В первом воздушном бою – ничего не
трогай
Как обучали стрелков самолетов и как они
воевали. В плохих книгах о летчиках Великой
Отечественной войны воздушные стрелки наших
бомбардировщиков, штурмовиков и транспортных машин легко
и просто сбивали немецкие истребители, едва успев
подняться в воздух. Очередь, другая – и "падает
фашистский стервятник, объятый пламенем". На самом деле в первом боевом вылете
очень непросто было не то что сбить врага, а хоть
что-нибудь понять в происходящем.
Владимир Местер, стрелок-радист на
штурмовике Ил-2 так описывал свой первый боевой вылет:
"Таких необученных как я (я даже парашют не умел
одевать!), сажали на головные самолеты – мы же ничего не
видим, а стрелок замыкающего самолета – самый важный.
Меня посадили в кабину, я пристегнулся, чего потом
никогда не делал, и мне говорят: "Вот тебе пулемет. Он в
чехле. Его не трогай! Сиди и смотри по сторонам".
Вот так первый раз в воздух я поднялся
прямо на боевой вылет. Сижу, смотрю – кругом все
крутится, сверкает, красивые облачка разрывов вокруг –
как в кино. До того интересно, что я аж рот открыл и
разглядываю – ничего не понимаю! Страшно не было – я
просто не знал, что надо бояться.
Обратно прилетели. С непривычки немного
подташнивает. Вылез из кабины. Подошел к командиру, Мише
Чекурину, и говорю: "Товарищ командир, рядовой Местер
первый боевой вылет совершил". - "Хорошо. Давай,
рассказывай, что ты там видел. Ты видел, как нас
атаковали "Мессеры"? - "Не знаю. Я видел, что самолеты
кружатся". - "А ты видел, когда ведомого сбили?" -
"Понятия не имею". Сбили одного из шестерки.
Бой был тяжелый, а мне казалось, что это
кино. Я же ничего не понимаю. Стрелки, как и летчики
чаще гибли в первых вылетах. Когда стрелок сделал
десяток вылетов, есть надежда, что он будет еще жить,
хотя это не всегда от него зависело. Вот так я вылетов
пять-семь сделал, прежде чем стал немного понимать, что
к чему. Ребята помогли пулемет освоить – это было в их
же интересах. Ведь мы друг друга прикрывали. Помогал
механик по вооружению, рассказывал о возможных
неисправностях, показывал, как действовать при обрыве
ленты".
Неслучайно Местер упомянул про десять
вылетов. Тех стрелков, которые оставались в живых после
десяти штурмовок, награждали медалью "За отвагу". После
пятнадцати – орденом "Красной Звезды".
Вот после первых, самых опасных вылетов
и начинал вырабатываться профессионализм.
Например, в отношении к оружию: "Это
должны делать оружейники, но мы свой пулемет старались
обслуживать сами. Перед посадкой стараешься натянуть на
него чехол, чтобы не запылился. Разбирали, чистили и
смазывали сами – это же наша жизнь! Сами вручную
набивали патронную ленту. Хотя разрывные не разрешали
использовать, но мы и их каждым десятым ставили, а
трассирующий – каждым третьим".
Но, может быть, это был единичный
случай, когда неопытный воздушный стрелок в первом бою
даже не понял, что происходило? Да нет, есть такие
примеры в воспоминаниях.
В чрезвычайно интересных мемуарах С.Н.
Иконникова "Война глазами авиаинженера", например, есть
такой эпизод: "За два с половиной года службы инженером
в авиационном полку мне с перерывами в общей сложности
более года приходилось совмещать две должности –
инженера по вооружению и начальника воздушно-стрелковой
службы. Исполнение последней должности требовало
проведения занятий с летным составом по воздушной
стрельбе, анализа ошибок при прицеливании и ведении
огня, при этом затрагивались и вопросы тактики.
Эффективность занятий по воздушно-стрелковой подготовке,
проводимых во фронтовых условиях инженером, не летавшим
на боевое задание, была крайне низкой.
Активности на занятиях летчики не
проявляли, а на лицах многих можно было прочесть – легко
все это рассказывать на земле, а побывай-ка с нами в
бою!
Командир полка мое желание понимал и
поддерживал. Правда, напоминал, что время и средства на
подготовку инженера и воздушного стрелка затрачиваются
различные, да и инженер по вооружению в полку всего
один".
Авиаинженеру все же удалось отправиться
в боевой вылет: "На задание воздушным стрелком меня
определили к ведущему шестерки капитану Сало. Прошло
много лет, а первый полет запомнился в деталях.
Предстояло уничтожить живую силу и технику противника на
окраине населённого пункта. При перелете линии фронта
нашу группу обстреляли мелкокалиберная зенитная
артиллерия и зенитные пулеметы. Казалось, что огонь
очень плотный и что все трассы направлены только в наш
самолет.
Хотелось подробнее рассмотреть
оборонительные сооружения противника, движущиеся
транспортные средства, возможно точнее зафиксировать
результаты штурмового удара. Но командир экипажа трижды
напомнил: главное следить за воздухом и быть готовым к
отражению атаки истребителей. Истребители противника не
появились. Использовать крупнокалиберный пулемет для
стрельбы по наземным целям не сумел – времени на
прицеливание не хватило".
Опытный авиаинженер Иконников вовсе не
успел открыть огонь по наземным целям – времени
прицелиться не хватило. Первый вылет – ничего не
поделаешь. Опыт накапливался с каждым полетом: "После
нескольких боевых вылетов я гораздо с большим
авторитетом мог анализировать ошибки летчиков в
воздушной стрельбе, особенно тогда, когда совместно с
другими стрелками удалось отразить атаку истребителей
Ме-109".
Лишь тем, кто выжил в первых, самых
опасных вылетах, довелось стать опытными воздушными
бойцами и описывать победы в мемуарах: "Стремлюсь взять
в прицел истребитель. Ничего не выходит! Немец атакует
под большим углом, вертикальный угол обстрела моего
пулемета не позволяет стрелять по нему.
Я мгновенно сбрасываю сиденье,
становлюсь коленями на пол кабины, доворачиваю пулемет
вверх. Теперь истребитель противника попадает в прицел.
Но огня не открываю умышленно. Решаю подпустить поближе,
надеясь, что противник не поймет мои действия.
Истребитель все ближе и ближе... 800 метров, 600, 400...
Тщательно прицеливаюсь и выпускаю длинную очередь,
огненная трасса упирается в самолет противника, тот не
успевает открыть ответный огонь, вспыхивает и, объятый
пламенем, несется на наш "ил". У меня мороз по спине: "фоккер"
хочет таранить нас?! Но Коновалов, услышав мою очередь,
резко рванул самолет вправо, и горящий "фокке-вульф"
пронесся рядом".
Это эпизод из воспоминаний воздушного
стрелка Георгия Литвина. Одного из тех, кто сумел стать
профессионалом воздушной войны, способным за считанные
секунды найти единственно верное решение в ситуации,
когда "ничего не выходит".
Максим Крупинов
Сегодня - 17.01.2011.
***
Герои Великой Отечественной Войны (1941-1945):
|
