Религиозность по-американски. In God we trust?
В религиозности американцев (а по
статистике, лишь христианами себя считает 82% населения США
[Newsweek, 6 января 1992 года (96% американцев – верующие;
56% – протестанты; 25% – католики)] поражает непривычная
легкость отношений с Богом, который представляется этаким
добрым и милым приятелем: ему следует нанести визит с
друзьями в воскресенье, чтобы вместе порадоваться жизни,
попеть песни и послушать проповедь, например на тему "Бизнес
и Евангелие"…
Америка дала миру новый тип религиозности,
который поначалу был абсолютно неизвестен и даже чужд
европейскому сознанию. Истоки "религии по-американски"
уходят корнями в далекое прошлое.
Колонисты, сошедшие в XVII веке на
американскую землю с палубы "Мэйфлауэра", были
протестантами. Вдохновленные идеей создания здесь, на
обетованной земле, нового (без европейских недостатков)
христианского общества будущие американцы с жаром принялись
за работу. Построение земного Рая оказалось делом не таким
уж легким, но протестантская этика (отвергнув "ненужный"
аскетизм монашества и "излишнюю" обрядовость Церкви) с ее
новым отношением к труду и тут дала обильный урожай: расцвел
американский прагматизм, который был просто необходим для
выживания в тех условиях. Практичными американцы были не
только в решении бытовых и социально-политических вопросов,
практичностью отличалась и религиозность строителей нового
общества.
Но практицизм по-американски имел и другую
сторону: отсутствие интереса к богословию – ведь важнее
проповедовать, наставлять, молиться; важнее дать людям
конкретное руководство к действию. Вопросы понимания
догматов и сложные философские построения мало волновали как
простых американцев, так и их пасторов. Современный
американский историк Д. Бурстин пишет: "Отсутствие у
виргинцев ревностного отношения к религиозной догме
объясняется довольно просто: зачастую они о догме ничего не
знали. Так, например, Джордж Вашингтон, весьма деятельно
принимавший участие в работе своего приходского совета,
наверное, не смог бы отличить англиканского вероисповедания
от любого другого христианского…" [Бурстин Д., Американцы:
Колониальный опыт, М., Изд. группа "Прогресс", "Литера",
1993, с. 167.].
Прошли времена, когда умирали за свои
убеждения первые христиане, когда святые отцы и пустынники
придавали первостепенное значение хранению догматов – ведь
догма понимается в христианстве не как результат работы
мысли пусть даже самых умных людей, а как результат
Откровения Самого Бога, конечно, в той мере, которую человек
может вместить. В итоге, за полтора столетия (начиная с XVII
в.) Америка не дала миру ни одного оригинального мыслителя в
области богословия [см. Бурстин Д., Указ. соч., с. 13.].
Прагматизм требовал, чтобы религия была четкой, простой и
быстродействующей, религией в газетном духе. При зарождении
печатного дела в молодой Америке предъявлялись следующие
требования: "Газета должна быть полезной и своевременной,
она не может требовать длительного изучения и
сосредоточенности, она должна быть грамотной, но не может
отделять художественное и экспрессивное от коммерческого и
утилитарного…" [Бурстин Д. Указ. соч., с. 370.]. Точно таким
же требованиям отвечает американский тип религиозности. В
отличие от традиционной, "книжной", религии Старого Света
американская новинка была явлением более легковесным,
"газетным", но зато и намного более удобным и эффективным
under the circumstances (При сложившихся обстоятельствах).
Нет необходимости изучать традицию, не нужно сохранять
апостольскую преемственность.
Эта религия гораздо больше предлагала, чем
требовала. Она давала вам смысл жизни и работы, утверждала в
сознании своей избранности и богоугодности, не требовала
постоянно вести духовную брань (хватало баталий с Англией,
природой и индейцами) и краснеть на исповеди. Вместе с тем,
она говорила о необходимости упования на Бога, о молитве и
спасении…
Самым главным "добавлением" ко христианству
в Америке (помимо идеи избранности своей земли и народа)
стало "обожествление" свободы и демократии. Символично
звучит стихотворная надпись на статуе Свободы в Нью-Йорке:
"Приведите ко мне всех усталых, всех бедных, жаждущих дышать
воздухом свободы". Очень уж напоминает слова Христа:
"Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я
успокою вас". Таким образом, спасителем оказывается не
Бог-Христос, а американская богиня-Свобода.
***
Читайте другие статьи автора:
***
Плоды симбиоза демократии с христианской
религией очень удачно иллюстрирует пример, который приводит
М. Вебер в работе "Протестантские секты и дух капитализма".
Когда он, путешествуя по США, "случайно упомянул о все еще
значительной роли церковности в Америке, то в ответ ему было
сказано: "По мне, сударь, каждый может верить или не верить,
однако если я имею дело с фермером или купцом, который
вообще не принадлежит ни к какой церкви, то я не доверю ему
и 50 центов. Что побудит его отдать мне долг, если он ни во
что не верит? "[Вебер М., Избранные произведения, М.,
"Прогресс", 1990, с. 275.] Весьма показательный случай, из
которого можно сделать сразу несколько выводов. Прежде
всего, налицо свобода, столь высоко чтимая в стране – право
верить или не верить; но далее – сильно еще христианство! –
невозможно доверять в делах человеку, который не принадлежит
хоть какой-нибудь церкви (чисто по-протестантски). Заметим,
что уже не важно, к какой именно церкви ты принадлежишь, –
это уже протестантизм по-американски. В Америке само понятие
"Церковь" исказилось: многие верующие называли свои службы
"собраниями" и говорили "пойти на собрание", а не "пойти в
церковь"; с другой стороны, появилось множество объединений
типа "церковь любителей кофе" или "церковь рок-н-ролла".
На этой почве расцвело такое первоначально
чисто американское явление как путешествующие
евангелисты-проповедники, со временем вылившееся в
современные шоу телепроповедников. Оно – плоть от плоти
"газетной религии": евангелисты путешествуют из города в
город, проводя публичные проповеди, традиционно
заканчивающиеся покаянием ряда грешников из числа
присутствующих. Но дальше этого евангелист не идет. Он
вынужден спешить в очередной город, где его ждут жаждущие
(или сомневающиеся), которых он потом вновь оставит безо
всякого руководства или, как сказали бы православные,
"окормления"…
По мере оформления государственности в
атмосфере "газетного духа" стала возникать новая религиозная
реальность. Появилось то, что мы будем называть "гражданской
религией" (ее концепция разработана американским социологом
Робертом Белла, а сам термин принадлежит Руссо) ["Догматы
гражданской религии должны быть просты, немногочисленны,
выражены точно, без объяснений. Существование могучего,
разумного, благодетельного, предусмотрительного и
заботливого божества, будущая жизнь, счастье справедливых,
наказание злых, святость общественных договоров и законов –
вот положительные догматы. Что касается догматов
отрицательных, то я ограничиваю их одним только догматом –
нетерпимостью… Тот, кто осмеливается сказать: "вне Церкви
нет спасения", – должен быть изгнан из пределов
государства". – Руссо, "Об общественном договоре, или
Принципы политического права". – Государственное
соц.-экономическое издательство. М., 1938, с. 120–121.]. Она
имеет свои символы и ритуалы. Выросшая из христианства, она
во многом напоминает его и по форме образования новой
мифологии, и по использованию мифологии старой. Вот как,
например, создавался образ "американского символа и отца
нации" Д. Вашингтона: сначала мифологизировалась жизнь –
"святая жизнь", потом появилось "священное писание" – труды
Вашингтона, которые были тщательно отобраны и где надо
отредактированы. В создавшемся культе присутствуют и
"священные останки", и ежегодные обряды, и ораторское
богослужение [См. подробнее: Бурстин Д., Американцы:
национальный опыт, с. 427–451.]. Итак, появляется новый
"святой", но "святой" не Церкви, а государства.
Не менее интересны и национальные праздники
США с этой точки зрения. Пожалуй, наиболее торжественно
отмечаемый праздник в Америке – Рождество Христово.
Празднуется оно повсеместно и очень широко, но с течением
времени все больше и больше утрачивает собственно
религиозное, христианское наполнение. Сегодня на всем Западе
Рождество (которое празднуется даже с большей
торжественностью, чем сама Пасха) – это скорее праздник
подарков, праздник, когда можно вкусно поесть, сходить в
гости и т.д. Рождество превратилось в фестиваль
потребительского американского общества, у которого оно
ассоциируется чаще с Санта Клаусом и рождественским discount
(рождественское снижение цен на товары), чем с приходом в
мир Иисуса Христа. Потребительское общество – мощный
источник силы. Оно владеет умами, оно влияет на религиозное
сознание, но и формируется им. Популярная семейная история
периода конца XIX – начала XX века говорит: "Когда
маленького мальчугана в воскресной школе спросили, откуда
взяты десять заповедей, он не задумываясь ответил, что из
каталога Сиерса и Роубака" [Бурстин Д., Американцы,
Демократический опыт, М., Прогресс, 1993, с. 163.].
В качестве национальных праздников
отмечаются также дни рождения президентов Вашингтона и
Линкольна (первоначально праздновавшиеся раздельно, сегодня
они объединены в общий "Президентский день"), и это тоже
атрибут гражданской религии, т.к. они являются "святыми"
гражданского общества, а не Церкви. Любопытно отметить, что
Православная Церковь празднует память своих святых обычно в
день их смерти и лишь Христово – Рождество; в традициях
гражданской религии – праздновать "рождество" своих святых.
Гражданская религия в США вобрала в себя
традиции американского протестантизма, соединила их с идеей
свободы-демократии и оказалась новой религией, которую Р.
Бэлла христианством уже не называет.
Мы считаем, что гражданскую религию можно
определить как духовно-религиозную основу построенного в США
общества (с учетом вышеуказанной специфики Америки – где
фундамент и стены, против всех правил, возводились
одновременно).
Общественно-политическое измерение
гражданской религии позволяет активно использовать
религиозную лексику в политических программах и общественной
деятельности, но гражданская религия "демократично"
лимитирует уровень возможной экспрессии религиозности: можно
говорить о Боге, но лучше не конкретизировать Его (Иисус
Христос например). Так, по наблюдению Бэлла, поступали и
поступают все американские президенты, обязательно
упоминавшие в своих инаугурационных речах Бога, но, хотя все
они были христиане, не называвшие Его Иисусом Христом.
Инаугурация (процедура вступления президента в должность)
президента, кстати сказать, тоже является важным ритуалом
гражданской религии.
Что касается личностного измерения
гражданской религии, то тут ее специфика проявляется еще
отчетливее. Гражданская религия не является в большинстве
случаев заменителем другой религии; можно быть баптистом,
католиком, буддистом, но находиться в то же время в сфере
действия гражданской религии и подчиняться ее законам.
Основное влияние, которое гражданская религия оказала на
другие вероисповедания, заключается в низведении их до
уровня "Вашего частного дела", до уровня хобби. Естественно,
политическое устройство свободного государства требует,
чтобы вопрос веры был делом совести самого человека. С этим
никто не спорит. Но уровень религии-хобби предполагает
внутренний раскол между личным и общественным "я": не нужно
пытаться во всем подчиняться религиозным законам, наивно
исповедовать принципы веры во всей жизни (а не лишь в ее
"религиозной" части), не стоит говорить о своих религиозных
убеждениях, и уж тем более нельзя использовать их в качестве
аргумента в споре или диалоге. Такова общая тенденция в
сегодняшнем мире. Как отмечал П. Сорокин в работе "Кризис
нашего времени": "По воскресеньям пуританин верит в Бога и
Вечность, а в будние дни – в фондовую биржу".
Не все американцы, конечно, согласны с таким
положением вещей, тем более, что с ростом свобод все
большего числа меньшинств в Америке (гомосексуалисты
например) и с увеличением государственного регулирования
этих свобод и защиты прав различных групп и организаций, все
чаще возникают конфликтные ситуации, которых раньше и быть
не могло. Так, например, Хилари Клинтон подверглась критике
ряда общественных наблюдателей за то, что во время
инаугурации мужа, ее можно было видеть с нательным крестом
на шее. Один телекомментатор даже задал вопрос, подобает ли
Первой Леди так открыто демонстрировать религиозный символ?
В Колорадо учителю одной из публичных школ пришлось убрать
со стола свою личную Библию, т.к. ее могли увидеть ученики,
а также читать ее про себя, когда ученики были заняты
выполнением самостоятельного задания: суд поддержал
инструкцию, согласно которой учителю не позволяется
создавать в классе религиозную атмосферу, что, по мнению
судей, могло случиться, если бы ученики узнали, что их
учитель – христианин [Cм.: Stephan L. Carter, The Culture of
Disbelief, Anchor Books, 1994.]. Таким образом, доведенная
до логического конца демократия оборачивается своей
противоположностью: ряд существовавших ранее свобод начинает
исчезать.
Несмотря на широкое использование
религиозной лексики, несмотря на то, что культурологи
считают религию фундаментом, лежащим в основе любого
культурного типа, в демократическом обществе не
позволительно аппелировать к религиозным взглядам,
использовать их как аргумент при отстаивании своей точки
зрения, т.е. принимать религию всерьез, – если это входит в
противоречие со свободой американского образа жизни. В итоге
получается страшная драма. Психологически расколотый,
нецельный человек (вспомним П.Сорокина: "по воскресеньям –
Бог, в будние дни – фондовая биржа") уже не замечает своей
нецельности. Так, губернатор Нью-Йорка Марио Гийомо в 1990
году публично поддерживал аборты, хотя, по его признанию,
как христианин лично выступал против них [Stephan L. Carter,
The Culture of Disbelief, Anchor Books, 1994, p. 62.].
Не об этой ли "религиозности" говорится в
Апокалипсисе св. Иоанна Богослова: "Знаю твои дела; ты ни
холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но
как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из
уст Моих. Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем
не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и
нищ, и слеп, и наг" (Откр.3:15-17).
Владимир Легойда
Азбука.Ru
|
