Миссионерско-апологетический проект "К Истине": "Иисус сказал… Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин.14:6)

Разделы • Вопросы • На злобу • Библиотека • Поиск

Секты / "Церковь саентологии" - секта Рона Хаббарда

Мои девять жизней в саентологии

Перевод с английского под редакцией Алексея Кондрашова; версия для www.seaorg.ru  апрель 2007 г.

"Моё имя Моника Пиньотти. Я состояла в Церкви Cаентологии с декабря 1970 по август 1976 года. Примерно с февраля 1973 по август 1976 я была членом элитного саентологического братства "Морская организация" (Sea Org). С мая 1973 по октябрь 1975 я жила на борту корабля "Аполло", который являлся домом Л. Рона Хаббарда, его жены Мэри Сью Хаббард и четверых его детей..."

(Из показаний под присягой Моники Пиньотти).

 

Моника Пиньотти (Monica Pignotti)

Моника Пиньотти (Monica Pignotti)

Содержание

Введение

Ниже изложен отчет о моей жизни в саентологии - группе, в которую я была вовлечена с декабря 1970-го по август 1976-го, в общей сложности около пяти лет и девяти месяцев. С 1973-го по 1975-й я жила на борту флагманского корабля "Аполло" (называемого также "Флаг"), дома Рона Хаббарда, основателя дианетики и саентологии. Там я обучалась на одитора - саентологического консультанта. Моя жизнь на Флаге была непрерывной чередой взлетов и падений. Сегодня я получаю личную благодарность от Хаббарда и привожусь в пример того, каким должен быть одитор на Флаге, а через какой-то месяц Хаббард забирает все мои сертификаты и отправляет в саентологическую тюрьму "ОПР" за ошибку, которой я даже не совершала. На Флаге, как одиторы, мы находились под постоянным давлением быть совершенными, при этом стандартом совершенства являлся каприз Рона Хаббарда.

Многие, несомненно, читали ужасы о том, что происходило на Флаге, и я могу лично засвидетельствовать факт их подлинности. Это может вызвать недоумение, зачем кому-то, вообще, присоединяться к такой группе. Как можно было мириться с такой несправедливостью? Написанием этого свидетельства я надеюсь облегчить понимание данного вопроса. Я вступала в саентологию не для того, чтобы мною помыкали, и не знаю никого, кто имел бы подобный мотив. Группа, в которую пришла восемнадцатилетняя идеалистка, была совсем не похожа на то, чем в действительности оказалась саентология, и чем она является и поныне.

Когда я встретила саентологию, я думала, что нашла все ответы на великие тайны жизни; я нашла Истину, как я полагала. В то время я даже не догадывалась, что оказалась вовлечена в деструктивный культ, использующий обман вкупе с тонкими, но очень эффективными техниками контроля над сознанием.

Я осознала, насколько обширным был этот удар, лишь годы спустя после своего ухода. Сейчас я понимаю, что эта группа причинила мне огромный вред, что я была жертвой контроля над сознанием. Моя цель в написании этого отчета о своем опыте – дать людям понять, на что это похоже, быть саентологом, что привлекает людей в саентологии, и показать используемые в саентологии техники контроля над сознанием. Это несимпатичная картинка, но иметь это знание жизненно важно, если вы хотите помочь другу или любимому освободиться из тисков этого крайне разрушительного культа.

Каким бы болезненным ни был мой опыт, сейчас я наконец счастлива, что снова свободна и сама могу принимать решения в своей жизни. Однако некоторым людям повезло меньше. Квентин Хаббард, сын Рона Хаббарда и мой близкий друг, совершил самоубийство в возрасте 22 лет, потому что не видел выхода из западни, в которой находился. Родившись в саентологии, он даже представить не мог жизни вне культа, но его тяготило пребывание в нем. Для Квентина уже слишком поздно. Он погиб и никто не исправит вред, нанесенный ему, но еще не слишком поздно для других. Если эта работа поможет кому-то вытащить любимого из саентологии, тогда, возможно, мои годы в этом культе прошли не напрасно.

Как я была вовлечена

Я всегда была очень любознательным человеком в том, что касается вопросов бытия и человеческой природы. Подростком я вела подробные дневники, куда записывала свои переживания, мысли, своё понимание жизни. Прекрасно осознавая серьезные проблемы, существующие в мире, я хотела как-то улучшить его. Многие мои друзья принимали наркотики, чтобы избежать давления обстоятельств, но я не последовала их примеру. Я была человеком с очень сильной волей и не поддавалась влиянию коллектива. По словам моей мамы, я была "свободной душой".

Меня очень интересовали идеи, отличавшиеся от принятой нормы. Я чувствовала, что миру нужны новаторские концепции и решения и надеялась когда-нибудь сделать ощутимый вклад в решение общих проблем. Я читала все, что могла найти на тему человеческой природы, и того, как мы могли бы использовать свой потенциал в полной мере. Я твердо верила: чтобы изменить мир, мы должны изменить себя, поэтому очень заинтересовалась, когда услышала о книге под названием "Дианетика: современная наука душевного здоровья".

Это случилось осенью 1970-го, мне было 17, и я едва начала получать музыкальную специальность в Университете Юты. Будучи из семьи музыкантов, я занималась музыкой с четырех лет, и всегда считала, что моя будущая профессия определена. Однако, в том году устои пошатнулись. Мне захотелось идти своей дорогой вопреки желаниям родителей, и это внутреннее бунтарство, распространенное среди людей моего возраста, стало одним из тех факторов, которые сделали меня уязвимой для саентологии.

Я очень интересовалась психологией и посещала вводный курс, на котором все толковалось в пользу бихевиористов. Мало говорилось о других формах психологии, которые, возможно, подошли бы мне больше. С той ограниченной информацией, которая у меня была, я пришла к выводу, что эта организация мало чем полезна и возобновила поиски.

В университете была профессор музыки Салли Пек, которая занималась саентологией. Салли была ведущей альтисткой симфонического оркестра Юты и уважаемым членом общества. Одна из ее студенток рассказала мне о саентологии и отвела меня на бесплатную лекцию по общению в декабре 1970-го, вскоре после моего восемнадцатилетия. В содержании лекции не было ничего потрясающего, но меня впечатлили люди. Многие из них были художниками и музыкантами, которые, казалось, обретают здесь глубокое понимание основ жизни и своей творческой работы. После лекции я приобрела книгу по дианетике и провела свои рождественские каникулы дома в Мичигане, читая ее. Я просто не могла отложить эту книгу – я была очарована. Рон Хаббард, казалось, разработал новаторскую теорию о человеческом разуме и причине всех человеческих аберраций, а также технику под названием "одитинг", предназначенную воплотить теорию на практике и, таким образом, освободить мир от безумия и войн. Так началось мое путешествие. Вернувшись в Солт-Лейк-Сити в январе 1971-го, я начала свой первый саентологический курс.

Приманка

Думаю, сейчас важно объяснить, что именно привлекло меня в cаентологии. Каждый культ, неважно насколько зловещим он кажется, содержит в себе нечто положительное, что используется как приманка для привлечения людей. В конце концов, если бы всё в культе было негативным, никто бы к нему не присоединился. Я не верю, что мазохизм – составляющая человеческой природы. Люди не хотят страдать от унижения и деградации, процветающих в сектах. Люди вступают в культ, поскольку думают, что в нем есть нечто, способное помочь им изменить какие-то нежелательные моменты, вырасти как личностям и жить более полной, счастливой жизнью.

В саентологии в качестве наживки используется одитинг. Одитинг это процесс, происходящий между двумя людьми - одитором (терапевтом, консультантом) и преклиром (одитируемым человеком; сокращённо "ПК"). Работа одитора состоит в том, чтобы задавать преклиру вопрос, внимательно выслушивать его ответ, и давать этому подтверждение, говоря "спасибо", "хорошо" и тому подобное. Задача преклира – смотреть в собственный разум и отвечать на заданный вопрос. Одно из основных правил одитинга: одитор никогда не даёт оценок преклиру, то есть одитор никогда не говорит одитируемому человеку, какой, по его мнению, должен быть ответ или что ему следует думать. Таким образом, преклира поощряют находить ответы в себе самом, не полагаясь на кого-то другого, что должно развивать самоопределение человека. Предпосылка здесь заключается в том, что все ответы находятся внутри каждого из нас, и мы вполне способны найти их.

Я посчитала эту идею вдохновляющей, умственно и духовно стимулирующей. В то время я не знала, что этот метод - задавать вопросы и получать на них ответы - использовался ещё античными философами, и что существуют законные формы психотерапии, не причастные ни к каким культам, которые основаны на той же предпосылке. Мне, как и многим другим людям, втянутым в саентологию, казалось, что Хаббард придумал что-то новое и чудесное.

Хаббард утверждал, что он противник авторитаризма. В конце концов, нам предлагалось лишь заглянуть внутрь себя, чтобы найти истину, и не было никакой необходимости полагаться на чей-то авторитет... Кроме его. И здесь вступают в игру все противоречия. Морская организация, внутренний круг саентологии, является одной из самых авторитарных групп, которые только можно себе представить. Многие люди, первоначально увлечённые саентологией, потому что она защищала независимость и самоопределение, позднее оказались во власти тоталитарной диктатуры на корабле с Роном Хаббардом у руля. Хаббард сказал: "Абсолютов не существует", но чем ближе подбираешься к внутреннему кругу саентологии, тем больше открываешь, что авторитет Хаббарда – это абсолют, который не терпит никакой критики и сомнений.

Если бы я только знала в эти первые месяцы то, что я знаю сейчас; если бы я только знала, что попытка любого самоопределения, противоречащая капризам ЛРХ [1], строго наказывается; если бы я знала, что мир, созданный ЛРХ, это мир, в котором никому нельзя доверять, где "друзья" и даже родственники, пишут доносы друг на друга; если бы я только знала, что сын Рона Хаббарда, Квентин, после нескольких попыток самоубийства в итоге совершит его, потому что жизнь под контролем отца станет для него невыносима; если бы я только знала, что Хаббард, по сути, создал мир совершенно противоположный тому, что он обещал нам, что он предал все, что называл ценным, что он предал и разрушил мои мечты и мечты многих других людей... Если бы я все это знала в январе 1971-го, когда начала свой первый саентологический курс, я бы бежала так далеко и так быстро, как только могла. Но деструктивные культы, такие как саентология, не говорят вам этих вещей. Вначале они используют обман, чтобы заманить людей, а затем применяют техники контроля над сознанием, захлопывающими вход в ловушку. Именно так и случилось со мной.

Идея предоставлять и получать одитинг понравилась мне невероятно. В этой методике я видела огромный потенциал реального изменения человеческих жизней. Многих людей, занимающихся искусством, одитинг привлекает, потому что они чувствуют, как этот процесс помогает им раскрыть и реализовать свой творческий потенциал. Но они и понятия не имеют, что цена, которую в конечном итоге придётся заплатить, это рабство в культе, не оставляющее никакой возможности для творчества. Есть знаменитости, которые занимаются саентологией, такие как Присцилла Пресли, Карен Блэк, Джон Траволта, Чик Кориа, и другие, которые, я уверена, не согласятся со мной. Хотя эти важные персоны прошли уже много продвинутых курсов, власть имущие в саентологии тщательно заботятся, по очевидным причинам, чтобы они никогда не увидели темную сторону своей "религии". С ними по-особому обращаются в так называемых "Центрах знаменитостей", которые были созданы специально для них. Когда они посещают саентологические организации, вроде отеля "Форт Харрисон" в Клируотере, Флорида, они получают лучшие комнаты, и в элегантной столовой их обслуживают официанты в униформе. Но им никогда не покажут гараж, куда в наказание отправляются жить вероотступники из Морской организации. Это кое-что, чего Присцилла Пресли никогда не видела, можете быть в этом уверены. Ее саму и ее дочь никогда не запирали в цепной ящик на корабле, как это при мне случалось несколько раз, пока я была на борту "Аполло". Она все еще смотрит на саентологию так же, как я в самом начале, и ей никогда не позволят увидеть что-либо большее. Да и сама она не станет верить письменным свидетельствам вроде моего.

В те ранние месяцы я видела саентологию группой могущественных, но мягких людей, которые работают вместе, чтобы освободить человечество из духовной тюрьмы, и таким образом создать мир без безумия и войны, где каждый будет наделен достоинством. По мере того, как проходили месяцы, и я вовлекалась все больше и больше, мне стало казаться, что лишь у саентологии, и только у неё, было средство создать такой мир. Я пришла к выводу, что для меня нет ничего важнее, чем заниматься саентологией. К марту 1971-го я бросила университет, чтобы посвящать этому все своё время. Один из моих преподавателей музыки, Крис Таймейер, с которым я была в дружеских отношениях, видел, что происходит со мной, и очень обеспокоился. Я "справилась" с ним, указав, что Салли Пек, ведущая альтистка симфонического оркестра Юты и уважаемый член общества, занимается саентологией и чувствует, что извлекла из этого много пользы. (Салли была еще одним примером знаменитости, на местном уровне.) Хотя Крис так и не был до конца переубежден, в конечном счете, я уговорила его и его жену прийти в центр и получить немного одитинга. Ни он, ни она саентологией не увлеклись, это ознакомление было кратким. Я думаю, им просто было любопытно узнать, о чем весь этот шум.

Тем временем шел мой медовый месяц с саентологией, и я чувствовала, что каждый день открываю для себя секреты вселенной. Это было очень волнующе. Я чувствовала, что наконец-то нашла цель, которую искала всю свою жизнь.

Миссия

Свои первые два года в саентологии я провела, работая штатным одитором миссии в Солт-Лейк-Сити, иногда уезжая в вышестоящую организацию для повышения квалификации. Жёсткая этика (саентологическая система дисциплины), которая существовала в вышестоящих организациях, миссиями, по крайней мере в те дни, не практиковалась, что было особенно справедливо в отношении нас. Цель миссии – приводить новых людей "на Мост" [2]. Держателям миссий позволялось зарабатывать скромно, но достаточно, при этом десять процентов всех доходов должны были остаться в саентологии. Все изменилось в 1982-м году, когда к власти пришла фанатичная группа из верхнего эшелона культа, отстранившая многих держателей. Как бы то ни было, в 1971-м, миссия была довольно приятным местом. Как штатный одитор я получала маленькую зарплату, и жила еще с четырьмя-пятью саентологами в домике по соседству. Мы делили между собой арендную плату, которая составляла около 125 долларов в месяц. Жилищные условия были неплохие, вполне сравнимые с условиями среднего студента, устроившегося отдельно от университетского общежития. В дополнение к своей зарплате каждый месяц я получала по 200 долларов от своих родителей, которые копила, чтобы пройти более продвинутые саентологические курсы.

Дион Саттерфилд, держатель миссии и мой начальник, была одитором класса VI и достигла состояния OT III, считающегося в саентологии очень продвинутым уровнем осознания. До того, как стать саентологом Дион была арфисткой в симфоническом оркестре Юты. Между нами установились близкие дружеские отношения, и я очень ею восхищалась. Она стала моей наставницей. Во многих отношениях Дион была очень независимым человеком. Ее неприязнь к вышестоящим саентологическим организациям (не к курсам или одитингу, а к некоторым людям в них) была очевидна, хотя она никогда открыто об этом не говорила. Дион была добрым человеком, который никогда не применял жесткую дисциплину к своему персоналу. В результате, работать в миссии было довольно приятно. Однажды она сказала мне, что никогда не смогла бы работать на организацию [3]. Сказала, что просто не такой человек, но не объяснила своих слов. Она не осмелилась. Позже я поняла, что именно Дион имела в виду.

Мой отец пытается вмешаться

В 1971-м году ещё не существовало ни CAN [4], ни каких-либо других консультаций по выходу из культов. Единственной альтернативой обеспокоенных родителей было либо подвергнуть свое чадо насильственному депрограммированию, либо вытаскивать его самим. Когда мои родители узнали, что я бросила университет, они очень обеспокоились. Годы спустя мама рассказала, что вместе с моим отцом они отправились в библиотеку и провели там подробное исследование саентологии. То, что они узнали, встревожило их еще больше. Отец вылетел в Солт-Лейк-Сити из Мичигана, чтобы показать мне статьи, которые они нашли, и книгу Полет Купер "Скандал саентологии" [5], за написание которой она долгое время преследовалась саентологами. Я прочитала все эти материалы, но отмахнулась от них, как ото лжи подавляющих личностей (сокращённо "ПЛ"). ПЛ - это саентологический термин для любого, кто против саентологии. Полет Купер для меня стала воплощением зла. Я представляла ее как жалкого, замученного человека, который хочет утянуть всех за собою вниз, на свой уровень. Ее книга рассказывала ужасы о Флаге и доме ЛРХ, но мне было трудно поверить ей, потому что в миссии я не сталкивалась ни с чем подобным. Я отбросила статьи и книгу прочь, сказав отцу, что все это полнейшая ложь, сочиненная прессой. Я была поражена, что отец проделал такой путь ради того, чтобы показать мне эту ерунду. Увидев мою реакцию, у него не осталось другого выбора, кроме как отступить, но, тем не менее, он дал понять, что любит меня и очень беспокоится.

Техники контроля над сознанием - первые месяцы

Вмешательство моего отца было безуспешным, потому что уже с первых месяцев ко мне применялись техники контроля над сознанием, которые я ещё не умела различать. Вот некоторые из использовавшихся методов идеологической обработки:

Нагруженный язык [6]. Как новичка, меня познакомили практически с новым языком, саентологической номенклатурой, как Хаббард любил это называть. Вот несколько терминов и фраз, которые я узнала, и которые использовались для манипуляций мной и другими людьми.

"ВиО" (вопросы и ответы).ВиО определяется, как неспособность завершить цикл действия, то есть окончить начатое. Это значение было расширено до любых вопросов касающихся приказа, отданного старшим по должности, и выражения любого несогласия. Это было средством добиться исполнения приказов, независимо от их нелепости. Например, студентам на курсе одитора класса VIII на Флаге приказывали бросить товарищей за борт [7] за ошибку в одитинге, и если кто-нибудь осмеливался поставить под вопрос этот приказ, указав, возможно, что Хаббард однажды сам сказал, что не верит в наказание, этому человеку говорили: "Не вступай в ВиО, просто делай это!" Вдобавок, этого человека могли также отправить за борт за его ВиО.

Человек, который вступает в ВиО, в глазах саентолога, это тот, кто сомневается в идеях Хаббарда. Любой, кто вступает в ВиО по отношению к приказу, считается слабым человеком, неспособным завершить "цикл действия". То, что приказ может быть совершенно нелепым или иррациональным, никогда даже не рассматривается.

"Заставь дела идти правильно!" Это фраза, которая используется в саентологии по любому поводу. Хаббард сказал: "Высший тест тэтана - это его способность заставлять дела идти правильно" (Тэтан – саентологический термин для души). Это утверждение использовалось для оправдания самых ужасающих ситуаций, которые создавали людям. Например, в Морской организации могли лишить человека всех его привилегий и званий, бросить в ОПР и сказать: "Заставь дела идти правильно!". В конце 1960-х, когда Хаббард создал Морскую организацию, людям назначали обязанности судовождения, в котором они не имели ни подготовки, ни опыта, помещали в середину шторма и говорили: "Заставь дела идти правильно!"

"Подавляющая личность" или "ПЛ". ПЛ - это человек, который против саентологии, особенно тот, кто открыто высказывается против нее или критикует публично. Иногда даже саентологи на высших постах, которые делали лучшее, что могли, чтобы быть идеальными саентологами, объявлялись по капризу Хаббарда ПЛ за какое-нибудь выдуманное нарушение. Если человек уходит из саентологии он автоматически объявляется ПЛ [8]. ПЛ запрещено получение любого одитинга, прохождение саентологических курсов и разговор с любым саентологом на хорошем счету. Для саентолога быть объявленным подавляющей личностью хуже смертного приговора.

Хаббард написал бюллетень под названием "Антисоциальная личность". Его обязательно нужно прочитать любому родителю, другу или консультанту по выходу из культов, потому что он подробно описывает что такое ПЛ в глазах саентолога, и кто угодно пытающийся вмешаться наверняка будет считаться ПЛ. Согласно Хаббарду ПЛ когда-то (возможно в прошлой жизни) совершила преступление огромного масштаба против человечества, за что она была атакована другими людьми. ПЛ "застряла" в том инциденте и непрерывно разыгрывает его, набрасываясь на любого, кто творит добро (добро это, разумеется, саентология). Далее он говорит, что ПЛ может казаться очень мягким добрым человеком, но под этим скрывается несчастная замученная душа, которая только и хочет, чтобы разрушить все вокруг себя. Нет ни надежды, ни спасения такому человеку. От саентолога на хорошем счету ожидают, что он "справится" или разорвет отношения с любой ПЛ, с которой он оказался связан. В случае, если кто-либо покинул саентологию, неизменный приказ – разорвать отношения. Было время, когда детей заставляли разрывать отношения с родителями, если те слишком критиковали саентологию, и с ними нельзя было "справиться", но эта практика прекратилась, так как Хаббард сообщил, что разработал "технологию" как обращаться с людьми, которые связаны с ПЛ. Такие люди известны как ПИН, или потенциальный источник неприятностей, из-за своей связи с ПЛ. Я думаю, что политика разрыва отношений с родителями была прекращена потому, что это создавало очень плохой имидж для саентологии.

"Оверты/висхолды" или "О/В". В феномене О/В Хаббарду блестяще удалось соединить три из восьми критериев контроля над сознанием используемого культами, как они описаны Робертом Дж. Лифтоном [9]. Это не только часть нагруженного языка саентологии, но и главная техника остановки мышления, применяемая саентологами, а также способ использования исповеди для управления и манипулирования людьми.

Согласно Хаббарду, любой, кто критичен по отношению к саентологии – саентолог на хорошем счету или желающий покинуть саентологию – имеет нераскрытые "преступления" против нее. Оверт - это любое вредное действие, а висхолд - это сокрытие этого действия. Саентологов учат практически с первого дня, что если у них есть критические мысли о саентологии, они должны спросить себя: "Какие оверты я совершил против саентологии?" Если кого-то одитируют и он высказывает одитору критическую мысль, одитор должен немедленно спросить: "Что Вы сделали?" В конечном счете, это приводит к тому, что человек прекращает мыслить критически. Нам, как одиторам, велели искать действительные поступки, так как критическая мысль лишь симптом стоящего за ней преступления.

Если человек хочет оставить саентологию, первое предпринимаемое действие – "вытянуть из них их оверты и висхолды", что значит заставить человека раскрыть, какие вредные действия он совершил против коллектива, и любые другие проступки, которые одитор сможет раскопать. Это известно как "проверка безопасности", которая является серией вопросов, предназначенных для раскрытия преступлений. Процедура, как и всякий одитинг, совершается с помощью Е-метра, устройства, которое, как считается, измеряет электрический заряд человека, который якобы показывает происходящее в его разуме. Например, человека могут спросить: "Вы когда-нибудь что-нибудь крали в организации?" и стрелка Е-метра падает [10]. Считается, что это указывает на реакцию в разуме человека по отношению к поставленному вопросу. Человек может ответить: "Однажды я украл карандаш". Затем вопрос повторяется, и если стрелка снова падает, человек должен рассказать что-то ещё. Вопрос повторяется до тех пор, пока стрелка не будет оставаться совершенно неподвижной.

В обычном одитинге от одитора ожидают, что он будет следовать кодексу одитора, который гласит, что одитор не должен оценивать за преклира, обесценивать его, или сердиться на него во время сессии. Кодекс также гласит, что одитор никогда не должен раскрывать, что ПК сказал в сессии. Этот кодекс полностью игнорируется при проверке на безопасность, и одитор должен сделает все возможное, чтобы получить информацию. Любой, кто хочет оставить саентологию и высказывает такое желание, подвергается часам, иногда дням и даже неделям проверки на безопасность, чтобы выяснить какие "преступления" он совершил против саентологии. В недавних судебных разбирательствах были предоставлены свидетельства, показывающие, что информация, которую люди раскрывают, - не только во время проверки на безопасность, но и в обычном одитинге – используется против саентологов, если они покидают группу и доставляют ей неприятности. Сведения из папок преклиров используются, чтобы шантажировать их. Когда я была одитором, я не знала о том, что это делается. Я полагала, что сведения, которые мне говорят как одитору, и которые я записываю в папки преклиров, хранятся строго конфиденциально.

Как одитор я использовала эту технику остановки мышления на многих своих преклирах. Если они высказывали критическую мысль о ком-нибудь в организации, я немедленно спрашивала: "Что Вы сделали?" Хаббард описал феномен О/В довольно подробно, поэтому в то время мне казалось, что это имеет смысл. Согласно Хаббарду, события развиваются таким образом: Некто совершает оверт против группы. Человек, даже самый испорченный, тем не менее, в своей основе хороший. Когда он совершает оверт, то поскольку он хороший, то чувствует, что должен отделить себя от группы, чтобы больше не причинять ей вред. Этот акт разделения заставляет человека быть критичным по отношению к группе; поскольку это позволяет ему убедить себя, что группа плохая и обособиться от нее. Критикуя группу, человек оправдывает свой уход.

Когда человек останавливает критические мысли о саентологии, спрашивая "Какие оверты я совершил?", это отвлекает его внимание от недостатков Хаббарда и саентологии и направляет его на самого себя. Это в значительной степени мешает способности человека мыслить рационально и объективно, потому что любая критическая мысль уничтожается в зародыше, неважно насколько она обоснована.

Если вам когда-нибудь придется вытаскивать кого-то из саентологической доктрины, можете быть уверены, что по мере того, как сомнения начнут накапливаться на основе информации, которую вы ему даете, он будет задаваться вопросом: "Какие оверты я совершил?", независимо от того высказывает он эту мысль вслух или нет.

"Дев-ти" ("Dev-T" - сокращение от англ. "developed traffic") - излишнее движение

Означает ненужный беспорядок, который мешает или задерживает достижение определенной цели, особенно саентологической. Я хотела быть одитором и делать все возможное, чтобы помочь в клировании планеты земля. Университет был дев-ти, поэтому я ушла из него.

"Ворчать". Так определялись негативные разговоры, преимущественно, о саентологии. Выражать любую критику в отношении саентологии или её политики, означало "ворчать", не зависимо от того, насколько обоснованной была причина. Меня часто обвиняли в том, что я "ворчу", когда мне что-то не нравилось и я открыто об этом заявляла.

Это лишь немногие из большого числа терминов нагруженного саентологического языка. Для получения более полного списка предлагаю заглянуть в саентологический словарь и обсудить с бывшим членом культа, как эти термины используются для порабощения людей.

Отчуждение от внешнего мира

Другая техника контроля над сознанием, использующаяся в саентологии с самого раннего времени, заключается в придании удручающего вида миру вне культа. О несаентологах говорят как о "вогах", "сыром мясе", и за глаза относятся к ним как к представителям вида Homo sapiens с очень низким уровнем духовного развития. Внешний мир представляется как царство вогов, мрачное место, заполненное людьми, которых контролирует их реактивный ум (аберрированная часть разума), и следовательно находящимися в полубессознательном состоянии. Истинное счастье и полнота жизни считаются невозможными для вога. Я помню, как в самом начале моего вовлечения в культ я читала о людях, которые, покинув саентологию, критиковали её, но после этого настолько страдали от осознания своей вины, что сходили с ума, либо заболевали, и в конечном счёте оказывались в могиле [11]. Эта пропаганда устраивалась для надежности, чтобы мы даже не думали об уходе и никогда не выступали против саентологии. Мое культовое "я" было бы в ужасе от того, что я делаю сейчас.

Идея возмездия была так прочно внедрена в мой разум, что она влияла на меня одиннадцать с половиной лет после моего ухода, ведь я покинула группу не получив никаких консультаций по выходу. В то время я прочла книгу Бента Коридана "Рон Хаббард: маньяк или мессия?" [12], к моему изумлению, описывающую многие события, которые испытала я сама. У меня было сильное желание написать ему, чтобы связаться с людьми, упомянутыми в его книге - теми, кто был в саентологии вместе со мной и потом покинул её. Я написала письмо, но так его и не отправила, потому что мысли о расплате не давали мне покоя. Что если кто-нибудь вломится в дом Бента Коридана, найдет письмо и потом придет за мной? На той же неделе я сильно простыла, что подсознательно заставило меня чувствовать себя наказанной за свои намерения. Я подумала, что будет лучше забыть об этом, и почти забыла, но, несколько месяцев спустя, прочла книгу Стивена Хассана под названием "Противостояние сектам и контролю над сознанием" [13] и поняла в какой степени находилась под таким контролем. Тогда я решила, что пора бороться за свое конституционное право свободы слова. Я могу подвергнуться угрозам со стороны саентологов, но, убеждена, что единственный способ остановить безумие, которое непрерывно растет в этой группе, это подняться над страхом угроз и высказать все.

Я совершаю первые шаги по "Мосту к полной свободе"

К весне 1971-го я закончила курс и стала сертифицированным дианетическим одитором. Это был первый этап подготовки. Дианетический одитор справляется с психосоматическими заболеваниями и нежелательными эмоциями, помогая преклиру повторно пережить травматические инциденты из его прошлого во время специального процесса возвращения. Это, конечно, довольно упрощенное объяснение. Детальное описание дианетики представлено в книге Рона Хаббарда "Дианетика: современная наука душевного здоровья". Современные техники дианетического одитинга несколько отличаются от того, что написано в книге, но основная теория та же.

В саентологии существует подробная таблица, описывающая уровни, которые человек проходит, и точные результаты, обещанные по завершении каждого из них. Есть два маршрута, которыми можно идти: либо 1) обучаться на каждом уровне как одитор, проводя взаимные процессы по дианетике/саентологии с другим студентом, либо 2) быть только преклиром, поминутно оплачивая одитинг на каждой ступени. Продвинутые курсы одитируются соло. Это значит, что преклир одитирует себя сам под руководством кейс-супервайзера [14] (сокращённо "К/С"). Когда я занималась саентологией, одитинг стоил 50 долларов в час. На Флаге цена была 100 долларов за то же время. Сейчас одитинг стоит гораздо дороже.

Поскольку мне хотелось быть не только преклиром, но и одитором, я выбрала первый маршрут. Дианетический курс, включающий взаимный одитинг с другим студентом, обошелся мне в 500 долларов. Следующий шаг обучения назывался "уровни академии" и тогда стоил 1000 долларов. На этом курсе готовят одиторов, способных предоставлять саентологические ступени 0, I, II, III, и IV. Каждая ступень имеет дело с определенной областью человека, и у каждой есть обещанный результат (конечное явление или сокращённо "К/Я"). Например, на ступени 0 обещанное К/Я - это способность общаться с кем угодно на любую тему. Один из процессов на этом уровне заключается в том, что одитор составляет список тем, которые у ПК вызывают чувство дискомфорта и спрашивает: "Что вы желаете рассказать мне о ___ (название темы)?" "Кому еще вы могли бы сказать это?" ПК отвечает на каждый вопрос, одитор подтверждает ответ и повторяет вопросы. Этот цикл продолжается до тех пор, пока не достигнуто К/Я. Конечное явление каждого процесса в одитинге состоит из трех вещей: 1) плавающая стрелка на E-метре, якобы показывающая, что разум преклира свободен в отношении этой темы; 2) внезапное понимание или "озарение"; и 3) очень хорошие показатели, по сути, означающие, что преклир выглядит счастливым. Когда ПК достиг конечного явления определенного процесса, одитор может переходить к другому процессу или закончить сессию. Каждая ступень состоит из многих процессов. После каждой сессии преклира проверяет на E-метре другой человек - экзаменатор. Экзаменатор отмечает реакцию E-метра – должна быть плавающая стрелка – и то, как преклир выглядит. Затем одитор пишет полный отчет о проведённых процессах, включая протокол того, что ПК говорил во время сессии, прикрепляет отчет экзаменатора и отправляет все кейс-супервайзеру, который оценивает сессию и решает каким должно быть следующее действие. Если у ПК на экзамене плавающая стрелка и очень хорошие показатели, при том, что одитор провел все процессы правильно, К/С ставит за сессию "отлично". Если преклир на экзамене выглядит несчастным или E-метр дает любую другую реакцию, кроме плавающей стрелки, всегда предполагается, что одитор сделал что-то не так, и его отправляют назад для просмотра материалов. Это называется "крeминг" [15]. К/С пишет в инструкциях "Фланк [16], одитора на креминг" и составляет список материалов, которые должны быть им изучены. В таких случаях, к папке прикрепляют красную карточку, и преклир должен вновь оказаться в сессии в течение 24 часов для исправления "ошибки" [17]. Если одитор совершает слишком много ошибок, его могут вернуть в самое начало для повторного прохождения курса или отправить к этик-офицеру - человеку, отвечающему за дисциплинарный аспект саентологии. В миссии, где я работала, одиторов никогда не посылали на этику, но на Флаге это встречалось сплошь и рядом, о чем я подробнее расскажу чуть позже.

Мне было нелегко собрать 1000 долларов для прохождения уровней академии, но будучи исполнена решимости, я все-таки накопила нужную сумму. Уровни академии не предоставляют в миссиях, поэтому мне пришлось ехать в вышестоящую организацию. Уровень 0 я прошла в организации Лас-Вегаса, где, посетив саентологическую конференцию, впервые услышала о Морской организации (сокращённо "МО") - святая святых саентологии.

Мой первый контакт с Морской организацией

Вступление в Морскую организацию - это вершина преданности саентологии. Для вступления в Морскую организацию подписывают контракт на миллиард лет. Члены МO работают в продвинутых саентологических организациях по всему миру, получая в обмен жилье, питание и маленькое пособие (в то время было 10 долларов в неделю). Из всех сотрудников Морской организации отбиралась элитная группа на флагманский корабль "Аполло", дом Рона Хаббарда. Флаг мне описывали как "самое душевно здоровое место на Земле". Члены МО верят, что они работали вместе в прошлых жизнях и сейчас снова вместе. Девиз Морской организации – "Мы возвращаемся". Цель – "отклировать планету", что означает сделать Землю планетой саентологии. После того, как Земля будет отклирована, они отправятся в космос и, в следующих жизнях, распространят саентологию по всей галактике. С того времени, как я впервые услышала о Морской организации, жить на борту флагманского корабля с Роном Хаббардом и быть там одитором, стало моей мечтой. Я знала, что однажды достигну этой цели, и это был лишь вопрос времени.

В мае 1971-го я вылетела в Лос-Анджелес со своим другом Джинджером, чтобы узнать больше о вступлении в МО. Мы посетили Лос-Анджелесскую штаб-квартиру, которая служила офисом связи между Флагом и наземными организациями. Местонахождение Флага держалось в секрете, и напрямую общаться с людьми оттуда не позволялось никому. Вся коммуникация должна была идти через офис связи Флага по операциям (FOLO [18]), в котором большая часть персонала также не знала где находится Флаг. Причина всей этой секретности заключалась в глубокой параноидальности Хаббарда, считавшего, что на него охотятся правительственные организации, такие как СВД [19] и ЦРУ. Такая таинственность усиливала мое чувство романтики и приключений во всем, что касалось Флага.

В персонале FOLO мне повстречались энергичные занятые люди, которые казались полностью преданными своему делу. Я почувствовала, что была частью этой команды в прошлых жизнях, и сильное желание присоединиться к ней снова. У меня состоялся разговор с рекрутером, рыжей женщиной лет 25-ти по имени Брэнда. Я поведала ей о своих чувствах, которые она полностью поддержала рассказом о сильной и целеустремленной группе, какой является Морская организация. Мне даже не пришло в голову заговорить о таких вещах как питание, жилищные условия или график работы. Я считала всё это слишком мирским, но одно беспокойство все же высказала: будет ли у меня возможность обучаться на одитора? Ведь в то время я была только одитором по дианетике, поэтому беспокоилась, что мне станут давать черную работу, и о дальнейшем обучении придётся забыть. Брэнда оставила у меня впечатление, что этого не произойдёт.

Я твердо решила вступить в Морскую организацию, однако мне не было 21-го года и поэтому требовалось письменное разрешение родителей. Той ночью я позвонила домой, и на протяжении часа по обе стороны провода раздавались ужасные крики. Я была в ярости на маму и отца, а они резко критиковали саентологию. Нет необходимости говорить, что это не помогло нам улучшить отношения. Повесив трубку, я проплакала всю ночь. Я чувствовала себя разбитой и злой. Но моя уверенность остаться в саентологии была непоколебима, даже, несмотря на то, что тогда я не могла вступить в МО. Я рассуждала, что эта задержка временна, и, когда мне, наконец, исполнится 21, я смогу решить этот вопрос самостоятельно.

Через несколько месяцев я смогла убедить родителей подписать разрешение. Не знаю, как мне это удалось, но, думаю, что они увидели как критика отчуждает меня от них и, почувствовали, что если вообще была хоть какая-то надежда сохранить отношения, то свои критические мысли им следовало оставить при себе, сделав всё по-моему. Уверена, что для них это было трудное решение, особенно если учесть, что рядом не было никого, к кому можно было бы обратиться за советом.

Спустя месяц после первого посещения FOLO я оказалась там снова, и два фактора заставили меня передумать о столь скором вступлении в МО. Во-первых, на этот раз я увидела ужасные жилищные условия, в которых находился персонал FOLO. Они жили в обветшалом доме, который выглядел так, как будто его проклял отдел здравоохранения. В тёмной комнате подвального помещения располагалось около восьми человек, которые спали прямо на полу на грязных матрасах. Я посетила кухню и ужаснулась еще больше - люди готовили еду, счищая внешние листья с гнилого, покрытого слизью и усеянного личинками салата. Я спросила, как они могут есть такую скверную пищу, а их это похоже совершенно не беспокоило. Тогда я подумала, что если бы Хаббард знал об ужасных жилищных условиях в офисе связи Флага, он бы очень рассердился. Я всегда считала, что саентология уважает достоинство каждого человека, независимо от его положения. Но в FOLO это определенно отсутствовало.

Второй причиной, по которой я решила не вступать, стал отказ пообещать, что я смогу обучаться на одитора. Мне пришлось бы заниматься любым делом, к которому я буду пригодна, что в соответствии с моим уровнем подготовки означало бы черную работу, вроде служащей печатного отдела или – боже упаси! – рабочей на кухне. Поскольку я поставила для себя определенные цели, которые не включали вступление на такие должности, я решила, что будет лучше немного подождать, пока я не достигну более высокого технического уровня. Это практически гарантировало бы мне хорошее положение в МО. В итоге я предпочла самостоятельно платить за обучение и одитинг, полагавшимся членам Морской организации в качестве вознаграждения.

Тем летом я продолжила свое обучение на уровнях академии в Лос-Анджелесе. Мой дальнейший план заключался в том, чтобы работать одитором на миссию и периодически повышать свою квалификацию в вышестоящих организациях.

Жесткие ТУ

На каждом уровне одиторского обучения нам требовалось выполнять ТУ (тренировочные упражнения). Их цель - научить одитора быть в хорошем контакте с преклиром. Первое и основное тренировочное упражнение называется ТУ-0. В ТУ-0 от одитора требуется сидеть напротив другого человека (в данном случае – другого студента), поддерживать контакт взглядом и "просто быть там". Никаких движений, подергиваний, отвода глаз и даже мыслей быть не должно. Чтобы сдать упражнение нужно выполнить его правильно в течение двух часов. Я делала ТУ на прежних курсах, и обычно ТУ-0 не представляло для меня большого труда. Однако тем летом у Хаббарда появилась блестящая идея, согласно которой мы должны были сдавать ТУ-0 не моргая. Это требование всегда значилось в инструкциях, но никто не толковал его буквально. Хаббард назвал это "жесткими ТУ". Ему следовало назвать их "невозможными", потому что просидеть два часа не моргая физически невозможно. Вскоре курсы заполнились людьми, которые не могли сдать ТУ-0. Супервайзер [20] внимательно следил за нами, и если кто-то моргал, то отсчёт пары часов приходилось начинать заново. Около двух месяцев я тратила по 12 часов в день, вместе с сотнями других студентов, пытаясь сдать ТУ-0. Столь длительная практика приводила меня в трансовое состояние, подобное тому, что возникает у подолгу медитирующих людей. Иногда я теряла чувство времени и ощущала себя отделенной от тела. В других случаях я чувствовала, что совершенно разбита из-за неспособности сдать упражнение. В глубине души я понимала всю нелепость этой ситуации, но никто не осмеливался ставить под вопрос распоряжение ЛРХ. Когда я чувствовала сомнения, я говорила себе, что просто не поняла настоящей цели ТУ и должна упорствовать. Время от времени кому-то удавалось сдать, что придавало фарсу правдоподобности. Но я уверена, что эти люди не высиживали два часа - их моргание просто не было замечено супервайзером, который, в конце концов, не мог уловить каждое мгновение.

Через несколько месяцев кто-то, возможно сам Хаббард, понял, что саентология теряет деньги на жестких ТУ. Люди застревали на курсах и не могли двигаться дальше, оплачивая следующий уровень. В итоге правила для ТУ-0 были смягчены и нам позволили моргать, если мы удовлетворяли всем прочим требованиям. Из-за столь длительного пребывания в Лос-Анджелесе, я решила вернуться на время в миссию Солт-Лейк-Сити и поработать там одитором перед продолжением обучения.

В декабре 1971-го я отправилась в Сан-Франциско для завершения уровней академии. Курс был очень интенсивный. Занятия начинались в девять утра и заканчивались в 10:30 вечера с короткими перерывами для приема пищи. Конечно, я могла бы учиться только в дневное время, но, желая ускорить процесс, выбрала такое расписание. В рамках своего курса я одитировала одного человека на ступени IV. Это был великолепный преклир, которого невероятно взволновывали результаты одитинга и он, то и дело, получал озарения. Хотя организация в Сан-Франциско являлась организацией более высокого уровня, чем миссия в Солт-Лейк-Сити, в ней не было той жесткой дисциплины для одиторов, существовавшей на Флаге. Если я делала ошибку, меня просто отправляли повторять изученный материал. С этим курсом у меня не было проблем.

Я вновь вернулась в миссию Солт-Лейк-Сити одитором класса IV, что сделало меня для них очень ценной сотрудницей, потому что теперь я могла предоставлять любой одитинг, который миссия, в принципе, способна предложить людям.

Я провела зиму и весну 1972-го, работая в этой миссии, и получала массу удовольствия от своей работы. В то время никто не пытался контролировать мою жизнь, и то, что я делаю в свободное время, считалось моим личным делом. В целом, я отлично ладила со всем персоналом. Один мой друг, художник Стив, отправился в Лос-Анжелес и прошел продвинутые курсы до уровня ОТ III ("о-ти три"). ОТ означает оперирующий тэтан. Тэтан - это саентологический термин для духа. Оперирующий тэтан это тэтан, способный действовать без помощи тела, и который имеет контроль над физической вселенной, состоящей из материи, энергии, пространства и времени. Хаббард считал, что физическая вселенная всецело является созданием тэтана, а реальность, в соответствии с Хаббардом, это то, с чем согласилась группа тэтанов. Хаббард никогда не упоминал идею Бога, хотя саентология и называется "церковью". Высшим уровнем ОТ, во времена, когда я была в саентологии, был ОТ VIII, конечным явлением которого является якобы то, что человек становится "причиной над материей, энергией, пространством и временем". OT VIII тогда еще не был выпущен (как удобно!), но нам говорили, что его откроют в ближайшем будущем. Сегодня саентологов соблазняют еще более высокими уровнями ОТ, которые обещают когда-нибудь выпустить.

В секрете хранились все уровни ОТ, но ОТ III считался чем-то особенно грандиозным. Никому не позволялось знать о них что-либо конкретное до завершения всех предыдущих этапов. Нам говорили, что если кто-нибудь увидит материалы ОТ III, до того как будет полностью готов, он сойдет с ума и в итоге умрет. Стив рассказал мне, что ОТ III был чем-то невероятным и, что как только он просмотрел материалы, он понял вещи, которые интересовали его всю жизнь. ОТ III объяснял все! Естественно, мне стало очень любопытно, и я с нетерпением копила деньги, чтобы пройти продвинутые курсы. Это был как раз тот эффект, которого и добивался Хаббард, сделав из OT III тайну за семью печатями.

К июню 1972-го я скопила достаточно денег, чтобы вернуться в Лос-Анджелес и пройти следующий уровень обучения, называвшийся Обзорным курсом Сент-Хилла. Первоначально он читался самим Хаббардом в английском поместье Сент-Хилл, а теперь состоял, главным образом, из лекций оригинального курса того времени, записанных на пленку. Завершив его, я получила бы очень высокую квалификацию одитора класса VI. Находясь в Лос-Анджелесе, я завершила одитинг ступени V, Сила, и перешла на ступень VI (первый продвинутый курс одитируемый соло [21]), а затем на Курс клирования, где достигла состояния клир. Обещанное К/Я клира - это причина над умственной материей, энергией, пространством и временем. То есть я должна была стать причиной над содержанием своего разума, но необязательно над тем, что происходит в физическом мире. Для последнего предназначены Уровни ОТ, которые идут после клира. 8-го октября 1972-го года я достигла состояния клир. Я пришла к пониманию, что сама создаю содержание своего разума и, следовательно, могу его контролировать. Я ощущала себя чрезвычайно могущественной, веселой и хотела разделить свою радость со всеми вокруг. Я решила, что лучшим способом сделать это, было полностью посвятить себя саентологии и вступить в Морскую организацию. Когда я вернулась в Солт-Лейк-Сити в октябре 1972-го, я знала, что вскоре вновь окажусь в Лос-Анджелесе, чтобы принять на себя это окончательное обязательство.

ОТ III

OT III был последним уровнем, который мне хотелось завершить перед тем, как подписать контракт с Морской организацией, и в январе 1973-го я отправилась в Лос-Анджелес для его прохождения. AOLA [22] была единственным местом в США, предоставляющим OT III, который в ту пору стоил около 850 долларов. Поскольку продвинутые уровни делаются соло, то есть преклир с помощью Е-метра одитирует себя сам, на протяжении всего этого времени я находилась в квартире через дорогу от организации.

Сейчас мне кажется невероятным, что я без вопросов приняла материалы продвинутых курсов, особенно OT III. Настолько глубоко я была идеологически обработана в то время. Никогда не слышала ни об одном случае, чтобы кто-то, увидев материалы OT III, отверг их, как фантазию. Это свидетельствует лишь о том, каким экспертом был Хаббард в вопросах контроля над сознанием. Материалы OT III хранились в секрете по очень важной причине. Она состоит в том, что если человек увидит эти материалы на слишком раннем этапе, он никогда не поверит им и, скорее всего, отмахнется от саентологии, как от недоразумения. К ужасу саентологов сейчас есть уже две книги, которые раскрывают материалы уровней ОТ. Первая была написана Бобом Кауфманом в 1972-м году, а вторая лишь недавно Бентом Кориданом.

Предостережение: саентологам говорят, что если они узнают материалы OT III до того, как будут полностью "готовы", то сойдут с ума, не смогут спать, заболеют и в итоге умрут. Они этому верят! Так что я бы не рекомендовала раскрывать тайны OT III во время консультаций по выходу, если они им уже не известны. Дело вовсе не в том, что это правда. Просто идея о таких последствиях может повлиять на человека как постгипнотическое внушение, и существует вероятность , что он отреагируют самой настоящей болезнью, или душевным расстройством. На мой взгляд, не стоит так рисковать.

В то время когда я проходила OT III, весь уровень одитировался соло, если не возникало потребности в коррекции. Сегодня прохождение OT III усложнилось, и человек может потратить тысячи долларов, получая одитинг на этом уровне. Мне потребовалось две недели ежедневного соло-одитинга. Конечным явлением, которое нам обещали, было возвращение самоопределения, что я и подтвердила. Я чувствовала себя так, словно весь мир находился на моей ладони. Я еще глубже ощутила свою миссию вступить в Морскую организацию, чтобы полностью посвятить себя превращению этой планеты в планету саентологии.

Я совсем не знала, что самоопределение любого рода невозможно в Морской организации, и что каждый миг моего бодрствования будет под контролем капризов Рона Хаббарда или другого чиновника МО. Я была на шаг от возможности узнать, что такое саентология на самом деле.

Морская организация

В феврале1973-го я возвратилась в Солт-Лейк-Сити забрать остаток своих вещей, после чего можно было переехать в Лос-Анджелес и вступить в штат МО сотрудницей продвинутой организации. Поскольку я была OT III и одитором класса VI, передо мной открывались двери, закрытые c прежним уровнем подготовки. Теперь благодаря этому я обладала большой ценностью для МО и немедленно получила бы место одитора с возможностью бесплатного обучения до самого верха.

Когда я сообщила держателю миссии Солт-Лейк-Сити, что вступаю в МО, она очень рассердилась. Дион обвинила меня в оппортунизме, в том, что я использовала миссию как ступеньку для достижения своих целей. Мне было неприятно это слышать, ведь мы были очень близки, но я также понимала и то, что имею право двигаться дальше. В конце концов, я сама оплачивала обучение и одитинг вне миссии, поэтому не чувствовала, что чем-то ей обязана. Оглядываясь на эти события сейчас, я думаю, она расстроилась потому что знала истинную сущность МО, и хорошо представляла, что ждёт меня там. Дион знала нескольких лидеров в саентологии и слышала рассказы о жесткой этике. Возможно, она отведала ее и сама, обучаясь в Сент-Хилле в конце 1960-х. Конечно, она не осмелилась критиковать МО. Она просто сказала, что "не такой человек", но не стала вдаваться в подробности.

В конце февраля 1973-го я, наконец, подписала контракт на миллиард лет. Я очень волновалась, у меня появилось какое-то нехорошее предчувствие в отношении этого коллектива, но потом мне удалось убедить себя, что на Флаге все пойдет лучше. Сразу после вступления я свалилась с сильной простудой и ларингитом, так что неделю я еще оставалась в отеле перед тем как перебраться на новое место жительства. В течение этого времени у меня была депрессия, хотелось плакать, но я проигнорировала свои эмоции и быстро отмахнулась от мыслей, что, возможно, совершила ошибку, вступив в МО.

Когда мне стало лучше, я въехала в один из домов, где жили штатные сотрудники. С самого начала я была трудной и упрямой. Когда мне показали комнатенку с койками, где жили четыре человека, я отказалась там оставаться. В итоге мне дали комнату попросторнее, в которой кроме меня был только один человек. Вообще, отказ от размещения это нечто необычное и не принимается в МО, но мне это сошло с рук из-за влияния, которое у меня было как у квалифицированного одитора и ОТ. Когда саентолог, не достигший состояния клир, встречается с ОТ, он обычно оказывается в благоговении и входит в некое подобие транса. Тогда я не осознавала этого явления, но на подсознательном уровне все-таки уловила его и использовала, чтобы отстаивать свои интересы. На Флаге, однако, был не тот случай - там и так полно "просветлённых", и общение еще с одним совершенно не впечатляет.

Моя работа в качестве штатного сотрудника продвинутой организации заключалась в предоставлении дополнительного или корректирующего одитинга клирам и ОТ, чтобы они могли продолжить одитироваться соло на продвинутых уровнях. Одним из моих преклиров была Энн Берджес из высшего руководства Офиса хранителя. Его возглавляла Мэри Сью, жена Рона Хаббарда. Между нами установился отличный контакт. Она была очень довольна одитингом, который получила от меня и, когда об этом узнала Мэри Сью, то лично пригласила меня на Флаг для обучения. Я сочла большой честью быть отмеченной женой Рона Хаббарда. Отправится на Флаг, и жить на одном корабле с Основателем и элитой МО было моей мечтой уже два года, мечтой, ради которой я так упорно работала и преодолела столько препятствий. Наконец моя мечта сбывалась.

 Флагманский корабль "Аполло"

В мае 1973-го я отправилась на "Аполло", в "самое душевно здоровое место планеты", как часто повторяли другие. После прививок от оспы и холеры я вылетела в Нью-Йорк, где меня встретили и сообщили пункт назначения: Португалия, Лиссабон. Вся эта секретность создавала волнующую атмосферу захватывающего приключения. В Лиссабоне был ещё один человек, который посадил меня на самолет в Опорто. Мне велели не упоминать саентологию за пределами корабля. Использовалась официальная "береговая легенда", заключавшаяся в том, что мы руководители компаний и проходим обучение в панамской управленческой корпорации "Operation Transport Corporation", которая предоставляет бизнес-курсы на борту судна.

Я прибыла в Опорто во второй половине дня, и нас доставили на корабль, стоящий неподалеку от берега. Как только я взошла на судно, мой паспорт забрали, чтобы запереть его в сейфе, к которому я не имела доступа. Я была так взволнована нахождением на Флаге, что не задала никаких вопросов по этому поводу, полагая, что на то была хорошая причина. И она действительно была: без паспорта нам было бы сложно покинуть корабль, но в тот момент я об этом не подумала. После короткого медосмотра мне выдали постельное белье и проводили к жилищу. Им оказалась тоскливая темная каюта под палубой с койками, расставленными в три ряда. В этой спальне жили около пятидесяти женщин, так что было довольно душно. Подобная спальня для мужчин располагалась через коридор. К тому моменту я была без сна уже свыше 24-х часов, в полной мере ощущая эффект нарушения суточного ритма [23], а кроме того о себе давали знать и прививки от холеры, так что я чувствовала себя как в тумане. Смутно помню, что спросила кого-то, есть ли на корабле место получше, но такого, конечно, не оказалось – не для меня. На Флаге я не была чем-то особенным, всего лишь интерном, проходящим одиторское обучение, и многие люди на борту были с более высокой квалификацией, чем у меня. Единственными, для кого предусматривались частные каюты, были семейные пары и чиновники высокого ранга, но даже те были маленькими и тесными. В них едва хватало места для койки и небольшой раковины. Я смирилась с тем, что придется жить в шумной женской спальне с пятьюдесятью соседками. По какой-то причине, отведенная мне койка была с трех сторон окружена деревянными досками. Я была измождена, и мне дали поспать до полудня следующего дня. Проснувшись, сонная и растерянная, на протяжении нескольких ужасных секунд я не могла найти выход из койки, чувствуя себя пойманной в гроб. В спальне царила абсолютная темнота, но, опомнившись, я всё-таки нашла выход и, вопреки тоскливости кают, снова ощутила себя на седьмом небе от того, что, наконец-то, нахожусь на Флаге.

Со мною провели подробный инструктаж по поводу береговой легенды, которую мы должны были рассказывать местным. Никто, даже саентологи вне Флага, не знал местонахождения корабля. Если кто-нибудь хотел послать нам письмо, ему приходилось писать в офис по связям либо Лос-Анджелеса, либо Нью-Йорка, и письма доставлялись нам уже из этих офисов. Это касалось всех, включая самых близких родственников. Уверена, что мои родители сходили с ума, не зная где их дочь. Но тогда я об этом не думала, потому что родители казались такими далекими.

Мне организовали краткую экскурсию по кораблю. Непосредственно над спальнями, но всё еще под палубой, находилось помещение, называвшееся кормовым залом (так как он был расположен в кормовой части судна). Он был довольно просторным, и на время приема пищи между рядами стульев расставлялись кустарные столики; зал использовался как столовая для части экипажа. Ещё я заметила девочек-подростков, которые гладили одежду. Кроме глажения и стирки за весь день девочки не делали ничего другого. Позже я узнала, что они проходят подготовку на личных посланников ЛРХ. Вступая в эту должность, они становились чрезвычайно дерзкими и опьяненными властью, которой ЛРХ наделял их. Некоторым из этих девочек сейчас около тридцати и они в числе высших руководителей саентологии.

Сразу за кормовым залом была комната, в которой находился цепной ящик. Это место, где хранится цепь корабельного якоря, когда не используется. Очень маленькое темное место. Я неоднократно видела, как людей оставляли там под замком в качестве наказания. Никогда не забуду, как впервые увидела это. Посланники запирали в цепном ящике перепуганного подростка, который должен был провести в нём всю ночь. Уж не знаю, чем он провинился, но от этой картины просто кровь стыла в жилах. До сих пор помню перепуганные глаза этого мальчика. Когда я думаю о нынешнем руководстве церкви, которое состоит главным образом из людей, живших в такой атмосфере, мне становится жаль их, ведь они просто напуганные дети. Но как бы плохо я себя ни чувствовала в связи с этим инцидентом, я постаралась выбросить его из головы, полагая, что ЛРХ, вероятно, об этом не знал.

Интернатура одитора Флага

Вскоре после инструктажа меня отвели в класс интернатуры и познакомили с супервайзером. Им оказалась благовоспитанная, чопорная женщина лет тридцати пяти с бледным веснушчатым лицом и светло-русыми волосами, туго стянутыми назад в конский хвостик. Не могу вспомнить, чтобы она хоть раз засмеялась, да и улыбка на её лице появлялась редко. Жизнь на Флаге была смертельно серьезным делом. В классной комнате висели таблички, на которых было написано что-то вроде (не помню точных слов) "Все, что я ожидаю это совершенство" и "Единственное исключение в правиле о том, что нет абсолютов, это одитор Флага" - цитаты ЛРХ. Наше время проходило за изучением материалов, выполнением ТУ и работой с преклирами. На борту было 10-15 интернов, которые как и я прибыли на Флаг из других организаций чтобы стать одиторами высочайшей квалификации и затем вернуться обратно. Наши дни были долгими, начинаясь в 8:30 утра и заканчиваясь в 10:30 вечера. Если статистики росли, то есть дела шли хорошо, нам давали один выходной каждые две недели.

По утрам все интерны и одиторы собирались вместе и цитировали в унисон пункты "Сохранения действенности саентологии" из инструктивного письма Рона Хаббарда. Вот некоторые из этих пунктов:

  • "Иметь правильную технологию".
  • "Применять технологию".
  • "Не оставлять камня на камне от неправильной технологии".
  • "Перекрывать все возможности для появления неправильной технологии".
  • "Перекрывать все возможности для неправильного применения" [24].

В том же инструктивном письме Хаббард сказал: "Это суровая вселенная, и только тигры выживают". Флаг, как я вскоре узнала, действительно был суровой вселенной!

Каждый день нам назначали преклиров, обычно штатных сотрудников. Поскольку я была OT III, некоторые из людей, которых я одитировала, были на очень высоких должностях. Одной из первых я одитировала добрую женщину средних лет, возглавлявшую отделение и находившуюся на корабле с конца 1960-х.

История одитинга каждого человека, сессия за сессией, записывается и помещается в папки. Первая задача, когда мне назначали преклира, состояла в том, чтобы изучить эти записи для ознакомления с кейсом [25]. В конце 1960-х дисциплина на корабле была очень суровой и любого одитора, который совершал ошибку, ЛРХ приказывал вышвыривать за борт в ледяную воду. Однажды так поступили и с этой женщиной. Случай был зафиксирован в ее папке, поскольку ей приходилось иметь дело с этой травмой унижения в сессиях одитинга. В глубине души я снова была потрясена тем, что ЛРХ отдал такой приказ, но не позволила себе рассуждать об этом. Иметь критическую мысль об Основателе считалось преступлением величайшего масштаба. В любом случае, я была рада, что практика вышвыривания за борт, создававшая плохой имидж за пределами нашего корабля, прекратилась.

В 1973-м за борт уже не выбрасывали, но взамен этому было изобретено множество других унижающих наказаний, если наш одитинг оказывался не на должной высоте. Когда у ПК был плохой отчет экзаменатора, то есть отсутствие плавающей стрелки на экзамене (см. вышеизложенное описание процесса одитинга), всегда винили одитора. Его отправляли повторять пройденный материал и искать непонятое. Сказать, что одитинг не работает, было кощунством, потому что технология ЛРХ "всегда работает". Если результаты не достигаются, это вина одитора или, иногда, кейс-супервайзера, но никак не технологии, ведь технология создана ЛРХ, а ЛРХ всегда прав. В случае неудовлетворительного отчета экзаменатора к папке прикрепляли красную карточку, и ПК должен был вернуться в сессию для исправления ошибки не позднее 24 часов с того момента.

Если одитор слишком часто терпел неудачу, либо ЛРХ или какое-нибудь ответственное лицо было в плохом настроении, применялась этика. Проще говоря, одитора наказывали. Один из способов наказания персонала в саентологии - это назначить низкое этическое состояние. Каждому штатному сотруднику еженедельно назначается этическое состояние в соответствии с тем, насколько хорошо он выполняет свои обязанности. Его работа измеряется статистиками. Например, статистикой рекрутера может быть число людей, завербованных в организацию за неделю. Статистикой одитора – количество хорошо предоставленных часов. Ожидается, что статистика будет расти каждую неделю. Если статистики растут, назначается более высокое состояние, такое как "нормальная деятельность", "изобилие" или "могущество" и предоставляются привилегии, например, выходной раз в две недели. Если статистики падают, назначается более низкое состояние: "чрезвычайное положение", "опасность", "несуществование" или ещё ниже. У каждого состояния есть формула, которую нужно применять. Когда человек вступает на новую работу, он считается находящимся в состоянии "несуществования" и должен применить следующую формулу: 1) найдите линию коммуникации, 2) сделайте так, чтобы о вас узнали, 3) выясните, что желательно и необходимо, 4) делайте или производите это. Когда эта формула завершена, человеку назначают следующее состояние и так далее до тех пор, пока он не достигнет "нормальной деятельности" или выше.

Если считалось, что человек причиняет коллективу вред, ему назначали этические состояния хуже "несуществования". В нисходящем порядке это: "помеха", "сомнение", "враг", "предательство" и "замешательство". Вместе с выполнением формул для этих состояний от человека требуется дополнительная работа в свободное время (означающее прием пищи или сон) для покрытия причиненного ущерба. На Флаге было очень легко получить более низкое состояние, особенно для сотрудников личного штата ЛРХ.

Коммодор прибывает

Когда я впервые оказалась на Флаге, ЛРХ там не было. Никто кроме нескольких доверенных лиц не знал, где он находится. Годы спустя, я узнала, что Хаббард жил в Квинсе (Нью-Йорк) еще с парой человек. В сентябре он вернулся на корабль. Я была очень взволнована возвращением Хаббарда, и возможностью впервые увидеть его лично. Он сохранял дистанцию с большинством тех, кто был на борту, даже с обучающимися здесь руководителями местных организаций. Он редко общался с кем-нибудь кроме своих посланников и ближайших помощников, работавших непосредственно на него. Тем не менее, иногда он здоровался со мной при встрече. Я говорила: "Здравствуйте, сэр", а он кивал в подтверждение моего приветствия.

Мне казалось, что с прибытием Хаббарда на корабле все улучшится, станет человечнее, однако я не могла быть более далека от истины. Нам, интернам на Флаге, предстояло в полной мере ощутить, что значит быть так близко к Источнику (саентологи часто называют Хаббарда "Источником"). В течение нескольких недель после его прибытия был утвержден ряд новых дисциплинарных мер.

В нашем отделе произошли кадровые перестановки. Дэвид Мэйо, одитор класса XII из Новой Зеландии, стал старшим кейс-супервайзером; Квентин Хаббард и Расс Медоуз были кейс-супервайзерами под Дэвидом; класс XII Джеф Уокер, земляк Девида Мейо, был сделан супервайзером интернатуры, а Кэти Кариотаки стала техническим секретарем - главой технического отделения, где предоставлялся одитинг. Кэти Кариотаки теперь руководила новым ритуалом, изобретенным в наказание провинившимся одиторам. Он представлял собой жертвоприношение богине Кали, олицетворяющей смерть и разрушение. В классе интернатуры был сооружен алтарь с отвратительным изображением Кали. Когда одитор получал плохой отчет экзаменатора, в освещенной свечами комнате происходила следующая церемония:

Вначале интерны и одиторы хором пели гимн на мелодию "Скалы веков" [26], посвященный богине Кали. Нарушитель выходил вперед, преклонял колени перед алтарем и говорил, что он её служитель, желающий хаоса, смерти и разрушения. Затем этому человеку давали нож и папку, символизирующую преклира. Когда звучала команда "заколоть преклира", он должен был вонзить нож в эту папку. Мне пришлось участвовать в такой церемонии дважды. Это было очень унизительно и противно. Мы все глубоко возмущались происходившим, но никто не отваживался высказаться вслух или отказаться от участия. Такой бунт мог закончиться тем, что возмутителя спокойствия навсегда бы выставили с корабля в немилости - участь хуже любых репрессий. К тому времени я была уже настолько идеологически обработана, что быть вне саентологии означало для меня жить в земном аду, где моя душа будет обречена влачить жалкое существование на всю бесконечность. В итоге, мне приходилось соглашаться с любым наказанием, что нам отмеряли, хотя, временами, я упорно боролась против этого. Моё бунтарское поведение было известно на корабле, поскольку я часто заявляла о том, что мне не нравилось. Казалось, я попадала в неприятности чаще, чем любой другой на судне. Еще существовала непокоренная часть меня, которая боролась против манипуляций нами, и она была в ярости. Я оказалась на Флаге, достигнув цели, ради которой так упорно трудилась, а моя мечта оказалась настоящим адом! Я чувствовала себя эмоционально, умственно и духовно опустошенной.

Это внутреннее опустошение отзывалось во мне годы спустя после выхода из культа. Когда я впервые присоединилась к нему, я была яркой восемнадцатилетней искательницей приключений с высокими идеалами и сияющими целями на горизонте своей жизни. Я была готова пожертвовать всем ради достижения тех целей и просто не приняла бы ответ "нет". Если бы я направила всю ту энергию на свою настоящую карьеру, я бы весьма преуспела на своем пути к счастливой и полезной жизни. Однако, все мои жизненные силы были высосаны водоворотом культа, во главе с сумасшедшим. Я была иссушена. Теперь успех и достижение целей подсознательно означали для меня опустошение, потому что именно это случилось со мной, когда я достигла своих целей в саентологии. На протяжении многих лет после того как я оставила её, у меня не получалось уйти далеко от стартовой точки ни в какой деятельности, словно я была на привязи. Я начинала добиваться чего-нибудь, но не могла достичь цели. Только сейчас, получая консультации людей, которые хорошо понимают феномен культов, я способна осознать, что со мной произошло, собраться с силами и продолжать жизнь.

К счастью, всегда была здоровая часть меня, упорно боровшаяся за свое существование, и никогда не умиравшая полностью. В то же время, мое культовое "я" было не менее сильным. Оно всегда осуждало здоровую часть за постоянные вспышки, и я постоянно спрашивала себя: "Что со мной не так? Почему все на корабле кажутся довольными своей жизнью, а я такая раздражительная? Должно быть, у меня есть какая-то очень серьезная проблема, от которой непременно нужно избавиться".

Годы спустя, когда я читала рассказы других людей, оказавшихся в таком же затруднительном положении, стало ясно, что не мне одной было плохо на корабле. Просто я выражала это в большей степени, чем другие. Недавно я разговаривала с женщиной, которая была одним из ведущих одиторов на Флаге и потом ушла из саентологии. Она никогда не попадала в неприятности, но, по ее словам, тоже не была в восторге от существующего положения дел. Она ненавидела церемонии Кали и пыталась убедить себя, что это продлиться недолго. Церемонии Кали действительно вскоре прекратились, но на замену прежним жестоким издевательствам всегда приходили новые.

Я сама и другие люди на судне всегда удивлялись, что меня до сих пор не выставили вон и продолжают терпеть, несмотря на мои высказывания. Один человек, которого я крайне раздражала, однажды сказал, что, похоже, у меня "девять жизней" [27], потому что меня давно пора было пнуть с корабля. Тем не менее, этого так и не случилось. Даже когда я сбежала из саентологии, через год меня пригласили обратно безо всяких этических разбирательств. У меня есть теория, объясняющая это явление. Спустя несколько лет после моего ухода я прошла курс по семейной терапии. Я узнала, что в дисфункциональных семьях есть один член, обладающий соответствующими симптомами и поведением, в то время как вся остальная семья создает впечатление нормальной. Этот человек, обычно ребенок, выглядит как больной. Возможно, он пытался покончить с собой, имеет проблему с наркотиками, или неприятности в школе. В действительности, согласно этой теории, поведение такого ребенка есть проявление дисфункции, существующей в семье в целом. Работая со всей семьей, участь ребенка можно значительно облегчить. Я думаю, что эту теорию можно применить и к культам, которые тоже являются дисфункциональными группами. Похоже, что там всегда есть несколько человек, которые регулярно доставляют неприятности и высказывают свое мнение, но их не выгоняют. Я играла такую роль в саентологии. Меня считали возмутителем спокойствия, или, другими словами, больной. На самом же деле я лишь проявляла симптомы свойственные дисфункциональной группе, выражая то, что чувствовал каждый, но, не желая признавать, нуждался для этого в ком-то еще. Это общее возмущение находило выход через меня.

Я видела как работает это явление на недавнем шоу Салли Джесси Рафаель о кришнаитах. Там присутствовала женщина, бывший член группы, которая всегда считалась нарушителем спокойствия. В зрительном зале находились кришнаиты, один из которых сказал ей: "Ты всегда делала то, что тебе вздумается". Женщина ответила, что чувствовала, как была единственной способной возмутиться вслух при виде жестокостей, вроде издевательств над детьми. Похоже, что она играла в этом культе ту же роль, что и я в саентологии. Было бы интересно пронаблюдать за другими группами и выяснить, существует ли там такое явление.

Выражение эмоций от лица всей группы, мягко говоря, осложняло мне жизнь, и дела продолжали ухудшаться. Однажды около полуночи, едва я успела заснуть, нас всех разбудили, отправили в класс и велели писать письма высокостатной [28] публике. В этих письмах мы должны были рассказывать какое замечательное место Флаг и приглашать приехать сюда на одитинг. После всего, что я пережила в последние месяцы, включая церемонии Кали и прочее сумасбродство, как раз его то мне хотелось рекламировать меньше всего! Это было последней каплей. Я полностью потеряла над собой контроль, и у меня вырвалось: "Если бы я написала правду о том, что здесь твориться, никто бы не захотел сюда приезжать". Кэти Кариотаки тут же назначила мне состояние Предательства - так богохульно говорить о доме ЛРХ считалось предательством по отношению к группе. Правом свободы слова нас не баловали. Мне пришлось носить красную повязку на рукаве, показывающую всем, что я предатель, и компенсировать нанесенный ущерб работой на камбузе. Сказать подобное было немыслимым для большинства, но я думаю, что в глубине души многие чувствовали то же самое, не осмеливаясь признаться в этом даже самим себе.

Может возникнуть вопрос, если я так хорошо понимала, что происходит, зачем же было оставаться? Дело в том, что идеологическая обработка влияла на меня так же как на остальных, и я все еще верила в цели саентологии. Мое культовое "я" было очень сильным, однако здоровая часть не была полностью подавлена, и, в результате, я ощущала мощный внутренний конфликт между мною настоящей и своим культовым двойником.

Дела все ухудшались. Однажды, в мой 21-й день рождения, у меня было свободное утро (просто случайность, нам не давали отгулов в наши дни рождения). Мы были на Тенерифе, одном из принадлежащих Испании Канарских островов близ побережья Африки. Я сошла на берег посмотреть город и сделать кое-какие покупки. Одной из тех вещей, которая мне нравилась в нахождении на корабле, была возможность посещать всякие экзотические места. Когда я вернулась, то обнаружила, что попала в неприятности. Мой преклир получил плохой отчет экзаменатора, так что покидать корабль, не разобравшись с ситуацией было нельзя. По этому случаю мне устроили церемонию Кали. Я помню, как думала про себя: "Никогда бы не поверила, что проведу своё совершеннолетие вот так, вместо того чтобы праздновать его, как большинство обычных людей". Но затем я упрекнула себя за "воговские" мысли, вспомнив, что сама выбрала необычную жизнь ради необычных целей саентологии. После церемонии, меня отправили на четыре часа в "воронье гнездо" [29]. Воронье гнездо находилось, по меньшей мере, на той же высоте, что и крыша четырёхэтажного дома, и мне пришлось взбираться туда по узкой-узкой лестнице. По пути наверх я испытывала стыд, вину и злость, и тогда меня посетила мысль: "Ведь все, что нужно сделать, чтобы с этим было бы покончено, это просто разжать пальцы". Но эта идея только напугала меня, и я лишь крепче вцепилась в лестницу. На самом деле я не хотела умирать. Когда я забралась, меня всю трясло. Здесь нужно было провести четыре часа, размышляя над тем, что я сделала, и выписывать свои оверты и висхолды. Меня приводило в ужас понимание того, что потом ещё придется спускаться вниз. Вид сверху был прекрасен, но я была слишком расстроена, чтобы насладиться им.

Немного позже корабль отплыл. Нас ждало непростое путешествие, так как мы попали в шторм, который не стихал следующие три дня. Меня мучила морская болезнь и, будучи не в состоянии перемещаться дальше ванной комнаты, я все время оставалась в койке. После нескольких безуспешных попыток Джефа Уокера, меня никто больше не трогал, потому что все остальные были либо в таком же состоянии, как и я, либо дежурили на вахте. Когда мы, наконец, прибыли, всех у кого была морская болезнь, строго отчитали. С самого первого путешествия у меня была предрасположенность к морской болезни, если море было хоть чуточку беспокойным, но мне сказали, что я сама в этом виновата. Нам разрешили употреблять драмамин [30], но, когда я пила его, то чувствовала себя сонной и одурманенной, поэтому старалась избегать его употребления. Кроме того, драмамин был лекарством, а прием любых лекарств, даже отпускаемых без рецепта, в саентологии не одобрялся. Я просидела много сессий с преклирами зеленая, не зная, дотяну ли до конца, но каким-то чудом, мне это удавалось. Я заканчивала сессию и успевала в ванную комнату как раз перед катастрофой.

Хотя дела продолжали ухудшаться, у меня оставался еще один лучик света - дружба, возникшая между мною и Квентином Хаббардом. Я познакомилась с Квентином, во время ТУ, где он иногда становился моим напарником. Мы понравились друг другу с самого начала по одной простой причине – у нас было чувство юмора. А это довольно необычное явление на корабле. Мы всегда находили способы развеселить друг друга там, где было так мало радости и смеха.

ОПР

В ноябре 1973-го Хаббарда осенило, как можно справляться с вероотступниками, нарушителями спокойствия и вообще всеми, кто мог ему не понравиться. Он создал "отряд проекта реабилитации" (сокращённо "ОПР" [31]), тюремный лагерь МО. Помещенные туда должны были весь день заниматься тяжелым физическим трудом, а по вечерам одитировать друг друга, выпытывая оверты и висхолды, таким образом, справляясь со злыми намерениями. ОПР-овцам следовало носить черную робу; приём пищи позволялся лишь после того, как поели все остальные; они не должны были разговаривать ни с одним членом экипажа на хорошем счету, если он не обращался первым. Покидать корабль также запрещалось. Хаббард считал помещенных в ОПР психотичными преступниками, которым следовало благодарить его за шанс реабилитироваться. Не странно ли, что большинство нынешних руководителей саентологии, включая Пэт Брокер и Нормана Старки, в своё время побывали в ОПР?

Задумав "отряд проекта реабилитации", Хаббард велел своим помощникам просмотреть папки всех находившихся на борту, выявляя у каждого наличие определённой реакции Е-метра. Эту реакцию называли рок-слэмом. Согласно Хаббарду, она указывала, что человек совершил преступления против саентологии, и значит был психотиком. Каждый, у кого обнаруживался рок-слэм, был кандидатом в ОПР. Туда могли отправить на основании предположения, что чьи-то намерения идут вразрез намерениям группы, а также любого с низкими показателями теста личности ОСА, предложенного нам накануне. Я помню, как одну женщину из домашнего штата Хаббарда отправили в ОПР, потому что он решил, будто она пытается его отравить. На самом деле, она боготворила этого человека и скорее отравила бы себя, чем его. Людей из домашнего штата помещали в ОПР регулярно, так что чем ближе человек находился к ЛРХ, тем выше была вероятность там оказаться.

Процесс принятия решения о первых арестантах занял около двух месяцев. Каждого пугала перспектива отправиться в ОПР и напряжение зависло над кораблём словно грозовая туча. Я особенно беспокоилась из-за своих частых попаданий в разные неприятности, но продолжала надеяться, что благодаря какому-нибудь чуду мне удастся избежать этой участи.

И вот, 10 января 1974 года список людей, подлежащих отправке в ОПР был опубликован. В числе полутора десятка человек, естественно, оказалась и я. Нас разбудили рано утром и показали этический приказ. Несмотря на ожидание такого поворота, как и остальные, на кого обрушилась немилость, я была шокирована, что это действительно случилось со мной. Помню одну женщину, которая сразу же стала собирать вещи со словами, что не станет терпеть всего этого. Другим человеком в списке оказался Норман Старки, который в настоящее время занимает очень высокую должность в саентологии [32]. Количество узников ОПР быстро росло. Похоже, каждый день кто-то да "подрывался", как мы любили это называть, и скоро в нашей компании оказались еще несколько одиторов и интернов.

Моё потрясение через секунду разразилось неконтролируемыми слезами. Трудно передать боль, которую я испытала в тот день. Другие, попавшие в ОПР, чувствовали то же самое, и вскоре нас связало взаимное сочувствие. У нас появились свои собственные ОПР-овские песни и шутки. Единство, которое мы ощутили, не дало потерять то немногое, что ещё оставалось от нашего достоинства, и мы решили держаться друг друга, помогая переносить трудности. В том, что случилось между нами, была огромная заслуга силы человеческого духа, хотя многие и приписывали её Хаббарду, благодаря его за создание ОПР. Теперь я понимаю, что это было почти также нелепо, как если бы еврей, переживший холокост, выражал признательность Гитлеру за изобретение концлагеря. Мы выдержали это испытание не благодаря Хаббарду, а ему вопреки.

С другой стороны, когда первоначальное потрясение прошло, мы испытали облегчение, ведь больше не было угрозы попасть в ОПР - мы уже были там, достигли самого дна.

После издания этического приказа, нам объявили, что мы можем оспорить своё назначение, обратившись в комитет по расследованиям - саентологический вариант суда. Я сделала запрос в этот комитет, однако председателем по моему делу и делу ещё одной провинившейся - Лизы Занды, был назначен наш близкий друг, Квентин Хаббард. У него не оказалось другого выбора, кроме как признать меня виновной и оставить решение в силе. Никакой другой вердикт просто не был бы принят.

Через несколько дней Квентин пропал с корабля. На его обнаружение отправили поисковую экспедицию, но в её отсутствие он вернулся сам и признался одному посланнику, что принял целый бутылек таблеток. Об этом доложили его отцу и после прочистки желудка на месяц изолировали в своей каюте. Всё это время Квентину не позволяли общаться ни с кем, кроме своего одитора, а затем отправили в ОПР.

Когда я увидела Квентина, я позабыла обо всех своих неприятностях. Он выглядел таким слабым и беззащитным, что я поклялась защищать его и помочь пройти через все трудности. В ОПР людей разбивали по двое, чтобы одитировать друг друга, и каким-то образом мне удалось оказаться в паре с Квентином. Кроме того, нас назначили кейс-супервизировать других арестантов. Хотя помещенным в ОПР обычно не позволяли находиться на палубе, где была расположена каюта Квентина, нам дали особое разрешение изучать там папки преклиров и проводить взаимный одитинг. Несмотря на то, что Квентин был в глубокой депрессии, он оставался очень мужественным и никогда не терял чувство юмора. Мы проводили много времени в его каюте, общались, смеялись и ели арахисовое масло, которое он взял из семейного запаса продуктов. Позже Квентин вспоминал этот период как "дни арахисового масла в ОПР". Мы с ним держались вместе, и между нами установилась еще более глубокая дружба. Юмор, тепло и любовь были дефицитным товаром на корабле, но у нас с Квентином он имелся в изобилии. Существует много рассказов, описывающих Квентина как жалкую личность. Я не отрицаю этого, но мне стала известна и другая его сторона. Он был человеком, который каким-то образом не потерял способности любить, несмотря на все то личное страдание, что он пережил. Я никогда не забуду Квентина и нашу связь с ним. Он не оставлял меня, даже когда я ушла из саентологии. Последнее письмо я получила от него ровно за две недели до того, как он оказался в коме.

Личная благодарность ЛРХ

Когда в мае 1974-го я закончила ОПР, меня отправили назад завершать интернатуру, а Квентин вернулся к своей должности одитора Флага. Вскоре я выпустилась и стала вполне оперившимся специалистом класса VI, что было моей воплотившейся мечтой. Летом 1974-го я находилась на вершине своих достижений в саентологии.

Мне назначили для одитинга очень сложный кейс. Этот преклир-южноафриканец занимал на Флаге должность директора процессинга (саентологический руководитель, отвечающий за одиторов) в то самое время, когда я была интерном и попадала в неприятности. Мы с ним совершенно не ладили. Раньше, в Южной Африке, у него были проблемы с этикой, поэтому здесь его отправили в ОПР, откуда он только что и вышел. Возможно, назначение ко мне на одитинг было попыткой продолжить его наказание, а может, просто случайным совпадением – не знаю, о чем думали власть имущие, когда назначали мне этот кейс, - но мы оставили их с носом и всех удивили, включая ЛРХ. Я знала: первым, что я должна была сделать, это добиться его доверия и установить хороший контакт – жизненно важное условие для эффективного одитинга. Каким-то образом нам удалось решить между собой все вопросы, и к тому времени, когда мы закончили, он сиял. Разница в его тесте личности до и после была кардинальной, и привлекла внимание Хаббарда. Одна из его посланниц, Энн (в настоящее время Энн Брокер) доставила мне благодарственную записку, в которой ЛРХ писал, что я - воплощённый эталон одитора Флага.

Такая благодарность представляла огромную важность для любого в саентологии. Люди, никогда не обращавшие на меня внимания, неожиданно стали очень любезными со мной. Ведь, Хаббард сказал, что "одиторы самые ценные существа на планете", а одиторы Флага считались самыми сливками. Быть поставленной в пример как идеальный одитор Флага означало оказаться наверху самой элитной группы на Земле. Тогда я верила, что мы спасём мир, и чувствовала невероятную силу.

Квентин и я продолжали дружить, проводя много времени вместе. Мы часто бывали в его каюте, развлекаясь с магнитофоном: сочиняли маленькие смешные пародии или рекламные ролики и записывали их. Однажды мы просто записали, как мы смеемся на протяжении нескольких минут, и когда мы прослушивали пленку, то хохотали еще больше. В выходные мы часто вместе ходили на берег. Квентин любил смотреть, как садятся и взлетают самолеты в местном аэропорту. Настоящая мечта, которая была у Квентина - это стать летчиком, но его отец имел на него другие планы. Квентин и я очень близко подошли к границе, за которой начинаются уже совсем другие отношения, но так ее и не переступили. Он рассказал мне, что несколько лет назад у него возникли сексуальные отношения с одной девушкой, и стоило об этом узнать ЛРХ, как ее тут же отправили с корабля. Он не хотел, чтобы я попала в подобные неприятности, поэтому мы оставались просто хорошими друзьями. Квентин решил не жениться, по крайней мере, до 25-тилетнего возраста, которого так и не достиг. Что касается слухов о его гомосексуализме, то он поделился со мной, что говорил так некоторым неравнодушным к нему девушкам на корабле просто, чтобы отделаться. Если же он когда–нибудь и вступил в такие отношения в дальнейшем, возможно, это было потому, что гетеросексуальные ему не позволялись ни с кем.

Миссия в Нью-Йорк

В августе 1974-го по распоряжению Хаббарда меня отправили в шестинедельную миссию. Это считалось большой честью. Я должна была проодитировать Молли Борнстайн, коммандующего офицера Офиса Флага по связям в Нью-Йорке, и ее мужа, также занимавшего там большую должность. В отличие от некоторых миссий МО, наша была дружественной. У Молли и Эла не было никаких неприятностей, и они очень обрадовались, что специально для них прислали одитора с Флага. Меня сопровождали еще два человека: Джоан Робертсон, саентологический руководитель высокого ранга, ответственный за эту миссию, и штатный сотрудник Флага Дэвид Энглехардт. Не уверена, что смогу точно описать их задачу, но это было что-то связанное с помощью организации действовать ещё эффективнее.

Мы перелетели через Атлантику из Лиссабона в Нью-Йорк. Мне было приятно оказаться здесь, ведь я находилась вдали от Соединенных Штатов уже больше года. Штаб-квартира организации располагалась в отеле "Элден" на 81-й улице, где мы и остановились. Гостиничные апартаменты показались мне невероятной роскошью - у меня была просторная отдельная комната с ванной. Нашего жалованья вполне хватало на то, чтобы завтракать, обедать и ужинать в ресторанах. В первый вечер мы ели в кафе по соседству, где я заказала чизбургер, картофель фри и мороженое с фруктами. Я соскучилась по американской еде и чувствовала себя так, словно умерла и попала в рай! Из-за тяжелого физического труда в ОПР и частой морской болезни, я очень сильно потеряла в весе, так что была очень худой и могла есть все самое вкусное без страха располнеть. Помню, как наслаждалась видом, который открывался с крыши, где мы сидели, и уминала полкило своего мороженого. До этого момента я даже не представляла, как сильно тосковала по родине. Я смаковала самые простые удовольствия, которые большинство людей принимают разумеющимися само собой, например, возможность забраться в ванну и использовать при этом столько воды, сколько хочется. На корабле нам приходилось принимать тридцатисекундный душ из-за ее нехватки.

Поскольку мы прибыли с Флага, люди в организации относились к нам, словно к королевским персонам. В конце концов, мы были личными представителями Хаббарда. Молли и Эл оказались отличными людьми. Они водили нас на экскурсии по городу и мы прекрасно проводили время. Одитинг шел хорошо, и можно было считать, что миссия удалась.

Прибыв в Нью-Йорк, я позвонила родителям, и они тут же вылетели, чтобы меня навестить. Это был первый раз более чем за полгода, когда я смогла оставить им свои координаты, ведь местонахождение Флага должно было оставаться в секрете. Я прекратила носить очки, потому что убедила себя в том, что мое зрение улучшилось. Мама заметила, что я выгляжу очень худой, но, в любом случае, она была очень рада меня видеть. Я знала, что мои родители беспокоятся, но они совсем не критиковали мое занятие, смирившись с мыслью, что такой тактикой меня не переубедить. Никакое вмешательство, за исключением депрограммирования, не сработало бы на мне тогда из-за подъема, на котором я находилась. На мою долю выпало немало трудностей, но в тот момент я чувствовала, что оно того стоило. Казалось, все плохое теперь позади, и отныне мне предстоит подниматься всё к новым и новым высотам. Я занималась работой, которая должна была спасти планету, а пережитые боль и страдания лишь усиливали мой энтузиазм, поскольку тем летом я чувствовала, что честно его заслужила.

Рок-концерт

В начале сентября 1974-го я вернулась на судно. Квентин был на трехнедельных каникулах, которые ему давали каждый год, и я начала следующую ступень своего обучения – курс, а затем интернатуру класса VII. Этот уровень квалифицировал одитора на проведение ряда процессов под названием "Сила" и "Сила Плюс", предназначенных дать преклиру способность справляться с силой. В то время они считались важными ступенями в саентологии, но сегодня эти процессы практически не используются.

Вскоре после моего возвращения случилось происшествие, которое внесло существенные перемены в нашу жизнь. Мы находились на острове Мадейра, принадлежащем Португалии. В Лиссабоне недавно произошел переворот, и весь регион был охвачен политическими беспорядками. Группа местных коммунистов, похоже, решила, что люди на борту нашего судна - это сотрудники ЦРУ. Они закидали корабль камнями, угодив кое в кого из членов экипажа. Незадолго до этого инцедента несколько сотрудников, включая Мэри Сью, сошли на берег. Я и моя подруга Карен тоже были среди них. Посмотрев кино, мы с Карен возвращались обратно на судно, но нам повстречались люди, которые рассказали о случившемся. Возвращаться было небезопасно, поэтому на некоторое время нас укрыли в местной дискотеке, а вечером отвезли на корабль, который теперь стоял на якоре дальше от берега. Это событие впоследствии стало известно как "рок-концерт" [33]. Хаббард решил плыть в Соединенные Штаты, так что на следующий день мы отправились через Атлантику. Путешествие прошло гладко - морская болезнь не беспокоила меня ни разу. Океан был ровным как стекло, и я очень любила стоять на палубе, оглядывая широкие водяные просторы.

Мы хотели сойти на берег в Южной Каролине, но Хаббарда предупредили об агентах СВД, которые поджидали его в порту, чтобы арестовать. Тогда наш корабль направился к Бермудам, где мы и провели несколько следующих недель.

Кто бы мог подумать, что это приятное путешествие через Атлантику было затишьем перед бурей. Ад собирался вырваться на свободу.

Снова американские горки

Когда мы были на Бермудах Квентин вернулся с каникул и просто поверг меня в шок. Он тихо и без особого выражения рассказал то, что его отец, похоже, всеми силами старался замолчать. По словам Квентина, он снова решил покончить с жизнью и разработал детальный план суицида. Он полетел в Нью-Йорк и снял там номер в отеле "Таймс-Сквер". Затем взял паспорт, свое единственное удостоверение личности, и спрятал его за зеркалом в ванной комнате. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал, что он сын Рона Хаббарда, когда тело найдут. Дальше Квентин полетел в Сан-Франциско, где хотел спрыгнуть с моста Золотые Ворота, но в последний момент так не смог этого сделать. Он бродил в окрестностях, когда его остановили полицейские, разыскивающие какого-то преступника. Они установили, что Квентин не подходит под описание, но поскольку он выглядел сбитым с толку и дезориентированным, его отвезли в психиатрическую больницу. Чтобы защитить семейное имя, Квентин притворился, что у него амнезия и пробыл в этом учреждении около двух недель. Потом кто-то из саентологов вышел на его след, он всё "вспомнил", и его выпустили. Квентин рассказывал эту историю сухим тоном, как если бы говорил о заурядной поездке на каникулах. Заметив, что я в ужасе, он сказал, как у его матери было точно такое же лицо, когда она это слушала. Квентин и Мэри Сью были очень близки. Несмотря на все её прочие недостатки, она обожала своих детей, а Квентин, похоже, был ее любимчиком.

До сих пор я так и не знаю, был ли это Рон Хаббард или Мэри Сью, но кого-то из них сильно расстроило, что Квентин поведал мне о случившемся. Дэвид Мэйо, старший кейс-супервайзер, приказал мне больше не встречаться с Квентином, не объяснив от кого исходил приказ и почему. Не думаю, чтобы источником был сам Дэвид. Я спросила его, что происходит, но он категорически отказался обсуждать этот вопрос. Мы с Дэвидом довольно хорошо ладили в прошлом, но здесь он был непреклонен. Я тоже. Я сказала, что Квентин мой друг, что я нужна ему и не собираюсь его бросать, и ещё, что моя личная жизнь не его дело. Между нами разгорелся спор. Жена Дэвида, Меррил, одна из ведущих одиторов на Флаге, пыталась заткнуть мне рот, чтобы защитить меня, но я не отступала. Она знала, что я попаду в неприятности, если буду разгонять волны, и была абсолютно права. Дэвид предостерег меня, что если я продолжу встречаться с Квентином, то окажусь в ОПР. Я продолжала с ним спорить, и он отправил меня на переизучение, что означало, что я должна была повторить ряд технических материалов как одитор. Также он попросил этик-офицера поговорить со мной и предупредить о последствиях, в случае продолжения отношений с Квентином. Предполагалось, что я просто буду следовать приказам как милый маленький робот, но в тот момент мне еще не до конца промыли мозги, поэтому я отказалась. Я бросила вызов приказу и отстаивала своё право видеть Квентина. Между нами так и не было сексуальных отношений, но другие думали, что мы просто скрываем это. Однажды я подшутила над Квентином, отправившись в душ вместе с ним. Это всплыло в одной из его сессий одитинга, и было записано, поэтому, я предполагаю, Дэвид допускал, что между нами что-то происходит. Вмешательство в мою личную жизнь выводило меня из себя, и я не собиралась этого терпеть.

Я переизучила материалы и восстановилась в интернатуре класса VII. Там я должна была одитировать по процессам Силы другого интерна, Рика. Всё шло отлично: он получил конечное явление прежде, чем были использованы все процессы этого уровня. В ту пору Сила считалась завершенной если ПК экстериоризовывался (то есть у него был внетелесный опыт) и тогда не нужно было проводить ни остальных процессов этой ступени, ни Силы Плюс. Именно так обстояло дело с моим преклиром, и он радостно подтвердил своё завершение. Однако, через неделю Рик простыл, и меня тут же обвинили в нарушении технологии одитинга. Хаббард лично приказал изучить папку ПК, что делал не часто. Её просматривала одна из посланниц, Джил Гудмэн, которая не была обученным одитором и толком даже не знала что искать. Она сказала Хаббарду, будто бы я не сделала должной коррекции Силы Плюс, что, конечно же, было наглой ложью. Я вообще не проводила Силу Плюс, поэтому действия предпринятые для коррекции этого уровня, были бы бессмысленными. Любой подготовленный одитор класса VII увидел бы это, но никто не захотел вмешиваться. В результате был издан этический приказ, отменяющий все мои сертификаты, и санкционировавший созыв комитета по расследованиям. В объяснении я отчаянно писала Хаббарду, что мой преклир никогда не получал Силы Плюс, предлагая ему убедиться в этом лично, но ответа так и не дождалась.

Тогда я укоряла Джил Гудмэн за эту пародию на правосудие, но сейчас понимаю, что она была всего лишь еще одной жертвой Хаббарда. В конце концов, Джил ушла из саентологии и в настоящее время понимает, что с ней произошло. В интервью Расселу Миллеру для его книги "Истинное лицо мессии" [34] она сказала: "Мы все были маленькими ядовитыми стервами… у нас была власть и неприкосновенность". Я вынуждена согласиться с этим утверждением, но больше не виню ее. Правда, которой я не желала смотреть в лицо, в том, что ни Дэвид Мэйо, ни Джил Гудмэн были здесь ни при чём. Уверена, за всем стоял Рон Хаббард, который просто мстил мне за то, что я продолжала видеться с Квентином. Хотелось бы как-нибудь поговорить с Дэвидом или Джил и узнать, что происходило на самом деле.

Приказ ЛРХ созвать комитет по расследованиям считался делом серьезным. Мне были предъявлены все возможные обвинения, при этом каждый знал, что у Барбары, женщины назначенной председателем, имеются со мной личные счёты. Раньше, ещё до вступления в брак, ее муж увивался вокруг меня. Я не отвечала взаимностью, поэтому, в конечном счете, он увлекся Барбарой и женился на ней. Я была рада, что он кого-то нашел, но Барбара так и не смогла преодолеть свою неуверенность, потому что временами ее муж шутя флиртовал со мной. Он намеренно наталкивался на меня и говорил: "Может, перестанем встречаться подобным образом?" Из этого ничего не вышло, потому что он меня не интересовал, но Барбара ясно давала понять, что терпеть меня не может. Это письменно подтвержденный факт, поскольку однажды я должна была ее одитировать, а Барбара отказалась. И этого человека назначили председателем комитета по расследованиям. Уверена, что она получила огромное удовольствие, признавая меня виновной по всем пунктам! В итоге Хаббард отмененил одиторские сертификаты, которые я когда-либо получила, и, вдобавок, меня снова отправили в ОПР.

Выслушав вердикт, я пошла в каюту Квентина и всё ему рассказала. Было ясно, что оказавшись в ОПР, мне не позволят ходить к нему. Я сказала, что после пережитого в последние месяцы это будет для меня облегчением. Я потеряла все, ради чего я так упорно работала, так что хуже уже точно не будет.

Я ошибалась. Дела пошли намного хуже.

Урок ОПР

В январе 1975-го я опять оказалась среди арестантов. За этот год ОПР изменился. Здесь больше не поддерживали друг друга, и терпеть лишения стало не так-то легко.

Для тех, кто имел неприятности в обычном ОПР, появилось новшество под названием "ОПР ОПР". Человек, попавший туда должен был весь день работать глубоко в машинном отделении судна, вычищать трюмы и спать в цепном ящике. Ему не позволялось общаться ни с кем, кроме специального этик-офицера. Пионером, испытавшим на себе это новое изобретение, стал руководитель из Лондона Рон Хопкинс. Я мельком видела это жалкое зрелище, когда весь в грязи он выбирался наверх, тяжело кашляя из-за недолеченной пневмонии, и спускался обратно. Через несколько недель его выпустили, и он присоединился к нам. Мы сразу подружились. Рон стал первым, кто тогда проявил ко мне заботу. За его внешней силой я разглядела очень тонкого человека. Помню, как он любил фламенко и часто играл для нас на гитаре. Рон был прирожденным лидером и вскоре стал ответственным за ОПР - его культовая личность одержала победу.

Каждый день в ОПР был трудовым и начинался в половине шестого утра. Нас разделили на группы по пять-семь человек. Женщины чистили ванные комнаты, проходы и залы, в частности, кормовой. Уборка ванной комнаты была далека от того, что можно себе представить как небрежное махание щеточкой для унитаза. Мы должны были вылизать всё, включая стены и потолок. Затем устраивалась проверка белой перчаткой. Если на ней оставался след, то человеку, ответственному за уборку этого помещения, приказывали бегать кругами по кораблю от носа до кормы (около трехсот метров). Однажды, когда моей начальнице не понравилось, как я почистила ванную, она приказала "сделать круг", но я запротестовала, посчитав её решение несправедливым. На это она сказала: "Не надо вступать со мной в ВиО. Сделай два круга". Я снова возразила и услышала в ответ: "Сделай четыре круга". Это продолжалось до тех пор пока мы не дошли до десяти, что в итоге мне и пришлось сделать. В другой раз мне приказали бегать кругами, а я вместо этого шла. Хомер Шомер, ответственный в то время за ОПР, заметил халтуру и погнался за мной. Я попыталась скрыться от него, но ничего не вышло. В наказание я бегала ещё несколько штрафных кругов, помимо тех, что мне назначили.

Урок ОПР должен был научить нас беспрекословному подчинению приказам, независимо от того, кто их отдаёт и что мы думаем по этому поводу. Разумеется, мне очень не хотелось поддаваться такой дрессировке. Я не усвоила этот урок во время первого ОПР, и меня отправили сюда снова. Я всегда думала, что саентология учит независимости и самоопределению, а не слепому повиновению авторитету. Все мои прежние ценности пошатнулись.

Вдобавок к общим трудностям, я не получала одитинг, который был обязательным для завершения ОПР. Мы с моим напарником оказались несовместимы и, когда стало ясно, что сам этот вопрос не решится, он попросил поставить его в пару с кем-то ещё. Я старалась найти другого партнера, но не могла. Я чувствовала себя опустошенной. Мне казалось, что не было никакой надежды когда-нибудь выбраться из ОПР и, однажды, у меня произошел срыв. Я спустилась в нижний грузовой отсек, и разрыдалась так, как никогда до этого не рыдала. Я чувствовала, как полностью потеряла над собой контроль и думала, что не смогу остановиться. Наконец Рон Хопкинс сходил к медику и взял для меня немного кальмага [35], чтобы я успокоилась и немного отдохнула. На несколько часов это сработало, но потом мое горе вернулось снова. Несколько дней подряд я пребывала в глубочайшем трауре и всё время плакала. Дело, конечно, было не в том, что я потеряла напарника для одитинга. Всё было гораздо серьезнее: на эмоциональном уровне я пришла к пониманию, что саентология оказалась обманом, но осознать это полностью и найти слова, чтобы описать свою потерю я тогда ещё не могла. Поблизости не было советника по выходу или депрограммиста, который помог бы мне это увидеть. Единственным, что я знала, было то, что хуже в жизни я себя до этого ещё никогда не чувствовала.

Дэвид Мэйо [36] был очень обеспокоен состоянием, в котором я находилась, но даже старший кейс-супервайзер [37] не мог исправить то, что было со мной не в порядке. Я чувствовала, как потеряла все. Я пришла в саентологию с грандиозными мечтами о будущем, и упорно работала, чтобы осуществить эти мечты. На какое-то время мне показалось, что они сбылись. Всего полгода назад я ощущала себя на вершине мира, и плохое было позади, а потом у меня все забрали. Но почему? Потому что я боролась за свое человеческое право самостоятельно выбирать друзей, а мой друг оказался сыном Рона Хаббарда. Я лишь сказала бы спасибо Богу, если это было бы не так. Хаббард, похоже, мог просто стереть человека; он мог возвеличить его, осуществить каждую мечту, а потом внезапно – раз! – и забрать все это. Я потеряла способность злиться, я могла только плакать.

В какой-то момент я сказала, что хочу уйти, но Дэвид Мэйо и Джеф Уокер смогли меня переубедить. Дэвид говорил: "Ты разобьешь мое сердце", а Джеф попал в самую точку, сказав: "Как только ты уйдешь из Морской организации, о тебе забудут". В итоге я решила, что должна выдержать и остаться. Какой бы несчастной я себя не чувствовала в саентологии, жизнь за её пределами представлялась мне гораздо хуже.

Но всё же я сделала последнюю попытку самоутвердиться. Однажды я выполняла обязанности квартирмейстера [38] и регистрировала людей, которые либо прибывали на корабль, либо покидали его. ОПР-овцам часто поручали эту работу. Тогда я продежурила все утро и ждала смену, чтобы пойти на обед, но никто не показывался. В конце концов, я спустилась в кормовой зал посмотреть где же мой сменщик. Рон Хопкинс и ещё несколько человек из ОПР обедали, поэтому никто не захотел мне помочь. И я взорвалась. Моя злость имела мало отношения к происходящему, я просто чувствовала, что должна предпринять последнюю попытку настоять на своём. Я сказала, что сажусь есть, и пусть идёт все к черту. Тогда Рон прокричал: "Хватит! Ты назначена в ОПР ОПР". Никогда не забуду этих слов. Я знала, что зашла слишком далеко и попыталась извиниться, но это было бесполезно. Рон оставался непреклонен. Он сказал, что я могу сделать запрос в комитет по расследованиям, если желаю оспорить назначение, но тогда меня, вероятно, вышвырнут из МО насовсем.

26-го мая 1975-го года меня отправили в ОПР ОПР. С утра до поздней ночи я красила трюм под машинным отделением, который сперва вычищала от мерзко пахнущей грязи. К счастью, Рон Хопкинс проявил милосердие, и мне не пришлось спать в цепном ящике. Я должна была подниматься из состояния Врага, для чего требовалось выполнить соответствующую формулу. Она состояла в ответе на вопрос: "Выясните кто вы на самом деле". Я выписывала формулу, передавала ее Рону, но он не принимал её. Мне было не понятно, что именно он хочет прочесть, и несколько дней я мучалась в поисках ответа, который бы его удовлетворил. Кем я была? В тот момент я действительно этого не знала. Если бы это было так, я позволила бы выгнать себя, и убралась как можно дальше от этого корабля и всех, кто на нем находился. Но после того как Джеф и Дэвид отговорили меня от ухода, я не хотела допускать такую мысль, и мне всё ещё казалось, что покинуть саентологию было бы хуже любого ада, в котором я могу оказаться на Флаге.

Я провела в ОПР ОПР пять дней, но мне показалось, что прошло намного больше. Всё это время я не должна была общаться ни с кем, кроме Рона Хопкинса, но однажды Дэвид Мэйо нарушил это правило и заговорил со мной. Я напомнила ему, что этого делать нельзя, но он сказал, чтобы я не беспокоилась. Никогда не забуду, как Дэвид спас меня тогда. Уже не помню, что именно он сказал, но это придало мне сил и помогло почувствовать, что я переживу этот ужас. Он проявил сочувствие, когда я больше всего в нём нуждалась. Я решила держаться за ту толику здравого смысла, что у меня осталась и взяла себя в руки. Это было вопросом выживания.

Наконец, я написала формулу, которая понравилась Рону, и вышла из ОПР ОПР. После долгой борьбы я всё-таки была сломлена. Когда 26-го мая Рон Хопкинс подавил мою последнюю попытку самоутвердиться, что-то щелкнуло во мне, и я потеряла всякую волю к сопротивлению.

Я больше не была ни злой, ни грустной, ни счастливой – я больше вообще ничего не чувствовала и просто делала то, что мне говорят.

Для того чтобы выучить урок ОПР потребовалось много времени, но я всё-таки усвоила его.

Хочу объяснить, что не виню Рона Хопкинса, Дэвида Мэйо, Джефа Уокера, Кэти Кариотаки, Джил Гудмэн и любого другого саентолога или члена Морской организации за то, что пережила на корабле. Они все находились под влиянием Рона Хаббарда и делали то, что на тот момент считали лучшим. Мы все старались выжить. Я лишь надеюсь, что эти люди сейчас свободны и понимают, что на самом деле происходило со всеми нами. Надеюсь, что они смогли разобраться с этим и продолжить свою жизнь.

Вплоть до этого места я не испытывала недостатка в словах для описания своих переживаний, но здесь чувствую, что мало могу сказать о том периоде, который последовал за выходом из ОПР ОПР. Думаю, это объясняется тем, что мое культовое "я" одержало победу, и Моника Пиньотти превратилась в рондроида - робота ЛРХ. Я перестала нарушать спокойствие и делала лишь то, что мне говорят.

Летом 1975-го Хаббард начал выходить на берег для фотосессий, забирая с собой людей из ОПР и используя их в качестве моделей. Я тоже оказалась на нескольких фотографиях, предназначенных главным образом для рекламы саентологии. Никогда не видела конечного результата и не знаю, опубликованы ли где-нибудь эти снимки. На одном из них я изображала женщину, которая была очень больна, на другом получала одитинг и, на третьем, становилась как огурчик. В снимке "до" мое лицо раскрасили бледно-серым гримом, и я выглядела ужасно. Затем меня запечатлели в инсценированной сессии одитинга, а для снимка "после" использовали розовый грим и красную помаду, так что теперь я олицетворяла само здоровье. Помню, Хаббард подробно инструктировал меня, как нужно стоять: сперва подошел ко мне и потом показал на своём примере, чего он добивается. В отличие от других рассказов о его дальнейшей деятельности на поприще кинорежиссера, на этих фотосессиях он был очень милым, и получал от них много удовольствия. После всего, что произошло между нами на корабле, это был первый раз, когда ЛРХ общался со мной лично без посланника, если конечно не считать тех случаев, когда он кивал мне при встрече.

Люди, попавшие в этические неприятности, стали проводить все больше и больше времени на фотосессиях и все меньше за черной работой. В итоге Хаббард создал организацию, которую назвал "Фотостудия ЛРХ", состоявшую по большей части из членов ОПР. По какой-то причине я лишь периодически оказывалась на фотосессиях и не попала в штат фотостудии. Отряд проекта реабилитации постепенно сокращался, пока не остались только мы с Хопкинсом и, в конце концов, его полностью распустили. Меня отправили искать ошибки в одитинге, что означало изучать папки преклиров, выписывать неправильные действия одитора и указывать наличие либо отсутствие в связи с этим прогресса в кейсе. Мне по прежнему запрещалось одитировать, но ОПР уже остался позади.

Осенью Хаббард продал корабль, и мы перебрались на новое место - наземную базу Флага в городе Клируотер, штата Флорида. Жилищные условия которые у нас появились в отеле "Форт Харрисон" значительно улучшились по сравнению с кораблем. Я оказалась в одной комнате лишь с двумя одиторами, своими лучшими подругами Лик и Карен. Любому другому этот номер показался бы тесным, но только не нам, ведь последние несколько лет мы привыкли делить спальню с пятьюдесятью соседками. Здесь у нас был даже телевизор, от которого я уже успела отвыкнуть. В обеденный перерыв и в конце рабочего дня я поднималась к себе и смотрела передачи. Моими любимыми стали "Стар трек", и "Околдованный", оба уже шли в повторном показе. Многие люди в Морской организации любили "Стар трек", поскольку мы считали свою миссию очень похожей на ту, что выполнял экипаж корабля "Энтерпрайз".

Во Флориде я продолжала изучать папки. Не самая волнующая работа на свете, но зато мирная. Некоторые из тех, чьи папки я просматривала, были знаменитостями, такими как Чик Кориа и Карен Блэк. Однажды я подошла к супервайзеру интернатуры, Брайану Ливингстону, по поводу возвращения своих одиторских сертификатов. Я предполагала он в курсе, что ЛРХ приказал их отменить, но как оказалось Брайан об этом не знал. В тот самый момент, когда он уже был готов выписать мне программу, к нам подошла Джуди Тери и сообщила ему, что все мои сертификаты отменил ЛРХ. Брайан пришел в ярость и обвинил меня в том, что я пыталась его обмануть. Я ответила, что всего лишь хотела узнать как восстановить свои сертификаты, но он отказался иметь со мной дело.

В мае Гарри Эпштейн - командующий офицер продвинутой организации, где я раньше работала - решил, что хочет моего возвращения, и сделал запрос на Флаг. Вскоре мне отдали приказ вернуться в Лос-Анджелес, назначив на должность начальника отдела процессинга, а Джеф Уокер перед самым отъездом выписал программу, следуя которой я могла восстановить свои одиторские сертификаты. Как директор процессинга я бы отвечала за соло-одитинг всех людей, которые приезжали в продвинутую организацию на Курс Клирования и уровни ОТ. Хотя это было намного лучше того, чем я занималась просматривая папки, мне не хотелось покидать Флориду. Я написала прошение, чтобы мне позволили остаться, но его отклонили.

В мае 1976-го я приняла пост директора процессинга Продвинутой организации Лос-Анджелеса. Я со всеми держала дистанцию и чувствовала себя одинокой. Некоторые люди, похоже, благоговели передо мной, из-за того, что я провела так много времени на Флаге, но никто не знал о неприятностях, которые мне довелось там испытать. Так что за все время моей работы после переезда из Флориды ни с кем близко я так и не сошлась.

Как и большая часть жилья в Морской организации, состояние моего нового пристанища оставляло желать лучшего. Это была отдельная маленькая комната в доме для персонала, откуда каждое утро мы должны были ездить на микроавтобусе в Голливуд, где располагалась организация. Будучи начальницей отдела процессинга я получала премии в дополнение к жалованию члена МО, так что скоро мне удалось снять жилье за собственный счет. Я нашла довольно милую квартирку с двумя спальнями через дорогу от работы, в которой жили два сотрудника Офиса хранителя, ещё не вступившие в Морскую организацию. Я делила комнату с одним из них, Джином, но наши отношения оставались строго платоническими, и мы спали на разных кроватях.

Жить вне места размещения Морской организации считалось необычным для ее сотрудников, но мне это сошло с рук, возможно, потому, что я приехала с Флага и никто не осмеливался спорить со мной. Отдельная квартира дала мне больше личной жизни, чем за все эти долгие годы, и я начала понимать, что не счастлива в МО. Джин был единственным человеком, с кем мы более-менее сошлись. Я очень скучала по своим друзьям, оставшимся во Флориде, особенно по Квентину, даже, несмотря на то, что мы регулярно переписывались.

Находясь в Лос-Анджелесе, я все больше и больше проводила время одна. При первой же возможности я уходила в свою квартиру, лишь бы быть подальше от организации. Иногда, я приходила туда во время получасового обеденного перерыва и просто думала о своей ситуации. Я сидела там, ужасаясь при мысли о возвращении к своим обязанностям, и ощущала себя в ловушке.

Были вещи, которые я ненавидела в своей работе. Например, от меня требовалось звонить людям, прошедшим один из уровней ОТ, но по каким-то причинам не оплатившим следующий, и в ходе беседы использовать тактику давления, чтобы заставить их вернуться. Помню, как сказала одному человеку, что если он не придет на следующий уровень ОТ, то может умереть. Я очень не любила эти звонки, но они были частью моих обязанностей. Я вообще не хотела быть администратором, хотя эта должность и считалась выше должности одитора. Я предпочла бы быть в сессии и работать с людьми один на один, но в Морской организации никогда не учитывали моих пожеланий.

Я начала подумывать об уходе и каждую неделю откладывала часть из своих премий. В тот момент я не была готова к каким-либо реальным действиям, но копила деньги так, "на всякий случай".

В начале июля 1976-го мне позвонила мама и сообщила страшное известие: во время отпуска в Филадельфии у моего отца случился сердечный приступ. По её словам он находился в очень плохом состоянии, и доктора не знали, переживет ли он ночь. Годы спустя мама рассказала, что это была уже третья попытка дозвониться до меня, поскольку её первые два сообщения никто не передавал. Я немедленно вылетела в Филадельфию. Дорога заняла пять часов, на протяжении которых я не переставала терзаться мыслью живым или мертвым увижу своего отца. Для моей саентологической личности смерть не значила ровным счётом ничего. Вы просто отбрасываете одно тело, подбираете другое и начинаете новую жизнь. Тем не менее, все еще оставалась часть меня, осознававшая личную трагедию, которой стала бы смерть отца и боль, которую бы я испытала, если бы, прибыв в госпиталь, обнаружила, что он уже умер. Когда следующим утром я наконец оказалась в Филадельфии, я с облегчением узнала, что мой отец выжил и с ним все будет в порядке. Тем не менее, у него выявили серьезные проблемы с сердцем, требующие постоянного наблюдения специалистов. В больнице ему установили кардиостимулятор, от которого он теперь зависел.

В Филадельфии я была в "воговском" мире без единого саентолога поблизости, и много времени проводила со своей мамой. Мы остановились в отеле возле больницы, так что, когда мы не посещали отца, возможностей для разговоров у нас было предостаточно. Помню, как однажды речь зашла о жизни в Советском Союзе. Мама рассказывала, что люди там не могут сами выбирать свою карьеру. С самого юного возраста правительство определяет род деятельности для человека, руководствуясь потребностями страны, а не на его личными желаниями. Подумав об этом, я поняла, что моя жизнь в саентологии была в точности такой же, как и у советского человека. Мне хотелось жить во Флориде, и работать одитором, но я находилась в Лос-Анджелесе, моя должность была мне в тягость и с моими желаниями тоже никого не считался. Я призналась маме в том, как чувствую себя сейчас, и тогда она спросила, не поеду ли я с ней домой вместо возвращения в МО. Она сказала, что дверь всегда открыта для меня. Я не была готова к такому шагу в тот момент, но мне очень помогло знание о том, что у меня всё-таки есть выбор. После того, как я три недели пробыла в мире "вогов", он больше не казался мне таким уж кошмарным местом.

Когда отец достаточно окреп чтобы совершить поездку, мы отвезли его домой в Мичиган, где я осталась ещё на несколько дней. Мне по прежнему казалось, что я должна вернуться в саентологию и попытаться решить свои проблемы там, поэтому 1-го августа, после трехнедельного отсутствия, я прибыла в Лос-Анджелес. Однако мои дела в организации пошли хуже. Вскоре после возвращения я сильно поругалась со своей начальницей Тиной, с которой у нас вечно не ладились отношения. Я отказалась работать с ней и ушла с должности директора процессинга. Уже не помню точно, из-за чего мы сцепились, но могу предположить, что как раз из-за тех нескольких часов, когда она не передавала мне сообщения от мамы. Командующий офицер, Гарри Эпштейн вместе с этик-офицером пытались вернуть меня на пост, но я настояла на своем, заявив, что готова выполнять любую работу, лишь бы не с Тиной. Я предложила, что могла бы просматривать папки и, по крайней мере, временно они согласились. Не думаю, что кто-нибудь в Лос-Анджелесе знал, что со мной делать. Если бы я выкинула подобное на Флаге, меня немедленно бы отправили в ОПР, но здесь люди испытывали благоговение перед моим послужным списком. Кроме того, в Лос-Анджелесе ОПР не практиковался.

Я находилась в неопределенности, и каждый день, с утра до вечера, просматривала папки. Поскольку меня не наказали, я по прежнему располагала тем же свободным временем, что и раньше. Однажды во второй половине дня я пошла прогуляться по Голливудскому бульвару, и тогда в моем сознании внезапно произошла перемена. Я, вдруг, подумала: "Что я тут делаю? Ведь это совсем не то, к чему я стремилась, когда вступала в МО. С этим нельзя мириться. Я несчастна и должна найти какой-то выход".

Здесь и сейчас я приняла следующее решение: я даю ситуации две недели. Если по истечении этого срока мои дела не улучшатся, я сделаю одно из двух: либо признаюсь кому-нибудь в организации во всех своих намерениях и чувствах, либо сбегу, не говоря об этом никому. То, что я позволила себе иметь такие мысли, было очень важно. Это показало, что из-за своего отсутствия в саентологии и длительного пребывания дома я стала освобождаться от контроля над сознанием, под которым находилась все эти годы. Человек, подверженный такому контролю, никогда не позволит себе иметь критические мысли, не пропустив их через цензуру. Меня научили, что подобные настроения означают нераскрытые проступки, но каким-то образом я осознала, что они были справедливы, а я невиновна.

На следующее утро я вернулась к работе, сохраняя принятое решение в тайне от всех. Мне хотелось разобраться с этим самостоятельно. Однако две недели прошли, но ничего не случилось. Изо дня в день я всё так же продолжала просматривать папки, почти ни с кем не общаясь. До пятницы 20-го августа меня никто не беспокоил, пока Гарри Эпштейн, очень злившийся за то, что я оставила свой пост, не решил со мной поговорить. Он с сарказмом обвинил меня в том, что я считаю себя выше других, потому что была на Флаге с Квентином, велел выбросить из головы весь этот бред и возвращаться к своим обязанностям. Эпштейн отправил меня к этик-офицеру. Тот в более мягкой форме попытался убедить меня вернуться на пост, но я все также отказывалась, и тогда он сказал, что будет вынужден созвать комитет по расследованиям. Наступала пора действовать.

В субботу утром, 21 августа 1976-го года, я как обычно просматривала папки. В это время пара сотрудников, с которыми я работала, сплетничали о Пандоре Купер, одиторе и кейс-супервайзере Вашингтонской организации. Пронесся слух, что Пандора собиралась оставить саентологию, но ей не позволили. Её заперли в комнате против воли и заставили участвовать в специальных процессах. Девушка притворилась, что одитинг ей очень помог, что со всем согласна и передумала уходить. Однако, убедив в этом своих захватчиков, и выбравшись из комнаты, она сбежала и больше не возвращалась. Я смекнула, что меры, предпринятые в случае с Пандорой, могут также применить и ко мне, поэтому решила действовать быстро.

Пока я была начальником отдела процессинга, я накопила около двухсот долларов. Оставив эту должность, я лишилась директорских премий, и теперь получала только десятидолларовое недельное жалованье члена Морской организации. Всё шло к тому, что вскоре мои запасы бы истощились, от квартиры пришлось бы отказаться, и, главное, я потеряла бы возможность куда-то уехать. Вывод напрашивался сам: если я хочу покинуть МО, то это должно случиться сегодня, до созыва комитета по расследованиям.

У меня оказалась свободной вторая половина дня, и это давало мне идеальную возможность уйти - я не хотела, чтобы меня хватились раньше, чем через сутки. Все еще пребывая в нерешительности, я сходила поплавать, приняла душ, и надела новое платье, которое прислала мама. Затем оправилась к таксофону, узнать, есть ли самолёты из Лос-Анджелеса, но все места оказались забронированы. Тогда я пошла на автобусную остановку посмотреть расписание ближайшего рейса в Мичиган. Автобус отправлялся в шесть вечера, и билет стоил 125 долларов. Я вполне могла себе это позволить. Стрелка часов подбиралась к половине третьего. Вернувшись в квартиру, я наткнулась на одного из своих соседей, но постаралась вести себя как обычно. Пока он ходил купить газету, я собрала вещи, и быстро спрятала все, что успела упаковать. Когда мой сосед опять вернулся, я сказала, что недавно была в бассейне и, что там великолепная вода. К счастью, моя уловка удалась - он пошел искупаться, и я снова осталась одна.

Теперь ничто не могло помешать мне уйти кроме тех барьеров, которыми я сама себя окружила. В течение пяти томительных минут, растянувшихся на целую вечность, я лихорадочно пыталась принять окончательное решение. Я знала, что в любом случае должна это сделать. Сейчас был мой единственный шанс, и я понимала, что если упущу его, то подобной возможности может не представиться еще очень долго. Мне хотелось уйти, но я боялась. Пожалуй, это было самое важное и трудное решение в моей жизни. Я стала перекладывать вещи в маленькую сумку, приговаривая, что не нашла счастья, что дела не пойдут лучше, но все еще пребывала в сомнениях.

И тут внезапно я осознала, что такие решения просто не бывают простыми, поэтому если я буду искать лёгких путей, то не уйду никогда. И я решилась. Взяв свои вещи, я вышла из квартиры. Забрать все было нельзя, ведь я могла повстречаться с кем-нибудь из знакомых саентологов, и чемоданы бы выглядели, мягко говоря, подозрительно. Так что я прихватила лишь маленькую сумочку, пакет и ридикюль. При этом у меня всё равно была заготовлена история, чтобы объяснить свои сумки, но, к счастью, она мне не понадобилась. Все десять минут дороги к остановке меня бросало в дрожь от мысли наткнуться на нескольких человек сразу, поскольку очень уж не хотелось оказаться где-нибудь под замком.

Добравшись в Голливуд, к автобусам, я купила билет в Мичиган и позвонила маме сообщить, что еду домой. Она была вне себя от радости, поддержала мое решение и прокричала в трубку: "Я всегда знала, что ты свободная душа".

В 17:00 мой автобус направился из Голливуда в Лос-Анджелес, где нужно было сделать пересадку. У меня раскалывалась голова, я все еще беспокоилась, что меня найдут, и лишь тронувшись с остановки в Лос-Анджелесе, я смогла расслабиться, ощутив самое сильное облегчение за всю свою жизнь. Я чувствовала, будто с меня сняли огромную тяжесть, и я, наконец, стала свободна.

Я начинаю новую жизнь

На протяжении девяти месяцев я никуда не выходила из дома, пытаясь осмыслить все, что произошло, и приспособиться к новой жизни. Через неделю после ухода я завела дневник, который сохранился до сих пор, где я записывала свои мысли и воспоминания. Всё это время я общалась только с родителями, ощущая сильное одиночество и то, как сильно я запуталась.

Ближе к весне 1977-го я попыталась проанализировать саентологию в своем дневнике, желая разобраться, что с ней не так. Я написала: "Есть что-то очень неправильное в том, как руководят этой организацией, что-то фундаментальное, на что я пока не могу указать". В тот момент я была еще не готова винить ЛРХ и ничего не знала о контроле над сознанием. Но одно наблюдение, которое я сделала, показалось мне тогда бесценным озарением: о людях мало или совсем не заботятся, рассматривая их лишь с позиции выгоды для коллектива.

В качестве наглядного примера могу привести случай с одной девушкой из Голландии, мечтавшей стать одитором на Флаге. У нее были трудности с английским, которые часто приводили к непониманию материалов курса, а позднее, и к неудачам в попытках одитировать. Она так и не смогла подняться выше базовых уровней в обучении из-за проблем с языком. Когда она совершала ошибки, ей назначали этику, и одну из первых отправили в ОПР. Никому и в голову не пришло, что дело вовсе не в "злых намерениях по отношению к группе", а элементарном непонимании языка. Никто не уделил ей даже малую толику внимания, чтобы разглядеть очевидное. Заметили лишь то, что одитор не выполняет своих обязанностей, а, следовательно, должен быть подвергнут дисциплинарным взысканиям за свои злые намерения. Если бы хоть кто-нибудь позаботился о ней как о человеке, а не как о товаре, он мог бы легко увидеть, в чем заключалась ее проблема и помочь выучить английский, но в Морской организации работали по-другому.

Я начала понимать, что, по большому счету, в МО не было настоящей заботы и любви. Вся "любовь" обуславливалась производительностью, стандарты которой зачастую были нелепы. Разумеется, встречались исключения. Иногда, вопреки всему, между людьми возникала подлинная дружба, но тогда прилагались все усилия, чтобы разрушить её, как это произошло в случае со мной и Квентином. Такое разделение вызывает чувство глубокой изоляции, вне зависимости от того, сколько людей окружают тебя внутри культа. Настоящей угрозой для Хаббарда был вовсе не секс, который мог произойти между нами. Он опасался нашей дружбы и ональной близости.

На мой взгляд, самое эффективное, что может сделать консультант по выходу при работе с саентологом, это отнестись к нему с искренней заботой. Саентологи, особенно штатные сотрудники, жаждут такого рода сочувствия, и тут нет никакого преувеличения. Если вы просто предоставите человеку информацию, это не сработает, потому что он отмахнется от нее, как ото лживой "воговской прессы". Но доброе внимательное отношение поможет освободиться из умственной тюрьмы с большей вероятностью, чем любое разоблачение культовой группы.

Я знаю это, потому что пробыла там более пяти лет. Главным ключом к освобождению человека является сочувствие. Это верно в отношении всех культов, но особенно в отношении саентологии, где в верхних эшелонах нет даже намека на подобные чувства. Проявление искренней заботы поможет пробиться через культовое "я" к настоящей личности, а когда эмоциональная связь будет установлена, вы сможете дать факты, и помочь увидеть выход из ловушки.

Церковь Саентологии не смогла уничтожить дружбу между мной и Квентином. Мы продолжали переписываться. В сентябре я получила мрачное письмо, где он говорил о тяжелом периоде в своей жизни. Его отстранили от одитинга за "ошибки", совершенные с преклиром, у которого был рак. Квентин отчаянно пытался помочь этому человеку, но ничего не работало. Он прислал мне свою фотографию, сказав, что это на память. Тогда я очень встревожилась, подумав, что он снова попытаться совершить самоубийство и немедленно отправила ответ. Я написала о своем беспокойстве, и что если в его мыслях есть что-то подобное, то он может звонить в любое время и поговорить со мной об этом.

12-го октября я получила последнее письмо от Квентина. Он просил меня не беспокоиться, сказав, что больше никогда не станет пытаться убить себя. Его дела вроде как пошли в гору. Он попросил отца о неограниченном отпуске, чтобы поступить в лётную школу и выучиться на пилота. Мне показалось, что если эта просьба не получит одобрения, Квентин оставит саентологию, и ситуация для него окажется крайне трудной. Ведь ему придется отрезать себя от своих родителей и единственной жизни, которую он знал. Я исполнилась решимости поддержать его насколько смогу, в том случае если он примет такое решение. Я опять отправила письмо без промедлений, но на этот раз ответа не получила. Последующие восемь месяцев я повторяла свои попытки в надежде на возможный успех. Я думала, может, его родители узнали, что он пишет мне, и приняли меры, чтобы это прекратить. Поскольку я покинула саентологию, то считалась подавляющей личностью, и ни одному саентологу на хорошем счету нельзя было общаться со мной. Однако прежде это не останавливало Квентина. Я подумала, что могло случиться самое худшее, и он совершил самоубийство, но всё равно продолжала писать.

Мне снилось много снов о Квентине и саентологии. Каждую ночь в течение года я видела кошмары об этой группе, в которых убегала от саентологов, пытавшихся меня вернуть, а иногда будто сбегала из тюрьмы. Потом такие сны являлись мне все реже и реже.

В июне 1977-го мне позвонил Чак Ол, работавший в Офисе хранителя. Он сообщил, что в октябре Квентина не стало. Когда его нашли в своей машине возле аэропорта в Лас-Вегасе, он был в коме. Причину смерти установить "не удалось", и тогда Мэри Сью [39] распорядилась провести полное расследование всех обстоятельств. Чак хотел выяснить, звонил ли мне Квентин, пытался ли вступить в контакт. Я давно чувствовала, что что-то произошло, но это сообщение просто повергло меня в шок. Я ответила Чаку, что Квентин писал мне незадолго до своей гибели, и готова сделать все от меня зависящее, чтобы помочь расследованию. Я чувствовала, что Мэри Сью имеет право знать о том, что случилось с ее сыном, ведь она так сильно его любила. Я сделала копии писем Квентина и отправила их Чаку.

Совсем недавно я разговаривала с одной женщиной, находившейся во Флориде в то время, когда Квентин уехал в Лас-Вегас. Она располагала совсем небольшой информацией. Я спросила, был ли одобрен его запрос на поступление в лётную школу, и она ответила, что, насколько ей известно, нет. Он просто отправился на очередные трехнедельные каникулы и должен был веруться. Сейчас я убеждена, что Квентин совершил самоубийство.

К тому времени, когда до меня дошло это печальное известие, я возобновила занятия в Мичиганском университете, и уже продвинулась по пути к новой жизни. Мне было очень жаль Квентина, но я поклялась приложить все силы, чтобы реализовать себя в полной мере. С момента ухода из саентологии, я никогда не принимала свободу как должное, потому что за пять лет лишений узнала насколько она дорога. Да, Квентин погиб, но у меня есть целая жизнь, которую я могу прожить так хорошо, как только смогу, в честь нас обоих.

В университете у меня не было проблем. Возможно, это оттого что я занимала довольно высокую должность в саентологии, которая требовала от меня использовать свой ум и принимать решения, пусть даже ради группы. Я окончила Мичиганский университет со средним баллом 3.7, попав в лучшие 10% в своем классе [40].

В июле 1977-го мне позвонила Карен де ля Карьер, которая была одной из моих лучших подруг на Флаге. Она находилась с миссией в Лос-Анджелесе и хотела убедить меня вернуться. Карен сказала, что организация переехала в совершенно новый комплекс и, что происходят удивительные вещи. Гарри Эпштейна - коммандующего офицера на момент, когда я сбежала - сняли с поста, обнаружив, что он "подавляющая личность". Принимая во внимание, что у власти находился такой "злодей", мне прощались все наказания за уход. На несколько секунд я почувствовала соблазн. Я не сказала "да", но не сказала и "нет", ответив, что мне нужно время на размышления. Однако, повесив трубку, я сразу поняла, что никогда не вернусь. Я начинала новую жизнь, и было не похоже, чтобы в Мосркой организации что-то изменилось. Через неделю Карен перезвонила, и я дала ясно понять, что не надумала. Это был последний раз, когда я общалась с кем-то из саентологии.

Недавно я разговаривала с тремя бывшими саентологами, которые оставались в культе до начала 1980-х. Каждый из них был руководителем самого высокого ранга, и они в один голос согласились с тем, что я ушла вовремя. Эти люди сказали, что в конце 1970-х дела в саентологии приняли ещё более дурной оборот, особенно, когда к власти пришли посланники Хаббарда. Так что если кто-нибудь попытается возразить вам, что того ужаса, через который я прошла, больше нет - не верьте, вокруг есть много людей, готовых подтвердить, что все стало даже хуже [41].

Окончив Мичиганский университет со степенью бакалавра гуманитарных наук, в 1980-м я переехала в Нью-Йорк. С одной стороны, моя жизнь складывалась довольно хорошо, с другой, то, что я пережила в cаентологии, все еще влияло на меня. В течение ряда лет я пробовала несколько разных специальностей, но ни в одной из них не сделала карьеру. Больше всего меня интересовала психотерапия. Полтора года я училась в институте психоанализа, но так и не завершила его. У меня не было трудностей в обучении, просто отсутствовала мотивация, необходимая для завершения программы, и я нашла повод бросить. До недавнего времени я не понимала, что эта неспособность к карьерному росту, особенно в данной сфере, имела тесную связь с cаентологическим прошлым. Ведь мой "успех" в саентологии обернулся полным опустошением, и у меня сохранялся глубокий подсознательный страх перед тем, чтобы стремиться к нему. Любые достижения, которых я там добивалась, были лишь временными. Их можно было в одночасье перечеркнуть по капризу ЛРХ. Успех означал для меня уничтожение. Сейчас я способна перепрограммировать свое подсознание, понять, что я больше не в культе и свободно добиваться своих целей. Мои проблемы наконец-то начинают решаться. Я планирую вернуться в университет и получить степень магистра социальной работы.

Впервые за долгие годы я снова начинаю чувствовать себя прежней восемнадцатилетней идеалисткой, исполненной жизненной энергии и грандиозных целей. Однако, на этот раз, мне ясно, что не существует готовых ответов. Я понимаю, что владею разумом, который прекрасно может провести меня через решения, принимаемые в отношении своей судьбы, и я никогда не поставлю никого и ничто над собственными представлениями и чувствами. Сейчас мне известны техники, которые используются для контроля над сознанием, и я знаю, что в мире есть люди, которые без малейшего раскаяния будут использовать их для манипулирования другими. Так что если я увижу, что человек или группа применяют эти техники, наши отношения прекратятся в тот же миг. Моя жизнь и мой разум принадлежат только мне, и я никогда не откажусь от них снова.

Август 1996-го. Последние новости: с тех пор я окончила университет и стала магистром социальной работы, сдала экзамен на получение лицензии и теперь являюсь дипломированным специалистом в области душевного здоровья [42].

Примечания к книге "Мои девять жизней в саентологии"

1. ЛРХ [эл-эр-ха] - аббревиатура от Л. Рон Хаббаард. Саентологи часто используют это сокращение в повседневном общении внутри группы. (прим. ред.)

2. Имеется в виду саентологический Мост к полной свободе - упорядоченная определённым образом последовательность обучения и одитинга в саентологии от первых ознакомительных мероприятий до самых высших уровней. Выражения "привести на Мост", либо "поставить на Мост" означают записать человека на услуги и добиться их прохождения (прим. ред.)

3. В зависимости от сложности и объёма услуг, которые зарегистрированное объединение членов Церкви Саентологии может предоставить публике, ей присваивается статус: "дианетической группы", "миссии", "организации", "продвинутой организации". Чем выше статус группы, тем более жёсткая дисциплина в ней царит. В данном контексте слово "организация" относится к этой классификации (прим. ред.).

4. CAN (Cult Awareness Network) - Сеть Просвещения о Культах. В 1974 году эту некоммерческую организацию основали американские граждане, обеспокоенные проблемой деструктивных религиозных групп, чтобы обеспечивать нуждающихся информацией и поддержкой. Однако к середине девяностых годов сектам удалось добиться удовлетворения сфабрикованных судебных исков против CAN, что привело к ликвидации этой организации. Члены Церкви Саентологии выкупили в Федеральном суде по банкротствам её название, логотип и телефон. В настоящий момент CAN работает под полным контролем саентологов, преследуя цели противоположные изначальным (прим. ред.).

5. Paulette Cooper / The Scandal of Scientology. Эта книга Полет Купер не переведена на русский язык, но доступна в сети Интенет на английском: www.clambake.org/archive/books/tsos/sos.html (прим. ред.)

6. Язык саентологии в России является еще более нагруженным, чем в англоязычных странах, по той причине, что многие достаточно обыденные английские слова русскими саентологами употребляются без перевода, например: фланк (провал), креминг (зубрежка) и т.п. (прим. перев.)/

7. "Выбросить за борт" не следует трактовать, как "убить, выбросив в открытое море". Человека затем вылавливали, но то, что его жизнь и здоровье, не говоря уже о достоинстве, при этом подвергались существенной опасности и пренебрежению остаётся фактом (прим. ред.)/

8. В том случае, если он публично заявляет о своем выходе из саентологии (прим. перев.)/

9. Восемь критериев Лифтона, характеризующих контроль над сознанием, можно найти на русском языке в книге Стивена Хассена "Освобождение от психологического насилия" на стр. 77 (Стивен Хассен, Освобождение от психологического насилия, - СПб: прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. - 400 с. - (Проект "Психология-BEST")). Очень содержательная и во многом незаменимая книга для всех интересующихся проблемами деструктивных культов и манипуляцией сознанием. Доступна в формате *.txt на русском языке: www.lib.ru/DPEOPLE/stiwen_hanter.txt (прим. ред.)

10. Движение стрелки вправо у саентологов принято обозначать как "падает" (прим. перев.)/

11. Вероятно, имеется в виду ИП ОХС "Бегства" от 31 декабря 1959 г., изданное тогда же и как БОСХ (прим. ред.).

12. Bent Corydon / L. Ron Hubbard: messiah or madman? Эта книга была переведена на русский язык ещё более неудачно, чем написана. Тем не менее, на данный момент она является, пожалуй, единственной опубликованной в России работой, содержащей столь дерзкие разоблачения "Церкви Саентологии", её основателя и нынешнего руководства. Выходные данные: Рон Хаббард: маньяк или мессия? / Бент Коридан; пер. с англ. (амер.) Сергея Сосинского.. - М.: Ультра.Культура, 2004. - 544 с. (прим. ред.).

13. Hassan S. / Combatting Cult Mind Control: The 1 Best-selling Guide to Protection, Rescue and Recovery from Destructive Cults. Rochester, VT: Park Street Press, 1988, 1990. Перевод этой первой книги Стивена Хассена тоже есть на русском языке: Противостояние сектам и контролю над сознанием / Стивен Хассен; пер. с англ. Л. Аскинази. - М.: АСТ 2006. - 315с. - (Духовные учителя) (прим. ред.).

14. Кейс-супервайзер (К/С) - сотрудник отвечающий за деятельность одиторов в организации. Он просматривает рабочие протоколы сессий одитинга и, основываясь на результатах, назначает те или иные процессы для дальнейшего проведения. (прим. перев.)

15. От англ. cramming – зубрежка. (прим. перев.)

16. От англ. flunk – провал. (прим. перев.)

17. Если по истечении 24 часов ошибка остаётся неисправленной, то это становится тяжким преступлением. (прим. ред.)

18. FOLO (Flag Liaison Office). В официальном русском саентологическом переводе "FOLO" - Офис связи Флага по операциям. (прим. ред.)

19. СВД - служба внутренних доходов – в США – федеральное ведомство, занимающееся сбором налогов. (прим. перев.)

20. Супервайзер - специально обученный сотрудник, присутствующий в классе со студентами. Если кто-то не понимает материал или не может выполнить практические упражнения, супервайзер ничего не объясняет сам, а указывает, где у Хаббарда есть ответ, или какие слова студент должен прояснить и что перечитать. (прим. перев.)

21. "Одитироваться соло" значит одитировать самого себя без одитора, но отчитываясь о результатах перед кейс-супервайзером. (прим. ред.)

22. AOLA (The Advanced Organization of Los Angeles) - Продвинутая Организация Лос-Анджелеса.(прим. ред.)

23. Расстройство биоритмов в связи с перелетом через несколько часовых поясов. (прим. перев.)

24. Приведенные пять цитат взяты без изменений из официального русского перевода ИП ОХС "Сохранение действенности Саентологии" от 7 февраля 1965 г. Источник: Курс руководителя организации, основная шляпа штатного сотрудника, том 0 / New Era Publications International ApS / Store Kongensgade 55 Copenhagen K, Denmark / © 1999 L. Ron Hubbard Libraru; стр 12. (прим. ред.)

25. Кейс - сумма всех проблем, плохих воспоминаний, инграмм, овертов и висхолдов и т.п. у преклира. (прим. перев.)

26. "Скала веков" - вероятно, имеется в виду произведение Томаса Гастингса (1784 – 1872) "Rock of Ages". (прим. перев.)

27. Имеется в виду известная английская поговорка "У кошки девять жизней" (A cat has nine lives). (прим. перев.)

28. Саентологический сленг. " Высокостатный" означает имеющий высокие статистики (в том числе в финансовой сфере ), а следовательно готовый оплачивать дорогие услуги (одитинг, обучение), делать большие пожертвования и т.п. (прим. ред.) 

29. Наблюдательный пункт в виде бочки, расположенный высоко на фок-мачте. (прим. перев.)

30. Драмамин - торговое название дименгидрината. Применяется для предупреждения и снятия проявлений морской и воздушной болезни, при тошноте и рвоте различного происхождения; побочные действия – сонливость, нарушение зрительного восприятия. (прим. перев.)

31. Наименование "Отряд проекта реабилитации" (ОПР) было переведено с английского - Reabilitation Project Force (RPF). Предложенный перевод может не совпадать с принятым у саентологов в России. (прим. перев.) В Интернете можно встретить, например, такой русский перевод RPF, как "Отряд Реабилитационных Проектов" (сокращённо "ОРП"). (прим. ред.)

32. По словам Бента Коридана, Норман Старки является вторым человеком в иерархии Церкви Саентологии после Девида Мицкевича. (прим. ред.)

33.Игра слов: английское слово "rock& quot; означает камень. (прим. перев.)

34. Russell Miller / Bare-Faced Messiah (The true story of L. Ron Hubbard). К огромному сожалению, эта лучшая из книг, разоблачающих саентологическую версию биографии Рона Хаббарда, пока не переведена на русский язык. Она доступна в Интернете на английском, а также ряде других языков, и содержит внушительный архив документальных подтверждений, на которых базируются шокирующие выводы этой отважной исследовательской работы. Англоязычная версия: www.clambake.org (прим. ред.)

35. Кальмаг - смесь кальция и магния. С точки зрения Хаббарда, необычайно эффективное восстановительное средство. (прим. перев.)

36. Дэвид Мэйо (David Mayo) позже покинул саентологию. Это произошло в феврале 1983 года, после того как в течение шести месяцев он был заключён в саентологическую тюрьму, где подвергался раличным издевательствам. 1 мая 1987 года в Пало Альто (Калифорния) Дэвид Мейо дал показания под присягой против высших руководителей Церкви Саентологии, причастных и принимавших непосредственное участие в этих злодеяниях. (прим. ред.)

37. Старший кейс-супервайзер Флага - это главный специалист по саентологическому одитингу после Л. Рона Хаббарда. В то время им был Дэвид Мейо. (прим. ред.)

38. Квартирмейстер - саентологическое заимствование из военной лексики США и Великобритании - должностное лицо ведающее снабжением и расквартированием войск. (прим. перев.)

39. Через несколько лет после этих событий Мэри Сью Хаббард была приговорена к лишению свободы и провела несколько лет в тюрьме. Будучи последней женой основателя саентологии и её ветераном, она умерла в Лос-Анджелесе 25 ноября 2002 года забытая и покинутая "церковью". (прим. ред.)

40. В американских ВУЗах оценивают по пятибальной шкале, от 0.0 до 4.0. Для отличника нормальный средний балл – от 3.5 до 4.0. (прим. перев.)

41. Другие истории бывших саентологов, поделившихся своим опытом, можно прочесть, например, здесь: www.whyaretheydead.net/krasel/ (прим. ред.)

42. У Моники Пиньотти есть персональная страничка в Интернете: www.psychjourney_blogs.typepad.com/monica_pignotti (Сейчас он не доступен)

Источники

Английская html-версия 1: www.whyaretheydead.net/ krasel/books/nine_lives.html

Английская html-версия 2: www.cs.cmu.edu/ ~dst/Library/Shelf/pignotti/

Английская html-версия 3: www.holysmoke.org/ cos/nine_liv.htm

Английская html-версия 4: www.factnet.org

Английская pdf-версия: www.apologeticsindex.org

Английская txt-версия: www.skull.piratehaven.org/ ~atman/factnet/ monica2.txt

Французская html-версия (с иллюстрациями):  web.archive.org

Показания под присягой Моники Пиньотти

Моё имя Моника Пиньотти. Я состояла в Церкви Саентологии с декабря 1970 по август 1976 года. Примерно с февраля 1973 по август 1976 я была членом Морской Организации – элитного саентологического братства. С мая 1973 по октябрь 1975 я жила на борту корабля "Аполло", который являлся домом Л. Рон Хаббарда, его жены Мэри Сью Хаббард и четверых его детей. Когда в октябре 1975 года корабль был продан, я стала жить и работать на саентологической наземной базе, располагавшейся в отеле "Форт Харрисон" города Клируотер штата Флорида. В мае 1976 меня перевели в Лос-Анджелес, где я проработала в персонале до своего ухода из группы в августе 1976.

Впервые, я узнала о саентологии в 17 лет, осенью 1970 года, будучи первокурсницей музыкального факультета Университета Юты. Один студент, тоже занимавшийся музыкой, рассказал мне о саентологии и в декабре 1970 года пригласил на открытую лекцию. До этого момента я была прилежной студенткой, не испытывала никаких умственных расстройств или наркотической зависимости.

После посещения открытой лекции в саентологической миссии города Солт-Лейк-Сити я приобрела бестселлер Рона Хаббарда "Дианетика: современная наука душевного здоровья" изданный в 1950 году. Эта книга настолько меня поразила и увлекла, что я решила записаться на первый курс - "Общение". Я начала его в январе 1971 года, посещая занятия дважды в неделю по вечерам. В основном, курс состоял из так называемых тренировочных упражнений (ТУ). Первое ТУ называлось ТУ-0. От меня требовалось сидеть лицом к лицу с напарником (другим студентом), поддерживать визуальный контакт и "просто быть там", что означало сидеть без какого-либо движения и ни о чём не думать. Упражнение считалось пройденным, если человек мог выполнять эти требования на протяжении двух часов.

Я не подозревала о том, что каждый раз, делая ТУ-0, я погружалась в гипнотический транс. Это осознание пришло ко мне лишь годы спустя, после ухода из группы, когда я прочла о гипнозе и вошла в транс под руководством дипломированного психолога. Состояние, в котором я находилась в тот момент, было полностью идентично тому, что я испытывала, когда делала ТУ-0.

ТУ практикуются саентологами часто, регулярно и на всех уровнях. Очень скоро само вхождение в классную комнату вводило меня в состояние транса. Хаббард заявлял, что он непримиримый противник гипноза, однако, я испытывала на себе именно его воздействие. Пребывание в состоянии транса сделало меня полностью открытой для изучения материалов о пути к полной свободе, согласно которым мы, будучи жителями планеты Земля, находимся в лабиринте, и единственный выход из этой "ловушки" возможен только через саентологию. Мир за пределами саентологии изображался как очень унылая картина, и его называли миром "вогов".

Саентология затягивала меня все сильнее и сильнее, я начала проводить больше времени в миссии и меньше – на занятиях в университете. К марту 1971 года я бросила учебу и вступила в штат на полный рабочий день. Известие о том, что я оставила университет, очень расстроило и обеспокоило моих родителей, проживавших тогда в Мичигане. Они отправились в библиотеку Мичиганского университета, чтобы подробно изучить саентологию, и все, что им удавалось отыскать, было негативным. Мой отец вылетел в Солт-Лейк-Сити, чтобы показать мне статьи, которые он нашел, и книгу Паулетты Купер, называвшуюся "Скандальная саентология". Когда он показал мне эти статьи и книгу, я прочла их, но сразу же отвергла, как собрание лжи, выдуманное "воговской" прессой. Я решила, что Паулетта Купер, наверняка, подавляющая личность. Подавляющая личность (ПЛ) – это термин, используемый саентологами в отношении тех, кто открыто выступает против саентологии или борется с ней. ПЛ является психотиком, который желает зла всему человечеству. Нам говорили, что имеющий любые критические мысли о саентологии, совершил очень серьёзные преступления (саентологи называют их "овертами") против неё. Таким образом, любые критические соображения, которые могли у нас возникнуть, пресекались на корню, потому что всякий раз, когда у меня возникала негативная мысль о саентологии, я погружалась в себя и задавала вопрос: "Что я сделала не так?" – вместо того чтобы обратить внимание на реальные факты.

Я твердо решила, что хочу стать одитором. Для этого я прошла ряд саентологических курсов: вначале курс по дианетике за 500 долларов, а затем "Уровни академии", которые стоили 1000 долларов (сейчас цена на эти услуги гораздо дороже). Поскольку я бросила университет и не имела другой работы, кроме поста в саентологической миссии, стоимость курсов была для меня очень высокой, однако я не возражала, поскольку была уверена, что в них содержится великая мудрость, способная освободить человечество. В статье Хаббарда "На что идут Ваши пожертвования" говорилось, что эти деньги не идут лично Хаббарду. Кроме того, утверждалось, что его зарплата меньше, чем у обычного штатного сотрудника. Как нам объясняли, эти деньги направлялись на поддержание саентологических организаций, чтобы саентология могла распространяться.

Я могу вспомнить, по крайней мере, один случай, когда регистраторы саентологических организаций более высокого уровня приехали в нашу миссию и использовали тактику жёстких продаж, чтобы мы оплатили большее количество курсов. Одна из таких методик называлась "постулирование", согласно которой человеку требовалось выписать чек на сумму, превышавшую размер его банковского счёта. Идея была в следующем: выписывая подобный чек, человек получал мотивацию найти деньги (саентологи используют при этом выражение "сделать мокап" чего-либо, например, денег). А если у человека возникает действительно сильное желание достать деньги, он может это сделать. Я выписала такой чек на 1000 долларов, хотя на моём банковском счете было менее 100. На следующий день я пришла в банк, чтобы получить заём на эту сумму, но получила отказ в виду отсутствия у меня кредитной истории. Мой чек не приняли.

Немного позже, когда я прогуливалась по центру Солт-Лейк-Сити, ко мне подошел мужчина средних лет. Он сказал, что я красива, и что мог бы найти мне работу в киноиндустрии. Любому, кроме меня, было бы совершенно очевидно, что он аферист. Но я решила, что, наконец, нашла способ раздобыть деньги для оплаты курсов и согласилась встретиться на следующий день, доверившись этому незнакомцу. Я села к нему в машину, и он отвез меня в отель. Мне стало не по себе, когда я осознала, что ему нужен от меня только секс. Я была очень напугана и не хотела, чтобы это произошло, но подчинилась, когда он меня насиловал. До саентологии я бы никогда не договорилась о встрече с таким человеком, но, находясь в полусознательном состоянии транса, я пошла с ним.

В тот момент я не осознавала, почему это произошло, и винила во всем только себя. В конце концов, мне удалось достать деньги на курсы, откладывая по 220 долларов в месяц из того, что высылали родители, попросив у них сверх того и заняв у друзей, которые тоже занимались саентологией.

Я все больше и больше вовлекалась в саентологическую деятельность и всё сильнее изолировалась от остального мира. Меня захватила идея вступить в Морскую Организацию. Когда я впервые побывала у них в Лос-Анджелесе, меня потрясли жилищные условия. Я увидела одну из комнат, в которых жили сотрудники. Она находилась в подвале, была очень неопрятной, с восемью грязными матрацами на полу. Ещё я помогала готовить еду на кухне, где люди очищали от кожуры гнилые, слизкие, листья салата, покрытые маленькими черными личинками, и то, что от них оставалось подавали сотрудникам к столу. Несмотря на отвращение, которое я испытала от увиденного, я нашла этому оправдание в том, что Хаббард наверняка был не в курсе.

Я все еще хотела вступить в Морскую Организацию, но мне не было 21 года. По закону я была несовершеннолетней, а родители не давали своего согласия. Я была расстроена и зла на них, но ничего не могла поделать. Несколько месяцев спустя мне удалось убедить их дать разрешение, но к тому моменту моё намерение изменилось, поскольку рекрутёр отказался гарантировать, что я смогу работать одитором. Я решила заплатить за одиторское обучение и вступить в Морскую Организацию, когда получу более высокую квалификацию.

К октябрю 1972 года я получила звание одитора класса VI, что считалось довольно высоким уровнем обучения, и, кроме того, завершила Курс Клирования, став саентологическим клиром. В январе 1973 я окончила уровень, известный как ОТ III. Материалы этого уровня должны были содержаться в строгой конфиденциальности. Мне постоянно говорили, что ОТ III объясняет, почему мы находимся в ловушке на планете Земля. От нас требовалось держать материалы всех продвинутых курсов в закрытом кейсе всякий раз, когда мы выходили с ними из классной комнаты. Предоставленный пакет материалов был написан Хаббардом от руки и рассказывал историю ОТ III.

Вот что там было сказано: 75 миллионов лет назад существовала конфедерация планет (Земля была одной из них), которая называлась Галактической Конфедерацией, и она страдала от чрезмерного перенаселения. Ее лидер, Ксену, решил положить конец этой проблеме. Он переправил людей к вулканам на Землю, установил в эти вулканы водородные бомбы и взорвал их. Души людей были собраны в кластеры. Этим душам насильственно внедрялась (имплантировалась) всевозможная информация, включая идеи о Боге и дьяволе, которая прокручивалась перед ними в течение 36 дней. По словам Хаббарда, всякий, кто пробовал разрешить эту загадку, застревал в этих 36-ти днях, теряя способность ко сну и, в конце концов, умирал от пневмонии. Хаббард говорил, что ему одному удалось справиться с этим имплантом, который он называл Инцидентом II, и таким образом дать человечеству возможность впервые за 75 миллионов лет выбраться из "ловушки".

Заключение, к которому он пришел, состоит в том, что все мы на Земле одержимы сотнями кластеров духов, которые живут с нами в одном теле. Эти духи были названы боди-тэтанами. На уровне ОТ III мы должны их одитировать и, таким образом, выяснить, кто мы есть на самом деле.

Будучи проникнутой саентологической доктриной, я поверила во все эти сказки. После завершения ОТ III, я как никогда обрела уверенность в том, что должна вступить в Морскую Организацию, сотрудники которой подписывают контракт на миллиард лет. Я вступила в Морскую Организацию примерно в феврале 1973 года. Поскольку на тот момент я была саентологическим специалистом очень высокого уровня, мне сразу же дали должность штатного одитора Продвинутой Организации в Лос-Анджелесе.

В мае 1973 года Мэри Сью Хаббард лично пригласила меня на корабль "Аполло", чтобы я обучалась там одитингу. Это считалось высокой честью, и было вознаграждением за то, что я проодитировала одного из ведущих сотрудников Мэри Сью в Лос-Анджелесе. Ей очень понравилось моё предоставление.

В мае 1973 года я переехала на корабль. Согласно инструкции, местонахождение корабля должно было держаться в секрете. Меня известили о местонахождении судна (Опорто, Португалия) лишь в тот день, когда следовало выезжать. Как только я взошла на борт, мой паспорт забрали у меня "на хранение".

Мне показали место, где я должна была жить – душное, зловонное помещение с 50 койками, называющееся дамской спальней. Здесь размещались большинство незамужних женщин на корабле. Прямо над ним находился кормовой зал, где я обратила внимание на молоденьких девочек, весь день занимавшихся стиркой и глажением белья. Одной из этих девочек была Тоня Бёрден, которая впоследствии подала в суд на Церковь Саентологии. Я выяснила, что эти девочки готовились стать личными посланницами Хаббарда.

На корабле было очень много людей. Дисциплина была крайне жесткой, особенно для обучающихся одиторов (интернов) вроде меня. От интернов ожидалась безупречность. Если наш одитинг не давал нужного результата, это всегда рассматривалось как наша собственная ошибка и никогда как следствие того, что Хаббард создал небезупречные процедуры. Считалось, что одитор, получающий результаты меньшие, чем ожидалось, имеет злые намерения, и его подвергали дисциплинарным взысканиям.

Одним из методов дисциплинарного воздействия был ритуал, который назывался Церемонией Кали. Ужасающее изображение богини Кали, индийской богини смерти и разрушения, поднимали над алтарем в классной комнате, после чего проводился ритуал наказания оплошавших одиторов. В полумраке, при одних свечах, одиторам и интернам раздавали листки с текстом гимна, посвященного богине Кали, который нужно было петь под музыку "Скалы веков". После исполнения гимна провинившегося одитора заставляли "раболепствовать" перед богиней Кали. Ему давали нож и бутафорскую папку преклира, а затем приказывали "заколоть преклира". В этот момент он должен был проткнуть папку несколько раз. Мне дважды приходилось принимать участие в этой церемонии, и я также наблюдала за тем, как многие другие принимали в ней участие.

Другим способом дисциплинарного взыскания был приказ провести четыре часа в вороньем гнезде. Это маленькое сооружение в форме бочки, расположенное в самой высокой точке корабля, куда надо залезать по узкой верёвочной лестнице. Мне дважды пришлось лезть в воронье гнездо. Один раз я настолько обезумела, что подумала о том, чтобы отпустить лестницу и броситься вниз, на палубу, хотя ни до того момента, ни после выхода из группы меня никогда не посещали мысли о самоубийстве.

Также я видела, как четырнадцатилетний мальчик был заперт в цепном ящике, и его оставили там на всю ночь. Цепной ящик представлял собой темное помещение, где находилась якорная цепь, когда якорь не использовался. Мальчика заперли в цепном ящике три подростка из посланников Л. Рона Хаббарда. Я несколько раз видела, как это делали с другими людьми, но со мной этого не случалось.

Меня всё сильнее и сильнее возмущало то, что приходилось видеть и испытывать на корабле, который мне описывали как "самое разумное место на планете". Однажды нас всех подняли с постели и заставили посреди ночи писать письма выгодным клиентам, приглашая их на Флаг. В тот момент я не смогла себя сдержать и сказала: "Если кто-нибудь когда-нибудь напишет правду о том, что здесь происходит в действительности, никто не захочет сюда приезжать". За это мне назначили этическое состояние Предательства. На корабле мы не имели права на свободу слова.

В конце 1973 года Хаббард создал Отряд Проекта Реабилитации (известный как RPF), чтобы расправляться с нарушителями спокойствия на корабле и, вообще всеми, кто был ему не угоден. Любой, кто "не производил продукт", или у кого был низкий показатель теста OCA, был кандидатом в ОПР. Я имею в виду тот самый тест ОСА, который предлагают вновь пришедшим людям и часто раздают на улицах потенциальным прихожанам. Хаббард утверждал, что создание ОПР являлось с его стороны актом доброй воли и имело своей целью "реабилитацию" психопатичных преступников. На самом же деле, по моему мнению и опыту, ОПР представлял собой концентрационный лагерь.

Этическим приказом от 10 января 1974 года была назначена первая группа людей для ОПР. Мое имя было в этом списке, поскольку я не раз открыто говорила то, что думала и считалась возмутителем спокойствия. Участники ОПР должны были носить черную или тёмно-синюю робу, не имели права разговаривать с другими членами команды, если только с ними не заговаривали первыми, должны были беспрекословно подчиняться всем приказам, принимать пищу после всех остальных и заниматься рабским трудом, вроде мытья туалетов. Также мы должны были одитировать друг друга "освобождаясь от наших овертов и висхолдов", что на понятном английском означало бы раскаиваться в своих преступлениях.

Я потребовала собрать комитет по расследованиям (саентологический аналог суда), чтобы опротестовать своё назначение в ОПР. Сын Хаббарда, Квентин, который стал моим другом, был назначен председателем комитета, и ему ничего не оставалось, кроме как признать меня виновной по всем обвинениям. Мой перевод в ОПР был утвержден.

Несколько недель спустя Квентин предпринял попытку покончить с собой. В результате он был заключен в своей каюте примерно на три недели, а затем отправлен в ОПР. За время, проведенное в ОПР, мы с Квентином стали близкими друзьями.

Мы с Квентином были выпущены из ОПР в мае 1974. Я снова стала интерном и некоторое время очень преуспевала как одитор. Мне дали человека, у которого были очень низкие показатели теста личности, а после моего одитинга они сильно переменились. В итоге я получила похвалу от Хаббарда, который привёл мою работу в пример того, каким должен быть одитинг на Флаге.

Мой статус быстро изменился, когда мы с Квентином стали ближе. В конце августа Квентин уехал в отпуск на три недели. Когда он вернулся, в сентябре, он признался мне в том, что снова пытался покончить с собой. С этого дня мне запретили видеться с Квентином, вероятно, потому, что я знала слишком много. Но я отказалась перестать с ним встречаться.

Вскоре после моего неподчинения у меня опять появились проблемы с "ошибками в одитинге". Произошёл один случай, когда человек слег с простудой спустя неделю после моего одитинга, и Хаббард лично потребовал его папку.

Меня обвинили в грубых одиторских ошибках. Хаббард издал этический приказ, который лишал меня всех сертификатов и распорядился созвать комитет по уликам. Человек, назначенный председателем этого комитета, был хорошо известен своей неприязнью ко мне; меня признали виновной по всем обвинениям и отправили в ОПР.

На этот раз в ОПР оказалось действительно трудно, и, казалось, мне специально осложняют дорогу назад. Я мыла туалеты день за днем, месяц за месяцем, и однажды у меня произошел эмоциональный срыв. В те дни я совершенно не владела собой и была постоянно в слезах. Тогда мне назначили то, что известно как "ОПР ОПР", куда отправляли людей с проблемами в обычном ОПР. Мне приходилось проводить весь день до позднего вечера между днищем корабля и полом машинного отделения, убирать там отвратительно пахнущую грязь, а затем красить стены. Мне было запрещено разговаривать с кем-либо, кроме этик-офицера ОПР. Ему нужно было давать на проверку формулы моих этических состояний, но он по нескольку дней отказывался принимать то, что я писала. Мне полагалось "выяснить, кем я была на самом деле" и в течение нескольких дней я пыталась ответить на этот вопрос так, чтобы этик-офицера устроил ответ. В конце концов мне удалось и я была переведена обратно в ОПР, но это настолько меня эмоционально сломило, что с тех пор я беспрекословно выполняла все приказы, которые мне отдавали.

В октябре 1975 года корабль "Аполло" был продан, а ОПР временно расформирован (он был возрожден примерно год спустя.) Как только мы переехали в Клируотер, мне поручили составлять резюме ошибок в папках преклиров. Это означало изучать папки, где фиксировался одитинг, и отмечать любые ошибки, которые были допущены во время сессии. Тогда я просто делала свою работу, как и всё остальное, что мне приказывали делать. Наконец, в мае 1976 меня перевели в Лос-Анджелес, где назначили директором процессинга Продвинутой Организации. О моем пребывании в ОПР было забыто, и я снова оказалась на очень ответственной должности.

В Лос-Анджелесе мне было неуютно, и я очень скучала по друзьям, которые остались в Клируотере. Я держала дистанцию в общении со всеми из Лос-Анджелесской организации и в результате стала проводить много времени в одиночестве. У меня появилось достаточно времени, чтобы думать, и степень контроля, под которым находилось мое сознание, стала уменьшаться. В июле 1976 года у моего отца случился инфаркт, и мне пришлось лететь в Филадельфию, чтобы навестить его в больнице. В течение трех недель я была совершенно оторвана от саентологии. Когда я вернулась в августе 1976 года, Морская Организация и саентология вообще начали казаться мне чем-то очень плохим. Я поссорилась со своей прямой начальницей и отказалась с ней работать. Оставив должность директора отдела процессинга, я вернулась к работе с папками, которой занималась в Клируотере.

Ко мне стало приходить осознание, что я сама ничего не контролирую и не могу распоряжаться свободой в своей жизни. И однажды мне удалось вырваться из того состояния транса, в котором я пребывала. Я поняла, что несчастлива, и что мне необходимо принять какое-то решение.

Две недели спустя, 21 августа 1976 года, я решила уйти, села на автобус в Грейхаунд и вернулась к моим родителям в Мичиган. Я испытала множество последствий от пребывания в саентологии, включая депрессию и ночные кошмары, снившиеся каждую ночь в течение года после моего ухода. В то время у меня не было контакта ни с кем, кто бы знал о помощи жертвам сект, и я не получала подобных консультаций в течение 12 лет. В данный момент я прохожу курс терапии у Лорны Голдберг, магистра социальной работы и психотерапевта с тринадцатилетним опытом реабилитации пострадавших от культов.

Я еще очень многое могла бы рассказать о том, что испытала за 12 лет со времени моего ухода из группы, и моём саентологическом опыте, но этот отчет и так уже слишком длинный. Если у кого-либо возникнут дополнительные вопросы, то я с большим удовольствием на них отвечу.

Monica Pignotti (Моника Пиньотти)
26 сентября 1989 года
Перевод Алексея Кондрашова, 2007 г.

Центр свщмч. Иринея Лионского, г. Москва

 

 
Читайте другие публикации раздела "Церковь саентологии" - секта Рона Хаббарда
 

Разделы проекта:

• Поиск
• Соцсети
• Карта сайта

• RSS-рассылка
• Subscribe
• Новые статьи

• О проекте
• Помощь
• О центре
• Контакты

• Библиотека
• Авторы
• Фильмы
• 3D-экскурсия

• Наша вера
• Догматика
• Таинства
• Каноны
• Литургика

• Церковь
• Благочестие
• О посте

• Буддизм
• Индуизм
• Карма
• Йога

• Иудаизм
• Католичество
• Протестанты
• Лжеверие

• Атеизм
• Язычество
• Секты
• Психокульты

Читайте нас в социальных сетях

• Ваши вопросы
• На злобу дня
• Книга

• Апологетика
• Наши святые
• Миссия

• Молитвослов
• Акафисты
• Календарь
• Праздники

• Мы - русские!
• ОПК в школе
• Чтения
• Храмы

• Нравы
• Психология
• Добрая семья
• Педагогика
• Демография

• Патриотизм
• Безопасность
• Вакцинация

• Оккультизм
• Веганство
• Гомеопатия
• Астрология

• Аборты
• Ювенальщина
• Содом ныне
• Наркомания

• Лженаука
• MLM

• Самоубийство

© Миссионерско-апологетический проект "К Истине", 2004 - 2024

При использовании наших оригинальных материалов просим указывать ссылку:
Миссионерско-апологетический "К Истине" - www.k-istine.ru

Контакты редакции
Top.Mail.Ru