Библейское и святоотеческое учение об отношении к язычникам, как
обоснование законности благожелательной миссии в их
среде
"Итак, не бойся молиться за язычников -
и Бог этого хочет.
Бойся только проклинать других, потому
что этого Он не хочет.
А если надобно молиться о язычниках, то
очевидно - и о еретиках,
потому что обо всех людях надо молиться,
а не преследовать их.
Это и по другой причине достойно
одобрения – по той,
что мы с нимиодной природы. Кроме того,
Бог одобряет и благосклонно приемлет
нашу взаимную любовь и благодушие друг к
другу"
Иоанн Златоуст, Гомилии на 1-е послание
к Тимофею. Беседа 7.2;
"У нас нет ничего общего только с
диаволом, со всеми же людьми мы имеем очень много
общего.
Они имеют одну и ту же с нами природу,
населяют одну и ту же землю,
питаются одной и той же пищей, имеют
Одного и Того же Владыку,
получили одни и те же законы,
призываются к тому же самому добру, как и мы.
Не будем поэтому говорить, что у нас нет
с ними ничего общего,
потому что это голос сатанинский,
диавольское бесчеловечие"
Иоанн Златоуст, Творения. Т. 2. - С.
25–26.
Евангельское учение о проповеди
начиналось общим призывом: "…на путь к язычникам не
ходите…" Мф. 10, 5
Ветхозаветное отношение к язычникам было
достаточно определенным: так, например, в четырех местах
Пятикнижия имеются предостережения о следовании их
порочному образу жизни (Лев. 18, 3; 20, 23; Втор. 12,
30-31; 18, 9-12). В первую очередь, осуждается язычество
египтян: "По делам земли Египетской, в которой вы жили,
не поступайте…",но далее говорится более о
предосудительном образе жизни язычников "земли
Ханаанской" (Лев. 18, 3). Запрещается следовать "обычаям
народа" (20, 23) и, прежде всего, их форме чуждого
служения, посвященного иным богам (Втор. 18, 12).
Протоиерей Олег Стеняев
Чуждое служение (евр. авода зара)
представляется как любая форма служения или культа, не
связанного со служением и культом Богу израильтян.
Отвергается не существование языческого культа как
такового, а его действенность, его мистическая
реальность (Ис. 66, 3). Позже такое отношение к
языческому культу найдет место и в самих новозаветных
текстах. Ап. Павел учил об идолах и языческом культе:
"…идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме
Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на
небе, или на земле, так как есть много богов и господ
много, - но у нас один Бог…" (1 Кор. 8, 4-6). Подобные
слова направлены именно против двоеверцев, совмещающих
веру в Единого Бога с верой в действенность языческих
мистерий, церемоний и обрядов. На протяжении всего
Ветхого Завета мы сталкиваемся с подобным двоеверием,
совмещением служения Богу и служения идолам. О сыне царя
Давида сказано: "И возлюбил Соломон Господа, ходя по
уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и
курения на высотах" (3 Цар. 3, 3). Ап. Павел категорично
выступает против подобной практики: "Не преклоняйтесь
под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение
праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?
Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое
соучастие верного с неверным? Какая совместность храма
Божия с идолами?" (2 Кор. 6, 14-16). Подобное суровое
отношение к двоеверию получило продолжение и в самих
церковных канонах. Ап. Павел, не признавая значимости
(реальности) языческого поклонения идолам ("идол в мире
ничто"), догадывался о том, что злые духи могут
использовать идолопоклонство в своих собственных целях:
"…язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу.
Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами" (1 Кор.
10, 20). Но подобная опасность для него существует
только по отношению к двоеверным. Сами верующие в его
понимании не могут оскверниться и от самого
идоложертвенного, вкушение которого, скорее, должно
запрещать ради немощных в вере: "Но если кто скажет вам:
это идоложертвенное, - то не ешьте ради того, кто
объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что
наполняет ее" (1 Кор. 10, 28). Сам ап. Павел, похоже,
придерживается совсем иного принципа: "Для чистых все
чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого,
но осквернены и ум их и совесть" (Тит. 1, 15). Позже в
истории Церкви вкушение идоложертвенного будет
граничить, а иногда и являться открытой формой отречения
от Христа.
Итак, начиная именно с новозаветных
времен, меняется отношение к язычникам. Хотя в начале
Своей проповеднической деятельности Христос призывал
апостолов: "…и заповедал им, говоря: на путь к язычникам
не ходите…" (Мф. 10, 5); и Сам сначала отверг
хананеянку, пришедшую к Нему (Мф. 15, 22-27). Он же
одобрил ее смирение и веру словами: "…о, женщина! велика
вера твоя; да будет тебе по желанию твоему..." (Мф. 15,
28). Нечто подобное сказал Христос и римскому сотнику:
"…истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры"
(Мф. 8, 10). Далее Господь присовокупил к сказанному в
адрес сотника-язычника: "Говорю же вам, что многие
придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком
и Иаковом в Царстве Небесном" (Мф. 8, 11). Нечто
подобное Он произносит, когда узнает об интересе,
проявленному к Нему со стороны греков (еллинов):
"…пришел час прославиться Сыну Человеческому" (Ин. 12,
23). Похоже, что и слова, сказанные святым Иоанном
Крестителем при Иордане: "…ибо говорю вам, что Бог может
из камней сих воздвигнуть детей Аврааму" (Мф. 3, 9),
относились к римским центурионам, которые охраняли
большое скопление народа при Иордане, где следили за
порядком.
Здесь заслуживает нашего внимания и
следующий текст из Евангелия от Луки, который начинается
прямой речью Христа: "Поистине говорю вам: много вдов
было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо
три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод
по всей земле, и ни к одной из них не был послан Илия, а
только ко вдове в СарептуСидонскую; много также было
прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из
них не очистился, кроме НееманаСириянина. Услышав это,
все в синагоге исполнились ярости" (Лук. 4, 25-28).
Подобное отношение Сына Божия к язычникам не могло не
волновать книжников и фарисеев.
С другой стороны, слова Христа: "Не
давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед
свиньями…" (Мф. 7, 6) относятся, с нашей точки зрения, и
к язычникам-"псам" и еллинизированным евреям-"свиньям".
И все же проповедь Христова Евангелия оканчивается
призывом начать дело славного обращения язычников в
истинную веру: "Итак идите, научите все народы, крестя
их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать
все, что Я повелел вам…" (Мф. 28, 19-20).
***
Читайте также по теме:
***
Святой апостол Иаков предлагает
"двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, -
радоваться" (Иак. 1, 1). Надо заметить, что агадическая
(пасхальная) радость была присуща всему апостольскому
веку. Уход в христианство воспринимался православными
верующими как бегство из Египта греховного. Это был
новый исход. И теперь он имел значение не для одного
народа, но для всех чад Божиих, "находящихся в
рассеянии". В это время и исполнялось древнее
пророчество о шатрах Сима: "да распространит Бог Иафета,
и да вселится он в шатрах Симовых" (Быт. 9, 27). Это
было великое начало обращения язычников в истинную веру,
о котором святой апостол Петр позже скажет: "некогда не
народ, а ныне народ Божий; некогда не помилованные, а
ныне помилованы" (1 Пет. 2, 10). Поэтому слова св.
Иакова, обращенные к находящимся в рассеянии, не имеет
смысла воспринимать как слова епископа Иерусалима,
обращенные только к его еврейской пастве. Да! Он говорит
как патриарх Иерусалима. Но Иерусалима как вселенской
апостольской столицы, от стен которой и прозвучал
великий миссионерский призыв Христа Спасителя: "…идите
по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто
будет веровать и креститься, спасен будет…" (Мк. 16,
15-16).
Святой апостол Павел (он же Апостол
языков) писал о себе: "Ибо я не стыжусь благовествования
Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению
всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину"
(Рим. 1, 16). Он же восклицал: "Вам говорю, язычникам.
Как Апостол язычников, я прославляю служение мое" (Рим.
11, 13). Ради проповеди среди язычников Павел и Варнава
даже отрясают прах от ног своих на иудеев, чтобы идти к
язычникам и там благовествовать веру в Иисуса Христа
(Деян. 31, 51). Возникают даже два направления в
общецерковной миссионерской работе, как бы две новые
формы, о чем ап. Павел и говорит: "…мне вверено
благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных,
- ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных
содействовал и мне у язычников" (Гал. 2, 7-8).
В книге "Деяний Святых Апостолов"
рассказывается о сотнике Корнилии (возможно прозелита,
но никак не христианина). О нем говорится:
"благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим,
творивший много милостыни народу и всегда молившийся
Богу" (Деян. 10, 2).
Ап. Павел, когда был в Афинах и
осматривал наполненный идолами ареопаг, не закатил там,
так сказать, "благочестивой" истерики (столь
свойственной современным сторонникам "черного пиара" в
области религиоведения), а подумал о душах несчастных
язычников. Сказано: "И, став Павел среди ареопага,
сказал: Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно
набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел
жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу".
Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам"
(Деян. 17, 22-23).
Трудно представить, какой бы шум подняли
современные "православные" религиоведы, скажи нечто
подобное православный священник-миссионер, например, в
кришнаитском ашраме.
Но нужно внимательнее отнестись к словам
Апостола в ареопаге. Прежде всего, он говорит очень
осторожно, опасаясь, как бы ему самому не согрешить. Он
не говорит: "вы… особенно набожны", а присовокупляет
слова "как бы". И этим самым, расположив язычников к
себе, в то же время не согрешает и против собственной
своей веры. Далее, когда он говорит: "осматривая ваши
святыни", он делает акцент именно на словах "ваши
святыни", имея в виду, что для него самого все эти
"святыни" - языческая мерзость. Блаженный Феофилакт
поясняет: "Нашел в городе не книгу Божественную, а
стоявшее капище и, воспользовавшись надписью на капище,
разрушил самое капище. Да что же и оставалось ему
делать? Еллины все были неверующими. Если бы он стал
беседовать с ними на основании евангельского учения, они
стали бы смеяться над ним; если бы на основании пророков
- не имели бы доверия к нему. Он неприятеля покорил его
же оружием. Вот это-то и есть то, о чем он говорит:
"был… для чуждых закона - как чуждый закона" (1 Кор. 9,
21).
Позже в ранней христианской литературе о
некоторых язычниках будут говорить уже как о христианах
до Христа. Так, например, св. Иустин Мученик писал о
языческих философах: "И все, что когда-либо сказано и
открыто хорошего философами и законодателями, все это
ими сделано соответственно мере нахождения ими и
созерцания Слова (т. е. Христа - О.С.)… из живших до
Христа, по Его человечеству… Самый твердый из всех них в
этом деле (т.е. познании Истины - О.С.) Сократ".
Подобная трансформация
отношения к язычникам от резко отрицательного
(иудейского) до терпимого и даже доброжелательного
(христианского) была обусловлена серьезным намерением
обратить самих заблудших язычников в истинную веру. Уже
в XVIII веке для православного миссионера возможно было
сказать о своих взаимоотношениях с языческими племенами:
"Я нянька для тамошних народцев". Только такое
доброжелательное отношение к заблудшим и могло
способствовать их обращению в истинную веру. Именно
доброжелательным отношением к язычникам-инородцам (их
языку, культуре и быту) обусловлен успех православной
миссии в Китае и Японии в XIX веке.
Именно новозаветное христианское учение
о спасении вырвало сотериологию из узко
националистических тисков иудаизма. Но, как это не
печально, закваска фарисейская все же проникла и в
христианский мир (Мф. 16, 6), где всегда находились
сторонники более чем странного отношения к проповеди "не
своим"; таковые и поныне придерживаются принципа:
"православие только для православных". В этом они очень
близко стоят к талмудическому иудаизму, единственному
вероучению, неодобрительно и даже брезгливо относящемуся
к обращению "посторонних" в свою собственную веру.
Особенно все это актуально опровергать
(подобное нетерпимое отношение к миссии в языческой и
неоязыческой среде), в связи с тем, что в нашей стране
многие ранее крещенные люди, оказались вовлеченными в
так называемые славянские и "ведические" языческие
культы. Миссионерская активность в языческой среде не
может вызывать отторжение в сердцах православных
христиан, такое отторжение должно вызывать, само
отсутствие такой миссии и не стремление к ней.
Однажды Макарий Египетский вместе со
своим учеником отправился в храм на горе. Старец отстал,
а ученик пошел вперед. На пути ученика встретился
языческий жрец с охапкой дров для совершения
жертвоприношения. Молодой монах начал обзывать его:
"Порождения дьявола! Окаянный!" Язычник положил охапку
дров, избил монаха до полусмерти и побежал дальше.
Встречает авву Макария. Макарий говорит: "Трудолюбец!
Куда бежишь? Не упыхался ли? Для того ли трудишься?" В
Патерике сказано, что языческий жрец упал на колени
перед аввой Макарием со словами: "Я встретил злого
монаха! Он стал меня ругать, и я избил его! Но ты так
хорошо ко мне относишься! Я хочу стать христианином!" И
авва Макарий произнес слова, которые должны стать
девизом для каждого православного миссионера: "Худое
слово делает добрых людей худыми. Равно как и доброе
слово делает худых людей добрыми".
Апогей христианской сотериологии, не
знающей национально-этнических границ, - известный текст
из Книги Откровения ап. Иоанна Богослова: "После сего
взглянул я, и вот, великое множество людей, которого
никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и
народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в
белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И
восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу
нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!" (Отк. 7, 9-10).
Олег Стеняев, протоиерей
Комиссия по церковной реабилитации лиц, отпавших от Православия
|
