О святом кулаке, окаянной шее и христианской
любви
Что должен делать православный христианин,
когда сталкивается с проявлениями богохульства и кощунства?
К сожалению, в наши дни такой вопрос давно уже перестал быть
риторическим, поэтому все чаще можно услышать слова о
целесообразности его силового решения. Или, как говорил один
из Шукшинских персонажей – святым кулаком, да по окаянной
шее. И все дела! Причем, не следует думать, будто это точка
зрения каких-то там околоцерковных маргиналов. Формальные
основания для нее существуют весьма и весьма серьезные.
Вот что говорил по этому поводу святитель
Иоанн Златоуст в своих знаменитых "Беседах о статуях": "Но
раз у нас зашла теперь речь о хуле, то я хочу просить всех
вас об одной услуге, взамен этой речи и рассуждения, –
именно, чтобы вы унимали в городе тех, кто богохульствует.
Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади
хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет
ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши
уста, освяти руку твою ударом..."
Жутко звучит? Шокирует? Подождите, дальше
будет еще интереснее: "...И если судья пред судилищем
потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов,
ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо
больше оскорбляющих Того (Царя). Преступление – одного рода,
публичное оскорбление, обвинителем может быть всякий, кто
хочет. Пусть узнают и иудеи и эллины, что христиане –
хранители, защитники, правители и учители города; и пусть то
же самое узнают распутники и развратники, что именно им
следует бояться рабов Божиих, дабы, если и захотят когда
сказать что-либо подобное, оглядывались всюду кругом и
трепетали даже теней, опасаясь, как бы христианин не
подслушал, не напал и сильно не побил."
Все. Теперь, казалось бы, можно с полной
уверенностью в собственной правоте приступить к
практическому исполнению рекомендации величайшего святого и
"освятить руку ударом" (а поводов к этому нынче более чем
достаточно). Однако, несмотря на авторитет Златоуста,
торопиться с таким благочестивым мордобоем все же не
следует. И не только потому, что подобная практика
противоречит современным правовым нормам (которые, прямо
скажем – сильно отличаются от тех, что существовали во
времена Златоуста). Есть еще одна причина, в духовном плане
куда более важная.
Дело в том, что в христианской этике
мотивация поступка не менее важна, чем его содержание. Ведь,
даже несомненно добрый поступок может быть мотивирован в
человеке причинами, весьма сомнительными в нравственном
отношении. И когда звучат объяснения мотивов нынешней борьбы
православных с кощунствующими, право же – очень трудно
бывает согласиться с некоторыми из них. Вот, например: "мы
защищаем Бога от поругания". Казалось бы – все верно, так и
следует поступать. Однако в Писании прямо сказано, что
...Бог поругаем не бывает (Гал 6:7). И, кстати, тот же Иоанн
Златоуст говорит об этом вполне определенно: "Тот, кто
бросает вверх камень, не может пронзить неба и даже достичь
его – камень падает ему на голову. Так и тот, кто хулит
блаженное Существо Божие, никогда не может нисколько
повредить Ему, ибо Оно столь велико и высоко, что недоступно
ни для какого вреда, но сам изощряет меч на свою душу,
оказываясь неблагодарным Благодетелю...Богохульство не
унижает величия Божия и потому не должно побуждать тебя к
ярости. Кто богохульствует, тот наносит раны самому себе"
Итак, Бог в нашей защите не нуждается. Тогда
ради чего следует "освятить руку ударом"?
Еще одно распространенное сегодня
объяснение: ради защиты оскорбленного религиозного чувства
верующих. Но ведь есть всем известные слова апостола Иоанна
Богослова о том, что ...весь мир лежит во зле (1 Ин 5:19).
Так неужели же свою скорбь от любого из проявлений этого
мирового зла мне следует рассматривать как достаточный повод
к боевым действиям? В конце концов, Христос и не обещал нам
бесскорбного существования в этом мире, пропитанном злом: В
мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир (Ин.
16:33).
В периоды гонений религиозное чувство
христиан оскорблялось куда как сильнее, чему убедительным
примером является прошедшее столетие отечественной истории.
И храмы разрушали, и кресты сбрасывали, и иконы рубили... Да
что там храмы и иконы – священников, случалось, закапывали
живьем, а простых прихожан за одну только веру во Христа
гноили в лагерях. Богохульство творилось страшнейшее. А вот
дотянуться до "окаянной шеи" советских властных структур
было тогда никак невозможно (да и в голову никому в те
страшные времена такое не могло прийти).
Тем не менее, эта безответность христиан на
оскорбления их религиозного чувства вовсе не погубила нашу
Церковь в эпоху коммунистического террора. Напротив, десятки
тысяч новомучеников и исповедников Российских своей жизнью и
смертью засвидетельствовали, что такие оскорбления в итоге
приводят к еще большему прославлению Христа, молившегося на
Кресте за своих оскорбителей.
Так какой же силой христианство призвано
побеждать мир, лежащий во зле и богохульстве? Ответ, думаю,
известен всем. Конечно же, любовью. Той самой,
парадоксальной и непонятной для нехристианского мира любовью
к врагам, которую заповедал своим ученикам сам Господь. Эта
любовь, на мой взгляд, и должна быть основной и единственной
мотивацией всех наших претензий к современным кощунникам.
Ведь ясно, что Бога они оскорбить не могут,
поскольку Бог – бесстрастен и недоступен ни для какого
вреда. Личное же мое религиозное чувство куда как более
оскорбляют мои собственные грехи и страсти, нежели эпатажные
выходки и сомнительные художественные эксперименты не очень
умных людей. Следовательно, остается единственный смысл
борьбы с их кощунством: наше сострадание к ним, христианская
забота о состоянии душ этих людей и их единомышленников. И
вот с этой точки зрения призыв Златоуста уже невозможно
рассматривать просто как оправдание
благочестиво-рефлекторной реакции верующих на богохульные
перформансы. На первый план здесь выходит именно – причина,
мотив, побудивший человека пресечь кощунство силовым
методом.
Сегодня слова об "освящении руки ударом",
для одних христиан звучат как призыв к действию. У других
они же вызывают смущение своим несоответствием духу и букве
Евангелия. Но возникает такое разделение мнений только
потому, что цитата (как это, увы, часто бывает нынче)
вырвана из контекста. Всего лишь двумя абзацами далее, в той
же самой "Первой беседе о статуях" Святитель прямо говорит о
причине и конечной цели таких жестких мер в отношении к
кощунствующим:
"...Не безрассудно ли в самом деле, что если
мы увидим драку на площади, то бежим и мирим дерущихся; да,
что говорю я – драку? Если увидим, что упал осел, то все
спешим протянуть руку и поставить его на ноги; а о гибнущих
братьях не заботимся? Богохульник – тот же осел, не вынесший
тяжести гнева и упавший. Подойди же и подними его и словом и
делом, и кротостью и силой; пусть разнообразно будет
лекарство. И если мы устроим так свои дела, будем искать
спасения и ближних, то вскоре станем желанными и любимыми и
для самих тех, кто получает исправление".
Что ж, видимо, бывает и так, что
зарвавшегося в своем безумии человека можно привести в
чувство лишь хорошей затрещиной. Так же, как бьющегося в
припадке истерики, приходится хлестать по щекам. Но если
конечной целью подобных силовых действий со стороны христиан
окажется не любовь к заблуждающемуся кощуннику, не
стремление спасти его от последствий его же собственного
духовного ослепления, а – наше возмущение, гнев или что-либо
еще в этом роде, то вряд ли стоит в таком случае оправдывать
себя словами Иоанна Златоуста. Прежде чем приступить к
"освящению" собственных кулаков, каждому из нас не худо было
бы остановиться хотя бы на минуту, и задуматься: все ли
прочие средства, упомянутые Златоустым пастырем мы
применили? Сказали ли слово увещевания? Пытались что-либо
сделать для того, чтобы богохульник смог увидеть в наших
поступках красоту и праведность Евангелия? Проявили ли при
этом заповеданную нам кротость? Если все это мы посчитали
для себя излишним, махать кулаками можно будет сколько
угодно, но вот той самой цели, к которой призывает нас
святитель Иоанн Златоуст, мы не добьемся, даже если сотрем
себе эти кулаки по самые плечи. Потому что он-то говорил как
раз о том, что даже при употреблении "кулачного
вразумления", движущим мотивом в христианах все равно должна
оставаться искренняя любовь и сочувствие к тем, кто творит
кощунства, будучи ослеплен духовно. Должно здесь
присутствовать стремление хотя бы таким способом вывести их
из этого погибельного состояния. Иначе смысл любой борьбы с
богохульниками может незаметно перейти в плоскость обычного
идейного противостояния, где с одной стороны окажемся "мы",
а с другой – "они". И тогда вместо слов Иоанна Златоуста,
останется нам утешать себя разве что грустной шуткой о том,
как "добро обязательно победит зло, поставит его на колени,
и зверски убьет".
Александр Ткаченко
Православие и мир - 10.12.2010.
|
