Святитель Григорий Палама - творения

Григорий Палама. Антирретики против Акиндина. Часть пятая

Еще на написанное Акиндином против света благодати и духовных даров – слово возражения пятое

Память: второе воскресенье Великого поста, 14 / 27 ноября

Святитель Григорий Палама (~1296–1357) – архиепископ Фессалоникийский, христианский мистик, византийский богослов и философ, систематизатор и создатель философского обоснования практики исихазма.

***

Содержание

• ГЛАВА 1. Что Акиндин разумом слепее тех, кто слеп чувственным зрением, как не просто не знающий, но противоположные друг другу вещи утверждающий о божественном свете
• ГЛАВА 2. Изречения Акиндина, на основании анализа которых подробно раскрывается, что об одном и том же свете он утверждает, будто сей является и творением, и сущностью Божией
• ГЛАВА 3. О том, что из-за многозначности слова "Бог" отцы то учили, то запрещали зреть Бога, и что не уразумевший этого Акиндин [как бы] заставляет слова святых противоборствовать себе самим, используя их друг против друга
• ГЛАВА 4. О том, делая что-то же самое из слова "видеть", имеющего двойное значение, он вместе с тем изобличается, как думающий, что божественный промысл тварен
• ГЛАВА 5. Доказательство и из его собственных слов того, что воссиявший на Фаворе свет нетварен, и не есть божественная сущность, хотя бы он сам того и не желал
• ГЛАВА 6. Повторное рассмотрение его высказывания, которое, когда снова исследуется, то становится явным, что божественный этот свет есть общее священное видение святых; а сам он изобличается как никого из них не полагающий истинным богословом и противоборствующий евангельским проречениям
• ГЛАВА 7. О том, что он, кажется, не только показывает этот свет то творением, то сущностью Божией, но и что он невидим и самим тем троим, которым одним, как он прежде заявлял, он был видим
• ГЛАВА 8. О том, что, выставив двух свидетелей, – Златоуста и Григория Богослова, – последнего он выставляет против самого себя, а на Златоглаголивого отца еще и клевещет
• ГЛАВА 9. Еще о том, как он лишает видения того священного света и взошедших вместе с Господом на Фаворскую гору
• ГЛАВА 10. О том, что и Дух Святой из того, что он говорит, показывается тварным
• ГЛАВА 11. Другое высказывание Акиндина, благодаря которому он изобличается, как говорящий, будто Бог безволен и бездеятелен, а творения Ему совечны
• ГЛАВА 12. Другие его же высказывания, благодаря которым он изобличается как заявляющий, будто все боговдохновенные богословы и единомысленные с ними суть многобожники
• ГЛАВА 13. Другие его высказывания, среди которых и свидетельство из сочинений великого Дионисия, благодаря которым он изобличается, как искажающий и перетолковывающий его и сам почитающий многих богов и многие божественности
• ГЛАВА 14. Другое его же высказывание, благодаря которому он изобличается, как измышляющий, будто Бог не истинно обетовал нам Духа, не различая между благочестивыми и нечестивыми
• ГЛАВА 15. Доказательство того, что почившие на Христе, согласно пророчеству, семь духов – это есть сам Дух Святой. И что Акиндин называет творением Дух Святой, говоря, что эти семь духов – творения
• ГЛАВА 16. О страхе [бывающем от] Духа: что это такое, и как оно возникает в удостоившихся
• ГЛАВА 17. Еще об этих семи духах, что они нетварны. И разъяснение свидетельства, которое Акиндином худо приведено против них. В этой же главе и о значении слов "творить" и "действовать"
• ГЛАВА 18. О том, что Акиндин и речение Златоустого отца, подделав его, привел против даров Духа
• ГЛАВА 19. Изложение и верное разъяснение этого речения Златоуста
• ГЛАВА 20. Еще разъяснение, каково и к кому, и от кого, то увещевание, о котором говорит он в этом изречении
• ГЛАВА 21. Выводимое из этого доказательство того, что Акиндин измышляет, будто и неверные, и бессловесные животные, и сами – увы! – демоны являются членами Христовыми и прежде верных сподобляются будущего обетования
• ГЛАВА 22. Показывающая, исходя из разделения, какие дары духовные, а какие – не духовные
• ГЛАВА 23. О том, что не нетварны все духовные дарования, и что среди них нетварное
• ГЛАВА 24. Более обстоятельное доказательство того, что не является сущностью Духа нетварная энергия и благодать Духа
• ГЛАВА 25. О том, что Акиндин, худо истолковывая слово "весь" применительно к Богу, показывает себя самого высшим – увы его безумию! – даже Самого Христа
• ГЛАВА 26. О том, что святыми слово "весь" применительно к Богу понимается различным образом, и сколькими способами, и что речения Акиндина здесь явно противоречат святым и оказываются чудовищными хулениями
• ГЛАВА 27. О том, что поскольку относящееся к Богу различение – двояко, как принято у богословов, то когда об одном из них говорится "все", этим [словом] не объемлется и другое, и что божественной энергии, а не божественной сущности причащаются причащающиеся Бога
• ГЛАВА 28. О том, что и та мудрость, и доблесть, которую Бог подает пребывающим в Боге, есть божественная деятельность божественного Духа

Еще на написанное Акиндином против света благодати и духовных даров – слово возражения пятое

ГЛАВА 1. Что Акиндин разумом слепее тех, кто слеп чувственным зрением, как не просто не знающий, но противоположные друг другу вещи утверждающий о божественном свете

1. Но какое слово могло бы переубедить добровольно отвращающихся от света истины, которые, совершенно зажмурив или обратив к тьме око души и наполнив его мраком, затем полагают подобными себе и тех, кто от века удостоились "светлость Божию видеть и опытно испытывать" [597]? И если даже кто из теперешних, сам постаравшись и сподобившись милости Божией, блаженно испытает оное блаженное видение, то они и его берутся переучивать, будто он ничего такого не видел. Но они похожи [даже] не на обращающих взоры к неосвещенному месту, но и на [вовсе себе] их выколовших. Ибо как те, осязая, но не видя предметы, часто уподобляют осязаемое различным [вещам], считая то одним, то другим, и составляют различные представления об одном и том же предмете, так и эти, мрачным разумением как бы осязая божественнейший свет, вводят многие и различные представления о нем, даже самих слепых изрядно обогнав в худшем. Ибо они имеют не отрицательное незнание (κατά άπόφασιν αγνοιαν) [598], как те – неведение; и не просто прибегают к различным суждениям, как те, через соприкосновения, судящие о видимом, но, увы, заявляют самое противоположное об одном и том же и к тому же столь великом свете.

ГЛАВА 2. Изречения Акиндина, на основании анализа которых подробно раскрывается, что об одном и том же свете он утверждает, будто сей является и творением, и сущностью Божией

2. Ибо теперь тот, кто всеми способами прежде доказывал, что этот свет – творение, и низводил вместе с ним, как я это у него нашел, Отца, Сына и Духа Святого – ибо одно из одной божественности воссияние Трех – теперь он, перенеся коварство на живущих по Богу, пытается оторвать оттуда "возшедших в меру возраста исполнения Христова" (Еф. 4:13). Послушайте, что он опять говорит. "Должно принять во внимание и то, что ни один признанный богослов не учил, что этот свет общий и другим, хотя бы кто и взошел на вершину созерцания Бога, но они свидетельствовали об одних лишь божественных апостолах, и то бывшему им божественному снисхождению. Поскольку бы противоречили и сами себе, и друг другу богословы, настаивая, что никому не возможно по иному видеть Бога, кроме как от творений, "будь кто хоть Моисеем, хоть Павлом, взошедшим на третье небо (2Кор. 12:2), или даже еще выше него, если бы кому посчастливилось достичь и ангельского или архангельского положения и чина" [599], и также других и тех, что в нас богодарованных добродетелей, с помощью которых мы очищаемся в Духе, и даров Духа".

3. Ай, ай, что происходит с душой, целиком захваченной завистью и падкой на людскую славу, и с этими страстями берущейся за речения о Боге, и к тому же – ради спора! Кто из от века прилепившихся к благочестию когда-либо вводил столь великие нечестия? Кто так ловко играл словами, словно частыми приливами и отливами Еврипов [600], и к тому же постоянно меняя порочные мнения на порочные же, чтобы понемногу переходить к совершенно противоположному, но всегда еще худшему? Ведь теперь этот [человек], который прежде с помощью долгих рассуждений низводил до уровня твари оный свет, его же затем – увы его дерзости! – в своих недавних речах объявляет сущностью Божией, пытаясь с большим коварством показать его нетварным, или, скорее, измышляя, что он является как бы чем-то тварно-нетварным. Поэтому-то я и процитировал всю его речь, чтобы стало явным для всех то, что им теперь предлагается. Ведь то, что никому невозможно видеть, будь он хоть Моисеем, хоть Павлом, взошедшим на третье небо, или даже еще выше него, кому посчастливилось достичь ангельского или архангельского положения и чина, что это иное, как не абсолютно неисходная (άνεκφοίτητος) и неоткрываемая и незримая для всех сущность Божия? Но несчастный не постыдился ни евангельского повествования, ни гласа Господнего. Ибо Он возвестил, что некоторые по причине этого света узрят "Царствие Божие пришедшее в силе" (Мк. 9:1), чтобы показать, что это есть тот невечерний свет, который по прекращении века сего будет отчетливо видим всеми сынами будущего века. А евангелисты показали, что не одни только апостолы видели оную неизреченную славу, но и Моисей и Илия, чудесным образом сошедшиеся туда и собеседовавшие со Христом и предсказывавшие "исход Его, егоже хотяше скончати во Иерусалиме" (Лк. 9:31, Мф. 17:3, Мк. 9:4–5).

4. А Акиндин говорит, что "ни один признанный богослов не учил, что этот свет общий и другим, хотя бы кто и взошел на вершину созерцания Бога, будь он хоть самим Моисеем, но они свидетельствовали об одних лишь божественных апостолах, и то бывшему им божественному снисхождению". Здесь он говорит, что этот свет видели только трое из апостолов, но по бывшему [им] божественному снисхождению. А немного выше он же говорит: "Апостолы на Фаворе увидели славу и божественность Иисуса, но не по ней самой, "ибо божественность сама по себе незрима" [601]. Что [богослов] называет тут божественностью? Сущность Божию: ведь это она никогда не выявляется по самой же себе. Итак, когда он пишет, что апостолы увидели на горе свет, но [как бы] данный взаймы по снисхождению и [что видели они его] не сам по себе, потому что сущность Божия сама по себе незрима, то разве не ясным образом он полагает тот свет сущностью Божией? И, однако, этот свет, коль скоро они его увидели, опять же, согласно ему, есть творение, ибо он заявляет, что ничто ставшее видимым ни в коем случае не нетварно, а поскольку он был видим только теми одними, опять же по его мнению, и никому иному из всех не возможно его увидеть, будь он даже ангелом, то он инаков по отношению к творениям и есть сущность Божия, согласно ему, во многих местах своих слов говорящему, что "нет никакого воссияния и нетварной благодати, которые бы не являлись сущностью Божией". Но к сказанному выше прибавив дальше кое-что иное, что также относится к испорченному разумению, как наша речь покажет по ходу, он затем опять с помощью других высказываний возвращается к тому же самому разумению, доказывая, что свет этот есть сущность Божия. Ибо он говорит затем: "но иной смысл у того таинства, и иной – у созерцания и богословия других людей, всех, сколько их ни есть".

5. Итак, если созерцание на Фаворе этого света другое, чем то, что у всех остальных людей, как сверхудаленное от всего, хотя бы был [самим] Моисеем созерцающий, или самим Павлом, или даже еще выше них, кому посчастливилось достичь ангельского или архангельского положения и чина, то, следовательно, и оставшийся лик двенадцати, кроме тех троих, был совершенно лишен созерцания, ибо выше их меры был тот свет, о котором прежде настаивал Акиндин, что он тварен. Хотя какого творения, причем даже одного лишь [его] видения, недостойны оные боговидные и великие светильники вместе с Моисеем и Павлом и с самими архангелами, и к тому же навсегда [недостойны]? Чего же ради иной смысл у оного таинства, и иной – у созерцания и богословия других людей, всех, сколько их ни есть? "Потому, – говорит [Акиндин], – что никому невозможно по-иному видеть Бога, кроме как из Его творений". Следовательно, нетварен тот свет, который ни Моисей никогда, ни Павел, ни ангел, ни архангел, согласно Акиндину, не видел. Если нетварен, то он и сущность Божия, "ибо все нетварное – сущность", по его мнению. А те тогда три апостола как увидели? Объясни [нам] еще, о, таинник неизреченных [тайн]! "Потому что", – говорит он, – имело место божественное снисхождение". Благодаря снисхождению, значит, они его увидели, хотя бы и смутно, или это некий тварный и чувственный свет? "Брось, – говорит он, – не тот они свет видели: ведь ничто, что само приходит в зрение телесных очей, ни в коем случае не является нетварным, будь приступающий к божественному созерцанию хоть Моисеем, хоть Павлом, взошедшим на третье небо, хоть ангелом", и "никому невозможно по-иному видеть Бога, кроме как от Его творений". Так что этот несчастный очевидно опять низвел до уровня твари тот свет, светлость божественной природы отсекши странным образом от нее самой. Видите обращение его от ближайшего к противоположнейшему?

6. Но к тому, чтобы говорить, что тот свет нетварен, он невольно приходит, будучи связан соборным решением [602], по причине которого он с лукавой двойственностью и в неких неясностях подходит к этому и скорее отступает, нежели приближается, а к тому, чтобы объявить [этот свет] тварным, распускает, как говорится, все паруса, предлагая это со всем усердием, и снова здесь прибавляет, что "никому не возможно по иному видеть Бога, кроме как от Его творений", и утверждает, будто это – речение всех богословов, безумно полагая остаться незамеченным, пользуясь их высказываниями против их разумения.

ГЛАВА 3. О том, что из-за многозначности слова "Бог" отцы то учили, то запрещали зреть Бога, и что не уразумевший этого Акиндин [как бы] заставляет слова святых противоборствовать себе самим, используя их друг против друга

7. Слово "видеть" несет в себе двойное значение: бывает, когда это означает, что кто-то мысленно постигает Бога по мере возможности, а иной раз – то, чтобы иметь Его живущим в себе и по причине смешения с божественной благодатью наслаждаться Им в неизреченном видении и общении (όμιλία), а не осмыслять Его, как учат нас богоносцы. "Ибо божественная благодать", – говорит [отец], – хотя и дает наслаждение причащающимся по благодати, но не постижение" [603]. Но также и имя "Бог" есть общее и для божественной сущности, и для божественной силы и энергии, и для самих ипостасей. Видеть Бога и запрещено, и обещано: Бога "никтоже виде нигдеже" (Ин 1:18), "Егоже никтоже видел есть от человек, ниже видети может" (1Тим. 6:16), и "небо узрит кто лице Мое и жив будет" (Исх. 33:20) – сказал Бог к Моисею; но и "от красоты созданий Рододелатель" усматривается (Прем. 13:5), "блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят" (Мф. 5:8), и увидим, – говорит апостол, – "лицем к лицу" (1Кор 13:12), "ангели" приближающихся к Богу "выну видят лице Отца их, иже на небесех" (Мф. 18:10, 14) и Иаков говорит: "видех бо Бога лицем к лицу и спасеся душа моя" (Быт.32:30). Эти [понятия] не противоположным образом относятся одно к другому, но суть в высшей степени согласные и близкие, так как взаимообмен значениями имен, придает богословию согласие в смысле.

8. Ибо видеть Бога запрещено богословами, полагающими Его непостижимым по ипостаси и сущности. "Ибо блаженная божественность, – согласно божественному Максиму, – по сущности является сверхнеизреченной и сверхнепознаваемой, и не оставляющей тем, кто после нее, никакого, даже малого, следа постижения" [604]. И, согласно пророческому [слову], никто "не бысть во ипостаси" Божией [605]; и никтоже "узрит лице" Божие, и "жив будет" (Исх. 33:20), и, согласно Григорию Богослову, "никто не видел и не объявил природу Бога" [606], и, по Иоанну Златоусту, "когда кто-либо думает, что отыскал Божью сущность, то за этим скрывается сам сказавший: "выше небесных поставлю престол мой" (Ис. 14:13) [607]. Итак, видеть Бога запрещено богословами, полагающими Его во всех отношениях непостижимым по сущности; а что из творений видно Творца они сказали, не уча, будто божественная сущность видима из творений – это есть то, что они явным образом запрещали – но говоря, что божественная сила и энергия уразумевается из действий.

9. "Ибо как возможно, – говорит [отец], – из произведений заключать о сущности?" [608] И еще: "Не из дел мастера мы приходим в разумение сущности мастера, но из рожденного познаем природу родившего" [609]; и опять: "Творения суть указания на мудрость, искусство и силу, а не на саму сущность, и не обязательно показывают всю силу Создателя" [610]. А Акиндин тем, кто именно это говорит согласно с отцами, то есть, что из творений мы приходим в разумение не божественной сущности, но божественной силы, противопоставляет богословов, говорящих о видении Бога из творений, как если бы сама божественная сущность была из творений видима и познаваема. Но не против самих ли себя он воздвигает, насколько это ему доступно, богословов?

ГЛАВА 4. О том, делая что-то же самое из слова "видеть", имеющего двойное значение, он вместе с тем изобличается, как думающий, что божественный промысл тварен

10. "Но и являет Себя Господь преподобным, – согласно божественному Кириллу, – не по мыслимому в познании ознакомлению, но будет для них некий исключительный образ осияния: ведь они Самого в них самих обитающего Господа будут рассматривать глазами рассуждения с помощью Святого Духа" [611]. И по Нисскому божественному Григорию, "превосходящая все премирное и небесное красота, которую, как объявило нелживое Слово, видят чистые сердцем, есть лучшая всякой надежды, и высшая уподобления [выводимого] из предположений" [612]. Таково блаженнейшее созерцание очищенных сердцем: таковое определено христовидным зрение и причастие света лица Божия, по сказавшему: "знаменовася на нас свет лица Твоего, Господи" (Пс. 4:7). "Ибо слыша о Лице Божьем, – говорит Златоустый богослов, – не предполагай ничего телесного: ибо здесь [пророк] указывает на Его энергию, Его [чудесное] явление (επιφάνειαν)" [613]. Так, согласно богослову из Дамаска, и "Моисей Божие лице на Фаворе виде" [614]. Так, не "зерцалом", ни "в гаданиих", но "лицем к лицу"(1Кор. 13:12) увидят, по апостольскому гласу очищающие себя в столь великой надежде. "И положи тму закров Свой" (Пс. 17:12), – говорит Григорий, получивший свое имя от богословия, – дабы не легко видела темная природа сокровенную красоту, достойную немногих. Ибо свет сойдется со светом, вечно к высоте влекущим через устремление, и очищенный ум приблизится к чистейшему, и одно явится ныне, а другое потом, как награда за добродетель и отсюда к нему тяготение" [615].

11. А Акиндин, отвергая опять же и этот исключительный для преподобных образ божественного осияния, которое для верно приходящих к нему отлично от познания в ознакомлении, приводит в противовес речение богословов об ознакомлении в познании, когда они говорят, что Бог от творений видится, то есть помышляется всеми, сквозь проявляющуюся во всем мудрость видящими Того, Кто в мудрости все сотворил, или, иначе говоря, умозаключающими о Нем, и утверждает, будто эти столь отстоящие [друг от друга вещи] суть одно и то же. Ибо что общего у рассуждения и божественного причастия, умозаключения и неизреченного осияния, познания (и к тому же происходящего от умозаключения) и стяжания и вкушения света невыразимого и нескончаемого, которое, по великому Василию, совершается от смешения [его] с достойными? Как же будет одним и ни в чем не будет отлично присущее одним лишь боговдохновенным [подвижникам] и присущее все нам, и даже кое-кому из эллинских мудрецов, как говорит божественный Григорий Нисский? Так что не от злоумия ли и безрассудства Акиндин пользуется против мысли богословов их [собственными] высказываниями, вооружая их речения друг против друга?

12. Итак, [выражение] "видеть Бога" имеет, как показало наше слово, два значения: когда кто-либо в себе самом стяжал Бога и благодаря воссиянию от Него зрит Его; и то, чтобы прийти в познание и признание Бога не по исключительному образу осияния [являемого] преподобным. Но опять же и само то, чтобы быть в сознании (έν είδήσει) Бога имеет два значения, как сейчас нам покажет Василий Великий. Ибо он говорит к утверждающим, что они знают сущность Божию, и говорящим, что "мы почитаем Бога не которого не знаем, но которого знаем": "[выражение] "знать Бога" – многозначно: ведь мы говорим, что знаем и величие Божие, и силу, и премудрость, и благость, и промысл, и справедливость Его суда, и созидательное [Его начало], и предведение, и воздаяние, но не саму сущность. Пусть они не вводят нас в заблуждение из-за Его простоты: ибо энергии Божии разнообразны, а сущность проста. Мы же говорим, что знаем Бога нашего из энергий, но не уверяем, что приближаемся к Его сущности" [616].

13. Итак, поскольку мы говорим, что знаем Бога из божественных энергий, промысла, мудрости, благости, созидательной и предведательной силы, а Акиндин говорит, будто, согласно богословам, никому по-иному невозможно знать Бога, кроме как от Его творений, то не очевидно ли, что он полагает творениями божественный промысл, и созидательную и предведательную силу, и божественную благость и мудрость, от которых Бог нами познается, и клевещет будто это богословы так об этом думают, благочестивое рассуждение их направляя в другую сторону, перетолковывая, и разращая, и воздвигая их слова друг против другом? Но да не вводит он нас в заблуждение из-за того, что слово "Бог" – общее и для Божией сущности, и для божественных энергий: ибо один Бог пребывает в сущности и энергии, один лишь будучи всесильной сущностью. Так что из творений мы не приобретаем Бога, но знаем; и [знаем] не сущность Его, но Его нетварные силы и энергии. А из этих нетварных сил и энергий мы знаем Бога нашего, что Он есть всесильная сущность.

ГЛАВА 5. Доказательство и из его собственных слов того, что воссиявший на Фаворе свет нетварен, и не есть божественная сущность, хотя бы он сам того и не желал

14. Тем не менее, так как стало совершенно очевидно, что из творений нельзя узнать сущность Божию, Варлаам и Акиндин, настаивая, что с помощью тварного света апостолы видели на Фаворе нетварный свет, что они тщатся отрицать, невольно сами опять доказывают, что свет есть нечто нетварное, что [в то же самое время] не есть сущность Божия. Ибо нетварное, каковым и они называют оный свет, есть энергия, а не есть сущность Божия, если оно познается с помощью чего-то тварного. Так что они не знают "ни яже глаголют, ни о нихже утверждают" (1Тим. 1:7). Если же еще они и сами настаивают, как они и настаивают, что сущностью и самой ипостасью Слова Божия является то нетварное, – каким они и сами называют тот свет, – которое было познано апостолами на Фаворе посредством видимого света, а сущность Божия познается существующей, согласно богословам, через нетварные энергии, то тогда свет, который апостолы увидели на Фаворе, есть нетварная энергия Божия. Таким образом, они против самих себя, сами того не понимая, плетут софизмы, не понимая не только [речения] богословов, или добровольно [в отношении их] заблуждаясь, но и свои собственные.

15. О неизреченном же и одним лишь только преподобным бывающем божественном осиянии и о том, что [слова] "Бога никтоже виде нигдеже" (Ин 1:18), и "Егоже никтоже виде от человек, ниже видети может" (1Тим 6:16), и тому подобные показывают Бога неявляемым по сущности и для самих святых, это мы и в составленных к Варлааму словах, и во втором и четвертом из произнесенных нами на эти сочинения Акиндина, отчетливейше раскрыли. Поскольку же теперь Акиндин говорит, что апостолы и на Фаворской горе видели Бога от творений подобно всем другим [людям], то как он снова настаивает, что тот свет не есть общий и другим, как сверхудаленный [от всего], и что один смысл того таинства, и другой – созерцаний и богословий всех что ни на есть [других богословов], будь богословствующий или обоживаемый хоть Моисеем, хоть Павлом, взошедшим на третье небо, или даже еще сверх них, сподобившись ангельского или архангельского положения и чина?

16. Но с несчастным это случается, потому что он жадно стремится всем угодить, разнообразно подстраиваясь к мнениям всех и каждого и не обращая никакого внимания на Бога и истину. Поэтому он называет этот свет то творением, то нетварным, но и это [последнее он делает] худо; а иной раз снова ни тем, ни другим, а бывает, что и [при]видением, абсолютно несуществующим реально (άνυπόστατον), которое – страшно даже сказать – он затем причислил и к лукавым [видениям]. Сперва он всеми способами низводил этот свет до уровня твари, затем, желая одновременно прикрыть себя самого, и вместе с тем противостоять и в этом святым и нам, единомысленным с ними, при помощи иного нечестия пытается скрыть прежнее нечестие, говоря: "Должно принять во внимание то, что ни один признанный богослов не учил, что этот свет общий и другим, хотя бы кто и взошел на вершину созерцания Бога, но они свидетельствовали об одних лишь божественных апостолах".

ГЛАВА 6. Повторное рассмотрение его высказывания, которое когда снова исследуется, то становится явным, что божественный этот свет есть общее священное видение святых; а сам он изобличается как никого из них не полагающий истинным богословом и противоборствующий евангельским проречениям

17. Что ты говоришь: этот свет не есть общая награда для живущих по Богу? [617] Тогда не все достигнут Царствия Божия, ибо сам Господь сказал, что этот свет есть Царствие Божие [618]. И оный Даниил солгал, и его пророчество, предвозвестившее, что дастся "Царство святым Вышняго" (Дан 7:18), и что одно и то же будет Царство Бога и святых. Скорее, и даже гораздо скорее, не будет и не дастся ради всех других, которых так много, нежели дастся ради троих, взошедших тогда на гору.

18. Как же тогда великий Дионисий говорит: "когда же мы станем нетленными и бессмертными, и достигнем христовидного и блаженнейшего удела (λήξεως) [619], тогда, согласно Речению, "всегда с Господем будем" (1Сол. 4:17) исполненные видимого Его богоявления во всечистых созерцаниях, озаряющего нас светлейшими блистаниями, как учеников в том божественнейшем Преображении" [620]? Как же тогда Господь придет снова, по великому Афанасию, "испуская из [воспринятого] от Марии святого Своего тела сияние неизреченной славы, как Он и на горе показал отчасти" [621], и по Григорию Богослову, "каким Он был видим на горе учениками или каким Он показал Себя, когда божественность преодолела плотское" [622], если тот свет – не общий и для всех других святых, а видимый неизреченным образом только троим из апостолов?

19. Тем не менее, поскольку теперь противник света, желая лишить света сынов света (1Сол. 5:5, Лк. 16:8), по чрезвычайному безумию пытается их сделать своими единомышленниками против себя же самих, клевеща на них всех и представляя дело так, как будто бы никто из них не называл свет общим для просвещенных, то давайте, мы приведем почти всех, кто называл [его] общим для всех, дабы он или, посмотрев на столь великий строй свидетелей света и отбросив помрачение разума, вгляделся бы в сияние истины, или, даже и таким образом не раскаявшись в порочном мнении, уже здесь получил бы начаток будущего стыда и от него [происходящей] оной боли, по справедливости распространяющейся на всю вечность.

20. Итак, Златоустый отец в "Увещевательном слове к Феодору" говорит: "Все относящееся к той жизни будет день, светлость и свет: не сей нынешний, но иной, настолько светлейший сего, насколько сей ярче светильника. Ибо там нет ни ночи, ни вечера, но такое иное состояние, которое познают одни удостоившиеся. И что еще больше всего такового – это наслаждаться общением со Христом непрерывно вместе с горними силами. И чтобы увидеть, что эти высказывания – не пустые слова, пойдемте мыслью на гору, где преобразился Христос; увидим Его, воссиявшего как Он [там] воссиял, хотя Он и тогда не всю показал нам светлость будущего века" [623]. А в сочинении "К молодой вдове" он снова говорит: "Тела благоугодивших Богу в столь великую облекутся славу, каковую невозможно даже видеть сими очами, и некие знаки и смутные следы этого и в Ветхом и в Новом Завете Бог приготовил, чтобы дать нам. Ибо там лицо Моисея таковой просияло тогда славой, что было неприступно для глаз израильтян, а в Новом [Завете] много более его воссияло лицо Христа" [624]. А божественный Кирилл говорит: "Господь, показывая, что преславнейшим будет воскресение святых, говорит, что "тогда праведницы просветятся яко солнце" (Мф. 13:43); а чтобы опять убедились, что Он говорит правду, Он даровал ученикам и преждевременное созерцание сих [вещей], преобразившись на горе" [625]. Поскольку же там это общая награда для всех истинных христиан, а залог будущих благ дается здесь, то как же бы и теперь отчасти не предлагалось общее [благо] подвизающимся?

21. И что же тот, кто говорит, что ради того Господь взошел на гору, удалившись от других, и в молитве показал то неизреченное сияние сего света, чтобы показать плод священного безмолвия и молитвы, и прибавляет: "Ибо мать молитвы – безмолвие, а безмолвие – явление божественной славы. Ибо когда мы смежим чувства, и сблизимся с самими собой и с Богом, и, освободившись от круговращения внутри мира, станем внутри самих себя, тогда отчетливым образом в самих себе увидим Царствие Божие. Ибо Царствие небесное, которое есть "Царствие Божие, внутрь вас есть" (Лк. 17:21), – возвестил Бог Иисус" [626]– разве и он не полагает этот свет общим зрелищем тех, кто истинно привержен безмолвию и молитве? Ведь он называет сей свет Царствием Божиим, как и Господь [627]. Андрей же, светлейший светильник Крита, говорит: "На гору возводит Спаситель учеников, чтобы что сделать, или чему научить? Чтобы, показав сверхвоссиявшую славу и светлость своей божественности, в которую Он преобразовал природу, слышавшую: "земля еси и в землю отидеши" (Быт. 3:19). Отсюда, согласно неложному тайноводству богословов, словно из некого приснотекущего источника по исполненному бесконечных даров излиянию чистого обожения к нам приходит великий дар" [628]. "Ибо Он хочет, чтобы мы, осознав глубину содеянного [Им] в соответствии с этим, ведением привлекли бы к себе подражанием Преобразившемуся деятельнейшую благодать и в нас соделывающую это дивное и странное таинство" [629]. Видишь, что ради этого воссиял на горе Спаситель, дабы нас научить: что есть дар обожения, то есть, что он и есть этот свет, и чтобы, когда мы познаем и уверуем, и в нас самих соделалось это странное таинство, таинственным и неизреченным образом изводящее из тьмы, говоря словами апостола, "в чудный Его свет" (1Петр. 2:9).

22. А великий Василий говорит: "награда за добродетель – стать богом и облистаться чистейшим светом, став сыном того дня, который не прерывается мраком. Ибо этот день творит другое Солнце, испускающее истинный свет, который, когда единожды осветит нас, уже более не скрывается на западе, но все объяв своей просветительной силой, производит непрерывный и непреходящий свет в святых, и самих причащающихся того света соделывает другими солнцами. Ибо "тогда, – сказано, – праведницы просветятся яко солнце" [630]. Разве и он не возвещает, что общим для живущих добродетельно является этот свет, по которому и воссиял Господь, явившись, и снова просияет, придя? Но и в другом месте он называет "добротой" воистину "Сильнаго" (Пс. 44:4–5) умопостигаемую Его и созерцаемую божественность, которую и увидели на горе Петр и Сыны грома [631]. И еще опять: "красота истинная и вожделеннейшая, доступная для созерцания только тому, кто очистился умом, сущая окрест божественнейшей и блаженной природы, в сияния и благодати которой если кто пристально вглядывается, то перенимает нечто от нее, словно от некой краски неким сияющим блеском окрасив свой облик, отчего и Моисей, причастившись оной красоты во время беседы с Богом, прославлен был лицом" [632]. Итак, говоря это, великий Василий разве не полагает тот свет общим для всех очистившихся? А его брат и сродное (άδελφά) ему мудрствующий, говоря о великом Павле, что тот "тотчас стал рачителем божественной красоты, сверкнувшей в его глазах" [633], разве и он не утверждает, что божественный Павел увидел тот свет, назвав его красотой?

23. А Макарий Великий в переведенных Метафрастом "Главах" говорит: "и блаженному Павлу, воссиявший на пути свет (Деян. 9:3), благодаря которому он и был взят на третье небо (2Кор. 12:2), и сделался слушателем неизглаголанных тайн, было не просвещение [от] смыслов и знания, но воссияние по ипостаси [634] силы благого Духа в душе, коего не выдержав преизбыток светлости, плотские глаза ослепли, и посредством коего всякое знание открывается, и Бог поистине познается достойной и возлюбленной душой" [635]. Видишь, что и этот [отец] настаивает, что тот свет есть общий для всякой боголюбивой и боголюбезной души? Потому что и в другом месте он говорит: "славу лица Моисея ныне приемлют в душе святые" [636], и еще в другом месте говорит, что "та бессмертная слава Духа, что [явилась] в смертном теле Моисея в откровении, ныне неотменно светится в бессмертном лице внутреннего человека достойных" [637].

24. Опять же и Григорий, знаменитый богослов, говорящий про "краткое сияние великого света, от которого Павел повредился зрением, когда встретился с ним прежде очищения" [638], и "краткое истечение верховнейшего (ακροτάτου) света и отблеск, достигающий до одних лишь святых, ибо "положи Бог тму закров Свой" (Пс. 17:12; 2Цар. 22:12), чтобы не легко увидела темная природа сокровенную красоту, достойную немногих, и чтобы, легкой улучив, она легко бы и не отбросила [ее], по причине легкости приобретения, и чтобы свет сошелся со светом, вечно к высоте влекущим через устремление", и "очищенным ум приближался бы к Чистейшему", и "чтобы одно явилось ныне, а другое – потом, как награда за добродетель и отсюда к нему тяготение" [639], не кажется ли тебе согласующимся с такими же, как и он, великими [богословами]?

25. А что говорящий: "бездна скорби увидела утешение, и чистота сердца прияла воссияние; воссияние есть невыразимая энергия, видимая незримо и мыслимая неведомо" [640], – о каком свете он, по твоему мнению, говорит? А святой Исаак, когда пишет: "Молитва есть чистота ума, которая одна из света Святой Троицы формируется (τένεται) [641] при изумлении" [642], и опять еще: "есть чистота ума, в которой сияет во время молитвы свет Святой Троицы [643], … и тогда ум бывает выше молитвы" [644], и опять: "мы созерцаем славу Его святой природы, когда соблаговолит Бог ввести нас в духовные таинства" [645], – разве не о той славе и не о том свете говорит, о котором сказал Василий Великий, что он окрест божественной и блаженной природы?

26. Ибо опять же сам Василий Великий, который настаивал, что чудесно являемый в различные времена святым Божиим свет – один, а затем объявляет, что он есть просвещение святых душ, "о котором и нам следует молиться, чтобы оно достигло и нас" [646]. Об этом и вся церковь молится священными песнями каждого дня, а в особенности – на ежегодную память божественного Преображения [647]. А что и для [самого] великого Василия эта молитва стала действенной, и на него сошел тот свет, который есть просвещение святых душ, открыл нам божественный Григорий Нисский в "Надгробном слове" ему. Ибо он говорит: "Облистался светом через купину Моисей? Можем и мы сказать нечто сродное сему явлению и о нем (Василии – "пер".), как в ночное время ему было воссияние света, когда он молился дома. Был чем-то невещественным тот свет, божественной силой освещающий жилище" [648].

27. Но решивший предпринять войну со святыми Акиндин говорит: "Ни один признанный богослов не учил, что этот свет является общим и для других, хотя бы кто взошел на вершину созерцания Бога, но они свидетельствовали это об одних только божественных апостолах". Так что ни великого Дионисия, ни великого Афанасия, ни великого Василия, ни богослова Григория, никого другого из нами почитаемых, – чтобы не называть всех поименно, – он не считает признанным богословом. И Самому Богу богословов он очевидно противостоит. Ибо Тот ради того показал оное блистание, молясь на горе, блистание света непрерывное, неугасимое и незатеняемое, чтобы явить общую награду уверовавших в Него. А этот всех учит неверию, явным образом запрещая и предписывая противоположное [тому, что запрещают и предписывают отцы] и самому даже зрителю величайших [таинств] Павлу полагая этот [свет] незримым – и не то чтобы [только] теперь, но и в будущем веке.

ГЛАВА 7. О том, что он, кажется, не только показывает этот свет то творением, то сущностью Божией, но и что он невидим и самим тем троим, которым одним, как он прежде заявлял, он был видим

28. Если тварно увиденное, и к тому же – свет, как и сам ты прежде доказывал, то какого же творения – и [даже] одного лишь [его] созерцания – недостоин Павел, и не только Павел, но и архангелы? Как и по какой причине для видящих, по-твоему, одни лишь тварные вещи и от них лишь видящих и знающих Бога людей, ангелов и архангелов одно лишь это творение является невидимым и непостижимым? А если [этот свет] нетварен и сущность божественная, как сам ты, премудрый, и это здесь доказывал, говоря, что он невидим и самому Павлу, и ангелам, то как же, скажи, прежде всеми способами ты доказывал, что оно тварно? Пусть будет нетварным прежде тварное по причине чрезвычайного разнообразия твоей мудрости и богословия; как же тогда того, что увидели Петр, Иаков и Иоанн, Павел не удостоился? Разве потому, что, когда Павел был призван, Христос был на небесах? Но Он сам был Тем, кто позвал Павла, явившись посредством такого же света, как пишет божественный Лука, и мы немного выше произнесли слова отцов, которые говорили об этом, но также и сам Павел о себе самом свидетельствует. Пусть же будет, что Павел был на земле, а Христос на небесах, и, по твоей высоте или глубине богословия, не могла свыше дойти до нас светлость божеского света. Но разве не были ангелы и архангелы вместе с Ним? С каким расчетом и их, человече, ты лишаешь света, при том, что отцы ясно говорят, что "весь умопостигаемый порядок премирных [сил] невещественно питаемый воссиявшим на Фаворе светом можно полагать нагляднейшим доказательством человеколюбия о нас Слова" [649]?

29. А то, что Акиндин, подвергающийся опасности впасть в диаметрально противоположные нечестия, доказывая, что этот свет нетварен, и для забавы иногда говоря [это] языком, не только фантазирует, что этот свет есть сущность Божия, но и тем, кому одним лишь, как он говорил прежде, он был видим, теперь его полагает незримым, будет явно по ходу его речи. Ибо он говорит, что "единственный нетварный свет и нетварная слава, то есть божественная природа, совершенно по самой себе незрима". Итак, поскольку он называет божественную природу единственным нетварным светом и нетварной славой, то явно, что, когда он называет или помышляет тот свет нетварным, то считает его сущностью Божией; и не допускает, чтобы он был видим даже тремя апостолами на горе. Ведь и согласно ему совершенно невидима по самой себе божественная природа.

И однако, не только исходя из того, что он говорит дальше, но и из того, что он прежде сказал, очевидно, что он мнит этот свет сущностью Божией и исключает из созерцания божественнейшего света на Фаворской горе и тех из апостолов, которые взошли [туда] вместе с Иисусом, когда он лжет и на Златоустого отца. Ибо он, убеждая вначале оставить нетронутым и без тщательного исследования, или скорее неуслышанным, сказанное святыми про сей свет, чтобы мы не почитали две божественности, – незримую и увиденный свет, – затем тут же побуждает [к этому], безумствуя и сам себя посекая, и делая ровно то, что сам он запрещает, и с прибавлением воистину запрещенным. Итак, он прибавляет: "Все это очевидным образом отсекает одним махом божественный Златоуст, высказываясь об этом в [своем толковании] на [евангельские слова] "видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца" (Ин. 1:14): "Не узрели бы, если бы Он явился нам посредством сродного (συντρόφου) тела" [650]. Итак, явилась тогда апостолам слава и божественность Иисуса, но не обнаженной и не сама по себе. "Ибо божественность, – говорит богослов, – сама по себе невидима" [651]. Итак, то, что само по себе невидимо святым ангелам и человекам, чем иным является, как не сущностью Божией? Ибо Бог, будучи по ней невидим для всех, многообразно становится видим посредством энергий [652].

ГЛАВА 8. О том, что, выставив двух свидетелей, – Златоуста и Григория Богослова, – последнего он выставляет против самого себя, а на Златоглаголивого отца еще и клевещет

30. У получившего прозвание от богословия Григория речь шла о божественной сущности, когда он изрек, что "божественность сама по себе незрима", или даже и самой ипостаси Слова, по которой Он соединился с нашим смешением. Ибо, это к утверждающим, что по страдании Он отбросил эту плоть, которую воспринял ради нас, и более не пребывает и не придет с воспринятым [Им человеческим телом], обращая это слово, он говорит: "Где же тогда и то, что Он был осязаем после Воскресения, и что будет увиден прободшими [653]? Ибо божественность сама по себе незрима" [654]. "Ибо по Самому Себе", – говорит он, – было осязаемо Само по Себе незримое Слово Божие, и по Самому Себе было бы увидено, то есть по Своей собственной ипостаси и природе, если бы, отбросив плоть, Оно затем осязалось бы апостольскими руками (Ин 20:26–29; Мк. 16:14; Лк. 24:39), согласно евангельскому повествованию, и имело бы некогда быть увиденным, согласно пророчеству, прободшими (Зах. 12:10). Впрочем, и светлость божественной природы, по которой "Слово Божие придет с телом, таким, каким Оно было видено учениками на горе" [655], не увидят оные прободшие и те, что подобны им, ибо сказано: "да возмется нечестивый, да не видит славу Господню" (Ис. 26:10). Стало быть, и она сама по себе невидима для них. Но у тезоименитого богословию Григория речь шла о божественной сущности и самой приявшей тело ипостаси. Итак, нападая на него, и утверждая, наряду с этим, что через тело Христово апостолы видели на горе божественнейший свет, поскольку Богослов говорит, что "божественность сама по себе невидима", противник света сам очевидным образом здесь показывает себя мнящим этот свет самой сущностью и ипостасью Слова Божия, о которых и была речь, как [нами] показано, у Богослова. Одновременно с этим он указывает, что и троим из апостолов они не были тогда видны. И теперь, по его мнению, этот свет для всех невидим сам по себе.

31. Таким образом, тезоименитого богословию Григория он выставляет против самого себя. А на Златоглаголивого отца он явным образом клевещет, говоря, будто бы это о сем свете тот объявляет, говоря на евангельские слова"видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца" (Ин. 1:14), что "не узрели бы, если бы Он явился нам посредством сродного тела" [656]. Ибо Златоуст не считал, что славой евангелист называет здесь просиявший на горе от Спасителя свет, но [выражающуюся] в делах и словах власть Спасителя, которой и"дивишася народи" (Мф. 9:33; Лк. 11:14) и то, что относилось к зачатию, и то, что было при чудесном оном рождении, и то необычайное, что происходило с Ним после рождения, и при крещении провозгласивший сыновство глас с небес, и по гласе Отчем схождение на Него Утешителя.

Все это подробнейшим образом перечислив, Златоязыкий продолжает: "воистину по причине этого сказал евангелист: "видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца". "Но не поэтому только", – говорит златой богослов, – но и из-за того, что после этого, он говорит это: ведь и сама природа дел, и все отовсюду, вопияло, что пришел Царь небес. Ибо мертвых отпустили могилы, неистовых – демоны, недужных – болезни. И можно было видеть образованными из земли глазами то, что и пророки, и все кто бы то ни было, желали бы видеть: как Адам был образован из земли, и разрозненные члены [видеть] совокупляемыми, и мертвые и парализованные – движущимися и скачущими, и уши заложенные – отверзающимися, и прежде связанный безгласием язык – весьма звучащим. Как бы кто полагал явным исцеление душ, как все выправлялось и всякий вид зла изгонялся, и [человеки] не только избавлялись от зла, но и возводились к самой вершине добродетели: волхвы – учители, мытарь – апостол, гонитель и хулитель – проповедник вселенной, разбойник – гражданин рая. Что бы сказал кто-либо о философии установлений, добродетели небесных законов, благочинии ангельского жительства?" [657]

32. Все это снова перечислив подробнейшим образом, Златый, испустив яснейший глас, сам [же] говорит и о сыне грома: "евангелист, все это сведя [воедино]: чудеса – в телах, в душах, в стихиях, повеления, неизреченные оные и высшие небес дары, законы, жительство, искусство убеждения, будущие обетования, страдания Его, испустил этот чудесный и исполненный высоких учений глас: "видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины" (Ин. 1:14). Ибо не только из-за чудес мы Ему удивляемся, но и по причине страданий. Ибо и в отношении самих этих [страданий], кажущихся постыдными, достойно произносить это же самое слово, поскольку и сам он назвал это славой. Ибо бывшее служило признаком не только попечения, но и несказанной силы, с помощью которой незримо свершилось парадоксальнейшее. Кое-что произошло тогда и видимым образом, показывая, что воистину Он был единородным Сыном Божиим и владыкой творения. Но и после смерти погребенный, когда ко гробу Его были прилажены камни и наложены печати, Он восстал. И некоей непреоборимой и божественной силой исполнив учеников, Он послал их к людям по [всей] вселенной, чтобы они исправляли жизнь людей, рассеивали повсюду знание небесных учений, великое и неизреченное преподавали бы и благовествовали, превосходящие разумение и никогда не имеющие окончиться награды" [658]. К этому опять же прибавляет тот, чьи слова много чище золота: "итак, это и много большее этого подразумевая, этот блаженный, – то есть, он опять говорит о евангелисте, – возопил: "видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины" [659].

33. Ради чего я здесь выставил всю беседу на [евангельское] изречение, сократив насколько возможно и обрезав? Чтобы знали все, что Златоглаголивый, настолько распространив изъяснение, и излагая [деяния] Спасителя от начала вплоть до конца, одну лишь ту славу пропустил без того, чтобы явным образом о ней сказать, которая на горе воссияла от Спасителя. А клеветник на святых Акиндин, опустив все столь многое, одно лишь то, мимо чего он прошел, не сказав, приводит в свидетельство как единственно сказанное, не испугавшись, что прозрачное и обильное и яснейшее течение слов Златоустого отца, стоящее выше абсолютно всякого утаения, будет ему в обличение.

Ради чего же святой, перечислив все относящееся ко Христу, не присовокупил теперь к прочему оную славу? Потому что он истолковывает здешнюю славу, а тот свет, зная, что он есть залог и начаток "хотящей открытися славы" (Рим. 8:18), поставил его в один ряд с нею, перенеся учение на нравы. "Ибо нужно", – говорит он, – показать жизнь достойную таковых даров и учений, дабы нам видеть не только здешнюю Его славу, но и будущую, как сам Господь говорит: "Хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут, да видят славу Мою" (Ин. 17:24). Если же эта слава стала столь светлой и очевидной, то кто что сказал бы о ней, о которой пророк говорит: "Да возмется нечестивый, да не видит славу Господню" (Ис. 26:10)? Но из нас никто да не будет уничтожен и да не станет невидящим ее: ибо если бы мы не имели ее увидеть, "добро бы было нам, аще не бы родихомся" (Мф. 26:24) [660]. Это [говорит] Златоустый отец. А Акиндин говорит: "Никто из святых не учил, будто этот свет является общим и для других".

34. А что Златоустый богослов называет здесь славой Господа этот свет, становится совершенно явным из последующего. "Ибо если", – говорит он, – не видящие солнечного света проводят жизнь горшую всякой смерти, то что же должны претерпеть лишившиеся того света? Поистине, это настолько тяжелее, насколько то Солнце несравненно лучше этого" [661]. Итак, разве он не о том говорит Солнце, воссиявшем истинным светом, не о той славе, коей дивное и неизреченное и видение, и причастие определено для одних лишь христовидных? А ту славу Христа, что благодаря чудесам, учениям и страстям, видели тогда и многие из тех, кто не таков, которую даже сами апостолы Господа хорошо не осознали бы, не видя [ее являемой] посредством покланяемого тела [Христова]. Ибо как бы они увидели Бога крещаемого, беседующего, распинаемого, восстающего, возносимого, если не посредством тела? Потому евангелист, сказав прежде, что "Слово плоть бысть и вселися в ны" (Ин. 1:14), и показав Его "с человеки поживша" по пророчеству Иеремии (Вар. 3:38), затем сразу прибавляет: "и видехом" – то есть все мы, с которыми Он пожил – "славу Его, славу яко единороднаго от Отца" (Ин. 1:14). Так что хорошо богоглаголивый Златоуст показал всеми видимую славу и прибавил, что они бы не увидели ее, если бы не посредством божественного и покланяемого оного тела. А славу Божию, которая во свете, видели и Моисей и Исаия, хотя бы то и более смутно, ибо их священные видения суть символы и образы богоявления на Фаворе, как и воссиявшая на горе от Спасителя светлость, есть начаток и символ "хотящей открытися славы" Божией.

ГЛАВА 9. Еще о том, как он лишает видения того священного света и взошедших вместе с Господом на Фаворскую гору

35. На златолаголивого богослова очевидно клевещет Акиндин. Поскольку же и сам он говорит, что свет тот был виден апостолам благодаря покланяемому телу, но не непосредственно, то спросим его: как он был виден им благодаря телу? Если [он был виден], воссияв посредством тела, как от зеркала (από δίσκου) [662], то он лжет, говоря, что не истинно явился сам этот свет. Если же они, видя своими глазами тело, через него верой видели обитающий в нем свет божественности, – ибо тогда они бы и видели тот свет, и он остался бы невидимым по самому себе, – то в высшей степени очевидно, что он тем самым и взошедших вместе с Иисусом на гору лишает зрения света, как чуть выше всех от века и до сего дня [бывших] пророков, апостолов и мучеников. Ибо если они видели [свет] через покланяемое тело, и так видели, что он остался невидимым, то они не видели вовсе. Затем не они лишь одни так видели, и не только на горе, но и те из апостолов, которые не взошли вместе [с Иисусом], но остались под горой. И что я говорю про тот апостольский лик? Ведь все те, кто и тогда верно видели оное тело Господне, и до нынешнего дня, веруя, видят таким образом верой божественность Христа. Но не так Петр, Иаков и Иоанн на вершине Фавора узрели через тело Христово божественный свет, но как [свет] сокровенного в нем божественного благолепия, истинно явленного, подобно тому, как сквозь стеклянные оболочки [фонаря] просвечивает пребывающий внутри свет [663], хотя и смутно, и применяя снисхождение. Ибо ни для ангелов, ни для архангелов, ни для высших их, не вместима вся божественная светлость. Поэтому и херувимы крылами закрывают лица (Ис. 6:2), будучи не в силах понести оное постоянное молниевидное сияние и преизбыток неизреченной красоты.

ГЛАВА 10. О том, что и Дух Святой из того, что он говорит, показывается тварным

36. А старающийся повсюду хулить присносущные энергии Духа и пытающийся объявить их тварными из-за того, что они зовутся дарами (Деян. 10:45; Рим. 5:15; Еф. 3:7), плодами (Гал. 5:22) и добродетелями Духа, когда пишет: "никому не возможно иначе зреть Бога кроме как от Его творений, от других [даров] и от [рождающихся] в нас богодарованных добродетелей, благодаря которым мы очищаемся в Духе, и от плодов Духа", не убоявшись, несчастный, даже божественного оного положения, что "от плода познается древо" (Мф. 12:33; Лк. 6:44). Итак, по справедливости к нему мог бы обратить кто изреченный прежде сего к иудеям Господень глас: безумец, облекший себя неизбежной хулой на Духа Святого, которой нет отпущения (Мф. 12:31), "или сотвори древо добро и плод его добр, или сотвори древо зло и плод его зол" (Мф. 12:33; Лк. 6:43). Ведь если божественный Дух нетварен, то как Он приносит не нетварные плоды? Если же плоды Его суть творения, то как и [Сам] Он не творение?

37. Ведь и Кирилл, сильный в вещах божественных, желая показать, что Сын нетварен, назвал Его плодом Отца. Ибо, представив прежде то, что изречено Им к иудеям: "Аще Бог отец ваш бы был, любили бысте Мене. Аз бо от Бога изыдох и приидох" (Ин. 8:42), затем говорит сам от себя: "Не возлюбившие Сына, явившегося от Бога Отца, как они могут говорить правду, утверждая, будто возлюбили Того, от Которого Он есть? Уничижившие плод, какую честь воздадут дереву? Если же плодом Бога и Отца является Сын, – ибо это означают слова "от Отца изыдох и приидох", – то как бы Он был сотворенным (γενητός)? Как вообще невыразимая природа божественности породила бы что-то чуждое и инородное по отношению к самой себе, когда даже сотворенная сущность не допускает, чтобы такое с ней происходило? Стало быть необходимо исповедовать Сына Богом от Бога явившимся, чтобы Отец не явился худшим своих творений" [664]. Но разве не подходит то же самое сказать и по отношению к словам Акиндина? Бесчестящий плоды Духа как воздаст славу Духу? И как же не худшим творений он показывает Его, если никакое из них не приносит не приличествующих ему плодов, а божественный Дух, согласно ему, приносит [плоды] иноприродные и настолько лишенные сего достоинства?

38. Но божественный Кирилл во многих местах своих слов наименовал таковым плодом вместе с Сыном и Духа Святого, и к евномианам, говорившим ему то же, что и нам теперь говорит Акиндин, – что "вы делаете Бога сложным, придавая Ему и суд, и природу, ибо как состоящий из сих будет простым?" [665], – он снова пишет, защищаясь: "Если Вы думаете, что Бог становится сложным из-за того, что у Него есть природа и суд, то есть воля, то рассмотрите и это. Отец по природе имеет [способность] рождать; имеет и [способность] созидательно творить через Сына – и не является из-за этого сложным. Ибо таковые вещи – плод одной природы. То же самое будет относиться и к благу, нетлению, невидимости и всему, что присуще божественной природе" [666]. Видишь, что каждая из божественных энергий есть плод божественной природы, как и то предвечное рождение? Как же не будут они выше творения, хотя они и отличаются от природы, будучи присущи ей, как и [способность] рождать? Но это [т. е. способность рождать], характеризуя не только природу, но и ипостась, принадлежит одному лишь Отцу, тогда как божественный суд, и воля, и созидательная энергия, и тому подобное, что характеризует только природу, а не также и ипостась, суть общие энергии Отца, Сына и Духа.

ГЛАВА 11. Другое высказывание Акиндина, благодаря которому он изобличается, как говорящий, будто Бог безволен и бездеятелен, а творения Ему совечны

39. Стало быть, и отсюда очевидно, что Акиндин низводит до уровня твари всякий дар и энергию Духа и через них хулит Самого божественного Духа. Но давай прибавим сюда и написанное им в других сочинениях об этом, чтобы его мнение стало еще более очевидным, и мы смогли бы затем разом изобличить его хульность. Итак, он говорит в своем сочинении "О благодати": "Если кто называет благодатью дар и дарование, подразумевая божественное, то оно нетварно, и было бы нечестиво говорить иначе, ибо сие не есть иное по отношению к божественной сущности; но являются тварными дары и дарования – дела божественной силы и [ее] благие для нас результаты". Очевидно, что здесь он говорит, что Бог есть сущность безвольная и бездеятельная. Ведь если божественное и нетварное не есть [нечто] иное по отношению к божественной сущности, то иное по отношению к ней – не божественно и не нетварно. Следовательно, божественная природа или не имеет воли и энергии, или, если имеет, то имеет ее тварной, согласно Акиндину. И если, согласно богословам, соответствующей волей и энергией характеризуется природа каждого, так что нетварная энергия указывает на нетварную природу, а тварная – на тварную [667], а характеризующее от характеризуемого отличается и есть иное, поскольку отлично [от него], то, по Акиндину, не только воля и энергия божественной природы тварна, но и характеризуемая ими божественная природа.

40. Однако, божественное и нетварное – это сам Бог. Если же это ни что другое как божественная сущность, согласно Акиндину, то Бог, по его мнению, есть ни что иное, как божественная сущность, не потому что всем, чем Он обладает, Он обладает от природы, и ничего нет приобретенного, но потому что ничего не имеет, что бы не было сущностью. Тогда творение, существующее от Бога, есть из божественной сущности. Ибо как же не из нее, если Бог не есть ничто иное кроме нее? "Но это есть собственное свойство Единородного, поскольку и Он от Бога, и творение от Бога, – по великому Афанасию и мудрому в божественном Дамаскину, – но Он один лишь только вневременно рожден из сущности Бога и Отца, а творение не из сущности Отца, но волей Его из небытия приведено в бытие" [668]. Так что эти тварные вещи, которые Акиндин называет делами и результатами божественной благодати и силы, суть, согласно ему, дела божественной природы, если только нетварная благодать и сила не есть [нечто] иное по отношению к сущности Божией, как он старается показать, как ныне сказанным, так и с помощью всех своих слов. Поскольку же и согласно божественному Кириллу, "природе принадлежит рождать, энергии же – творить" [669], и опять же, по богослову из Дамаска, "дело божественной природы – предвечное рождение" [670], то Акиндин, говоря и измышляя, что творения – дела божественной сущности, все считает божественными порождениями и отвергает единородное Слово, собственнейшее Его достоинство, именно к Нему относящееся, сделав общим для всех и отменив. Но он и совечными божественной природе показывает их, а не возникшими, когда Бог захотел: ибо дело природы не бывает позднейшим природы и не подлежит хотению. Стало быть, он низвергает, помещая в ряд творений, и само божественное, о котором он сам говорит, что оно не есть иное по отношению к сущности.

ГЛАВА 12. Другие его же высказывания, благодаря которым он изобличается как заявляющий, будто все боговдохновенные богословы и единомысленные с ними суть многобожники

41. Но и все, так или иначе называемое делом, во многих местах своих слов объявляя тварным, он и предвечное рождение, как названное делом, низводит до уровня твари, и является безбожником и вместе с этим многобожником, изыскав недавно некий постоянный метод, с помощью которого он, несчастный, все виды нечестия и злочестия собрал в собственную душу Таковой, разумеется, и всю Церковь Христову – ныне "право правящих слово истины" (2Тим. 2:15) и от века надежных богословов – объявляя злославными, продолжает, говоря: "Божественная и нетварная благодать и энергия не есть [что-либо] отличное от божественной сущности, ни уступающее, ни совершаемое (ένεργούμενον), ни бессущностное и безипостасное, ни видимое само по себе телесными очами каким бы то ни было образом. Ибо это есть нечестие и одновременно мудрование Ария, Македония, Савеллия и мессалиан". А кого он посредством перечисленного называет злочестивыми и нечестивыми, полагаю, стоит разъяснить и теперь.

42. Итак, что вся церковь Божия провозгласила неизреченно увиденную апостолами на Фаворе нетварную благодать как божественный и неизреченный свет и светлость божественной природы, но не [саму] природу, – ибо сия выше всякого явления и причаствования, – это, вдобавок ко всем, кому довелось слышать своими ушами, и "Соборный томос" нагляднейшим образом представляет [671], указывая при этом, что от века бывшие богословы проповедуют это. Так что называющий новым Арием, Савеллием и Македонием [всякого] называющего нетварным ставшее так или иначе видимым, очевидно утверждает, что все сии [богословы] суть злославные и притом многообразно: не только тем, что они говорят, что божественнейший оный свет был видим очами апостолов, но и тем, что говорят, что он не есть божественная природа, и что превосходит его подающая его природа, как сущая превыше всякого явления и [сама] являющаяся причиной всякого явления. А [слова] "по себе" присоединил отрицающий видимое обвинитель благочестивых, предлагая одно из двух: либо не говорить вообще, что некий нетварный свет был видим очами апостолов, либо говорить это ради того, чтобы заманить слушающих, но так, чтобы говорящий все равно имел в виду не то же, так как, согласно ему, [тот нетварный свет] был видим посредством тварного света. А что что-либо нетварное не бывает без сущности и ипостаси, он утверждает, чтобы показать, что оный свет, если только он действительно нетварен, есть сущность и ипостась, а не общая [для божественных ипостасей] благодать и энергия. Но он называет его не низшим и не действуемым, отрицая, что Бог является причиной его по сущности, и не допускает, чтобы Причина и Податель всякого осияния был выше всякого осияния.

43. Но однако, если, по Акиндину, нетварная энергия, дар и благодать не есть [что-либо] иное по отношению к божественной сущности и не есть действуемое, и говорить, что она другая и действуемая – это [признак] мессалиан, Ария, Савеллия и Македония, то как не таковым будет Златоустый отец и получивший прозвания от богословия Григорий: последний когда говорит: "Иное – желающий, и иное – желание; рождающий – и рождение; говорящий – и слово, если мы не пьяны" [672], а Златоглаголивый – когда, после того, как сказал, что Спаситель изрек апостолам: "Оставайтесь в Иерусалиме, "дондеже облечетеся силою свыше" (Лк. 24:49), и "Приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы" (Деян. 1:8), прибавил: "иное – подаваемая сила, и иное – подающий Дух" [673]? И великий Василий, и чудный Кирилл – первый, когда пишет, что "иное есть сущность, для которой даже выражающее ее слово (λόγος μηνυτής) не найдено, иное же – значение имен окрест нее" [674], и опять: "Если мы отнесем к сущности все божественные имена, то мы покажем Бога не только сложным составной, но и составленным из неоднородных частей, из-за того, что каждое из имен обозначает иное и иное" [675], а божественный Кирилл – [говоря, что] "творить – принадлежит энергии, а природе – рождать; природа же и энергия – не одно и то же" [676]? И к вдобавок ним еще и дамасский богоносец, когда пишет: "иное есть воля, и иное – волевое начало (τό θελητικόν). Ибо воля – это сила изволять, а волевое начало – это то, что имеет [эту] силу" [677], и еще: "применительно к Богу иное есть деятельное начало (ένεργητικόν), и иное – деятельность (ενέργεια): первое – это природа, а энергия – это сущностное движение природы" [678], и прибавляет: "Нужно знать, что энергия скорее действуется, чем действует (ένεργείται μάλλον ή ένεργεί)" [679]?

44. А что великий Дионисий, который пишет: "Итак, Самоблагость, первым даром предлагающая [дар] Самобытия (τού αυτοείναι) [680], старшим первым из причастий воспевается, и из нее, и в ней есть и само бытие, и начала сущих" [681]? Ибо как будут божественной природой эти причастия, и начала, и дары, будучи многими и происходя из божественной природы? Он же сам дальше называет их и божественными образцами (παραδείγματα), бытийностью, жизнью, мудростью, промыслом, причастием которым сущие произошли и состоялись. И опять он, сам себе став истолкователем, говорит: "образцами же мы называем [сущие] в Боге сущностнотворные и единовидно предсуществующие логосы сущих, которые богословие называет предопределениями и божественными и благими волями, разграничивающие и творящие сущее, по которым Сверхсущий все сущее и предопределил, и привел [в бытие]" [682]. Как же тогда будут тварными божественные и благие воли, и тем более, будучи разграничивающими и творящими сущих? Как будут результатами сущностнотворные логосы сущих, и к тому же предсуществующие в Боге, по которым Он все и предопределил, и привел?

45. Но он же снова в двенадцатой главе "Богоименований" говорит: "Насколько преимуществуют над причащающимися самопричастия, настолько же сверхвоздвигнута над самими причастиями непричаствуемая Причина" [683]. Здесь он, несомненно, показал не только превосходство непричаствуемой Причины, но и нетварность превосходимых [ею] причастий, назвав их самопричастиями, и сказав, что они преимуществуют над теми [сущими], которые имеют бытие посредством причастия, или, иначе говоря, над всеми тварными. Как же и он, вместе с выше приведенными богословами, а скорее со всеми богословами от века – ибо кто не согласен с ними? – не услышит многообразно от Акиндина, что принадлежит к части нечестивых и многобожных, когда тот ясно говорит: "Мы не можем Божию сущностную и природную силу и энергию мыслить чем то отличным от Его сущности и природы, а размерять Бога, – так, чтобы в размерении было иное и иное, и таким образом было бы много нетварных, отличных от божественной сущности и от себя самих, – есть верх нечестия, ибо вводит нелепейшее и бессмысленнейшее многобожие"?

46. Разве, открыто это говоря, он не отвергает согласие со священными отцами и не утверждает, что невозможно думать о Боге как они, выше явно обвинив их в многобожии, потому что они говорят, что иное есть сущность, и иное – сущностная энергия Божия; иное – волительная сила, и иное – обладающее волением, и что каждым из божественных имен обозначается иное и иное, а не всем ими – сущность? О них он снова говорит, одновременно нападая попутно и на своих противников и обрушиваясь на их мнение: "Они говорят, что иное есть сущностная и природная благость Божия, и иное – сущность, иное – мудрость, иное – жизнь, а мы, как научились от святых, не иное и иное помышляем и исповедуем, ибо [святые] говорят, что одно является там сущностью и жизнью, и силой, и благостью". Итак, кто суть те, чьим он является обвинителем, как учащих противоположно его мнению, что иное есть нетварная сущность, и иное – каждое из числа того, что сущностно окрест нее созерцаемо? Все вышеперечисленные святые, у которых, как он говорит, он научился противоположному. Какие? Сам научившийся противоположному пусть скажет. "И я ведь уже написал, – возможно, сказал бы он, – ибо учит нас великий Дионисий Ареопагит, говорящий это в сочинении "О сущем" [684].

ГЛАВА 13. Другие его высказывания, среди которых и свидетельство из сочинений великого Дионисия, благодаря которым он изобличается, как искажающий и перетолковывающий его и сам почитающий многих богов и многие божественности

47. Конечно же, он, как было показано выше, явно согласен с ними, но чтобы показать различие по отношению друг ко другу божественной сущности и самих этих естественно созерцаемых окрест нее [свойств]: благости, сущностности, жизни, мудрости, и тому подобных, он предпринял [труд составить] весь этот удивительнейший трактат "О божественных именах". Итак, один он противоположен себе самому и другим всем, а ты свидетель столь великого бесчинства того, кого и ты называешь великим? Пусть предстанет [перед нами] богословие святого, противоположное [богословию других] святых, как это кажется Акиндину, говорящему: "Ибо учит нас великий Дионисий Ареопагит, говорящий в сочинении "О сущем" так: "Я говорю, что не иное есть благое и иное – сущее, иное – жизнь, иное – премудрость, и что не [суть] многие причины и иных [божественных свойств] иные производящие божественности, высшие и низшие, но что все благие выступления [суть выступления] одного Бога" [685].

48. Воистину, Акиндин предстает здесь для тех, кто хоть немного внимателен, не только хулителем, но и клеветником на того, кого и сам он называет великим. Ибо у великого Дионисия здесь речь отнюдь не о божественной сущности и энергии, но об одних лишь божественных энергиях. Ибо сперва он исключил из рассмотрения ту сверхсущностность, и прежде засвидетельствовал в начале слов "О сущем", что "цель этого слова – не показать сверхсущностную сущность, [то есть] каким образом она сверхсущностна, – ибо это невыразимо и неизвест но и совершенно невыразимо, – но воспеть сущностнотворное выступление ко всем сущим" [686]. И сдерживая еще бесстыдство акиндиновой клеветы, он снова дважды предупреждает о том же самом, и настаивает, повторяя это слово, что он желает "не выразить и воспеть самосверхсущностную благость и сущность, которая превыше всякой благости и божественности, но выраженный благотворный промысл, благость по преимуществу и причину всех благ воспевает, и сущее, и жизнь и премудрость, сущностнотворную и мудротворную и живодательную причину причастных сущности и жизни и уму" [687].

49. Итак, великий столь явно отдалив от божественных и нетварных энергий – то есть от божественного промысла и того, что по нему – божественную сверхсущностность, и явно показав, что она является превосходящей, как высшая всякого выявления и выступления, даже если она и именуется от всех них, тогда как по самой себе она абсолютно безымянна и сверхименна, и непричаствуема, а сии [энергии] нарекши являемыми, именуемыми и причаствуемыми выступлениями Божиими и таким образом совершенно истребив Акиндинову прелесть, и предварительно оговорив, что не по отношению к оной сверхсущностности он употребляет нижеследующее, затем добавляет: "не иное есть благо и иное – сущее, иное – жизнь, иное – мудрость", говоря о причаствуемом и именуемом, и вообще о явленном промысле Божием, и о том, что по нему, а не о самой сущности. Поэтому, наконец собрав здесь все вышеперечисленное им, он и назвал это выступлениями Божьими, снова наглядно отделяя их от неисходной и абсолютно единственной оной сверхсущностности. Ибо как бы она была выступлением Божьим, а тем более – [многими] выступлениями?

50. Разве из этого не очевидно, что Акиндин бесстыдно клевещет и абсолютно несправедливо оговаривает этого великого мужа, как говорящего противно самому себе и другим богословам, будто не иное -нетварная оная сверхсущностность, и иное – ее нетварная энергия, или скорее – энергии; и тем более, что он прежде уже сказал против этого все то [что мы здесь привели], чтобы не подпадать таковым клеветам? Но и о божественных и нетварных этих энергиях божественного и благостнотворного промысла и того, что по нему: животворящей жизни, мудродательной премудрости и тому подобном, каким образом каждая [из них] есть не иное и иное, и каким образом он говорит, что не много причин, пусть сам он, блистательно посрамивший клеветника на его слова Акиндина, снова научит. Ибо он и это весьма наглядно представляет, когда пишет: "Я говорю, что не иным и иным является каждая из них, и что не многие [существуют] причины и иных иные производящие божественности, высшие и низшие, но что все благие выступления [суть выступления] одного Бога" [688].

51. Итак, кто этот говорящий, что не одного Бога все божественные энергии, а вдобавок к ним и высшая их оная сверхсущностность, но промысл – одного бога, животворящая жизнь – другого, иного – мудростетворная мудрость, и еще другого, – помимо всех этих богов, – оная преобладающая сверхсущностность? Сего показав, Акиндин, кто бы это ни был, говорящий, что каждое иное из этого [перечисленного] есть другого бога, против него пусть приводит: "не иное есть благо и иное – сущее, иное – жизнь или мудрость, и иных иные божественности, но одного Бога".

52. Кто этот говорящий, что суть иных иные божественности, высшие и низшие, Акиндин никогда не допустил бы исследовать, чтобы ему не быть самоизобличенным. Ибо это он сам и есть, хотя он и пугает здесь многих и устрашает, опасаясь быть пойманным, коварно стремясь утаиться за производимым им шумом. Так что пусть он будет изобличен нами, чтобы ему знать, что против себя самого он выставляет и слова великого Дионисия. Ведь поскольку выше сей [Акиндин] явным образом заявил, что все отличное от божественной сверхсущностности – творение, а великий Дионисий научил, что отличается от нее божественный промысл, и животворящая жизнь, и мудростеподательная мудрость, и вообще всякая благотворная и божественная энергия, так как оная сверхсущностность – выше [всякого] выявления, выражения и причастия, а сии суть причаствуемые и именуемые, как и выявляемые, то их Акиндин считает тварными, поскольку они отличаются от той сущности. Тварная же энергия принадлежит и тварной природе: следовательно, тварный, согласно Акиндину, промысл – это божественность тварного же бога, а нетварного Бога [божественность] – нетварная, и как нетварная она, разумеется, есть превосходящая сущность. И сей-то поистине и есть говорящий, что суть иных иные божественности, высшие и низшие. Так что пусть он услышит против себя самого выставленное им, что не иных иные суть божественности, и таким образом не иное есть благо и иное – жизнь, и иное – оная сверхсущностность, и иное – сущностностная ее энергия. И пусть он отучится от постыднейшей ереси и воистину безумнейшего двубожия и переучится истинной вере в единого всемогущего Бога по всему нетварного, и бросит рассекать на тварное и нетварное единого всемогущего Бога, якобы защищая единство. Ибо будет тварным и тот Единый, если не нетварным будет у Него всемогущество.

53. Но каким образом, если все сии нетварны и поэтому суть одного Бога, каждое из них – опять же согласно богословам – иное и иное? Потому что все сии – не одно [и то же], но отличаются друг от друга, хотя и суть одного Бога, и в этом смысле они не иное и иное, как это ясно изложил в своем богословии и великий Дионисий. Ибо как бы они [т. е. прочие богословы] настолько разногласили с этим великим [мужем], от того же самого Духа говоря и того же самого величия будучи не лишены? Акиндин же, все перемешивая и сливая [в одно], чтобы показать нетварной одну лишь сущность Божию, а ее божественную энергию – тварной, говорит: "мы мыслим и говорим, и исповедуем, что сии суть не иное и иное" – не потому что сии суть одного Бога, как сказал богоглаголивый Дионисий, но извращая и перетолковывая, и этим опять на него клевеща, а скорее явно переиначивая его слова, говорит: "Все это существует как одно и не отличается друг от друга. Ибо святые отцы говорят, что там одно – сущность и жизнь и сила, и благость". Но они не так говорят, что это одно, – прочь ложь! – но, что одного Бога. А что Акиндин, отрицающий отличие таковых вещей друг от друга, сказал "одно" вместо "Одного", делается явным через выше представленные его речи, когда он говорит: "вводит нелепейшее многобожие то [мнение], что есть иное и иное и таким образом много нетварного, отличного от божественной сущности и друг от друга". И еще в дальнейших его словах: "как не ниспровергается то, что одна есть божественность, если отлична от сущности Его и природы природная и сущностная Его сила и вседетельная (παντουργός) энергия, и мудрость, и жизнь? Ибо это нам возглашает новое богословие, что в высшей степени противоположно из древности дошедшему до нас от божественных отцов исповеданию и благочестивой вере". Таким образом, он свободно высказывает это на письме, уничижая, несчастный, учение святых как новоявленное и сфальсифицированное, а божественными отцами, по всей видимости, называет Аэция, Евномия, Македония и себя показывает единомышленным им в вере. Ибо их злославию, а не богословию божественных отцов, принадлежит то, чтобы не отличать от божественной сущности божественную энергию, как [наше] слово ясно покажет ниже.

ГЛАВА 14. Другое его же высказывание, благодаря которому он изобличается, как измышляющий, будто Бог не истинно обетовал нам Духа, не различая между благочестивыми и нечестивыми

54. Теперь же, поскольку Акиндин перечислил и духовные дары, давай рассмотрим его разумение и о них, если [только] оно не презренное и запрещенное, и есть скорее безумие, нежели разумение, и очевидное наставление распираемых духом лукавства (των πνευματικών τής πονηρίας). Ибо он говорит: "Но благодать в собственном смысле, по самой себе изливаемая Духом Святым, есть [нечто] бесплотное, невидимое и нескончаемое, присущее ангелам, душам и самим бесам". Нуждается ли это в обличении, или вполне достаточно представить это для обличения безумия автора этих [слов]? А он и другие [признаки], относящиеся к тварным сопричисляет к этим: "разум словесных, чувство чувствующих, жизнь живущих". Что он снова этим желает показать? То, в отношении чего он чуть выше изобличен худо мыслящим, что есть только тварные вещи и божественная природа, у которой нет никакой благодати и нетварной энергии.

55. Одновременно, подобно злоначальному оному змию, он в свою очередь пытается оклеветать Бога, как ложно обетовавшего нам Духа, предвозвестившего пророком Иоилем: "В последния дни излию от Духа Моего на всяку плоть" (Иоил. 2:28). Ибо не позже, и не от Самого Духа, согласно Акиндиновой богоглаголивости, Он на нас излил, если в собственном смысле от Духа изливаемая благодать есть также и наше чувство, или даже и [чувство] бессловесных животных, и разумное [начало] сущей в нас души, и все тому подобное, что есть в нас, каковые [вещи] являются тварными и от начала присущи нам. Но какое замечательнейшее оправдание и доказательство того, что обетование Духа поставлено им в один ряд с творением и таким образом есть ложь! "Ибо потому", – говорит он, – не Сам Дух Святой, но творение дано верующим во Христа, что более смиренно написано о Нем, что Он от Отца дан. Ибо таким образом Он и благодатью зовется, и еще смиреннее говорится, что Он изливается, чтобы было показано, из Кого [689] [Он], то есть [чтобы было показано] вневременное начало Духа".

56. И, однако именно это более всего показывает, что не ложно обетование, но достигло предела. А Акиндин при помощи таковых выдумок легко запретил бы и пришествие на землю Слова Божия, так, как и о Нем было провозвещено: "посла Слово Свое, и изцели я" (Пс. 106:20). Кто послал? Всяко Отец, как и Само Слово в евангелиях говорит: "Ты "Мене послал еси в мир" (Ин. 17:18), обращаясь к Отцу, "к Которому, – говоря словами Григория Богослова, – Он относит [все] Свое, и почитая [Его] как вневременное Начало" [690]. Итак, поскольку и о Сыне говорится в смиренном смысле, что Он послан и, "чтобы было показано, из Кого", то и Он не был истинно послан, по разумению Акиндина, но некая тварная природа была послана – ибо творение говорится о том у Духа в собственном смысле, что изливается – "поскольку в более смиренном смысле говорится о Нем, что Он от Отца послан и дан". Но разве тем самым несчастный не собрал воедино в своей душе злославие Ария, и Македония, и Нестория, как мы подробно показали в слове, обещанном нами в письме к мудрому Кизическому предстоятелю [691]? Как же тогда и на одних только верных изливается благодать Духа, если она есть и бесплотное, и невидимое, и слово, и чувство, и тому подобное?

57. Что, несомненно, на одних только верных изливается благодать Духа, это и евангелист сделал очевидным, сказав: "сие же рече Господь о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии" в Него" (Ин. 7:39). Но и получивший прозвание от богословия Григорий, вспоминая оное пророческое слово, "излию от Духа Моего на всяку плоть", прибавляет "то есть, на уверовавшую" [692]. А пророк Исаия говорит: "Утверждей землю и яже на ней, и даяй дыхание людем иже на ней, и Дух ходящым на ней" (πατούσιν αύτήν) [693] (Ис. 42:5), что помянув, великий Василий говорит: "попирающие (καταπατούντες) земное и ставшие выше его засвидетельствованы как достойные дара Святого Духа" [694]. Так что, если в собственном смысле изливаемая благодать Духа есть жизнь живущих, чувство чувствующих и разум имеющих словесную душу, а скорее даже – всех разумных, то зачем нужно различать благочестивых от нечестивых? Ибо из этих слов не следует и различения благих ангелов от лукавых.

ГЛАВА 15. Доказательство того, что почившие на Христе, согласно пророчеству, семь духов – это есть сам Дух Святой. И что Акиндин называет творением Дух Святой, говоря, что эти семь духов – творения

58. Акиндин же, преумножая злославие, пытается и почившие на Господе, согласно пророчеству Исаии, семь духов показать тварными, не устыдившись, несчастный, самого пророческого гласа, так написанного: "изыдет жезл из корене Иecceoвa и цвет от корене его взыдет, и почиет на нем Дух Божий"(Ис.11:1–2). Затем пророк, словно истолковывая и разъясняя, что это за Дух Божий, говорит: "Дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, дух страха Божия" (Ис. 11:2–3). Так что эти [духи] суть Дух Божий, и Его Самого Акиндин называет творением, когда их называет творениями. Ты мог бы заметить, что и великий в богословии Григорий указывает, что эти семь духов суть Сам Дух Святой, как он это представил нам в своем "Слове на святую Пятидесятницу", говоря: "Этот Дух Святой был проповедан пророками, как в [словах] "Дух Господень на мне, Егоже ради помаза Мя" (Ис. 61:1), и "почиют на нем" семь духов" (Ис. 11:1–2)" [695], и немного выше, сказав: "[Дух Святой] был всегда, и есть, и будет" [696], и затем, спустя немного, говорит: "Дух премудрости, разума, ведения, благочестия, совета, крепости, страха", перечисленных [в Писании]" [697]. Стало быть, и он говорит, что эти и подобные [духи] суть Дух Святой. Но и еще выше, упомянув эти семь духов, он затем прибавляет: "ибо Исаие угодно называть энергии Духа духами" [698]. Значит, то же самое – сказать: "мудрость и сила Духа" и "дух мудрости и силы". Как же тогда будет тварной мудрость и сила Духа? А великий Афанасий говорит: "Один и Тот же есть Дух, Коего суть все разделения, а Он сам неразделим по природе" [699].

59. И, однако, одну из энергий Духа Господь в Евангелиях зовет, согласно Луке, "перстом Божиим" (Лк. 11:20), а согласно Матфею – "духом Божиим" (Мф. 12:28). Ее же испытав страшные напасти, и прорицатели в Египте воскликнули: "перст Божий есть сие" (Исх. 8:19). Великий Василий в "Словах возражения" говорит, что "этот перст есть одно из отдельных дарований [Духа Святого]" [700]. Какое из творений могло бы быть названо перстом Божьим? Каким же духом Господь изгонял, как Он сказал, бесов, если не "о Дусе Святе" (Мф. 12:28)? Разве одним из отдельных дарований является Дух Святой? Если же является одним, то, всяко, и другими. Поэтому и в "Главах возражения" великий Василий, собрав все вместе, – дарования Духа и все то, что Павел назвал плодами Его (Гал. 5:22) и те духи, что у Исаии, – все вместе собрав и перечислив, затем прибавляет: "Ничего из этого Дух Святой не имеет Себе приобретенным, но все присно имеет, как Дух Божий и из Него явившийся. Но Он, источаясь от Бога, существует в ипостаси, а они, источаясь от Него, суть Его энергии" [701]. Следовательно, энергий божественного Духа много, и все они нетварны и [в то же время] не суть сущности: ибо Он, один лишь, существуя в ипостаси, присно их все имеет. Так, стало быть, [сказал] и сей великий [учитель].

60. А пророк и словом "почить" в достаточной мере показал превосходство этих духов, ибо почивать есть [признак] Владычнего достоинства. Поскольку же и на "цвете от корене Иecceoвa" почившие духи, [то есть] на том, что воспринято Владыкой, то как они могут быть творением? Ибо только от нас Им взятое тварно. Однако, из-за различения энергий Духа не [появляется] много нетварных духов, ибо таковые [духи] суть выступления, и выявления, и природные энергии единого Духа. Потому-то и мудрый в божественном Максим сказал, что Господь обладает ими по природе, как Бог и Сын Божий [702]. Эти природные, стало быть, энергии Сына как могут быть творениями? Как же и божественную природу не покажет тварной тот, кто эти природные энергии Божьи низводит до уровня твари? А мудрый Акиндин особенно хватается за последнее, поистине не стяжав страха Божия и безбоязненно выступая против страха Божия, когда говорит: "каким образом этот страх нетварен, разве что и божество боится, если только это [божество] – природное и сущностное для Него? Ибо это [логически] следует для называющего эти энергии Духа нетварными, так, как и страх есть энергия Духа".

ГЛАВА 16. О страхе [бывающем от] Духа: что это такое, и как оно возникает в удостоившихся

61. Но пусть он постыдится написавшего немного выше в третьей из богословских Сотниц, что эти энергии присущи Сыну по природе и говорящего: "тот "страх чист" (Пс. 18:10), который всегда состоит без скорби о прегрешениях, и не прекратится никогда, потому что неким образом он сущностно внедрен Богом в тварь, делая явной Его природную досточтимость превосходства над всяким царством и силой" [703]. Ибо этот страх есть тот, о котором говорит и Псалмопевец: "Страх Господень чист пребывает в век века" (Пс. 18:10). Вот что, стало быть, есть дух страха: природная досточтимость Бога, само то, что Он страшен. Как же природная досточтимость Бога будет творением? Этот страх был и у Сына Божия.

62. А кто говорит, что страх не присущ Богу, разве что и божество боится, тот не позволит, чтобы и Христу он был присущ, и представляет пророка солгавшим. Ибо кого боялся Христос, на Котором, по пророчеству, почил "дух страха" (Ис. 11:3)? И однако, согласно сыну Громову Иоанну, "совершенна любы вон изгоняет страх, яко страх муку имать; бояйся же не совершися в любви" (1Ин. 4:18). Так что уверяющий, что тварен почивший на Господе "дух страха", – и тем более вопреки тому, что [подобает] бояться Стяжавшего сей дух, – сверхсовершенного Богочеловека и Отцу равночестного очевидно мыслит несовершенным и [даже] более несовершенным, чем богоносные человеки. Так что правильно мы вместе с другими энергиями Духа почитаем и дух страха нетварным, хотя бы это и вызывало неудовольствие у Акиндина. Ибо и свойством быть страшным Бог не обладает тварным образом, и, несмотря на это, не страшится, как пустословит Акиндин.

63. Пророк же Исаия в перечислении этих духов указывая и на божественность этого страха и пророчески посрамляя тех, кто, подобно Акиндину, из-за него низводит Духа Святого до уровня твари, в отношении других дарований Духа удовольствовался словом о почивании их на Том, о Ком пророчество, а страх включил в число с прибавлением, сказав: "исполнит Его дух страха Божия" (Ис. 11:3). Дух наполнивший "Цвет", в котором "поживе исполнение божества" (Кол. 2:9), – творение? Что за нечестие! Пророк же вместе с этим прибавлением показал имеющим ум и что такое есть этот дух Божий. Ибо, сказав: "исполнит Его", то есть Господа, "дух страха Божия", прибавил: "не по славе судити имать, ниже по глаголанию обличит" (Ис 11:3). Разве это не то в высшей степени страшное, что показал тогда Христос, когда, зная сердца тех, с кем Он встречался, сказал славным в то время фарисеям: "и вы "что помышляете в сердцах ваших" (Лк 5:22)?

64. Итак, этот страх духовный тех, кто совершеннее был наделен дарами Духа, делает, подавая им и силу прозрения, страшными для всех, ибо благодаря им "тайная сердца" приходящих, как говорит Павел, "явлена бывают, и тако, падше ниц, покланятся Богови, возвещая, яко воистинну Бог с ними есть" (1Кор. 14:25). А в тех, кто нисколько к этому не способен, но почувствовал страшную досточтимость Духа, производит подготовительный страх (είσαγωγικόν δέος), отвращающий от того, чтобы согрешать против Бога, и таким образом сообщает им дарование незыблемости, когда они станут более пригодны к приятию [этого дара] в силу познания и соответствующего познанию старания. Поэтому великий Василий, перечисляя энергии, которые присно имеет Дух Святой, назвал дух страха незыблемостью божественного Духа [704]. Как же будет тварной присносущная энергия Духа, причастием Которой и нам, насколько можем вместить, придается незыблемость?

65. О семи этих энергиях Духа и пророк Захария сказал: "седмь сия очеса Господня суть, призирающая на всю землю" (Зах. 4:10). А богословнейший из Господних учеников и особенно Им возлюбленный, когда пишет в "Откровении": "Благодать вам и мир от... Бога и от седми духов, иже пред престолом Божьим суть, и от Христа" (Откр. 1:4–5), разве не представляет всем верным наглядно, что сии суть Дух Святой?

ГЛАВА 17. Еще об этих семи духах, что они нетварны. И разъяснение свидетельства, которое Акиндином худо приведено против них. В этой же главе и о значении слов "творить" и "действовать"

66. Акиндин же, бесстрашно составляющий речи против Бога и посредством страха Божия низводящий до уровня твари Дух Его, привел и это [изречение] богослова: "[Он] называется "Духом сыноположения" (Рим. 8:15), истины" (Ин. 14:17), свободы" (2Кор. 3:17), Духом премудрости, разума, ведения, благочестия, совета, крепости, страха Божия" (Ис. 11:2, 3), ибо Он и есть [начало] творящее все это (ποιητικόν τούτων απάντων)" [705]. Затем он, сам делая из этого выводы и заключения, говорит: "то, что соделывает Дух Святой, как это может быть нетварным и соприсносущным Богу?", явным образом не один лишь страх, но и все энергии Духа, объявляя тварными. После же Григория Богослова он приводит и другого свидетеля, сам, однако, прежде став лжесвидетелем против него, [выступая] не только против его мысли, как в случае с вышеприведенным изречением, но и против самих слов, когда пишет: "и опять же божественный Златоуст говорит то же увещевание, что "тойжде Дух действует" вся (1Кор. 12:11): ибо Он как хочет, так и творит (ποιεί)" [706], такое и из этих слов измышляя и показывая [следствие], что энергии Духа являются тварными, поскольку говорится, что Дух их "действует" и творит, не принимая во внимание того, что [глаголы] "творить" (ποιείν) и "действовать" суть из числа тех, что произносятся во многих смыслах. Ибо это означает не только "созидать" (κτιζειν), но также (помимо многих других значений) и природно действовать, как и о солнце мы говорим, что оно творит день и является творящим [началом] для дня, как естественно его совершающее, более того, чтобы нам воспользоваться примером соответствующим, говорит Василий Великий: "награда за добродетель – стать богом и облистаться чистейшим светом, став сыном оного дня, который не прерывается мраком. Ибо этот день творит другое Солнце, испускающее истинный свет" [707].

67. Таким вот образом и Григорий Великий говорит, что Дух является творящим [началом] для свойственных и природных его энергий. И как лучи истинного света нетварны, или, иначе говоря, оный день, и остаются нетварными, несмотря на то, что другое Солнце, то есть Бог, их творит и"действует", так и "Дух истины", и все, что перечислено вместе с ним, пребывает нетварным, потому что Дух Святой творит и действует их как прирожденные (έμφυτους) энергии. Если же мы и благодаря тому, что смешиваемся с истинным светом, делаемся сынами, согласно сказанному здесь великим Василием, то истинный свет – это "Дух сыноположения". Это-то и Григорий Богослов прибавил к вышеперечисленному пророку и приложил "дух сыноположения, истины, свободы", чтобы показать, что это именно Дух святой, так как и великий Афанасий говорит: "Нигде в Писании не найти, чтобы духом истины называлось что-либо иное, нежели Сам Дух Святой; а апостол пишет римлянам: "не приясте бо духа работы, но духа сыноположения, о немже вопием: "авва Отче" (Рим. 8:15); и посылая письмо Галатам, говорит: "посла Духа Сына Своего в сердца наша, вопиюща: авва Отче" (Гал. 4:6) [708]. Так что Дух Сына есть "Дух сыноположения" и "свободы", иначе говоря – Дух Святой. Если же так, то и перечисленное вместе этим. Так что разве не против самого божественного Духа и истинного света Акиндин творит борьбу, борясь против сих [духов]?

68. Тем не менее, поскольку в подражание Арию посредством слова "творить" и ему подобных, как тот тогда Сына, так теперь Акиндин, пытаясь показать энергии Духа, – или, иначе говоря, [Самого] Духа Святого творением, – думает сказать нечто сильное, то вот, в подражание честным нашим отцам, как они тому, так и мы этому ответим, говоря: не именами, – о, человек! – переустраиваются вещи, но вещами значение высказываний перетягивается и перерасполагается: ибо вещи суть причины имен, а не имена – вещей. И, значит, когда о чем-либо приведенном Богом из небытия в бытие говорится, что оно "творится", или "возникает", или "действуется", то мы понимаем из [самого существа] дела, что каждое из названного показывает нам [таким образом] свою тварность. А когда какое-либо из таковых наименований мы находим у того, что по природе присуще Богу и природно происходит от Бога, и о том же самом говорится, что оно действуемо и есть Дух Святой, как и великий Василий говорит: "Когда мы имеем в виду достоинство Духа, то рассматриваем Его вместе с Отцом и Сыном, а когда мы подразумеваем действуемую в причастниках благодать, говорим, что Дух в нас" [709]. И когда само действуемое зовется и "перстом Божиим" (Исх. 8:19; Лк. 11:20), и "плодом" (Гал. 5:22) и "оком" (Зах. 3:9), и "духом истины" (Ин. 14:17, 16:13), и "сыноположения" (Рим. 8:15) и так далее, как и Господь сказал в Евангелиях (Лк. 11:20), а прежде Евангелия поведал Моисей (Исх. 8:15), и пророчествовали Исаия (Ис. 11:2–3) и Захария (Зах. 3:9), а после Евангелия учил великий Павел (Рим. 8:15), и великий Василий истолковал [710], и богослов Григорий воспел, и к тому же не однажды, но множество раз, и когда об одном и том же говорится, что оно действуется и творится (ποιείσθαι), и "почивает на цвете от корене Иессеова" (Ис 11, 2), и по природе присуще Сыну Божию, и природно и сущностно пребывает в Боге, и что Дух Святой присно обладает этим, как опять же сказал пророк, и великий Василий, и к тому же божественный Максим [711], а когда Одно и То же называется и "творимым" (ποιούμενον), и "действуемым", и Имеющего в Себе "исполнение Божества"исполняющим (Кол. 1:19, 2:9), то как, имея ум, помыслим Это творением (κτίσμα) из-за того, что о Нем говорится "твориться" (ποιείσθαι) и "действоваться"? Или и истинный свет назовем мы творением (κτίσμα), из-за того, что великий Василий, как мы сказали выше, изрек, что другое солнце творит (ποιειν) невечерний день, испуская истинный свет? Ибо чем иным является оный день, если не истинным светом? Стало быть, и он тварен (κτιστόν), если все так или иначе соделываемое (ποιούμενον) тварно (κτιστόν), соласно Акиндину. Мы же, говоря "сотворить (ποιείσθαι) размышление" или "сотворить языком беседу с кем-либо", разве творим (κτιζομεν) размышление или беседу, или природно его действуем? И если кто скажет "произвести сына" [712] – ибо не одним тем же способом [бывает] все, что по природе [происходит] из [кого-или] чего-либо – то разве не говорит, что его собственный сын по природе [произошел] от него, из-за того, что говорится "произвел"?

69. Тому, кто энергии Духа мыслит творениями из-за этого выражения, легко бы было считать и детей творениями отцов, из-за того, что они "сделаны" и приведены в бытие ими (δια τό πεποιήσθαι τε και γεγενήσθαι τούτοις). Написано ведь негде и про Иова: "быша" (έγένοντο) "ему сынове седмь и дщери три" (Иов. 1:2); и патриарх Иаков сказал к Иосифу, согласно написанному в "Бытии": "два сына твоя, иже быша" (γενόμενοι) "тебе во Египте, прежде пришествия моего, мои суть" (Быт. 48:5); и Моисей, законополагая, говорит: "аще будут" (γένωνται) "кому сыны, и аще сотворить" (ποιηση) "сына или дщерь" [713] и Езекия когда чудесным образом получил прибавление [лет] жизни, глаголет к Богу: "отднесь дети сотворю" (ποιήσω), "яже возвестят правду Твою, Господи спасения моего" (Ис. 38:19) [714].

70. Итак, пусть нечестиво объявляющие тварными энергии Духа, как оставленные "духом разума" и преданные "в неискусен ум" (Рим. 1:28), полагают одних и тех же отцами и создателями, чтобы, смешивая все, что только можно, нечестивовать во всем. Нас же никакое слово никогда не сможет убедить ставить божественные энергии Божественного Духа, которые пророк обобщенно назвал семью [духами], в один ряд с творениями. Ведь одной из божественных и природных энергий Божьих является и суд, так как Бог есть судия по природе. Неужели же и суд – одно из творений, поскольку говорится, что Бог его творит, как и Авраам сказал Ему: "Судяй всей земли, не сотвориши ли суда" (Быт. 18:25)?" Или же и собственный суд приведет Бог на суд, согласно все смешивающему из-за омонимии и собственного умопомешательства Акиндину, поскольку, по Соломону, "все творение приведет Бог на суд" (Еккл. 12:14)? Как и каким судом будет судим суд Божий? Как не в бесконечность будет простираться божественный суд, судимый другим божественным судом? И что же божественный Кирилл? Разве он показал Отца тварным образом, имеющим [свойство] рождать, когда, обращаясь к последователям Евномия, написал в шестой главе "Сокровищ": "Если Бог и Отец – выше всякой сотворенной (γενητής) сущности, то Он будет выше нее и по тропосу [созерцаемому] в рождении, творя (ποιών) сие неизреченно и боголепно" [715]?

71. Мы же, не звуками выражений прельщаясь и прельщая (2Тим. 3:13), но погружая в ум то, о чем идет речь, и руководствуясь вещей истиной (τή τών πραγμάτων άληθεια) [716], если и скажем или услышим, что Дух является "творительным" (ποιητικόν) для силы и ведения и тому подобного, что по природе присуще тварным, отсюда посчитаем "творительный" созидательным (δημιουργικόν) этих из не сущего возникших вещей. И тем самым мы приходим в уразумение не божественной сущности, но нетварных энергий и сил Духа [717], понимая, что Дух обладает животворящей и мудростотворной энергией, из того, что назван Духом, творящим жизнь живущих и мудрость умудряемых, пусть даже и природно и тварно. Ибо [лишь] абсолютно неразумному и, можно сказать, скотоподобному уму свойственно не уразумевать деятельность действующего из его творений, но либо помещать ее вместе с творениями, либо считать ничем не отличающейся от действующей сущности.

ГЛАВА 18. О том, что Акиндин и речение Златоустого отца, подделав его, привел против даров Духа

72. Давай же и приведенное Акиндином [речение] златоглаголивого отца возьмем и рассмотрим, какое там было, – говорит он, – увещевание, и к кому, и от кого; и даже в первую очередь [рассмотрим] то, что прежде обозначило слово. Ибо враг благодати, коварно портя все изреченное отцами другим способом, бывает, что и [вовсе] подделывает явным образом, как мы и выше многократно показывали. И теперь, притом, что Златоустый богослов об этом увещевании произнес много бесед и нигде не сказал, что Дух "творит" дарования, но "действует", "разделяет", "дает", "подает", – ибо он говорит: "По этой причине Павел выдвинул множество доводов, могущих увещевать их малодушие; ибо Тот же Дух дает, и на пользу дает, и как хочет разделяет и, даруя, не обязательно разделяет и все действует и как хочет, так и действует" [718]. Итак, хотя Златоустый отец нигде не сказал, что Дух творит дарования, Акиндин, бесстыдно клевеща на него и подделывая его слова, пишет: "Говорит ведь божественный Златоуст о Всесвятом Духе, что Он как хочет, так творит". Поэтому он и не осмелился обозначить, где Златоуст это говорит, боясь быть пойманным, хотя он [уже] не раз так делал. "Но, еще дальше простирая бесстыдство, и подделав весь пассаж, он продолжает и пишет, как мы немного выше сказали, будто "божественный Златоуст опять то же самое полагает увещевание", что Тот же Дух действует все, "ибо", – говорит он, – как хочет, так и творит". Итак, мы приведем здесь это златое речение нетронутым и неискаженным.

ГЛАВА 19. Изложение и верное разъяснение этого речения Златоуста

73. Ибо, толкуя Первое послание к Коринфянам апостола [Павла], златый языком и боговидный разумением [отец], после того, как четко разъяснил названные апостолом дары Духа, говорит: "то увещевание, которое он выше поместил, сказав о "томже Дусе" (1Кор. 12:8, 9), он и здесь полагает, когда говорит:"Вся действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо якоже хощет"(1Кор. 12:11) [719]. И ниже он многократно это говорит, что как Он хочет, так и разделяет, и как хочет, так и действует. То, что Акиндин сокращает речение Златоустого богослова – это не плохо; а вот, что вместо "действовать" (ένεργείν) он употребляет "делать" (ποιειν), и "делать" принимает в значении "творить" (κτίζείν) – это очень даже скверно. Но, может быть, скажет он, что "действовать" означает то же самое, что и "творить"? Чего же ради он тогда, соскребши то [слово], вписал [вместо него] "творить", если не усматривал, что это слово ближе [подходит] к творению? Поэтому вместе с апостолом и Златоглаголивый, точно следуя его глаголам, сохранил [то же] слово, хотя и более десяти раз сказал об одном и том же "действовать". Но что, даже будучи искажено, это слово не принесло Акиндину никакой пользы, показано выше (ибо настолько противоположно во всем изреченное святыми его мнениям); что "действовать" обычно не значит "творить", показывает пишущий: "Пусть и [слово] "Отец" будет именем энергии; даже и тогда вы нас не убедите, но само это единосущие [тогда] было бы [понимаемо] энергетически" [720]. И Дамасский отец говорит: "Одесную Отца сидит Христос, божески действуя промысл обо всем" [721]. Но увидим, что это за увещевание, и к кому, и от кого, и чего ради.

ГЛАВА 20. Еще разъяснение, каково и к кому, и от кого, то увещевание, о котором говорит он в этом изречении

74. Церковь в Коринфе вначале приобрела всевозможное богатство божественных и духовных дарований, больших и меньших, так что и апостол пишет к ним: "Благодарю Бога моего, яко обогатистеся о Нем во всяцем слове и всяцем разуме, яко вам не лишитися ни во единем даровати" (1Кор. 1:4–7). Это причинило этой церкви возношение и ревность, и вызвало ужасный раздор, так как принявшие большее гордились, а получившие меньшее – малодушествовали. Итак, Павел, устраняя эти терния и соблазны и сдерживая превозносящихся, а скорбящих увещевая тем, что уравнивает их друг с другом и объединяет, говоря:"Разделения же дарований суть, а тойжде Дух" (1Кор. 12:4). Поэтому и златый языком, поясняя это, говорит: "прими в расчет и то, что если ты сподобился и меньшей меры данного [Богом дара], то тем, что удостоился принять оттуда же, откуда принял и получивший больше, ты равную [с ним] имеешь честь" [722]. И опять, на сказанное апостолом в продолжение, что "овому бо Духом дается слово премудрости, иному же слово разума о том же Дусе, другому же вера тем же Духом" (1Кор. 12:8–9), Златоглаголивый говорит: "Видишь, как он повсюду делает это добавление, говоря "о том же Дусе" и "тем же Духом" [723]? Но и на сказанное у апостола вслед за перечислением следующих [затем даров]: "Вся же действует един и тойжде Дух" (1Кор 12:11), Златоуст говорит: "он снова применил всеобщее лекарство увещевания" [724], – чтобы ты еще раз научился тому, что-то же самое достоинство [у различных даров].

75. Но не только отсюда апостол делает их единочестными [друг другу], но и тем, что показывает, что они суть одно тело – "тело Христово и уди от части" (1Кор 12:27), как причастившиеся одного и того же Духа. "Якоже бо, – глаголет, –уди едино суть тело, тако и Христос; и единем Духом мы вси во едино тело крестихомся, и вси единем Духом напоихомся" (1Кор 12:12–14). И златым гласом паки таковые [словеса] истолковывающий [отец] говорит: "Хорошо он сказал"вси мы", присовокупив [сюда] и самого себя. Он [как бы] говорит этим: "даже я, апостол, имею в этом [отношении] не больше тебя, ибо и ты – тело так же, как и я; и я – так же, как и ты; и одну и ту же мы все имеем главу, и одни и те же [родившись] прекратили муки, поэтому и являемся одним и тем же телом, "и вси единем Духом напоихомся"; говорит, как мне кажется, о том просвещении Духа, которое от крещения и прежде таинств возникает внутри нас. А "напоихомся" он сказал, как если бы говорил про растения и рай, потому что от одного и того же источника все деревья орошаются, от одной и той же воды" [725]. Но, низлагая и надменность получивших больше [726], Павел говорит: "не может око рещи руце: не требе ми" еси, или паки глава ногама, но много паче, мнящиися уди тела немощнейши быти, нужнейши суть, и ихже мним безчестнейших быти, сим честь множайшую прилагаем" (1Кор. 12:21–23), и еще: "Бог раствори тело, худейшему болшу дав честь" (1Кор. 12:24). А златыми глаголами являющий нам сияние словес [Писания] говорит: "Пожалуй, – мог бы сказать кто-нибудь, – в теле это имеет смысл, что худшее большую получило честь. А как это [может быть понято] применительно к людям? Но на людях ты преимущественно увидишь это сбывающимся: ибо и работники одиннадцатого часа первыми получили плату, и найденная заблудшая овца (Мф. 18:12) была взята на плечи (Лк. 15:5) и не была прогнана, и блудный сын, возвратившись, большей вкусил чести, чем благонамеренный, и разбойник прежде апостолов был увенчан" [727]. И когда апостол еще сказал: "Да не будет распри в телеси, но да един о друзем пекутся уди, и аще страждет един уд, с ним да постраждут вси уди; аще ли же славится един уд, с ним да радуются вси уди" (1Кор. 12:25–26), златый устами говорит: "И [еще] он равняет их в отношении промышления, бывающего друг о друге: и не отсюда только, но и из случающихся печальных и благоприятных [обстоятельств]. Ибо когда один [член] страдает, то все болит, и когда глава увенчана, то весь человек радуется, и все тело славится" [728]. И еще: "Если наше тело не должно восставать против себя самого, то тем более – Христово, и настолько более, насколько благодать сильнее природы" [729].

76. Стало быть, таковое увещевание является побуждением и призывом к единомыслию, обращенным Павлом к Коринфянам, [исходящим] из того [положения], что все сподобившиеся дарований Духа суть одно тело, и к тому же Христово, и получают от одного Духа, и к тому же божественного и покланяемого. Я это показал теперь обстоятельнее, дабы мы узнали, какое превосходство у вещей духовных над теми, что по природе, а Акиндин понял бы, что против самого себя он выставляет все слова святых.

ГЛАВА 21. Выводимое из этого доказательство того, что Акиндин измышляет, будто и неверные, и бессловесные животные, и сами – увы! – демоны являются членами Христовыми и прежде верных сподобляются будущего обетования

77. Если, как он говорит, "изливаемая от Духа и действуемая благодать есть [нечто] бестелесное незримое и бесконечное, то, что [составляет] разум словесных [существ] и чувство чувствующих, и жизнь живущих, подобно духу истины, сыноположения и свободы" – ибо он к этим вещам присовокупил и сопричислил те, и сказал, что все это суть изливаемая от Духа благодать – если, стало быть, это так, и те вещи также принадлежат к духовным дарованиям, то, согласно Акиндину, весь род человеческий – не только ныне живущие, но и все, произошедшие от Адама, лукавые и благие, благочестивые и нечестивые, суть одно тело, и к тому же Христово, и, более того, они суть сам Христос, по слову Павла. Следовательно, все и "единем Духом напоишася" (1Кор. 12:13), и тогда они – не только одно тело, но и один дух, и к тому же с Господом, поскольку"прилепляяйся Господеви един дух есть" (1Кор. 6:17). И вместе с крестившимися во Христа и некрещеные разрешили одни и те же священные [родовые] муки и то же самое, таким образом, имеют достоинство, и стали членами друг друга, и все имеют одну главу – Христа – ничуть не меньше, чем Павел и Петр, и подобные им. А значит, они и сопрославятся и совозрадуются вместе с ними, и теперь, и в будущем веке, ибо "аще славится един уд, с ним радуются вси уди" (1Кор. 12:26).

78. Более того, поскольку не только это, но и сострадают все члены, когда страдает один из членов тела, то все там друг через друга ниспровергнется. Ведь если будут злострадать и мучаться злочестивые, то невозможно благочестивым блаженствовать и быть причастными отдохновения по причине сострадания членам одного [с ними] тела. А если благочестивые будут благоденствовать и радоваться, то нечестивым невозможно терзаться и быть несчастными по причине участия в едином теле. И что я говорю об одних только людях, а не и о бессловесных животных? Ибо Акиндин настаивает, что и их чувство – одно из духовных дарований. И тогда и они – о неразумие и помешательство! – члены Христова тела. Но опять же, что я говорю только лишь о них, которым по природе даже не свойственно грешить подобно нам? Ибо Акиндин и бестелесность, и то, что присуще бесам, – как он сам там говорит, – сопричисляет к духовным дарованиям. Следовательно, и сии принадлежат к членам его церкви, и поистине связаны и соположены друг с другом они и он, и те, кто ему следует, поскольку все они, как он сам говорит, улучают духовные дарования одного порядка, сиречь [дарования] лукавства, из которых, похоже, они и черплют это обильное знание, так что они неспособны видеть, что есть высота божественной благодати и каков логос тварной природы.

79. Но, может быть, он скажет, что данные благочестивым дарования Духа – больше данных тем, кто не таков, хотя бы все это и было изливаемой благодатью? Но пусть он услышит, что духовные дарование перемешаны друг с другом, и получившим меньшие Бог дает большую честь, ибо сказано: "Бог раствори тело, худейшему болшу дав честь" (1Кор. 12:24). Пусть скажет тогда Акиндин, поскольку он и бессловесных животных, и лукавых ангелов причислил к облагодатствованным Духом, что из этого меньше другого? Ибо, как Златоустый богослов, толкуя [Писание], показал, что переизбыточествующее выходит из [пределов] этой чести, и если демонский род причастен меньшего дарования, то прежде всех они, по мысли Акиндина, будут увенчаны в будущем веке; а если присущее бессловесным животным чувство есть меньшее из дарований, то они первыми вырвут венец. И здесь они будут иметь равную с большими честь и принадлежать к полноте церкви, не менее других способствуя устроению божественного тела! Итак, я опять воспользуюсь теми же словами златоглаголивого мужа, изобличая безумие Акиндина, говорящего: "Меньше других, но [все же] принадлежит к числу духовных дарований разум словесных, чувство бессловесных и присущая бесам бестелесность".

80. Ведь Златоустый отец говорит к стяжавшим меньшие из даров: "Хотя бы ты и малое получил, ты равным образом находишься в Теле и даже так пользуешься многой честью; и тот, кто имеет большее, нуждается в тебе, имеющем меньшее" [730]. И к тем, кто приял большее: "Ибо как ты, поскольку ты больший, составляешь Тело, так и сей, поскольку он меньший, равночестным тебе становится в устроении Тела. Ибо он то же самое, что и ты, может [внести] в это товарищество (έπανον)" [731]. Но разве не служит признаком развращенного и совершенно непосвященного в учение христиан рассудка учение Акиндина о благодати, все смешивающее и сливающее и всякое божественное установление отметающее, и разрушающее почти всякий вид благочестия, и вводящее всякое нечестие, и дающее как бы некую новую жизнь савеллиям, ариям и македониям, и всем злославным, бывшим до и после них? Это, я полагаю, уже стало вполне очевидным во многих отношениях.

ГЛАВА 22. Показывающая, исходя из разделения, какие дары духовные, а какие – не духовные

81. Но в этом месте нашей речи надлежит нам отделить духовные дарования от не таковых, и показать, что в этих духовных является нетварным, и что мы научились от святых наших отцов думать и говорить о них, ради пользы читающих и чтобы сделать совершенно явной для всех клевету Акиндина, который говорит, будто бы мы "скорбь, и плач, и умиление, и страх смерти называем нетварными, потому что и они называются дарами Божьими", а также и "от природы присущую разумным [существам] мудрость, знание и добродетель", и к тому же "и новое творение, и новое и чистое сердце, и тому подобное". Я же сделаю на основании сказанного различение, удобообозримое, насколько это возможно.

82. Из всех сущих и возникающих одни существуют природно и возникают из природной последовательности, а другие – не по ней. Из тех, что не по природе, одни – вопреки ей, а другие – выше нее. О том, что против природы, сейчас говорить нет необходимости. Но и исследование сверхприродных [явлений], которые в других творениях или некогда свершились, или совершаются теперь, или совершатся [в будущем], не относится к стоящему перед нами вопросу. А которые из них присущи живущим по Богу, и совершаются ими, и из которых если кто сподобится одного или более, то является и называется духовным, как действуемый и движимый Духом – сии суть духовные дарования. И на это указывает апостол, когда пишет к коринфянам: "О духовных не хощу вас не ведети" (1Кор. 12:1) – то есть о тех, что в них парадоксальным образом пребывают и совершаются, и об отсюда облагодатствованных. Все [эти дарования] были и совершились в них: поэтому Павел и не говорит "о некоторых", но просто "о духовных", которые он и перечисляет дальше, ибо он их все вообще охватывает теми, что перечислены им тогда. "Это он опять и сам показав, – что все эти дарования суть те, что действовались в них", – говорит, что "благодарит Бога о них" (1Кор. 1:4), "яко им не лишитися ни во единем даровании" (1Кор. 1:7).

83. Я охотно спросил бы здесь Акиндина, – который называет все творения духовными дарованиями, как по благодати, приведенные в бытие божественным Духом из не сущих, – все ли творения были в коринфянах? И это ли есть предмет апостольского благодарения, и это ли было его желанием, – "не не ведети" им о всех творениях, – когда он говорит: "мы же не духа миpa прияхом но Духа, иже от Бога, да вемы яже от Бога дарованная нам" (1Кор. 2:12)? Но разве не принявшие"Духа от Бога" не знают, что такое чувство и что такое разум, и что такое есть жизнь по этим вещам? Ведь и это Акиндин называет духовными дарованиями. То ли это, что "душевен человек не приемлет, и не может разумети" (1Кор. 2:14)? И у кого это есть, тот и есть духовный человек, который "востязует вся, – согласно апостолу, – а сам ни от единаго востязуется" (1Кор. 2:15)? Поскольку же, и "духовная духовными сразсуждающе" (1Кор. 2:13), мы делаемся наученными Всесвятым Духом, воспринимая свидетельствуемые посредством друг друга [дарования], и являя [их] другим [людям], то неужели то, что по чувству, и уму, и разуму, соответствует тому, что сверх чувства, и ума, и разума, и вообще то, что по природе, свидетельствуется совершающимся сверхъестественно и ставится рядом с ним?

84. Что же он, снова увещая их и говоря: "ревнуйте духовным, паче же да пророчествуете" (1Кор. 14:1), опять говоря обо всех [духовных дарованиях], – ибо он не упоминает о некоторых духовных [дарах], – убеждает ревновать о том, что всем по природе присуще и у всех бывает, и к этому устремляться, и ревновать о самом том, что присуще демонам – невидимости, бестелесности и нескончаемости? Ибо и это, говорит Акиндин, есть в собственном смысле слова изливаемая от Святого Духа благодать. И опять же, когда апостол пишет к тем же [коринфянам]: "понеже ревнители есте духовом" (1Кор. 14:12), то есть рачители духовных дарований, неужели он свидетельствует, что они рачители тех [свойств], которые есть в лукавых духах, и [их] увещевает искать, "да избыточествуют к созиданию" (1Кор. 14:12)? Если же они и все покланяющиеся духу суть рачители всех даров Духа, и именно к этому нас наставляя, апостол говорит: "ревнуйте духовным", а, согласно Акиндину, все творения Духа являются духовными, а среди творений божественного Духа есть и лукавые духи, то Акиндин [тем самым] показывает покланяющихся божественному Духу ревнителями и рачителями лукавых духов, и Павла представляет к этому их призывающим.

85. Боюсь, как бы мне не стать общником Акиндиновых бредней, некоторые из них раскрывая и развивая, и зачастую разворачивая. Не из-за этого ли советовал Соломон: "не отвещай безумному по безумию его" (Притч. 26:4)?" Но я не думаю, что Премудрый сказал это, ибо он не сказал не защищаться, а не отвечать. А мы теперь защищаемся, но, даже защищаясь, не совершаем безумия подобно [нашему] обвинителю. Ибо, тогда как он клеветнически на нас и на почти всех от века богословов нападает, и лжет на Бога и на всех чтущих Бога, мы истину противопоставляем лжи. И все то, что мы против него говорим, мы не от себя самих говорим, но показываем это поистине следующим (τικτόμενον) [732] из его слов, не сперва извращая написанное им рассуждение и затем сохраняя следующее, как он делает с нашими и божественных отцов сочинениями для прельщения читающих, но [выставляем] то, что он не только написал, но и явным образом думал. И из этого не все подряд мы испытываем, но то где не внимательным слушателям он может показаться говорящим нечто [важное], и одновременно делаем явными его против нас клеветы.

ГЛАВА 23. О том, что не нетварны все духовные дарования, и что среди них нетварное

86. Итак, поскольку он и здесь клевещет на нас, будто бы мы называем нетварными скорбь, и плач, и слезы, и страх смерти или Божий, и новое творение, и относящееся к нему, и, короче говоря, вместе со всеми духовными вещами считаем нетварными и некоторые из природных, доносит, и, желая сам показать, что это за тварные, поставил с ними в один ряд нетварное, и духовное – в ряд с природным, все сливая и смешивая, и не делая никакого различия между божественным и человеческим, бесноватым и богоносным. Во всех этих вещах мы уже показали его совершенно очевидным пустомелей и хулителем, вдобавок ко всему прочему различая теперь и духовные дарования от не таковых. А сейчас давай изобличим и клевету [его] на нас и на [единомысленных] с нами отцов и покажем, что мы научились от божественных отцов помышлять нетварным, чтобы хранить отеческую – или, скорее, духовную и божественную – мысль невредимой и неискаженной. И, взяв вышеупомянутое различие и возводя все к богодухновенным нашим отцам, мы снова сделаем по возможности краткое и удобовоспринимаемое определение, со всех сторон достоверное и надежное.

87. Из того, что в сущих возникает или зарождается, одно принадлежит природе, а другое – нет. Все то из этого, что не по недостатку, а по превосходству не является [проявлением] природы, духовно, но не все называется дарами духовными, и не все нетварно. Что не все называется дарами, мы наглядно показали немногим выше, а что не все нетварно – это [нам] надлежит вкратце показать. Итак, воскресение Господа духовно, как говорит Златоустый отец, но не нетварно ни Воскресение, ни само то, что воскресло: ведь это есть воскресение тварного [человечества, прежде] падшего, или, иначе говоря, воссоздание и восстановление (άνάκτισίς τε και ανάπλασις). Таково же и новое творение, и новый человек, и новое и чистое сердце: ибо некое обновление и воссоздание отличительных черт (χαρακτήρων) души совершается благодатью в божественной "бане пакибытия" (Тит 3:5) и посредством правых дел по вере увеличивается и завершается. Духовным является и чревоношение Девы, и рождение Бога Слова из нее, как и об этом говорит Златоглаголивый. И само тело Господне "от Духа есть Свята" (Мф. 1:20), но как творение "от Духа", как показал и великий Василий [733].

88. И это не несвоевременно будет сказать здесь тому, кто все тварное называет духовным, и принадлежащим самой Духом [734] изливаемой благодати, что все зародыши суть Божьи создания, но об одной лишь Деве-матери сказано, что "Рождшееся в Ней от Духа есть Свята" (Мф. 1:20), так как воистину сверхъестественным было зачатие. Но [возвратимся] к тому, о чем теперь у нас речь: и божественный Павел называет манну "духовным брашном" и "воду из камене" (Пс. 77:16; Ис. 48:21) – "духовным пивом": и сам "камень" он назвал"духовным" (1Кор. 10:4), показывая, что они в то же время являются и символическими указаниями на неизреченнейшие [таинства] [735]. Но и пребывание Ионы в ките, и из него чудесное освобождение, и вообще все, что неизреченно совершается Богом, – духовно, как говорит и Златоустый отец, но не все является также и нетварным. Поскольку же, если дарование и благодать действительно является чем-то нетварным, и необходимо им быть в числе духовных вещей, – ибо из того, что существует и совершается в соответствии с природой (κατά την φυσικήν άκολουθιαν), к числу коего принадлежит и по природе присущая разумным [существам] мудрость и знание, невозможно, чтобы что-то пребывало нетварным, – то подобает нам разобрать это по категориям, еще более трудолюбиво проводя различение духовных дарований, чтобы нам смочь ухватить, что же вообще такое есть это нетварное и которое [из них]: одно ли это что-то из них, или ни одно, или больше одного?

89. Итак, наше слово указало выше, и апостол подтвердил, что все те [явления] из числа [бывающих] не вследствие природы, что присущи тем, кто [живет] по Богу, и через них совершаются, и из которых [явлений] если кто сподобится одного или больше, то является и называется духовным, как действуемый и движимый божественным Духом, – сии суть духовные дарования. Из них одни состоят в словах, а другие – в делах. В словах – "роди языков" и их"сказания" (1Кор. 12:10, 28), как и отсюда абсолютно ясно, "слово премудрости" и"слово разума", как и сам апостол, изложив это в основных чертах, сделал явным для нас (1Кор. 12:8), а в делах и деяниях – "действия сил" (1Кор. 12:10), благодатные "дарования изцелений" (1Кор. 12:9), могущая "и горы преставляти вера" (1Кор. 13:2; Мф. 17:20). "А пророчество" и "духовом разсуждение" (1Кор. 12:10) кажутся относящимися и к тому и к другому а в особенности – умение различать божественные духи от не таковых, так как оно проходит через все вышеперечисленное, делая явными и деяния, и слова – от Духа ли они или нет, и благи ли они или не таковы. Да будет же и нам оттуда некое божественнейшее вдохновение, чтобы нам не погрешать здесь в истинном различении и не ошибиться в том, что мы теперь исследуем. Ибо и из сих ничто никоим образом не нетварно – будь то из слов или из дел. Ибо и те, и другие чувственны, как и скорбь, и слезы, и само то, что [бывает] то любви, которая есть и дарование, и ходатай дарований, и большее из всех дарований. Итак, то и другое тварно – и слова, и деяния – и подчинены чувственной силе, которая не то что ничего из того, что превыше ума, но и из того, что сверх чувства, то есть из умопостигаемого, ничего не может воспринять. А нетварное – превыше ума, и те, что с ним сочетаются, сочетаются с некой лучшей и превышающей природу ума силой, согласно великому Дионисию [736]. А что чувственны те знамения и подпадают чувственной силе, учил и Златоустый отец, когда говорил: "Некую чувственную проверку той энергии давала благодать, так что один глаголал языком персов, другой – римлян, иной – индусов, иной – неким другим таковым. И это являло для внешних то, что Дух есть в самом глаголющем" [737].

90. Итак, поскольку [эти явления] являли для внешних, а не для одних лишь сподобившихся – скажем опять словами великого Дионисия – лучшего нашей сущности и энергии единения [738], то и были тварными и подпадавшими чувственной силе, но не также и та благодать, и энергия, которая, будучи в них, посредством тех чувственных знаков делалась очевидной слышащим и видящим. Ибо невозможно ей быть из числа тварных, поскольку она есть Дух Святой, и [посему] эти [вещи], парадоксальным образом совершающиеся благодаря ей, называются духовными. И на это указал и Златоуст, когда сказал: "являло для внешних то, что Дух есть в самом глаголющем", ибо он назвал [здесь] Духом оную энергию. Но и на слова апостола, сказавшего: "Аще молюся языком, дух мой молится" (1Кор. 14:14), Златоуст говорит: "то есть дарование мне данное и движущее язык" [739]. Так что и духовными оные дарования называются ради сего дарования, которое движет. Ибо что не умом является это движущее дарование, это сам апостол сделал очевидным, прибавив: "а ум мой без плода есть. Что убо есть? Помолюся духом, помолюся же и умом; воспою духом, воспою же и умом" (1Кор. 14:14–15). И опять же, когда апостол прибавил: "понеже аще благословиши духом" (1Кор. 14:16), Златоуст говорит: "Ты убо добре благодариши" (1Кор. 14:17), ибо глаголешь, будучи движим Духом" [740]. Каким Духом движим? Ясно, что Святым. А почему он здесь ставит это слово без прибавления артикля, мы скажем позже. Теперь же нужно снова внимать апостолу, сказавшему с прибавлением артикля и показавшему, что движущая благодать и эта энергия есть Дух Святой, ибо он говорит: "Комуждо же дается явление Духа на пользу" (1Кор. 12:7). Сей есть Тот, из-за Кого он говорил, что все облагодатствованные – одного достоинства, ибо и обладающий меньшим [даром] показан [святым отцом] являющимся органом сущей в Нем божественной энергии.

91. Таким образом, воистину изливаемая от божественного Духа благодать есть Дух Святой, а не присущая творениям бесплотность, незримость и нескончаемость, и слово, и чувство, и тому подобное, как безумно учил Акиндин, низводя божественный Дух до уровня твари под предлогом того, что Он зовется благодатью по той присущей Ему энергии, которая [почивает] на пребывающих в Боге, и преподании Себя по ней им, по отношению к которым только и говорится "даваться" и "изливаться". В этом Акиндин в точности единомыслен с духоборцами, о которых говорит Василий Великий, что они говорят: "В нас Дух пребывает как дар от Бога; но дар отнюдь не превозносится равными почестями с Даровавшим" [741]. Против них он приводит опять: "Дух, конечно, дар Бога, но дар жизни и дар силы, ибо [написано]: "приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы" (Деян. 1, 8). Разве Он из-за этого маловажный?" [742] Какой же жизни, что за силы? Неужели той, что по чувству, уму и слову? Ни в коем случае. Но обессмерчивающей и сильной совершать то, что превыше чувства, ума и слова, и подающей не только бессмертие, но и безгрешность, насколько это для нее возможно. "Закон бо Духа жизни... свободил мя есть", – говорит Павел, – от закона греховного и смерти" (Рим. 8:2), чтобы жизнь эта была высшей и [самой] бессмертной жизни, невосприимчивой не только к тлению, но и к любому злу.

92. О том, что те, кто благодаря этой новотворной энергии и благодати в"бане пакибытия" (Тит. 3:5; Гал. 6:15) сделался "новою тварию" (2Кор. 5:17) и посредством новой жизни и жительства либо сохранил себя от древнего позора, либо заново очистился покаянием, хотя бы что и успело прилипнуть, и благодаря праведности по вере обновил себя и возрастил, и достиг здравия и зрелости по Христу, видят свое собственное обновление изнутри и не так, как видящие извне, и с помощью неких знамений, неизреченных и неявных для многих, и других неких таких [же вещей], я теперь не стану распространяться, видя, что речь растягивается в долготу.

ГЛАВА 24. Более обстоятельное доказательство того, что не является сущностью Духа нетварная энергия и благодать Духа

93. Поскольку эта обновляющая и чудотворная энергия и благодать нетварна, – ведь она есть Сам Дух Святой, – то неужели же она просто одна и абсолютно неделима, или она и делится на части, и разнообразится [обращаясь] в различные энергии? И неусваиваема ли она и абсолютно непричаствуема, так что одно лишь обновление подается удостоившимся, или же и сама она причаствуема и вдобавок к обновлению различным образом подается и сама? И одно ли только обновление есть от Святого Духа, или же и сама нетварная энергия и благодать – от Святого Духа, коли она является и Самим Духом Святым, подобно тому как [бывающее] от луча сияние – и свет, и от света? Ибо если она абсолютно неделима, и непостижима, и непричаствуема, и невыявляема, и никому не является, не подается и никем не причаствуется, не делится на части и не разнообразится, и не есть от Духа, тогда сущностью Божией является эта нетварная энергия. Если же она и делится на части, и подается, и приемлется, и причаствуется, и разнообразится, и является, и от Духа есть этот дух благодати, эта нетварная энергия, то как она будет непричаствуемой и абсолютно неделимой, невыявляемой, неисходной, и беспричинной сущностью?

94. А что не только обновление, но и сам Дух Святой дается достойным, делом и словом показал нам Господь, вдунувший и сказавший ученикам: "приимите Дух Свят" (Ин. 20:22), и предвозвестивший Иезекиилем: "Дам вам сердце ново и дух нов, и отъиму сердце каменное от плоти вашея, и дам вам сердце плотяно, и Дух Мой дам в вас" (Иез. 36:26, 11:19), и до него Моисеем сказавший Иисусу Навину: "Еда ревнуеши ты Мне? И кто даст всем людем Господним быти пророки, егда даст Господь Духа Своего на них" (Числ. 11:29) Павел, зная это опытно, говорит: "Мы не духа мира прияхом, но Духа, иже от Бога" (1Кор. 2:12), и к сущим в Риме святым: "Вы же несте во плоти, но в дусе, понеже Дух Божий живет в вас" (Рим. 8:9), и фессалоникийцам: "Темже убо отметаяй не человека отметает, но Бога, давшаго Духа Своего Святаго в нас" (1Сол. 4:8). Сказано же и Златоглаголивым отцом и прежде него великим Афанасием: "Нигде в Писании не говорится: "Дух, иже от Бога", или чтобы Бог Сам сказал: "Дух Мой", говоря не о Самом этом Духе Святом" [743]. Но и без слова "святой", с прибавлением артикля или без этого прибавления, – "Πνεύμα άγιον" или "Πνεύμα τό άγιον", – Он никогда никем не назывался тварным, разве только одними духоборцами прежде и варлаамитом Акиндином теперь.

95. То, что Сам Дух Святой является подаваемым и принимаемым, уже не оспорит никто, избравший пребывать под руководством Учителя, глаголавшего пророки [744], и посланных "научити вся языки" (Мф. 28:19), и Самого пославшего. А что Сам же Он есть и причаствуемый достойными, никто не усомнится, верно слыша, что Он им дается и ими принимается, ибо не иначе он мог бы быть принимаемым или причаствуемым. Пусть, однако, и в этом уверит Павел:"Невозможно бо, – говорит он, – просвещенных единою и вкусивших дара небеснаго, и причастников бывших Духа Святого" (Евр. 6:4). А что Он и различно даруем и причаствуем, и не всем тварным, представляет истолкователь небесной иерархии Дионисий, говорящий: "Неодинаковость умных очей делает сверхполное светодаяние отеческой благости или совершенно непричаствуемым и непередаваемым к отображению в них, или производит различные [степени] причастности – малые или великие, смутные или яркие – единому и простому и всегда одинаковому и преисполненному источному лучу" [745].

96. Достаточно и этого, чтобы убедить, что не тварной является даваемая и получаемая облагодатствованными благодать и энергия Духа – ибо она есть Сам Дух Святой – и что она также не сущность Духа. Ибо никому Бог не дает свою собственную сущность, и невозможно, чтобы она стала воспринятой чем-либо, и не показала воспринявшее состоящим из двух природ, то есть из божественной и человеческой природы, и это при том, если [воспринявшее] соединится с ней по ипостаси, что невозможно, когда оба составившихся прежде существовали, и тем более – каждое в своей собственной ипостаси. Поэтому Сын Божий, принявший от нас не ипостась, а природу, соединился с ней по ипостаси, ибо природа, соединившись по себе самой, по необходимости будет и соделывать, и претерпевать смешение. Поэтому-то и соединенные несмесно иносущностные имеют единство из того, что окрест них. Так что по самой себе причаствуемая и перенимаемая божественная природа либо сама подчинится смешению, либо изменчивую природу уничтожит, прежде чем та успеет ее воспринять. Последнее даже скорее. "Не бо узрит кто, – глаголет [Господь] лице Мое, и жив будет" (Исх. 33:20), и никто, по написанному, "не был "в совете" и сущности "Господни" [746], и не видел и не объявил природу Бога" [747]. Если же вида [Его] никто не вынесет, го как – причастие? Поэтому богоносные отцы возвестили, что Бог по сущности абсолютно непричаствуем и несхватываем. Итак, избравшим предложить самих себя в послушание истине будет довольно для убеждения и того, что энергия в облагодатствованных не является ни тварной, ни сущностью Духа. Если же и делимой на части явится эта энергия – то есть дух, который в них – и сущей от Духа, то еще гораздо более явным будет, что это не сущность и не ипостась Духа.

97. Что она и делится на части, и есть от Духа, это Бог предвозвестил через пророка Иоиля, не сказав: "в последния дни излию" Дух Мой", но: "излию от Духа Моего" (Иоил. 2:29). А Исаия, как мы выше показали подробно, и сущие от Духа духи в общих чертах перечислил, наглядно показав разделение божественных энергий. А Господь в Евангелиях, сказав, что Он "о персте Божии изгонит бесы" (Лк. 11:20), одновременно показывает, что этот перст – и Дух Святой, как объявил другой из благовестителей (Мф. 12:28), и один тех из духов, что из этого самого Духа, как говорит и великий Василий, вспоминая и совершенные Моисеем в Египте знамения [748]. Поскольку же Господь действует не одним лишь этим из раздельных дарований, то Иоанн, который "и лишше пророка" (Мф. 11:9), говорит: "Не в меру дает Бог Духа. Отец любить Сына, и вся даде в руце Его" (Ин. 3:34–35). А Иоанн Златоуст говорит: "Мы все мерой прияли энергию Духа (ибо Духом он здесь называет энергию, так как это она делима на части), а Сей имеет неделимой и целой всю энергию. Зная это на опыте, сын грома Иоанн говорит: "о сем разумеем, яко пребываем в Нем, и Той в нас, яко от Духа Своего дал есть нам" (1Ин. 4:13), и еще: "от исполнения Его мы вси прияхом" (Ин. 1:16)" [749]. Поэтому опять говорит Златоглаголивый: "Вся благодать излилась в оный Храм. Ибо "не в меру дает Ему Духа" Отец, но всецелую благодать получил [этот] Храм, а мы имеем нечто малое и брызгу от оной благодати. Однако, эта капля и брызга всю вселенную наполнила ведением. Благодаря ей совершались знамения, разрешались согрешения. Тем не менее, в стольких странах подаваемая благодать, есть [лишь] некая часть дара и обручение. Ибо [Павел] говорит: "Иже даде обручение Духа в сердца наша" (2Кор. 1:22), говорит о части энергии: так как Утешитель не делится" [750]. А эта часть и капля в свою очередь распределяется по мере чистоты, бывающей ради добродетели и веры каждого из приемлющих. "Ибо Дух Святой, будучи причаствуемым одними только достойными, – согласно великому Василию, – не в одну меру причаствуется, но соответственно вере [каждого] разделяет энергию" [751]. Поэтому и становится Дух вместимым (χωρητόν) по энергии теми, кто божественно облагодатствован, хотя по природе они и человеки, так как именно по этой энергии Он таким образом и размеряется. А по сущности и ипостаси будучи неделимым, как Он может быть вмещен кем-либо из тварных?

98. На это разделение указывая, и Павел говорит в Послании к евреям, что возвещенное Господом спасение подтверждено "знаменьми и чудесы, и различными силами, и Духа Святаго разделеньми" (Евр. 2:4). Поэтому, и обращаясь к коринфянам, он называет духами духовные дарования, и говорит, что они даются от [одного и] Того же Духа (παρά τού αύτού Πνεύματος), и согласно Тому же Духу (κατά τό αυτό Πνεύμα), и о "Томже Дусе" (έν τώ αύτώ Πνεύματι) [752]. Так же вот и Златоглаголивый говорит имеющему дарование молитвы: "Ты убо добре благодариши" (1Кор. 14:16), ибо глаголешь, будучи движим Духом" [753]; и о стяжавшем дарование языков: "то, что [каждый из апостолов] глаголал чуждым языком, являло для внешних то, что Дух был в самом глаголющем" [754]. Он говорит без артикля, чтобы показать, что в каждом из них часть единой энергии Духа. Следовательно, духовная благодать не есть природа, но нетварная энергия божественного Духа, посредством которой, неделимо распределяемой по мере принимающих, каждый из таким образом облагодатствуемых будучи движим, подвергается божественному воздействию (ενεργείται θειως) [755]. Поэтому-то апостол и сказал, что это служит утешением для стяжавших меньше, а Златоуст пояснил, показав их всех равно-честными и божественно соединенными, потому что все эти [различные дарования] суть одного Духа, Которым и все напоены, прияв Его не как творение – тогда бы это увещевание не было бы заслуживающим упоминания и истинным: ибо какое единение, какое единочестие, и тем более в лучшем, могут произвести творения, хотя бы и были они сотворены одним создателем? Но и во "едино тело", и [при том] Христово тело, и во "един дух с Господем" (1Кор. 6:16–17) тварные дары – и тем более, будучи многими и большое друг ко другу сами имея различие – не смогут привести.

99. Безусловно, согласно Исаие, как мы и выше сказали, "Утверждей землю и яже на ней, дает дыхание людем, иже на ней, и Дух попирающим [756]" (Ис. 42:5), то есть тем, кто выше земного, ибо, по псалмопевцу, "Божии державнии земли зело вознесошася" (Пс. 46:10). Какой дух? "Дух истины" (Ин. 14:17, 15, 26, 16:13, 1Ин. 4:6), свободы, "сыноположения" (Рим. 8:15) [757], "Егоже, – по слову Истины, Коей сей Дух, – мир не может прияти, яко не видит Его, ниже знает Его. Вы же, – сказано ученикам, – знаете Его, яко в вас пребывает и в вас будет" (Ин. 14:17).

100. Таким образом, "нам един Бог" (1Кор. 8:6) и один нетварный Дух, так как не одна лишь сущность нетварна, но и три божественные ипостаси, и не только лишь они, но и все божественные энергии. Если бы какая-либо из этих энергий была творением, то Бог не был бы нетварен ни по сущности, ни по ипостаси: ибо соответствующей энергией характеризуется природа каждого, согласно богословам [758]. Поскольку же и весь Бог характеризуется через каждую из энергий, то называющие все [их] тварными, всего Бога делают творением через каждую [из них]. Столь урожайна и щедра для них нива безбожия.

ГЛАВА 25. О том, что Акиндин, худо истолковывая слово "весь" применительно к Богу, показывает себя самого высшим – увы его безумию! – даже Самого Христа

101. Но "весь Бог меня обожает и всему Богу я соединяюсь, обоживаясь", – говорит Акиндин, называя "всем Богом" и сущность, и все ипостаси, и всякую нетварную энергию. Но и всех вообще ангелов и заодно святых людей не весь в таком смысле Бог обожает и освящает – а некая часть энергии, как и Златоуст сказал, когда назвал ее каплей и малой брызгой [759]. Поэтому и Григорий, именуемый от богословия, говорит: "Христос" [Он именуется]- по причине божественности; ибо это помазание человечества [в Нем], не энергией освящающее, подобно другим помазанникам, но пришествием всего Помазывающего" [760]. С ним согласен и тот, кто подобно пчеле отовсюду собирает с цветов богословский мед, говоря: "Христос – не богоносный человек, но воплощенный Бог, не как пророк, помазанный энергией, но пришествием всего Помазывающего, так что человеком стало Помазывающее, и Богом – помазываемое" [761]. Итак, поскольку все – и богоносные люди и вместе святые ангелы – обоживаются благодаря одной лишь энергии Божией, да и то не всей, а некой малой [ее] части и как бы скудной капле по сравнению с оным морем, а воспринятое от нас Словом [обожено] благодаря [соединению с ним] одной из трех ипостасей, то Акиндин не пропускает никакой преизбыток безумия и помешательства, показывая себя выше не одних лишь богоносцев, и даже вообще всех ангелов и человеков, но и Самого – увы! – единственного Христа, по Которому человеком стало Помазывающее, и Богом – помазываемое, не по всем, но по одной лишь из ипостасей соединенное с божественностью. Пожалуй, же, и в этом Акиндин думает иметь преимущество, что не только всем Богом является помазавшее его, но и что весь Бог в нем стал человеком, если по всем не только энергиям, но и божественным ипостасям соединился с ним Бог, как он утверждает и как убеждает своих последователей говорить и думать, чтобы не потерпел Бог, как он говорит, разделения, не соединившись с ними целиком по всем способам, не сознавая того, что божественное не делится на части телесным образом. И тогда, хотя бы и одна из покланяемых трех ипостасей вочеловечилась, и по ней одной Бог соединился человеческому смешению, но всему мне непреложно весь Он соединился, и весь Бог воспринял человеческое, поскольку не телесным образом разделяется бестелесное, и тем паче божественное и Сам Бог, так чтобы была часть Его в части; но по ипостасям и по энергиям Он нераздельно разделяется и сочетается разделенно.

ГЛАВА 26. О том, что святыми слово "весь" применительно к Богу понимается различным образом, и сколькими способами, и что речения Акиндина здесь явно противоречат святым и оказываются чудовищными хулениями

102. Поэтому-то и слово "весь" по отношению к Нему по-разному богословами мыслится и говорится. Ибо великий Дионисий говорит: "Все богоприличные именования не отчасти, но по отношению ко всей и всесовершенной, и целокупной, и полной божественности воспеваются Речениями"; и опять: "Какое бы мы ни взялись раскрывать универсальное богоименование, должно толковать его применительно ко всей божественности" [762]. Что он называет здесь всей и всесовершенной, и целокупной, и полной божественностью? Три ипостаси, но не также и всякую нетварную энергию божественности, так чтобы божественная простота называлась Речениями [763] милостью, или судом, или мудростью, или энергией созидания и предведения, и опять же суд звался бы нетлением, непреложностью, простотой и всем остальным, как это Акиндин безумно воспринял, выставляя это и говоря: "В любом случае, не применительно к чему-либо из того, что в Боге, говорится некое богоименование, но каждое является обозначением и самой сущности, и всех ее прирожденных энергий".

103. Поэтому он и объявляет письменно: "именующий сущностные и природные [свойства] Бога, а сущность полагающий сверхсменной, и определяющий что иные суть те, и иная – эта, явственно богохульствует и дерзает отсекать сверхсоединенную единицу" [764], не устыдившись, несчастный, если не чего иного, то хотя бы точного согласия с достойным оплевания Евномием, и не убоявшись того, что все богословы вместе полагают противоположное тому, что им говорится. Ибо [святой] говорит, что "именование "Бог" очевидно является энергийным, так как не представляет нам саму сущность Бога, ибо ее невозможно познать, но указывает на одну лишь Его зрительную (θεωρητικήν) [765] энергию" [766], и опять: "должно о каждом из [имен] употребляемых применительно к Богу думать, что оно не означает что-либо по сущности, но что оно указывает либо на то, чем Он не является, как "бестелесность", либо на какое-то отношение, как "Создатель" и "Господь", либо на что-то из следующего за природой, как "благость", "справедливость", или "энергия", как "Бог" – это Тот, Кто видит, и надзирает, и обо всем заботится" [767], и еще: "Божественная природа во всех примышляемых именах остается без обозначения [в отношении того] как она есть. Ибо, узнав [имена] "благодетель", и "благой судья" и "праведный" и иные тому подобные, сколько их ни есть, мы научаемся различию энергий, а природу действующего мы не можем сколько-нибудь лучше узнать через постижение энергий. Ибо когда кто-либо придает некий смысл каждому из имен и самой природе, окрест которой имена, не один и тот придаст смысл тому и другому: а у чего смысл другой, у того и природа отлична" [768].

104. Но Акиндин, решившийся по причине своего весьма дерзновенного безумия изрядному сему и великому Василию и тем, кто до него и после него тщательно исследовал слово благочестия, и вообще всем с ними соглашающимся, предъявить обвинение в нечестии, сам, как кажется, пожелав записаться в [число] лучших преступников [против] Бога и святых Божиих; и воистину быть обвиненным в крайнем нечестии, и "написатися", по пророческому слову, "мужем отверженным" (Иер. 22:30) – говорит дословно: "Все то, о чем говорится, что оно принадлежит Богу, не есть иное нетварное, отличное от божественной природы. Ибо если божественные имена суть указания на различные нетварные энергии, то эллины были нуль в многобожии, [так как] таким образом мы будем служить бесчисленным нетварным богам: ведь божественных имен очень много".

105. Пусть тогда снова сам во всем великий Василий обличит безрассудство и вместе с тем точное согласие с отверженным Евномием того, кто столько клеветал на истинно богочестивых, так что и эллинов он называл не идущими с ними ни какое сравнение в многобожии. Ибо он говорит: "Откажемся ли именовать Бога нетленным, невидимым, неизменным, создателем, судией и всеми теми [именами], которые мы ныне употребляем в славословии? Или, приемля эти имена, что будем делать? Уж не все ли их, собрав, отнесем к сущности? Тогда не только составным, но и составленным из неравномерных частей мы покажем Его, из-за того, что разное обозначается каждым из имен" [769]; и еще: "Если все приписываемое Богу относится к одному обозначаемому, согласно Евномию, то всячески необходимо, чтобы одну и ту же силу имели бы имена, как [это бывает] у многоименных. И что было бы нелепее этого смешения, отвлекая от каждого из имен его собственное значение, законополагать против общего употребления и учения Духа?" [770]; и еще: "Как же не явным безумием будет говорить, что за каждым из имен не стоит особое обозначаемое?" [771]. Разве не очевидно, что Акиндин – другой Евномий? Ибо сей, безумствуя подобно тому и смешивая божественное, и противостоя учению Духа, и противореча общепризнанным всей Церковью Божией догматам, опять говорит: "Как же не нетварны две божественности, чтобы не сказать больше [чем две], если сила Божия и все совершающая энергия, и мудрость, и жизнь, и благость, и все, о чем говорится, что оно по сущности является божественным – иное и иное, и все отлично от божественной сущности и друг от друга? Это ведь нам проповедует новое богословие, что в высшей степени противно благочестивой вере и чего не нужно принимать и поддаваться учащим [таким вещам]".

106. Ты незаметно для себя, человече, самого себя опозорил, отбросив стыд и надругавшись над истинным богословием, и не устыдившись перед лицом истинных богословов, и дерзнув предложить не повиноваться им, и не принимать тех, кого все благомыслящие почитают и перед кем все преклоняются как перед боговдохновенными. "Но нет вовсе никакого различия", – говорит он, – в одной и целой и совершенно триипостасной божественности никоим образом, кроме различия по божественным и сверхсущностным трем лицам". Что ты говоришь? Нет различия божественной мудрости от божественной справедливости, простоты от вечности, благости от непреложности, потому что не лицем (μή προσωπικώς) они отличаются одно от другого? Но пусть громче зазвучит в ответ язык богословов, весьма [само]достаточный и не нуждающийся в помощнике против ныне избравшего снова восставать на них.

107. Ведь [святой] говорит: "Снова возвращается к собственному смешению Евномий – то же самое сказать, Акиндин – и, оставив слово о сущности, составил созерцаемые при ней энергии все в одно понятие, и сделал все одним. Ибо не может быть, говорит он, чтобы сущность была одна, а логос нетления был бы не тем же, что и логос нерожденности. Хорошо, благородный, ты прибавляешь, мне кажется, что ни логос справедливости не является другим по отношению к названному, ни логос мудрости, силы, благости и каждого из богоприличных имен. И да не будет никакой логос помышляем по отдельности, но за всем списком имен должно стоять одно обозначаемое, и одно слово описания должно заменять определение о каждом из произносимых [имен]. И если тебя спросят, что означает судия, ты отвечай истолкованием нерожденности, и если нужно будет дать определение справедливости, пусть тебе подойдет для ответа бестелесность. Что же означает нетление? – То, всяко скажешь ты, что представляет значение милости или суда. Так и все по отдельности будет перемещено одно на место другого, если не будет никакого особого значения, разделяющего одно от другого… "И если это законополагает Евномий, – то же самое сказать, Акиндин, говорящий подобно тому, что нет никакого различия ни в каком смысле между божественной природой и тем, что окрест нее природно созерцается, – то зачем тогда Писания всуе называют многими именами божественную природу, именуя Богом, судией, справедливым, сильным, великодушным, истинным, милостивым, и иными подобными [именами]? Ибо если никакое из имен не берется применительно к некоему особому понятию, а все они друг с другом из-за слияния по смыслу перемешаны, то напрасно было бы употреблять по отношению к Нему многие именования, коль скоро никакое различие по обозначаемому не разделяет имена друг от друга" [772].

108. А философ среди мучеников, Иустин, говорит: "Поскольку Бог обладает сущностью к существованию, а волей – к творению, то отвергающий различие сущности и воли, отвергает и существование Бога, и творение: Его собственное существование, и творение не сущих [прежде вещей]" [773]. А великий Афанасий говорит: "из того, что говорится о Боге, не все называется сущностью, но окрест сущности" [774]. А великий в богословии Григорий говорит: "либо бессмертие, незлобивость, неизменность – это сущность Божия, а если так, то много сущностей Божиих, а не одна, либо составным из них будет Божество: ибо не несоставно [будут существовать] эти [качества], если они – сущности" [775].

109. Так что и великий Дионисий не на то посредством вышеприведенного речения указал, что каждое из богоименований берется по отношению ко всякой энергии, и одним и тем же способом [берется] по отношению к ним и к сущности, но что каждое из них неделимо говорится по отношению к трем Лицам. Это и сам он проясняет, когда пишет, что понимающий [выражения] "Благой", "Сущий", "Господь", "животворить" и "боготворить", и все то, что присуще всему Богоначалию, не в общем и объединенном смысле применительно к Отцу, Сыну и Святому Духу дерзает беззаконно разрывать сверхсоединенную всесильную Единицу (μονάδα) [776]. Что это так – и божественный Максим заметил в схолиях, говоря: "Хорошо великий муж поставил "не частно" (ού μερικώς) [777], ибо энергии и все богословские песнословия не усвоены исключительно [какому-либо] одному из лиц божественной Троицы, но суть общие [для всей] Троицы, за исключением ипостасных особенностей" [778]. Этому и божественный Григорий Нисский учит, когда пишет в сочинении "Против Евномия": "По числу имен созерцаются и сопряженные достоинства Божьи, а так как достоинства являются одними и теми же по отношению к каждой из ипостасей, то тождество по сущности субъектов одних и тех же достоинств показывается ясным образом" [779].

110. Бывает, когда богословие, говоря обо всем Боге, указывает на три ипостаси, а бывает, что полагает [определение] "весь" и применительно к одной ипостаси, потому что божественность не делится на части телесным образом, но целиком пребывает в каждой из ипостасей. Так и об энергиях, с любовью к истине испытав, ты можешь узнать. Как, стало быть, весь Бог вочеловечился, хоть и не все ипостаси вочеловечились, и хотя не по сущности, а по ипостаси – одной из трех – Он соединился с нашим смешением, так и достойных весь Бог обожает, не по ипостаси, конечно, соединившись с ними – ведь это принадлежит одному лишь Христу – и не по сущности, – как и наше слово выше показало, – но и не по всей божественной благодати и энергии, а по некоей малой части нетварных энергий нетварной божественности, – как и это уже было показано, – весь приходя к каждому и весь будучи во всех, "бесстрастно (απαθώς) [780] делимый, и целокупно причаствуемый по образу солнечного луча" [781], – как говорит великий Василий, – коего малую часть воспринимая, каждый из двух глаз видит все солнце.

111. Такова есть простота Божья, что из малых признаков, являемых в творении, обнаруживается нечто из того, что сверх него, насколько это возможно; и таким образом разделяясь, Бог во всем остается нераздельным. А как предположил Акиндин, Бог будет не только составным, как немного выше указали богословы, но и двуприродным. Поэтому и говорит Нисский божественный Григорий к Евномию, то же самое мыслившему прежде, что [теперь] Акиндин, и в том же самом тогда упрекавшему благочестивых и таким же образом, в чем и как Акиндин [упрекает] теперь нас; говорит, значит, к нему мудрый в божественном Григорий: "Кто еще говорит, что Бог двуприроден, кроме тебя, сращивающего всякий смысл имени с сущностью Отца и говорящего, что ничего внешнего [по отношению к ней Богу] не присуще, но каждое относящихся к божественному из имен прививающему к сущности Божией?" [782]. Ведь разве не то же самое очевидно делает Акиндин, когда пишет опять: "Обо всем Боге, чем бы Он ни был, говорятся богоименования, никоим образом не о некой части или частях, как [например] сущностных и природных Божьих энергиях и силах. Ибо это значит хулить и беззаконно разрывать сверхсоединенную Единицу (ένάδα)"?

112. Ведь он говорит то, что имена относятся не к тому, что окрест Бога, но принадлежат божественной сущности. Если же он скажет, будто говорит, что они принадлежат и тому и другому, – и сущностным [свойствам], и [самой] сущности, – то немного выше он отрицал, что сущностные [свойства] суть нечто отличное от сущности. Следовательно, тем, что сказал "чем бы Он ни был", он здесь обозначил сущность Божию и, к ней относя всякое богоименование, почти так же как Евномий привил и срастил [его с ней], и тех, кто так не делают, называет разрывающими сверхъобъединенную Единицу, так прямо и говоря безумно, что если кто не скажет, что Бог двуприроден, то он единичное рассекает на два. В столь великое он впал зломудрие, не зная того, что божественное разделяется нераздельно, не только по ипостасям, но и по энергиям, как мы и в специальном трактате разъяснили, приведя в подтверждение свидетельства священных богословов.

ГЛАВА 27. О том, что поскольку относящееся к Богу различение – двояко, как принято у богословов, то, когда об одном из них говорится "все", этим [словом] не объемлется и другое, и что божественной энергии, а не божественной сущности причащаются причащающиеся Бога

113. Но воистину, для таковых вещей, как некто из отцов сказал, требуется слух благосклонный, верный и основательный. Ведь поскольку Божество различается и по ипостасям, и по энергиям, то по каждому различению видится инаковость, так как они друг с другом пересекаются. Ибо собственные имена божественных ипостасей суть общие энергиям, а общие ипостасям суть собственные имена божественных энергий. Жизнь – общее имя Отца, Сына и Духа, но не зовется предведение жизнью, или простота, или непреложность, или иное что из таковых. Таким образом, и каждое из перечисленного есть общее имя Отца, Сына и Духа, но одной энергии, а не всех, ибо каждое указывает на одно значение. А одной ипостаси собственное имя "Отец", но оно охватывает все их: не одну только истинную жизнь, но и непреложность, и милость, и божественную простоту, и все тому подобное. Так и "Сын", так и "Дух Святой", ибо "вся Моя Твоя суть, и Твоя Моя" (Ин. 17:10), – сказало Своему Отцу богоначальное Слово. И обратно, то, что принадлежит Отцу и Ему, относится обще и соединено и к богоначальному Духу. И таким образом Бог разделяется по ипостасям, будучи соединен по энергиям: ибо одни и те же энергии у Отца и Сына и Святого Духа. И разделятся по энергиям, будучи соединен по ипостасям: ибо каждая из энергий есть Отец, Сын и Дух Святой. Поэтому-то богословы то к энергиям, то к ипостасям прилагают слово "всё".

114. Но когда по ипостасному различению говорится "всё", то [это "всё"] не объемлет собой и другие ипостаси, но без них [объемлет] все божественные энергии вместе с божественной природой. Ведь таким образом и то, что по ипостасям, сохраняется без смешения, поскольку весь Бог воплотился, и таким образом всему мне непреложно весь соединился, отделывая мне спасение страданием плоти, то есть божественная природа и вся сила и энергия в одной из божественных ипостасей. Когда же по различению энергий "всё" говорится богословами применительно к одной из них, то не объемлет собой и другие энергии, которые опять же сохраняют то, что по ним, без смешения, но без них [объемлет собой] все ипостаси. И таким образом посредством каждой [из этих энергий] весь Бог причаствуется и благодаря каждой весь именуется. Кто весь? Отец, и Сын, и Дух Святой, но не всякая энергия через одну энергию именуется и причаствуется.

115. Поэтому всегда говорится, что сущие причащаются всего Бога, то есть Отца, и Сына, и Святого Духа. Так и великий Дионисий говорит, что "и это общее и соединенное и одно для всей благости – чтобы вся она причаствовалась каждым из причащающихся" [783], а не как еретическое слово Акиндина истолковывает "все" и "целиком", утверждая поэтому, что все причастно и сущности, и энергии Божией. Ибо как бы сказал тот же самый богоявитель в четвертой главе "О небесной иерархии": "все сущие причастны промысла, изливающегося из сверхсущностной и всепричинной божественности" [784] и несколько ниже: "очевидно, что окрест нее суть те из сущностей, которые многообразно ее причащаются" [785], и в четвертой главе "О божественных именах": "Простирается до последних [пределов] всесовершенная благость, для одних присутствуя целиком, для других – менее, для иных же – крайне [мало]: и одни вполне причащаются благу, а другие более или менее его лишены" [786]? Ибо как весь причаствуется всеми, для одних присутствуя целиком, а для других – нет, и одними вполне и многообразно причаствуясь, а другими – не вполне и не многообразно, если не тем способом, который показало это слово, весь Бог причаствуется, то есть Отец, и Сын и Дух Святой? Как, пребывая по сущности абсолютно неделимым, Он бы каждым из сущих различно, а некоторыми и разнообразно, по ней причаствовался? Поэтому-то и сам великий Дионисий снова сказал: "все причастны промысла, изливающегося из всепричинной божественности", и в третьей главе "О церковной иерархии" говорит: "Высшее всего богоначальное блаженство, хотя по божественной благости и приходит в священное общение с причащающимися ее, но не становится вне неподвижного по сущности состояния и основания" [787].

116. Так что одни причащаются одной только сущностнотворной энергии Божией, хотя и через нее они причастны всему Богу, но не также и животворной; другие – и животворной, но не мудростотворной; а иные – и этой в придачу к другим. Одни лишь сохранившие свой чин ангелы, и те из людей, которые вернулись к свыше данному разумным [существам] сверхъестественному достоинству, становятся причастными и боготворящей энергии и благодати самого божественного и неизреченного просвещения. "Ибо одной лишь, – согласно божественному Максиму, – божественной благодати свойственно даровать сущим обожение соответственно [мере каждого], просвещая природу сущим сверх природы светом, и делая ее высшей своих ее пределов по преизбытку славы" [788]. Каким сущим? – Ангелам, разумеется, и людям, тем, которые сохранили у себя или же и восстановили, и [смотря по тому] насколько [сохранили или восстановили], данную Творцом гармонию нравов, так чтобы быть Его инструментами, вмещающими Его божественную энергию, хотя и не каждый всю, поскольку она делится неделимо. "Ибо если и об огне, где субъектом является сущность и тело, [говорится] и "делится", и "не делится", – говорит Златоустый богослов, – то много более, когда речь идет об энергии, и тем более – об энергии из бесплотной сущности" [789].

117. Ибо и из музыкальных инструментов, ударных и духовых, каждый вмещает не все человеческие энергии, но одну некую, и, более того, не всю, а из человеческой сущности – ничего. И каждый из освещаемых солнцем не все вмещает солнечные лучи, а сущности не приобщается никто. И как луч солнца, будучи неотделим от солнца, один лишь причаствуем освещаемыми солнцем, так же – как по смутному образу [данному] в чувственных вещах – и боготворящая благодать, причащающиеся которой обоживаются, есть некая божественная благодать, но не природа Бога: не как отсутствующая у облагодатствованных, по вздорной клевете Акиндина, – ибо природа Бога повсюду, – но как не являющаяся причаствуемой, поскольку ни одно из сотворенных сущих, как было прежде показано, не может участвовать в ней, так как и свет солнца неотделим от луча и им подаваемого тепла, но тем вкушающим, кто не имеет глаз, непричаствуем свет, и ими воспринимается от луча только тепло. Стало быть, как не бывает восприятия света теми, кто не наделен глазами, так в еще большей мере никому из всех не будет причастия сущности Создавшего. Ибо нет ни одного из творений, которое бы имело силу, могущую вместить природу Создавшего.

118. Ибо и божественная энергия, и благодать, и сила, повсюду присутствующая, для непригодных по причине нечистоты к приятию света не причаствуема, как если бы она отсутствовала. Поэтому, как говорит Василий Великий, "для всех присутствует Дух святой, поскольку всяко не отсутствует собственная [Его] сила, ибо она неотделима, но чистым от страстей Он являет Свою силу, а имеющим владычественное [начало души] расстроенным от пятен греха – нет" [790], и снова: "Как изображения лиц не во всяком материале получаются, но в имеющих некую гладкость и прозрачность, так и не во всех душах [являет себя] энергия Духа, но в не имеющих [в себе] ничего искривленного и запутанного" [791].

ГЛАВА 28. О том, что и та мудрость, и доблесть, которую Бог подает пребывающим в Боге, есть божественная деятельность божественного Духа

119. Такова и всякая добродетель: не та, что по природе присуща творениям, но действительно сущая и поданная единением с Богом тем, кто в Боге (τοις ένθέοις), по которой они и живут божественным образом, согласно вершине божественного хора апостолов, Петру, возвещая добродетели Призвавшаго я из тмы в чудный Свой свет (1Петр. 2:9). Поэтому и сильный в божественном Максим говорит: "Безначальна всякая добродетель, не имеющая времени, которое было бы старше ее, поскольку она присно имеет Бога своим единственнейшим родителем" [792].

120. Итак, "любы" и "радость, мир" и "долготерпение" (Гал. 5:22), и тому подобное – присуще и от природы – или, иначе говоря, тварным образом – всем разумным [существам], словно отзвуки воистину сущих: поэтому и на зло может кто-либо ими воспользоваться, произволив отвергать божественные законы. А бывают и сверхъестественными и одному только Духу [присущими], которыми присно обладает Дух, как сказал великий Василий. Так что сподобившиеся благодати Духа вкушают этих плодов и причащаются Духа (Гал. 5:22). Ибо и мудрость есть в нас от природы, занятиями приводимая в преуспеяние, а святым по евангельскому обетованию дается мудрость (Лк. 21:15) глаголющего через них Духа (Мф. 10:20), которая, по соломонову изречению, "не обитает в телеси повиннем греху" (Прем. 1:4), и если даже успеет вселиться, то при изменении к худшему, отлетит: "Святый бо Дух наказания... отъимется от помышлений неразумных" (Прем. 1:5), – опять же согласно ему, сподобившемуся Божией мудрости и написавшему о ней.

Григорий Палама, святитель

Азбука веры

Примечание

597. Григорий Богослов. Слово 38, 11 – PG 36, 324A

598. Т. е. их незнание – не просто отсутствие знания, на которое указывает отрицательная частица "α-"

599. Григорий Богослов. Слово 28, 3 – Barbel 68–70 PG 36, 29В

600. Пролив, отделяющий о. Евбея от Беотии. Непостоянство его течения было всем известно издревле

601. Григорий Богослов. Письмо 101 к Клидонию – PG 37, 181А

602. Решение собора авг. 1341 – Соборный Томос, 51–53 – PG 151, 691–692

603. Максим Исповедник. К Фалассию 61, изъяснение 18 – PG 90, 644D

604. На самом деле эти слова принадлежат Василию Великому: Против Евномия, 1, 12 – PG 29, 540А

605. Иер. 23:18. Εν ύποστήματι – в славянской Библии переведено как "в совете", но словарь Lampe дает для греческого "ύπόστημα" значение "ύπόστασις in sense of substance", приводя в качестве примера цитирование данного стиха Григорием Богословом (Слово 28, 19, PG 36, 52В). Также и русские переводчики Слов св. Григория, хотя и удержав славянское "в совете", снабдили это место примечанием: "По-гречески έν ύποστήματι, т. е. почти то же, что "в сущности" (См.: Творения, т. 1, с. 403)

606. 856 Григорий Богослов. Слово 28, 19 – Barbel 100 PG 36, 52В

607. На самом деле эти слова принадлежат Василию Великому: Против Евномия, 1, 12-PG 29, 540А

608. Василий Великий. Против Евномия 2, 32 – PG 29, 648А

609. Там же, 648С

610. Там же, 648А

611. Кирилл Александрийский, Толкование на Иоанна, 10 – PG 74, 289ВС

612. Ср.: Григорий Нисский, К Евномию, 3 – Jaeger 2, 40 PG 45, 604В

613. Иоанн Златоуст, Толкование на псалом 9, 3 – PG 55, 125В

614. Акростих Канона на Преображение – PG 96, 848А

615. Григорий Богослов, "Слова", 32, 15 – PG 36, 192А

616. Василий Великий, Письмо 234, 1 – Courtonne 3, 42 – PG 32, 868С-869А

617. См.: 4, 22, 57

618. напр.:

619. Вариант: окончания

620. Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 1, 4 – PG 3, 592ВС

621. Афанасий Александрийский (псевдэпиграф), О воплощении Бога Слова 4 – PG 28, 96А

622. Григорий Богослов, Письмо 101 к Клидонию – PG 37, 181 AB

623. Иоанн Златоуст, Увещевательное слово к Феодору, 11 – Dumortier 136–140 PG 47, 291–292

624. Он же, К молодой вдове, 3 – SC 138, 130 PG 48, 603

625. Кирилл Александрийский, Толкование на Иоанна, 12 – PG 74, 716D

626. Иоанн Дамаскин, Homilia in transfigurationem domini, 10 – PG 96, 561AB

627. Ср.: 5, 6, 17

628. Андрей Критский, Слово на Преображение – PG 97, 932С-933В

629. Там же, 930CD

630. На самом деле этот отрывок принадлежит Григорию Нисскому: Григорий Нисский, In sextum Psalmum – McDonough, J. (ed.), Gregorii Nysseni opera, vol. 5, Leiden, 1962, p. 189–190

631. Василий Великий, Беседа на псалом 44, 5, PG 29, 400С

632. Он же, Беседа на 29, 5, PG 29, 317В

633. Григорий Нисский, Надгробное слово Василию Великому – PG 46, 793С

634. Схолия: "воссиянием по ипостаси здесь он называет воссияние духа, как пребывающее [неизменным]. Ибо [осияние, бывающее] посредством [открытия] смыслов, подобно молнии, бывает мимолетно, как и Григорий Богослов говорит"

635. Макарий Египетский, О свободе ума, 23 – PG 34, 957АВ

636. Он же, О возвышении ума, 1 – PG 34, 889С; Беседа 5, 11–12 – PG 34, 516В-517В

637. Он же, О свободе ума, 21 – PG 34, 956ВС

638. Григорий Богослов, Слово 39, 9 – PG 36, 344В

639. Григорий Богослов, Слово 32, 15 – PG 36, 189D-192A

640. Иоанн Синайский, Лествица, 7, 55 – PG 88, 813АВ

641. Мы исходим здесь из значения "τέμνω" как "вырезывать". В русском переводе Исаака Сирина это место читается: "Молитва есть чистота ума, которая одна, при изумлении человека, уделяется от света Святой Троицы" (Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина слова подвижнические, М., 1993, с. 67.), а в английском: "…, and it is terminated only by the light of the Holy Trinity" (The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian, Holy Transfiguration Monastery, Boston, Massachusetts, 1984); а новогреческий переводчик Паламы: "…νού μόνο αύτη αποσπάται από τό φώς της αγίας Τριάδος" (которая только одна отрывается от света Святой Троицы)

642. Исаак Сирин, Слово 32 – Σπετσιέρη, σ. 140. В русском переводе – Слово 16; в английском – Слово 23. Сам преп. Исаак подает эту фразу как цитату из Григория Богослова, но у последнего она не обнаруживается

643. Эту фразу Исаак Сирин также подает как цитату из Григория Богослова

644. Там же

645. Он же, Слово 72 – Σπετσιέρη, σ. 281

646. Ср.: На Шестоднев 2, 8 – PG 29, 52В

647. См.: тропарь Преображения: "Да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный"

648. Григорий Нисский, Надгробное слово Василию Великому – PG 46, 809С

649. Андрей Критский. Слово на Преображение – PG 97, 933 С

650. Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Евангелие от Иоанна, 1 – PG 59, 81

651. Григорий Богослов, Письмо 101 к Клидонию – PG 37, 181А

652. Ср.: Григорий Нисский, Толкование на заповеди блаженства, 6 – PG 44, 1269А

653. Ср.: Зах. 12 (этого места нет в Септуагинте, его можно найти только в переводе Феодотиона); Ин. 19

654. Григорий Богослов, Письмо 101 к Клидонию – PG 37, 181А; Ср. также: Слово 40, 25 – PG 36, 424С

655. Григорий Богослов, Письмо 101 к Клидонию – PG 37, 181 А

656. Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Евангелие от Иоанна, 1 – PG 59, 81

657. Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Евангелие от Иоанна, 2 – PG 59, 83В-84А

658. Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Евангелие от Иоанна, 3 – PG 59, 84B-D

659. Там же, 84D-85A

660. Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Евангелие от Иоанна, 3 – PG 59, 85С

661. Там же, 85D-86A

662. Вариант: от [солнечного] диска

663. См.: Василий Великий. Беседа на Рождество Христово – PG 31, 1473D

664. Кирилл Александрийский, Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 32 – PG 75, 553C-556A

665. Там же, 7 – PG 75, 100А

666. Там же – 100В

667. Максим Исповедник. Диспут с Пирром – PG 91, 341А

668. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, 4, 8 – PG 94, 1116ВС

669. Кирилл Александрийский, Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, – PG 75, 312C

670. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, 1, 8 – PG 94, 813А

671. Соборный томос 1341 г. – PG 151, 679–692

672. Григорий Богослов, Слово 29, 6 – Barbel 138 " PG 36, 81В

673. Цитата не идентифицируется

674. Василий Великий. Письмо 189 к Евстафию – Courtonne 2, 140 PG 32, 696В

675. Он же, Против Евномия 2, 29 – PG 29, 640С

676. Кирилл Александрийский, Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, – PG 75, 312C

677. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, 2, 22 – PG 94, 948С

678. Там же, 2, 15 – PG 94, 948А

679. Там же, 948В

680. В оригинале – "του αύτό είναι"

681. Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 5, 6 – PG 3, 820С

682. Там же, 5, 8 – 824С

683. Там же, 12, 4 – 972В

684. Дионисий Арепагит, О божественных именах, 5 – PG 3, 816–825

685. Там же, 5, 2 – PG 3, 816CD

686. Там же, 5, 1–816В

687. Там же, 5, 2–816С

688. Там же

689. Григорий Богослов, Слово 31, 30 – Barbel 272 PG 36, 168С

690. Григорий Богослов, Слово 45, 27 – PG 36, 660С

691. Афанасию, епископу Кизическому

692. Григорий Богослов, Слово 41, 13 – PG 36, 448А

693. Вариант перевода: "топчущим ее". Это значение, еще усилив его приставкой "κατα-", избирает Василий Великий в цитируемом ниже толковании

694. Василий Великий, О Святом Духе, 22, 53 – Bruche 212 PG 32, 168С

695. Григорий Богослов, Слово 41, 13 – PG 36, 445С

696. Там же, 9–441В

697. Там же – 441 С

698. Там же, 3 – 432 С

699. Афанасий Александрийский, Epistula ad Marcellinum de interpretation Psalmorum, – PG 27, 20A

700. Василий Великий, Против Евномия, 5 – PG 29, 716D

701. Василий Великий, Против Евномия, 5 – PG 29, 772С

702. 100 Максим Исповедник, Главы богословские, 3, 38 – PG 90, 1276ВС

703. Максим Исповедник. Главы богословские, 1, 69 – PG 90, 1208В. Ср.: К Фалассию – PG 90, 289В

704. Против Евномия 5 – PG 29, 772С

705. Григорий Богослов, Слово 31, 29 – Barbel 268 PG 36, 165С. Ср.: Слово 41, 9 – PG 36, 441С

706. Ср.: Иоанн Златоуст, Беседа 29 на 1 Кор., 4 – PG 61, 245

707. На самом деле этот отрывок принадлежит Григорию Нисскому: Григорий Нисский, In sextum Psalmum – McDonough, J. (ed.), Gregorii Nysseni opera, vol. 5, Leiden, 1962, p. 189–190

708. Афанасий Александрийский, Письмо 1 к Серапиону, 25 – PG 26, 589А

709. Василий Великий, О Святом Духе, 26, 63 – Bruche 230PG 32, 184С

710. Василий Великий, Против Евномия, 5 – PG 29, 772С

711. К Фалассию 29 – G 90, 365А

712. Буквально: "сотворить сына" (υίόν ποιήσαι); Ср.: вульгарное русское выражение "сделать ребенка"

713. Таких слов в Писании не находим

714. Употребляется глагол "γιγνομαι", имеющий, среди прочего, значение "делаться", в доказательство того, что данным глаголом не всегда подразумевается акт творения, приводящий из небытия в бытие, но также и рождение по природе, равно как и глаголом "ποιεω" – "творить" или "делать"

715. Кирилл Александрийский, Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 6 – PG 75, 77C

716. Тропарь святителю

717. Ср.: Григорий Нисский, Толкование на заповеди блаженства, 6 – PG 44, 1268D

718. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 Послание к Коринфянам, 34, 1 – PG61, 285D

719. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 Послание к Коринфянам, 4, 1 – PG61, 245CD

720. Григорий Богослов. Слово 29, 16 – Barbel 156 PG 36, 96А

721. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры 4, 1 – PG 94, 1104А

722. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 29, 2 – PG 61, 243

723. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 29, 3 – PG 61, 244

724. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 29, 3 – PG 61, 244

725. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 30, 2 – PG 61, 251

726. См.: Он же, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 31, 1 – PG 61, 257

727. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 31, 2 – PG 61, 259

728. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 31, 3 – PG 61, 261

729. Там же, 32, 1 – PG 61, 263

730. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 послание к Коринфянам, 31, 3 – PG 61, 258

731. Там же – PG 61, 260

732. Буквально: "рождающимся"

733. См.: Василий Великий (псевдэпиграф), Против Евномия, 5 – PG 29, 716В

734. от Духа R1

735. См.: Иоанн Златоуст. Беседа 23 на 1Кор 2 – PG 61, 191

736. Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 7, 1 – PG 3, 865С. См.: также: 1, 1 – 585В

737. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 Послание к Коринфянам, 29, 1 – PG 61, 239

738. См.: Дионисий Ареопагит, О божественных именах 1, 3 – PG 3, 592 С; 2, 4 – 640D-641C

739. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 Послание к Коринфянам, 35, 3 – PG 61, 300

740. Иоанн Златоуст, Беседы на 1 Послание к Коринфянам, 35, 3 – PG 61, 300D

741. Василий Великий, О Святом Духе, 24, 57 – Bruche 218PG 32, 173А

742. Василий Великий, О Святом Духе, 24, 57 – Bruche 218 PG 32, 173В

743. Афанасий Александрийский, Письмо 1 к Серапиону, 25 – PG 26, 589А

744. Никео-Цареградский Символ веры

745. Дионисий Ареопагит, О небесной иерархии, 9, 3 – PG 3, 260D

746. Иер. 23:18. См.: выше примечание к параграфу 8

747. Григорий Богослов, Слово 28, 19 – Barbel 100 PG 36, 52В

748. См.: Василий Великий (псевдэпиграф), Против Евномия 5 – PG 29, 716С

749. Иоанн Златоуст, Беседы на Евангелие от Иоанна, 30, 2 – PG 59, 174

750. Иоанн Златоуст, Толкование на 44-й псалом, 2–3 – PG 55, 186

751. Василий Великий, О Святом Духе 9, 22 – Bruche, 146 PG 32, 108С

752. См.: 1Кор. 12:8–11. Слов "τιαρά τού αύτού Πνεύματος" в тексте Послания нет, а выражениям "κατά τό αύτό Πνεύμα" и "έν τω αύτώ Πνεύματι" в Славянской Библии соответствует одно и то же "о Томже Дусе"

753. Иоанн Златоуст, Беседы на 1-е Послание к Коринфянам, 35, 3 – PG 61, 300

754. Там же, 29, 1 – PG 61, 239

755. Возможно переводить и активным залогом: "действует божественно"

756. См.: выше примечание к параграфу 57

757. Григорий Богослов. Слово 31, 29 – Barbel 268 PG 36, 165С

758. См.: Максим Исповедник, Диспут с Пирром – PG 91, 341А; Иоанн Дамаскин, Изложение православной веры 3, 15 – PG 94, 1056С. См.:: 5, 11, 39

759. См.: 5, 24, 97

760. Григорий Богослов, Слово 30, 21 – Barbel, 214PG 36, 132В

761. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, 4, 14 – PG 94, 1160D-1161А

762. О божественных именах 2, 1 – PG 3, 636С

763. Писанием

764. В издании Христу настоящее предложение относится к предыдущему параграфу, но мы следуем здесь Меретакису, так как иначе нарушается грамматическая связность

765. Имеется в виду произведение существительного "θεός" от глагола "θεάομαι" – "видеть", или "θεωράο" – "созерцать"

766. Анастасий Синаит, Путеводитель, 2 – PG 89, 53С

767. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры, 1, 9 – PG 94, 836А-837В. Пс. – Кирилл Александрийский. О Троице 11 – PG 77, 1145В

768. Василий Великий, Письмо 189, 8 – Courtonne 2, 140 PG 32, 696АВ

769. Василий Великий, Против Евномия, 2, 29 -PG 29, 640С

770. Там же, 1, 8 – 528ВС

771. Там же – 529А

772. Василий Великий, К Евномию 12, 67 – Jaeger 1, 363–364 PG 45, 1068С-1069А

773. Иустин Философ (псевдэпиграф), Христианские вопрошания к эллинам 3, 1 – PG 6, 1429С

774. Афанасий Александрийский (псевдэпиграф), Слово на Благовещение, 3 – PG 28, 920С

775. Григорий Богослов, Слово 29, 10 – Barbel 144–146 PG 36, 88В

776. Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 2, 1 – PG 3, 637А. В оригинальном тексте Ареопагитик стоит "ένάδα"

777. Т. е. "не в отношении какой-то части"

778. Максим Исповедник, Схолии на "О божественных именах 2, 1" – PG 4, 212В

779. Григорий Нисский, К Евномию, 1, 46 – Jaeger 1, 163 PG 45, 396D

780. Т. е. не страдательно

781. Василий Великий, О Святом Духе, 9, 22 – Bruche, 147 PG 32, 108С

782. Григорий Нисский, К Евномию, 12, 91 – Jaeger 1, 403 PG 45, 1113D

783. О божественных именах, 2, 5 – PG 3, 644А

784. Дионисий Ареопагит, О небесной иерархии, 4, 1 – PG 3, 177С

785. Там же – 177D

786. Он же, О божественных именах, 4, 20 – PG 3, 717D-720A

787. Он же, О церковной иерархии, 3, 3 – PG 3, 429А

788. Максим Исповедник, Вопросоответы к Фалассию, 22 – PG 90, 321А; Главы богословские, 1, 76 – PG 90, 1212А

789. Иоанн Златоуст, Беседы на Евангелие от Иоанна, 14, 1 – PG 59, 92

790. Василий Великий (псевдэпиграф), Заметка на Исаию, вступление 3 – PG 30, 121С

791. Там же 121D-124A

792. Максим Исповедник, Главы богословские, 1, 58 – PG 90, 1101А.

***

Труды святителя Григория Паламы:

• "Беседы (омилии)"
• "Десятословие по Христианскому Законоположению"
• "Для чего и до каких пор полезно заниматься словесными рассуждениями и науками"
• "Исповедание православной веры"
• "О божественном и обоживающем причастии или о божественной и сверхъестественной простоте"
• "Письмо Своей Церкви"
• "Слово о Честном и Животворящем Кресте"
• "Сто пятьдесят глав"
• "Триады в защиту священно-безмолвствующих"
• "Феофан, или о божественной природе и о непричастности к ней, равно как и о причастности"
• "Ответ Павлу Асеню"
• "Ко всечестной во инокинях Ксении, о страстях и добродетелях и о плодах умного делания"
• "Изъяснение десяти заповедей"
• "Три главы о молитве и чистоте сердца"
• "О том, что всем вообще христианам надлежит непрестанно молиться"
• "Слово на житие прп. Петра Афонского"
• "Антирретики против Акиндина. Часть первая"
• "Антирретики против Акиндина. Часть вторая"
• "Антирретики против Акиндина. Часть третья"
• "Антирретики против Акиндина. Часть четвертая"
• "Антирретики против Акиндина. Часть пятая"
• "Антирретики против Акиндина. Часть шестая"
• "Антирретики против Акиндина. Часть седьмая"
• "Собеседование православного с варлаамитом, подробно опровергающее варлаамитское заблуждение"
• "О Божественном соединении и разделении"
• "О Божественных энергиях и их причастии"
• "О исхождении Святого Духа"
• "О священно-безмолствующих"
• "Против Иоанна Векка"
• "Святогорский томос в защиту священнобезмолвствующих"
• "Трактат О том, что Варлаам и Акиндин поистине нечестиво и безбожно разделяют единое Божество на два неравных божества"
• "Письмо к Акиндину, посланное из Фессалоники прежде соборного осуждения Варлаама и Акиндина"
• "Молитва ко Пресвятой Богородице"
• "Диспут с хионами"
• "Беседа на Успение Приснодевы Марии"

Читайте другие публикации раздела "Творения православных Святых Отцов"