Апостольский подвиг святителя Стефана
Пермского
Память: 26
апреля / 9 мая
В годовом кругу наших церковных
воспоминаний особое место принадлежит памяти св. Стефана
Пермского, просветителя зырянского народа. Светлый образ
его апостольской святости ярко выступает из древнего
сумрака нашей истории и зовет каждого из нас к подвигу
богоугодной жизни, убеждая, что такой подвиг возможен во
всякое время и в любых исторических условиях. В том и
заключается урок святости, данный нам в житии Святителя,
что свой подвиг он усмотрел в нуждах своего времени,
презрев всякие личные интересы. Потому-то и не тускнеет
в церковной памяти личность св. Стефана. Отразив в себе
образ Христов, она продолжает жить в последствиях того
дела, которое совершено ею при жизни. Важнейшее из этих
последствий - факт церковной жизни народа, просвещенного
св. Стефаном. Но для нас не менее важное значение имеет
самый образ его апостольской святости, в котором мы
видим желанную норму подлинно христианской жизни,
соразмеряем с этой нормой свои возможности и таким
образом ищем откровения собственного земного пути. В
этом смысле мы ждем от св. Стефана не только небесного
покровительства, но и благодатного восполнения нашей
сильно оскудевшей духовной жизни.
Смысл церковного воспоминания о св.
Стефане Пермском станет еще глубже, если мы сопоставим
его апостольское служение с подвигами других русских
святых. Страстотерпцы, мученики, преподобные, святители,
народные вожди в дни бедствий, исповедники, старцы,
юродивые - какое разнообразие жизненных призваний! Какие
различные образы святости при единой благодати Святаго
Духа! И среди них - длинный ряд святых
апостолов-миссионеров, много потрудившихся в
распространении Православия среди язычников и иноверцев:
св. Леонтий и св. Исаия, епископы Ростовские, преп. Кукша, просветитель вятичей, преп. Герасим Вологодский и
множество других, прославленных и не прославленных
Церковию. Их апостольские подвиги говорят нам о многом:
о важности православной миссии в среде других народов, о
долге жизни по Христу, о нравственной ответственности за
братьев, отпавших от веры, о путях благовестия Христова,
но больше всего о том, что апостольский подвиг требует
особого призвания свыше.
В известной мере каждый христианин
призван свидетельствовать об Истине: образом своей
жизни, словом, настроением, добрыми делами и всеми
христианскими добродетелями. Но апостольский подвиг
предваряется особыми дарами Святаго Духа и требует
самоотверженной и пламенной ревности о славе Божией.
Этот подвиг не покрывается, конечно, односторонним
учительным служением. Недостаточна для его полноты и
культурно-просветительная миссия в христианском духе.
Нужно нечто большее, именно, святость, как вернейший
признак водительства Духом
Божиим. Ведь Церковь признала Стефана
Пермского святым не за одни успехи апостольской миссии,
а за полноту богоугодной жизни, за самоотречение, за
устроение себя в жилище Богу. Успехи в проповеди
Евангелия бывали у многих миссионеров, но немногие из
них признаны святыми. И тут кроется ответ на вопрос -
почему односторонние усилия ума, воли, учености,
искусства часто оказываются бесплодными для дела
Христова? - Очевидно, что такие усилия обеспложиваются
примесью славолюбия, присвоением дела Христова своему
умению, своим силам в то время, как оно может
совершаться лишь Духом Святым, усвояемым чистыми и
самоотверженными сердцами. Об этом ясно свидетельствует
не только святость первых Христовых Апостолов, но и
житие Святителя Стефана Пермского.
Представим себе - насколько это возможно
- родную страну в далекие и глухие времена первой
половины XIV столетия. В ту тяжелую пору над Русью
тяготело татарское иго. "Это было одно из тех народных
бедствий, - говорит историк, - которые приносят не
только материальное, но и нравственное разорение,
надолго повергая народ в мертвенное оцепенение". Но в
это время на Руси уже пробил тот долгожданный час, когда
угнетенный народ обрел свои растерянные силы, которые в
середине века сосредоточились в удивительном
сотрудничестве трех святых современников: Святителя
Алексия Московского, Преподобного Сергия Радонежского и
Святителя Стефана Пермского. От них дух жизни стал
разливаться по Русской Земле и проникать во все
омертвевшие члены народного тела. Началось усиление
Москвы, и Русь стала крепнуть для открытой борьбы за
независимость.
В те времена обширные северные и
северо-восточные пространства только что начинали
тяготеть к Москве. Там, среди бесконечных лесов Двинской
земли, в окружении зырянских племен, уже существовали
редкие русские города, в том числе и Великий Устюг,
расположенный у слияния двух главных притоков Северной
Двины - Сухоны и Юга. Входивший в Ростовский удел этот
город был как бы северным форпостом русской культуры,
постепенно проникавшей к местным племенам этого
обширного края Обитавшие по реке Югу и далее, к востоку,
по Каме и ее притокам, неорганизованные массы пермяков
или зырян прозябали во тьме язычества и с враждою
относились к проникновению русских. Великий Устюг,
стоявший вначале у слияния Сухоны и Юга, был перенесен
на другое место от их частых набегов. В этом древнем
русском городе, около 1340 года, родился тот человек,
которому суждено было стать просветителем темной
зырянской земли и приобщить ее обитателей к Русской
Православной Церкви.
По сказанию его современника, инока
Епифания, мальчик отличался необыкновенным усердием к
книжному учению и настолько преуспел в нем, что очень
скоро занял место чтеца в устюжском соборе. Надо думать,
что "граматичная хитрость и книжная сила" в устюжских
условиях была не малым приобретением даровитого отрока,
глубоко проникшего в дух Псалтири, Апостола и
богослужебных книг. Вместе с благонравием мальчика, эта
первоначальная церковная наука сообщила ему особую
направленность мысли и сделала его чутким к
нравственному состоянию окружающих. Он, конечно, с
самого раннего возраста соприкасался с инородцами, во
множестве жившими около города, и их простые, но
скованные язычеством души не могли не возбудить в нем
благочестивой мечты о просвещении инородцев христианской
верой. Церковный дух, жаждущий приобщить к свету
Христовой веры темный и жалкий народ, определил
апостольское призвание юного устюжанина.
Но для этого великого дела ему самому
нужно было укрепиться духом и возрасти в Богопознании. И
вот, движимый жаждой духовного подвига и образования, он
устремляется в Ростов, тогдашний культурный центр
Северо-Восточной Руси. Там его внимание привлекает
общежительный монастырь св. Григория Богослова, в
котором он принимает постриг от игумена Максима. С этого
момента для Стефана началась монастырская школа,
закалявшая его дух аскетическими подвигами и
просвещавшая разум Священным Писанием и святоотеческими
творениями. Этому способствовала большая монастырская
библиотека, в которой было много греческих книг. Были в
монастыре и ученые монахи, знавшие греческий язык. От
них инок Стефан научился этому языку в совершенстве ради
того, чтобы углубиться в Священное Писание и в
подлинниках читать Святых Отцов. Послушание по переписке
книг еще более расширило его книжные познания и, утончив
каллиграфические навыки и грамматическую
наблюдательность, много послужило ему впоследствии при
составлении азбуки зырянского языка.
По свидетельству Епифания, сообщника
Стефана в монастырских трудах, последний отличался
удивительной пытливостью ума, особенно в исследовании
смысла Священного Писания, и с этой целью общался не
только с книгами, но и с просвещенными людьми своего
времени, уясняя с ними смысл какого-либо слова или
стиха. Изучил Стефан и "внешнюю философию", поскольку
она могла быть доступной ему по греческим источникам.
Словом, необыкновенные способности, возросшие на почве
духовного опыта, привели инока Стефана к такой учености,
какая в те времена была исключительной редкостью и,
конечно, обязывала своего обладателя к подвигам,
достойным его мудрости и духовного кругозора.
Такой подвиг, задуманный с отроческих
лет, ясно обозначался в трудных обстоятельствах времени
и темного языческого окружения.
К великому и насущно необходимому делу
христианизации этого окружения вела длительная и
духовная подготовка в монастыре. В атмосфере
монастырской жизни Стефан получил ту духовную силу,
которая дает живую связь людям и приобщает их ко Христу.
Хотя биограф Стефана и мало говорит о его аскетических
подвигах, но они были необходимой предпосылкой его
апостольского служения. "Доброму же о Христе житию его
дивляхуся мнози не точию иноцы, но и простая чадь".
Совершенно ясно, что в основе всего
духовного облика Стефана была прежде всего святость
жизни и стремления к подвигу любви.
И большая ученость Стефана являлась для
него не самоцелью, не средством удовлетворения природной
любознательности, а подготовительной ступенью, на
которой утверждалось и крепло чувство его апостольского
призвания. Два момента характеризуют ученость Стефана:
знание Священного Писания и дар языков. К 30 годам он в
совершенстве изучил греческий язык, усовершенствовался в
церковно-славянском и приступил к изучению зырянского
наречия. В этом смысле ученая работа Стефана была
снисхождением на него Святаго Духа, дающая разумение
языков для того, чтобы пойти к народам и научить их
глаголам Вечной Жизни.
Вот почему Стефан направил свои усилия к
составлению зырянской азбуки. Подобно первоучителям
словенским, Кириллу и Мефодию, он исходил из того, что
каждый народ должен славить Бога на своем родном языке.
Как знаток трех весьма различных языков, Стефан из
сравнения их ясно видел превосходство языков
христианских перед бедным языческим наречием, и вывод,
который напрашивался сам. собою, указывал на
необходимость перевода Священного Писания на зырянский
язык. Этот перевод означал для язычников не одно
обогащение их языка новыми понятиями, но и внутреннее
устроение народной души и приобщениеее к единству
Богопознания с другими христианскими народами и прежде
всего с русским. Та же христианизация языка решала
вопрос и о культурной самобытности народа.
Подход к делу был правильный и опыт
создания азбуки зырянского языка удачным. Для ее
составления Стефан воспользовался теми резами и рунами,
которые употреблялись зырянами в их полукочевом быту в
качестве путеводных знаков и охотничьих заметок. Когда
азбука была готова, Стефан осуществил перевод на главное
зырянское наречие ряда необходимых книг из Священного
Писания и богослужебного обихода как со славянского, так
и с греческого языков. Можно себе представить - сколь
велик и значителен был труд переводчика в те времена,
когда не было ни книгопечатания, ни вспомогательных
наук, ни словарей. Выполнение этого труда при отсутствии
в то время позднейших усовершенствований в этой области
свидетельствует о даре вхождения в дух языка через духоносное слово Божие. Оно не только устрояло душу, но
и расширяло горизонты разума познанием новых сторон
христианской истины.
Но всего этого труда было мало. На
апостольский подвиг требовалось благословение Церкви и
разрешение высшей власти. И Стефан отправился в Москву.
Там его миссионерские планы встретили самое
благосклонное отношение как со стороны управлявшего
тогда Московской митрополией Михаила Митяя, так и со
стороны великого князя Димитрия. Согласие и
благословение на подвиг Стефан получил вместе с
охранными грамотами Москвы и всем необходимым для
церковного устроения будущих христиан. В эту пору Стефан
был уже в сане пресвитера. Время подвига приспело.
Апостольская миссия Стефана была
беспримерной по трудности, но ему сопутствовало
содействие благодати и Промысла Божия. Вооруженный
дарами Святаго Духа он имел в своем распоряжении и
помощь земных властей в виде грамот. При наличии такой
силы, нужно было разумно ее использовать, применяясь к
быту, привычкам и душевным свойствам зырянского народа,
религия которого находилась в состоянии первобытного
фетишизма. О ней можно судить по остаткам многочисленных
суеверий, бытовавших среди зырян до недавнего времени.
Для этих суеверий характерно превращение природы в
обиталище большого числа демонических сил: леших,
водяных, оборотней. Можно полагать, что в
древне-языческие времена и окружающую природу и бытовую
обстановку зыряне еще гуще населяли разными духами,
преимущественно злыми.
В лесных пространствах не было далеких
горизонтов, и кругозор зырян-язычников был также узок и
ограничен их бытом и борьбой за существование. Трудна
была эта борьба среди лесов, болотных топей и глубоких
рек. Дары природы зависели от ее капризов и не легко
давались простодушному и робкому зырянину. Поэтому его
зависимость от природы была велика: не он над природой,
а природа господствовала над ним своими стихийными
силами. Отсюда страх и сумрачный характер первобытной
веры в эти силы, вызывавшие человека или на обман и
хитрость, или на умилостивительные жертвы. Опасности,
подстерегавшие человека среди природы, олицетворялись
злыми духами, но в быту и в благоприятных явлениях
природы встречались и благожелательные духи, охранявшие
зерно, посевы, жилище и т. д. Солнце, огонь, вода,
животные и даже растения обожествлялись, и мысли о
едином Боге не было. Множественность богов отражала
утрату первоначальной цельности и свидетельствовала о
раздробленности душевной стихии, порабощенной низшей
природе.
Стефан, хорошо знавший характер и
верования зырян, пошел в своей деятельности по линии
наибольшего сопротивления. С немногими спутниками и
жизненными припасами он отправился на лодке в самый
центр дикой страны, в Усть-Вым. Появление русского
монаха, с намерением обосноваться в самом сердце страны,
не могло встретить благожелательного отношения зырян к
непрошенному гостю. Но у него были грамоты сильной
Москвы, и этого было достаточно, чтобы робкие туземцы
терпимо отнеслись к появлению среди них московского
миссионера. Можно предполагать, что первые попытки
Стефана к сближению с туземцами заставили некоторых
заинтересоваться неслыханной проповедью спасения души и
свободы от страха перед их капризными и злыми богами.
Зырян должна была поразить самоотверженность Стефана и
необычная для них, но близкая и желанная душе проповедь
любви Божией. Появились первые обращенные, которых
Стефан крестил. На них уже можно было опираться в
развитии дальнейшей деятельности, возбудившей против
Стефана зырянских жрецов и вождей. Они в проповеди
миссионера почуяли для себя реальную опасность.
И вот Стефан смело строит для своего
малого стада церковь во имя Благовещения Пресвятой
Богородицы, строит на холме, против языческой кумирни,
украшает ее, "яко невесту", и совершает в ней
благолепные службы. Невиданная язычниками красота храма
и богослужений неудержимо привлекает любопытных и много
содействует дальнейшему обращению язычников в
христианство. Стадо Христово стало расти. С обучением
крещеных зырян грамоте и чтению Священных книг на родном
языке рост этот увеличивался еще более. Но росла и
опасность со стороны языческих жрецов и недовольных
элементов. Назревали споры и столкновения. С успехами
христианской проповеди Стефана они учащались. Но Стефан
смело ходил по далеким селениям зырян и разрушал их
шаткие первобытные понятия о богах вместе с языческими
кумирнями. Туземцы, слыша убедительную проповедь о
Едином и Всеблагом Боге и видя безнаказанное уничтожение
своих богов, наглядно убеждались в силе и правде
христианства.
Сердца язычников еще более привлекало
бескорыстие Стефана. Сжигая кумирни, увешанные дорогими
мехами, он ничего не брал в свою пользу, считая жертвы
язычников "бесовской частью". Эта особенность Стефана
действовала уничтожающе на авторитет корыстолюбивых
языческих жрецов. И вот, когда он сжег их главную
кумирню, наполненную богатыми приношениями, злоба жрецов
достигла предела. Подстрекаемая ими толпа окружила
Стефана с ослопами и готовилась его убить. Но бесстрашие
и видимая беззащитность Апостола победили толпу, не
смевшую поднять руку на святого. Не раз его хижина
обкладывалась сухой соломой, чтобы предать раба Божия
"запалению", но никто не находил в себе смелости подойти
к этой соломе с огнем, и Стефан своим спокойствием
праздновал новые духовные победы над злобой жрецов.
Эти победы бесконечно вырастали в своем
нравственном значении для зырян, видевших открытую и
благочестивую жизнь святого Стефана. Для них его
благочестие, конечно, отожествлялось с той пользой,
которую они видели в его постоянной благотворительности
и готовности придти на помощь. Неизменное незлобие и
приветливость Стефана постепенно разоружали
недоброжелательно настроенных к нему туземцев и
незаметно превращали их в преданных друзей. Когда они
искали убить его, он не противился насилию и спокойно
ждал смерти. А когда они сами со страхом ожидали
справедливого наказания за свои покушения на Стефана, он
кротко успокаивал их: "Не посла бо мя Христос бити, но
благовестити, и не повеле мучити, но учити с кротостию и
увещать с тихостию". И благодатная сила любви неудержимо
влекла к нему полудиких детей природы.
В той же мере росла вражда шаманов и
жрецов, терявших своих последователей. Но Стефан не
оставлял их в покое и нередко вступал с ними в споры,
доказывая бессилие и ничтожество языческих богов.
Особенно сокрушительным доказательством служило
безнаказанное уничтожение идолов и кумирен с помощью
топора и огня. Это сильнее слов убеждало зырян в правоте
Стефана и заставляло следовать за его призывами к
христианской вере. Интересны и споры, которые св. Стефан
вел с шаманами и жрецами. Смущая новокрещенных, жрецы
призывали их не оставлять языческих богов и не слушать
посланца Москвы, от которой они испытывают лишь "тяжкие
дани и насильства". Но этот аргумент неизменно
уничтожался христианским бескорыстием св. Стефана, его
благотворительностью и постоянными заботами об
ограждении простодушных зырян от насилий "тивунов,
доводчиков и приставов". Своими ходатайствами перед
Москвой Стефан немало содействовал снижению налогового
бремени, защищал зырян от новгородской вольницы, ходил с
ними в поход против вогул, добывал для них хлеб из
Вологды во время голода и тем самым наглядно показывал
силу и действие христианского духа любви.
Известен спор св. Стефана с главным
зырянским жрецом Памом, который пытался опровергнуть
христианскую веру наивным утверждением преимуществ
многобожия. Это был решающий и роковой для языческого
мировоззрения спор, завершившийся испытанием огнем и
водою. Св. Стефан в заключение спора и в доказательство
силы христианства предложил Паму воити вместе с ним в
огонь и броситься в прорубь. Когда св. Стефан взял Пама
за руку и повлек его с собой в запылавшую хижину, тот в
ужасе отпрянул назад. То же самое последовало и перед
прорубью: старый жрец не имел силы "преобидети огонь и
воду" и, таким образом, перед лицом народа оказался
посрамленным. Но народный гнев, угрожавший Паму смертью,
был угашен любовью св. Стефана, осудившего развенчанного
жреца всего лишь на изгнание из пределов зырянской
страны.
Святитель Стефан Пермский увлекает за собой в огонь
зырянского волхва Пама. Оригинальный рисунок К. В.
Лебедева
Понятно, что после такого события
туземцы во множестве стали переходить в христианство.
Зырянская Церковь быстро возрастала. Для ее духовных
нужд потребовались новые храмы, которые, по местному
преданию, были во многих местах основаны св. Стефаном,
уже посвященным Московским Митрополитом Пименом в сан
епископа Великопермского. Это произошло в 1379 году
[1], когда св. Стефан ездил в Москву с
просьбой о поставлении епископа для крещеных зырян. С
начала миссионерской деятельности св. Стефана прошло,
таким образом, пять лет.
За короткий промежуток времени был
совершен величайший акт духовного перерождения дотоле
дикого языческого народа, совершен без всякого насилия,
действием одного подвига самоотверженной любви Святителя
Стефана. В сане епископа Великопермского его
деятельность продолжалась в еще более широких размерах.
Это был подлинный духовный отец народа, обязанного ему
своим возрождением. При храмах он устраивал школы, в
которых крещеные зыряне учились чтению и письму на
родном языке. Наиболее способных из них Святитель ставил
иереями, диаконами, чтецами, создавая, таким образом,
Зырянскую Православную Церковь с зырянской письменностью
и богослужением, на зырянском языке.
Для того времени это был смелый и
правильный шаг, продолжавший великое дело проповеди
Евангелия в духе первых Христовых Апостолов, которые в
день Пятидесятницы получили дар говорить на языках
своего времени ради благовестил Христова всем народам.
Но далее римские епископы исказили это апостольское
наследие и латинизировали Священное Писание и
богослужение. Славянский язык был признан в качестве
богослужебного с немалыми препятствиями со стороны
Греческой Церкви. А русский язык лишь в прошлом столетии
и с большими трудностями удостоился перевода книг
Священного Писания. Поэтому дело св. Стефана,
подвизавшегося на ниве Христовой в XIV столетии,
представляется в настоящий момент блестящим примером
отклонения консервативных тенденций некоторых
христианских церквей.
Необходимо обратить внимание и на
взаимоотношения епископа Стефана с властями Москвы и
Новгорода. В то время зырянские земли были предметом
соперничества этих двух независимых княжеств, но св.
Стефан, повидимому, никак не вмешивался в политические
притязания сторон, предоставляя решение вопроса самой
истории. Известно, что он предпринимал путешествие в
Новгород ради ограждения мирных зырян от набегов
"ушкуйников", не раз посещал и Москву, испрашивая своей
пастве разные льготы по торговле и налогам. И Новгород и
Москва всегда благоприятствовали просьбам св. Стефана,
который не хотел, чтобы церковное дело омрачалось
политическими раздорами. Но когда христианство у зырян
окончательно, утвердилось, духовная связь с Москвой
оказалась сильнее, и вскоре вся страна перешла под
власть московских великих князей.
Это обстоятельство для зырянского народа
явилось благодетельным в том смысле, что сильная Москва
уже навсегда оградила его от разорительных набегов
новгородской вольницы, а дальнейшее распространение
христианской веры среди народностей этого обширного края
постепенно умиротворило их и прекратило прежнюю вражду и
взаимные набеги. Православная вера усилила и обогатила
природные свойства добродушных и робких зырян, смягчила
их дикие нравы и обычаи и впервые внесла в его быт свет
просвещения и культуры.
Благодетельное влияние св. Стефана на
зырянский народ было столь велико, что еще при жизни он
был окружен всеобщим почитанием и любовью своей
многочисленной паствы. Но его слава выходила и далеко за
пределы зырянской земли. В Москве, Ростове, Новгороде, в
родном Устюге и других городах св. Стефан пользовался
исключительным вниманием и уважением. Великий князь
Московский, Димитрий Донской, любил его и всячески
поддерживал. Московская митрополия много раз вызывала
его для участия в решении общецерковных дел. Преподобный
Сергий Радонежский знал его и был с ним в духовном
общении. Предание рассказывает, как св. Стефан, спеша в
1390 году в Москву и не рассчитывая быть в обители
Преподобного Сергия, встал с повозки против монастыря,
поклонился Св. Троице и приветствовал Преподобного
словами: "Мир тебе, духовный брат!" А Преподобный
Сергий, находившийся в этот момент с братией в
трапезной, внезапно встал, поклонился Святителю,
находившемуся в 10 верстах от обители, и сказал:
"Радуйся и ты, пастырь стада Христова, и мир Божий да
пребывает с тобой!" Этот удивительный пример духовного
общения святых наглядно вводит нас в тайну благодатного
единения верующих в любви, для которой нет ни
расстояний, ни времени, и самое пространство,
разделяющее их, послушно снимает между ними свои
преграды.
Одна из поездок Святителя в Москву
оказалась для него последней. В 1396 году, 26 апреля, он
тихо скончался в Москве, вдали от своих духовных детей.
Тело Святителя, в знак особого к нему уважения, было
погребено в великокняжеской усыпальнице кремлевского
монастыря
"Зырянская Троица" - икона Святой Троицы XIV века,
согласно преданию, написанная святителем Стефаном
Пермским, имеющая древнейшую сохранившуюся надпись на
коми-зырянском языке, сделанную древнепермским письмом.
Спаса на Бору. Это обстоятельство,
конечно, не могло утешить осиротевших зырян, чувства
которых автор Стефанова жития Епифаний выразил в
трогательном "плаче". Такая утрата для них была слишком
горестной, ибо только их простые, бесхитростные души
могли уразуметь силу благодати Божией, изливавшейся на
них через Святителя и духовного отца их Стефана. Они
ближе всех ощутили его святость и, предваряя церковную
канонизацию, признали Стефана святым. Так подвиг
Святителя остался жить в народной памяти, побеждая время
и покоряя души Христу. А в своих преемниках св. Стефан
довершил начатое им дело христианского просвещения и
привел всю населенную ими заволжскую окраину к Москве,
как к "единственному церковному средоточию всей русской
земли".
На соборе 1549 года состоялась
канонизация св. Стефана, ставшего в ряду небесных
покровителей Русской Православной Церкви, которая
включила в свою великую семью и Стефаново приобретение -
Зырянскую Церковь. Его апостольский подвиг был
выразительно и кратко запечатлен в тропаре:
"Божественным желанием от юного возраста, Стефане премудре, разжегся, ярем Христов взял еси, и людей
оляденевшая древле неверием сердца, Божественное семя в
них сеяв, евангельски духовне породил еси..."
Эта мысль тропаря - о духовном
порождении - относится и к нам, поскольку св. Стефан,
раскрывая перед нами значение своего апостольского
подвига, как бы порождает себе новых учеников. В его
житии мы видим пример, зовущий к подражанию. А начало
оному полагаем тем, что стараемся приложить норму жизни,
данную св. Стефаном, к своим возможностям и духовным
ресурсам. Что же составляет жизненную норму св. Стефана?
- В нее входит: аскетическая дисциплина ума, чувства,
воли и тела, полученная в церковном общежитии; любовь к
Богу и ближнему, как ведущее начало; и апостольская
миссия, как призвание, как дело жизни. Иными словами:
подготовка к подвигу, возрастание духа в любви и самый
подвиг. В этом - правда Стефановой святости.
О нем можно сказать, что Святитель
исполнил все, что знал. К тому же должны стремиться и
мы. Для этого и даются нам уроки святости, без которой,
по слову Апостола Павла, "никто не узрит Господа!" (Евр.
XII, 14).
А. Крашенинников
Журнал Московской Патриархии № 4, 1949
Примечания
1. По другим данным это. произошло в
1383 году.
***
Молитва святителю Стефану Великопермскому:
- Молитва святителю Стефану Великопермскому.
Святитель Стефан, просветитель Перми, апостол зырян,
один из величайших миссионеров Русского Православия.
Небесный покровитель Пермского края, храмоздателей,
миссионеров и учителей. К нему обращаются за
молитвенной помощью для вразумления язычников,
иноверцев и сектантов
Акафист святителю Стефану Великопермскому:
Канон святителю Стефану Великопермскому:
Житийная и научно-историческая литература о святителе Стефане Великопермском:
|
