Психология подросткового возраста:
проблема буллинга
О травле в школе, причинах буллинга и
характерных чертах жертв и агрессоров
Буллинг - непростая для обсуждения и
исследования тема: с одной стороны, практически все люди
так или иначе встречались с ситуациями травли, с другой
- с ними связаны переживания страха, вины, стыда,
беспомощности, ненависти, отчаяния, и эти переживания
очень мало обсуждаются.
Кадр из фильма "Чучело". Фото РИА Новости
Первые исследования феномена
подростковой травли
Травля, или буллинг (иногда также
используется термин "моббинг"), - это сложный социальный
феномен, имевший место, вероятно, на протяжении всего
периода существования человека, его жизни в коллективе.
Наиболее часто он определяется как систематическое
целенаправленное агрессивное поведение при условии
неравенства сил или власти участников. Ключевые
характеристики - намеренность, регулярность, неравенство
силы или власти. Особенно активно, как одна из
важнейших, за рубежом эта тема обсуждается в рамках
психологии образования; в России проблематика травли
только начинает приобретать статус предмета обсуждения и
исследования, количество научных работ по данной теме
возрастает от одной-двух в год с 2001 по 2009 год до 112
работ в 2016 году.
Несмотря на то что первые публикации на
тему травли в образовательной среде появились в 1905
году [1], наибольший вклад в решение проблемы внесли
скандинавские исследователи: шведский школьный врач
Петер-Пауль Хайнеманн, особенно норвежский
психолог-исследователь Дан Ольвеус, педагог и социолог
Эрлинг Георг Руланн, эстонско-шведский когнитивный
психолог Анатоль Пикас. В последние годы заметный вклад
в исследование и разработку системы профилактики в
образовании был сделан финским психологом Кристиной
Салмивалли. Особенно значительной была работа Дан
Ольвеуса: именно благодаря ему явление буллинга в
научной области стало видимым и надолго определило тренд
мировой психологии.
В первую очередь благодаря работе
скандинавских психологов исследования в области
феноменологии и технологий профилактики и прекращения
буллинга стали стремительно развиваться во всем мире. Их
актуальность остается очень высокой в силу существования
тяжелых последствий буллинга у всех участников. В России
темой исследования травли и буллинга занимались в разное
время И.С. Кон, С.Н. Ениколопов, В.С. Собкин, С.В.
Кривцова, А.А. Бочавер, К.Д. Хломов.
Феномен травли как предмет
психологической науки располагается на стыке психологии
личности, социальной и клинической психологии. Для
изучения отношений, агрессии, власти сначала проводились
отдельные эксперименты (наиболее яркие - эксперименты
Стэнли Милгрэма с электрическими разрядами и тюремный
эксперимент Филипа Зимбардо), в последнее время материал
для изучения тех же феноменов можно найти в повседневной
действительности.
Проявления буллинга
Различают травлю прямую, когда ребенка
бьют, обзывают, дразнят, портят его вещи или отбирают
деньги, и косвенную: распространение слухов и сплетен,
бойкотирование, избегание, манипуляция дружбой ("Если ты
дружишь с ней - мы с тобой не друзья"). Также могут
использоваться сексуально окрашенные комментарии и
жесты, угрозы, расистские прозвища.
Прямая травля происходит в основном в
младшей школе, а пики косвенной травли приходятся на
переходы в среднюю и старшую школу [2]. Мальчики больше
девочек склонны участвовать в травле в разных ролях [3],
они же чаще становятся жертвами физической травли, у них
отбирают деньги и портят вещи, им угрожают и заставляют
их что-то делать, в то время как девочки чаще становятся
жертвами сплетен, непристойных высказываний и жестов
[4]. С распространением интернета появилась новая форма
травли - кибербуллинг, травля с использованием
современных технологий: СМС, электронной почты,
социальных сетей и так далее.
Распространенность буллинга
По данным первого анонимного
исследования, проведенного Д. Ольвеусом в 1980-х годах,
было выявлено, что 15% детей регулярно сталкиваются с
ситуацией травли: 9% являются жертвами, 7% -
преследователями, 2% осваивает обе роли [5]. В разные
годы исследователи получили различные данные. Например,
по данным 2007 года, в США 32% учеников переживали опыт
школьной травли: насмешки, распространение слухов,
битье, плевки, угрозы, отказ в общении, их заставляли
делать то, что они не хотели, или портили их имущество
[6].
Кросс-культурное исследование травли
подростков в Европе в 2005 году показало разброс: от 9%
мальчиков в Швеции до 45% в Литве и от 5% девочек в
Швеции до 36% в Литве переживали два или более эпизодов
буллинга в течение месяца [7]. В целом по данным авторов
в различных культурах от 5 до 75% школьников во всем
мире имеют опыт жертв традиционной травли на протяжении
обучения в школе [8]. В том, что касается травли с
использованием современных компьютерных технологий,
кибербуллинга, то в среднем 10–40% школьников и молодежи
имели опыт жертв кибербуллинга в 2010 году [9].
По нашим готовящимся к публикации данным
2016 года по Москве, до 71,2% подростков имеют опыт
участия в кибертравле, при этом наиболее ярко
представленным способом (59,1%) является оскорбление или
унижение других в социальных сетях. До 17% учителей
также подвергаются кибербуллингу со стороны учеников
[10].
Жертва и преследователь
Есть три основные роли участников
ситуации буллинга - это жертва, преследователь,
свидетель. Они в целом нежестко закреплены и могут
меняться от ситуации к ситуации и от группы к группе.
Однако исследователи часто говорят о том, что активное
освоение ребенком одной из ролей обеспечивают его
внутренние предпосылки. Участники буллинга обладают
определенными личностными и поведенческими чертами и
имеют ряд сопряженных с ролями социальных рисков.
Для жертв травли характерна
чувствительность, тревожность, склонность к слезам,
физическая слабость, низкая самооценка, у них мало
социальной поддержки, друзей, такие дети предпочитают
проводить время со взрослыми [11]. В качестве образца
жертвы травли можно описать замкнутого ребенка с
поведенческими нарушениями, отрицательными убеждениями о
самом себе и социальными и коммуникативными сложностями
[12]. Такие особенности могут формироваться и в качестве
последствий травли, но могут выступать ее предпосылками,
восприниматься в качестве "сигналов" для других детей о
том, что этого ребенка легко сделать жертвой [13].
Многочисленные исследования показывают,
что в группу риска по возможности оказаться в роли
жертвы попадают дети, имеющие трудности в обучении [14],
синдром дефицита внимания и гиперактивности,
расстройства аутистического спектра, диабет, эпилепсию
[15], нарушения веса [16] и другие нарушения и
хронические заболевания, особенно влияющие на внешность
[17]. Кроме того, с оскорблениями, физическими
нападениями и угрозами сталкиваются 82% подростков,
воспринимающихся как "слишком фемининные" (мальчики) и
"слишком маскулинные" (девочки) или презентирующих себя
в качестве лесбиянок, геев, бисексуалов или
трансгендеров [18]. Дети, оказавшиеся жертвами травли,
испытывают сложности со здоровьем и успеваемостью в три
раза чаще по сравнению со сверстниками, имеют симптомы
тревожно-депрессивных расстройств, апатию, головные боли
и энурез и совершают попытки суицида [19]. В результате
такого опыта у них формируется представление о мире как
о полном опасностей, а о себе как о неспособном повлиять
на происходящее.
Типичного преследователя можно описать
как человека импульсивного и готового применить насилие
для самоутверждения. Дети, практикующие преследование
других детей, склонны демонстрировать грубость и
отсутствие сострадания к жертве, могут быть агрессивны
со взрослыми, им трудно соблюдать правила [20]. Они
могут представляться одиночками с дефицитом социальных
навыков, но это не так: они менее депрессивны, одиноки и
тревожны, чем их сверстники, и часто имеют среди них
высокий социальный статус [21] и группу сообщников,
пусть даже небольшую [22].
Преследователи обладают высоким
эмоциональным интеллектом, они хорошо распознают чужие
эмоции и психические состояния и успешно манипулируют
детьми [23]. Основными мотивами буллинга у
преследователей являются потребность во власти, чувство
удовлетворения от причинения вреда другим и
вознаграждение - материальное (деньги, сигареты, другие
вещи, отбираемые у жертвы) или психологическое (престиж,
социальный статус и тому подобное) [24]. Негативные
последствия того, что такое поведение для них становится
привычным, - низкая успеваемость и прогулы, драки,
воровство, вандализм, хранение оружия, употребление
алкоголя и табака [25].
До 3% детей совмещают обе роли,
одновременно и ведя себя агрессивно, и провоцируя других
детей на причинение себе вреда или в одних ситуациях в
классе являясь преследователем, а в других становясь
жертвой - это так называемые "преследователи/жертвы",
или "провоцирующие жертвы" [26]. Характеристики,
которыми они часто обладают, - это гиперактивность,
импульсивность, неуклюжесть, вспыльчивость [27] в
сочетании с проблемами в поведении, слабым
самоконтролем, низкой социальной компетентностью,
сложностями с сосредоточением и учебой, тревожностью и
наличием депрессивной симптоматики; они инфантильнее,
чем их сверстники [28]. Хотя таких детей мало, с ними
наиболее сложно работать учителям [29], и они получают
меньше всего сочувствия и поддержки от других детей.
Именно для них наиболее характерно суицидальное и
аутоагрессивное поведение [30].
Свидетели травли
Третья группа участников буллинга,
ключевая с точки зрения профилактики, - это свидетели,
именно в нее входит большинство участников. По данным
канадских исследователей, до 68% учеников средней школы
бывали свидетелями травли в школе в 2010 году [31].
Интересно, что практически все дети (но чем старше, тем
реже) сообщают о чувстве жалости к жертве, но меньше
половины пытаются ей помочь [32]. Реакция свидетелей
чрезвычайно важна для происходящего: присоединение к
травле и даже малейшее ее одобрение (улыбка, смех и тому
подобное) свидетелей служит вознаграждением для
преследователей, а сопротивление и попытки поддержать
жертву удерживают преследователя от дальнейшего насилия
[33]. Свидетели сталкиваются с внутренним конфликтом,
который состоит в том, что попытка прекращения травли
сопряжена со страхом лишиться собственной безопасности и
собственного статуса в детском коллективе. Негативным
последствием для свидетелей травли становится
формирование мироощущения, когда они воспринимают среду
как небезопасную, переживают страх, беспомощность, стыд
за свое бездействие и одновременно испытывают желание
присоединиться к агрессору. У свидетелей слабеет
способность к эмпатии.
***
Причины буллинга
Последние двадцать лет в мире и три года
в России проводятся различные исследования травли и
буллинга. Фокусом внимания становятся как индивидуальные
особенности, так и особенности среды. Безусловно, в
различных обществах буллинг будет восприниматься и
проявляться по-разному. Например, по данным исследований
японских исследователей, в Японии до 60% взрослых в
возрасте от 25 до 60 лет указывают, что подвергались
травле на работе, причем в качестве основной формы
травли они указывают отсутствие обратной связи на
выполненную работу. В Скандинавии в результате
регулярного проведения программ профилактики буллинга за
двадцать лет было показано трехкратное снижение общего
числа школьников, вовлеченных в ситуации травли, но в то
же время соотношение жертв и агрессоров изменилось от 1
к 1 до 1 к 2 в пользу агрессоров и не привело к
исчезновению травли совсем.
Помимо индивидуально-личностных
предпосылок участников возникновению буллинга
способствуют такие особенности социального контекста,
как, например, наличие в семье жертв травли, либо
домашнего насилия [34], либо гиперопеки, выученной
беспомощности ребенка [35]; дети, которые выступают
инициаторами травли, часто подвергаются жестокому
обращению в семье [36]. Что касается поведения учителя,
то это фигура, способная остановить или поддержать
насилие; от него зависит субъективное ощущение
безопасности ребенка в классе. Также на детей влияют
трансляция насилия в СМИ, опасность среды и сообщества.
Риск буллинга возрастает в социально дезорганизованной
среде, с высоким уровнем перенаселенности, алкоголизации
и наркомании [37]. Различные кризисы - семейный
(например, развод, повторный брак родителей), социальный
(революция, перестройка) - могут существенно повышать
агрессивность ребенка и одновременно его уязвимость, что
существенно увеличивает риск того, что ребенок окажется
вовлечен в травлю как жертва или агрессор [38].
Травля в школе
До конца 80-х годов прошлого столетия в
мире и, в частности, в России буллинг воспринимался
практически всеми в обществе как часть "нормального"
пути взросления и элемент воспитательного процесса. Лишь
полученные в результате ряда исследований данные
позволили яснее увидеть пути эскалации буллинга и его
последствия для участников. Традиционная форма
образования построена на трансляции знаний и
общественных принципов в рамках властных отношений
"ученик - учитель", где при этом ученик является
пассивным благополучателем, а учитель - активным
"благожелателем".
Для упорядочивания иерархии и регуляции
тревоги о своем социальном положении в группе (например,
в классе) дети будут использовать те же методы, что и
учителя, выстраивая отношения на власти и контроле.
Учителя часто могут не останавливать травлю,
руководствуясь идеями о "пользе" буллинга: если дети
научатся отстаивать себя, их не будут обижать, или
буллинг помогает усвоить социальные нормы, или что дети
становятся жертвами, только если избегают других детей
[39]. Наше исследование отношения учителей к буллингу
показало, что они склонны занимать позицию "активных
наблюдателей": они представляют буллинг в деталях,
понимают его причины и последствия, могут представить
себе разнообразные возможные способы реагирования,
однако их реальные попытки реагировать на ситуации
буллинга редки и малоэффективны [40].
Для российской культуры проблема
буллинга актуальна давно, поскольку принуждение в
условиях неравенства власти традиционно и интенсивно
присутствует как в вертикальных отношениях (родитель -
ребенок, учитель - ученик, начальник - подчиненный), так
и в горизонтальных (между коллегами, сверстниками,
супругами, сиблингами). Данная тема включена в изучение
безопасности образовательной среды [41]. По разным
данным, от 25 до 75% современных российских подростков
хотя бы раз участвовали в буллинге [42], 13% школьников
имеют опыт жертв, 20% - агрессоров, причем в больших
городах уровень буллинга выше, чем в сельской местности
[43].
Обсуждение буллинга и его
социально-культурных предпосылок исторически строилось
на описаниях примеров [44] и изучении индивидуальных
характеристик участников травли. Например, по данным
В.Р. Петросянц, жертвы характеризуются снижением
самоуважения, самопринятия, сильным самообвинением, а
для преследователей характерны позитивное самоотношение,
самоуважение, самопринятие и высокая зависимость от
группы [45]. М.М. Кравцова дает феноменологическое
описание ситуаций обращения с детьми-изгоями,
анализирует "обзывалки" и "дразнилки" в подростковой
среде, а для прекращения травли предлагает развивать
толерантность у подростков-агрессоров и повышать доверие
к подростку-изгою [46]. Это подход, характерный для
отечественной педагогической практики, который, однако,
скорее направлен на совладание с "симптомом", чем на
предотвращение причин буллинга.
Точно известно, что буллинг существует
не только в образовательной среде. Так, в исследованиях,
проведенных в МВД России и воинских частях,
зафиксировано наличие деструктивных взаимоотношений,
закрытых от командно-преподавательского состава, имеющих
форму принуждения, угроз, унижения, различных видов
отчуждения членов группы, а также применения физической
силы [47]. В других социологических исследованиях
подразделения военнослужащих срочной службы определяются
как "многоуровневые статусные системы организованного
насилия".
Насилие выступает объединяющим фактором
(призыв - недобровольность службы в армии, формирование
людей в группы в принудительном порядке) и средством
самоорганизации (дедовщина - аналог буллинга). Возможно,
что буллинг может служить способом совладания с
эмоциональным напряжением от пребывания в принудительно
сформированных группах. Недостаток мотивации к
выполнению поставленных задач у солдат (как и у многих
школьников) также приводит к использованию вышестоящими
разницы во власти для регуляции поведения через
послушание, безответность и беспомощность. Травля служит
механизмом обеспечения нужного поведения и потому
негласно поддерживается учителями/офицерами [48].
Кибербуллинг
Современная повседневная жизнь
отличается активным общением в виртуальном мире, и
подростки и молодежь включены в процесс социализации
вместе со знакомствами, референтными группами, освоением
различных социальных ролей и норм, в значительной
степени локализующийся в интернете [49]. Вслед за
перемещением общения в интернет появился кибербуллинг -
новая и стремительно распространяющаяся и за рубежом, и
в России форма травли, использующая возможности
интернета (в первую очередь анонимность и огромное число
пользователей) для агрессивного преследования человека.
Кибербуллинг вызывает не менее сильную тревогу у детей,
чем травля в "реальном" мире, но особенность процессов в
интернете состоит в том, что информация о травле не
исчезает, ее практически невозможно удалить, а
стигматизирующая информация любой степени достоверности
остается доступной и тиражируется.
Традиционная форма буллинга оказывается
в некотором смысле безопаснее, потому что в нем нет
неопределенности, присутствующей в виртуальном
пространстве, и она имеет временные и пространственные
ограничения, которые отсутствуют при коммуникации в
интернете. Подростки выступают наиболее уязвимой группой
для кибербуллинга. До 80% российских детей выкладывают в
Сеть свою фамилию, точный возраст, номер школы, и у
трети опрошенных детей настройки профиля позволяют всем
видеть личную информацию о пользователе; за рубежом 62%
детей выкладывают в общий доступ личные фотографии [50].
Уже известны случаи суицидов, совершенных подростками
после киберпреследования.
Все эти данные говорят о том, что
буллинг может изменяться и в то же время является
некоторой довольно стабильной характеристикой, присущей
человеческому обществу. Судя по всему, он является
продолжением и отражением авторитарных способов
управления и притеснения в сообществе в целом. Притом,
что люди добились достаточных успехов в изучении
буллинга и его последствий и был найден ряд технологий,
позволяющих эффективно снижать ситуации травли, тем не
менее изучение этого феномена необходимо продолжать.
Кирилл Хломов
Постнаука - 11.07.2017.
|
