов для волнений и выглядит как все нормальные дети,
а часто даже кажется более нормальным, чем они (более
удобный ребенок и кажется матери более нормальным -
подобно тому, как умной мы называем послушную собаку, и
наоборот).
Такой ребенок быстро развивается, рано
начинает говорить, легко отлучается от груди и привыкает
к новой пище, быстро усваивает правила гигиены, редко
плачет - одним словом, не доставляет матери
беспокойства. Это значит, что ребенок боится проявлять
свои собственные желания и настаивать на их выполнении;
он существует, чтобы выполнять желания матери.
Ситуация действительно страшная; но
шизофреногенная мать воспринимает ее как прекрасную, а
своего запуганного ребенка, не смеющего быть самим собой
- как идеального. Требования шизофреногенной матери,
ее ожидания и формируют у ребенка первоначальную систему
"ложного я". Негативные ожидания сформируют,
соответственно, "отвратительного ребенка"; но, как
правило, шизоидные дети очень "правильные", послушные,
честные - т.е. очень удобные для родителей и
воспитателей. Из них вырастают такие же удобные для всех
взрослые - со сложной системой "ложного я", отвечающей
ожиданиям многих людей, которых шизоид считает опасными
для себя. Но в какой-то момент баланс между полномочиями
"истинного" и "ложного" я нарушается - "ложное я"
становится все более автономным и контролирующим все
большее число аспектов бытия шизоида. "Истинное я"
катастрофически теряет ощущение как реальности мира, так
и собственной реальности. Использование экстремальных
методов для возобновления ощущения собственной
реальности (эксцентричность) и характеризует фазу
анормального поведения.
Несчастный ребенок при всем желании не
способен соответствовать ожиданиям родителей. Выхода из
этой ситуации нет; любое движение невозможно, как
невозможно и само продолжение жизни. И шизофрения по
Лэнгу представляет собой "особую стратегию, придуманную
человеком для того, чтобы жить в непригодной для жизни
ситуации".
Возникает вопрос: чем вызывается
шизофрения? Почему у некоторых людей не развивается
или слабо развивается распознавание сигналов, означающих
уровни коммуникации? Причины этого Бейтсон обнаружил в
детстве шизофреника, в его семейном окружении. Как
показало детальное изучение "шизогенных" семей, с
подробной киносъемкой, ребенок в такой семье находится в
особых условиях, и ключевое положение в развитии болезни
чаще всего занимает его мать. То, что при этом
происходит, плохо вяжется с обычным представлением о
материнской любви. В таких семьях мать "вгоняет"
ребенка в шизофрению с помощью точно описанного
механизма, который Бейтсон назвал "двойной связкой"
(двойным посланием).
Прежде всего, надо расстаться с
иллюзией, будто все матери любят своих детей. В нашей
стране, где брошенные, отвергнутые матерями дети
превратились в социальную проблему, можно было бы
говорить об особой патологии, связанной с общественной
катастрофой. Но гораздо раньше, в условиях
"благополучного" буржуазного общества психологи
заметили, что значительная доля матерей в
действительности перестает любить своих детей в возрасте
5-6 лет.
Эрих Фромм описывает в своей книге
"Искусство любить" истерическое поведение таких матерей,
выражающих в бурных сценах ненависть к своим детям, и
советует верить этим чувствам. Объяснение, по Конраду
Лоренцу, состоит в том, что общий всем приматам
материнский инстинкт угасает, когда дети достигают
указанного возраста. Но у человека воспитание ребенка
втрое дольше, поскольку развитие мозга гораздо сложнее;
это явление – так называемая неотения – привело к
возникновению другого, чисто человеческого инстинкта
материнской любви, действующего в течение всей жизни.
Механизм этого сравнительно молодого вторичного
инстинкта, как это всегда бывает в эволюции, менее
надежен, чем действие древних инстинктов, и "включение"
его после "выключения" первичного инстинкта часто не
срабатывает. В таких случаях матери и в самом деле не
любят своих детей, хотя по социальным причинам вынуждены
изображать отсутствующее у них чувство. Конечно, эти
несчастные женщины не понимают подсознательных
процессов, о которых идет речь, но попытки обмануть
подсознание к добру не ведут.
Другая причина, мешающая развитию
материнской любви, – это нелюбовь к мужу, сознательная
или нет, которая сплошь и рядом переносится на ребенка.
Мать, не любящая своего ребенка, но
вынужденная имитировать отсутствующее чувство,
представляет гораздо более частое явление, чем принято
думать. Она не выносит сближения с ребенком, но пытается
поддерживать с ним связь, требуемую приличием.
Ребенок, нуждающийся в материнской
любви, инстинктивно тянется к матери, поощряемый ее
словесным обращением. Но при физическом сближении у
такой матери начинает действовать механизм отталкивания,
который не может проявиться в прямой и недвусмысленной
форме и маскируется каким-нибудь косвенным способом:
мать придирается к ребенку по любому случайному поводу и
отталкивает его, высказывая это на более абстрактном
уровне, чем первичный уровень "материнской любви". У
ребенка находится какой-нибудь недостаток, он всегда
оказывается в чем-нибудь виноват; например, его
любовь к матери объявляется неискренней, потому что он
не сделал того или другого.
Таким образом, ребенок воспринимает
противоположные сообщения, выражающие притяжение и
отталкивание, и обычно на разных логических уровнях:
притяжение выражается в более простой и прямой форме, а
отталкивание – в более сложном, замаскированном виде, с
помощью несловесной коммуникации или рассуждений,
ставящих под сомнение его любовь к матери.
Складывающийся таким образом стереотип
связи между матерью и ребенком продолжается и тогда,
когда ребенок идет в школу. Внушения матери в таких
случаях тоже имеют двойной характер: на низшем уровне
мать внушает ему, что он не должен драться с Петей,
Васей и т.п., а на высшем, более абстрактном уровне –
что он должен "защищать свое достоинство", "не давать
себя в обиду", и т.д. Конечно, во всех случаях ребенок
оказывается виновным, поскольку он не исполняет либо
первого, прямого внушения, либо второго, косвенного.
Этот конфликт между двумя уровнями общения, при котором
ребенок "всегда виноват", и называется двойной связкой.
Открытый таким образом механизм двойной связки вовсе не
ограничивается отношениями между матерью и ребенком, но
представляет весьма распространенную патологию
человеческого общения.
Бейтсон иллюстрирует эти отношения
клиническими примерами. Приведем один из них
(G. Bateson, Steps to an Ecology of Mind, Ballantine
Books, N.Y., 1972).
"Молодого человека, только что вышедшего
из острого приступа шизофрении, навещает в больнице его
мать. Обрадовавшись ей, он импульсивно обнимает ее за
плечи, на что она отвечает оцепенением. Он отводит руку,
и она спрашивает: "Разве ты больше не любишь меня?" Он
краснеет, а она говорит: "Милый, ты не должен так
смущаться и стыдиться своего чувства". Пациент едва смог
пробыть с ней несколько минут. Сразу же после ее ухода
он напал на ассистента, и его пришлось связать.
Конечно, этого можно было избежать, если бы молодой
человек способен был сказать: "Мама, ведь я видел, что
тебе было неприятно, когда я тебя обнял, что тебе трудно
было принять мое чувство". Но у шизофренического
больного такой возможности нет. Его глубокая зависимость
и его опыт не позволяют ему комментировать поведение его
матери, она же комментирует его поведение и вынуждает
его принять всю законченную последовательность действий.
При этом пациент испытывает следующие трудности:
(1) Реакция матери, не принимающей
чувства своего сына, искусно прикрывается осуждением его
жеста замешательства, а пациент, приняв это осуждение,
отрицает тем самым свое восприятие происшедшего.
(2) Высказывание "Разве ты больше не
любишь меня?" в этом контексте означает, по-видимому:
(а) "Меня надо любить".
(б) "Ты должен любить меня, а иначе ты
плохой сын и виноват передо мной".
(в) "Ты ведь любил меня раньше, а теперь
не любишь", и тем самым внимание смещается с выражения
его чувства на его неспособность чувствовать. Для этого
у нее есть основания, поскольку он также ненавидел ее, и
он, соответственно, отвечает на это чувством вины, на
которое она реагирует нападением.
(г) "То, что ты только что выразил, не
было любовью"
Возникает безвыходная дилемма: "Если я
хочу сохранить мою связь с матерью, я не должен
показывать ей, что люблю ее, но если я не покажу, что
люблю ее, я ее потеряю".
Вовсе не всегда такой конфликт приводит
к катастрофическим последствиям.
Здоровая реакция ребенка на
бессознательное лицемерие матери – это сопротивление:
почувствовав противоречия между требованиями матери,
ребенок начинает их "комментировать", доказывая
несправедливость матери и свою правоту. Но если мать
реагирует резким запретом комментировать ее поведение
(например, угрожая покинуть ребенка, сойти с ума или
умереть, и т.д.) и тем самым не позволяет ему
сопротивляться, то у ребенка подавляется способность
различать сигналы, обозначающие характер коммуникации,
что и составляет зачаток шизофрении. Иногда может помочь
вмешательство отца, но в "шизогенных" семьях отец слаб и
беспомощен.
Если ребенок имеет возможность
сопротивляться противоречивым требованиям матери, это,
конечно, нарушает спокойствие семьи, но у такого ребенка
есть шансы вырасти здоровым: он научится распознавать
сигналы, определяющие логические уровни сообщений. В
более абстрактном требовании он распознаёт отрицание
более конкретного, возмущается и не всегда повинуется,
но отнюдь не смешивает две стороны "связки".
Иначе складывается дело, если ребенок
не может сопротивляться. Ребенок учится не различать
логические типы сообщений, делая тем самым первый шаг к
шизофрении. На претензии матери он отвечает теперь
искренним непониманием, так что его считают
"ненормальным". А потом этот же шаблон отношений
переносится на других людей; но это вовсе не значит,
что такой ребенок непременно станет психически больным.
Он ходит в школу, проводит время вне семьи и может
постепенно научиться различать "сигналы переключения
контекстов", если его отношения с "шизогенной" матерью
были не слишком интенсивны. Может быть, он будет делать
это не так хорошо, как другие; вероятно, у него не
особенно разовьется чувство юмора, и он не будет так
заразительно смеяться, как его друзья.
***
Специфика шизофреногенной матери
заключается в злокачественной форме ее неспособности
быть матерью. Эти псевдоматери получают полную
власть над маленьким ребенком, зависящим от их помощи.
Более благоприятной формой шизофреногенной матери
(Pankow, 1968) являются т. н. дети-матери, ожидающие от
своих собственных детей, чтобы они обращались с ними как
их матери.
Мать, индуцирующая психосоматическое
расстройство, реагирует либидинозно лишь на дефекты и
болезни своего ребенка, в противоположность матери,
индуцирующей перверсию, у которой либидинозно загружены
все действия, касающиеся здорового тела ребенка,
например, церемония мытья, одевания, манипулирования
мужскими или женскими гениталиями ребенка. Обе матери
игнорируют при этом растущую идентичность Я ребенка. С
последней обращаются как с вещью, либидинозно занятым
предметом, а не полноправной развивающейся личностью.
Анна Скляр
Живой Журнал - 15.07.2015.
***
Шизофреногенная мать
Это тип матери, поведение которой может
привести к шизофрении у ребенка. При этом сама мать, с
точки зрения медицины – здорова. Мне чаще приходится
работать с детьми подобных матерей. И теперь, когда опыт
немного накопился в данной теме, хочется подробнее
описать этот феномен и с точки зрения матери, и с точки
зрения ребенка.
Часто это добрая и очень заботливая
мать. Она много знает, много понимает, у нее все под
контролем. Высокая тревожность заставляет ее все
продумывать до мелочей. Как бы чего не произошло, ведь
мир так опасен.
Своего ребенка она воспринимает как
собственность, с которой можно делать все, что угодно.
Потребности и желания ребенка игнорируются, не
слышатся.
Для такой матери характерна низкая или
полное отсутствие критичности к своему поведению и к
реальности вообще. Ребенок должен кушать тогда, когда
этого хочет мама. Он должен спать, когда мама решила,
что пора. С кем ребенку дружить/не дружить мама знает
тоже. Ребенок должен чувствовать то, что нравится маме.
Одной из моих клиенток 13 лет мать говорит так:
- Улыбайся! Что ты такая грустная?
Улыбайся, я сказала! – звучит почти как приказ.
Когда девочка пытается улыбаться (из
страха, чтобы не вызвать еще большую ярость матери),
мать заявляет:
- Что ты скалишься наигранно! Это
оскал, а не улыбка!
Ребенок в такой ситуации чувствует
замешательство, от которого недалеко до помешательства…
Такой матери трудно угодить, как ни старайся.
Эта мать точно знает, каким должен быть
ребенок и каким не должен. И будет очень мягко, но очень
настойчиво добиваться этого соответствия. Любое
отклонение ребенка от маминых представлений влечет
ярость. Ребенок это чувствует, пугается и пытается
соответствовать… Ценою разрушения собственной личности.
Лаской или угрозой ребенка приучают с
самого детства рассказывать абсолютно все дорогой
мамочке. Ребенок остается под таким же тотальным
контролем, как тогда, когда он был в утробе. Мать знает
о нем все! Только так она спокойна. А ребенок?
А кого это волнует? Вот так мать "любит"
своего ребенка. Уж она-то знает - как она любит своего
ребенка! Ведь ребенок – весь смысл ее существования. Она
так прямо ребенку с рождения и говорит: "Ты единственная
радость в моей жизни!"
А что чувствует ребенок?
Если этот вопрос задать матери, она
даже не будет об этом спрашивать своего ребенка. Она за
него знает, что он счастлив. Потому что считает, что с
такой мамой он просто обязан быть счастливым!
Так что же ребенок чувствует на самом
деле?
Давайте спросим у ребенка.
Настя 20 лет, живет 2 года отдельно от
родителей. В терапии 2 месяца. Вот некоторые из ее фраз:
"Я чувствую стыд за свое существование
на Земле"
"Я потеряла смысл, меня нет. Я рассыпана
на крошки как хлеб, как пыль по всему миру"
" Я постоянно ощущаю присутствие матери,
ее всевидящий глаз, будто она сидит у меня на плече и
критикует"
" Я не могу расслабиться, чтобы заснуть.
Мне постоянно нужно куда-то бежать, что-то делать."
"Меня нет! Я золотая игрушка своей
матери!"
Ребенок у такой матери чувствует себя
поглощенным ею. В ее полной власти!
Ребенок шиофреногенной матери может быть
очень болезненным. От вирусных заболеваний до тяжелых -
типа эпилепсии и шизофрении. При этом тяжелые болезни
имеют атипическое течение, что только подтверждает
психологическую природу их происхождения.
Болеет ребенок для того, чтобы
почувствовать границы своего тела, отдельные от матери.
Хотя бы через боль…
У таких детей, а затем взрослых вопрос
существования и не-существования ставится ребром. Я
есть? Или меня нет? От мыслей о собственной
бесполезности, о вопросах бытия и смысла человеческого
существования до реальных суицидальных действий.
Такие дети ищут и находят экстремальные
занятия, типа паркура, парашютного спорта и тому
подобного лишь для того, чтобы почувствовать
собственное, отдельное от матери, существование.
Татуировки, жесткий пирсинг тоже сюда.
Из желания определить свои отдельные границы.
В любви шизофреногенной матери нет места
доверию и чуткости к потребностям другого. А если
честно, там нет любви вообще. Есть беспощадная власть с
требованиями тотального подчинения представлениям матери
об идеальном ребенке, прикрытая лже-заботой и
лже-нежностью.
Ирина Рыженко
Психологи - 07.03.2015.
|
