Нельзя смотреть на семью как на
чадородную машину
Проблема наших многодетных православных
семей в том, что они живут извне навязанными шаблонами и
установками...
Вторая часть
интервью настоятеля Пятницкого Подворья
Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде, доцента
Московской духовной академии, главного редактора портала
Богослов протоиерея Павла Великанова. Интервьюирует
Дарья Рощеня. Отдельное спасибо Дарье за поднятые
вопросы!
О лукавстве приставки "надо"
- Недавно на нашем портале был
опубликован опрос супругов из православных многодетных
семей. Когда мужчин и женщин спрашивали о рецептах их
многодетности, то рефреном и в унисон у всех звучала
мысль: "Чтобы быть счастливой семьей, нужно любить эту
жизнь, где много детей; любить заботиться; любить решать
проблемы; любить разговаривать… потому что, если все это
выполнять как долг, можно надорваться". У меня к вам
вопрос, а если попробовал и понял, что ну нет сил?
Бывают же те, у которых не получается ни любить, ни
справляться, ни терпеть. Есть у вас здесь рецепт, как у
многодетного отца?
- Здесь вообще нет никаких рецептов,
кроме одного универсального: когда человек учится
любить, это всегда больно.
Это больно, потому что нужно всегда
переступать через свою самость; нужно учиться находить
основания, чтобы где-то собой поступаться.
И когда этот процесс начинает
происходить в человеке, в родителе, дети его не могут не
любить.
А все эти побудительные вещи с
приставкой "надо", надо любить и так далее, они немного
лукавые.
Ведь Христос никогда не говорил нам, что
"надо любить". Он говорил "любите друг друга!" А это
вовсе не "обязаны любить". Он говорил в значении
перспективы, по направлению к которой нужно двигаться.
Любить – это не требование. Хорошая же это любовь, когда
она – требование! Любовь – это условие жизни, а не
требование, понимаете?
И если у нас нет этого понимания, если у
нас во всем звучит "надо", то получается "нетеплая"
любовь, вымученная.
Нередко это происходит потому, что
многое делается "от ума". Вот мы услышали правильные
слова, изучили правильные схемы из достоверных и
благословлённых источников – и во все эти вещи начали
пытаться правильно вписаться. В итоге –получаем жизнь "в
образе". Который в итоге "съедает" своего носителя.
Но если мы ориентируемся на Спасителя
как на единственный камертон человечности и правильности
всего, мы не станем так поступать. Ведь Он не играл
благочестивого еврея, не смотрел внимательно на реакцию
окружающих, не пытался оценить, насколько эффективны или
неэффективны его слова. Он был глубоко естественен. Он
был искренен. У него болело сердце, когда Он видел, что
Лазарь в гробу. И Он плакал. Когда Он видел, что в
притворе храма дерут многократно за жертвенных животных,
чем за его пределами – Он был в гневе.
Протоиерей Павел Великанов
Эта глубинная детская непосредственность
и отсутствие того, что мы сегодня назвали бы внутренней
цензурой, "правильностью" в принятой нами в системе
координат. Этой "нашей правильности" у Христа совершенно
нет. Поэтому Он свободно переступал условности, даже
требования закона – когда видел в этом необходимость.
Недавно в воскресение читалось Евангелие
о воскрешении сына наинской вдовы. (Прим. Ред. - В
Евангелии от Луки 7:11-16 говорится о встрече по дороге
в город Наин Христа с вдовой, несущей хоронить
единственного сына. Христос утешил женщину и воскресил
мальчика). Подумайте, это же надо быть совершенно
безумным с точки зрения любого благочестивого еврея,
чтобы прикасаться к одру с лежащим трупом! Это, по
иудейскому закону, ритуальное преступление! Все равно
что сегодня Великим постом перед всем храмом съесть
кусок баранины.
Но Христа ритуал не останавливает.
Потому что в Нем нет нашей искусственной двойственности,
когда мы, с одной стороны, понимаем, что должны быть вот
такими, а по факту – другие. Мы превращаем себя в некий
интерфейс, который транслирует то, что должно быть, от
того, чего у нас нет, но очень хотелось, чтобы оно было…
Мне кажется, что большая проблема наших
многодетных православных семей состоит в том, что они
живут извне навязанными шаблонами и установками.
Шаблонами, которые навязаны людьми и той
средой, которая вообще не знает, что такое дети, семья,
межличностные отношения и каковы сложности и проблемы.
Зачастую у нас экспертами по воспитанию
детей являются вовсе не опытные и успешные многодетные
родители, и даже не те, кто имеет одного ребенка, а
бездетные, способные говорить высокие и правильные
слова. Но все эти слова больше от ума, от книжек, от
теории, а не от практики.
И когда семья оказывается заложником
этих умных, правильных, благочестивых шаблонов, ее
неизбежно ждет серьезный кризис. Выходом из этого
кризиса обычно бывает разрыв шаблонов. Другого исхода
быть не может.
И те, кто не смогли переступить эти
шаблоны, неизбежно рано или поздно обнаруживают, что
многое из рекомендованого, что ставилось во главу угла,
просто не работает. Оно оказывается такой мулькой,
блефом, который предлагается как нечто самодостаточное и
бесконечно важное, эффективно работающее, а по факту
оказывается десятистепенного значения, а часто и этого
не имеет.
Мучения ради любви - разве не любовь?
- Так что же делать? Неужели нет никаких
практических советов?
- Здесь есть только один практический
совет. Нужно трудиться в изучении сложнейшей науки под
названием "искусство любви". И правильно расставлять
акценты в приоритетах. Исходя из вашей конкретной
семьи, а не из некоего "абстрактного идеала".
Прежде всего постигать искусство любви
друг ко другу, затем – к своим детям, а потом и к
окружающим. Любить надо уметь. И этому надо сознательно
учиться. Это – вовсе не очевидные вещи, как может
казаться поначалу.
Классическая схема, когда молодые
православные супруги с каждым новым ребёнком начинают
отчуждаться друг от друга. Всё брошено в котёл
обеспечения многодетности. Друг для друга нет ни
времени, ни сил, да и желания тоже нет. Вместо
"вживания" друг в друга, узнавания друг друга,
выстраивания отношений друг с другом, заработала, с
позволения сказать, "фабрика по производству детей" и их
дальнейшему обеспечению – ибо только это может
быть оправданием близости как "узаконенного блуда" для
тех, кто не может жить воздержно. Но если бы они загодя,
ещё до порога супружества, честно признались друг другу,
что главная задача мужа будет оплодотворять жену и
финансово обеспечивать неуклонно растущую семью, а жены
– регулярно рожать и воспитывать, отрабатывая в одном
лице функции домработницы, повара, гувернантки и
водителя, и это – 99% от содержания их супружеской жизни
– не уверен, что они захотели бы вступать в брак с такой
перспективой.
Одна из доминирующих установок в нашей
среде – оправдание супружеской близости только в зачатии
ребёнка. На брак многие хотят смотреть именно так: но
давайте будем в этом вопросе последовательны. Если
единственная цель близости – деторождение, и всё – тогда
единственно допустимое время для этого – время овуляции,
которое надо тщательно высчитывать, дабы не
"промахнуться". Всё же остальное – скажем честно! –
грех! Но и это еще не конец истории: если просто
подсчитать, сколько в среднем должно быть детей в такой
"правильной" семье, то их будет не 3-4, и даже не 5-7, а
куда более десятка. Простая арифметика: даже если
женщина вышла замуж в 25-27, то период её фертильности –
около 30 лет. Даже если она рожает 1 раз в 3 года – а в
реальности куда чаще это происходит – то это уже – 10
детей! Возникает вполне логичный вопрос: а что же
происходит с семьями, которые "останавливаются" на 3 или
5 ребёнке – когда "производственный процесс", казалось
бы, филигранно отлажен? Неужели супруги перестают вообще
разделять одно ложе и берут на себя подвиг "монашества в
миру"? Очень сомневаюсь! Просто после n-го по счёту
ребёнка семья очевидным образом оказывается вынуждена
разорвать навязанный шаблон "от ума" – либо прекратить
своё существование.
Нельзя смотреть на близость супругов,
словно на биологический препарат под микроскопом. Это –
тайна двоих, и только: это продолжение стремления их как
личностей к глубинному душевному и телесному единству,
это "одна плоть", без поглощения, без уничтожения одного
другим. И зачатие ребёнка – естественное, но не
безусловное следствие этой близости. Зачатием не
исчерпывается смысл и полнота происходящего между
любящими друг друга супругами. Отец Валентин Свенцицкий
подметил очень важную деталь: "Половое чувство в своём
высшем напряжении стремится к созданию "единой
индивидуальности". Дети есть результат недостигнутой
внутренней задачи в любви. Природа даёт возможность
передать эту задачу последующему поколению".
Настоящая любовь "из воздуха" не
берётся. Это определенное умение, которое в нашем
постсоветском обществе тотально атрофировано. И я думаю,
что от каждого из нас зависит, в какой мере умение
любить и хотя бы не травмировать друг друга мы сможем
возродить в нашем обществе. А ведь дети неизбежно
копируют модели отношений в семье, и потом транслируют
их уже в собственных семьях – либо, осознав, пытаются их
мучительно преодолеть.
Как Спаситель говорил? "По тому узнают,
что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между
собою". Он же не сказал, что если у вас будет пятеро
детей, если вы будете еженедельно причащаться и
соблюдать Великий пост, вычитывать каноны и акафисты, но
сказал, что узнает нас, "если вы будете иметь любовь
между собой". Причем эта любовь не может не быть
очевидной для окружающих. Она либо есть, либо ее нет.
***
Читайте также по теме:
***
В "Основах социальной концепции" ясно
сказано: "Для христиан брак стал не просто юридическим
договором, средством продолжения рода и удовлетворения
временных природных потребностей, но, по слову святителя
Иоанна Златоуста, "таинством любви", вечным единением
супругов друг с другом во Христе". И в продолжение –
едва ли можно сказать лучше, чем это сказано дальше:
"супруги несут ответственность перед Богом за
полноценное воспитание детей. Одним из путей реализации
ответственного отношения к их рождению является
воздержание от половых отношений на определенное время.
Впрочем, необходимо памятовать слова апостола Павла,
обращенные к христианским супругам: "Не уклоняйтесь друг
от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в
посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не
искушал вас сатана невоздержанием вашим" (1 Кор. 7. 5).
Очевидно, что решения в этой области супруги должны
принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету
духовника. Последнему же надлежит с пастырской
осмотрительностью принимать во внимание конкретные
условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье,
степень духовной зрелости и многие другие
обстоятельства, различая тех, кто может "вместить"
высокие требования воздержания, от тех, кому это не
"дано" (Мф. 19. 11), и заботясь прежде всего о
сохранении и укреплении семьи. Священный Синод Русской
Православной Церкви в определении от 28 декабря 1998
года указал священникам, несущим духовническое служение,
на "недопустимость принуждения или склонения пасомых,
вопреки их воле, к… отказу от супружеской жизни в
браке", а также напомнил пастырям о необходимости
"соблюдения особого целомудрия и особой пастырской
осторожности при обсуждении с пасомыми вопросов,
связанных с теми или иными аспектами их семейной
жизни"".
- Но чтобы научиться любви нужно время,
много времени.
- Вот именно. На это и нужно и время, и
силы, потому что все остальное –несоизмеримо по
значимости и по отдалённым результатам.
- А давайте обратимся в плоскость
материальную, где многодетность уже свершившийся факт.
Вот как говорят о многодетных: они живут, несчастные, на
трех квадратных метрах, и угла друг у друга нет.
Родителям некогда голову поднять, потому что они должны
зарабатывать на жизнь, а значит пахать и пахать, что
предполагает хроническую усталость. Когда тут любви-то
научиться? В какой момент?
- Эти люди в такой ситуации, потому что
они и есть заложники шаблона, который однажды был
навязан им кем-то из "великих" авторитетов.
- Постойте, а как же раньше люди жили?
Например, сто лет назад многодетная семья была нормой,
рядовым случаем, а не исключением. Значит, не было у них
таких проблем?
- Не знаю. Но мне приходилось общаться с
людьми, которые родились еще в десятых-двадцатых годах
XX века в крестьянских семьях, и у меня было острое
ощущение их хронической недолюбленности. Да, это были
взрослые, которые составили свои семьи, имели детей,
внуков, но они так и остались ощетинившимися волчками,
которым всю жизнь нужно было выживать и бороться за свое
место под солнцем. Для государства, для работы, для
карьеры – это может быть и неплохо. Но то, что в своих
семьях они не знали любви, не имели навыка любви – это
факт. Поэтому я бы не стал идеализировать те семьи и то
прошлое.
- Не знаю, имеют ли в прошлом опыт любви
сегодняшние многодетные родители, но нередко создается
ощущение, что многодетные вынуждены жить по принципу:
успеть, добыть, урвать – и все это ради детей. Идет ли
речь о бесплатной путевке в лагерь для ребенка, билете в
театр или на концерт, социальном продуктовом наборе. При
этом рефреном звучит: "к счастью, я успела, нам
досталось, мы попали". Или "войдите в положение", а
"есть ли многодетным скидки"? И перед глазами череда
мелких житейских успехов в этой добыче и погоне за
благом для своей огромной семьи, часто через унижение,
либо полный и тотальный провал и безразличие. Но это же
тоже форма любви?
- Вы очень глубокую тему затрагиваете.
Но я здесь вижу другое. Во всем этом лежит глубиннейшая
компенсация той проблемы, в которой человек оказывается
по причине того, что стал многодетным. Но это же
ненормально. Такие люди – заложники. Нельзя на
многодетность смотреть, как на некую "печать
православности". Это не печать – а призвание, и тот, кто
решается его исполнить – молодец и подвижник; таких надо
всячески поддерживать и государству, и приходу.
Поддерживать – но не вынуждать, когда они к этому не
готовы, тем более, когда их отношения друг с другом и
так висят на волоске.
Я понимаю, что я не в тренде со своими
рассуждениями.
Но у меня четкое ощущение того, что
многодетность – совершенно не универсальный рецепт
спасения. Я убежден и настаиваю на том, что в браке
первичны отношения между мужем и женой, между супругами.
И хорошо, когда большое количество детей эти отношения
укрепляют, переводят на более серьезный и глубокий
уровень.
Но чаще выходит так, что муж с женой
становятся машинами по обслуживанию детей.
И когда дети "разлетаются", супруги
смотрят друг на друга опустошенными глазами, часто не
понимая – а что это за кошмар у них тут был? И что за
кошмар им еще предстоит, потому что они не знают, что
делать друг с другом, ведь кроме детей в их жизни нет и
ничего не было. За минувшие двадцать – тридцать лет
может они и научились успешно "функционировать" друг с
другом, но в глубинном постижении друг друга так и не
продвинулись.
Я убежден, что нельзя смотреть на семью
как на чадородную машину.
Значимость отношений между супругами в
семье гораздо выше и глубже, она выходит за пределы
чадородия. Семья – это не время, которое мы проводим,
дожидаясь старости. Это не правильно и не нормально,
если в семье у супругов нет возможности полноценно
общаться друг с другом, нет возможности погружаться в
тайну другой души, учиться уважать свободу другого, его
(или её) несводимость к "заранее определённым рамкам".
Никакое количество детей не может быть
оправданием невозможности реального и глубокого
соединения душ этих людей. Потому что выходит, что
любовь между людьми послужила лишь толчком к зачатию – и
на этом вся ее энергия истощилась и закончилась. А
дальше пошла работать машина по обслуживанию тех, кто
родился. Но эта машина однажды неизбежно остановится – и
что дальше? Навязывать себя в качестве бабушек и
дедушек?
Главный смысл, миссия семьи, вложенная в
неё Богом, состоит в том, что семья – это пространство
предельной концентрации любви в мире. Если ребенок всеми
клетками своего организма этой любви не ощущает, если
видит, что родители загружены какими-то навязанными
извне установками и делаются заложниками этих шаблонов,
при этом у самих глаза потухшие, жизни нет, нет никакой
радости, даже с утра, мне кажется, что-то неправильно в
нашей консерватории: ноты-то безупречные, да только со
слухом у исполнителей – проблемы…
Беседовала Дарья Рошеня
Православие и мир - 19.11.2016.
|
