Афины без памятника неведомому богу, или об апатеизме
Уверен, что вам уже доводилось с этим
сталкиваться: равнодушное, отстраненное мэканье в ответ
на вопрос о вере в Бога. Эта важнейшая для философии,
религии и смысла жизни тема, к размышлению над которой
вы возвращаетесь снова и снова, вызывает у людей не
больше интереса, чем у налогового инспектора -
объяснения, чем вы зарабатываете на жизнь. Как искренний
верующий вы с радостью вступаете с другими людьми в
разговор, который побуждает вас заново углубиться в
самые важные вопросы, какими только может задаваться
человек. Но к вашему недоумению собеседника эта тема
совершенно не интересует. Вы спрашиваете: "Вы верите в
Бога?" Ответом служит обезоруживающая улыбка,
сопровождаемая пожиманием плечами.
Жертвенник неведомому богу
Иногда интереса не проявляют те, от кого
мы его и не ждем, - агностики, которые после многолетних
колебаний между религиозной и нерелигиозной верой в
конце концов опустили руки и сдались. Но случается, что
интереса не проявляют те, от кого мы меньше всего
ожидаем равнодушия, - люди, которые считают себя
религиозными, но по той или иной причине совершенно не
хотят знать, на чем основано их мировоззрение. Так или
иначе, результат одинаков. Похоже, что в нашем обществе
зреет апатия по отношению к религии. На фоне уменьшения
числа прихожан церквей и роста количества не
причисляющих себя ни к одному вероисповеданию
благовестие столкнулось с еще одним препятствием.
Мыслями людей сейчас владеет не воинствующий новый
атеизм, а нечто гораздо менее страстное - апатеизм. Это
безразличие к Богу препятствует благовестию гораздо
сильнее, чем религиозный плюрализм, агностицизм и
атеизм. А значит, к этому явлению нужно отнестись
всерьез. Евангелические христиане должны исследовать и
понять его ради успеха благовестия. Чем лучше мы
понимаем апатеизм, тем эффективнее мы можем с ним
бороться.
1. Что такое апатеизм?
Апатеизм - производное от апатии и
теизма - отчасти представляет собой веру в то, что Бог и
вопросы, связанные с Его существованием и личностью, не
имеют никакого значения [1]. Эти вопросы о Боге (ВОБы)
весьма серьезны. Есть ли Бог? Можем ли мы узнать о Его
существовании? Если да, то как Он открывает Себя, и на
что Он похож? Что представляют собой Его природа и
личность? Чем Он занимается? Если Бога нет, что это для
нас означает? Апатеизм не проявляет ни малейшего
интереса к этим вопросам. Философ Миленко Будимир
отметил, что именно безразличие выделяет апатеизм из
числа других интуитивно схожих точек зрения.
Он писал: "Классический теизм - это
точка зрения, что некий бог или некие боги существуют.
Напротив, атеизм утверждает, что никаких богов нет.
Наконец, есть еще агностицизм, в соответствии с которым
у нас просто недостаточно фактов, чтобы доказать или
опровергнуть существование некоего бога. Апатеизм же
представляет собой точку зрения, что вопрос о
существовании бога не настолько важен, не актуален" [2].
Философы Тревор Хедберг и Джордан
Хузаревич выразили эту мысль еще лаконичнее: [Апатеизм]
отличается от теизма, атеизма и агностицизма. Теист
верит, что Бог есть; атеист верит, что Бога нет;
агностик верит, что мы не можем знать, есть ли Бог;
апатеист верит, что нам не должно быть никакого дела до
того, есть Бог или Его нет [3].
Они пришли к выводу, что апатеизм - это
"общее чувство апатии или безразличия к тому, как мы
отвечаем [на экзистенциальные вопросы о Боге]" [4].
Также они подчеркнули, что апатеизм - это убеждение,
связанное с отношением, т. е. наши ответы на ВОБы
отражаются на нашем отношении к Богу и наоборот.
В таком случае неудивительно, что
апатеизм больше всего известен своими результатами -
апатией по отношению к Богу. Не так давно философ
Гэбриэл Цитрон предложил называть состояние полной
апатии или полного безразличия к Богу словом "теапатия"
[5]. Апатеизм проявляется в теапатии - ведь если ты не
считаешь ВОБы значимыми (апатеизм), то естественным
образом будешь проявлять апатию к Богу (теапатия).
Поэтому я рассматриваю апатеизм как безразличие к ВОБам,
проявляющееся в теапатии. Иначе говоря, апатеизм - это
когда человек считает вопросы о Боге неважными для себя
и испытывает по отношению к ним апатию. Такое
определение позволяет разделить две стороны апатеизма:
убеждения и отношение, - и при этом указать на связь
между ними.
Тут же возникает вопрос: можно ли
считать апатеизм линейной системой, которая неизменно
начинается с веры и заканчивается отношением? Всегда ли
когнитивное безразличие предшествует теапатии? Такое
предположение кажется логичным - как можно проявлять
чувства к тому, чего ты еще не осмыслил? Но я
сомневаюсь, что такой сценарий повторяется во всех
случаях. На мой взгляд, убеждения и отношение
развиваются параллельно, а не последовательно.
В апатеизме присутствует двусторонняя
связь: чем тверже человек убежден в бессмысленности
ВОБов, тем больше вероятность, что он с безразличием
отнесется к Богу, и чем дольше человек проявляет апатию
к Богу, тем тверже становится его убежденность, что ВОБы
бессмысленны. Ни убеждениям, ни отношению здесь не
отводится предопределенная роль триггера, запускающего
процесс. У некоторых людей когнитивное безразличие к
ВОБам отражается на том, что они чувствуют по отношению
к Богу. У других теапатия влияет на представления о
важности ВОБов, и холодное сердце подсказывает разуму,
что Бог не нужен.
Утверждение, что наши чувства по поводу
некоего объекта способны влиять на наши мысли о нем,
может показаться парадоксальным. Однако психологи
заметили, что отношение может влиять на убеждения,
поскольку аффект (эмоциональная реакция на тот или иной
объект) не всегда носит посткогнитивный характер. Иначе
говоря, аффективные реакции не обязательно приходят лишь
после того, как мы в достаточной мере все обдумаем [6].
Для примера представим себе туриста,
который в лесу наткнулся на медведя. Человек сразу
испытывает приток аффективной (страх, ощущение
опасности, инстинкт самосохранения и т.п.) и когнитивной
(размер животного, цвет его шерсти и т. п.) информации.
Аффективная информация воспринимается в первую очередь,
и турист приходит в смятение раньше, чем успевает
осмыслить когнитивную информацию. Ему не обязательно
определять, с медведем какого вида он встретился, чтобы
понять, что нужно спасаться. Эта первичность аффекта,
говоря словами психиатра Иэна Мак-Гилкриста, означает,
что "чувства - это не реакция на когнитивную оценку и не
надстройка над ней, а наоборот: сначала приходит аффект,
а потом мысли" [7].
Турист сначала убегает от медведя и
только потом вспоминает его размер и цвет.
Следовательно, человек вполне может проявлять
безразличие к ВОБам еще до того, как успеет их обдумать.
В таком случае апатеизм - это реакция на теапатию,
рационализация того, что человек уже чувствует.
Убеждения формируют отношение, но и
отношение тоже способно формировать убеждения. Внутри
каждого из нас живет мощное стремление избегать
когнитивного диссонанса, поэтому мы пытаемся сохранять
единство между своими убеждениями и чувствами.
Маловероятно, что человек может считать ВОБы
бессмысленными и при этом питать положительные чувства к
Богу. Столь же маловероятно, что теапат проявит хоть
какой-то интерес к ВОБам.
Вне зависимости от того, что является
причиной, а что - следствием, апатеизм включает в себя
две разные составляющие: убеждения и отношение.
Исследователи не всегда понимают разницу между ними, и в
таких случаях, как правило, апатеизмом называют
убеждения при отсутствии личного отношения. Например, в
2003 году журналист Джонатан Раух написал статью под
названием "Let it Be" ("Пусть будет"), в которой
познакомил читателя с идеей апатеизма8 . Он отверг
религию как "самую взрывоопасную и чреватую распрями
общественную силу", ссылаясь в подтверждение на трагедию
11 сентября 2001 года [9].
***
Читайте также по теме:
***
Раух утверждал, что человеку, к
сожалению, присущ ревностный догматизм - будь то в виде
"фанатичной религиозности" или в виде "деспотического
секуляризма" [10]. Подобные проявления идеологического
фундаментализма представляют серьезную угрозу для
развития и безопасности общества. И если у человека есть
склонность чрезмерно увлекаться идеологией, что приводит
к терроризму и тирании, общество должно встать на
позицию апатеизма, чтобы нейтрализовать эти угрозы.
Иными словами, общество должно проявлять меньше интереса
к религии, чтобы охладить догматический пыл, дремлющий в
каждом из нас.
Апатеизм способствует своего рода
идеологической энкратии - способности контролировать
радикальные порывы, вызываемые фанатизмом. Наградой за
идеологическую энкратию будет спокойствие коллективного
разума, огражденное от влияния опасного энтузиазма,
нарушающего общественный порядок [11]. Апатеизм, по
словам Рауха, следует считать "крупным цивилизационным
достижением" [12] - не больше, не меньше. Раух понимает
под апатеизмом "склонность не придавать чрезмерного
значения своим религиозным взглядам и еще большую
склонность не придавать какого-либо значения религиозным
взглядам других людей" [13].
Апатеизм связан не с тем, во что вы
верите, а с тем, как вы верите. Это "отношение, а не
вероучение", - писал Раух [14].
Он прав, но не совсем. Сосредоточив внимание не
теапатии, он не замечает сопутствующих ей представлений
о не нужности Бога. Апатеизм - это неразрывная связь
между содержанием убеждений и их проявлением. Раух не
мог не обратить внимание не приставку "-изм" в слове
"апатеизм", и в другом тексте он описывал его как
"стремление дисциплинировать религиозное мышление" [15].
Да, апатеизм - не вероучение. Но вне всякого сомнения он
представляет собой убеждение. Спросите апатеиста, почему
его не интересует Бог, и он скорее всего ответит, что не
видит в Нем необходимости.
2. Апатеизм = функциональный атеизм?
Кто-то скажет, что апатеизм - всего лишь
подвид атеизма, особенно с точки зрения его реализации
на практике. Безусловно, результат одинаков: жизнь без
учета существования Бога. Однако функциональный атеизм -
это несогласие с определенными ответами на ВОБы, а не с
важностью ВОБов как таковых. В отличие от "настоящего"
атеиста, функциональный атеист верит в Бога, но ведет
себя так, словно Бога нет, и Он не властен над его
жизнью.
Атеизм на деле, но не по убеждениям.
Псалмопевец возмущается подобным поведением, когда пишет
о "безумцах", которые сознательно подавляют в себе
знание о Боге, чтобы предаваться разврату (Пс. 13:1;
52:1). Эти "безумцы" умом не отвергают существование
Бога, но отрицают Его авторитет как законодателя и
эталона нравственности. Они верят, что Бог есть, но
ведут себя так, словно Его нет. Апатеистов, с другой
стороны, Бог вообще не интересует - соответственно, они
ведут себя так, словно Его нет. Важно не путать эти две
точки зрения: функциональный атеизм и апатеизм [16]. В
противном случае можно поставить неправильный диагноз.
3. Почему именно апатеизм?
Так почему же именно апатеизм? Почему
отношение к Богу в современном западном обществе стало
таким безразличным? Трудно вообразить, чтобы человек мог
быть столь же апатичен каких-нибудь пять столетий назад.
В те времена вопросы о Боге, спасении и нравственном
долге занимали центральное место в сознании людей. Все
задавались ими, потому что верили: высший смысл следует
искать не в человеке и не в земной природе.
Религия - и прежде всего христианство -
предлагало ответы на вопросы о смысле, поэтому ВОБы были
очень важны. Но потом что-то изменилось. Западное
общество начало дистанцироваться от религии или, во
всяком случае, не ассоциировало себя с какой-то
конкретной религией. Постепенно люди начали сомневаться
в том, что Бог интересуется нашей жизнью (деизм), что мы
способны Его познать (агностицизм), и даже что Он вообще
существует (атеизм). Чуть позже некоторые начали
выражать сомнения в значимости ВОБов как таковых.
Одним из таких скептиков был французский
энциклопедист Дени Дидро (1713–1784), которому
принадлежит известная острота: "Если очень важно не
смешивать цикуты с петрушкой, то совершенно не важно,
верить или не верить в бога" [17].
Одним словом, апатеизм стал возможен
потому, что произошла секуляризация общества. Слыша
слово "светский", мы часто воспринимаем его в контексте
противостояния религиозности с нерелигиозностью -
особенно, если речь идет о частном и публичном
пространстве. Под "светскостью" мы понимаем отсутствие
каких бы то ни было религиозных убеждений.
Так и есть, но не всегда, и подобные
представления не очень помогают понять причины
существования апатеизма. (Не забывайте, апатеист может
быть религиозным человеком, то есть его светские взгляды
не всегда сводятся к отсутствию религиозных верований.)
Философ Чарльз Тэйлор в книге A Secular Age хорошо
объясняет, что секуляризация - это не всегда вытеснение
религиозных убеждений нерелигиозными из публичного
пространства. Это поворотная точка в отношении нашего
общества к религии18. В прежние времена вера в Бога была
неоспорима. Все считали Бога необходимым и утверждали,
что Он есть. Теперь же, в наш светский век, как его
называет Тэйлор, веру в Бога позволительно оспаривать,
но еще важнее то, что она стала лишь одной из множества
альтернатив. По словам Тэйлора, общество, в котором
"вера в Бога не встречает никакого сопротивления и даже
не сталкивается ни с какими проблемами", сменилось
обществом, "в котором она считается одной из множества
возможностей, причем зачастую не самой легкой для
принятия" [19].
Если религиозные убеждения - всего лишь
одна из множества альтернатив, логично предположить, что
некоторые из нас теряют интерес к ВОБам именно потому,
что мы теряемся в выборе, или потому, что с некоторыми
вариантами - особенно христианством - слишком трудно
согласиться. В прежние времена ВОБы помогали нам обрести
высший смысл потому, что создавали контекст, в котором
мы осмысливали свой мир. У нас было достаточно причин,
желания и воли, чтобы задавать ВОБы и искать на них
ответы.
Теперь же существуют альтернативы
христианству - и некоторые убеждения, судя по всему,
предлагают большее ощущение безопасности и более широкую
свободу. Однако отказ от размышлений о Боге не полагает
конец нашим поискам смысла. В тот самый миг, когда
апатеист отбрасывает ВОБы, у него возникает ощущение,
будто не хватает чего-то еще. Тэйлор пишет, что наша
эпоха "мучается от опасности утратить смысл" [20]. А с
утратой смысла возникает побуждение "искать и пробовать
новые решения, новые формулы" [21].
В конце концов, все мы - тварные
существа, осмысленно созданные Богом, Который есть
источник всякого смысла. Даже если мы считаем источник
всякого смысла неважным для себя, мы не можем счесть
неважным смысл как таковой. Поэтому апатеист ищет смысл,
но у него нет ни причин, ни мотивации, ни желания
рассматривать ВОБы как возможный путь к источнику смысла
[22].
Возьмем, к примеру, отсутствие причин
беспокоиться насчет ВОБов. Нерелигиозные объяснения
происхождения и природы мира упраздняют потребность в
Боге. В прежние времена люди заполняли верой в
сверхъестественное пробелы в своем знании. Но когда они
отвергают сверхъестественное в пользу, скажем,
натурализма, значимость Бога становится пренебрежимо
мала.
Новые взгляды дают им все необходимые
рациональные объяснения, а значит, ВОБы больше не важны.
Если же ВОБы не важны для понимания мира и места,
которое мы в нем занимаем, едва ли Бог поможет нам найти
смысл своего личного существования. Но атеисты и
агностики приходят к точно такому же выводу. Чем же от
них отличаются апатеисты? Атеистов и агностиков ВОБы все
еще интересуют. "Бог мертв", - соглашаются они с Ницше и
вместе с ним спрашивают: "Что этот факт означает для нас
сейчас?" Апатеисту, напротив, ВОБы нисколько не
интересны. Таким образом, апатеизм рождается в тот
момент, когда "Бог промежутков" умирает, и никто не
приходит на его похороны. "Бог мертв", - говорят они. -
"Но кого это волнует?"
С другой стороны, у человека может не
быть мотивации заинтересоваться ВОБами. Его устраивает
то, во что он верит, и ему легче не ворошить прошлое и
считать споры о существовании Бога столь же
тривиальными, как споры о том, что вкуснее - "Пепси" или
"Кокакола". А может быть, он увлечен чем-то другим, и
ему не хватает времени подумать над ВОБами. В нашу
цифровую эпоху мотивацию можно потерять просто потому,
что нас постоянно перебивают звонки и сигналы
смартфонов. Только что ты размышлял над главными
вопросами бытия. И вот ты уже постишь картинки котиков и
читаешь статью о десяти лучших марках отбеливателя по
версии фанатов "Звездных войн" [23].
Когда нам думать о Боге, если нас
постоянно отвлекают и отрывают? С третьей стороны, из-за
боязни оставить известное ради неведомого у нас может не
быть желания задуматься над этими вопросами. Мы не хотим
меняться потому, что ценим свою независимость и не хотим
менять свои убеждения. Тэйлор считает подобное поведение
одним из плодов секулярной эпохи. За наше внимание
борются слишком много убеждений, и мы с подозрением
относимся к любому воздействию извне, влияющему на наши
мысли - в особенности на наши религиозные представления.
Поэтому мы создаем между своим внутренним опытом и
внешним миром "буферную зону", призванную оградить нас
от таких воздействий. Наше "я" как бы прячется в
защитный кокон [24].
У спрятавшихся таким образом апатеистов
нет желания думать о Боге потому, что они не хотят
меняться, если перемены не исходят изнутри них самих.
Философ Дуглас Грутайс имел в виду именно такую
разновидность апатеизма, когда писал, что она "в
принципе исключает возможность найти и усвоить любые
истины, которые кажутся неудобными людям, ценящим покой
выше, чем реальность" [25].
У всех трех названных факторов -
недостатка причин, мотивации и желания - есть нечто
общее: ощущение безопасности в отсутствие Бога. У этих
апатеистов есть достаточно причин чувствовать себя в
безопасности в мире без Бога, поэтому они не видят в Нем
нужды. По словам психологов Уилла Жерве и Ары Норензаян,
апатеизм "возникает в условиях безопасности бытия" [26].
Они утверждали, что распространенность и
глубина религиозных убеждений в обществе идут на убыль
по мере того, как возрастает ощущение безопасности бытия
(снижаются уровень бедности и младенческая смертность,
возрастает продолжительность жизни, укрепляется
экономическая стабильность, становятся надежнее
государственные услуги и социальные подушки
безопасности) [27].
К этому перечню социально-экономических
предпосылок я бы добавил самоценный смысл, т. е. смысл,
порожденный собственными предпочтениями и решениями
человека в отсутствие внешних указаний о том, что
выбирать, и как думать. Жерве и Норензаян подводят итог:
"Там, где жизнь безопасна и предсказуема, люди в меньшей
степени ощущают потребность обращаться к богам за
утешением" [28].
А чем меньше у них потребность
обращаться к Богу, тем меньше вероятность, что они
сочтут Его существование важным для себя. В конце
концов, зачем думать о Боге, если ты и без Него
чувствуешь себя в физической, психической и духовной
безопасности? [29]
Получается, что апатеизм возникает в
ситуации, когда человек в светском обществе обретает
достаточное ощущение безопасности бытия без Бога.
4. Растет ли количество апатеистов?
Можно ли оценить распространенность
апатеистических взглядов и измерить рост числа их
приверженцев? Ведь если это всего-лишь аномалия,
ограниченная узким сегментом общества, какое нам до нее
дело? Установить количество апатеистов и точно
определить, как быстро ширятся их ряды (если они вообще
ширятся), не представляется возможным. Составители
опросов, направленных на изучение религиозной жизни в
США, как правило не спрашивают, считают ли люди для себя
важной веру в Бога. Социологов интересует лишь, верят
опрашиваемые или нет [30].
Было бы хорошо включить в будущие
исследования новый вопрос: насколько для вас важна вера
в Бога. Тем не менее, мы можем проследить за изменениями
двух показателей, на которые, скорее всего, влияет
апатеизм: снижение религиозной активности и рост числа
людей, не причисляющих себя ни к какой религии, или
"никаких" (nones).
Рост апатии по отношению к своим
религиозным взглядам происходит параллельно с
уменьшением участия в религиозной деятельности.
Последние несколько десятилетий религиозные организации
по всей Америке, в особенности христианские церкви,
сообщают об уменьшении количества людей, посещающих
богослужения. По данным опроса, проведенного в 2017 году
Институтом Гэллапа, число людей, которые, по их
собственным словам, посещают богослужения еженедельно
или почти еженедельно, с 2008 по 2017 год снизилось
незначительно - на 4% [31]. Социолог Марк Чэйвз,
проанализировав массив данных, накопленных за несколько
десятилетий, подсчитал, что спад составляет 0,25% в год
с 1984 года, то есть в общей сложности приблизительно 8%
[32].
Эти цифры едва ли заинтересуют тех, кого
не беспокоят малые потери. Однако, как продемонстрировал
социолог Филип Бреннер, американцы обычно преувеличивают
количество присутствующих на богослужениях (этот феномен
назвали "эффектом гало"), поэтому реальный спад может
быть более значительным [33]. Более того, этот спад
подтверждает давно замеченное социологами медленное и
постепенное уменьшение религиозной активности [34].
Чэйвз признал, что количественно измерить этот процесс
трудно: "Только сквозь сильнейшую линзу данных,
собранных более чем за 40 лет, мы смогли сквозь помехи
годичных изменений увидеть и понять, что на самом деле
посещаемость снижалась уже много лет" [35].
В другой статье, написанной в
соавторстве с Дэвидом Воасом, он писал: "Доказательства
того, что спад религиозности в Америке продолжается уже
несколько десятилетий, теперь неопровержимы" [36].
Религиозная активность американцев - о которой правдиво
свидетельствуют данные опросов - идет на убыль, что
может быть следствием апатеизма (по крайней мере,
отчасти). Даже те апатеисты, которые сохраняют свою
религиозную идентичность, будут принимать участие в
богослужениях с меньшей вероятностью, нежели их
единоверцы, для которых религия важна. Я не хочу
сказать, что апатеизм отталкивает людей от посещения
богослужений. Вовсе нет, апатеисты на церковных скамьях
есть. Но, вне всякого сомнения, теапатия едва ли
способствует тому, чтобы люди ходили в церковь и
поклонялись Богу, к Которому они безразличны.
Аналогичным образом некоторое
представление о росте апатеизма может дать увеличение
числа "никаких". По данным исследования, проведенного в
2016 году Институтом изучения религии, четверть всех
американцев не ассоциирует себя ни с одной религией
[37]. Размеры этой группы постоянно увеличивались с
начала 1990-х годов, и никаких признаков замедления
процесса пока не видно [38].
Вполне естественно, что апатеизм хорошо
ложится на почву убеждений "никаких". Опять же, важно не
забывать, что апатеизм сочетается с любыми религиозными
и нерелигиозными воззрениями. Он таится в тех сегментах
религиозного сообщества, где безразличное отношение к
своим и чужим убеждениям не требует, чтобы человек
непременно причислял себя к "никаким".
Эти апатеисты похожи на христиан-друзей
Джонатана Рауха, которые, по его словам "не проявляют ни
малейшего беспокойства, когда он без зазрения совести
называет себя неверующим евреем-гомосексуалистом", а в
довершение всего - еще и апатеистом [39].
И все-таки трудно поверить, что
категория "никаких" не кишит апатеистами. Увидев в
опроснике целый список разных религиозных убеждений,
апатеист просто пожимает плечами и обводит вариант
"никакие". Таким образом, если посещаемость богослужений
падает, а количество "никаких" растет, причиной и
результатом обеих тенденций с большой вероятностью
является апатеизм [40].
5. Вызов апатеизма
Подведем итог: апатеизм - это внешнее
проявление теапатии, отсюда и равнодушное мычание в
ответ на вопрос "веришь ли ты в Бога?" Теист ответил бы
"да", агностик - "может быть", а атеист - "нет". Все эти
варианты ответов предполагают последующий разговор о
ВОБах. Апатеист же отвечает без желания, торопясь
закончить разговор, поскольку безразличие в нем берет
верх и убивает всякий интерес к теме. Именно по этой
причине апатеизм - более серьезное препятствие для
благовестия, чем религиозный плюрализм, агностицизм или
атеизм. Для неверующего - будь он номинально религиозным
человеком, агностиком или атеистом - ВОБы представляют
интерес, и он, как правило, готов их обсуждать. Апатеист
же не считает ВОБы важными для себя, а потому не
стремится к разговору о них и, по существу, закрывает
двери для проповеди благой вести.
Давайте задумаемся о том, насколько
хорошо могут противостоять апатеизму современные
апологетические подходы. Мы часто рассматриваем
знаменитую речь апостола Павла Вв ареопаге (Деян.
17:16-34) как ярчайший образец проповеди христианства
неверующим, и это справедливо [41].
Апостол показывает нам, как говорить с
людьми на понятном им языке, отталкиваясь от того, что
интересно и нам, и им. Увидев посреди языческого
пантеона памятник, посвященный неведомому богу, Павел
счел само собой разумеющимся, что у него и у его
собеседников есть некие минимально схожие убеждения
(теизм), и мудро воспользовался этим обстоятельством,
чтобы привести аргумент в пользу Евангелия. Апостол со
всей ясностью возвестил о Боге, Которого афиняне
почитали в неведении.
Но вообразим на мгновение, что эти
афиняне были атеистами, и боги были им совершенно
безразличны. Не было бы ни пантеона, ни памятника
неведомому богу, а если бы памятник и был, то
неразличимый за зарослями винограда и под слоем копоти -
наглядным свидетельством того, что боги уже не вызывают
у местного населения такого интереса, как прежде. Как
Павел смог бы рассказать им о Том, Кого они в неведении
почитали?
Что, если и мы живем в Афинах без
памятника неведомому богу?
6. Что делать с апатеистами?
Сталкиваясь с апатеизмом, евангелические
христиане, прежде всего, должны понимать, что у этого
явления есть две стороны - когнитивная и аффективная,
вера и отношение. Правильное понимание апатеизма поможет
определить, с кем мы имеем дело, с функциональным
атеистом или с апатеистом, а если с последним, то какими
причинами вызвана его теапатия - рациональными или
эмоциональными.
Во-вторых, евангелическим верующим
необходимо понять, что апатеизм бросает серьезный вызов
христианским убеждениям именно потому, что церковь
сталкивается с ним и внутри, и снаружи - как в плане
ученичества (апатеисты на церковных скамьях), так и в
плане благовестия (апатеисты-неверующие).
С точки зрения ученичества, причины для
беспокойства совершенно очевидны. Как заметил Грутайс,
апатеизм "противоречит учению всех религий о том, что к
своим убеждениям нужно относиться всерьез и
последовательно применять их на практике" [42].
Христианский апатеизм (если нечто
подобное можно назвать "христианским") имеет все внешние
признаки номинального христианства плюс еще один
недостаток - теапатию. Его приверженцы только называются
"христианами" и "теистами". Как апатеист может любить
Господа Бога своего всем сердцем и разумением, если его
сердце холодно, а ум безразличен к Нему (Мф. 25:36- 37;
Мк. 12:30; Лк. 10:27)?
Если говорить о благовестии, апатеизм
заставляет нас переосмыслить то, как мы преподносим
людям Евангелие. Как вести к Истине того, кто скован по
рукам и ногам духовной инертностью? Некоторые из нас
надеются, что решение лежит в плоскости апологетики. Но
даже наши апологетические методы потребуют изменения,
поскольку многие из них основаны на допущении, что обе
стороны - верующий и неверующий - проявляют интерес к
ВОБам. Вспомните, как христианский апологет традиционно
ведет диалог с атеистом. Первый шаг - предложить атеисту
аргументы в пользу правдоподобия утверждения о
существовании Бога (трансцендентый, телеологический,
онтологический и т. п.). Это возможно потому, что у
обеих сторон присутствует минимальный общий интерес к
ВОБам. Но в беседе с апатеистом апологета постигнет
жестокое разочарование, поскольку собеседник просто
отмахнется от его рассуждений, сочтя их бессмысленными и
скучными. С точки зрения апатеиста, разговор о ВОБах
напоминает смертельно тоскливую лекцию о таможенных
пошлинах из фильма "Выходной день Ферриса Бьюллера".
Безусловно, нам не нужно выплескивать
воду вместе с младенцем. Было бы глупо выбрасывать на
свалку аргументы, найденные и отшлифованные на
протяжении двух тысяч лет, просто потому, что люди не
хотят их больше слышать. Однако нам нужно пополнить свой
арсенал какими-то способами разведки, которые позволят
понять, насколько наш собеседник заинтересован в
разговоре о ВОБах. Если такой интерес с их стороны
отсутствует, необходимо его пробудить, прежде чем
ступать на знакомую территорию апологетических
аргументов.
В-третьих, поскольку апатеизм имеет две
стороны, евангелическим христианам следует разработать
такой подход к диалогу с апатеистами, который затрагивал
бы и ум, и сердце. Кроме того, принимая во внимание
светский контекст, нам необходимо продемонстрировать,
что христианство - не одна из множества альтернатив и не
какое-то необязательное дополнение к человеческой жизни.
Философ Ингольф Далферт, рассуждая о безразличии к
религии, отлично сформулировал стоящую перед нами
задачу:
Христиане должны отыскать способы
показать своим современникам, донести до них мысль о
том, что вера, надежда и любовь в Боге преобразуют все
стороны жизни человека, поскольку меняют то, каким
образом он живет. Христианская вера не добавляет к жизни
человека необязательное религиозное измерение, но
превращает ее из эгоцентричной в теоцентричную,
благодаря чему человек возлагает главное упование на
земные институты (будь то религиозные или светские), а
на созидательное присутствие Божьей любви [43].
Христианская вера меняет сам образ жизни
человека, полностью меняет ее направление, превращает ее
из пути к смерти в путь к жизни. Наша вера - не просто
украшение, которое можно надеть и снять по первой
прихоти. Это фундаментальное преображение и обновление
всей личности человека, воскресение от смерти к жизни
"нового творения" во Христе (2 Кор. 5:17). Он становится
залогом нашей безопасности, когда мы переходим в новую
жизнь, меняясь по Его образу (Рим. 8:29). Если апатеизм
обусловлен тем, что человек чувствует себя в
безопасности без Бога, ему следует показать, что такая
безопасность иллюзорна. Без евангельских веры, надежды и
любви, без созидающего присутствия любви Творца,
безопасное существование невозможно.
Как же нам подходить к диалогу с
апатеистами? Прежде всего, необходимо помнить, что
Святой Дух должен внушить нашему собеседнику интерес к
Богу, Который до сих пор был ему безразличен. Только Дух
может обновить ум и смягчить сердце, в которых
безраздельно царствовали равнодушие и апатия. Мы можем
лишь использовать природное любопытство апатеиста, чтобы
побудить его задуматься о самом себе в надежде, что он
разочаруется в своих убеждениях и увидит, насколько
иллюзорно его ощущение безопасности [44].
Таким образом, мы вспахиваем и удобряем
почву его сердца. В другой своей статье я писал, что
пресуппозиционный подход к анализу мировоззрений в
сочетании с продуманными вопросами способен возбудить
любопытство [45].
Вопросы помогают апатеисту задуматься о
слабых сторонах своих убеждений. Как вызвать у него
любопытство? Для этого нужно проанализировать его
взгляды и указать на их внутреннюю противоречивость. Эта
идея вовсе не нова. Фрэнсис Шэйффер давным-давно говорил
о том же самом. Он писал, что убеждения нехристианина
непременно содержат те или иные моменты, которые не
согласуются с реальным миром. Соответственно, неверующие
"далеки от реальности", и чтобы продемонстрировать это,
нужно найти "точки напряженности" в их представлениях
[46].
Все люди, как носители образа Божьего,
испытывают влечение к объективному эталону любви,
красоты, смысла, значимости и истины. Но поскольку мы
стремимся к независимости от Него, мы приходим к
собственному, близорукому и искаженному пониманию любви,
красоты, смысла, значимости и истины. Мы разрываемся
между объективностью святого Творца и субъективностью
падшего творения. Мы пытаемся жить в собственном ритме,
однако пульс Божьих требований постоянно звучит в нашей
душе, сбивая нас с шага и не позволяя наслаждаться
преступной свободой. Это и есть точки напряженности. Что
такое любовь? Почему мы считаем некоторые вещи
прекрасными? Где мы черпаем абсолютный смысл? Обладаю ли
я какой-то ценностью? Что есть истина? Однако людям не
нравится, когда кто-то или что-то посягает на их
независимость, поэтому они затыкают уши и отгораживаются
от Божьего голоса. "Мы строим крышу, чтобы защититься от
ударов реального мира как изнутри, так и снаружи", -
писал Шэйффер, предвосхищая мысль Тэйлора о "защитном
коконе" [47].
По мнению Шэйффера, цель благовестия
состоит в том, чтобы пробить эту крышу, после чего можно
нажать на точки напряженности и повернуть неверующего
лицом к Богу. Стоит разобрать крышу, и целостность
защитного кокона, которым неверующий себя окружил,
нарушается. А когда мы указываем на точки напряженности,
становится очевидным несоответствие между жизнью
апатеиста и реальностью окружающего мира. У апатеиста,
наконец, появляется причина проявить беспокойство и
интерес, задуматься о том, откуда взялись эти
противоречия.
Следовательно, нам нужно разобрать крышу
и ткнуть пальцем в точки напряженности, чтобы вызвать
дискомфорт, который побудит нашего собеседника
задуматься - хотя бы на мгновение - и усомниться в
подлинности своего ощущения безопасности.
Таким образом, ключевой ингредиент -
сомнение. Как писал Сёрен Кьеркегор под псевдонимом
Йоханнес Климакус, три фактора, разрушающих апатию, -
сомнение, интерес и объективное мышление - подтолкнут
апатеиста к углубленной рефлексии, которая вызовет у
него достаточно устойчивый интерес, чтобы он успел
объективно осмыслить ВОБы. Кьеркергор утверждал, что
"сомнение есть высшая форма в сравнении с любым
объективным мышлением, поскольку оно предполагает
последнее, но включает в себя нечто большее, нечто
третье, то есть интерес или сознание" [48].
Если апатеиста попросить объективно и
без сомнений осмыслить свои убеждения, отсутствие
интереса лишит силы любые, даже самые глубокие вопросы.
Объективное мышление само по себе неспособно победить
апатию. Нужно сделать шаг назад и привлечь на помощь
нейтрализующее апатию сомнение.
Если апатеист усомнится в своих
убеждениях, в нем проснется интерес, движимый
любопытством, который не только не позволит безразличию
заглушить сомнения, но и подтолкнет его к объективной
оценке собственных убеждений и глубокой рефлексии.
Увидев недостатки своих взглядов, апатеист усомнится, а
сомнения возбудят его интерес. Только после этого ему
можно предложить объективно задуматься над ВОБами.
Сначала сомнение, потом интерес, и в последнюю очередь -
ВОБы.
Тогда, наконец, станет возможен разговор
о новом "образе жизни" согласно Евангелию, к которому
нас призывает Бог. Мы сможем вместе с Павлом сказать,
что "мы Им живем и движемся и существуем" (Деян. 17:28).
Мы сможем сказать собеседнику, что Бог всегда заботился
о нем, даже когда ему не было до Бога никакого дела.
Подведем итог. Апатеизм представляет
собой безразличное отношение к ВОБам, которое
проявляется в теапатии, и этим он отличается от теизма,
атеизма и агностицизма. Человек становится апатеистом,
когда чувствует себя в безопасности в отсутствие Бога, в
результате чего у него не остается ни причин, ни
мотивации, ни желания задумываться над ВОБами.
Апатеизм - более серьезное препятствие
для благовестия, чем другие формы неверия. Мы должны
понимать, что привычные методы апологетики основаны на
предположении, что люди испытывают минимальный интерес к
ВОБам. При отсутствии такого интереса нам необходимо
найти способы его пробудить, прежде чем мы сможем
перейти к обсуждению ВОБов.
Один из таких способов - заставить
апатеиста усомниться в своей безопасности без Бога,
указывая ему на точки напряженности в его убеждениях.
Как бы то ни было, давайте войдем в эти новые Афины, в
которых уже нет памятника неведомому богу, не с
пессимизмом и обреченностью, но с радостью и надеждой,
понимая, что нам представилась поистине уникальная
возможность послужить миру проповедью Евангелия.
Кайл Беширс
Об авторе. Кайл Беширс - пастор и
учитель в церкви Mars Hill в г. Мобил, штат Алабама. Он
читает лекции о мировоззрениях и религии в Мобилском
университете. Его перу принадлежит книга Apatheism: How
We Share When They Don’t Care, которая сейчас готовится
к изданию.
Вестник ЦАИ № 77, 2019
Использованная литература и примечания
1. Роберт Нэш первым отметил, что
апатеизм, по сути, представляет собой безраличие по
отношению к вопросу о том, есть Бог, или Его нет (Nash,
Robert. Religious Pluralism in the Academy: Opening the
Dialogue [New York: Peter Lang, 2001], p. 27). Тревор
Хедберг и Джордан Хузаревич в своей великолепной статье
(Hedberg, Trevor; Huzarevich, Jordan. Appraising
Objections to Practical Apatheism // Philosophia [2016],
pp. 1-20) объединили апетеизм с "вопросами бытия". Я
предпочитаю термин "вопросы о Боге", потому что апатеизм
не только с безразличием относится к факту существования
Бога, но охватывает и смежные темы, связанные с Его
личностью, действиями и нашими взаимоотношениями с Ним.
Мои предпочтения не следует воспринимать как выражение
несогласия с выводами Хедберга и Хузаревича - их
исследование было ограничено изучением интереса к узкому
спектру вопросов бытия.
2. Budimir, Milenko. Apatheism: The New
Face of Religion? // Philosophy of Religion 45 (2008),
pp. 88-93.
3. Hedberg, Huzarevich, p. 3. Авторы
старались найти оправдание апатеизму. В 2018 году на
заседании Американской академии религии философ Тава
Андерсон выступил с докладом, в котором оспорил их
выводы и предостерег, что "апатеизм ведет к таким
порокам, как уныние (недостаточное беспокойство о вещах,
требующих пристального внимания) и мизология (ненависть
к логическим доводам).
4. Hedberg, Huzarevich, p. 3.
5. Citron, Gabriel. Theapathy and
Theaffectivity: On (Not) Caring about God
(неопубликованный доклад, текст которого был
предоставлен мне автором 19 ноября 2018 года).
6. Zajonc, Robert. Feeling and Thinking:
Preferences Need No Inferences // American Psychologist
35 (February 1980), pp. 151-175. См. также Zajonc,
Robert. On the Primacy of Affect // American
Psychologist 39 (February 1984), pp. 117-123; Rachman,
Stanley. The Primacy of Affect: Some Theoretical
Implications // Behaviour Research and Therapy 19
(1981), p. 279-190; Tzuyin Lai, Vicky; Hagoort, Peter;
Casasanto, Daniel. Affective Primacy
vs. Cognitive Primacy: Dissolving the Debate //
Frontiers in Psychology 3 (July 2012), pp. 1-8.
7. McGilchrist, Iain. The Master and His
Emissary: The Divided Brain and the Making of the
Western World (New Haven: Yale University Press, 2009), p. 184.
8. Rauch, Jonathan. Let It Be // The
Atlantic Monthly (May 2003), pp. 34-35, URL: tinyurl.com/y4heuznr.
Распространенное мнение, что Раух изобрел термин "апатеизм",
ошибочно, он сам нигде не претендует на авторство.
Первым этот термин использовал канадский социолог Стюарт
Джонсон для описания безразличного отношения к религии,
сопутствующего непрерывной секуляризации общества (Johnson,
Stuart. The Correctional Chaplaincy: Sociological
Perspectives in a Time of Rapid Change // Canadian
Journal of Criminology and Justice 14 [1972], p. 179).
Роберт Нэш ошибочно утверждал, что он изобрел этот
термин в 2001 году (Nash, p. 27). Но своей популярностью
термин, без сомнения, обязан Рауху. Едва ли не каждая
публикация об апатеизме за последние два десятилетия
ссылалась на его статью.
9. Rauch, p. 34.
10. Rauch.
11. Идеологическая энкратия, за которую
ратует Раух, - неплохая мысль. Однако, как заметил
философ Рэндал Раузер, Раух пытается достичь правильной
цели неправильными методами, поскольку он путает
апатеизм с энкратией. Если он хочет угасить
идеологический пыл, стремиться нужно к энкратии, а не к
апатеизму. См. Rauser, Randal. A Defense of Apatheism,
sort of (доклад, представленный на заседании
Американской академии религии в ноябре 2018 года).
12. Rauch, p. 35. Философ Пол Копан не
разделяет энтузиазм Рауха по поводу апатеизма и считает,
что это мировоззрение с его "негативными
интеллектуальными, культурными, нравственными и
экзистенциальными последствиями" свидетельствует об
упадке цивилизации (Copan, Paul. Apatheism and the
Unexamined Life: Part 1 // The Worldview Bulletin
Newsletter, 22 April 2019; URL: worldviewbulletin.
substack.com/ p/apatheism-and-the- unexamined-life).
13. Rauch, p. 35.
14. Там же.
15. Там же.
16. Не так давно философ Иан фон Хегнер
высказал предположение, что апатеизм можно отнести
категории практического атеизма (или "прагматического
атеизма". Он истолковал апатеизм как "разновидность
безразличного отношения к божествам и религиозным
постулатам", а затем рассудил, что "его можно отнести к
категории прагматического атеизма, если подразумевать
негативный атеизм", т. е. явное неверие в Бога. Тем
самым фон Хегнер смешал понятия практического атеизма
(когда человек действует так, словно Бога нет) и
негативного атеизма (когда человек [младенец или
слабоумный] косвенно отрицает Бога, потому что не желает
или не может выразить свои убеждения). Практический
атеизм считает ВОБы важными, но не учитывает это
обстоятельство в своих поступках. Негативный атеизм тоже
может считать ВОБы важными, но не выражает явным образом
свое неверие в Бога. В отличие от атеистов обоих видов,
апатеисты безразличны к вере и могут поступать
соответственно или вопреки этому безразличию. См. Von
Hegner, Ian. Gods and Dictatorships: A Defense of
Heroical Apatheism // Science, Religion and Culture 3
(2016), pp. 31-48.
17. Дидро, Дени. Письмо Вольтеру 11 июня
1749 г. // Избранные философские произведения (М.: ОГИЗ, 1941).
18. Taylor, Charles. A Secular Age
(Cambridge, MA: Harvard University Press, 2007), pp. 1-3, 19.
19. Там же, p. 3.
20. Там же, p. 303.
21. Там же.
22. В другой своей статье я высказал
точку зрения, что апатеизм обусловлен недостатком
причин, мотивации и воли для выражения интереса к
религиозным убеждениям. См. Beshears, Kyle. Apatheism:
Engaging the Western Pantheon of Spiritual Indifference
// Hartt, Geoff et al., eds. Churches on Mission: God’s
Grace Abounding to the Nations (Pasadena, CA: William
Carey Library, 2017), pp. 257-275.
23. Алан Ноубл высказывает интересные
соображения относительно связи между отвлекающими
факторами, секуляризмом и христианским благовестием. См.
Noble, Alan. Disruptive Witness: Speaking Truth in a
Distracted Age (Downers Grove, IL: InterVarsity Press,
2018).
24. Taylor, pp. 37-39.
25. Groothuis, Douglas. Why Truth
Matters: An Apologetic for Truth-Seeking in Postmodern
Times // JETS 47 (2004), p. 450.
26. Norenzayan, Ara;
Gervais, Will M. The Origins of Religious Disbelief //
Trends in Cognitive Sciences 17 (January 2013), pp. 21-22.
27. Там же, p. 21.
28. Там же, p. 22.
29. Жерве и Норензаян пишут: "Там, где
жизнь безопасна и предсказуема, люди в меньшей степени
ощущают потребность обращаться к богам за утешением"
(Там же, p. 21). Но можно ли сказать, что жизнь
безопасна и предсказуема? Разве ощущение безопасности и
предсказуемости в опасном и непредсказуемом мире не
субъективно? Наверное, правильнее будет сказать, что
там, где жизнь кажется безопасной и предсказуемой, люди
в меньшей степени ощущают потребность обратиться к Богу.
В конце концов, с христианской точки зрения,
безопасность и предсказуемость не гарантированы даже в
царстве Божьем, и уж тем более - за его пределами.
Однако некоторое ощущение вечной безопасности и
божественной предсказуемости нам дает тот факт, что Бог
благ, верен и способен осуществить Свою волю ради нашего
блага и Своей славы.
30. Примечательное исключение - опрос
2016 года, проведенный Институтом изучения религии, в
котором присутствовало конкретное упоминание об
апатеизме. К числу апатеистов составители отнесли людей,
"которые не находят религию важной лично для себя, но
считают ее скорее полезной, чем вредной для общества"
(Cooper, Betsy et al. Exodus: Why Americans are Leaving
Religion - and Why They’re Unlikely to Come Back
[Washington, DC: Public Religion Research Institute,
2016], p. 13).
31. Newport, Frank.
Church Leaders and Declining Religious Service
Attendance // Gallup, 07.09.2018, URL: tinyurl. com/
yy8e77dn.
32. Chaves, Mark A.
A. American Religion: Contemporary Trends (Princeton:
Princeton University Press, 2017), p. 47.
Интересно, что Чэйвз сопоставил это неравномерное, но
последовательное снижение частоты посещения религиозных
собраний, о котором сообщали респонденты, опрошенные в
ходе Общего социального опроса, с более достоверными
результатами Американского опроса об использовании
времени, которые показывают определенный спад
посещаемости богослужений (pp. 41-46).
33. Brenner, Philip
S. Exceptional Behavior or Exceptional Identity?
Overreporting of Church Attendance in the U.S. // Public
Opinion Quarterly 75 (2011), pp. 19-41.
34. Chaves, Mark A.
A.; Voas, David. Is the United States a
Counterexample to the Secularization Thesis? // American
Journal of Sociology 121 (2016), pp. 1517-1556.
35. Chaves, p. 47.
36. Chaves, Voas, p. 1524.
37. Cooper et al., p. 2.
38. Чем младше человек, тем чаще он
идентифицирует себя как "никакого". 38% этой группы
составляют респонденты в возрасте от 18 до 29 лет, 29% -
от 30 до 29 лет, 23% - от 40 до 49%. См. Jones, Robert
P.; Cox, Daniel. America’s Changing Religious Identity:
Findings from the 2016 American Values Atlas
(Washington, DC: Public Religion Research Institute,
2017), p. 25.
39. Rauch, p. 34. Раузер сразу отмечает,
что друзья могли проявлять беспокойство, но Раух этого
просто не заметил: "Возможно, эти христиане не проявляют
"беспокойства" публичным и видимым образом, обличая и
осуждая убеждения и поступки Рауха. Но из этого вряд ли
следует, что они не испытывают искреннего беспокойства о
своем брате-нехристианине. Втайне от нас (или от Рауха)
они могли часами ежедневно молиться за него" (Rauser).
40. Я не хочу сказать, что апатеизм -
единственная причина спада посещаемости церквей и роста
"никаких". Но это одна из причин.
41. См. Copan, Paul. Litwak, Kenneth D.
The Gospel in the Marketplace of Ideas: Paul’s Mars Hill
Experience for Our Pluralistic World (Downers Grove, IL:
InterVarsity Press, 2014). Дэниел Стрэндж
охарактеризовал эту речь Павла как "разрушительное
исполнение par exellence" и "образец апостольской
проповеди язычникам" (Strange, Daniel. Their Rock is Not
Like Our Rock: A Theology of Religions [Grand Rapids:
Zondervan, 2014], p. 286). Скотт Олифинт назвал
проповедь Павла "поучительным" образцом благовестия (Oliphint,
K. Scott. Covenantal Apologetics: Principles and
Practice in Defense of Our Faith [Wheaton, IL: Crossway,
2013], p. 229). Пол Гулд тоже назвал ее "поучительной" и
добавил, что это "хороший пример того, как нам вступить
в диалог со своими "Афинами"" (Gould, Paul. Cultural
Apologetics: Renewing the Christian Voice, Conscience
and Imagination in a Disenchanted World [Grand Rapids:
Zondervan, 2019], p. 25-27).
42. Groothuis, p. 450.
43. Dalferth, Ingolf
U. Post-secular Society: Christianity and the Dialectics
of the Secular // JAAR 78 (2010), p. 339.
44. Здесь вы найдете советы о том, как
взаимодействовать с апатеистами в рамках когнитивного
подхода. Я выбрал его, чтобы показать один из возможных
способов ведения диалога - особенно эффективного, когда
апатеист проявляет интерес к другим вопросам, никак не
связанным или лишь косвенно связанным с ВОБами. Я на
практике убедился в действенности этого метода. Но,
конечно, поскольку у апатеизма есть не только
когнитивный, но и аффективный аспект, возможен и
эмоциональный подход к теапатии, который тоже нуждается
в изучении.
45. Beshears, pp. 271-275.
46. Schaeffer, Francis. The God Who Is There // The Francis A. Schaeffer Trilogy (Wheaton, IL: Crossway, 1990), pp. 129-135.
47. Там же, p. 140.
48. Kierkegaard, Søren. Johannes
Climacus (Princeton: Princeton University Press, 1985), p. 170.
|
