Аксиоматика и границы толерантности
О толерантности сейчас в России и в
международных масштабах говорится и пишется весьма много,
зачастую, даже, это настораживает. Немало также рассуждают о
плюрализме, либерализме, консенсусе, индивидуализме и
свободе. Возникает ощущение некоей целенаправленной кампании
с пока еще не совсем отчетливыми мотивами и задачами.
Поэтому для конкретизации темы нашей встречи взглянем, как
определено это понятие в толковом словаре иноязычных слов. В
нем приводится два значения слова "толерантный", перевод
которого с латинского языка (Tolerans) означает "терпеливо
переносящий".
Первое определяет очевидный смысл этого
слова как терпимый, снисходительный к кому или чему-нибудь.
Это качество весьма ценно для людей и их объединений.
Особенно в нашей стране, обладающей разнообразием этнических,
национальных и религиозных социумов. В жизни часто
справедлива поговорка: худой мир лучше доброй ссоры.
Действительно, с чем только не приходится смиряться ради
бытового и социального покоя, гармоничного общественного
единства равноправных граждан в светском государстве, ради
созидательного служения Отечеству.
Однако в толковых словарях имеется и второе
определение. Оказывается, что в биологии и медицине это
понятие связано с крайне существенным негативным явлением.
Когда речь идет об организме животного или человека, то
"толерантность" означает полное или частичное отсутствие
иммунной реактивности, потерю способности к выработке
антител. В частности, СПИД – есть следствие неумеренной
толерантности. Это практически всегда ведет к смерти любой
биологический организм, да и не только биологический...
Социальное содержание понятия
"толерантность" предполагает терпимое отношение общества к
обнаруживающемуся в нем единовременно и на одной территории
множества свободных и разнообразных целей, идеалов,
мировоззрений, в том числе противостоящих друг другу.
Статья 13 Конституции Российской Федерации
определяет следующее: "1. В Российской Федерации признается
идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может
устанавливаться в качестве государственной или
обязательной". Воспользовавшись простором толерантности, а
также иными свободами и правами личности, кратко
проанализируем эту статью.
В первых, отрицание установления
государственной или обязательной идеологии опять таки
неизбежно является разновидностью идеологии. Причем в нашем
случае она той же статьей 13 установлена как обязательная и
государственная. Получается щекотливая ситуация: в важнейшем
государственном законе одна и та же логическая посылка
одновременно отвергается и утверждается.
***
Читайте также по теме:
***
Во вторых, если государственная власть
изначально якобы отказывается от какой-либо определенной и
ясной идеологии, то есть, от стратегической идеи, цели и
идеала, то куда же эта власть ведет народ, общество и
страну? Возникает ощущение, что на самом деле некая
идеология наличествует, но в силу каких-либо причин не
оглашается. Такое в политике бывает, например, когда реально
правящие тайные союзы или элитные группы опираются на
принцип – "разделяй и властвуй". А расчленять проще всего
через призывы к толерантности, свободе совести и подобное –
вроде бы все делается для блага человека. Встречаются и
другие причины. В частности, спекуляции вокруг толерантности
облегчают насаждение самых реакционных из всяческих идей и
методов глобализации.
Известно выражение о том, что свобода
каждого заканчивается там, где начинается свобода других. Но
ее иной раз понимают иначе: где я хочу себе свободы, там не
может быть свободы всех иных. Возникает массовое явление
западной цивилизации – атомизация личности. Не менее
распространено в том мире коммерческое восприятие морали,
свобода купли и продажи нравственности как товара. Это –
оборотная сторона толерантности, инфернальные крайности ее
светской аксиоматики.
В социальной жизни толерантность может
обнаруживаться в разных сферах: финансовой (например,
восприятие действий типа ваучеризации и приватизации),
информационной (например, терпимость к пропаганде якобы
западных ценностей), политической (например, отношение к
развалу СССР, так называемой "семье" и скороспелым
олигархам), идеологической (о ней мы уже упоминали),
религиозной (например, следование теории конвергенции,
попустительство деструктивным культам), нравственной
(например, снисходительность к порокам: лесбиянству,
гомосексуализму, насилию и иным) и т.д.
Закономерно возникает два вопроса.
В первых, о допустимых пределах терпимости?
Социальная толерантность в смысле влияния на границы
дозволенного многообразия напоминает турбулентные процессы в
жидкости. Если корабль (то есть государство) недостаточно
прочен, то его конструктивные элементы разрушатся от их
воздействия. Свободу терпимости легко довести до абсурда, до
социального СПИДА, например, провозгласить свободу личной
трактовки и составления Государственной Конституции,
Уголовного и иных кодексов и т.п. Здесь непосредственно
затрагиваются проблемы безопасности личности, семьи,
общества и государства: национальной, конституционной,
военной, экологической, информационной, экономической,
религиозной и т.п.
Во вторых, какая именно идеология достаточно
прочна и определенна, но вместе с тем дает наибольшую
свободу толерантности? Так как мы в целом, и каждый из нас в
отдельности, обречены, в любом случае, пребывать в рамках
той или иной идеологии, то однозначный ее выбор неизбежен.
Выбор, прежде всего, духовный, нелицемерный, искренний и
единственный. Ибо истина одна, а ложь многолика, нередко
весьма правдоподобна и привлекательна. А зачастую истинным,
к сожалению, является лишь факт, что человек принял ложь и
удовлетворен ею.
Поэтому Иисус Христос внешне жестко, а на
самом деле с любовью и состраданием говорит своим ученикам:
"Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир
пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с
отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее.
И враги человеку - домашние его" (Мф.10:34-36). Да, духовное
разделение по отношению к истине может произойти и в семье,
и внутри самого человека.
Он прямо предупреждает тех, кто колеблется и
может отказаться от истины ради удобной или выгодной лжи:
"Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною,
тот расточает. Когда нечистый дух выйдет из человека, то
ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит:
возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его
выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь
других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, - и бывает
для человека того последнее хуже первого" (Лк.11:23-27).
Подобные фразы о духовном избрании недопустимо использовать
обособленно от всего смыслового отрывка. Иначе можно
обнаружить в Новом Завете якобы призывы к насилию и
экстремизму. Такие подтасовки способны сделать те, кто не
только толерантность, но и саму истину по невежеству или
лицемерно готовы сделать расхожим товаром.
Известно, что любые идеологии,
мировоззрения, взгляды, все правовые и нравственные (и
многие экономические) системы направляются конкретными
вероучениями. Поэтому, в конечном итоге, все (и реальная
степень толерантности) определяется предпочтением той или
иной веры. А не верующих людей не бывает.
Что же избрать? Очевидно, что теоретически
самой великой прочностью обладает тот фактор, который есть
Первопричина существования мира и всего в нем, приведший все
в бытие из небытия. Если и этот фактор в чем-то окажется как
бы слаб, то все остальное – тем более. Ибо любой социальный
и физический процесс в мире, в силу подчиненности чему-либо,
не способен его превзойти. Но этот фактор дает также и
свободу, наибольшую из всех возможных. Игнорируя его
существование, мы неизбежно сужаем область нашей подлинной
свободы, оттого что возникает обманчивая и дурманящая
иллюзия самостоятельности.
Если государственная идеология направляется
именно этим фактором или, хотя бы, последовательно
ориентируется на него, то она, по определению, обеспечивает,
в силу возникающей своей прочности, предельную из возможных
толерантность социальных процессов. Так мы упираемся в
проблему выбора своего отношения к Богу – единственному
абсолютному фактору, только лишь который самодостаточен и
самобытен. Этот фактор определяет нам высшую аксиоматику
толерантности в онтологическом, гносеологическом,
антропологическом, нравственном и правовом пространствах.
Бог открывает нам Свои намерения через Свои
Откровения. Одним из таких Откровений служит Священное
Писание. Что же гласит Библия о терпимости и свободе?
Священное Писание прямо связывает эти понятия с любовью, с
Духом Любви: "в рассудительности воздержание, в воздержании
терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие,
в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножается, то вы
не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего
Иисуса Христа" (2Петр.1:6-8).
Священное Писание указывает, где настоящая
свобода: "Господь есть Дух; а где Дух Господень, там
свобода" (2Кор.3:17). "Кто не любит, тот не познал Бога,
потому что Бог есть любовь" (1Ин.4:8). "Если мы любим друг
друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть
в нас" (1Ин.4:12).
Оказывается, свобода связана с высшим
Откровением Бога – Сыном Божиим по природе, Господом Иисусом
Христом, через Которого Бог-Отец сотворил мир. "Любовь Божия
к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного
Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него" (1Ин.4:9).
"Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение
закона" (Рим.13:10). "Плод же духа: любовь, радость, мир,
долготерпение, благость, милосердие, вера" (Гал.5:22). "А
вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и
ко всем, какою мы исполнены к вам" (1Фес.3:12). "Нет больше
той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих"
(Ин.15:13). "Носите бремена друг друга, и таким образом
исполните закон Христов" (Гал.6:2). Такими высказываниями
полон Новый Завет.
С момента своего уникального и неповторимого
возникновения (Иерусалим, 33-й год Р.Х., день Пятидесятницы)
бесконечно чтит Православная Церковь внутреннюю свободу воли
каждого человека, ибо эта свобода есть дар Божий.
Православие знает еще и свободу духовную — власть личности
над собой, над своей природой, в первую очередь над своим
эгоизмом, своими страстями и недостатками, греховными
чувствами и влечениями.
Для оценки толерантности важно еще то
значение (смысл, стоимость) человека, которое реально
предоставляют официально господствующая идеология, а также
его личные убеждения. Кто такой – человек? Как он возник?
Случайно на мгновение из бездушной материи или
целенаправленно и навечно по Образу Бога? Во втором случае
ценность человека и его конкретной жизни неизмеримо большая,
чем в первом варианте. А значит, и уважение к другому
человеку, терпимость к его инаковости, любовь к нему
бесконечно более высоки. То же можно сказать и об отношении
человека к самому себе.
Отсюда для православия ближним является
любой иной человек, независимо от его веры, национальности,
профессии, пола, возраста, здоровья и иных признаков.
"Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал
ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею
душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и
наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего
твоего, как самого себя" (Мф.22:36-41). Видите, как написано
– "подобная ей", через любовь ближний по благодати ставится
рядом с Самим Богом. Любовь преодолевает все ограничения
бытия, и трансцендентность, и имманентность. Это –
онтологические и антропологические аксиоматические пределы
толерантности.
Поэтому православие призывает и молится:
"Господь же да управит сердца ваши в любовь Божию и в
терпение Христово" (2Фес.3:5). Устами апостолов оно учит:
"терпением вашим спасайте души ваши" (Лук.21:19); "терпение
же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были
совершенны во всей полноте, без всякого недостатка"
(Иак.1:4); "Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и
возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие,
кротость, долготерпение" (Кол.3:12). А это и есть призыв к
настоящей и всеобъемлющей толерантности. Поэтому в
Российской Империи не было этнических и религиозных войн.
Православие молится не только за всякого ближнего, но в
своей сверхкосмической любви и за государство, правителей,
природу, весь мир.
Православная любовь зиждется на внутренней
соборной любви Пресвятой Троицы, а значит на стремлении к
истинному общению, самопожертвованию, познанию и уважению.
Единственный Глава Вселенской Православной Церкви – единой,
Святой, Соборной и Апостольской Церкви сказал Богу-Отцу: "И
Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты
возлюбил Меня, в них будет, и Я в них" (Ин.17:26). А Его
возлюбленный апостол уточнил: "а кто соблюдает слово Его, в
том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаем, что мы
в Нем" (1Ин.2:5). Православие учит, что мы, через эту любовь
можем стать богами по благодати: "Итак будьте совершенны,
как совершен Отец ваш Небесный" (Мф.5:48). Это –
онтологический глобальный максимум.
Эта любовь дает возможность проявиться
наибольшим из возможных терпимости, милосердию, жертвенности
и стойкости без фанатизма, экстатичности и экстремизма:
"потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня
от закона греха и смерти" (Рим.8:2). "Итак, будьте
милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете
судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и
прощены будете; давайте, и дастся вам: мерою доброю,
утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно
ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам"
(Лук.6:36-38).
Православие призывает любить даже своих
врагов – вот главнейший нравственный аксиоматический предел
толерантности. "Вы слышали, что сказано: люби ближнего
твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите
врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите
ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,
да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает
солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь
на праведных и неправедных" (Мф.5:43-45).
Однако указанные православные качества:
любовь и терпимость не предполагают пассивности и
мягкотелости, потому что исходят от Бога – Творца мира. Одна
из важнейших черт православия – жизненная активность и
принципиальность, в рамках человеческой воли и свободы
сотрудничество Самой Пресвятой Троице.
С позиции гносеологии истинная терпимость
возможна лишь тогда, когда человеку открыты не только
внешняя оболочка всякой инаковости, но и ее внутреннее
содержание. А это доступно единственно через соединение
имманентного и трансцендентного каналов познания, то есть,
опять таки, через Бога. Поэтому православное вероучение
призывает к постижению через Сына Божьего – Господа Иисуса
Христа (Истины) в Духе Святом. "Ибо закон дан чрез Моисея;
благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа"
(Ин.1:17). "Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь;
никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин.14:6).
"А Господь Бог есть истина" (Иер.10:10).
К гносеологии имеет отношение и
необходимость осознанности действия, если хотим, чтобы оно
было действительно свободным. Подобную свободу имеет лишь
тот человек, который располагает правильными сведениями о
ситуации, а также способен верно понять их и использовать.
По существу, любые знания, любая наука
становятся объективными и совершенными исключительно при
выполнении всех вышеуказанных условий. Это, в частности,
подразумевается в стихах Нового Завета: "Впрочем, вы имеете
помазание от Святаго и знаете все" (1Ин.2:20). "Впрочем,
помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и
вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие
помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему
оно научило вас, в том пребывайте" (1Ин.2:27).
Таким образом, в православии единство духа и
веры, знания и опыта, права и нравственности, ограничения и
свободы гармонично в любви сочетается с многообразием и
неповторимостью человеческих личностей: "Ибо надлежит быть и
разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные"
(1Кор.11:19). Если философия лишь изобретает версии об
идеале, то православие дает возможность и открывает путь
реальной встречи с Ним. Встречи конкретной личности, семьи,
общественных объединений, всей страны.
Когда государство основано на православии,
имеет богоучрежденную и богозаконную власть, то оно обладает
гармоничным сочетанием наибольших законности, прочности,
свободы, терпимости и многообразия – то есть самой
совершенной толерантностью из всех мыслимых. Это – наилучший
созидательный путь духовно-нравственного,
социально-политического, этнокультурного, экономического и
научно-технического развития России.
Православные верующие глубоко осознают, что
в деле возрождения духовно-нравственных основ Отчизны
призваны сотрудничать со всеми созидательными силами
общества, в том числе с иными традиционными религиями и
материалистами.
Андрей Хвыля-Олинтер, иерей
проректор по науке Белгородской духовной
семинарии
Миссионерский отдел Санкт-Петербургской епархии
|
