Мои дорогие церковные бабушки
О "церковных бабушках" ходят легенды.
Точнее, одна легенда в бесконечных вариациях, суть которой:
в каждой церкви наивного и невинного молодого человека,
решившегося зайти в храм, поджидают злые старухи, которые
накидываются на него и выгоняют вон...
Этому "явлению" посвящен ряд публикаций
в церковной и светской прессе (можно вспомнить,
например, "Несколько слов в защиту церковных бабушек" М.
Шмелевой в "Православной вере" или недавно
опубликованное в Интернете "Про злых церковных бабок" Ю.
Максимова). На сайт Саратовской епархии регулярно
поступают похожие вопросы: "Хочу пойти в храм, но боюсь
церковных бабушек. Что делать?"
Что делать? – Просто идти в церковь, к Богу,
если почувствовал такую необходимость. Потому что на самом
деле в храме, особенно если в нем хороший батюшка и дружный
приход (а в городах таких на самом деле большинство), можно
встретить совсем других старушек, и именно они – особое,
неповторимое явление в Русской Церкви. Вежливые, отзывчивые,
какие-то по-особому опрятные в своей видавшей виды одежде и
светленьких платочках, героически добирающиеся до храма в
любую погоду, выстаивающие полностью многочасовые
великопостные службы, когда мы, люди помоложе, норовим
опоздать или присесть... Безропотные. Это слово давно
приобрело в нашем языке какой-то пренебрежительный оттенок.
На самом деле отсутствие ропота в тяжелых ситуациях (а у
наших старушек вся жизнь была по-настоящему тяжелой) –
свидетельство настоящей силы духа и истинной веры, всецелого
упования на Бога.
Совсем не случайно в церковной жизни есть
слово "старица". Обычно оно обозначает умудренных опытом
наставниц в монастырях. Но применяется и в церковном быту в
отношении благочестивых пожилых женщин в знак особого уважения к ним.
Я расскажу вам о нескольких церковных
бабушках, с которыми мне довелось встретиться, которые
остались в моей душе. Оглянитесь: такие же славные бабулечки
стоят в храме рядом с нами. Но мы не обращаем на них внимания...
***
Читайте также по теме:
***
Безымянная бабушка
На самом деле, конечно, у нее есть имя,
только я его не спросила. Мы встретились пять лет назад, 1
сентября. В то время прошло лишь несколько месяцев с того
дня, как я начала ходить в храм, и знакомых там еще не
успела завести. Среди моих родственников и друзей не было ни
одного верующего человека. Но меня волновало не то, что не с
кем поделиться своими новыми чувствами. Я очень остро
чувствовала, что за меня никто не молится.
И вот 01 сентября я ехала с работы в
автобусе. Рядом со мной села старушка и заговорила. Первым
моим помыслом было совсем невежливое: "Ну вот, сейчас
грузить будет". Но бабушка ни на что не жаловалась, хотя
рассказывала совершенно пронзительные вещи: что живет хорошо
– у сына в хрущевке в "темной" комнате (я знаю такие, они
были задуманы как кладовки), что невестка заботится о ней –
каждый день приносит в баночке суп, но ругается, что бабушка
покупает много хлеба. А бабушка после голода военных лет
старается, чтобы в доме хлеб был – это самое главное.
Говорила, что все родственники, к сожалению, неверующие, но
она за них молится, и внук, когда идет в институт на
экзамен, сам просит: "Баб, ты помолись уж", – и приходит с
пятеркой. Жалела, что слишком мало помогает им деньгами со
своей пенсии. Сейчас вот едет от другой внучки – обязательно
надо было поздравить ее с поступлением, с первым днем учебы.
Но теперь не совсем понимает, как доехать домой...
Я сделала для нее совсем мало: объяснила,
где пересесть, вывела из автобуса и проводила до трамвая –
мне было по пути. Но, когда мы прощались, бабушка спросила,
как меня зовут, и пообещала: "Я теперь за тебя молиться буду".
Эти ее слова в прямом смысле вызвали у меня
небольшой паралич: их произнес пожилой, совсем немощный с
виду человек, но для меня они прозвучали как какой-то
громовой ответ свыше. Я растерялась так, что не узнала, как
зовут ее. И сейчас, всякий раз, вспоминая тот случай,
молюсь: Господи, если она жива – спаси и помилуй рабу Твою,
имя ее Ты Сам знаешь. Если же умерла – упокой ее светлую душу.
Бабушка Елизавета [1]
Бабушка Елизавета уже 13 лет работает
гардеробщицей. В последнее время в той организации, где она
трудится, появилась серьезная охрана, и, наверное,
надобность в гардеробщице теперь не столь велика. Но мудр
тот начальник, который оставил в "сетке" ее крошечную
ставку. Бабушка Лиза встретит приходящего ласково, скажет
доброе слово – и это настроение, скорее всего, сохранится у
человека на весь день.
Но когда проходит основной поток
посетителей, бабушка Лиза встает в своем уголочке с иконами
и молится. Чаще всего я вижу в ее руках Псалтирь, иногда
какой-нибудь акафист. Молится она просто и сосредоточенно.
Мне как-то захотелось сказать ей приятное, и я брякнула
первое, что пришло в голову:
– Бабушка, Вы, наверное, всех своих
родственников уже вымолили.
– Что ты, что ты, Наташа, – вдруг испугалась
бабушка Лиза, – я ведь такая грешная!
Это прозвучало так искренне, так смиренно, я
бы сказала, со страхом Божиим – настоящим, глубоко
усвоенным, что я, поднимаясь по лестнице, глотала слезы.
Получив этот урок, я поняла, как далеко мне до правильного
христианского устроения, до настоящего покаянного чувства.
То, чему мы только учимся ("от головы"), и то нерадиво, у
наших церковных бабушек сокрыто глубоко внутри.
Мое сердце разрывается, когда я вижу бабушку
Лизу с тряпкой в руках. Иногда она подрабатывает уборщицей,
потому что ее жизнь – совсем непростая. Как-то, любуясь
новой, то ли купленной, то ли подаренной ей кем-то иконой
Божией Матери, бабушка Лиза грустно произнесла:
– А сын-то у меня... выпивает... Вот умру я, и выбросит все мои иконы...
Недавно одна молодая, вполне уверенная в себе женщина, сказала мне:
– Я, в принципе, нормально отношусь к
Церкви, но зачем сейчас строят так много храмов?
Если бы она видела, как наша бабушка Лиза,
хромая, с палочкой, добирается до храма, не меньше часа –
сначала в маршрутке, которую еще надо дождаться, потом
пешком: в любую погоду, в дождь, в снег... Наверное, тогда
она поняла бы, зачем...
***
Читайте также по теме:
***
Бабушка Галина
Наверное, в нашем храме только Галина
Алексеевна может весьма отдаленно напоминать суровую
старушку из страшилок для новоначальных. Во время службы она
всегда сидит на лавочке у входа, и тех, кто становится
непосредственно перед ней, она строго и решительно
отодвигает со словами: "Проходите, проходите!". Но ее очень
даже можно понять: в нашем маленьком храме с большим
приходом люди в праздник стоят так тесно, что иногда даже
трудно перекреститься. И когда человек встает, глядя на
иконостас, спиной к Галине Алексеевне, нетрудно понять, что
оказывается перед ее лицом...
Одна молодая девушка, Елена, рассказывала
мне, что она вот так же обиделась на Галину Алексеевну, а
потом познакомилась с ней поближе, когда при храме было
организовано молодежное общество. Стали думать, чем помочь
старикам. Оказалось, что больше всего Галине Алексеевне
нужно, чтобы кто-то просто помог дойти с ней до храма:
дорога в три квартала занимает у девяностолетней старицы
почти час, но для нее естественно, как дыхание, что она
должна быть в церкви в воскресение и во все двунадесятые
праздники. Лена говорит, что после всенощной Галина
Алексеевна почти никогда не спит – так болят ноги, но не
пойти в храм она не может. Так вот, после знакомства бабушка
Галина стала для Лены, по ее словам, самым близким и родным
человеком: "Она оказалась полной противоположностью тому,
что я о ней думала. Это очень добрый, светлый человек с
ясным умом и большим чувством юмора. Шутит она
преимущественно над собой. Говорит: "Полюбила я погоду
слушать. Наверное, старость". Или бредем с ней, замерзнем, а
она поддерживает: "Такие уж мы с тобой, Леночка,
скороходы?"...
Бабушка Людмила
Еще об одной по-настоящему церковной бабушке
Людмиле Николаевне мне рассказала моя подруга, прихожанка
старейшего храма в городе: "Людмилу Николаевну я заметила в
храме давно. Маленькая старушка с палочкой посещала
практически каждое богослужение и всегда была как-то
по-особому приветлива.
Год назад на Рождество мы пришли к ней с
ребятами из воскресной школы в гости. Спели тропарь, кондак,
колядки, рассказали стихи о празднике. Людмила Николаевна
нам очень обрадовалась, поила чаем, рассказывала о своей
жизни. Обычно дети теряются в присутствии незнакомых пожилых
людей: не знают, что говорить, как себя вести. А тут все
были оживлены, наперебой говорили. Когда вышли на улицу,
Женя Кириллова сказала: "Так здорово! Как будто у родной
прабабушки в гостях побывала!". Так началось наше общение.
Встречая меня в храме до или после службы,
Людмила Николаевна всегда раскланяется, спросит о здоровье,
попросит напомнить имена моих живых и усопших родственников,
чтобы помянуть в молитве.
Ей более 80 лет. Выросла она в церковной
семье. Воспитала Людмилу Николаевну верующая бабушка и дядя.
Оба прихожане Свято-Троицкого собора, дядя-крестный пел на
клиросе. С детства и до старости Людмила Николаевна
постоянно ходила в храм. Хорошо помнит знаменитое водосвятие
1949 года.
Меня глубоко тронула ее искренняя,
непоказная церковность. Храм для нее – дом родной в полном
смысле этого слова. Нет и следа восторженности, экзальтации.
Все чувства, переживания просты, но вместе с тем необычайно глубоки.
С другой стороны, нет и небрежности,
рассеянности по отношению ко всему церковному. Ни разу при
мне она не назвала храм сокращенным названием, а священника
– просто по имени. При упоминании знакомого священника или
мирянина обязательно добавит: "Дай Бог ему доброго здравия!"
Вспомнит покойного: "Упокой Господи его душу!". И это не
привычная присказка, а именно молитва.
На Пасху вместе подходили ко кресту. На мое
эмоциональное приветствие и поздравления – неожиданно
сдержанный кивок головой и объяснение: "Я приобщилась Святых
Христовых Таин, не могу много говорить!" А я – будто и не
приобщалась... Такие минуты учат порой лучше долгих проповедей.
К огромному нашему сожалению, месяц назад
бабушка сломала ногу в гололед. Страшное испытание для
человека ее возраста! Людмила Николаевна восприняла его
смиренно, как заслуженное наказание Божие: "Леночка сказала
ведь ее подождать, а я ослушалась! Вот и кайся теперь".
Хочется верить, что Господь исцелит Людмилу
Николаевну. Ведь всем так нужен пример ее простой,
естественной как вдох и выдох веры во Христа! Помолитесь".
Бабушка Нина
Наши церковные бабушки не только живут рядом
тихо, незаметно, но так же и уходят.
Бабушка Нина очень отличалась от всех своим
внешним видом: невысокая, согбенная, но все-таки чем-то
похожая на старую дворянку, она в любую погоду приходила в
храм в большом черном каракулевом берете. Говорили, что ее
жизнь в прошлом была связана с театром, но как – трудно было
разобраться, потому что это было очень давно: бабушке Нине
шел 87-й год.
Она неожиданно исчезла перед самой Пасхой.
Стало известно, что она слегла. Дальнейшее мне рассказал
священник, который несколько раз исповедовал и причащал ее
перед кончиной.
В квартире бабушки Нины застыли 1960-е годы.
Она уходила, видимо, просто оттого, что была очень стара, к
тому же она очень строго для своего возраста провела Великий
пост. Хотя ее сознание уже начинало путаться ("Уходил
плотской, земной разум", – уточнил священник), и часто
невозможно было понять, что она хочет сказать, ясность
моментально возвращалась, когда ей говорили о Боге, и она
чисто, осознанно исповедовалась.
Последние два дня своей жизни бабушка Нина
провела неподвижно, с Распятием в руках. Казалось, она уже
ничего не слышит и не видит вокруг себя. Священник
наклонился к умирающей и спросил:
– Вы хотите причаститься?
И бабушка Нина открыла глаза и взволнованно закивала головой.
Она тихо умерла в среду Светлой седмицы
через несколько часов после Причастия. Отпевали ее в пятницу
по особому, Пасхальному чину. В храме говорили, что бабушка
Нина мечтала умереть на Пасху и ждала этого несколько лет.
Вообще, уже будучи в болезни, ждала смерть как настоящее
Событие. Ушла "безболезненно, непостыдно, мирно". – "Даждь,
Господи, и нам такожде", – завершил свой рассказ священник.
Бабушка Раиса и ее бабушка
С бабушкой Раей я познакомилась недавно в
больнице, в палате наши кровати стояли рядом. Наверное, по
сравнению с другими, ее можно было бы назвать благополучной
старушкой: у нее есть двое взрослых, обеспеченных,
заботливых детей, внуки. Сама бабушка Рая –
доброжелательная, трудолюбивая, но в храм не ходит.
Немножечко ворчит, жалуется: лекарства не помогают, врачи не
так лечат...
Как-то мы с ней разговорились о Церкви, и я
сказала в ответ на какие-то ее слова:
– Но ведь главное в храме – не свечи, а
причащение Святых Христовых Таин...
Бабушка Рая вдруг разволновалась и села на
больничной кровати, как будто вспомнила что-то очень для
себя важное:
– А ведь и правда! До войны бабушка нас
причащала. Мы жили под Сталинградом. А во время войны как
налетят немецкие бомбардировщики, мы бежим в лес, и за
бабушкой повторяем: "Отче наш..", "Богородице...", "Живый в
помощи Вышняго...". Все целы остались. А я ведь все это
забыла! Это, наверное, грех, – и видно было, как всплывают в
ее памяти забытые слова и понятия...
В оставшиеся дни нашего совместного
пребывания бабушка Рая с интересом читала православные
газеты и журналы, которые я приносила. Обещала мне, что,
когда вернется домой, обязательно пойдет в церковь и
постарается причаститься.
Мне кажется, что воспоминание, которое стало
таким важным для нее, пришло к ней не просто так, а по
молитвам той самой покойной бабушки, которая заботилась о
ней в детстве. Многие люди рассказывали мне, что именно
память об их верующих бабушках согревала их и помогала им
обрести веру. Порой это обретение происходило совершенно
необъяснимым образом – я думаю, именно по молитвам наших
верующих почивших сродников. Так, например, в моей жизни все
началось тогда, когда мне в руки попал темный медный крестик
прабабушки, умершей еще до моего рождения, единственной
верующей в семье. Тогда вдруг как будто в самой глубине души
прозвучали слова, написанные на кресте: "Спаси и сохрани".
Вместо послесловия
"Неужели же Вы никогда не сталкивались со
злыми церковными бабками?", – может спросить меня читатель.
Да, было такое, но только один раз, и то лет двадцать назад:
я студенткой зашла в храм в короткой курточке и джинсах, и
какая-то старушка меня отчитала. Может, это какое-то особое
искушение для новоначальных? Но, скорее всего, дело не в
старушках, а в нас. Мы ведь не можем перенести спокойно даже
корректного замечания. По меткому слову святителя Феофана
Затворника, самоцен у нас такой, что нас тронь пальцем – мы
кричим: "Караул, кожу дерут!".
Поэтому, повторяю, если хочется в церковь –
надо идти. Можно узнать много нового, прочувствовать то, что
по-настоящему изменит нашу жизнь. В том числе, познакомиться
с совершенно особыми людьми – любящими, верующими и верными
церковными бабушками.
Примечание
1. Я хотела назвать ныне живущих бабушек
вымышленными именами, потому что, по слову Иоанна
Лествичника, похвала вредит даже совершенным. Но, подумав,
оставила их настоящие имена, чтобы читатель, если захочет,
мог помолиться о дорогих моему сердцу бабушках.
Наталья Горенок
Православие и современность - 25.06.2008.
|
