Психолингвистический анализ картины мира
в религиозном движении "Анастасия"
Движение "Анастасия" принадлежит к числу
так называемых "экологических" религиозных групп.
Идейной основой мировоззрения таких групп является
пантеизм, связанный с обожествлением сил природы. Начало
движению дала публикация серии книг Владимира Пузанова,
пишущего под псевдонимом Мегре, о лесной жительнице по
имени Анастасия. Эти произведения быстро
распространяются и находят себе многочисленных
поклонников, объединяющихся в группы и общества.
Согласно книгам Мегре, Анастасия, в чьем
реальном существовании не сомневаются сторонники
движения - представительница рода "сверхлюдей",
обладающая уникальными способностями. Она может
непосредственно общаться с "высшим разумом", предвидит
будущее и может его изменять, способна исцелять мыслью,
владеет гипнозом, телепатией, телекинезом, знает все
существующие языки. Ей доступно все знание человечества,
она "является неотъемлемой частью Природы" [1, 36].
Экологическая направленность здесь очевидна - героиня
является как бы олицетворением природы. Все поведение
Анастасии подчеркивает тесную связь с природой - она
живет на поляне в лесу, кормят её белки, она постоянно
трогает и "быстро поглаживает" листья и ветки растений.
Миссия Анастасии - объяснить людям
"пагубность технократического пути развития" и указать
путь к первоистокам [1, 48]. В дальнейшем читатели
узнают, что предназначение Анастасии состоит в том,
чтобы родить Месс ю (от самого Владимира Мегре), что она
и делает. Этот ребенок уподобляется Христу, на его
рождение указывает звезда, подобная Вифлеемской.
Обожествляется в группе и сама
Анастасия. Она неоднократно сравнивается с богиней:
"Анастасия является совершенным человеком, подобным
Богу"; "В прессе её называют "Хозяйкой Тайги",
"Сибирской ведуньей", "Предсказательницей",
"Божественным проявлением" [2]; "Ты, наверно, первая,
кого называют богиней, но не поклоняются, а говорят как
с близким другом" [2, 202].
Доктринальная концепция движения
"Анастасия" очень сумбурна и не выдерживает
сколько-нибудь серьезной религиоведческой критики. Это
учение, по мнению религиоведов, представляет из себя
"хаотический навал высказываний о божественном" [4, 64].
Представление о Боге в книгах Мегре
сначала антропоморфно: Бог - личность, упоминаемая с
большой буквы. Потом он понижается в ранге до
"вселенского разума". В третьей книге предлагается
архаический сюжет: Бог творил человека и так этим был
увлечен, что не успел подумать о себе самом и не создал
свой собственный облик. Кроме него, существуют светлые и
темные сущности, силы космоса и т.п. Также признается
карма и переселение душ; из теософского пантеона
заимствовано представление о Боге как об энергии,
разлитой по Вселенной.
Элементом, заимствованным из практик
нео-языческого магизма является представление о том, что
мечтой - только не абстрактной, а детализированной до
мельчайших подробностей - можно сотворить все, что
угодно. Хочешь иметь автомобиль - представь его в
мельчайших подробностях [1, 58]. Это учение
квалифицируется как "визуализация" и является
распространенной магической техникой, основанной на
вере, что человек сам является творцом собственной
реальности [3, 66].
Одной из особенностей текстов серии
"Анастасия", общей со многими нью-эйджеровскими
произведениями, является частое использование имен
мифологических и исторических персонажей. Они
перечисляются в один ряд и тем или иным образом связаны
с Анастасией. Тем самым Анастасия, культовый персонаж,
включается, по замыслу автора, в ряды богов, пророков и
деятелей культуры. "И что же, знания лам Востока,
Мудрость Будды и Христа, Йоги она знает? – Знает. [1,
359]". Анастасия, окруженная "божественным" ореолом,
помещается в центр религиозной картины мира.
Характерно, что автор, В.Мегре, не
обладает багажом знаний о персонажах, перечисленных
через запятую. Так, в вышеприведенном отрывке автор
персонифицирует учение йогов, превращая его в какую-то
Йогу; Майтрейю автор причисляет почему-то к "женским"
божествам, хотя это - Будда грядущих времен, пол
которого вообще не обозначен. Бог завещал человечеству,
по словам Мегре, "сиять отныне в нави, яви, прави!".
Привлеченный славянским звучанием этих слов, Мегре,
кажется, не знает, что "навь" - это воплощение болезни и
смерти, а также мертвец, труп [4].
Примером подобного же невежества
является такой отрывок: "Шунята древней ведической
литературы как раз и есть универсальная вычислительная
машина [1, 19]". Шунята - это, наверное, шуньята,
понятие буддийской (а не ведической) философии,
обозначающее бессущностность, пустотность всех явлений.
В ведической же философии оно резко критиковалось [4,
69].
Так же странно перечисление через
запятую имен "просветленных", открывавших до Анастасии
частицы истины человечеству. Это славянский "скотий бог"
Велес, персонажи индийских эпосов Кришна и Рама, Иисус
Христос, Аллах, Будда. Подобное нагромождение имен
ориентировано на читателя, знакомого с ними понаслышке,
из научно-популярных изданий и художественных фильмов,
но не знающих достоверных исторических фактов и
философских систем, связанных с упоминаемыми лицами. С
помощью такого приема создается прецендентность текстов
- читателю намеренно преподносятся малознакомые имена,
призванные добавить весомости постулируемым тезисам.
***
Читайте также по теме:
***
Для ответа на вопрос, какое психическое
состояние моделируется книгами и стихами про Анастасию,
обратимся к психолингвистическому анализу текстового
материала. Основой нашего анализа послужит подсчет
лексических элементов, анализ текста по
эмоционально-смысловой доминанте и в целом реконструкция
авторского замысла [4].
Текст, особенно художественный, всегда
конструирует некую модель или образ мира. Сам текст
является языковой моделью мира его автора. И всегда в
художественном тексте находит отражение не только смысл,
или сюжет - но и отношение к жизненным ценностям. Как
пишет известный психолингвист В. П. Белянин: "В тексте
есть как минимум две части: информационная и
эмоциональная (эпитеты, метафоры, образы). Именно
эмоциональная составляющая текста и оказывает основное
влияние на читателя" [5, 9-10].
В художественном тексте, по мнению
ученого, эмотивность изначально задана при порождении. В
рамках разработанной В.Беляниным теории
эмоционально-смысловой доминанты различаются тексты
"веселые", (эмоция радости), "печальные" (грусть,
печаль), "светлые" (умиротворенность), "активные"
(радость борьбы), "темные" (страх и злоба), "красивые"
(негодование и удивление).
Каждому из этих типов текстов
соответствует свой психологический тип личности, своя
акцентуация. Более того, "содержание такого рода эмоций
диктует структуру текста на всех уровнях его построения
- сюжетном, фабульном, событийном. Оно определяет
диспозиции персонажей и их функции, синтаксис фраз, и,
конечно, метафоричность" [6].
Что же показывает психолингвистический
анализ текстов Мегре?
Несмотря на традиционные для
нью-эйджеровских групп призывы к любви и единению,
лексика "светлого" плана, соответствующая паранойяльной
акцентуации личности, не высоко частотна. Такие
концепты, как "любовь", "свет", "истина", встречаясь в
тексте, отражают неизбежную тематику религиозных текстов
и представляют собой, по нашему мнению, скорее
условность жанра. Уже на синтаксическом уровне "светлая"
доминанта не проявляется. В отличие от "светлых"
текстов, которым присущи развернутые сложносочиненные
предложения с изобилием параллельных конструкций,
текстам Мегре свойственен отрывочный, "телеграфный"
размер, в них часто встречаются нарочито короткие
предложения: "И он необычно быстро и легко побежал к
Анастасии. Она со смехом убегала, петляя по поляне.
Дедушка не отставал, но и догнать не мог. Вдруг дедушка
охнул и присел, схватившись за ногу. Анастасия быстро
повернулась, на лице её было волнение." [2]
В книгах про Анастасию высоко частотна
лексика с резко негативной дентоацией. В этом плане
обращают на себя внимание не только книги Мегре, но и
многочисленные лирические произведения последователей
движения "Анастасия": "Я адским зудом исхожу"; "Все наше
вязкое уродство, И грязь, и смрад, и вещизм, и
злобство…" [7]. В лирических произведениях самого Мегре
также наличествует лексика этого плана: "Одурманено и
рычаще Время зверя глотает плоть". В прозаических
произведениях Мегре "темная" лексика еще более частотна.
Часто встречаются лексические единицы, реализующие такие
концепты как "тьма", "ад", "злоба", "страх": "Эй,
предсказатели веков, тьму человеку предрекавшие, тем
самым сотворившие и тьму и ад…Теперь о войнах не
мечтайте. За интересы меркантильные свои обманом
мракобесия людей в войну не вовлекайте" [2, 211].
Поклонники Анастасии чтят древние
языческие сооружения - дольмены. Согласно их учению,
люди, жившие у первоистоков человеческой культуры,
придавали им особое значение. Но и об этих "святых"
местах повествуется с применением "темной" лексики -
"могила", "замуровать", "смерть": "(Предки медитировали
) будучи закрытыми каменными пробками в этом
погребальном доме, замурованными заживо".
Характерной чертой "темных" текстов,
создаваемых на основе эпилептоидной акцентуации [4],
является неоднократное использование
уменьшительно-ласкательных суффиксов. Героиня романа то
и дело использует слова "дедулечка", "прамамочка" [!],
её саму поклонники зовут "Анастасиюшка". Ярко выраженным
компонентом "темного" текста является слово "грязь",
нередко встречающееся на страницах книг про Анастасию.
Упоминание грязи и нечистот часто встречается и в лирике
последователей движения. У самого Мегре сема "грязь"
соседствует с семой "секс". Причем, в отличие от
"красивых" текстов, где в лексической реализации этого
концепта на передний план выступает эротика, в серии
"Анастасия" интимные отношения предстают в виде какой-то
тяжелой, безрадостной порнографии. То и дело упоминаются
изнасилования, половые контакты и сексуальные фантазии.
Даже протагонист серии, Владимир, от лица которого
ведется повествование, встретив первый раз в лесу
Анастасию, сразу же попытался изнасиловать её [1].
В целом "темная" (эпилептоидная)
эмоционально-смысловая доминанта текстов позволяет
говорить об агрессивном отторжении окружающего,
негативных жизненных установках, склонности искать и
находить повсюду врагов. Когнитивная модель "темных"
текстов основана на жесткой оппозиции добра,
представленного узкой группой единомышленников, и зла,
носителями которого выступают злодеи и некие почти
демонические сущности - невежи, полулюди, стяжатели -
иными словами, инакомыслящие, посягающие на авторитет
религиозного лидера, Анастасии, и тем самым готовящие
гибель всему человечеству.
Помимо первичной "темной" доминанты, в
анализируемых текстах
наличествует вторичная эмоционально-смысловая доминанта.
В книгах часто встречаются элементы "красивого"
(демонстративного) текста. Характерный компонент такого
рода текстов (заметим, что к ним принадлежит жанр
женских романов) - таинственность. Анастасия, загадочная
обитательница тайги, живет в некоем месте, недоступном
для непосвященных. Она открывает Мегре и его читателям
скрытые истины, причем её вещания покрыты ореолом тайны.
Эффект таинственности достигается приемом сознательных
недомолвок. Персонажи обмениваются неясными для читателя
- и самого протагониста - намеками, что, по замыслу
автора, должно придать повествованию загадочность и
значимость. К примеру, неожиданно упоминается какой-то
"Он", не связанный с предыдущим повествованием, - но кто
такой таинственный Он, персонажи так и не
проговариваются.
В "красивых" текстах большое внимание
уделяется описанию цвета, окраски объектов. Там, как
правило, присутствует вся палитра. Анастасия, например,
умеет раскрашивать цветы разными красками. В согласии с
особенностями "красивых" текстов, в книгах Мегре часто
упоминаются животные: белки, медведи, собаки, птицы.
Анастасия знает их языки, а звери прислуживают ей и
снабжают продовольствием (дивно хороши эпизоды, в
которых Анастасия забавляется, подбрасывая в воздух
медведей и т.п.). Последователи движения "Анастасия"
также отдают должное этой теме, перечисляя в своих
стихах разнообразных представителей фауны, от морского
ежа до марала [7].
"Красивым" текстам свойственно заострять
внимание на том, как герои движутся, какие позы
принимают. Движения Анастасии самые хаотичные.
Подчеркивая раскрепощенность лесной жительницы, её
свободу от условностей, автор заставляет её то и дело
совершать прыжки и акробатические трюки. Обилие разных
движений доходит до абсурда при описании дедушки
Анастасии. Так, в эпизоде, в котором родственники
отшельницы узнают, что она ожидает ребенка, будущего
Мессию: "Дедушка заволновался, засуетился, подбежал к
стоявшим на коленях своему отцу и внучке. Засеменил
вокруг них, развел руками, потом вдруг и сам опустился
на колени, обнял их.." [2]
Вторичная "красивая" доминанта текста
свидетельствует о демонстративной акцентуации его
создателя. Тексты этого рода, по словам Л. Толстого,
нацелены на "воздействие на внешние чувства, то, что
называется поразительностью… читатель заинтересован и
этот интерес принимает за художественное
впечатление" [8].
Когнитивная модель, заложенная в текстах
такого рода, предполагает наигранность переживаний при
внешней демонстративной аффектации чувств. Установка
этого текста - воздействовать на воображение читателя,
поразить его мелодраматическим эффектом.
Сопоставляя когнитивные модели текстов
"Анастасии" - "темную" и "красивую", можно прийти к
выводу о своеобразной картине мира, которую эти тексты
моделируют. Такому миропониманию присуще дуальное
деление мира на "своих", вовлеченных в группу, и
"чужих", врагов; определенная экзальтация чувств, и даже
слащавость, сопряженная с агрессивностью, направленной
вовне - черты, характерные для религиозного объединения
(секты) авторитарного типа.
Элина Саракаева
Корни
Использованная литература
1 Мегре В. Звенящие кедры России. -
1988.
2. Мегре В. Пространство любви. - 1999.
3. Прозрение, № 1 (6), 2001.
4. Иванов Петр, священник. Культ
Анастасии: таежный сериал для советской образованщины,
или Гитары, деньги и кедровая каша в голове //
Прозрение, № 1 (6), 2001. Иванов Петр, священник, доктор
исторических наук, зав. сектором Института
востоковедения РАН, помощник управляющего Московской
епархией митрополита Крутицкого и Коломенского по
церковно-общественным вопросам. Эта же статья под
несколько другим названием опубликована в другом
издании: Иванов П. Культ Анастасии: лесной соблазн
постсоветской интеллигенци; о секте "анастасийщины" //
Материалы международной научно-практической конференции
"Тоталитарные секты - угроза XXI века". Нижний Новгород,
23-25 апреля 2001 года. - Нижний Новгород: Изд-во
Братства св. Александра Невского, 2001. С. 144-174.
5. Белянин В. П. Эмотивность и доминанта
художественного текста // Когнитивные и
культурологические подходы к семантике. - 1999.
6. Белянин В. П. Основы
психолингвистической диагностики. Модели мира в
литературе. - М., 2000.
7. http://www.anastasia.ru
8. Толстой Л. Н. Что такое искусство? -
М., 1985.
|
