Без Бога в себе (Раджниш / Ошо)
Буддхам Шаранам Гаччхами
(Я припадаю к ногам Пробужденного)
Сангхам Шаранам Гаччхами
(Я припадаю к ногам общины Пробужденного)
Дхаммам Шаранам Гаччхами
(Я припадаю к ногам высшей истины Пробужденного)
Каждое утро и каждый вечер в общинах по
всему миру ученики преклоняют колени в молитве и с
благоговением распевают эти санскритские слова в честь
Бхагавана Шри Раджниша, провозгласившего себя
просветленным учителем. Только по благодати Божией я
теперь свободна и могу писать эту историю о его
организации и о моем безволии и глупости, которые
сделали меня жертвой организации. Если бы я не спаслась
из объятий Бхагавана, я бы по-прежнему находилась в
плену идей дурного человека и философии, ведущей только
лишь к отчаянию.
Это повесть о том, как я избрала своим
учителем "волка в овечьих одеждах", об аморальном
учении, которое он проповедует, и о безнадежности и
несчастье, которые мне достались в награду. Четыре года,
которые я провела в качестве его саньясин, ученицы,
стоили мне моих сбережений, моего дома, моей работы, и
почти стоили мне разума и души.
В 1987 году в возрасте двадцати восьми
лет, имея за плечами развод, я почувствовала
беспокойство и неудовлетворение и начала искать выход.
Несмотря на все проблески удачи, в моей жизни не было
смысла, и я отправилась на его поиски. Только
впоследствии я поняла, что моя настоящая проблема
кроется в нежелании смириться с реальностью взрослой
жизни. Дитя шестидесятых, взращенная на мечтах и
растворимом кофе, я была нетерпеливой идеалисткой.
Раджниш предложил все, чего я искала, - немедленное
озарение, возможность быть значимой, стать богом в новой
Утопии.
Впервые с этим движением я познакомилась
во время уикенда дзен-медитации, который проводила
группа Раджниша в городе Лидс. Двое моих друзей, которые
недавно к ним присоединились, пригласили меня, и я, из
любопытства, пошла. В течение двух дней мы целыми часами
сидели с завязанными глазами, скрестив ноги и избегая
разговоров, стремясь ощутить Ничто. Это звучало
безобидно, но физические неудобства в совокупности с
угнетением чувств и изолированностью от окружающего мира
приводили сознание в состояние дезориентации и
беззащитности, создавая тем самым идеальные условия для
воздействия на человеческую психику, при помощи которого
подобные культы вербуют себе последователей. К концу
сеанса нам позволили снять с глаз повязки и поудобнее
лечь. Мгновенно пришло чувство облегчения, и когда я
лежала, наполовину придя в себя, с совершенно пустым
сознанием, зазвучала запись лекции Раджниша. Под
действием этого гипнотического голоса, омывавшего мое
подсознание, померкло всякое ощущение реальности.
Совращение началось.
Месяцем позже я попала в "группу
ознакомления" в Ньюкасле, Англия. Эксперименты Раджниша
с так называемой "терапией" начались в 1970-х годах с
прибытием в его индийский ашрам учеников с Запада,
многие из которых участвовали в движении человеческих
возможностей и были знакомы с новыми методами,
предназначенными для того, чтобы пробиваться через
запреты, условности и самоконтроль. Разработанные в
центрах, подобных калифорнийскому Эссалену, эти методики
основаны на предположении, что "истинную" природу
человечества можно раскрыть, сбросив внешнее "Я" и
позволив открыться богу, который находится внутри.
Отлично подходящие истинным целям Раджниша, - ломать
людей, а затем подчинять их своей воле - они нашли приют
в рамках движения.
Когда я впервые пришла в группу, я
ничего не знала об "ознакомлении", но вскоре стало ясно,
что я зашла дальше, чем предполагала. После короткого
вступления руководитель велела нам раздеться и ползать
по темной комнате, прикасаясь друг к другу. Потрясенная
и неспособная пошевелиться, я, казалось, целую вечность
сидела, полностью одетая, сжавшись в комок и
отдергиваясь от прикасавшихся ко мне рук. Когда, в конце
концов, зажегся свет, я почувствовала себя глупо и
неудобно, сидя в одежде посреди комнаты, полной нагих
людей, которые, уставившись, смотрели на меня. Наконец,
руководитель с явной насмешкой сказала: "У тебя что,
проблемы?" Я предпочла преодолеть условности и
присоединилась к ним.
На следующий день, после того, как я
слишком поздно вернулась с перерыва, руководитель мне
сказала: "Ты снова отстаешь. Нас только что насиловали.
Когда ты прекратишь упускать возможности для роста?" Я
снова почувствовала себя маленькой и глупой, полной
неудачницей. В последний день я уже была измотана; крики
и визги, плач, дикие пляски и жестокая техника медитации
Раджниша свели мою сопротивляемость к нулю. Наконец, я
приняла участие в последнем упражнении "биоэнергетики
беззаботности". Здесь меня ждало последнее падение. Мы
должны были в сидячем положении наклониться к стене,
раскинув руки, и, когда мышцы перестанут нас держать,
начать кричать. Вскоре все вопили, рычали и плакали. Я
утратила всякое ощущение неудобства, все мое тело дико
тряслось, зубы непроизвольно стучали. Руководитель мягко
поставила меня на ноги и повернула лицом к большой
фотографии Раджниша на стене. "Загляни ему глубоко в
глаза, - сказала она. - Он знает ответ".
Вовлечение было завершено. Через месяц я
переехала в общину в Эдинбурге и в течение года бросила
работу и поехала в Англию, в штаб-квартиру, чтобы начать
свою новую жизнь в качестве ученицы. Вооружившись новым
именем, обязательной одеждой красного цвета и мала,
деревянными четками с изображением Раджниша, я
погрузилась в жизнь общины. Окруженная такими же
молодыми людьми, как и я, свободными от внешнего мира и
необходимости принимать решения и удерживаемыми
обещанием Утопии и божественности, я очень старалась
быть хорошей ученицей. Мы работали минимум по двенадцать
часов в день, семь дней в неделю, живя на низко белковой
диете, в переполненных жилищах, не имея никакой
возможности уединиться. Людям всех возрастов и обоих
полов приходилось по утрам сражаться за места в душе,
стоять нагими в ожидании своей очереди почистить зубы,
воспользоваться умывальником и посушить волосы. Супругам
приходилось делить комнату с другими людьми. Многие из
нас ложились спать с затычками в ушах и завязанными
глазами, чтобы заснуть. Раджниш упразднил брак и ввел
свободный секс, поэтому мы должны были часто менять
партнеров. Впоследствии мне сказали, что я была
"отстающей", поскольку за четыре года, проведенных там,
у меня было лишь два парня.
***
Читайте также по теме:
***
Постепенно стали сказываться суровые
условия. Я сильно похудела, потеряла уверенность в себе
и способность критически мыслить. Хотя я очень старалась
вписаться туда, моя душа часто протестовала против
происходящего. Я вспоминаю, например, свой шок, который
я испытала, услышав, как шестилетний мальчик
рассказывает, что он узнал все о сексе, деля кровать с
матерью в то время, как она услаждала своих любовников.
Я помню выражение стыда, увиденное на лице
девочки-подростка, моей соседки по комнате, когда она
вернулась после того, как ее послали переспать с
рок-звездой движения Раджниша. Она пошла к нему, пытаясь
заработать деньги на поездку, чтобы увидеть Учителя. Я
знала человека, который пришел с нами на первую
ознакомительную группу, и который в течение шести
месяцев оставил жену и детей, заложил семейный дом,
чтобы заплатить за новые группы, и, в конце концов,
облил себя бензином в саду своего друга в Дурхэме и
чиркнул спичкой. Я была опечалена его смертью и тем, как
мало внимания она привлекла, но в ответ неизменно
звучало что-нибудь вроде: "Наш Учитель - только для
сильных. Он был слаб. И в любом случае, такая у него
была карма".
Но я научилась не обращать внимания на
свои сомнения, принимая индуистское учение, которое
проповедовал Раджниш, о том, что эта реальность -
иллюзия, что эта жизнь - одна из многих, что причина
страданий - карма, и что единственный выход из этого
безнадежного круга - умереть просвещенным.
Я помню, как беременная женщина со
слезами умоляла руководителя оставить ее в общине и
позволить ей иметь ребенка. Ее поставили перед выбором -
сделать аборт или уйти. После девяти лет зависимости она
слишком боялась уйти и пожертвовала ребенком. Я знаю
людей, которые предпочли общину лекарствам, женщин,
которые стали проститутками, чтобы их оставили там, и
многих, кто пошел на стерилизацию, чтобы доказать свою
преданность Раджнишу и его указам.
Некоторое время я работала в английской
школе, принадлежащей общине, куда "сваливали" детей
учеников из Европы и со всего мира, чтобы освободить их
родителей ради "их собственного роста". Младенцы,
подростки - этих нелюбимых детей просто бросали на
произвол немилосердного режима с тяжелой работой и
плохой пищей, с вкраплениями наспех слепленных уроков в
классах без парт, книг и квалифицированных учителей.
Младших детей загоняли в группы для уборки помещений,
других - работать долгими часами в кухнях и прачечных. Я
помню, как меня назначили присматривать за общежитием
трех- и четырехлетних детей в ночное время. Через
некоторое время после того, как выключили свет,
маленький мальчик проснулся и заплакал, увидев во сне
кошмар. Я включила свет и попыталась его успокоить.
Увидев меня, он перестал плакать и с выражением полного
одиночества на лице, которое, казалось, говорило: "Еще
один чужой человек", - в отчаянии закрыл глаза и
отвернулся к стене. Старших детей заставляли ходить на
занятия, где им рассказывали о СПИДе, поскольку
поощрялись их как можно более ранние эксперименты в
сексе. Втиснутые в одни общежития, лишенные родительской
любви и заботы, мальчики и девочки были предоставлены
самим себе. Два года назад один мальчик повесился на
дереве, потому что его подруга не позволила ему надеть
ее одежду. Несмотря на широкое освещение в печати и на
давление общественности, школа избежала закрытия.
Из школы меня направили во Фрейбург,
Германия, затем в Базель, оттуда - в Цюрих, потом в
Орегон, потом в Цюрих, а затем в Берлин. Я все больше
ощущала беспокойство и потерянность. Как-то ночью я
проснулась и обнаружила, что нахожусь на балконе. Мое
сознание было совершенно пусто. Я не знала, где я, как
меня зовут, ночь это или день. Процесс моей ломки был
почти закончен, но не совсем. Я ничего не помню об этом,
но я написала письмо своим родителям, в котором были
такие слова: "Моя жизнь была игрой в рулетку, и я,
кажется, поставила не на тот номер".
В это время до нас дошли известия о
поразительных событиях в орегонской штаб-квартире.
Сперва из прессы, а затем из первых рук, от бежавших
саньясинов, мы услышали о том, что полиция раскрыла
замысел последователей Раджниша отравить воду в
близлежащем городе, чтобы помешать избирателям получить
большинство на выборах, которые хотели выиграть они
сами. Полиция также обнаружила на ранчо Раджниша склады
оружия, подслушивающие устройства и потайные ходы.
Сообщалось о двух покушениях на убийство. Раджниша
арестовали по обвинению в уклонении от налогов,
нарушении правил иммиграции, покушении на убийство и
многом другом. Пока я пыталась переварить эти новости,
похожие на сюжет плохого детектива, мне неожиданно
приказали собираться. Мне предстояло ехать на три месяца
работать на ранчо. Любой человек в здравом рассудке
отказался бы ехать, но я не была в здравом рассудке. Я
утратила способность критически мыслить, и лишь тупо
кивала головой, когда мне сообщили эту новость. Я
позвонила родителям, чтобы рассказать им об этом. Именно
этого они и ждали. Ничего мне не сказав, они вступили в
группу противодействия культам и с помощью специалистов
разработали план моего спасения. Они немедленно
предложили мне за их счет лететь самолетом через
Шотландию и по дороге навестить их. Дисциплина в этой
суматохе ослабла, и никто не стал возражать.
Неделю спустя я летела домой, нервно
сжимая в руках тарелку с яичницей и запретным беконом и
потягивая из бокала шампанское в страхе, что меня
попросят за него заплатить; с собой я везла все свое
мирское имущество - три фунта стерлингов, чемодан,
полный старой одежды, и будильник.
О последующих днях у меня остались лишь
смутные воспоминания: о том, как я купалась в любви
своих родителей, в то время как они уговаривали меня
отречься от Раджниша, об остром чувстве одиночества и
страхе быть вдали от общины, перемешанном со странным
нежеланием туда возвращаться. Чтобы убежать от этого
конфликта я поселилась в коттедже моих родителей,
который находился на земле моей лучшей подруги, но это
лишь усилило противоречия, которые я начинала смутно
ощущать. Я увидела, что у подруги было многое, от чего я
отказалась, - дети, муж, дом, друзья, тогда как у меня
не было ничего и никого. Вечерами, сидя у камина и
прислушиваясь к завыванию ветра в дымоходе, я плакала от
осознания одиночества и утраты. Я начала сомневаться в
сделанном выборе. Когда однажды родители приехали и
предложили мне поговорить с человеком, хорошо знакомым с
движением Раджниша, я уже была только рада согласиться.
Это был тот момент, которого они ждали, и за который
молились другие люди. Христианин, сам - бывший
последователь Раджниша, этот человек бесплатно отдавал
свое время жертвам культа, чтобы помочь им освободиться.
Я ничего о нем не знала, и не додумалась
его расспросить, увлеченная лишь собой и возможностью
без помех поговорить с этим добрым, ласковым человеком,
который вроде бы проявлял такой интерес ко мне и к моим
убеждениям. Я не заметила, что его тонко рассчитанные
вопросы медленно, после четырехлетней спячки, возвращали
к жизни мои мыслительные процессы и ставили меня перед
явными противоречиями, заложенными в моих неоиндуистких
верованиях.
Он неожиданно наступил на второй день -
момент "пробуждения", свидетельствующий о том, что узы,
держащие в плену жертву культа, разорваны. Когда я
пыталась найти ответ на вопрос: "Откуда Вы знаете, что
Ваше истинное "Я" безлично и богоподобно, и что осознать
его можно только путем отречения от своей личности?" -
до меня дошло, что я никогда об этом не думала. Я просто
впитала в себя эту мысль, даже не задумавшись о
вытекающих из нее следствиях. Затем, как мгновенное
озарение, мне открылось, что, если эта идея ложна, то я
избавлюсь от безнадежного стремления стать просвещенной!
Не будет никакой необходимости в самоуничтожении ради
достижения высшего уровня, не будет необходимости ухода
из реальности путем медитации ради того, чтобы стать
богом! Я снова могла бы стать обыкновенным человеком.
Я сказала: "Я не знаю. Вы имеете в виду,
что просвещения не существует?" Мой собеседник покивал
головой и улыбнулся. Мысли обрушивались на меня одна за
другой. Будда, Махавир, Махариши Махеш Йоги, Кришнамурти
- боги и гуру один за другим падали со своих
пьедесталов. А затем, в конце концов, я увидела, как со
своего трона в моем сознании соскользнул Раджниш,
маленький, жалкий и непохожий на человека.
Со вздохом я сняла малу, которую носила
днем и ночью в течение четырех лет, и бросила ее в
камин. Затем я увидела видение, настолько сильное, что
теперь я его вижу так же ясно, как и тогда, но оно
настолько прозаично, что я не знаю, стоит ли говорить о
нем. Я видела, как бы с огромной высоты дома, магазины и
дороги, полные легковых машин и грузовиков, и людей,
повсюду спешащих по своим обычным делам, все связанные
друг с другом общей человеческой природой, все равные. Я
не видела ни одного бога или гуру! Мог ли этот мир, в
конце концов, быть реальным?
Возвращение в него было долгим и
болезненным. Восстановление сломанной личности требует
времени и помощи. Это похоже на произведение искусства,
которое создается годами труда и опыта, но которое
недолговечно, как полотно, которое в считанные секунды
может уничтожить нож вандала. Для исцеления разбитой
злом души может понадобиться даже больше времени, и для
этого не хватит человеческих сил.
Сначала я не хотела ничего слышать о
религии. Я помню, что со мной происходило во время
рождественского богослужения, на которое я пошла вместе
с родителями, чтобы сделать им приятное. В боковом
проходе я увидела крест, освещенный сзади. Когда я
смотрела на него, что-то, казалось, манило меня к себе.
"Приди". Мои глаза наполнились слезами, которых я
устыдилась, а затем я внезапно начала злобно шипеть:
"Нет! Не я! Тебе меня не получить!"
Я сражалась с Иисусом Христом за каждый
дюйм пути. Одураченная верой в шарлатана, имеющего
девяносто четыре "Роллс-Ройса" и употребляющего
наркотики, я не хотела снова попасться на удочку. Я
читала все, что могла найти о религиях, и неохотно
пришла к выводу, что христианство является единственной
религией, которая не изобилует пробелами. Но меньше
всего я хотела принимать веру, над которой уже привыкла
смеяться. Самоуверенная и замкнутая на себе, "капитан
своей души", я не хотела сойти с моего собственного
пьедестала и признать Господом Иисуса Христа.
В следующем году я представляла собой
поле битвы противоборствующих сил. Несмотря на то, что я
не хотела слышать об Иисусе, Он, казалось, не хотел
сдаваться! Бесчисленные разговоры заставляли меня думать
о Христе. Ничего не подозревая, я сняла комнату в
квартире, где жили сотрудники молодежной христианской
организации, которые были всегда готовы оживленно
побеседовать. Однажды в автобусе пожилая женщина
спросила меня: "Дорогая, вы сегодня читали Библию?" В
кафе ко мне подсела женщина и начала говорить о своей
вере и работе в церкви. Добрые друзья-христиане, от
которых я отказалась, стали мне звонить; я чувствовала
себя, как под атакой! Но постепенно и неумолимо истина
брала свое, и во мне родилась и начала расти крошечная
вера.
Иисус Христос не вошел в мою жизнь в
сиянии славы, под звуки труб, хотя и имел на это право.
Я заставила Его мягко прокрасться с черного хода в
терпеливом сотрудничестве с одним из самых ожесточенных
Его противников, понемногу открывая Свою любовь и
истину.
Не было драматического момента смирения
перед Его волей. Иисус, мой истинный учитель, завоевал
меня, верно выполняя все Свои обещания, и, через общение
с Ним, Он исцелил мою душу, вернул мне нормальный
рассудок и наполнил меня благодарностью, удивлением и
смирением - странная судьба для того, кто собирался
стать богом.
"Берегитесь лжепророков, которые
приходят к вам в овечьей одежде,
а внутри - волки хищные". (Мф. 7:15).
Джон Флетчер
Вестник ЦАИ
|
