Мефодий Патарский. О свободе воли
(против Валентиниан)
Память: 20 июня / 3 июля
Священномученик Мефодий Олимпийский, епископ Патарский
(около 260 - 312) - богослов и апологет, первый кто
выступил с критикой Оригена.
Священномученик Мефодий Олимпийский, епископ
Патарский
***
Православный. По сказанию Эллинов,
Итакийский правитель (т.е. Одиссей), по неудержимой
страсти к пению, желая послушать песни Сирен, связанным
плыл в Сицилию и товарищам своим заткнул уши, не потому,
чтобы завистливо хотел слушать без них, или
действительно желал связать себя узами, а потому, что
последствием их пения была для слушателей смерть (ибо
таковы Эллинские удовольствия от Сирен); я же не буду
слушателем такого пения и не желаю слушать Сирен,
которые поют надгробную песнь людям и которых молчание
бывает для людей полезнее пения; но желаю наслаждаться
некоторым Божественным пением, которое, как бы часто я
ни слушал, снова желаю слушать, не покоряясь неудержимой
страсти к пению, а научаясь Божественным тайнам и в
конце ожидая не смерти, но вечного спасения. Ибо эту
песнь поют не смертоносный Сирены Эллинов, а
Божественный хор Пророков, от которых не следует ни
затыкать ушей товарищей, ни самого себя связывать
какими-либо узами, боясь наказания за слушание; потому
что, после пения тех, слушатель лишается жизни, а чем
более слушает он этих, тем лучшею будет наслаждаться
жизнью, предавшись руководительству Божественного Духа.
И так пусть всякий приходит и слушает Божественную
песнь, не боясь ничего; у нас нет Сицилийских Сирен, нет
уз Одиссея, нет растопленного воска, влагаемого в уши
людей, но полное ослабление уз и свобода слушания для
каждого из приходящих. Подлинно, следует послушать такой
песни и, мне кажется, надобно желать - иметь при себе
таких певцов. Если же кто желал бы послушать и хора
Апостолов, тот найдет (и у них) такую же стройность
пения; ибо те таинственно предвоспевали Божественное
домостроительство нашего спасения, а эти воспевают,
объясняя таинственно возвещенное теми. Какая согласная
гармония, составленная Божественным Духом! Какая
прелесть поющих эти тайны! Вместе с ними и я желаю петь.
И так воспоем и мы такую же песнь и вознесем гимн
святому Отцу, Духом прославляя Иисуса, сущаго в недре
Его (Ин.1:18). Не убегай, человек, от духовного гимна, и
не относись враждебно к этому слушанию; оно не причиняет
смерти; наша песнь есть повествование о спасении. Мне
кажется, что, беседуя об этом, я уже наслаждаюсь высшими
благами, особенно когда предо мною находится такой
цветистый луг, т.е. наше собрание как слушающих, так и
поющих вместе Божественные тайны. Потому я и осмеливаюсь
говорить пред вами, что вы представляете мне слух чистый
от всякой зависти, не подражая зависти Каина (Быт.4:5),
не преследуя брата, подобно Исаву (Быт.27:41), не
соревнуя братьям Иосифа, ненавидевшим его за то, что он
говорил им (Быт.27:4), но отстоя далеко от всего этого;
потому каждый из вас думает говорить тоже, что ближний;
потому и зависти нет в вас, старающихся восполнять
недостающее у брата. О, прекрасное собрание! о, пир,
достопочтенный и исполненный духовных яств! С такими по
истине я желал бы всегда быть вместе.
Валентинианин. Друг, вчера вечером гуляя
по морскому берегу и устремив пристальный взор на море,
я увидел превосходное зрелище Божественной силы и
искусство мудрого ведения, если только можно назвать это
искусством. Подлинно, как говорится в стихах Гомера:
"Словно два
быстрые ветра, волнуют понт многорыбный,
Шумный Борей
и Зефир, кои из Фракии дуя Вдруг
налетают свирепые,
вдруг почерневшие зыби Грозно холмятся и
множество
пороста хлещут из моря"(1)
Иов.38:11(2,3)υλη
Правосл. Усердие твое, друг, я одобряю и
ревность твою к учению хвалю; а что ты решил так
относительно существующего, как будто Бог создал все из
какого-то готового вещества, и этого я нисколько не
осуждаю. Ибо действительно существование зла располагало
многих думать таким же образом. Многие способные люди
прежде нас с тобою весьма ревностно занимались этим
предметом; и одни из них пришли к таким же мыслям, как и
ты; другие признали виновником зла Бога, боясь допустить
совечное Ему вещество; а те, из боязни - признать Бога
Творцом зла, решились допустить совечное ему вещество.
Но случилось, что и те и другие говорили не хорошо, так
как боялись Бога несогласно с истинным знанием. Иные же
в самом начале отказались от исследования об этом
предмете, так как подробное исследование будто бы не
имеет конца. Но мне дружеское отношение к тебе не
позволяет отказаться от этого исследования, особенно
когда ты показываешь такое свое расположение не под
влиянием предубеждения (хотя по твоим рассуждениям
кажется, что ты так относишься к этому предмету), но из
желания, как ты говоришь, достигнуть познания истины.
Посему и я охотно приступлю к исследованию. Я желаю,
чтобы и этот товарищ был слушателем наших речей; кажется
и он думает об этом одинаково с тобою; посему я хочу
обратить речь к вам обоим вместе; ибо что я сказал бы
тебе при таком твоем настроении, тоже сказал бы и ему
одинаковым образом. Итак, если тебе покажется, что я
действительно говорю благоразумно о высшем (Существе),
то ты отвечай мне на каждый вопрос, который я предложу;
ибо отсюда произойдет то, что и ты будешь поучаться
истине и я не напрасно буду говорить тебе.
Вал. Я охотно буду делать то, что ты
сказал; спрашивай меня, сколько угодно, обо всем, чем ты
можешь, по твоему мнению, научить меня познанию о
высшем; ибо мне желательно не одержать дурную победу, а
узнать истину. Итак начинай речь.
Правосл. Что невозможно существовать
двум несотворенным вместе, это, я думаю, не безызвестно
и тебе, хотя ты, кажется, предварительно предположил это
в своей речи. При этом необходимо должно сказать одно из
двух, или то, что Бог отделен от вещества, или наоборот,
что Он не отделен от него. Если же кто захочет
утверждать, что они соединены, то он признает одно
несотворенное (ибо каждое из них будет частью другого);
а будучи частями друг друга, они уже не будут двумя, но
одним, состоящим из различных (частей). Человека,
состоящего из различных членов, мы не разделяем на
несколько сотворенных, но, как требует разум, говорим,
что Бог создал человека, как нечто одно сотворенное,
состоящее из многих частей. Так необходимо сказать и то,
что, если Бог не отделен от вещества, то они суть одно
несотворенное. Если же кто-нибудь скажет, что Он
отделен, то необходимо, чтобы существовало нечто среднее
между ними обоими, что доказывало бы их разделение. Ибо
невозможно представлять что-нибудь отделенным от
чего-нибудь без существования еще иного, от которого
происходит разделение того и другого. Сказанное
относится не к одному только этому, но и к весьма
многому другому. Доказательство, которое мы высказали
касательно двух несотворенных, необходимо простирать
таким же образом, если бы предложено было три
несотворенных; и о них я мог бы спросить, отделены ли
они друг от друга, или наоборот, каждое соединено с
другим. И если кто захочет сказать, что они соединены,
то услышит доказательство, одинаковое с прежним; а если
наоборот (скажет), что они разделены, то не избегнет
необходимого существования чего-нибудь разделяющего.
Если же кто предложит еще третье мнение, будто бы
приложимое к несотворенным, т.е. что Бог ни отделен от
вещества, ни соединены они как части, но Бог пребывает в
веществе, как в каком-либо месте, а вещество пребывает в
Боге, тот пусть знает, что если мы назовем вещество
местом Бога, то по необходимости должно признать Его
вместимым и ограниченным от вещества. Также необходимо
допустить, что Он не имеет постоянного пребывания и
самостоятельности, так как вещество, в котором Он
существует, носится туда и сюда. Кроме того необходимо
было бы сказать, что Бог находился в худшем состоянии.
Ибо, если вещество было некогда не устроено, а Бог
устроил его, решившись привести его в лучшее состояние,
то было некогда время, когда Бог существовал в
неустроенном. Справедливо также я мог бы спросить,
наполнял ли Бог вещество, или находился в некоторой
части вещества? И если бы кто захотел сказать, что Бог
находился в некоторой части вещества, то признал бы, что
Он гораздо меньше вещества, так как часть его вмещала в
себе целого Бога; а если бы сказал, что Он был во всем и
простирался в целом веществе, то пусть объяснит, каким
образом Бог устроил его. Необходимо допустить некоторое
отступление Бога для того, чтобы Он устроил то, от чего
отступил; иначе Он вместе с веществом устроил бы и
самого себя, не имея места для отступления. Если
наоборот кто-нибудь скажет, что вещество пребывает в
Боге, то надобно подобным же образом спросить: так ли,
что при этом Он разделяется сам в себе, как разные роды
существ находятся в воздухе, который разделяется и
раздробляется для принятия заключающаяся в нем, или как
бы в определенном месте, т.е. как вода в земле? Если мы
скажем: как в воздухе, то необходимо признать Бога
делимым; если же (скажем): как вода в земле, - а
вещество было беспорядочно и неустроено и притом
заключало в себе и зло, - то необходимо признать Бога
вместилищем неустроенного и злого. А это, мне кажется,
не только не основательно, но и опасно. Ибо ты хочешь
допустить существование вещества для того, чтобы не
признать Бога виновником зла, и между тем, намереваясь
избежать этого, говоришь, что Он есть вместилище зла.
Итак, если ты, предполагая вещество вне созданных
существ, говорил, что оно не сотворено, то и я мог бы
сказать о нем многое в доказательство того, что оно не
может быть несозданным; но так как по твоим словам
причиною такого предположения служит происхождение зла,
то, мне кажется, к исследованию этого и надобно
приступить. Ибо, когда объяснится, каким образом
произошло зло, и что не следует признавать Бога
виновником зла, то такое предположение, внушаемое
допущением при Нем вещества, кажется, уничтожится;
потому что, если Бог создал несуществовавшие качества,
то также (мог создать) и предметы. Итак ты говоришь, что
вместе с Богом существовало безкачественное вещество, из
которого Он сотворил мир?
Вал. Мне кажется, так.
Правосл. Если же вещество было
безкачественно, и мир сотворен Богом, а в мире есть
качества, то Бог стал Творцом этих качеств?
Вал. Да.
Правосл. Так как я слышал, что ты прежде
говорил, будто из ничего не может произойти что-нибудь,
то ответь мне на мой вопрос: как тебе кажется, эти
качества мира произошли не из прежде существовавших
качеств?
Вал. Кажется.
Правосл. Они суть нечто другое, нежели
самые предметы?
Вал. Да.
Правосл. Итак, если Бог сотворил
качества не из преждесуществовавших качеств, и если они
получили бытие не из предметов, потому что они не суть
самые предметы, то необходимо признать, что они
сотворены Богом из ничего. Посему, мне кажется, ты
напрасно утверждаешь, будто невозможно думать, что Бог
сотворил нечто из ничего. Таково и пусть будет решение
касательно этого. И между нами мы видим людей, которые
делают нечто из ничего, хотя и кажется, что они делают
из чего-нибудь. Так возьмем в пример строителей: они
строят города не из городов и храмы не из храмов. Если
ты думаешь, что они делают это не из ничего, так как
основанием для них служат предметы, то ты ошибаешься.
Ибо не предмет строит город, или храмы, а искусство,
прилагаемое к предмету, которое не происходит от
какого-нибудь готового искусства в самых предметах, а
происходит от искусства, которого нет в них. Но ты,
кажется, можешь возразить на мое доказательство так, что
художник создает посредством искусства, которое
заключается в предмете; а я лучше отвечу на это, что оно
является в человеке не из какого-нибудь готового
искусства; ибо невозможно, чтобы предмет сам по себе
давал искусство; так как оно есть одно из свойств и
притом таких, которые получают бытие тогда, когда они
являются в каком-нибудь предмете. Человек может быть и
без строительного искусства, а оно не может быть, если
прежде не будет человека. Посему необходимо признать,
что искусства по природе своей таковы, что они являются
у людей из ничего. Если же мы доказали, что так бывает у
людей, то почему не свойственно Богу иметь силу
создавать из ничего не только качества, но и предметы?
Если оказалось возможным происходить чему-нибудь из
ничего, то ясно, что и с предметами бывает также.
Впрочем, если ты желаешь знать о происхождении зла, то я
обращу речь к этому, и кратко хочу спросить тебя: как
тебе кажется, зло есть ли предмет, или качество
предмета?
Вал. Мне кажется, хорошо будет сказать,
что качество.
Правосл. А вещество было безкачественным
и безвидным?
Вал. Так я прежде говорил в своей речи.
Правосл. Итак, если зло есть качество
предмета, а вещество было безкачественно, качеств же
Творец по твоим словам есть Бог, то Бог будет Творцом и
зла. Если же и таким образом невозможно не признать Бога
виновником зла, то, мне кажется, напрасно и присоединять
к Нему вещество. Впрочем, если ты имеешь что сказать на
это, то скажи; если бы наше исследование было по страсти
к словопрению, то я не просил бы тебя во второй раз
сделать определение зла; но так как мы более по дружбе и
желанию пользы ближнему ведем словесное исследование, то
прошу сделать одолжение снова определить это.
Валент. Кажется, тебе весьма известно
мое намерение и старание; я хочу не победить, утверждая
ложь, но показать истину после тщательного исследования,
и о тебе я точно знаю, что ты такого же расположения;
посему каким способом ты надеешься отыскать истину,
такой и употреби, нисколько не стесняясь; ибо, употребив
наилучший, ты принесешь пользу не только себе самому, но
конечно и мне касательно того, чего я не знаю.
Правосл. Ты, кажется мне, ясно
выражаешь, что и зло есть некоторый предмет; ибо я не
вижу его существующим вне предметов; итак, друг, если по
твоим словам и зло есть предмет, то необходимо
исследовать понятие о самом предмете (ουσία). Как тебе
кажется, не есть ли предмет какой-нибудь телесный
состав?
Вал. Кажется.
Правосл. А самый телесный состав от себя
ли самого существует, не нуждаясь в чем-либо, от чего он
получает бытие?
Вал. Да.
Правосл. А как тебе кажется, не есть ли
зло действие чего-нибудь?
Вал. Так мне кажется.
Правосл. А действия не тогда ли получают
бытие, когда есть действующий?
Вал. Да.
Правосл. А когда нет действующего, то не
будет и того, что он делает?
Вал. Не будет.
Правосл. Итак, если предмет есть
некоторый телесный состав, а этот не нуждается в
чем-либо, в чем он находясь получал бы свое бытие, зло
же есть действие чего-нибудь, а действия нуждаются в
чем-либо, в чем они находясь получают свое бытие, то зло
не будет предметом; так, если зло есть предмет, а
убийство есть зло, то убийство будет предметом; между
тем убийство есть действие кого-нибудь, следов. убийство
не есть предмет; если ты захочешь сказать, что
действующее есть предмет, то я согласен с тобою; напр.
человекоубийца, поколику он есть человек, есть предмет,
а убийство, которое он делает, не есть предмет, а
действие предмета; и человека мы называем то злым за
убийство, то напротив добрым за благодеяния.
Следовательно эти названия приписываются предмету от
случайных принадлежностей его, которые не есть он сам;
ибо предмет не есть ни убийство, ни прелюбодеяние, ни
какое-нибудь из подобных зол; но как грамматик
называется так, от грамматики и ритор от риторики и врач
от врачевания, тогда как самый этот предмет не есть ни
врачевание, ни риторика, ни грамматика, но от случайных
принадлежностей своих получает название, по которым он
так называется, не будучи ни которым из них, так и от
зла, мне кажется, предмет получает название, не будучи
сам злом. Подобным образом рассуждай, представляя в уме
и другого кого-нибудь, служащего причиною зол для людей,
что и он, поколику действует и содействует им делать
зло, и сам становится злым от дел своих; ибо потому и он
называется злым, что он есть совершитель зол; а то, что
он совершает, не есть он сам, но это - действия его, от
которых он получает название злого. Ибо, если бы мы
сказали, что сам он есть то, что он совершает, а он
совершает убийства и прелюбодеяния и тому подобное, то
он сам и был бы этим. Если же он сам есть это, а это
имеет бытие тогда, когда совершается, когда же не
совершается, то перестает быть; между тем это происходит
от людей; следовательно люди суть совершители этого и
виновники бытия и небытия всего этого. Это, как ты
сказал, суть действия человека, по которым он делается
злым, а не по которым он становится предметом; и злым,
как мы сказали, называется предмет от принадлежностей
своих, которые не суть самый предмет, как врач не от
врачевания; если же каждый бывает злым вследствие того,
что он совершает, а совершаемое им получает начало
бытия, то и он начал быть злым, и самое зло получило
начало бытия. Если же так, то ни злой не существует
таким безначально, ни зло не есть что-нибудь
несотворенное, потому что, как сказано, оно от него
произошло.
Вален. Другой(4). Мне кажется, друг, что
ты достаточно рассуждал с другим. Из того, что он
предварительно допустил в речи, кажется, ты хорошо вывел
заключения. Действительно, если вещество было
безкачественно, а Бог есть Творец качеств, качества же
суть зло, то Бог будет Творцом зла. Об этом сказано
хорошо. Но мне кажется ложным называть вещество
безкачественным; ибо ни о каком предмете нельзя сказать,
что он безкачествен. Напротив, тем самым, что называешь
его безкачественным, ты утверждаешь, что у него есть
качественность, определяя, каково это вещество, что и
составляет вид качества. Посему, если тебе угодно, начни
свою речь снова; ибо мне кажется, что вещество
безначально имеет качества. Таким образом и зло, по
моему мнению, из него проистекает, так что Бог не есть
виновник зол, но всех их виновник - вещество.
Правосл. Усердие твое, друг, я одобряю и
тщательность твою в словах хвалю; ибо каждому из
желающих научиться по истине следует не просто и как
случится относиться к словам, но тщательно обдумывать
речь. Иначе, если исследующий неточным определением
понятий подаст повод собеседнику выводить заключения,
какие он хочет, то это не убедит слушателя, но что ему
покажется возможным признать хорошим, то он и признает;
а из этого произойдет одно из двух: или слушающий
совершенно легкомысленно склонится к тому, что ему
кажется, или будет обличать собеседника, как сказавшего
неправду. Ты, мне кажется, неправильно сказал, что
вещество безначально имело качества; ибо, если бы это
было так, то чего же Бог был бы Творцом? Если скажешь:
предмета, то мы уже допустили, что он существовал
прежде; если же качеств, то теперь говорим, что и они
существовали. И так, если существовали и предмет и
качества, то мне кажется, напрасно называть Бога
Творцом. Но ответь мне на следующий вопрос: в каком
смысле ты называешь Бога Творцом? - в том ли, что Он
обратил те предметы, которые прежде существовали, в
небытие, или в том, что предметы Он сохранил, а изменил
их качества?
Вал. друг. Мне кажется, что с предметами
изменения не произошло, а только с качествами, по
отношению к которым мы и называем Бога Творцом. Подобно
тому, как если бы кто сказал, что дом построен из
камней, то отсюда нельзя было бы заключать, что камни,
называясь домом, по своей сущности не остались камнями;
ибо, я думаю, они стали домом по качеству их сложения.
Так и Бог, мне кажется, произвел в предмете, который
между тем остался предметом, некоторое изменение, по
которому я и говорю, что мир получил бытие от Бога.
Правосл. Если же, как ты говоришь, Бог
произвел некоторое изменение качеств, то я намереваюсь
кратко спросить тебя, а ты отвечай мне о следующем:
скажи, как тебе кажется, есть ли зло качество предмета?
Вал. друг. Кажется.
Правосл. Всегда ли это качество было в
веществе, или оно получило начало бытия?
Вал. друг. Я утверждаю, что это качество
безначально было присуще веществу.
Правосл. Но не говоришь ли ты, что Бог
произвел некоторое изменение качеств?
Вал. друг. Я говорю это.
Правосл. К лучшему или к худшему?
Вал. друг. Мне кажется, нужно сказать,
что к лучшему.
Правосл. Итак, если зло есть качество
вещества, а Бог изменил качества его к лучшему, то
необходимо спросить: откуда же зло? Качества не остались
такими, какими они были по своей природе; если же эти
качества прежде не были злыми по своей природе, а только
от изменения Богом качества, вещества сделались такими,
как ты говоришь, то Бог будет виновником зла, изменив
качества, небывшие прежде злыми, в злые; или ты думаешь,
что злые качества Бог не изменил к лучшему, а только
остальные, которые были безразличными, изменены Богом
для благоустроения мира?
Вал. друг. Я давно так думал.
Правосл. Почему же ты говоришь, что Он
оставил злые качества так, как они были? Мог ли Он
уничтожить их, или не мог, хотя и желал? Если скажешь,
что мог, но не желал, то Он сам виновник их; потому что
мог сделать, чтобы не было зла, и однако допустил ему
остаться так, как было, и особенно когда Он стал
устроять вещество. Если бы Он совершенно не имел никаких
намерений относительно вещества, то не был бы виновником
того, чему допустил остаться; но так как некоторую часть
вещества Он устрояет, а некоторую часть предоставляет
самой себе, хотя мог и ее изменить к лучшему, то Он,
оставив часть вещества злою, мне кажется, есть виновник
зла. Таким образом Он устроял с ущербом для одной части;
или лучше, чрез это Он, мне кажется, допустил
несправедливость по отношению и к той части вещества,
которую Он устроил, так как она стала получать влияние
от зла. Ибо, прежде нежели она была устроена, ей не было
присуще ощущение зла, а теперь каждая из частей вещества
ощущает зло. Возьмем пример с человека: прежде, нежели
было сотворено это живое существо, оно не чувствовало
зла; но с тех пор, как человек создан от Бога по подобию
(Его), он получает и ощущение приближающегося зла. Таким
образом и то, что по твоим словам произошло от Бога ко
благу вещества, оказывается пришедшим более ко вреду
его. - Если же ты скажешь, что Бог потому не прекратил
зла, что не мог уничтожить его, то скажешь, что Бог
немогущ; а немогущество бывает или от природной
слабости, или от того, что порабощенный поражается
страхом пред кем-нибудь высшим. Когда же ты осмелишься
сказать, что Бог слаб по природе, то ты, мне кажется,
подвергаешь опасности самое спасение; а если от
поражения страхом пред высшим, то зло будет выше Бога,
как преодолевающее желания Его воли, что сказать о Боге,
кажется мне, нелепо; иначе почему лучше не быть Богом
тому, что по твоим словам может преодолевать Бога, если
мы называем Богом то, что имеет власть над всем? -
Впрочем, я хочу спросить тебя кратко и о самом веществе;
скажи мне, простое это вещество или сложное? Ибо
разнообразие существующего приводит меня к исследованию
об этом предмете. Если вещество было простое и
однообразное, а мир сложен и состоит из различных
сущностей и смесей, то нельзя говорить, что он произошел
из вещества, потому что сложное не может составиться из
одного безкачественного; сложное указывает на смешение
нескольких простых. Если же наоборот, ты назовешь
вещество сложным, то конечно скажешь, что оно сложено из
нескольких простых; а если оно сложено из простых, то
были некогда простые сами по себе, от сложения которых
произошло вещество, из чего оно и оказывается
сотворенным. Ибо если вещество сложно, а сложное
составляется из простых, то было некогда время, когда
вещества не было, а между тем никогда не было времени,
когда бы не существовало несотворенное, следов. вещество
не есть нечто несотворенное; иначе отсюда следовало бы,
что есть много несотворенных. Если был Бог
несотворенный, и были несотворенные простые, из которых
сложилось вещество, то несотворенных будет не два
только. Я не буду исследовать, что такое эти простые,
вещество или форма? Ибо и отсюда можно было бы вывести
много нелепых заключений. Но как тебе кажется, точно ли
ничто из существующего не противоположно самому себе?
Вал. др. Кажется.
Правосл. Но огню противоположна вода?
Вал. др. Мне кажется противоположна.
Правосл. Равным образом и свету - тьма,
и холодному - теплое, также и сухому - влажное?
Вал. др. Мне кажется, так.
Правосл. Итак, если ничто из
существующего не противоположно самому себе, то они не
будут ни одним веществом, ни происходить из одного
вещества. Еще я хочу спросить тебя о подобном этому; как
тебе кажется, части (одного целого) не уничтожают друг
друга?
Вал. др. Кажется.
Правосл. А огонь, и вода и прочее суть
ли части вещества?
Вал. др. Да.
Правосл. А что, как тебе кажется, вода
не уничтожает ли огонь и свет - тьму, и прочее, тому
подобное?
Вал. др. Кажется.
Правосл. Итак, если части (одного
целого) не уничтожают друг друга, а части вещества
уничтожают друг друга, то они не будут частями друг
друга. Если же они не части друг друга, то они не будут
принадлежать одному веществу. Даже они не будут
веществом; потому что ничто из существующего не
уничтожает самого себя по понятию о противоположном; ибо
ничто не противоположно самому себе; противоположное же
обыкновенно противополагается другому; напр. белое не
противоположно самому себе, но оно называется
противоположным черному; также и свет не оказывается
противоположным самому себе, но относится так к тьме, и
многое другое подобное. Итак, если бы было какое-нибудь
одно вещество, то оно не было бы противоположно самому
себе; а так как противоположные предметы существуют, то
оказывается, что вещества нет. - Впрочем о веществе
довольно. Нужно приступить к исследованию о зле и
необходимо рассмотреть его между людьми. Зло между
людьми - виды этого зла или части? Если виды, то кроме
их не будет другого зла самого в себе, потому что роды
являются и существуют в видах. Если же так, то зло будет
сотворенным; ибо виды (его) оказываются творимыми, напр.
убийство и прелюбодеяние и тому подобное. Если же ты
захочешь считать их за части какого-то зла, а эти части
сотворены, то по необходимости и оно сотворено; ибо то,
чего части сотворены, по необходимости также сотворено,
так как целое состоит из частей. Не будет и целого, если
нет частей; а из частей некоторые могут быть, хотя бы
целого и не было. Но нет ничего из существующего, чего
одна часть была бы сотворена, а другая не сотворена.
Если бы я допустил и это в своей речи, то значило бы,
что было некогда зло, когда оно еще не было целым, т.е.,
прежде нежели Бог создал вещество. Целым же оно
становится тогда, когда сотворен Богом человек; ибо
человек есть виновник частей зла. А отсюда Бог,
сотворивший (человека), будет виновником того, что стало
существовать целое зло; а это нечестиво. - Если же ты
скажешь, что зло не есть ни то, ни другое, а назовешь
так совершение чего-нибудь злого, то этим покажешь, что
оно есть нечто сотворенное: ибо совершение чего-нибудь
имеет начало бытия. Притом ты не можешь указать никакого
другого зла, кроме этого. Какое другое злое действие
помимо совершающегося между людьми ты можешь указать? А
что совершающий (зло) не есть сам зло по своей сущности,
но (бывает злым) вследствие самого совершения зла, это
уже доказано. Ничто не есть зло по природе, но злое
становится злым по употреблению.
Что люди сотворены злыми от Бога, этого,
мне кажется, сказать нельзя; но я говорю, что первый
человек сотворен самовластным, т.е. свободным, от чего и
преемники рода наследовали такую же свободу. Итак, я
утверждаю, что человек сотворен свободным, а не хочу
(назвать) его рабствующим; это, по моему мнению, есть
самое лучшее, что даровано ему от Бога. Ибо все прочие
(твари) по необходимости повинуются Божественному
повелению, и ни которая из них не может делать
чего-нибудь другого, кроме того, для чего она сотворена;
посему мы и не восхваляем их, повинующихся Господу таким
образом, и нет для них никакой высшей надежды, потому
что они невольно исполняют повеленное; а человек хочет
убеждаться умом; ибо человек получил власть, без
принуждения необходимости природы и без насилия,
подчиняться тому, что для него лучше; для этого, по
моему мнению, он и одарен (такою властью), т.е., чтобы
он мог получить нечто больше того, чем владеет, что
прибавляется ему за послушание от высшего (Существа) и
что требуется как долг от Создателя. Ибо человек, говорю
я, сотворен не для погибели, а для лучшего. Если бы он
был сотворен подобно какой-нибудь из стихий, или тварей
таким же образом служащих Богу, то он не получал бы
награды достойной хотения, но был бы как орудием
Создателя, и не основательно было бы укорять его за
дурные дела его; потому что виновником их был бы
пользующийся им (как орудием). Даже человек и не знал бы
лучшего, не зная Виновника, а только то, для чего он
существовал бы по природе. Итак, по моему мнению, Бог
дал человеку способность делать то, что он хочет,
вознамерившись почтить его таким образом и сделать
знающим лучшее, и склоняет его способность к лучшему,
также не отнимая свободы, но желая указать лучшее. Ибо
эта возможность остается при нем, и заповедь он
получает; а Бог (только) увещевает обратить свободную
способность к лучшему. Как отец увещевает сына, имеющего
свободную способность учиться наукам, еще более
заниматься науками, чем указывает на это лучшее, а не
отнимает у сына свободной способности, хотя бы он
неохотно хотел учиться; так, мне кажется, и Бог,
побуждая человека повиноваться повелениям, не отнимает у
него власти свободной способности, по которой он может и
не слушаться этих повелений. И причина такого побуждения
показывает, что Он не отнимает этой власти. Он дает
повеления для того, чтобы человек мог наслаждаться
лучшим; ибо это следует за повиновением повелению Божию.
Таким образом Он благоволит давать повеления не для
того, чтобы отнять власть, которую сам дал, но чтобы
доставить лучшее (человеку), как достойному получить
большее за послушание Богу, тогда как он имел власть и
не послушаться. Я утверждаю, что человек сотворен
самовластным, не так, как будто бы наперед существовало
какое-то зло, которое избирать человек получил власть,
если захочет, но (получил) только одну способность,
служащую причиною послушания Богу или непослушания. Ибо
в этом состояла свобода воли. Между тем сотворенный
человек получает от Бога заповедь; и отсюда уже
начинается зло; ибо он не повинуется Божественному
повелению; и только это и есть зло, - преслушание,
которое тогда получило бытие. Следовательно никто не
может назвать его несотворенным, когда совершивший его
сотворен. Но конечно ты спросишь: откуда же это
преслушание? Об этом ясно изложено в Божественном
Писании. Посему я и не утверждаю, что человек таким
сотворен от Бога, но говорю, что он подвергся этому по
некоторому наущению. Ибо человек не получил такой
природы; иначе, если бы он был таким, этого не случилось
бы с ним по наущению, потому что такова была бы его
природа. А некто Божественным голосом говорит, что
человек научился злу (Иер.13:23). Итак, я говорю, что он
научился не повиноваться Богу. Только это и есть зло,
что бывает против воли Божией; а человек научается злу
не сам по себе. Научающий злу есть дракон...
Итак я сказал, что начало зла есть
зависть; а зависть от того, что человек удостоился от
Бога высшей чести; зло же есть преслушание заповеди
Божией.
Мефодий Патарский, святитель
Перевод сделан с греческого текста,
изданного в Patrol. Curs. Compl. par Migne (указ. изд.)
и дополненного в издании Яна S. Method.
Oper. - С.54-64.
Азбука веры
Примечания
1. Илиад. IX,4-7.
2. Фиесту, сыну Пелопса, был предложен братом его
Атреем ужин, состоявший из приготовленных частей тела
собственного его сына, по сказанию греческих трагиков.
3. Эномай, владетель Илиды, хотел под предлогом
состязания убить всех женихов своей дочери, опасаясь сам
быть убитым от своего зятя на основании предсказания
оракула, по сказанию греческих писателей. С этого места разговора до конца в издании Яна
поставлено вместо Валентинианина слово εταιρος -
товарищ, о котором сказано выше, так что весь разговор
представляется происходящим между православным и двумя
последователями Валентина.
***
Труды святителя Мефодия Патарского:
|
