Феодорит Кирский. Слово о Божественной и святой любви
Блаженный Феодорит Кирский - участник
Третьего и Четвертого Вселенских соборов, и один из
главных участников христологических споров. Активно
занимался миссией среди язычников, благотворительностью.
Феодорит Кирский - один из самых замечательных экзегетов
древности, сумевший соединить лучшие стороны
антиохийского и александрийского подходов. Его
исторические труды представляют значительную ценность.
Писал ясным, сжатым и чистым языком. Феодориту Кирскому
принадлежит одна из последних апологий против язычников.
***
Каковы подвижники добродетели, сколько
заслужили венцов и как они блистательны, сие ясно видно
из написанных нами о них повествований [1]. Ибо если в
сих повествованиях и не все исчислены подвиги их, то и
немногого достаточно, чтобы показать отличительную черту
целой их жизни, потому что и оселок, не тратя всего
подносимого к нему золота, но несколько будучи потерт об
оное, показывает его добротность или малодобротность.
Так же и стрелка по немногим пущенным им
стрелам с точностию узнает иной, хорошо ли будет он
попадать в цель или станет стрелять мимо по неопытности
в искусстве.
Так же можно распознавать (не буду
говорить о каждом порознь) и других искусников:
скороходов, представителей трагедий, кормчих,
кораблестроителей, врачей, земледельцев и вообще всякого
другого, каким кто занимается искусством. Достаточно
малого испытания, чтобы показать знающих искусство и
обличить невежество носящих на себе только имя знающего.
Поэтому, как сказал я, если описано и немногое из того,
в чем преуспел каждый, и сего достаточно к изучению
всего образа жизни.
В настоящем же слове надлежит нам
исследовать, разыскать и в точности дознать, по каким
побуждениям подвижники предпочитали этот образ жизни и
какими водясь помыслами, достигали самого верха
любомудрия.
Что не на телесную надеясь крепость,
возлюбили то, что выше естества человеческого, превзошли
положенные ему законы, преодолели преграды, поставляемые
подвижникам благочестия, учитель в этом - ясный опыт,
потому что никто из не приобретших сего любомудрия
никогда не оказывал их терпения.
Если и пастухи мокнут под дождем, то не
всегда. Живут они и в пещерах, но входят и в домы, и
ноги прикрывают обувью, другие части тела одевают
теплыми одеждами, раза два-три, а иногда и четыре, в
день вкушают пищу. Мясо же и вино лучше всякого очага
согревают тело; такая пища, когда будет переварена, как
бы процеженная сквозь узкое горло сосуда, вошедши в
печень и претворившись там в кровь, кровеносною
трубчатою жилою поступает в сердце, оттуда же,
нагревшись как бы водопроводами какими, рассеянными
кровеносными жилами проходит во все части тела; и куда
ни достигает, не орошает только, но и разгорячает
подобно огню и лучше пышных одежд согревает тело. Ибо не
рубаха, не нижняя и верхняя одежда, как предполагают
иные, сообщают телу теплоту, иначе одежды сии согревали
бы и дерево, и камень, когда на них наложены, но никто
никогда не видал, чтобы дерево или камень согрелись под
одеждами.
Поэтому телу не они сообщают теплоту;
напротив того, они сохраняют теплоту тела и как
ограждают от приражения холодного воздуха, так, принимая
в себя исходящие из тела испарения, сами нагреваются ими
и, нагретые, покрывают собою тело. Свидетель сему -
опыт; нередко, ложась на холодное ложе, прикосновением
тела делаем теплою постель, которая незадолго была
холодна. Посему пища больше всякой одежды согревает
тело, и вкушающие ее в сытость имеют достаточную защиту
от приражений стужи, потому что вооружают ею тело и
приводят его в состояние выносить холодное время года.
Но те, которые не каждый день принимают
пищу и питие, а когда вкушают, не ждут насыщения, но
обуздывают сильный позыв на пищу, да и едят не то, что
может согревать тело, а или питаются злаками, подобно
безсловесным, или употребляют одни моченые овощи, могут
ли в такой пище почерпнуть для себя какую-либо теплоту?
Прибудет ли от этого сколько-нибудь капель или
какая-нибудь капля крови?
Поэтому состояние других нимало не
походит на состояние подвижников. И одежда у тех и
других не одна и та же, потому что у подвижников одежда
самая грубая и всего менее способная согревать. И
питание не одинаковое, но прямо противоположное.
Пастухам и другим, занимающимся чем-либо подобным,
всякое время есть время принятия пищи, потому что
определяется оно пожеланием, и если рано утром нападет
голод, немедленно принимаются за пищу и едят, что
случится, ибо у них нет устава это есть, а этого никак
не есть, напротив того, чего ни пожелают, все вкушают
небоязненно. А здесь все определено: и дни, и времена, и
род, и мера пищи; а насыщения пищею не положено.
Посему никто из недовольных своею
участью да не покушается, выставляя нам на вид
земледельцев, пастухов и гребцов, умалять подвиги
величайших сих подвижников. Ибо земледелец, утрудившись
днем, покоится ночью дома, и жена оказывает ему всякие
услуги. И пастух точно так же пользуется всем тем, о чем
сказали мы прежде. И служащий на корабле подвергает тело
солнечным лучам, но облегчение телу находит в водах:
купается, сколько хочет, и прохладою вод пользуется, как
целебным врачевством от зноя лучей. А подвижники ни от
кого не пользуются никакою услугой, потому что живут не
с женами, которые придумывают всяческое утешение мужьям;
и когда приражается к ним знойный луч солнца, не ищут
освежения в воде; и в зимнее время не обороняют себя
пищею от стужи; и ночного отдыха не обращают как бы в
некое врачевство от дневных трудов. У них ночные подвиги
и тяжелее, и многочисленнее дневных, потому что вступают
в борьбу со сном и не уступают ему над собою сладкой
победы, но одолевают приятное его преобладание и
совершают всенощное песнопение Владыке. Посему никто из
ненаучившихся любомудрию подвижников не оказывал их
терпения.
А если никакой другой человек не в
состоянии выдержать такие труды, то явно, что любовь к
Богу делает подвижников способными простираться далее
пределов естества; и распаляемые огнем свыше, с любовию
переносят они приражение стужи и небесною же росою
умеряют зной солнечных лучей. Любовь питает, напоевает,
одевает, окрыляет их, она научает их летать, делает
способными воспарять выше неба и сколько вместимо для
них, открывает им Возлюбленного, представлением сего
созерцания распаляет желание, возбуждает приверженность
и возжигает сильнейший пламень. Как увлекаемые плотскою
любовию в зрении любимого находят пищу своей
приверженности и тем усиливают оную страсть, так
уязвляемые Божественною любовию, представляя оную
Божественную и чистую Лепоту, стрелы любви делают более
острыми и, чем более вожделевают насладиться, тем более
далеки бывают от насыщения. За плотским удовольствием
следует пресыщение, а любовь Божественная не допускает
законов насыщения.
Таков был великий законоположник Моисей:
он, неоднократно, сколько доступно сие человеку,
сподобившись Божественного созерцания, неоднократно
насладившись блаженным гласом, сорок дней непрерывно
пребыв внутри мрачного облака и прияв Божие
законоположение, не только не ощутил сытости, но
приобрел еще более сильное и теплое вожделение. Как бы в
усыпление какое впал от упоения этою любовию и,
приведенный в крайнее самозабвение сею приверженностию,
не знал он собственного своего естества, вожделевал же
видеть, что и непозволительно видеть; как бы не
представляя в уме Божия владычества и помышляя об единой
любви, изрек он Богу всяческих: се, Ты мне глаголеши...
и вем Т я паче всех, и благодать имаши у Мене: аще убо
обретох благодать пред Тобою, яви ми Тебе Самого, да
разумно вижду Тя (Исх.33:12-13). В такое упоение
приведен он был Божественною любовию, и упоение сие не
угасило жажды, но сделало ее еще более сильною;
прибавление пития послужило к возбуждению большего
вожделения, с наслаждением увеличилось пожелание. Как
огонь: чем больше дают ему горючего вещества, тем
большую оказывает действенность, потому что с сим
прибавлением вещества увеличивается, а не ослабевает -
так и любовь к Богу распаляется созерцанием
Божественного и получает оттого более сильную и горячую
действенность. И чем более занимается кто Божественным,
тем паче разжигает в себе пламень любви.
И сему научает нас не великий только
Моисей, но и та святая невеста, о которой богомудрый
Павел говорит: обручих бо вас единому мужу деву чисту
представити Христови (2Кор.11:2). Ибо она в Песни Песней
взывает Жениху: яви ми зрак Твой, и услышан сотвори ми
глас Твой: яко глас Твой сладок, и образ Твой красен
(Песн.2:14). Исполнившись любви по слуху о Женихе, не
довольствуется сим слухом, но желает слышать самый голос
Его. И окрылившись рассказами о красоте Его, вожделевает
самого лицезрения, выражая приверженность произнесенными
похвалами, и говорит: яви ми зрак Твой, и услышан
сотвори ми глас Твой: яко глас Твой сладок, а образ Твой
красен.
Сию-то возлюбив красоту, посредник и
невестоводитель невесты сей, богомудрый Павел изрек сие
исполненное любви слово: Кто ны разлучит от любве Божия;
скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или
нагота, или беда, или меч; якоже есть писано: яко Тебе
ради умерщвляеми есмы весь день: вменихомся якоже овцы
заколения (Рим.8:35-36). Потом показывает и причину
терпения; ибо говорит: во всех сих препобеждаем за
возлюбльшаго ны (8:37). Приемля во внимание, кто мы и
каких насладились благ, рассудив, что не мы первые
возлюбили, но сами возлюблены и потом уже воздали
любовию, и возлюблены, когда ненавидели, врази бывше
примирихомся (Рим.5:10), и не сами умолили сподобить нас
сего примирения, но дан нам ходатаем Единородный, и мы,
оскорбившие, утешены оскорбленным; а сверх этого
представив в уме Животворящий Крест Распятого за нас,
спасительныя страдания, прекращение мучительства смерти,
дарованную нам надежду воскресения - все сие и подобное
сему приемля во внимание, препобеждаем встречающиеся нам
скорби и, памятование благодеяний противополагая
временному злостраданию тела, с любовию переносим
приражение горестного; потому что сравнивая печали
житейские с любовию ко Владыке, находим их крайне
легкими. Если соберем вместе все мнимые приятности и
удовольствия, то противополагаемая им Божественная
любовь показывает, что они несостоятельнее тени и
кратковременнее весенних цветов.
Сие Апостол ясно выражает, как в
приведенных уже словах, так и в том, что говорит далее:
Известихся бо, говорит он, яко ни смерть, ни живот, ни
Ангели, ни Начала, ниже Силы, ни настоящая, ни грядущая,
ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас
разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе
нашем (Рим.8:38-39). Поелику выше, представив только
одно печальное, сравнивал скорбь, тесноту, гонение,
глад, наготу, беду, меч, т.е. насильственную смерть, то
здесь справедливо к скорбному прилагает и радостное, к
смерти - жизнь, к чувственному - мысленное, к видимому -
невидимые силы, к настоящему и преходящему - будущее и
постоянно пребывающее; сверх же того - глубину геенны и
высоту Царствия; но сравнив это и нашедши, что все: и
Печальное, и радостное - уступает любви и что утрата
любви нестерпимее мучения в геенне и показав, что если
бы только было это возможно, то при любви Божественной и
угрожающее мучение предпочел бы он обетованному
Небесному Царству без любви, Апостол в упоении любовию,
доискивается и несуществующего и усиливается даже это
сравнивать с любовию к Богу, ибо говорит: ни высота, ни
глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от
любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем, т.е. не
только всему в совокупности: видимому и невидимому -
предпочитаю любовь к Спасителю и Искупителю, но если бы
открылась и другая какая тварь, высшая и лучшая этой, и
та не убедит меня изменить любви. Но если кто предложит
мне и радостное, только без любви - не приму. А если кто
за любовь причинит мне и скорби, они будут для меня
вожделенны и крайне любезны. И ради любви для меня голод
приятнее всякого наслаждения, гонение сладостнее мира,
нагота привлекательнее багряницы и златотканых одежд,
беда усладительнее всякой безопасности, насильственная
смерть предпочтительнее всякой жизни, потому что самая
причина страданий делается для меня отрадою, так как
невзгоды сии приемлю за Возлюбившего и вместе
Возлюбленного.
Не ведевшаго бо греха по нас грех
сотвори, да мы будем правда Божия о Нем (2Кор.5:21);
богат Сый, нас ради обнища, да мы нищетою Его обогатимся
(2Кор.8:9) и: ны искупил есть от клятвы законныя, быв по
нас клятва (Гал.3:13); и: смирил Себе, послушлив быв
даже до смерти, смерти же крестныя (Флп.2:8); и: еще
грешником сущым нам Христос за ны умре (Рим.5:8). Сие и
подобное сему представляя в уме, не принял бы я и
Небесного Царства без любви за сие, не стал бы избегать
наказания в геенне, если бы возможно было, имея сию
любовь, терпеть мучение. Сему же ясно научает Апостол и
в другом месте: Ибо любы Божия обдержит нас суждших сие:
яко аще Един за всех умре... да живущии не ктому себе
живут, но Умершему за них и Воскресшему (2Кор.5:14-15).
Поэтому не себе живущии, но Умершему за них и
Воскресшему, для Него готовы охотно все делать и
терпеть.
И сравнивая с любовию страдания, по
природе великие и тяжкие, Апостол называет их малыми и
сносными. Ибо говорит: Еже бо ныне легкое печали нашея,
по преумножению в преспеяние тяготу вечныя славы
соделывает нам (2Кор.4:17). Потом учит, как должно
производить сравнение: не смотряющым нам видимых, но
невидимых: видимая бо временна, невидимая же вечна
(4:18), т.е. сравнивать надлежит с настоящим будущее, с
временным вечное, с печалию славу, потому что печаль
мгновенна, а слава вечна, а поэтому первая легка и
удобосносна, а вторая многоценна и полна. И конечно
Апостол слово сие: по преумножению относит здесь к тому
и к другому, и к легкости печали, и к тяготе славы, т.е.
одно до преизбытка мало, легко и кратковременно, а также
и другое в преизбытке славно, многоценно, полно и вечно.
И в другом месте, подобно сему, взывает он: благоволю в
немощех, в досаждениих, в бедах, во изгнаниих, в
теснотах по Христе: егда бо немощствую, тогда силен есмь
(2Кор.12:10).
Сею любовию уязвившись, и великий Петр,
даже предуведомленный о будущем отречении, не решился
скрыться, но за лучшее признал отречься, последовав,
нежели исповедать, бежав. А что последование было
порождением любви, а не отважности, свидетельствует о
сем самое дело, потому что и по отречении не решился
оставить Учителя, но хотя плакася горько, как показывает
история (Мф.26:75), и сетовал о своем поражении, однако
же не предался бегству, удерживаемый узами любви и,
услышав благовестие о воскресении, первый вошел во гроб.
И еще занимаясь ловитвою рыб в Галилее, а потом узнав,
что стоящий на берегу и беседующий с ними есть Сам
Господь, не захотел употребить в дело корабль, медленно
рассекающий морской хребет, но желал бы, окрылившись,
как можно скорее, по воздуху достигнуть берега. Поелику
же по природе лишен был крыл, то вместо воздуха
употребляет воду и вместо крыл - руки и вплавь достигает
к Возлюбленному, а в награду за поспешность приемлет
предпочтение пред другими. Ибо когда Господь повелел
сесть и разделил найденные снеди, с ним немедленно начал
беседу и, по-видимому, спрашивая и изведывая, сколько
любит он, в действительности же другим открывая любовь
великого Петра, сказал: Симон Петр, любиши ли Мя паче
сих (Ин.21:15)? И Петр Его Самого призвал во свидетели
любви; ибо сказал: Господи, Ты веси, яко люблю Тя:
отверсты для Тебя человеческие души, ясно знаешь
движения ума, ничто человеческое не утаено от Тебя. Все
знаешь: и последнее, и древнее. Владыка присовокупил к
сему: паси овцы Моя (21:16), т.е. хотя ни в чем не имею
нужды, однако же высочайшим почитаю благодеянием
заботливость о Моих овцах и попечение о них приемлю за
попечение о Мне Самом. Поэтому надлежит тебе о подобных
тебе рабах иметь такое промышление, каким пользуешься
сам; питать их, как самого питаю, пасти их, как самого
пасу, и какою благодарностию обязан ты Мне, воздавать ее
чрез них. О том же и в другой еще раз вопрошал Владыка,
и в другой еще раз ответствовал великий Петр, и в другой
раз приял рукоположение от Пастыря [2]. Когда же и в
третий раз предложен был вопрос - не с такою уже
смелостью и небоязненностью ответствует блаженный Петр,
но исполняется страха, смятению дает место в душе своей,
колеблется - произнести решительный ответ, и боится,
опасаясь, не предвидит ли Владыка второго отречения, и
не посмевается ли выражениям любви его. Ибо ум его
возвращается к прежнему, приводит ему на память, как и
прежде уже неоднократно утверждал, что даже до смерти не
оставит Учителя, однако же услышал: прежде даже алектор
не возгласит, трикраты отвержешися Мене (Мф.26:34), и
находит, что не его обещание исполнилось, но Владычнее
подтвердилось предречение. Воспоминание о сем привело
Петра в страх и не дозволяло ему смело произнести
приличный ответ. Острые и язвящие его ощущал он жала и
уступает в ведении Владыке, не возражает, как прежде, не
утверждает: аще ми есть и умрети с Тобою, не отвергуся
Тебе (Мф.26:35); но говорит, что Сам Владыка свидетель
любви его, и исповедует, что точное знание сего
принадлежит Ему одному, Творцу всяческих. Ибо сказал он:
Господи, Ты вся веси: Ты веси, яко люблю Тя (Ин.21:17).
Что люблю Тебя, и знаешь, и свидетельствуешь об этом; но
пребуду ли в любви, еще яснее знаешь Сам Ты, а я ничего
не скажу о будущем, не буду спорить о том, чего не знаю;
научен же опытом не противоречить Владыке. Ты источник
истины, Ты бездна ведения; обучен я пребывать в
положенных Тобою пределах. Но Владыка, увидев боязнь его
и в точности зная любовь, предречением о кончине
уничтожает страх, дает свидетельство о любви,
подтверждает исповедание Петрово и к струпу отречения
прилагает врачевство исповедания. Посему-то, думаю, и
требовал Господь троекратного исповедания, чтобы
равночисленные струнам приложить врачевства и бывшим при
сем ученикам вполне открыть пламень любви. Потому
предречение о кончине и Петра ободрило, и других
научило, что его отречение было по Божию смотрению, а не
по Петровой мысли. И сие Сам Спаситель и Господь наш дал
разуметь, сказав Петру: Симоне, Симоне, се, сатана
просит вас, дабы сеял, яко пшеницу: Аз же молихся о
тебе, да не оскудеет вера твоя: и ты некогда обращься
утверди братию твою (Лк.22:31-32), т.е. как Я не
пренебрег тебя поколебавшегося, так и ты будь опорою
обуреваемым братиям твоим, оказывай им вспоможение,
каким пользуешься сам, и не отгоняй от себя
поползающихся, но восставляй подвергающихся опасности.
Для этого и тебе попускаю преткнуться и не дозволяю
пасть, в тебе уготовляя поддержку колеблющимся. Так
великий сей столп подкрепил потрясенную вселенную и не
допустил до конечного падения, но восставил, сделал
неколеблемою и, прияв повеление пасти овец Божиих, когда
подвергался за сие поруганиям, терпел, когда били его,
веселился и, исходя с сотрудником своим из лукавого
синедриона, радовался, яко за имя Владыки сподобишася
безчестие прияти (Деян.5:41), и ввергаемый в темницу,
восхищался и веселился. И когда осужден был Нероном за
Распятого приять смерть на кресте, упрашивал исполнителя
казни пригвоздить его к древу, но не как Владыку,
убоявшись, вероятно, чтобы одинаковость страдания не
привела неразумных к равному чествованию, посему умолял
пригвоздить его руками вниз и ногами вверх, ибо научился
избирать для себя последнее место не в чести только, но
и в безчестии. Но если бы возможно было десять или
пятьдесят раз претерпеть сию смерть, то принял бы со
всяким удовольствием, распаляемый Божественною любовию.
Сие же взывает и божественный Павел, то сказуя: По вся
дни умираю: тако ми ваша похвала, братие, юже имам о
Христе Иисусе (1Кор.15:31); то говоря: Христови
сраспяхся: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос
(Гал.2:19-20).
Посему приявший Божественную любовь
пренебрегает всем в совокупности земным, попирает все
плотские удовольствия, презирает богатство и славу и
честь от людей, думает, что и багряница ничем не
отличается от паутины, драгоценные камни уподобляет
рассыпанным на берегу кремням, телесного здравия не
почитает блаженнейшим состоянием, бедности не именует
несчастьем, благополучия не измеряет богатством и
роскошью, но справедливо думает, что все это подобно
всегда речным струям, которыя протекают мимо насажденных
на берегах дерев и ни при одном из них не
останавливаются. Ибо бедность и богатство, здоровье и
болезнь, честь и безчестие, и все иное, чем
сопровождается естество человеческое, как усматриваем,
подобно речным струям, не всегда пребывают у одних и тех
же, но меняют обладателей и непрестанно переходят от
одних к другим. Многие после обилия впадают в крайнюю
бедность, а многие из нищих входят в число богатых. Да и
болезнь и здоровье ходят, так сказать, по всяким телам,
томятся ли они голодом или роскошествуют. Добродетель же
и любомудрие - единственное постоянное благо. Любомудрия
не одолевает и рука грабителя, и язык клеветника, и туча
вражеских стрел и копий. Не бывает оно добычею горячки,
игрушкою волн и не терпит урона от кораблекрушения.
Время не умаляет, но увеличивает его силу. А пищею для
него любовь к Богу. Ибо невозможно преуспевать в
любомудрии, не соделавшись пламенным любителем Бога;
лучше же сказать, сие-то самое и называется любомудрием;
потому что Бог есть Премудрость, и Премудростию
именуется. О Боге всяческих сказует блаженный Павел:
нетленному, невидимому, единому премудрому Богу
(1Тим.1:17), и о Единородном говорит: Христос Божия сила
и Божия премудрость (1Кор.1:24); и еще: дадеся нам
премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление
(1:30). Посему в действительности любомудрый справедливо
может быть назван и боголюбивым. А боголюбивый
пренебрегает всем иным и, взирая только на
Возлюбленного, угождение Ему предпочитает всему в
совокупности: то одно говорит, и делает, и помышляет,
что угодно и благоприятно Возлюбленному; отвращается же
всего того, что запрещает Он.
Не позаботившись о сей любви и
соделавшись непризнательным к Благодетелю, в воздаяние
за неблагодарность Адам пожал терния, труды и беды.
Сохранив твердою любовь сию к Подателю благ, пренебрегши
услаждением чрева и всему предпочтя угождение Богу,
Авель украсился неувядаемыми венцами и, пребывая
незабвенным в памяти целого рода, пожинает себе хвалу.
Стяжав истинную и искреннюю любовь, Енох прекрасно
посеял и еще лучше пожал, в награду за благоугождение
Богу приял преложение, безсмертную доныне жизнь, и в
продолжение всего настоящего века славную и безсмертную
память. Кто в состоянии сказать что-либо о боголюбии
Ноя? Его не совратило растление беззаконных, но когда
все уклонились и избрали путь противный, он один
шествовал путем прямым, всему в совокупности предпочтя
Творца, за что один с детьми улучил спасение, оставлен
быть семенем естества, сохранен быть искрою рода. Так
великий архиерей Мелхиседек, возгнушавшись
малосмысленностию тех, которые предпочли чествование
идолов, священство свое посвятил Творцу всяческих, за
что и приял оную великую награду - соделался прообразом
и сению Того, Кто по самой истине без отца, без матере,
без причта рода, ни начала днем, ни животу конца имея
(Евр.7:3).
Но слово наше, простираясь вперед,
приходит к тому, кто наименован другом Божиим, в
точности сохранил и преподал законы дружества. Ибо кто
из обучившихся, хотя несколько, Божественному не знает,
как великий патриарх Авраам послушен был Божию
призванию, как оставил отеческий дом, отечеству
предпочел чуждую страну, когда возлюбил Призвавшего, и
заблагорассудил все иное поставить ниже Его дружества?
Нередко впадая во многие затруднения, не оставлял он
Возлюбленного как не приведшего еще в исполнение
обетовании. Но и томимый жаждою, когда воспрещали ему
пить воду из кладезей, им самим ископанных, не
вознегодовал на Призвавшего, и не мстил обидевшим.
Терпел напасть и от голода и не угасил в себе пламенника
любви. Отнимали у него и супругу, которая сияла красотою
и украшалась целомудрием, и во всем делала для него
жизнь приятною, но вместе с женою не отнимали у него
любви к Богу. Помогал ли ему Бог, упражнял ли его в
долготерпении и попускал ему принимать на себя
приражения неправды - всегда пребывал одинаково любящим.
Стал он старцем и не сделался отцом, но не изменил
своего благорасположения к Тому, Кто обещал его
соделать, и не соделал еще, отцом. Когда же, в позднее
уже время, обетование исполнилось: неплодие Сарры
препобеждено, превзойдены пределы старости и соделался
он отцом Исаака, - и тогда не долгое время насладился он
сею радостию; едва сын стал отроком, слышит повеление
принести его в жертву Давшему, возвратить дар Подателю,
быть жрецом обетованного плода и привести на жертву
Исаака - великий источник народов, обагрить руки кровию
единородного сына. Однако же, хотя все это, и еще
гораздо большее, заключалось в жертве, патриарх не
воспротивился, не указывал на права природы, не
представлял данных ему обетовании, не упоминал о том,
кто попечется о нем в старости, кто предаст его
погребению, но отринув всякий человеческий помысл, любви
противопоставив Любовь, закону противоположив Закон,
закону природы - закон Божий, спешил совершить
жертвоприношение и, не колеблясь, нанести удар, если бы
только Великодаровитый, прияв усердие, не
воспрепятствовал тотчас убиению. Но не знаю, достаточно
ли какое слово к изображению этой любви? Ибо не
пощадивший и единородного сына, когда повелевал сие
Возлюбленный, чего не пренебрег бы для Него?
Такую же любовь ко Владыке приобрели и
сам великий Исаак, и сын его патриарх Иаков. Боголюбие
того и другого восхваляют Божественные Писания; и Сам
Бог всяческих нимало не отделяет ветвей от корня, но
именует Себя Богом Авраамовым, Исааковым, и Иаковлевым.
Их же благочестивый плод и Иосиф - старец между юными,
но юноша между старцами. Боголюбия его и зависть не
истребила, и рабство не угасило, и лесть госпожи не
окрала, угроза и страх не ослабили, клевета, темница,
продолжительность времени не преобороли, власть,
могущество, роскошь, богатство не исторгли из сердца; но
одинаково и взирал он на Возлюбленного, и исполнял Его
законы. Сию любовь приобретя, Моисей, пренебрегши
пребыванием в царских чертогах, паче изволи страдати с
людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость
(Евр.11:25).
И должно ли продолжать и чрез меру
распространять слово? Божественною любовию водясь и
украшаясь, все собратство Пророков преуспело в
совершеннейшей добродетели и оставило по себе
приснопамятную славу. Да и лик Апостолов, и сонмы
мучеников, прияв в себя этот огнь, презрели все видимое
и всем приятностям жизни предпочли безчисленные роды
смертей. Возлюбив Божественную лепоту, размыслив о
Божией к нам любви, представив в уме тысячи благодеяний,
вменили они в стыд себе не вожделеть оной неизреченной
лепоты и соделаться неблагодарными к Благодетелю.
Посему-то завет свой с Ним сохранили до смерти.
Сию лепоту возлюбив, и новые подвижники
добродетели, которых жизнь описали мы вкратце, вступили
на великие оные подвиги, препобеждающие человеческое
естество. И сему ясно научали их Божественные Писания.
Ибо воспевают они с великим Давилом: Господи Боже мой,
возвеличился еси зело: во исповедание и в велелепоту
облеклся еси: одеяйся светом яко ризою, простираяй небо
яко кожу (Пс.103:1-2), и все прочее, что открывает нам
Божию премудрость и силу; и еще: Господь воцарися, в
лепоту облечеся: облечеся Господь в силу и препоясася:
ибо утверди вселенную, яже не подвижится (Пс.92:1). И
здесь провозвещаются также - премудрость, лепота и сила.
А в другом месте говорит Давид: Красен добротою паче
сынов человеческих (Пс.44:3). Здесь восхвалил он
человеческую красоту Бога Слова, но воспевает и
премудрость, ибо говорит: излияся благодать во устнах
Твоих; показывает и силу: Препояши меч Твой по бедре
Твоей, Сильне, красотою Твоею и добротою Твоею: и
наляцы, и успевай, и царствуй истины ради и кротости и
правды (44:4-5); ибо в этом Его красота и богатство, и
сила. И Исаия взывает: Кто сей пришедый от Едома,
червлены ризы Его от Восора, сей красен во утвари, зело
с крепостию (Ис.63:1). Ибо Божественной лепоты не
сокрыла и человеческая утварь, но и ею облеченный издает
блистания красоты, чтобы взирающих побудить и привлечь к
любви. Сие говорит и святая невеста, беседуя с ним в
Песни Песней: Миро излияное имя Твое: сего ради
отроковицы возлюбиша Тя. Привлекоша Тя: вслед Тебе в
воню мира Твоего течем (Песн.1:2-3). Ибо юные души,
причащаясь Твоего благоухания, поспешают, вожделевая.
постигнуть Тебя, и сим благоуханием, как некою цепию,
привязуемые, не соглашаются расторгать сии узы. Они
сладостны и добровольно возложены ими на себя. Согласны
с сим и слова божественного Павла: Христово благоухание
есмы Богови в спасаемых и в погибающих: овем. убо воня
смертная в смерть, овем же воня животная в живот
(2Кор.2:15-16). Посему, научаемые о Христе Божественным
Писанием, что Он прекрасен, что у Него несказанное
богатство, что Он источник премудрости, может все, что
Ему угодно, водится безмерным человеколюбием, источает
реки кротости, желает всем людям благодетельствовать
только, научаемые и богоносными мужами, что благодеяний
Его тысячи видов и превышают они ум, и сии подвижники
уязвились услаждающими стрелами любви и, будучи членами
невесты, с нею взывают: уязвлены любовию и мы
(Песн.5:8). Ибо великий Иоанн взывает: се, Агнец Божий,
вземляй грехи мира (Ин.1:29). Да и Пророк Исаия
предвозвещал будущее, как уже совершившееся, говоря: Той
же язвен бысть за греки наша а мучен бысть за беззакония
наша, наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы
изцелехом (Ис.53:5), и что еще сказано Пророком о
спасительных страданиях. Проповедует и Павел, взывая:
Иже убо Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал
есть Его, како убо не и с Ним вся нам дарствует
(Рим.8:32)? И еще: По Христе убо молим, яко Богу молящу
нами, молим по Христе: примиритеся с Богом. Не ведевшего
бо греха по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о
Нем (2Кор.5:20-21). Сие и подобное сему находя у
соделавшихся служителями Божия Слова, отовсюду приемлют
они в себя уязвления Божественной любви и, всем
пренебрегая, представляют в уме Возлюбленного и прежде
ожидаемого нетления соделывают тело свое духовным.
И мы восприимем сию любовь и
привлекаемые красотою Жениха, вожделевая обетованных
благ, подвигнутые множеством благодеяний и убоявшись
подпасть ответственности за неблагодарность, соделаемся
любителями и хранителями Его законов. Ибо таков закон
дружества - одно и то же любить, одно и то же
ненавидеть. Посему и Аврааму сказал Бог: благословлю
благословящые Мя, и кленущыя тя проклену (Быт.12:3); и
Давид говорит Богу: Мне же зело честни быша друзи Твои,
Боже (Пс.138:17); и еще: Не ненавидящыя ли Тя, Господи,
возненавидех, и о вразех Твоих истаях; совершенною
ненавистию возненавидех я: во враги быша ми (138:21-22);
и в другом месте: Законопреступныя возненавидех, закон
же Твой возлюбих (118:113); и еще в ином месте: Коль
возлюбих закон Твой, Господи: весь день поучение мое
есть (118:97). Посему явственный признак любви к Богу -
соблюдение Божественных Его Законов: кто любит Мя, слово
Мое соблюдет, сказал Владыка Христос (Ин.14:23). С Ним
слава, честь и поклонение Отцу и со Всесвятым и
Животворящим Духом ныне и всегда и во веки веков! Аминь.
Примечания
1. Бл. Феодорит разумеет здесь описанные им
жития сирских подвижников и подвижниц в книге, имеющей
название: Боголюбивое сказание, или жизнь
подвижническая. Ред.
2. Бл. Феодорит здесь имеет в виду то,
что чрез произнесение слов: паси овцы Моя, Господь
вторично утвердил Петра в звании апостольском. Ред.
Феодорит Кирский, епископ
Цитировано по:
Блаженный Феодорит епископ Кирский.
Десять глав о промысле. - М.: 1996,
Святоотеческое предание
***
Труды блаженного Феодорита Кирского:
|
