Оккультизм и псевдооздоровительные практики

Приключения блудного оккультиста. Прозрение

Книга Яны Завацкой о её пребывание в различных оккультных сектах: "Роза мира", "Анастасия" Владимира Мегре, об её увлечениях вальдорфской педагогикой, целительством и т.п.

Содержание

• Начало
• Часть первая. "Цветок мира"
• Часть вторая. Анастасия
• Часть третья. Вальдорфская школа
• Часть четвёртая. Эзотерическое целительство
• Часть пятая. Теоретическая
• Часть шестая. Прозрение

Часть шестая. Прозрение

Мой рассказ остановился на том, как я начала работать в издательстве "Вега". Мы продавали "духовную" литературу. В основном - "Анастасию", которую перевели на немецкий язык. И "анастасиевскую" продукцию - кедровые плашки, кедровое масло, орешки.

Также книгу Евгения Авербуха и книгу Левшинова, переведённые на немецкий. Мне всё это, как я уже говорила, нравилось. Александр в те времена ещё заботился об обществе. В конце лета он (кстати, абсолютно единолично, не посоветовавшись ни с кем - впрочем, это его обычный стиль) установил новый порядок сборов. Теперь должны были проводиться раз в месяц так наз. "малые встречи" для живущих поблизости. И раз в два-три месяца - "большие встречи". К "большим встречам" планировалось вызывать каждый раз каких-нибудь интересных людей: йогов, целителей, пророков, типа Плыкина... Чтобы люди что-то полезное почерпнули, значит. А на "Малых встречах" у нас должна была проходить целая культурная программа. Причём, эту программу В. расписал на год вперёд, в подробностях, с точностью до 15 минут! В субботу вечером мы должны были:

1. Помедитировать.

2. Заслушать доклад по истории религии (В. решил начать с христианства).

3. Доклад самого В. по музыке (он решил заняться нашим просвещением - тут он, безусловно, был прав).

4. Попеть хором. Ну, а в воскресенье с утра предполагалось посещение какой-нибудь церкви. Один месяц- православной, другой - католической, третьей - адвентистов седьмого дня...

Меня - и то покоробило. "Вообще-то, - сказала я, - В церковь так не ходят". "Почему?" - искренне удивился Александр. "Ну, вообще, надо уж выбрать одну конфессию, и туда ходить". В первый раз мы как раз отправились в нашу католическую церковь. Мне стало неприятно, когда все наши дружно отправились за причастием. Но я ничего не сказала. Странно, но почему-то у меня, ничего абсолютно тогда не знавшей о христианстве, был какой-то внутренний запрет: я не причащалась, не крестилась до тех пор, пока не получила крещение и конфирмацию.

Я только потом узнала, что да, нельзя кому попало причащаться. Но, ни у Александра, ни у остальных таких внутренних запретов не было... хотя Александр должен был знать - он человек начитанный. Ещё и православный. В общем, они причастились. Прости, Господи! Потом вышли из церкви, и Александр начал меня расспрашивать: "ну, что? Ты что-нибудь чувствуешь, когда причащаешься? А я вот чувствую!" Меня снова покоробило. Такое ощущение, что для него всё равно - что Причастие, что медитация у Евгения. Лишь бы что-нибудь почувствовать. Но это всё - прелюдия.

Надо сказать, что Александр всегда с большим интересом относился к любой возможности "просветлиться", что-то там почувствовать, чему-то научиться в оккультном плане. У меня есть подозрение, что здесь большую роль сыграло его честолюбие. Я помню, как он вдруг решил учиться работать на компьютере. У него ничего не получалось! Всё было просто ужасно. Наконец - это ему, собственно, и не нужно. Он руководитель фирмы и должен руководить, а не работать на компьютере - для того работники и нанимаются!

Но Александр учился просто с потрясающим упорством! Он выписывал команды на бумажку. Заучивал их. Стоял у меня за спиной часами. А истинный его мотив выдала фраза, брошенная им Косте: "Вы думаете, вы такие умные, что умеете работать? И я могу этому научиться, какие проблемы"... У Александра был небольшой "заскок" на тему способностей, талантов, умений. Моё элементарное умение набирать тексты слепым методом он называл "гениальностью". С явной завистью в голосе. Ему всё нужно было уметь! Ему нужно было быть лучше всех - во всём!

Боюсь, что точно так же он относился и к оккультизму. Он постоянно с ноткой сожаления говорил: "А я ничего не почувствовал" (вовремя, скажем, медитации). "А я совершенно бесталанный, ничего не вижу, ничего не чувствую". Кстати, по убеждениям Александр был чистым "розамиристом". В Сатья Саи он довольно быстро разочаровался. А вот, "Роза мира" всегда оставалась для него Главной Книгой. При этом, он считал и считает себя православным. В храм, правда, ездит крайне редко, по большим праздникам. Утреннее и вечернее правило не читает. Не исповедуется, естественно. Но зато, тщательно соблюдает посты.

Главный авторитет для Александра - "Роза мира". Теософию и Сатья Саи он не признаёт, к "Анастасии" относится, как к способу заработка. Но, как раз, в "Розе мира" декларируется абсолютно беспечное отношение к развитию "сверхспособностей". Даже Блаватская и Е. Рерих предупреждают своих последователей об опасности таких занятий. Но Даниил Андреев относится к этому совершенно спокойно. Кроме того, надо не забывать о неразборчивости, которая тоже в "Розе мира" проповедуется. По Андрееву находиться в рамках какой-то одной конфессии, конечно, лучше, чем быть вовсе атеистом - но это для "отсталых" сознаний.

Передовые сознания будут сочетать всё: православные молитвы с дзеновской медитацией, с языческим поклонением мелким божкам, с изучением всех духовных откровений "правой руки" (включая, между прочим, антропософию, которую Андреев специально упоминает!)

Поэтому для передового сознания Александра было вполне характерно и естественно то, что он кидался из одного "духовного" увлечения в другое. Одно время он был убеждённым "ивановцем" - два раза в день ходил к реке обливаться и т.д. Были у него и приступы "православия" (беру в кавычки, потому что посещение церкви с целью "зарядки" и спорадическая практика исихазма мне не кажутся признаками христианства). Посещал он то Евгения, то "мать Миру" - с медитациями, разумеется. И всё время, видимо, его не оставляла мечта стать целителем, и что-то такое тревожило внутри - "У меня нет способностей!"

И вот летом 2000 года Александр, находясь в Петербурге, принял посвящение в 1-ю ступень рэйки. Знаю только, что его учительницу звали Люба. Собственно, целителем он сразу не стал, но лечить немного пробовал. Когда мы переехали, у меня одним ужасным вечером жутко разболелся зуб. Так как это усугубилось депрессией, я не могла у себя снять боль, и терпеть было тяжелее, чем обычно. И вот Александр предложил снять у меня боль с помощью рэйки.

Так я впервые услышала о том, что он "посвящён". Александр выключил свет и велел мне закрыть глаза. Не знаю, что он там делал. Боль прошла. Правда, после сеанса минут через пять она восстановилась в полном объёме. Так что, об эффективности рэйки у меня возникло вполне определённое мнение: биоэнергетика она и есть биоэнергетика. О её возможностях и границах я уже писала. В общем, рэйки не играло вначале существенной роли в жизни Александра. Но вот, в октябре (или ещё в сентябре?) он начал, с некоторым даже ужасом, рассказывать о происходящих с ним явлениях. Когда он лечил жену с помощью рэйки, он вдруг почувствовал, что руки его движутся не произвольно.

Мне трудно об этом судить, но, наверное, действительно страшновато, когда ты ощущаешь такую невидимую силу, которая движет твоими руками. Так у Александра появился Учитель. Кажется, он и голос Учителя слышал... точно не скажу. Но главным образом Учитель проявлялся во время сеансов рэйки, активно двигая руками Александра. Наш целитель, разумеется, тут же позвонил своей учительнице в Петербург. Люба ему разъяснила, что всё это хорошо, правильно, что он "растёт", и так и должно быть. Слушайся, мол, Учителя. Ну, что же делать - Александр начал слушаться. Учитель начал принимать очень активное участие в жизни Александра. Первым делом перестроилось питание "ученика". То есть, я не знаю, первым ли делом - но это было первое, что мы заметили. Учитель указывал, что Александр должен есть - с помощью всё тех же движений рук.

Я наблюдала это зрелище - Александр за столом. Его руки поднимаются над блюдами (мы что-то праздновали, и стол был хорошо накрыт), движутся как бы сами по себе, независимо от тела. (Конечно, при желании можно это симулировать. Но я уверена, что Александр не симулировал). Помахивают кругами над одним блюдом, над другим, останавливаются над морковным салатом и нервно, крупными резкими движениями зачерпывают ложку, швыряют на тарелку Александра. Движутся дальше, двумя пальцами захватывают кусочек перца, швыряют. Александр стал очень плохо себя чувствовать.

Шла какая-то перестройка организма. Несколько раз становилось плохо с сердцем. Мы очень переживали... Потом здоровье его несколько стабилизировалось. И изменения пошли полным ходом. Помню одну из "малых встреч", на которой Александр кормил нас собственноручно приготовленным ужином. Надо сказать, до этого он относился к готовке, как все мужчины - может, и умел что-то, но не то, чтобы сам готовил. Теперь в доме готовил только он. Причём жена (И.) должна была есть то, что он готовит. А готовил он так. "Учитель" двигал его руками, швыряя в кастрюлю всё подряд - куски яблок, овощей, картофеля, картофельные очистки, соль, сахар, разные специи (точно также он закупался на рынке - повинуясь указаниям "учителя"). Самое интересное - то, что он готовил, получалось, по крайней мере, съедобным. На той встрече он кормил нас запеканкой из "всего на свете", по описанному выше рецепту.

Мне лично даже было вкусно. Тогда он ещё мог разговаривать нормально и вёл себя адекватно. Особым вниманием к человеку, способностью хоть к какой-то дружбе В. не отличался никогда. Часто во время разговора он погружался в задумчивость, взор его устремлялся вдаль, и мы понимали, что он сочиняет музыку. Кстати, о музыке - последним произведением В. была "Роза мира".

После этого он долго писал какие-то намётки к будущему грандиозному произведению: композитор задумал "озвучить" все 4 Евангелия! (Что вообще говорит об уровне его притязаний). Это произведение закончено не было. А где-то в начале всей своей "духовидческой" эпопеи, Александр заявил, что теперь навсегда отказался от музыки ради "религиозно-общественной деятельности". Насколько мне известно, это и до сих пор так - кажется, он действительно перестал заниматься творчеством (вопрос - осталась ли у него хотя бы способность к таковому...)

Короче говоря, Александр был человеком скорее нелюдимым, интровертированным. Теперь эти его качества ещё усилились. Он стал проводить очень много времени в лесу. С людьми почти не общался. Уже тогда он перестал приходить на работу в издательство, заглядывал туда только изредка и ничего толком не делал. Мы с Костей крутились вдвоём, помогала и Лена (её младший ребёнок ещё не ходил в сад). Уже тогда с Александром стало неприятно общаться, чувство собственного превосходства, и без того всегда сильное у него, выросло ещё больше.

Кстати, я с ужасом узнала, что, когда нас ещё во Франкенеке не было, Александр и семья Кости уже начали конфликтовать. Причины были следующие: Александр, как обычно, предпочитал абсолютно всё держать в своих руках и все решения принимать единолично. Особенно это не нравилось Лене. Она пыталась сама что-то организовать в обществе (например, материальную помощь больной внучке одной из членов общества, живущей в России) - Александр устраивал ей за это выговоры (как она могла без его ведома, через его голову!)

Решения, которые принимались им по издательству совместно с Костей, могли в любую минуту быть изменены без оповещения остальных. Так, Александр самолично, вопреки договору с ребятами, заключил договор на издание книги с целителем Левшиновым. Эта книга, к слову, до сих пор лежит в издательстве мёртвым грузом - такой литературе необходима раскрутка, на которую денег нет. Ну и множество других мелочей.

При этих конфликтах Александр позволял себе, например, такие высказывания: я значительно старше вас, и естественно, никакого равенства между нами быть не может (в принципе, он прав - но это так странно звучит после уверений о любви и равенстве в нашем обществе, после настоятельных требований называть всех на "ты" - он даже сказал Лене: "Если ты ещё раз назовёшь меня на "вы", я не буду с тобой разговаривать"). Ну, конечно, вы приехали из Казахстана... а мы всё-таки - столичная интеллигенция. Также он намекал и на разницу в образовании. Мне он такого не говорил, хотя ко мне всё то же самое можно и отнести: я не образованна, молода, из провинции... Но и по отношению к нашим друзьям я считаю это хамством. Ну, вот, теперь все эти качества усилились в Александре.

Иногда он вёл себя довольно-таки хамски и по отношению к своей жене. Наша реакция на все это была практически схожей: все мы сначала возмущались и недоумевали этим изменениям в Александре, а потом приняли их, как должное и начали относиться к Александру, как к Учителю. У меня этот процесс прошёл довольно быстро. Возможно, потому что я поначалу мало видела дурных проявлений Александра, со мной он был довольно мил, дома я с ним не общалась близко.

В то же время, он часто заговаривал со мной о чём-то возвышенном - что мне и льстило, да и просто было приятно и интересно. Кроме того, я переезжала во Франкенек уже с чётким пониманием того, что придётся подчиняться Александру во всём. В принципе, ничего плохого нет в подчинении старшим. Я сторонник иерархии, послушания (в частности, церковного). Конечно, это не должно переходить границы, во всём должна быть мера - ведь человек всё равно отвечает за себя сам.

Правда, мне казалось, вначале, что наше общество должно быть более демократичным. Но когда передо мной жёстко встал вопрос: отказаться от собственных мыслей и идей, от собственного творчества в обществе - или уйти из общества совсем - я выбрала первое. Уйти из общества? Для меня это было равнозначно тому, чтобы отвергнуть призыв Бога. Пойти против Бога. Навсегда завязнуть в болоте обыденности, уже без шанса на новый подъём...

Если путь к Богу лежит через подчинение Александру - что же, я на это готова. Тем более, Александр действительно умный, образованный человек, у которого можно почерпнуть много полезного. И явно искренне относится к задачам Розы Мира. Я не обожествляла Александра, не делала из него кумира - я видела прекрасно его недостатки. Но я понимала, что подчинение неизбежно, если я хочу остаться в обществе. Лена до сих пор не понимает меня в этом и заявляет: ну, а я никогда Александру не подчинялась и не собираюсь! Да, я действовала сама, хотя он мне и устраивал головомойки!

Александр - это Александр, а общество - это общество! Но это, как раз и показатель. Ведь Лена никогда не пыталась спорить с Александром по глобальным вопросам - внесение изменений в Устав, изменение "внутренней политики" общества, мировоззренческие вопросы. И если даже такие мелочи (сбор средств для ребёнка, брать ли бумажные тарелки или пластиковые) были предметом "головомойки" - то, что говорить о моих попытках спорить с Александром о действительно важных вещах....

Я понимала и то, что Александр - возможно, не самый умный и не самый достойный человек в обществе. Но повторяю - это было подчинение не конкретному человеку. Это было подчинение руководителю общества, заменить которого действительно не представлялось возможным. И раз уж мы выбрали его, согласились с ним - то надо было вести себя так, как он требует. Конечно, хотелось бы, чтобы он тоже обращал какое-то внимание на нас, выслушивал, учитывал наши мнения, а не действовал всегда единолично. Но, раз уж он такой - надо терпеть. Это в характере русского человека, и это я считаю в принципе правильным (хотя, как мы видим, это же качество может быть вредным - в секте).

И вот, когда с Александром стали происходить все эти изменения, я сделала закономерный вывод: Наше общество явно (я упоминала о чувстве присутствия Высшего, о необыкновенно "светлой" энергетике в самом начале) находится под влиянием каких-то Светлых сил. Наше общество, несомненно, призвано сыграть большую роль в деле преобразования мира. Руководитель и вдохновитель нашего общества - Александр. Он играл в нашем обществе большую роль, чем Ленин или Сталин в коммунистической партии. Практически "Александр" и "общество" - было одно и то же. (Как сетовала А.: "Ну и не будет у нас Саши, и не будет у нас общества...")

Александр сейчас (неважно - через рэйки или другим каким-то путём) проходит "посвящение". Он станет, видимо, ясновидящим и яснослышащим, и сможет непосредственно воспринимать указания Высших Сил. Высшие Силы отныне будут руководить нашим обществом непосредственно, передавая свои указания Александру. Как бы мы ни относились к нему лично и к происходящему с ним, наш долг - принять волю Высших Сил. (Разумеется, для меня тогда было несомненно, что силы эти - Божественные).

Так я примерно и объяснила свою позицию остальным. Рано или поздно - но все живущие во Франкенеке и поблизости эту позицию приняли. Хотя и видели некоторые несообразности в поведении Александра, но их объясняли (вполне логично) тем, что человеку трудно так сразу приспособиться к восприятию информации свыше. Труднее всех было Косте.

Во-первых, его отношения с Александром давно уже дали трещину. Были и какие-то финансовые размолвки между ними. И вообще...

Во-вторых, он очень тесно общался с Александром. Это случилось, когда Костя с Александром отправились на книжную выставку. По дороге "учитель" Александра начал давать указания: свернуть туда... свернуть сюда... Костя (он вёл машину) подчинялся этим указаниям, скрипя зубами. В результате, они заблудились окончательно, но к счастью, "учитель" замолк наконец, и Костя смог кое-как найти дорогу, они опоздали на 5 часов. Костя был в трансе...

Но, на следующий день Александр поговорил с ним, и... Костя принял всё. Костя, как и я раньше, принял это "руководство свыше". Он даже поклялся Александру, что будет с ним до конца, что бы ни случилось. Видимо, это была трогательная и возвышенная минута... Наступила та стадия, когда "ясновидение" Александра продолжало развиваться, и все мы, включая его жену, приняли это, как должное, и стали относиться к Александру с ещё большим пиететом и почтением. Целыми днями Алексадр бродил по лесам. Он приносил из леса грибы, и камни. Ел сырые грибы, подчиняясь руководству учителя. Питался, как и прежде - только собственноручно приготовленной пищей. Так же заставлял питаться и жену. Вообще ей, бедняжке, досталось больше всех.

Дальнейшее я знаю с её слов - но у меня абсолютно нет причин ей не доверять. Александр выбросил все её украшения и всю косметику. Все подарки, полученные ею на день рождения, были разбиты, разодраны и отправлены в мусор (разумеется, всё это делалось по указанию "учителя").

Из леса Александр приносил домой грязные опавшие листья, камни, насекомых, всё это разводил водой, заполнял ванную, купался сам и заставлял купаться жену, ведро с этой грязью постоянно стояло в ванной. Александр также практически перестал спать. И. говорила ещё о каких-то изощрённых издевательствах, которым Александр её подвергал (под видом лечения), но ей было стыдно вдаваться в подробности. Вообще Александр начал лечить. Всех. По просьбе и при отсутствии таковой. Моего мужа, к примеру, он лечил так.

Делал "массаж" - то есть, попросту колотил по спине рёбрами ладоней до тех пор, пока муж не начал уже орать от боли. Костю он заставлял залезать в дымящуюся горячую ванну, и упрекнул в "недостатке силы духа", когда он отказался (или - не знаю точно - возможно, что залез, но тут же вылез обратно). Ко мне он подошёл однажды, при всех (было собрание общества) взял за ухо и начал изо всех сил выкручивать.

Я это дело вытерпела - как же, это же "лечение", после чего Александр мне велел снять очки и больше не надевать, хотя бы сегодня (зрение -6). Я выдержала без очков часа два. Ухо ещё долго было красным. Кстати, сам Александр тоже перестал носить очки. "Учитель" обещал ему исправить зрение. Ну и так далее.

Лечил он, словом, всех. Но в особенности, свою жену. Её же он решил обратить в православие (формально она лютеранка). Очень простым методом. Александр сказал жене: "Если ты не обратишься в православие, я повешусь". Поехали все вместе в православную церковь. Это от нас часа два езды - церковь в Дармштадте, основанная Николаем II и принадлежавшая семейству Романовых. Александр и его жена беседовали со священником. Священник, разумеется, ничего не знал об обществе, о деятельности Александра.

И. потом рассказывала: "Он меня спросил, не лечилась ли я от сглаза у каких-нибудь целителей. Я сказала - нет. Но ведь, это была полуправда! От сглаза я действительно не лечилась, но лечилась от другого". Однако, только И. волновало то, что она вынуждена была солгать - Александра это нисколько не трогало. И., впрочем, так и не перешла в Православие, не успела. Причём, Александр ей подавал Православие в таком виде: ты моя жена и обязана слушаться! Это современной, всю жизнь обеспечивавшей семью, очень хорошо интегрированной в немецкую жизнь женщине... К чести И. надо сказать, что она приняла идею послушания, хотя и с трудом. И каково это - послушание человеку, который над тобой издевается день и ночь (я ещё скажу об этом ниже).

Я помню, как мы приехали в эту церковь. Собственно, это было по нашему плану "общего развития" - посетить православную Литургию. Вышли из машин (человек 10 нас было). И. раздала женщинам платочки. Александр достал мешок, как дед Мороз, и стал всем раздаривать вещи. Мне подарил икону св. Иоанна Богослова, и сказал, что это мой святой покровитель. И всем что-то подобное - иконы, свечки, книжки. У входа на свои деньги купил всем по "Молитвослову". Нам было очень не по себе, стоит всё это не дёшево. Мы пытались всучить деньги ему, И., но - тщётно.

На службе Александр встал впереди. Очень благообразный, сухонький, в чёрном концертном фраке, с седой бородкой, с горящими глазами - русский интеллигент начала прошлого века. Наверное, тоже неплохо "зарядился" Причастием. Я знаю далеко не всё, что происходило с Александром в то время. Пишу только о том, что знаю точно, в основном - что видела своими глазами. Надолго запомнилась мне одна сцена в доме Александра. Он пригласил меня на обед (я задержалась на работе).

В ту пору он начал общаться с деревьями и вообще всеми предметами. Идёт по дороге и каждому дереву говорит "Здравствуйте". Со зданиями тоже здоровается. Зайдёт в офис, поздоровается с помещением, с книгами, с картинами... может и тебя заметит, кстати. (Лена говорила с досадой: "Я понимаю, что у него проснулась любовь ко всему сущему... но почему он так любит деревья, и так по-хамски относится к людям?") В общем, обедала я у Александра... Он накрыл на стол - опять приготовленное им самим блюдо - суп со "всем-на-свете" (плавающие большие куски свеклы, картофеля, моркови, какая-то крупа), впрочем, довольно приятного солёно-сладкого вкуса.

Обедали Александр, И. и я. Александр сначала долго читал стоя какие-то сложные, от "учителя" данные молитвы. Сели. И. начала отмахиваться от залетевших мушек-дрозофил и воскликнула в сердцах: "Опять эти противные мушки! Саша, это всё потому, что ты очистки не выбрасываешь!" Александр подошёл к жене сзади и заткнул ей с силой рот. По-видимому, нажим был очень сильным, бедная И. едва терпела боль.

Я не знала, куда мне деваться - то ли встать и выйти, то ли заступиться за И., в конце концов, продолжала сидеть, всё ещё веруя в праведность Александра. Он, наконец, отпустил жену, и начал её отчитывать. Очень грозным тоном, в таких выражениях: - Как ты смеешь называть их противными? Они посланы нам от Бога! Это тебе в наказание! В наказание, за то, что ты непокорна! И ещё больше их будет! Пока ты не смиришься! Как ты посмела! Бедная И. опустила глаза в тарелку. В глазах её стояли слёзы. Из последних сил она старалась сохранить какую-то видимость "приличия" - всё же, присутствовал посторонний человек.

Наконец, выслушав хамскую проповедь мужа, она тихо сказала: - Я всё понимаю, Саша. Всё. Я только не понимаю хамства. - Это ты хамка! - взвился муж, - Потому что ты посмела назвать эти Божьи создания противными! Я не знала, что и подумать... - Ешьте, - приказал Александр, и мы начали есть. Хотя, кусок в горло не шёл. Можно обвинить меня в какой-то подлости - видя такое хамство Александра, я не только не дала ему отпор, но даже внутренне его поддержала. Но надо не забывать, что только недавно надо мной ещё хуже издевался мой собственный муж - и ведь, я приняла всё это, как должное...

По сравнению с тем, что делал тогда мой муж, это поведение Александра было ещё приемлемым (впрочем, можно представить, что он творил в отсутствие посторонних!). В конце концов, всё это по указанию "учителя" ... После супа И. схватила яблоко и вонзила в него зубы. Действительно, суп сытным назвать было нельзя (а учитывая, что И. так питалась всё время - а полной её никак не назовёшь...)

И снова последовала "головомойка". Александр выхватил надкусанное яблоко у жены и закричал громовым голосом:

- Что ты сделала? Что ты сделала?

- А что я сделала? - удивилась И., - Я не наелась. Я хочу ещё яблоко.

 - Оно тебе сейчас вредно...

- И Александр, наклонившись к надкусанному яблоку, ласково спросил его,

- И. можно тебя сейчас съесть?

Голова Александра медленно и как бы против его воли покачалась из стороны в сторону.

- Вот послушай, - обратился он к жене, - Оно говорит: я всё лето зрело, готовилось, ждало, и вот я пожертвовало собой, только для того, чтобы принести человеку пользу. Чтобы меня съели, и чтобы человек стал здоровее. А теперь я не принесу никакой пользы... Меня надкусали, и я пропаду, меня уже нельзя хранить дольше, я попаду в мусорное ведро, и вся моя жизнь, моя жертва будет напрасной. А есть меня И. сейчас нельзя - ей будет только хуже от этого. Признаюсь - и каюсь - это было сказано таким проникновенным тоном, что моя душа прямо-таки затрепетала.

Неужели, думала я в этот момент, всё, что мы едим, все наши продукты так же жертвенно к нам относятся? Я задала этот вопрос Александру.

- Да, конечно, - ответил он.

- А им больно, когда мы их едим?

- Сейчас спрошу, - Он взял со стола пачку каких-то сухарей и стал спрашивать, - Тебе больно, когда тебя едят? Голова его качнулась утвердительно.

- Но ты всё равно хочешь, чтобы тебя ели? Снова кивок. У меня даже слёзы на глазах проступили. Так я переживала за бедные жертвенные яблочки и сухари. Александр снова обратился к яблоку, прислушался, якобы, к его ответу, и сказал:

- Оно говорит, его можно сварить и съесть варёным...

Вот, И., свари его немедленно, и впредь так не поступай, не спросив у меня. Не следует думать, что Александр всё время обращался с женой только так. Иногда, наоборот, у него возникали пароксизмы любви, он очень трогательно о жене заботился, называл её ласковыми словечками. Это, конечно, и сбивало с толку И. Она, видимо, просто не могла понять, что происходит с мужем - то ли он "просветляется", то ли с ума сходит. Она честно пыталась ему "подчиняться", полагая, видимо, что всё же, что-то в этом безумии есть правильного. Впрочем, мы вели себя ещё намного дурнее. Уже тогда нас начало трясти при одном появлении Александра. Мы ещё испытывали по отношению к нему некое благоговение, да и он вёл себя прилично. Но, стоило ему войти в помещение, как всё вокруг словно наэлектризовывалось.

Причиной были даже не сами действия Александра, не его слова - а всё вместе, весь его облик. Хотя и "работал" он весьма оригинально. Приходил, садился за свой стол, то сидел задумчиво, глядя перед собой, то начинал лихорадочно что-то писать. Иногда он показывал нам плоды своих "трудов" и громко посвящал нас в "тайны".

В основном, это были предсказания... Впрочем, я не могу припомнить именно предсказаний того периода, об этом - немного позже. Если кто-нибудь звонил на его телефон, Александр брал трубку, то обязательно начинал человеку (иногда совершенно постороннему, левому) говорить всякие совершенно дикие вещи. Например, пророчествовать о суперроли этого человека в Розе Мира будущего или (непонятно почему) в нашем издательстве. Или давал обещания: "Во время встречи с Мегре 6 января вам будет вручён сюрприз". Или начинал филологический анализ фамилии позвонившего...

Хорошо ещё, что нам звонили тоже эзотерики, люди с явно нестандартным мышлением - а то бы Александр распугал всех клиентов. Александр провёл ревизию книг (в офисе издательства собрана эзотерическая библиотека). "Учитель" его руками часть книг выбросил, правда, очень небольшую.

Принцип отбраковывания книг я не поняла. То же самое Александр проделал у себя дома. Он всё больше и больше менялся. В его поведении появились несвойственные прежде черты, совершенно необычные. Например, он стал подчёркнуто вежливым, особенно с женщинами, прямо-таки кидался подать пальто, услужить.

Целовал руки. Иногда на него нападало желание публично покаяться (в основном, правда, с Леной), он начинал ругать себя, что всю жизнь жил неправильно, и теперь вот наконец-то у него открылись глаза... Это, так сказать, положительные проявления. Но для нас они были пугающими. Казалось бы - это приятно, когда тебе целуют руку. Но это он проделывал настолько странно, настолько подчёркнуто, демонстративно, словом - это выглядело вовсе не обычным жестом уважения к женщине, а каким-то поступком параноика... Что даже все эти "хорошие" проявления Александра пугали нас.

Правда, тогда мы верили ему, если он начинал пророчествовать, учить... мы действительно считали, что это - свыше. Легко, конечно, судить нас, не будучи рядом. "А вот я бы сразу понял..." А может быть, и нет. Ведь, никто тогда не понял! Даже посторонние люди приезжали и, после разговора с Александром, прослезившись, были готовы служить ему до конца дней своих. Дух, руководивший Александром, был хитёр и далеко не глуп. Вскоре приехала та самая целительница из России. Назовём её Фаиной.

Я уже рассказывала о ней - та самая, которая получает указания от Аллаха, Шивы и Христа одновременно. Это звучит дико, когда об этом рассказываешь. Вообще любой эзотерик сейчас скажет: ну конечно, это просто какие-то психи ненормальные собрались, восторженные, которые готовы во всякую ерунду верить. Вот я не такой! Я здравомыслящий! Я прекрасно отличаю правду от ерунды, я всё подвергаю сомнению. Мной невозможно манипулировать.

Если бы мне человек стал такое "вкручивать", я бы послал его подальше. Всё это так, но ведь, мы тоже считали себя абсолютно здравомыслящими! На собраниях общества иногда говорилось о "тоталитарных сектах" - о Виссарионе, мунитах - мол, они опасны, они манипулируют людьми... уж мы-то на такую удочку никогда не попадёмся! Мы тоже считали, что подвергаем всё сомнению, что пошлём подальше того, кто нам будет рассказывать небылицы... Но человек не учитывает того, что всё это происходит постепенно, поэтапно. Затягивает всё больше. Сначала тебе говорят: мы, как "розамиристы", не должны ничего отвергать и отрицать. За исключением "учений левой руки" - ну, конечно же, сатанисты - это зло! Но где они, эти сатанисты... А всё "хорошее" мы принимаем.

То есть, если человек говорит о любви, о Боге, произносит какие-то положительные слова, мы обязаны его принять. Если мы осмелимся ему в чём-то возразить, нас "внутренний цензор" тут же одёрнет: а как же Любовь? Ты любишь спорить, ты всё меришь рассудком, в тебе так мало Любви... А если человек еще произнесёт какую-то талантливую фразу или окажется умелым манипулятором - всё, успех ему обеспечен. Дальше - больше. Как, например, я поверила Фаине? У нас как раз накануне с мужем была ужасная ссора. Я плакала всё утро, готова была повеситься.

А тут как раз приехала Фаина! Я позвонила В., и он тут же договорился о моей встрече с целительницей. Фаина - приятная, очень милая, хрупкая молодая женщина с горящими чёрными глазами. Очень внимательно меня выслушала, расспрашивала о жизни, о муже - так сочувственно. Мне уже от одного этого сочувствия легче стало! Потом она ушла "получать информацию".

Вернувшись, первым делом сказала: - Конечно, в этом конфликте я на вашей стороне... вы правы, а он вёл себя безобразно. Уже одно это услышать (после лицемерного поведения всех моих друзей) - что это для меня значило! И Фаина разложила передо мной всё по полочкам. Муж меня не любит и никогда любить не будет. (Я это и без неё подозревала, так что, она подтвердила мои мысли). Но я должна терпеть ещё 9 месяцев, и делать для него всё, что возможно, стараться ему угодить. Обратите внимание - стараться... но всего 9 месяцев! А потом или всё станет очень хорошо, или мы разведёмся.

И это произойдёт легко, само собой. (Надо ли говорить, что предсказание это не сбылось. Через 9 месяцев ровно ничего особенного в нашей жизни не случилось). И после такого облегчения - как я могла не поверить Фаине! И так же она поговорила со всеми присутствующими. Да, забыла, она ещё просматривала "прошлые жизни". Но это - другой разговор. И уже после этого Фаина начала рассказывать о себе всё это - и про армию, и про болезнь, и про Шиву с Аллахом. Ну, невозможно ей в тот момент было не поверить. Ведь все поверили! И вы бы поверили, если бы вы там оказались, и смотрели в её честные чёрные глаза, и слышали её тонкий, нежный голос... Это я о механизме веры.

В общем, о самой Фаине распространяться не имеет смысла. Единственное, мне казалось, что она повлияла на состояние Александра. Она жила у него на квартире. Кстати, каждый такой "сеанс" стоил 100 ДМ. Мы за нашу семью заплатили 400. (Фаина оправдывала это какой-то дикой историей о том, как её муж влез в долги, чтобы помочь людям, и теперь до конца своей жизни будет эти долги отдавать, поэтому, они живут очень бедно, а работает она только на долги).

И вот, с момента вселения Фаины, состояние Александра стало резко ухудшаться. Может быть, она ни при чём, и это был естественный ход "болезни". Ведь все эти проявления начались гораздо раньше, чем она приехала. Вскоре у нас было проведено очередное собрание общества ("большая встреча"), изюминкой которой должна была стать Фаина. На этой самой злосчастной встрече Александр показал себя во всей красе. Большинство членов нашего общества только по этой встрече и знают о происшедшем. Проводилось собрание не во Франкенеке, а на севере - несколько часов езды от нас - в доме приятеля одного из членов общества, совсем недавно построенном. Большой, гостеприимный дом, хозяева - реалисты, но настроенные благожелательно ко всему "духовному". Александр вышел перед народом. Я, помнится, ещё подумала, как он сильно изменился внешне.

В тот момент уже ничего не оставалось в нём от благородного пожилого питерского интеллигента. Очков он теперь не носил, маленькие тёмные глаза сверкали дико на потемневшем, словно монгольском лице. Волосы его были всклокочены, как-то странно подстрижены, далеко обнажён низкий, покатый лоб. Этот облик Александра запечатлён на многих фотографиях - выглядит он просто жалко и страшно. До сих пор собрания нашего общества носили вполне благопристойный, культурный характер.

Ничего специфически сектантского в них не было. Спокойное обсуждение проблем, голосование, умные разговоры о культуре, о "духовности", люди делились опытом - словом, действительно даже со стороны никто не мог заподозрить в нас секту. Не было у нас каких-то особых ритуалов (разве что, медитация перед началом и в конце пение под гитару песни "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались"). Всё изменилось в этот раз.

Александр, вдохновлённый своим "учителем" (точнее, он тогда уже начал слышать многих "учителей"), всё взял в свои руки. Надо было видеть и слышать, как он говорил, как пророчествовал! Глаза его сверкали благородным огнём безумия! Он напоминал в эти часы библейского пророка. Он даже не то, что говорил, он рёк - и ясно ощущалось, что это не его слова (впрочем, часто Александр делал паузу и заводил глаза кверху, как бы прислушиваясь к Высшему).

Он говорил, что сегодня самый знаменательный день нашей жизни (вообще, всё в то время у него было Самое - Самый Великий, Самый Главный День, Самый Важный для нас человек, Самое главное на Земле). И действительно, все ощущали совершенно необычную атмосферу. Вспоминалось первое собрание общества - да, безусловно, и тогда был вот такой же дух Присутствия. Вдохновляющий, озаряющий, сплачивающий (тьфу ты... как в Гимне Советского Союза получилось). Что отныне наша жизнь изменится круто и навсегда... (О, это страстное желание вырваться из серых будней!)

И это было так! Этому невозможно было не поверить! Александр сообщил, что вокруг нас присутствует целый сонм Великих Духов. В частности: сам Д. Андреев, Анастасия, Св. Георгий-Победоносец (О нём - позже)... не помню, кто ещё. В общем, много. Я плохо помню, что Александр говорил ещё - осталось впечатление какого-то воспалённого бреда, но яркого, сверкающего, безумно привлекательного, околдовавшего всех... Помню какие-то эпизоды.

Мы встали в круг, взялись за руки и читали молитву "Отче наш" в интерпретации Александра (он её слегка подредактировал). Горели какие-то свечи. Якобы Анастасия прошла по кругу и перед каждым положила подарок - кому веточку, кому шишку (астральные, разумеется, невидимые). Что-то Александр говорил о новых правилах жизни. Например, отныне мы все должны будем называть друг друга только на "вы" и по имениотчеству. Тут же он стал узнавать наши отчества и анализировать их смысл. Моё отчество, к примеру - Юльевна. Так вот, оказывается, в одном из воплощений я была дочерью Юлия Цезаря. И предала отца, а теперь вот я это должна как-то искупить, поскольку мой отец опять Юлий. С моим мужем ещё смешнее.

Его отчество - Давидович. Александр вывел заключение, что в прошлой жизни мой муж был... Троцким. Учитывая моё тогдашнее увлечение советской историей, и то, что Троцкого я воспринимала резко отрицательно - довольно оригинальное высказывание. Впрочем, вот в это я не поверила сразу. А вот Лена и Костя оказались... детьми самого Александра. Оказывается, И. в молодости делала аборты. И это и были Лена с Костей! Которые, увы, родились уже не в такой замечательной семье, а в Казахстане (Лена потом сказала: какое счастье, что я не родилась в его семье...)

Александр говорил очень много... о каком-то будущем городе в Сибири. О грядущих преобразованиях. О том, что отныне мы все служим Богу и Розе Мира, что над нами все будут смеяться, что предстоят гонения, но мы должны их выдержать! Нас ждёт величайшее будущее! Он говорил так захватывающе, так трогательно, что у многих слёзы стояли в глазах. Потом Александр начал обращаться к каждому по очереди, и каждому говорил что-нибудь "очень важное". Одному он сулил поездку в Сибирь на строительство Нового Города (по Анастасии). Другому - участие в каких-то великих преобразованиях.

Н. назвал "первым Бардом Розы Мира" (он и в прошлом воплощении был великим поэтом-бардом, а я и моя лучшая подружка - мы обе тоже немного играли на гитаре и пели - были его дочерьми). Некоторым он говорил туманно, но многообещающе: "Ты ещё не представляешь, какое будущее тебя ждёт... Тебя ждёт! Ого-го! Но я ещё не могу этого сказать. Ты узнаешь позже". Мне лично он заявил прямо: "Ты будешь великим писателем "Розы мира". И вспомнил мою книгу, которая называлась "Белый всадник": "Этот твой всадник - Георгий Победоносец. Ты и не знала! Он сейчас присутствует среди нас и стоит рядом с тобой". Мне, конечно, было безмерно приятно. Хотя, мой герой, личность сложная и далеко не святая, мало напоминал св. Георгия...

Короче говоря, он для каждого нашёл какие-то очень важные и приятные слова. О себе же сказал: "А я ухожу от дел. Я больше не буду с вами. Я должен... я должен написать книгу! Я буду её писать... А помогать мне будут - вот он и он". Когда же Александр "удалится от дел", председателем общества станет... кто бы вы думали? Хозяин этого дома! Милый, скромный человек, который ни сном ни духом ничего не знал, не читал ни одной "духовной" книги и впервые видел такое сборище (после этого заявления хозяин несколько смутился и позже, сколько я знаю, прочитал "на всякий случай" Розу Мира). Сейчас многие даже члены общества скажут: "Ну, что ты! Мы сразу поняли, что Александр того... Может быть, кто-то и воспринял его всерьёз, но я..." Так вот - я никогда не поверю таким заявлениям.

Единственное - может быть, действительно были 2-3 человека, которые не поверили или поверили не полностью. Но у всех остальных я видела слёзы на глазах! Все обнимались, целовались, начинали именовать друг друга по имени-отчеству (напоминаю, ранее это у нас даже запрещалось!), рассказывали какие-то самые трогательные, самые важные моменты из своей жизни... Нет, не только Александр - все мы участвовали в создании этой атмосферы. В конце вечера Александр совсем обезумел. Фаина привезла картины своего мужа (чистый абстракционизм), расставила - на продажу и посмотреть. Александр начал эти картины рвать и кидать в камин. Частично их удалось спасти...

Потом Александр заявил, что поедет домой немедленно, он уже всё сказал. Это в 11 часов вечера, за 400 км. Притом, что за руль Александра уже давно не пускали, вела его жена. "А вы, как хотите, - сказал он приехавшим с ним жене, Фаине и другим людям, - хотите - пойдёте со мной, хотите - оставайтесь". К счастью, у жены хватило здравомыслия всё-таки его остановить. Буквально силой. Фаина ей уже объяснила, что у Александра состояние ненормальное, и верить ему, тем более - слушаться его во всём нельзя. Александра уложили в постель. Мы не знали, что думать. Все были какие-то возбуждённые, говорливые... никто ничего не понимал, но всё было так прекрасно, так многообещающе! На следующий день спектакль продолжился. Александр вдруг заявил всем, что он "просто всех испытывал". Да, он вёл себя, как юродивый!

Но он хотел посмотреть на нашу реакцию. И все мы с честью выдержали испытание... кроме одного человека. Обвинительный перст остановился на жене Александра. "Вот вы, И.И. (теперь он и с женой перешёл на "Вы") мне не поверили! Вы, моя супруга, данная мне Богом, не смогли мне поверить! И Вы вообще мне никогда не верите!" - Александр пустился в обвинения. Не знаю, что он имел в виду под вчерашним "испытанием", но на второй день поведение его мало изменилось. Он всё так же пророчествовал... пророчества приобрели ещё более дикий характер.

Например, он заявил, что Фаина - будущая Соборная Душа сверхнарода. Русского. А жена его, И. - будущая Соборная Душа немецкого сверхнарода. А А. Андреева - это тоже Соборная Душа, не помню, то ли в прошлом, то ли в ещё более отдалённом будущем. В общем, сплошные Соборные Души. Это уже я лично воспринимала не вполне всерьёз (но всё же - частично всерьёз... это подтверждало моё ощущение, что происходит Нечто Грандиозное, что мы находимся в пространствненой и временной точке, где изменится вся мировая история).

Сколько я знаю, только одна женщина была так потрясена этим собранием, что потом позвонила Лене и сказала, что думает о выходе из общества. Остальные восприняли всё это - кто, как, не то, чтобы все до конца поверили Александру, но "что-то такое, видимо, было". Мы вернулись во Франкенек, и тут начались новые испытания. Состояние Александра стало ещё хуже. По рассказам его самого, И. и Фаины, дома творилось вообще уже нечто ужасное. Начались рукоприкладства. Фаина рассказывала, что на неё он кинулся с ножом, причем мотивируя это так: "Тебя на Земле никто не любит! Мне так жаль тебя! Я хочу освободить тебя от этого тела, чтобы ты вернулась в свою небесную обитель!" Фаину он единственную из всех называл на "ты". Видимо, считал равной себе.

Как-то я возила их - его и Фаину в город - так он долго разглагольствовал с ней о высоких материях, то и дело оговариваясь: "Ну, это не при Яне... Это я тебе позже скажу". Однажды Александр пришёл с большой ссадиной на лбу. При этом, у него был мученический вид. И он сразу начал мне жаловаться: "Вот видишь, Яна, какая у меня жена! Она меня избила! Ко мне вчера приехал друг, и я всего лишь хотел выпить с ним водки, а она закричала: "Ненавижу!" - бросилась на меня, и избила!" При этом, он с видом великомученика показывал на свою ссадину. Ещё и припомнил мои отношения с мужем...

По версии И., Александр запер её в комнате, когда ей нужно было идти на занятия хора, и она в отчаянии схватила какой-то тяжёлый предмет (не помню точно), и запустила в лоб Александру. (Понятно, что я лично верю И... Она вообще женщина очень спокойная, выдержанная...). Но о том, что происходило у Александра дома, я могу только приблизительно догадываться. По виду И. - она совершенно почернела, постарела, выглядела иссохшей, измученной, нервной. А вот, что происходило в издательстве. Александр, конечно, не каждый день приходил на работу.

Но когда он приходил - это был целый спектакль. Тогда, кажется, он начал наводить порядок на моём столе. Идеально аккуратно, листочек к листочку, всё лишнее, по его мнению - вон. В результате мне стало трудно что-либо найти. И во время рабочего дня то и дело подходил ко мне, к Косте и наводил порядок: "Вот эта бумажка вам нужна, Яна Юльевна? Куда её положить? А вот эту?" "Поставьте свои туфли вот сюда. И вот так, носочками вовнутрь. И всегда их так ставьте, пожалуйста". В свободное время писал пророчества на листочках бумаги.

Например, мы нашли после всего этого следующие записи: "Мегре и Анастасия будут убиты в следующем году". "6, 7, 8 и 9-ю книгу "Анастасии" напишет Александр В.". "Эти книги будет переводить на немецкий язык Ксения В. (трёхлетняя внучка Александра)". И так далее. Но чаще записи были "общего характера": "Любить... бороться... верить... искать". Или подобные лозунги. Костя их аккуратно складывал. По телефону Александр уже не просто пророчествовал - а весьма оригинально. Особенно когда разговаривал с русскими. В его речи появился мат. Однажды он специально позвонил своей старой подруге в Париж и долго ей что-то говорил такими словами, что у меня уши свернулись в трубочку. Подруга решила, что он пьян, потом решила, что он свихнулся (и тут она была недалека от истины). Однажды Александр "наехал" на меня. Буквально такими словами:

- А ты, что целку с себя корчишь? Ну-ка иди домой - и быстро в постель к мужу! А то вечно выламывается, как будто она я не знаю что такое! Тебе надо детей рожать, а ты строишь тут из себя!

Чтобы по три раза в день с мужем в постель ложилась! Мне было немного смешно, но у Кости бедного просто глаза на лоб поехали, уши покраснели, и он быстро выскочил из офиса. В это время приехал на каникулы У., сын Александра. Он учился в Питере на факультете востоковедения. Бедный мальчик (ему что-то около 22 лет) пришёл в ужас, увидев отца.

"Это не папа", - сказал он. Первым порывом У., нормального человека, внезапно попавшего в наш "гадюшник" было - отвезти отца к психиатру. Тут же, разумеется, его обозвали "Павликом Морозовым". И вообще предателем. Каюсь, мы с Леной тоже уговаривали У. потерпеть, переждать... Кстати, и У., и свою дочь Александр проклял.

Мы-то ведь постепенно наблюдали за развитием всего этого. Конечно, в тот момент мы уже понимали, что с Александром что-то не в порядке стопроцентно. "Хороших" пророчеств уже от него почти не исходило - какие-то дикие указания, вроде того, как лечиться мельброзией (он очень настойчиво объяснял, какие именно места нужно смазывать и как - именно те самые... вообще его интерес к "этим" вопросам достиг апогея. Мне он горько жаловался, что его жена отказывается с ним спать). Мат, нелепости, гадости - словом, он явно уже себя не контролировал. По словам И. он практически не спал (с самого начала своего безумия он по ночам занимался разными процедурами, ванными, ещё чем-то...) Мы понимали, что это не может быть от "Светлых сил". Но Фаина нам всё объяснила.

Дело в том, что у Александра действительно начался "процесс", после которого человек становится ясновидящим. У неё тоже был такой процесс! Только в детстве, в 8 лет, поэтому прошёл не так бурно. Кроме того, у Александра какая-то неправильная последовательность "открытия сверхспособностей". Ему постоянно поступает свыше поток информации, и в этом потоке он просто захлёбывается, поэтому и "крыша едет". Вот это походило на правду... Мы молча сносили все выходки Александра.

Тут ещё Костя на 2 недели уехал в Россию по делам. Мы с Леной остались практически одни. Как только появлялся Александр, нас начинало трясти. Мы купили бутылёк валерьянки, и три раза в день, нервно смеясь сквозь слёзы, поднимали "тост". Мой муж чаще всего отсутствовал (был в командировках). Дети тоже стали нервными, начали кричать по ночам (им передавалось наше состояние). Описать это невозможно. Может быть, моё описание неадекватно. Может быть, посторонний не поймёт, как это было ужасно...

Были и ещё другие события - я просто не могу описать всего. Словом - всё это время вспоминается мне, как один сплошной большой Кошмар. Фаине нужно было возвращаться в Россию. В этот день И. была занята на работе, мужчин не было. О том, чтобы пустить за руль Александра - не было и речи. Фаина позвонила мне сама и попросила, чтобы я её отвезла. "Потому что с Александром я не поеду ни за что! Я видела сон, меня предупредили, что мы разобьёмся, если я поеду с ним". Сон или не сон - но Александру, безусловно, нельзя было водить машину. Начиная с того, что он не мог надеть очки - а ведь, у него слабое зрение.

Ну и состояние... (надо сказать, что он в лучшие-то свои времена за рулём "улетал" - машину носило по автобану туда-сюда, невзирая на разметку). Я с радостью согласилась увезти Фаину, тем более, что вообще машину водить люблю. И вот я поехала за ней. По дороге заметила, что какой-то тёмный "опель" словно преследует меня, поджимает, вынуждая ехать быстрее, а когда я ускоряюсь, он поджимает снова. С ужасом я увидела, что это Александр! Мы выехали на прямую дорогу, ведущую к его дому. Здесь (между прочим, в "тридцатой" зоне) Александр, совершив сложный манёвр, вырвался вперёд, резко обойдя меня сбоку и тут же затормозил передо мной, так что я едва в него не врезалась.

Короче говоря, устроил мне "воздушный бой"! Проделав ещё пару диких трюков, Александр остановил свою машину, вылез и стал знаками показывать мне, как запарковаться. Ужасно, но даже в этот момент я ещё ему верила - во всяком случае, я поверила, что он просто хочет мне помочь поставить машину и стала, слушаясь его знаков, сдавать назад. В результате, я наехала бампером на низкий бортик, которого просто из машины не было видно! Ощутив удар, я тут же съехала, выключила зажигание и вылезла с криком: "Какого чёрта!"

Александр, увидев, что я повредила машину, сделался очень довольным на вид и даже руками показал что-то вроде "О!" Естественно, что я была несколько возбуждена всей этой дикой гонкой.

"Вы с ума сошли?" - закричала я. - Вот видите, Яна, теперь вы повели себя естественно! Видите, как вы выражаетесь - "Какого чёрта"! А строили из себя такую вежливую... - Вы видите, что я из-за вас повредила машину? - я заглянула под бампер. К счастью, вмятина была небольшой.

Александр сменил тему:

- Яна, я хотел с вами поговорить. Вы - такая замечательная, умная женщина, вы блестяще работаете на компьютере... Без вас наше издательство просто не сможет работать. А я - мужчина, и я должен отвезти Фаину в аэропорт.

- Нет, Александр, - сказала я, - Извините, но Фаину отвезу я. Вас в таком состоянии нельзя пускать за руль. Так мы препирались некоторое время.

Александр доказывал мне, что ехать должен он, потом перешёл уже к совершенной несвязице:

- Я - председатель Всемирной Розы Мира! Как вы смеете со мной так разговаривать!

 - Вы, - сказала я, - находитесь под влиянием тёмных сил, которые хотят, чтобы Фаина разбилась. Поэтому я вам не позволю её везти! В этот момент в моём мозгу что-то щелкнуло. До сей минуты я верила Александру. Ведь я и приехала сюда, настроившись на подчинение ему.

И как бы ужасно он себя ни вёл - для меня это было просто его временное болезненное состояние. Я всё равно старалась, насколько это было возможно, придерживаться его указаний. Поддерживать его и помогать. А в этот миг я вдруг осознала - передо мной стоит чёткий выбор. Или я продолжаю слушаться Александра (не обязательно во всём, но хотя бы в главном). Или он мне больше не единомышленник, не руководитель - никто. Понятно, я не могла позволить ему ехать в аэропорт.

В этот момент из дома вышел сын Александра У. Он, увидев такое дело, сгрёб отца, крикнул "Яна, скорее!" - я побежала в дом. Александр, пытаясь вырваться из рук сына, крикнул мне вслед: "Вы уволены! Вы у нас больше не работаете!" Я забрала Фаину, вещи, мы быстро покидали всё в машину и поехали. Разумеется, на следующий день я пришла на работу. Увольнять меня можно сколько угодно - но тогда я работала фактически одна. С помощью Лены (но она только занималась упаковкой - а заказы, а телефон, а продажа билетов, а интернет...)

В этот день был детский праздник в нашем садике. День Св. Мартина. В этот вечер все дети в Германии выходят на улицу с "латернами" - собственноручно склеенными бумажными фонарями, внутри которых зажигается свечка. Мы с Леной, вместе с нашими детьми, отправились на праздник. И вот мы стояли в толпе весёлых ребятишек с фонариками, ярко горящими в темноте, среди довольных, спокойно переговаривающихся взрослых... Вдруг я ощутила, как ужасно мы живём. Ведь мы тогда с Леной вдвоём тянули и издательство (мужей наших не было дома), и детей, и хозяйства свои.

К Лене ещё какие-то гости, приглашённые Александром без её ведома, заваливались... Мы просто вымотались, измучились физически - но это бы всё ничего, если бы не постоянное напряжение, постоянное ожидание новых выходок со стороны Александра, какая-то дикая, нервозная обстановка, которая окружала нас тогда... Нам казалось - ещё немного, и мы свихнёмся сами. - Смотри, - сказала я Лене, - Как хорошо вокруг! Дети, огоньки, все такие спокойные, счастливые... Ты знаешь, у меня такое чувство, что мы вырвались из сумасшедшего дома! - Из духовного общества "Blume der Welt"! - подхватила Лена, мы посмотрели друг на друга и дико расхохотались. (Может быть, до вас не дошёл весь трагикомизм ситуации.

Ведь наше общество было призвано просветлять и улучшать этот "ужасный" мир!) На следующий день события развивались стремительно. Мой муж вернулся домой. Но, так как в издательстве было много работы, я, помнится, не уходила до вечера. Муж сидел то у меня, то у Лены. К Александру приехал приглашённый им гость. Вообще Александр очень многих людей в ту пору приглашал.

Один раз пригласил даже из Австрии целую компанию "анастасиевцев" - с ребёнком и с собакой. Естественно, все они жили у Лены (наша квартира далековато, да и небольшая по размеру, а о пребывании в доме В. даже речи идти не могло). Причём, Александр всем этим людям льстил, предлагал работу (мы потом объясняли, что работа-то есть, а вот насчёт зарплаты - другой разговор). Дарил буквально всё, что ему попадалось под руку - отложенные уже для кого-то сувениры из кедра, масло, книги.

Он столько "работников" за это время нашёл! А в этот раз Александр пригласил какого-то якобы "целителя". Который, естественно, тоже должен был "сыграть большую роль в построении Розы Мира"... Этого "целителя" (звали его, кажется, Игорь) Александр ещё почему-то называл "Белым всадником" (вообще эту мою книгу в обществе очень любили, а в своём безумном состоянии Александр и вовсе называл её шедевром и превозносил).

Меня от этого коробило... После отъезда Фаины, Александру стало ещё хуже, и естественно, жена его не хотела, чтобы он встречался ещё с кем-то. Советовались с Евгением, он велел привезти Александра к нему, а до тех пор - полный покой и одиночество. Да и нам было очевидно, что любой человек влияет на Александра, как огонёк на пороховую бочку. С нами он больше гадостей говорил, ругался, а с посторонними раздувался до немыслимых размеров и начинал действовать по той же тактике, что и на том злосчастном собрании: безобразно льстил, внушал человеку, что тот находится в самом средоточии Великих Дел, и что тому предстоит в этих Делах сыграть Великую Роль. Причём - все ему верили! Те люди из Австрии - вообще на нас очень косо посмотрели, стоило нам намекнуть, что с Александром что-то не в порядке. Они ведь никогда не видели Александра раньше!

А тут перед ними - вдохновенный Пророк, строитель Светлого Будущего, разворачивающий Прекрасные Перспективы! И рядом - три измотанных, нервных, явно уже ненормальных женщины, которые в один голос твердят, что с Александром что-то не так. Александр только с нами позволял себе "безумства". При посторонних он вёл себя именно, как Пророк. В общем, И. решила сделать всё, чтобы не допустить Игоря к нашему "пророку". Она и У. позвонили Игорю и объяснили, что приезжать не надо, что на станции его никто не встретит. Но "целитель" оказался упорный и пришёл с вокзала пешком. Ну и конечно, с помощью Александра, ему удалось прорваться в дом. Там они сколько-то беседовали. Мы сидели у Лены. Вдруг нам позвонил У. и спросил телефон "Скорой помощи". - Я сейчас приду, - сказал мой муж и побежал в дом Александра. Позже он рассказывал о происходившем там. Эта запись - с его слов.

"Целитель" сразу и безоговорочно принял сторону Александра и начал защищать его от "злобных и сумасшедших" сына с женой. И действительно... когда Андрей туда пришёл, всклокоченная нервная, истеричная И. и такой же раздёрганный сын Александра бегали взад и вперёд. Александр, идеально спокойный, благообразный, восседал в комнате с видом пророка и мученика, страдающего от собственной семьи. "Моя жена - сумасшедшая", - объяснял он, и действительно, глядя на изнервничавшуюся женщину, можно было принять за сумасшедшую скорее её, чем Александра.

Наш пророк вместе с новоявленным "белым всадником" обсуждали проект Духовного Центра, который возникнет на месте Франкенека. Разумеется, "целитель" (которого Александр видел впервые в жизни) должен был сыграть в этом кардинальнейшую роль. У. несколько раз пытался уговорить Игоря уехать, приехать попозже, когда всё уладится, в конце концов, начал кричать, что выставит его - но всё было тщетно... Мой муж принялся за ту же неблагодарную задачу. Уж не знаю, как он уговаривал Игоря и Александра. Отдельные сцены из их разговора: Андрей обратился к Игорю, говоря об Александре "он". Наш председатель тут же взвился: - Вы не смеете говорить обо мне "он"! Запомните навсегда: Я - председатель Всемирной Розы Мира, композитор, издатель Александр (отчество, фамилия). Повторите! И впредь обращайтесь ко мне только так, полностью! И он заставил Андрея повторить этот полный титул. Начали вслух читать молитву "Отче наш".

На этот раз Александр даже свой отредактированный вариант не смог прочесть. Прочёл первую строчку- и тут же начал давать на неё свой комментарий... увяз в рассуждениях.

Кстати, И. рассказывала, что на днях Александр сказал ей: - Иисус Христос и Сатья Саи - мои ученики!

- Саша, ты что такое говоришь, - пролепетала бедная женщина. - Ой, правда, что это я, - Александр перекрестился, - Прости, Господи! В конце концов, Андрею удалось уговорить Игоря уйти. Он привёл его к нам, налил чаю, приготовил бутерброды. Договорились, что Игорь перекусит у нас, потом Андрей отвезёт его обратно к В.. Пока "целитель" ел, Андрей позвонил знакомой целительнице, которой всецело доверял. Оказалось, что она знает этого Игоря!

- Андрей, - чётко произнесла она, - Ты должен поступить, как тебе подсказывает сердце. Если что, можешь назвать ему моё имя, - сказала она еще, - он меня боится.

И точно - стоило Андрею сослаться позже на неё, как "целитель" тут же засмущался. Мой муж посадил Игоря в машину и отвёз не к В., а на вокзал. Усадил на поезд и вернулся к нам. Его трясло от общения с этим типом. Пришлось отпаивать валерьянкой и чаем. Мы разошлись по домам. А наутро узнали свежие новости. Александр в больнице. В этот вечер случилось следующее. У. был в офисе и уже поздно пошёл домой. Войдя, он застал жуткую картину: отец душил мать, навалившись на неё, она уже практически не сопротивлялась. У. стал оттаскивать отца... Надо сказать, что И. крупнее мужа, да и У. не такой уж хилый парень. Александр же достаточно тщедушен. Но видимо, в этом состоянии человек становится намного сильнее. Вдвоём (правда, И. не сразу оклемалась) с большим трудом они смогли кое-как скрутить бешено сопротивлявшегося Александра. Причём, душил он жену довольно основательно - на шее долго оставались следы, которые мы видели. Ей пришлось носить шарфик. У. тут же вызвал "скорую" и полицию. И. предложили подписать протокол о нападении, но она отказалась. Александр, увидев официальных лиц, сразу присмирел, перестал сопротивляться. Его увезли в больницу.

Во Франкенеке наконец-то воцарились тишина и покой. Несчастная И. немного пришла в себя. Разумеется, она на следующий же день поехала в больницу - и, разумеется, муж встретил её, как "предательницу, сдавшую мужа в психушку". Его не лечили.

Вернее, ему что-то выписали, но реакция организма была почему-то тяжёлой, и он отказался пить таблетки. Насильно лечить его не имели права - раз жена не подтвердила письменно покушение на убийство (а каково ей было - ведь он всё равно считал её предательницей!) Но всё равно в больничной обстановке В. успокоился, присмирел, уже не рвался спасать мир... Мы теперь могли спокойно работать. Для нас вставал ещё вопрос - как сообщить об этом людям?

Дело в том, что Лена была категорически против (и мне запретила) что-либо рассказывать из того, что происходило у нас. Мотив всё тот же - "зачем распространять негатив". По телефону она бодрым спокойным уравновешенным тоном рассказывала о том, что "Александр приболел". Люди ничего не знали о происходящем, о поведении Александра (их подозрения, возникшие после собрания, Лена постаралась усыпить). То есть, конечно, все понимали, что что-то неладно у нас. Но никаких подробностей. "Всё нормально, всё хорошо!" Если бы кто-то позвонил мне, я бы всё рассказала. Но мне не звонили - у нас всегда "центром общения" была Лена. Она и поинтересуется подробностями личной жизни, и расскажет о таковых у остальных членов общества, и вообще - ну такая душка... и так любит людей!

Я людей не люблю, поэтому мне звонили редко. Я бы не утерпела, конечно, не стала бы скрывать правду о том кошмаре, в котором мы жили. А так получилось, что общество толком ничего не знало. Весь "негатив" замалчивался, затушёвывался... И вдруг - как обухом по голове - Александр в больнице! "Нервное перенапряжение", "Переработал" и даже - "стало плохо с сердцем" (это уже для клиентов издательства, немцев). Словом, как-то объяснили. Я не удивлюсь, если кто-то из членов общества до сих пор не знает, что Александр душил жену. Тут вернулся из России Костя. Первым делом он поехал к Александру в больницу. Тот с ним, естественно, поговорил... надо учитывать, что мы были для Александра - предатели. Мы все дружно сдали его в психушку. А вот Кости в этот момент рядом не было, поэтому Костя всё-таки не так виноват, как мы. Костя вернулся из больницы, зашёл в дом, недобро усмехаясь и первым делом сказал жене: "Надо ещё уточнить, кто из вас нормальный, а кто нет". Бедная Лена! Это был действительно удар. Костя не был дома именно в последнюю неделю, когда безумие всё сгущалось, он не видел самых жутких проявлений...

И вот - он поверил "мученику" Александру! Его, председателя Всемирной Розы Мира, который хотел только Любви и Добра для всех людей, и честно и самоотверженно служил Богу - его проклятые предатели засадили в психушку! Конечно, иллюзии Кости рассеялись очень быстро. Он вначале не хотел верить, что Александр душил жену ("А вы там были? Видели?") Но потом это и ему стало очевидным. Да и увидев некоторые следы деятельности Александра в издательстве, Костя призадумался... К примеру, Александр "сварил" мельброзию в котле по собственному рецепту ("полученному от друидов"), безнадёжно загубив продуктов пчеловодства на сумму около 1000 ДМ. Так что, наше единство было восстановлено. И, как это ни странно, началось далеко не самое худшее время для нашего общества. Мы спокойно работали в издательстве - теперь нам никто не мешал. Мы были равны между собой и образованием, и возрастом, и провинциальностью, и "духовным опытом", и хотя Костя руководил, мы тоже имели право голоса. Наша работа стала и спокойной, и эффективной. Так, мы вполне на приличном уровне провели упоминавшуюся выше встречу с Мегре. В то время у нас установился обычай собираться раз в неделю всем издательством (то есть, наши две семьи и И.) и обсуждать все дела. Обсуждение было спокойным, конструктивным, все высказывались, все мнения учитывались. Костя оказался прекрасным руководителем. В плане у нас стояла ещё и "малая встреча" общества. Приехали люди, живущие поблизости.

Мы снова собрались в квартире В. (уже без него, только с И.) И. к тому времени купила кое-какие безделушки, снова начала пользоваться косметикой, вообще - слегка пришла в себя и стала похожа на женщину. Впервые за все годы люди могли совершенно спокойно говорить. Не было вот этой горячечной атмосферы всеобщего напряжения, когда сказать полемическое слово означало - взорвать пороховую бочку. Нет, разговор был острым. Обсуждали, например, давно волнующую всех проблему - отношений общества и издательства. Издательство создавалось, как часть общества. Все воспринимали его, как "своё" - поначалу.

Отсюда и та бесплатная, бескорыстная "помощь" издательству, о которой я упоминала. Но, со временем стало ясно, что издательство - предприятие чисто капиталистическое (а какое ж ещё?), направлено на зарабатывание денег... теоретически считалось, что, как б,ы для общества, но фактически до сих пор на общество трат почти не было (хотя кое-какая сумма уже скоплена). Никто ничего не знал - сколько денег у издательства, какая зарплата, какие планы...

И самое главное - люди вообще не хотели никаких денег, никаких разговоров о деньгах, о бизнесе. Наше общество "духовное" - а тут какие-то деньги... В общем, было недовольство. Только теперь его спокойно высказали вслух, и тут же все решили, что издательство будет само по себе, а общество - само по себе. Пора расставить точки над i. Обсудили и другие проблемы. Как лучше проводить "малые встречи" - а то Александр поставил всех перед фактом, а может быть, у нас совсем другие мысли по этому поводу. Вообще, встреча всем понравилась. Появилась какая-то надежда на возрождение общества. А то ведь общество давно уже стало бесполезным придатком к издательству. Контакты с Мегре, контакты с Андреевой, с разными эзотериками - всё шло через издательство.

А общество... ну так, собрать иногда и поразвлекать. Для проформы. Ну, вот когда проводятся крупные мероприятия вроде встречи с Мегре или Андреевских чтений - тогда народ из общества может бесплатно поработать: пирожки испечь для гостей, билеты раздавать, зал убирать, за порядком следить... За это обществу со скидкой продавались книги и кедровое масло. Единственным действительно общим делом, сплачивающим всех, были поездки к дедушке Тимофею в Мюнхен, работа у него. Но это редко, Мюнхен далеко, каждый месяц не наездишься. У нас в обществе была действительно очень тёплая, дружеская атмосфера. И так хотелось, чтобы это не пропало, чтобы хоть как-то реализовалось! Я уже давно запретила себе даже думать об обществе. Это не моё дело - думать! Это дело Александра... его общество - пусть он и решает.

А теперь, без Александра, произошёл прямо-таки всплеск нашей активности. Мы впервые думали сами - что мы могли бы устроить, нашими слабыми силами, что полезного сделать, как сплотить общество. Мы говорили о гуманитарной помощи в Россию, о субботниках на русском кладбище в Висбадене, о встречах и их программе... словом, мы стали планировать те малые дела, о которых я давно и тщётно уже говорила Александру. Те дела, которые действительно нам были по силам... Между тем, жена почти ежедневно посещала Александра в больнице. Лена с Костей тоже ездили к нему несколько раз. Мой муж вообще Александра видеть отказывался, его начинало трясти при одном виде нашего председателя. Что, конечно, связано и с собственным состоянием мужа - я уже говорила, что его нельзя было назвать совершенно нормальным. Я ездила к Александру один раз. Вместе с Леной и нашей художницей Ц. Впечатление было незабываемое. В России в юности я работала медсестрой, в том числе, и в психиатрической больнице. Только недолго - два месяца. Была и на занятиях в психиатрических отделениях. Так что, представляю себе советскую психиатрию.

Конечно, здесь, в Германии (буржуи - они богатые) всё было иначе. Больным предоставлено гораздо больше свободы, обращение с ними очень корректное (это не наши бугаи-санитары). Ну и питание, условия - не сравнить, конечно. Но всё равно - психиатрия есть психиатрия. Отделение запиралось. Гулять Александра первое время выпускали только на большом балконе. Александр ждал нас в столовой. Сидел в уголке, теперь аккуратно причёсанный, стройный, прямой, идеально спокойный. Перед ним на столе - Библия. Мы, поздоровавшись, стали расспрашивать его, как условия, не холодно ли ему, не хочет ли чего. Александр горько улыбался в ответ.

- А кормят вас хорошо? - спросила я.

- Кормят... - ответил Александр задумчиво, - Кормят несвободой.

Словом, Александр старался из своего положения выжать всё, что возможно, чтобы предстать перед собой и другими мучеником. Думаю, ему бы очень хотелось, чтобы его ещё и стукнул кто-нибудь (как это бывает в наших больницах), а то и в смирительную рубашку бы завернули... Но, увы, врачи и персонал - гады - обращались с ним исключительно корректно, как и с другими больными. Даже таблетки не заставляли принимать (кажется, в это время его уже уговорили принять какое-то лечение, довольно мягкое).

Впрочем, можно было вызывать жалость тем, что его не выпускают гулять - это же так ужасно! Тем, что он находился в обществе больных - действительно, мало приятного... особенно если заранее настроиться на то "как-это-ужасно". А также непониманием духовно тупых врачей. - Он меня спрашивает: а вы голоса-то слышите? А я ему говорю: нет, я не слышу никаких голосов. И никогда не слышал. То есть, он лгал врачам. Голоса он слышал, да ещё как! Но именно мой небольшой опыт тут говорит о том, что Александр не был больным. Настоящие шизофреники не скрывают того, что слышат голоса. Даже если и хотят - не могут скрыть. Может быть, конечно, есть какая-то форма болезни, при которой человек полностью сохраняет способность к соображению и хитрость.

Мне тогда думалось, что Александр просто страдает, так сказать, начальной формой шизофрении - а со временем его умственные способности тоже упадут, и он превратится в одного из полуидиотов, которые бродят по отделению. Не знаю... я не психиатр, и не могу сказать наверняка. Но, насколько я знаю, диагноз Александру в больнице так и не поставили. Он просто всё отрицал. Голосов никаких он не слышал, жену не душил. Конечно, протокол всё равно существовал - следы на шее И. видели полицейские (поэтому, кстати, Александра и не выпускали из больницы больше месяца). Он всё валил на домочадцев. Не знаю, верили ему или нет...

В конце концов, рассказы Александра вывели меня. Да и надоело изображать "любовь", которой я к нему не чувствовала. Честно. - Ну, что, Александр, - сказала я, - Как же вы могли такое сделать? И куда вы нас теперь поведёте? Александр улыбнулся таинственно, глядя вдаль. - Я вас поведу к Богу, - сказал он. - Как вы могли? - повторила я, - Зачем вы это сделали? - А этого, - Александр вздохнул, - Я не могу вам сказать. Вы должны понять сами. Или не понять. Ц. встретилась с Александром отдельно, без нас. Едва мы вышли, Александр набросился на неё. - Как ты могла?! Как ты могла допустить, чтобы меня посадили сюда? Ну, они - ладно, с ними всё ясно. Но ты?! Бедная Ц. не знала, что ответить. Александр доверял ей больше, чем другим, а теперь и она оказалась среди "предателей".

Меня мало волновали такие обвинения. Какое "предательство"? Во-первых, если уж на то пошло, то в больницу Александра отправили жена и сын, мы-то терпели все его выходки (конечно, это не обвинение в их адрес - они-то должны были выносить его дома, что гораздо хуже. И. вовсе чуть не погибла). Я знала одно: уже никогда Александр не будет моим руководителем. И такое же настроение было и у остальных. Я не была разочарована в эзотерике, в идеях. Всё складывалось вполне логично. Александр "не прошёл испытания".

Как известно, по основному закону оккультизма, при воздействии Высших Энергий в человеке выявляется всё самое лучшее и самое худшее. Вот и высветилась личность Александра! Стала видна вся его "тьма". Всё его честолюбие, его претензии на чуть ли не мировую власть, скрытые, якобы, скромностью и демократизмом. Итак, Александр "сорвался", не выдержал испытания, и теперь ни о какой его миссии, ни о каком его председательстве не могло быть и речи. Мне это было совершенно ясно. То же говорили и целители. Фаина: "Над его головой - сплошной чёрный поток". Евгений: "Ему нужно долго лечиться", ещё одна целительница сказала, что его единственный шанс - это поехать в Россию в какой-то монастырь, где изгоняют бесов, и прожить там минимум год.

Тогда у него есть шанс в следующем воплощении родиться нормальным (даже так!) Короче, мы ждали, что Александр после больницы поедет куда-нибудь в монастырь, или просто к маме в Россию - отдохнуть, отвлечься. Относились к нему, как к больному - с сочувствием. И действительно, выйдя из больницы, Александр тут же поехал в Россию. Надо сказать, что заявления Александра о его "мученичестве" ничего, кроме раздражения, у меня никогда не вызывали. Он даже вслух сравнивал себя с Андреевым, сидевшим в тюрьме!

Тот же Игорь звонил нам ещё полгода: "Я хочу только разобраться, что у вас происходит! Блаватскую тоже не понимали!" Фактически Александр провёл чуть больше месяца в очень хорошей немецкой больнице, в прекрасных условиях. То, что его не выпускали гулять - смеху подобно. Я лежала на сохранении, беременная, мне был необходим свежий воздух - но нас не то, что на улицу не выпускали (а в той больнице и голову помыть - было проблемой!) Даже свидания с родными разрешались только через решёточку. В России это обычная практика в больницах. Так что, ничего уж такого жуткого в этом я не вижу. Но самое интересное - через две или три недели прогулки Александру разрешили! Ему отныне можно было свободно выходить из больницы и гулять по городу.

Так он от этого отказался! Ну, как же - ведь уже нельзя будет жаловаться, что его "кормят несвободой". Но есть другое, то, что действительно вызывает во мне сильную жалость и сочувствие к Александру. Как-то позже он обмолвился: "Мне было так страшно по ночам... так одиноко. Я чувствовал, что я один во всём мире". Вот это чувство - когда человек отбрасывает фантазии и остаётся один на один с безжалостной реальностью - я хорошо понимаю.

Это действительно мука. "Страшно впасть в руки Бога живого" ... Он до сих пор, при всей внешней благопристойности, находится в этом адском состоянии. Он не думает об этом, и не замечает этого, но ведь придёт момент - хотя бы после смерти - и он заметит, что Бог совсем иной, чем ему казалось, и мир другой, чем он себе нафантазировал... и не поздно ли тогда будет восстанавливать отношения с Богом? Впрочем, мне ли об этом судить? Как я уже говорила, за время отсутствия Александра мы как-то воспряли духом. Работа издательства шла лучше некуда. Вообще, всё было замечательно. Правда, нас удивляло, что Александр не поехал ни в какой монастырь, а поехал улаживать дела - к Алле Андреевой, к Мегре. Мегре, узнав о происходящем, сказал, что всё-таки договор на новые книги он должен подписывать с Александром, поскольку официально Александр - хозяин издательства. Поэтому надо дождаться, когда тот выйдет из больницы, и или передаст все дела Косте, или уж будет сам их вести (в последнее никто не верил).

Вообще мы ждали чего угодно. Костя сказал, что он лично надеется на чудо - конечно, маловероятно, что Александр выздоровеет, и всё будет, как прежде - но ведь, бывают чудеса! Надо верить в чудо, и тогда оно сбудется. Как прежде - имелось в виду, что Александр станет прежним нормальным человеком, придёт к нам и скажет: простите, ребята, я немного свихнулся, давайте забудем прошлое и будем жить нормально. Мы были бы счастливы тут же всё забыть! Но, на самом деле в это мы не верили.

Я лично думала, что Александру предстоит долгая карьера психиатрического больного. Или что он теперь отойдёт от дел, предоставит Косте фирму, займётся собой... Словом, мы думали всё, что угодно, но никак не ожидали того, что произойдёт. А произошло вот что. В феврале Александр вернулся из России другим человеком. Он выглядел теперь уже совершенно нормально. Вёл себя адекватно. В общем, как бы стал прежним.

Как раз мы собрались на очередное "производственное совещание" в доме Кости. Сели за стол. Костя попросил Александра рассказать о том, что было в России и вообще... как он видит дальнейшую нашу жизнь. Но Александр возразил: - Нет, я хотел бы сначала послушать вас. Пусть каждый выскажется... Он взял инициативу в свои руки, а мы как бы должны были отчитываться перед ним. Но, что делать? Мы стали высказываться.

Говорили о новой обложке, предложенной Мегре. О том, что мы решили еженедельно собираться для обсуждения дел (к слову - такая практика есть на любой нормальной немецкой фирме). В общем, о делах производственных. Костя спросил ещё: "Мне бы хотелось знать, Александр, как вы планируете наше будущее? Как мы теперь будем жить дальше? Вы будете руководить? И потом, я хотел бы выяснить, как теперь с обращениями? Вы сказали, что мы должны называть друг друга на "Вы" - к вам так и продолжать обращаться? Или можно по-старому, на ты?" Я говорила только о производственных делах.

В общем, разговор был достаточно деловой, как обычно. Когда все закончили, Александр вдруг сделал очень обиженный вид и сказал примерно следующее. - Я столько пережил, столько перестрадал! А вы смотрите на меня, как на врага! Вы задаёте мне такие вопросы! Я не хочу с вами больше разговаривать! Тут мой муж не сдержался и накричал на него. После чего вышел в комнату и больше уже не заходил. Мне надо было бы пойти за ним, но я не знала, как лучше поступить - и с Александром нужно было поговорить.

- Но мы же просто вас спросили... вы нас поймите - мы действительно не знаем, после всего, какие у нас будут отношения!

- Понимаете, Александр, - попыталась я объяснить, - Вы, к примеру, по телефону столько людям пообещали, что мы не знали, как это потом расхлёбывать. Так, как вы - дальше будете так же поступать или нет?

В общем, ни к чему хорошему этот разговор не привёл. Александр обижался всё больше: "Я пришёл к друзьям, а вы отнеслись ко мне, как к врагу!" Тут еще вступила И. и начала заступаться за мужа. У неё теперь была чёткая установка: Саша был болен, а вы не можете отнестись к нему почеловечески. В общем, мы переругались, Саша с И. ушли обиженные, а нас ещё долго трясло.

Кажется, всё началось сначала... У Александра явно ничего не прошло. Он по-прежнему считал себя мучеником, обиженным, преданным. Он ненавидел всех и на всех обижался. Да, он начал вести себя адекватно, он уже не ел сырых грибов, не здоровался с деревьями и не ругался матом. Но установка - какой я хороший, какой я великий, как я люблю всех людей, и какие у меня ужасные близкие и друзья, как все передо мной виноваты - эта установка осталась. На следующий день приехали ещё Е. и Ю. с детьми (Е. - заместитель Александра по обществу), и мы все должны были обсуждать дела общества. Андрей даже отказался идти на это сборище - при виде Александра его по-прежнему трясло. Я пошла...

Первой слово взяла И. Она долго и с горечью говорила о происшедшем вчера. Виноваты, естественно, были мы. И. изложила свою позицию. - Саша был болен. Если бы он был здоров и вёл себя подобным образом, я бы не жила с ним и развелась бы тут же. Но он был больным, и поэтому вёл себя так. Теперь он здоров, но надо же его понять! Надо же отнестись по-человечески, а не так холодно, как все отнеслись к нему вчера! Вчера я с ужасом поняла, что вот мы три года создавали наши отношения, и достаточно всего пятнадцати минут, чтобы их разрушить!

И мы будем ходить по Франкенеку, как три совершенно чужие семьи... (обратите внимание - опять выдвигается лозунг: всё во имя Любви. Во имя Любви можно и помолчать, и смирить свои требования). У меня возник вопрос: что же это за отношения, которые можно разрушить за 15 минут. Но так как уже заговорили о Любви, то сказать об этом мне было неудобно. - Но мы хотели просто узнать, что Александр думает обо всём этом... его послушать! Он же не захотел говорить! На этот раз Александр снизошёл к нам и начал рассказывать свою версию происшедшего. Итак, он не был болен (это в корне противоречило словам И., но кажется, ни она сама, никто другой этого не заметили). После больницы Александр поехал в Россию и первым делом встретился со своей учительницей рэйки (помните, с чего всё началось?) Любой.

И вот эта Люба ему объяснила следующее: у всех более-менее продвинутых рэйкистов проходит этот "процесс". При этом с людьми ещё и худшие вещи творятся: они пытаются самоубийством покончить, калечат себя и пр. "Мы за людьми в этом состоянии следим, даже связываем, чтобы они ничего не сделали". После успешного прохождения "процесса" человек становится ясновидящим. Но если его "запихали в психушку" (а такое желание всегда возникает, потому что человек именно ведёт себя, как сумасшедший) - естественно, после тамошнего лечения никаких способностей уже не будет. Не знаю, правда ли это насчет рэйки - но, за что купила, за то продаю. Так рассказал Александр. - Ну вот, - Александр пожал плечами, - так что сейчас у меня никаких способностей нет. Я ничего не вижу, не слышу... Разумеется, это было обвинение в наш адрес, но мы его проглотили спокойно.

Потом Александр встретился с Мегре, и тот ему сказал: ну, конечно, у меня тоже был точно такой же процесс! Когда я с Анастасией познакомился. Только я уехал от жены, от всех. Остался один. Я же в книге описывал, как я чуть не умер. Вот это и был такой процесс. Короче говоря, Александр и Мегре обнялись, как братья, и плакали вместе, стоя у окна и глядя на мир, который им предстояло менять к лучшему. (Это не моя фантазия, а рассказ Александра, опять же). Слушая Александра, я вдруг начала его понимать. Он рассказывал всё это таким спокойным, естественным тоном... Да, конечно! Ну, что же - да, бывает и такое в жизни. Процесс. Вот и у Мегре был процесс. И у многих ясновидящих. И у Фаины.

И Евгений говорил, что у него было что-то подобное. Короче говоря, все восприняли Александра именно так, вполне спокойно. Всё хорошо! Всё прекрасно! Можно жить дальше! - Ну, а то, что вы рассказываете... я просто не помню, - заключил Александр, - что я что то кому-то говорил не то. Если я кого-то обидел - простите, пожалуйста! Надо ли говорить, что его тут же простили! - Я думал о том даже, что мне теперь нужно отойти от дел... может быть, не стоит больше этим всем заниматься. Но ведь я дал слово Богу, что я буду заниматься религиозно-общественной деятельностью.

Поэтому я не могу от этого отказаться. И это показалось мне вполне достойным оправданием. Ну, хорошо, собралась я, это всё понятно и прекрасно. Но он, что - думает, что и дальше всё будет по-старому? Мне было нелегко заговорить. Александр почему-то начал говорить о своём "авторитаризме" и доказывать, что он вовсе не такой! И в этом же разговоре Александр упомянул почему-то давно забытого Г.П. ("Вот он бы вам показал!")

А он, Александр, такой мягкий, нежный, любящий! Демократичный! Как можно сказать о нём хоть одно дурное слово! Всё это были камешки в мой огород - якобы я протестую против власти Александра (хотя я уже очень давно, а если разобраться, то и никогда не протестовала против его власти). Александр, видимо, составил обо мне мнение, как о любительнице этакой "жёсткой диктатуры". Ну, ладно... Короче, мне было нелегко заговорить после всего этого. Но я собралась с духом - плевать, что обо мне подумают, общество важнее! И заговорила о том, что неплохо было бы, всё же, иначе строить отношения в обществе... И все, как обычно, подхватили.

Интересно, что вся семья Александра, сидевшая за столом, грудью встала на его защиту. - По-моему, - говорила дочь Александра Л., которую совсем недавно он "проклял и выгнал", - все более-менее серьёзные дела в нашем обществе были инициативой папы. Тут мне стало ясно, что папа в этой семье всегда был кумиром. И крепко держал всех в руках вот именно этой своей "мягкостью" и "демократичностью". А также своими обидами и манипулированием (по сравнению с таким мужчиной - действительно, лучше бы уж напивался и дрался. И то, и другое ужасно, но первое - вообще хуже нет).

Но зато, все остальные, уже почувствовавшие вкус жизни без Александра, подхватили мою идею. Мы стали обсуждать планы на будущее. Все азартно высказывались. Говорили, как раз, о том, что уже обсуждалось - без Александра - что-то планировали, придумывали... Все воодушевились. И вдруг я заметила, что Александр не принимает никакого участия в обсуждении. Он сидит за столом, постукивая пальцами, взгляд его устремлён в неведомую нам даль. И я поняла, что всё это обсуждение - полностью тщётно. Что сейчас мы можем напланировать всё, что угодно! Так уже было. Мы можем вынести это на большое собрание и болтать, сколько нашей душе захочется. А потом выйдет Александр и своим тихим голосом расскажет о Великих Перспективах. О Центре. О Церкви. О каких-нибудь великих людях, которых он пригласил... с которыми он встречался... И все наши планы, все наши желания померкнут в ничтожестве перед Великими Планами Александра. Даже нам самим станет ясно, как мы мелочны и глупы по сравнению с этим Замечательным Человеком. Я замолчала. Ну, что ж... В конце концов, мы сами это выбрали. Александр полностью оправдал себя в моих глазах. Кто сказал, что мои представления были правильными, что он "не выдержал испытания"? А может, всё было как раз нормально? И теперь всё вернётся на круги своя... будет общество, как и раньше. Ну, не будет демократичности. Ну, останется Александр руководителем. Но ведь, будет общество! Будет эта чудесная атмосфера... мы будем творить Великие Дела. Когда-нибудь мы построим Центр! Словом, я примирилась внутренне со всем. И даже я подумала о том, что раньше Александр вообще не допустил бы такого обсуждения. Значит, он действительно изменился! Он стал лучше! Я так ему и сказала: "Вы стали лучше!" Он ответил: "Спасибо!"

С этим я пошла домой. Возбуждённая и довольная, что общество и наша прежняя жизнь восстанавливаются. Я пришла домой и начала рассказывать мужу. - Ну, в общем, всё хорошо, всё в порядке. - Это как - в порядке? - спросил он мрачно. - Ну, понимаешь... Александр - он, в общем... он был не болен, а у него был процесс... И я передала Андрею весь наш разговор, всё, что произошло (надо учитывать, что рассказывала я достаточно восторженно).

Муж становился всё мрачнее. - Я всё понял, - сказал он, - я не понял только, как ты ему поверила. И он развернул передо мной смысл происшедшего сегодня. Смысл слов Александра. Александр ничуть не изменился (это показала и вчерашняя встреча очень хорошо). Но он стал намного хитрее и умнее, приобрёл новые способности по управлению людьми. Вчера он "сорвался" среди своих. А сегодня аудитория была больше. И что он нам сказал, по сути? Он не сожалеет о случившемся, он даже этого не помнит.

Тот кошмар, который все мы пережили, для него вполне естественен и нормален. Он не выразил ни слова сочувствия нам (формальное извинение не в счёт), но всё время говорил о себе - как много он перестрадал, как ему было тяжело... как, из-за психушки, всё пошло прахом, насмарку, и теперь он даже и способностей ясновидящего лишился. Он и раньше был на ступень выше всех нас (образование, возраст, ум, начитанность, столичная знаменитость). И неоднократно это подчёркивал. А теперь он выше нас всех на две ступени. Потому что теперь у него есть "духовный опыт", которого у нас нет. Теперь он стал практически таким же, как Мегре (а ведь, Мегре, худо-бедно, соблазнил своими писаниями этак с миллион человек, если не больше).

То есть, Александр поднялся вообще на недосягаемую высоту, по сравнению с нами, простыми "тружениками на ниве Света". И - как я и сама поняла - теперь вообще никакой речи о какой-то демократичности, о каком-то нашем участии в управлении обществом - идти не может! Теперь директивы нам вообще будут выдаваться исключительно тоном приказа. Так, как с нами и Мегре разговаривал (но мы находили это естественным - кто Мегре, а кто мы?)

Вам, может быть, всё это покажется нелепым. Но представьте, как бы вы себя вели в присутствии, ну скажем, президента России? Даже если вы его не уважаете? Всё равно бы, наверное, с уважением прислушивались, или, если бы хватило нахальства - матом послали - но уж не ставили бы себя на одну с ним доску. Так вот, теперь у нас так и будет: кто Александр, а кто мы? И вот, выслушав мужа, я с ужасом поняла, что он-то и прав! И вспоминая всё поведение Александра, его высокомерный вид, снисходительные ответы, я убеждалась в правоте Андрея. Но... Я пошла развешивать бельё и рассуждала про себя. Как же я могла поверить в то, что это нормально? Ведь, я же давно поклялась никогда больше не признавать Александра своим руководителем. Разве что, случится чудо, и он действительно изменится. И вот - он не изменился, а я его признала. Почему, каким образом? Всё дело в атмосфере, поняла я. Я ведь была там, а Андрей не был.

Он судит объективно, по содержанию услышанного. А я была в атмосфере. А там так хорошо! Там такие милые, дорогие люди... Даже если мне там бывает больно (а Александр даже и в этот вечер не упустил случая подкольнуть меня!) - всё равно все такие хорошие! И эта квартира... И этот чудесный вид из окна... И Любовь... и так не хочется со всем этим расставаться! Так невозможно как-то возразить против этого! Позже Лена говорила мне обвиняюще: это твои проблемы! А вот мы вовсе не поверили Александру в этот вечер! Мы не рыдали от умиления, как ты! (это было сильное преувеличение, конечно) Да, возможно, Лена, что и не рыдали.

Возможно, что этот вечер, всего лишь, заронил в ваши души сомнение в неправоте Александра. Он "всего лишь" представил вам свою версию, а вы не приняли её сразу на веру, а стали настороженно ждать, как он поведёт себя дальше. Но дальше он вёл себя вполне адекватно, а атмосфера оставалась атмосферой... Обвинить Александра было больше не в чем - теперь он был корректен. И вы просто приняли его таким, какой он есть. Да, без "слёз восторга и умиления". Но приняли. А у меня было иначе.

Я задала себе вопрос - почему я приняла его? Как я могла его принять? И тогда я впервые произнесла слово "секта". К тому времени я уже знала, что такое секта - теоретически. Знала, что в сектах бывает особая, очень приятная атмосфера, которую очень трудно покинуть, против которой очень трудно пойти. И эта же атмосфера заставляет человека принять любое, самое дикое решение, и согласиться с чем угодно... и слушаться кого угодно. И в этот вечер мы с мужем решили, что в обществе нам больше делать нечего. Я не то, чтобы сразу так уж вышла. Нет, я продолжала ходить на работу. И заявление пока не писала. Мне нужно было разобраться в себе. В тот вечер я поняла окончательно, что наше общество является сектой. Почему? Ни один член общества меня не поймёт и сейчас. Да потому, что свободные решения человека о своей жизни в нём - немыслимы. Я приняла, как свободный мыслящий человек, решение - "Я никогда больше не буду подчиняться Александру. Я не признаю его руководителем.

Он - больной человек, шизофрения за один месяц не проходит, и он руководителем быть не может. Даже в состоянии ремиссии". Но вот собралось общество. Возникла наша особая атмосфера.

Александр повёл себя вовсе не как здоровый человек - наоборот, он продемонстрировал ещё худшую заносчивость, чем это было раньше. Но - атмосфера! - и я меняю своё свободное решение. Лишь бы только не пойти против атмосферы, не нарушить её. Двадцать неглупых взрослых людей слушали бред Александра о создании - немедленно, без всяких средств! - Лечебного Центра - и рукоплескали. Критическое мышление было отключено. А практически подсознательное преследование Г.П. и других "неугодных"? А "бомбардировка любовью"? (вот уж чего у нас хватало!)

Конечно, в общество уже собрались эзотерики - то есть, люди с несколько искажённым видением реальности. Любящие витать в мечтах (из-за чего у некоторых из них распались или сильно страдают семьи).

Готовые подчиниться Пророку, который поведёт их за собой к Вершинам. То есть, все мы виноваты в создании этой атмосферы. Не один Александр, разумеется. Я вдруг, как на ладони, увидела наш переезд сюда, во Франкенек. Мы бросили очень хорошую квартиру, сорвали сына из школы, от друзей, переехали из довольно крупного города (кстати, католический центр с прекрасным собором, с теологическим факультетом - я до сих пор ужасно жалею о Падерборне!), где - главное! - муж имел превосходную работу в 20 минутах езды от дома. И переехали в маленькую деревню, в Пфальц (Земля вообще более бедная, чем Вестфалия, где жили раньше, к тому же, ещё и протестантская), где даже язык другой.

 В ужасную квартиру, и самое главное - муж должен был теперь ездить еженедельно за 400 км на работу! А иногда и проводить там целые недели, не показываясь домой. Дети стали уже забывать, как папа выглядит. Вдобавок ко всему, мы уехали очень далеко от всех родственников, и теперь поездка к бабушке превращалась в целую проблему (а ездить-то всё равно надо иногда!) У Кости это было хоть не так безумно... хотя тоже. Они-то жили в Ганновере - а это огромный город, где масса возможностей. Где жили и родители Кости, которые помогали при случае - с детьми посидеть. Родители Кости были сильно обижены на их переезд. И хорошо ещё, что мы не взяли кредит и не открыли эту типографию! До сих пор не устаю благодарить Господа, что Он нас хоть от этого удержал...

Что это - нормальные поступки разумного взрослого человека? Понятно, такие безумцы - мы да Костя с Леной. Но ведь, мы и самые молодые в обществе. Даже семья Е. и Ю. старше нас на 10 лет (хотя дети их почти ровесники наших). Известно, что молодые легче всего поддаются влияниям. С другой стороны, все "старые" нам рукоплескали и готовы были тоже двинуться в любой момент. Единственная разница - у них дети были уже старше, а с подростком не очень-то двинешься: у того уже друзья, хобби, любимая девушка, кто-то получает уже профессию... Иначе, думаю, больше половины общества оказалось бы во Франкенеке. Ц., во всяком случае, каждый раз обещала, что "вот этой осенью перееду... вот следующим летом - точно". Да и другие обещали... Безумству храбрых, словом, поём мы песню. Я увидела и вообще всю нашу жизнь. Что было нашей ценностью? Чем мы дорожили больше всего? Чего ради тратили время, которое могло бы быть потрачено на общение с детьми, на творчество, друг на друга, на отдых, в конце концов! (я уж не говорю о церкви - мне и в церковь-то стало некогда ходить). Только ради вот этого "общения", этой "атмосферы", от которой было так невозможно отказаться. Но ведь, это же бред... Я попыталась объяснить это Лене. Она не поняла. "У меня есть дети, есть моё творчество, семья... у нас своя жизнь. С какой стати мы должны ещё заниматься просветлением мира? Надо вокруг себя его просветлять, если на то пошло". "Ну, а я не делаю это за счёт семьи! - парировала Лена, - У меня время остаётся, и я могу что-то сделать полезное для людей!" Что на это ответишь? Что это невозможно? Что сколько бы времени мы ни проводили с детьми - всё равно этого недостаточно? У каждого свои ценности. У кого - семья. У кого - Бог. У кого - "общество", вот эта самая "атмосфера". Все три сочетать нельзя, как показывает практика. Я сказала и Александру что, вероятно, мы будем выходить из общества.

Он спросил: - Почему? - Потому что я не могу признать вас руководителем после того, что произошло. А быть рядовым членом вы всё равно не сможете. Александр пощипал бородку. - Ну, хорошо, - сказал он, - А как, по-твоему, я должен был поступить? Как бы ты поступила на моём месте? Я подумала. - Меня бы всё это заставило задуматься. Хорошо, пусть вы себя не контролировали, не помните, что происходило. Но ведь, вам рассказали - неужели вас это не задело? Я бы в ужас пришла, если бы мне такое обо мне рассказали, тем более, если бы я этого даже не помнила! - Но, что я должен делать? - Ну, не знаю... уйти на покой на полгода. Подумать о своей жизни, сделать какие-то выводы. Но не сразу же начинать опять руководить! Естественно, этот разговор пропал втуне. Александр руководил вовсю. Издательством пока - а, как же? Ведь он - хозяин. Он дееспособен. Мы же не можем захватить власть в его собственной фирме! И я выполняла распоряжения Александра. Мне было неприятно даже находиться с ним в одном помещении. Тем более, он сохранил любовь к порядку, и продолжал наводить таковой повсюду и пенять нам за нарушения. Очень неприятно выслушивать сентенции, которые он выдавал собеседникам по телефону: - Надо учиться любить! - Надо прощать! Ничего не поделаешь! Надо всем прощать! - Знаете, не любить очень легко. А вот любить трудно! И всё-таки, надо учиться любить! Давайте учиться любить друг друга! И так далее.

Напряжённость между нами - всеми троими - росла. Костя тоже конфликтовал с Александром. Александр начал учиться работать на компьютере. Его манера это делать выводила из себя, но ничего не поделаешь... Однажды Костя сказал, не сдержавшись: - Ну, сейчас вы, Александр, научитесь и сможете нас спокойно уволить. Когда-то любимая работа превратилась для меня в каторгу. А ещё началось осмысление всех наших идей вообще. Рэйки. Целительство. О генной инженерии, мясе и "плохих" продуктах я уже всё знала. Давно уже не верила во многое, чему учили в целительской школе. Если в Рэйки становятся мастерами в основном после таких "процессов", то, что такое рэйки? Если Мегре, прежде чем писать книги (явно методом "яснослышания") прошёл такой "процесс" - то, что такое Анастасия? Если и все наши знакомые целители проходили этот "процесс" - то, чего стоят их слова? Ведь это мы к Александру относимся плохо, потому что мы - его близкие.

Мы видели этот процесс, мы знаем Александра, как облупленного. Мы знаем его заносчивость, его претензии на "мировой уровень", тщеславие... Всё это, как в зеркале отразилось в "процессе". Но мы и раньше об этом догадывались. А теперь Александр научился всё это скрывать - ещё лучше, чем до "процесса". Он стал мудр! Он стал изрекать действительно вещи, которые казались духовными и мудрыми. Он уже не баловался дурацкими пророчествами, не рассуждал о прошлых жизнях... он был "композитор, издатель, религиозно-общественный деятель" Александр В. Для меня от всей этой его показухи пахло такой дешёвкой - но он этого даже не замечал. А теперь представим человека, который раньше никогда не знал В... И вот встретился с нашим "мудрым, духовным религиозно-общественным деятелем". Александр умеет производить впечатление! "Духи" ещё подучили... А что, поняла я, у В. вполне есть шанс собрать новое общество. Старое-то уж ему не поверит. Люди всё равно к нему относятся настороженно. А вот новое - запросто! Из таких, как этот Игорь, "белый всадник". И они ещё будут Александру в рот глядеть. Вот так и Виссарион, вероятно, начинал. Сначала "процесс", подчинение каким-то "духам".

Потом он стал "Христом" и повёл за собой - а уж "духи" ему помогли... И Белое Братство... Так, как же мы могли верить всем этим целителям? Нам они казались такими просветлёнными, такими мудрыми. Но, если это всего лишь результат деятельности "духов"? Если это "духи" создают атмосферу вокруг целителей, внушают им глубокомысленные ответы, лишь похожие на правду, но не истинные? А ведь, так оно и есть, поняла я. Все эти целители - такие, как В.. Кстати, практически у всех из них были семейные проблемы. (У Фаины нет, вернее, они небольшие, но её муж - сам целитель). Большинство женщин-"целительниц" разводятся. Мужчины - реже, поскольку жёны всё же терпеливее (вот и в случае В., И. осталась на его стороне целиком. Сейчас, наверное, счастлива с "просветлённым" мужем).

А ведь мы этим целителям доверяли, как духовникам. Какая-то проблема - тут же бежали или звонили им. И кто нам отвечал через этих целителей? Прошедших "процесс"? Для меня этот "процесс" однозначно - от бесов. Ну, не может быть ни от каких Светлых Сил такого безумия, которое доводит одних людей до самоубийства, других - до убийства. Да и не только это - горячечный бред, самовозвеличение до невероятных пределов, издевательства над близкими... Нет, не от Света всё это. Но может быть, по Рерих-Блаватской, это Светлые силы позволяют тёмным "поиграть" с человеком, чтобы он прошёл испытание? Так ведь В. стопроцентно испытание не прошёл! (я и судила об этом раньше в агнийоговских терминах). Не прошёл, и, однако - вот, снова руководит! Значит, ерунда это всё...

Может, и нет никаких "светлых сил". Никаких Великих Учителей... Нам хотелось теперь жить нормальной человеческой жизнью. Мы словно сбросили с себя ярмо. Мы стали думать о переезде - в самом деле, нет никакого смысла жить здесь. Школа? И в ней мы начали разочаровываться. А что если дом построить? Мы задумались и об этом. Мы хотим ещё детей. Для них нужно место. В самом деле, почему бы не построить дом? Подходил мой день рождения. 11 марта. Александр прекрасно знал о моём дне рождения. Кстати, я поздравила его и Костю с 23 февраля, как у нас было принято. Отношения, конечно, были натянутые... Но я не ожидала, что Александр совершенно не поздравит меня. Ведь, даже на обычных немецких фирмах принято поздравлять друг друга.

Тем более, на маленьких. Это просто долг вежливости. Но он ничего не сказал на работе, не позвонил домой... Короче говоря, вообще - ничего. Друзья пришли поздравить, посидели за столом. В воскресенье раздался звонок. Звонила дочь Александра Л. (она жила вообще-то в другом городе, приезжала только на выходные): "Яна, я поздравляю тебя от всей нашей семьи!" Может быть, покажется какой-то мелочностью то, что я заметила это вообще. Но в том-то и дело! Я бы не заметила, если бы меня не поздравил кто угодно другой. Мне это просто безразлично. Но именно при таких натянутых отношениях не поздравить, и даже не просто не поздравить (ну, ладно - он мог просто забыть, закрутиться), а трусливо подослать свою дочь, с которой у нас отношения - скажем так, шапочные - "за всю нашу семью"... Я так поняла, что это - демонстрация вполне определённого отношения ко мне. Нежелания общаться в принципе. И ещё произошло кое-что именно в этот день рождения.

Я отказалась от "светлых сил" (отказываться пришлось от многого... я мало писала в этой книге о собственном опыте, а он тоже имел место. Но это - тема исповеди, а не такой книги). Но, что осталось мне? Конечно, было чувство освобождения, радости от того, что мы больше не должны ничего "обществу", этой "атмосфере"... Но чем жить? Если не атмосферой - то чем? И как верить в Бога? Ведь я уже не могу не верить. Я всё равно верю. Я не могу быть материалисткой - с этим покончено навсегда. Не могу я и жить, не задумываясь ни о чём. Всё равно ведь буду задумываться! И вот получилось так, что мы с мужем как-то обсуждали его теорию "Мировой гармонии" с Богом - безличным Абсолютом.

Это вполне соответствовало Блаватской. "Получается, что Богу мы безразличны", - сказал муж. "Нет!" - вдруг возразила я. У меня в голове вдруг всплыла фраза из Евангелия. "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы каждый верующий в Него не погиб, а имел жизнь вечную". Я больше не могла говорить. Случившееся со мной было так важно, так существенно! Это не было ни видение, ни озарение, ни какой-то голос... Я просто вспомнила эту фразу. И поняла, что это - правда5. Конечно, это акт веры. К сожалению, с мужем подобного долго не происходило. Он отбросил вместе с обществом и вообще веру во что бы то ни было. Он не понимал, как я могу, после всего случившегося, вообще верить... А дальше произошло совсем удивительное. С моего сознания, как шелуха, вдруг сами по себе начали спадать прежние представления. Это не то, чтобы я сознательно думала: вот раз я теперь верю в Христа, то должна верить так, как положено в Церкви - а значит, так и так. Нет, тогда вообще мысль о Церкви как-то у меня и не возникала. И о том, что "положено" (да я тогда и не знала, что положено... проведя уже 4 года в Церкви, не знала многих элементарных понятий Катехизиса).

Просто само собой всё "слетало"... вдруг - раз! - я поняла, что карма - это ерунда. Нет никакой кармы, есть Закон и Милость. Раз! - и я поняла, что нет никакой Иерархии Света, никаких махатм. Раз! - и вот это было неправильно... и вот это... А вот так - правильно. И вот так. И впервые в жизни я начала молиться чистым сердцем: Господи! Прости и помилуй меня, грешную! И впервые в жизни я ощутила покаяние. Смирение. Это было чудо, и я так благодарна за это Господу. Конечно, моя жизнь не стала проще от этого. Но раньше у меня было такое чувство, что я всё время ищу. Что вся моя жизнь - дорога. В ранней юности я написала такое стихотворение. Дорога - это мелькание Домиков на обочинах. В каждом домике - свет, В каждом домике - смех. Он не принадлежит тебе, Ты проносишься мимо и дальше. В том воли твоей нет. И это не твой грех. Дорога - это мелькание Дворцов, перекрёстков и хижин. Собак, охраняющих дом. Коров, жующих траву. Но дым над чужими крышами Стелится ниже и ниже, И странная, грустная музыка Уносится в синеву. Дорога - это мелькание. Мелькание неодолимо. В тумане проносятся мимо Рассветные города. Но Боже, молю тебя, Боже, Одно лишь лелею желание: Я хочу войти в один из мелькающих домиков, И остаться там навсегда! Такой была и моя жизнь. И в физическом смысле - мы всё время переезжали, у меня не было специальности, работы, я всё чего-то ждала, я была неустроена - и даже не знала, что меня ждёт, и чего я хочу, собственно. И в духовном - в особенности, в духовном - я искала.

Какой бы уверенной в себе я ни казалась - я всё время находилась в поиске. Я чувствовала своё духовное одиночество, я должна была найти Что-то Главное. И вот я нашла это Главное. Теперь я вижу моё Солнце, мой Свет, мою Радость! Часто Солнце скрывается за тучами - нет, это не тучи, а мои глаза затмевает мой собственный грех. Но и тогда я знаю, что там, за этой пеленой, Солнце всё равно Есть! Я никуда не бегу и ничего не ищу. Если я вступаю в спор, то не потому, что ищу Истину, а потому, что хочу о ней сообщить другим. По сравнению с этим, все и прошлые, и будущие испытания - такой пустяк... Но я не буду слишком много писать о моей Радости! Да, конечно, я пошла в церковь и исповедала свои тяжёлые грехи. И с тех пор начала исполнять (худо-бедно) всё то, что положено христианину. К счастью, муж не возражает против этого. А через год он и сам начал, время от времени, посещать церковь, согласился обвенчаться. И наша семейная жизнь стала значительно лучше, хоть идеальной её не назовёшь. Священник порекомендовал мне оставить издательство.

Через некоторое время я это и сделала. Заявление о выходе из общества я подала сразу после дня рождения - решив, что это, как раз, удобный случай. В апреле провели очередное заседание общества. Все собрались во Франкенеке, сняли зал. Я, разумеется, туда не пошла. Муж, как раз, заболел. Я взяла детей, зашла в зал. Н. сразу закричал мне: "А ты, чего сюда пришла? Ты теперь не наша!" - но другие приветливо поздоровались со мной. Дети общества - пять человек, кроме моих - как обычно в таких случаях, играли на лестнице. Одни, предоставленные сами себе. Без игрушек и каких-то развлечений. Попросту ждали (весь день!), пока мамы и папы решат свои важные духовные проблемы. Я взяла всех детей и со всей семёркой отправилась на детскую площадку. Насколько мне известно, на этом заседании было следующее. Всё общество выразило Александру недоверие. Всё равно какие-то слухи просачивались... да и прошлое собрание было всем памятно.

Александр, почувствовав это, сам снял с себя обязанности председателя (мотивировал это тем, что трудно, почти невозможно сочетать должности и председателя, и хозяина издательства). И сам предложил кандидатуру Е. (заместителя). Его и выбрали - собственно, достойных кандидатов и не было. Александр выжил всех, способных хоть как-то руководить. Мог бы Костя, но к нему общество тоже уже относилось с опаской - "бизнесмен". Вообще мне рассказали, что на собрании были склоки, скандалы. Было очень неприятно. После заседания Александр остался с издательством, с деньгами, связями с Аллой Андреевой, Мегре, многими немецкими эзотериками и целителями. В принципе, это ему и было нужно. Сейчас он работает. Зарабатывает деньги. Всё ещё то и дело заговаривает о Центре - хотя уже никто в обществе никакой Центр строить не собирается. Костя, похоже, стремится отделиться от Александра - отношения нелёгкие.

Но, в конце концов, были бы деньги для Центра - а людито всегда найдутся. Ну, а общество тихо дышит на ладан. Е. некогда, он работает, у него семья. Осенью они провели ещё одно заседание, пригласив какого-то йога. Возможно, общество скоро распадётся - или будет так потихонечку существовать, собираясь 2-3 раза в год "пообщаться". В этот год ещё в одной семье произошла трагедия. Словно отражение трагедии Александра. Эта женщина, С. была моей знакомой по Литературному обществу. Очень красивая, умная, пишущая интересные стихи. К "Цветку мира" отношения не имела. Вообще, жертвами "духов" часто становятся, как раз, самые яркие, интересные, неравнодушные люди, ищущие Истины... У этой женщины - двое совсем маленьких детей. Через меня она познакомилась с Н., нашим бардом. Возникла хорошая, возвышенная духовная дружба. С. начала интересоваться духовностью, много читать (впрочем, она ещё до того увлекалась Лазаревым).

Через какое-то время стала слышать "голоса". Её уверили в том, что она выполняет Великую Светлую Миссию. Что она должна спасать людей... Кстати, С. считает себя католичкой, ходит в церковь. Но, разумеется, священник не знает о её ясновидении. По её словам, она общалась и с Анастасией, и знает всё про неё "на самом деле" (хотя раньше вообще относилась к Анастасии скорее отрицательно). Всё это привело С. в какое-то жуткое, тяжёлое состояние - она сама позже говорила, что это был кошмар... Пыталась покончить самоубийством. Попала в психиатрическую больницу. Но, в отличие от нашего председателя, у С. ясновидение закончилось только на время. Потом началось опять. Весной она позвонила мне. - С твоим сыном большие проблемы! Он может тяжело заболеть! Если ты хочешь это предотвратить, обратись к Церкви! Мне пришла информация, что ты должна ходить в церковь. Я уже, как раз, довольно давно обратилась... С. рассказала мне о своём ясновидении. Я осторожно сказала:

- Если ты хочешь, ты можешь избавиться от этого.

- Нет, не могу! - категорически ответила С.,

- Если бы это были тёмные силы, я бы могла избавиться. А от светлой миссии невозможно отказаться!

Вот, как Моисей сопротивлялся, сопротивлялся, а потом всё равно стал пророком. "И ты сравниваешь себя с Моисеем?" - но я не спросила этого. Позже я задала ей вопрос, знает ли священник обо всём (раз она католичка!), исповедовалась ли она?

Ответа я не получила - но догадываюсь и так. Вместо этого, впоследствии от С. я получала лишь краткие предупреждения и поучения: "Береги глаза!" (что бы это значило? - вроде пока всё в порядке). При встрече - "Не забудь освятить крест!" (Тут С. действительно права - видно что-то такое "увидела" - я как раз засунула куда-то свой крестик и второпях нацепила неосвящённый).

Намекала на агрессию (и даже прямо говорила об этом), содержащуюся в моей прозе (и вообще проза - сплошная агрессия... вот стихи!) Ну, что ж, я не боюсь обвинений в агрессии.

Я действительно настроена агрессивно против всех этих "духов". И не ангел я, и не претендую на это. Агрессия - так агрессия. Недавно С. снова попала в больницу. Пыталась "спасти" своего брата-наркомана и снова угодила в ту же "ловушку" - снова суицид, лечение. Теперь состоит на учёте. Каково приходится её мужу и детям - можно представить.

Сейчас, сколько я знаю, С. принципиально (как В. отказался от музыки!) отказалась от своего творчества, от стихов вообще, от литературного общества. В заключение мне хотелось бы рассказать о последней моей истории с Александром. Я переписываюсь с одним знакомым, который часто встречается с Аллой Александровной Андреевой.

Она, как я уже упоминала, слепая. И вот этот знакомый рассказал ей о происшедшем со мной обращении. И А.А. вдруг передала через него просьбу: попросила меня рассказать, что, собственно, выпускает издательство "Вега"... Я несколько удивилась. Ведь они же с Александром друзья! Неужели она не знает таких элементарных вещей? Это было нужно А.А. потому, что она собиралась бороться за авторские права на "Розу мира", которые присвоило - как я понимаю, не вполне законно - некое общество в Москве.

И эти люди уже обвинили её в "связи с оккультными кругами Германии". Конечно, я выполнила просьбу А.А., перечислила все книги, которые выпускает издательство, рассказала и о встрече с Мегре, и о том, что Александр мечтает построить Духовный Центр (об этом А.А. и сама должна была знать, так как была у нас именно тогда, когда об этом говорилось). П

отом знакомый написал мне, что А.А. в больнице (что-то с сердцем). В. в сентябре ездил к ней, она показала ему моё письмо (с моего разрешения). Как я узнала позже, В. тут же вылил ушат грязи на меня. Например, он сообщил А.А. о том, что я - "сталинистка" (об источнике таких сведений - см. выше). Попытался уличить меня во лжи... Ну, ради Бога - мне это, в общем, не так уж важно. Потрясает только детская обидчивость и желание тут же "перевести стрелки": а это не я, это она виновата! (Когда я ещё работала в издательстве, где-то в марте, однажды имела место такая сцена. Ктото из клиентов позвонил В. и пожаловался на ошибку - ему выслали не те книги.

Ну, как поступит в таком случае нормальный человек? Извинится и пообещает выслать правильные, а ошибочные - обратно, за наш счёт. В. же вдруг начал оправдываться: - Да, но это не я! Это не я вам выслал! Это моя коллега ошиблась! Это не я! Ну, скажите, какое дело клиенту, ошибся ли его телефонный собеседник или его коллега? Ну, такой характер у человека, что тут сделаешь...)

Мало того, В. приехал и рассказал Косте и Лене следующее: "Яна написала А.А. такое ужасное письмо! Бедная женщина прочитала его и так расстроилась, что у неё случился приступ, и её положили в больницу. Она написала обо мне, какой я плохой (тут следовали какие-то фразы, придуманные В.), что со мной вообще нельзя связываться. Написала, сколько денег заработало издательство, все книги, с тиражами, вообще - всё!" Когда мы пришли к Лене, она сказала мне так:

- Я считаю, что ты поступила некорректно. Во-первых, прежде чем выдавать такую информацию - о деньгах, и прочее - надо было хотя бы нас поставить в известность.

Во-вторых... А.А. из-за твоего письма попала в больницу. Я, конечно, понимаю твоё стремление говорить правду, но, в данном случае, можно было пощадить старого, больного человека...

У меня, естественно, глаза на лоб полезли. Я пошла домой, распечатала текст своего письма - конечно же, там не было ничего ни про деньги, ни про тиражи! И вообще я написала только ту информацию, которая была указана в рекламках издательства, и которую А.А. бы обязательно прочитала, если бы могла видеть. И о В. я не писала ничего отрицательного! И вообще ничего личного - ничего, что пишу в этой книге. Упаси Боже. Я писала только одно - что мне грустно и тоскливо, потому что он наотрез отказался от разговора со мной (и это правда!)

И ещё просила А.А. не рвать с ним связи, так как она, возможно, сможет на него повлиять. Ну, ладно, с этой клеветой я разобралась. После этого я написала в Москву и спросила, правда ли, что А.А. из-за моего письма попала в больницу, что я ужасно раскаиваюсь в таком случае и пр. Мне ответили, что это - полный бред! А.А. стало плохо вне всякой связи с моим письмом, ей всегда летом хуже становится. Тут же А.А. позвонила Александру и спросила прямо:

- Правда ли, что он распространяет слухи о том, что моё письмо вызвало у неё сердечный приступ? Александр ответил, что он таких слухов не распространяет. После всего этого передо мной встал вопрос - доколе? На меня давно уже смотрят, как на предателя с "зашоренным сознанием" и уж не знаю на кого ещё. Александр вообще превращается в моего врага в таком контексте. Причём - личного врага. До каких пор я буду молчать и скрывать то, что происходило в нашем обществе? Есть люди, которым это интересно. Хотя бы члены самого общества!

 Есть люди, которым это, возможно, поможет сориентироваться и сделать правильный выбор. И тогда я решила рассказать всё, что знаю. И я написала эту книгу. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, прости и помилуй нас, грешных!

Яна Завацкая

Ставрос

Читайте другие материалы раздела "Оккультизм и духовно опасные псевдооздоровительные практики"