Игумен Петр Мещеринов: Церковные СМИ и патриотизм
Доклад на конференции "Церковь и СМИ" в
Издательском совете Русской Православной Церкви 4
октября 2005 г.
***
Для начала определим понятия – что
такое, с христианской церковной точки зрения, церковные
средства массовой информации, и что такое патриотизм.
а) Под "церковными" нужно понимать не
только принадлежащие церковным структурам либо же
обществам и частным лицам средства массовой информации,
которые доносят до своего потребителя церковные новости,
напоминают историю и смысл текущего праздника,
рассказывают о той или иной святыне и т.п. Всё это
могут делать (и отчасти делают) любые СМИ. Церковность
средств массовой информации определяется не этим, а
прежде всего тем, что событиям, фактам, явлениям –
текущим или историческим – даётся не какая-нибудь иная,
а именно христианская, евангельская, церковная
православная оценка. Из чего должны исходить СМИ, чтобы
анализировать всё с такой позиции, чтобы быть подлинно
церковными? Из того же, из чего исходит и Церковь,
вырабатывая своё отношение к чему-либо. Первое, и
главное – это Священное Писание; во-вторых – Священное
Предание Церкви, в-третьих – её исторический,
культурный, социальный и, конечно, духовный опыт.
Церковные СМИ должны быть, таким образом, выявлением,
проповедью, популяризацией церковного мировоззрения,
базирующегося на вышеназванных основах.
Сразу нужно сказать, что современное
состояние церковной прессы далеко не отвечает этому
требованию. Аналитики вообще мало, а та, что есть,
исходит по большей части вовсе не из обозначенных мною
оснований. В частности, влияние основы нашей веры,
Священного Писания, на рассуждения большинства авторов
церковных СМИ сведено к минимуму; из Священного Предания
зачастую выдирается только то, что подтверждает
авторскую позицию; исторический и прочий опыт Церкви
трактуется нередко односторонне, а то и вовсе
игнорируется. Церковные СМИ, вместо своего прямого
назначения – озвучивать церковную позицию – становятся
источником мифов и неправомыслия. Это особенно ярко
видно на примере освещения церковной прессой
патриотических тем, чему, собственно, и посвящён
настоящий доклад.
б) Что такое патриотизм с церковной
точки зрения? Патриотизм есть естественная любовь к
родине. Но любовь к земной родине не является чем-то
таким, что выражает суть христианского учения, или
входит в его состав, как непременная и обязательная
часть, без которой христианин – не христианин. Родина
для христианина на небесах: наше жительство – на небесах,
откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса
Христа (Флп. 3, 20); вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со
Христом в Боге (Кол. 3,3); мы, по обетованию Его,
ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает
правда (2 Петр. 3, 13), ибо не имеем здесь постоянного
града, но ищем будущего (Евр. 13, 14). Однако же Церковь,
будучи богочеловеческим организмом, и проходя своё
историческое бытие на земле, никак не является
противником патриотизма, как здравого и естественного
чувства любви. Другое дело, что Церковь не воспринимает
ни одно естественное чувство как нравственную данность,
ибо человек – существо падшее, и чувство, пусть даже
такое, как любовь, предоставленное самому себе, не
выходит из состояния падения, а в религиозном аспекте
приводит к язычеству. Церковь принимает и благословляет
любое естественное чувство не само по себе, но как задание,
под условием проникновения его благодатью Св. Духа, под
условием его "христианизации". С евангельской точки
зрения любовь к чему-либо сама по себе – не самоценная
вещь. Нравственное и духовное достоинство любви зависит
не от неё самой, но от предмета любви (многие люди,
например, беззаветно любят грех). А для христианина
исключительным предметом любви является Господь. Даже
любовь к ближним не самоценна; заповедь о любви к
ближним лишь подобна первой и наибольшей заповеди –
любви к Богу (Мк. 12, 31), и, по утверждению преп.
Макария Великого, может осуществляться только под
условием и по мере исполнения её. Главная и
исключительная забота Церкви – приобщение человека ко
Христу; все проявления Церкви, все её действия в сфере
социальной, культурной, общественной, хотя и затрагивают
весь объём человеческой жизни, влияют на неё и изменяют
её, имеют собственно церковное, христианское, духовное
значение лишь постольку, поскольку выполняют или
способствуют выполнению этой единственной задачи Церкви.
Церковь не может признать патриотизм сам по себе – это
явление падшего мира – абсолютным и самоценным. Патриотизм
имеет достоинство с христианской точки зрения и получает
церковный смысл тогда и только тогда, когда любовь к
родине является деятельным осуществлением по отношению к
ней заповедей Божиих. Христианство не может быть в
подчинении у патриотизма, исполнять его заказ. Церковь
поэтому не является и не может являться идеологическим
инструментом для "патриотического воспитания населения";
она не может благословлять никакие
национально-общественные, а тем более политические,
формы сами по себе, – но только под условием их
христианского служения людям. Причём, именно людям – а
не государственным институтам и идеологическим схемам.
Официальный документ нашей Церкви –
Основы Социальной концепции РПЦ, принятые на
Архиерейском Соборе 2000 года, даёт очень
сбалансированную позицию взаимоотношений Церкви и нации,
Церкви и государства, выявляя значимость прежде всего
вселенской и Божественной составляющей Церковного
организма. Говоря о патриотизме, значение которого вовсе
не умалено Концепцией, но, наоборот, поставлено весьма
высоко, документ подчёркивает, что "православной этике
противоречит деление народов на лучшие и худшие,
принижение какой-либо этнической и гражданской нации.
Тем более не согласны с Православием учения, которые
ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного
из аспектов национального самосознания" (II, 4)
Нужно с сожалением констатировать, что
существующий сегодня в российском обществе патриотизм –
и тот, что тиражируется и насаждается властью, и, так
сказать, "бытовой" – совершенно нецерковен. Во-первых,
он не вытекает из цельного христианского мировоззрения,
а существует как самостоятельная, даже абсолютная
ценность. В такой системе координат не патриотизм служит
вере, выявляя и осуществляя её соответствующими делами в
отношении к нашему отечеству, но наоборот, вера является
одним из служебных средств для укрепления патриотизма, а
сам патриотизм приобретает религиозный характер
языческого идолопоклонства. Во-вторых, такой патриотизм,
переворачивая ценности, неверно трактует, что именно
есть любовь к родине: вместо Христа и жизни вечной,
достигаемой соблюдением заповедей Божиих, он ставит
конечной целью земную Великую Россию. В-третьих,
современный патриотизм указывает
неверные причины неблагополучного состояния нашей
страны: вместо нравственного упадка, зависящего от жизни
каждого из нас, на первый план выставляются "козни
врагов". В-четвёртых, такой патриотизм предполагает
неправильный выход из положения: вместо нравственной
евангельской деятельности каждого из нас, в особенности
во власти сущих – военизация, сворачивание гражданских
свобод, навязчивая пропаганда и т.п. И,
наконец, в-пятых, плодом такого патриотизма является
ровно то, что оценено Социальной Концепцией в качестве
строго нецерковных явлений: агрессивный национализм,
ксенофобия, национальная исключительность, – а я добавлю
к этому традиционный для нас зоологический антисемитизм,
обскурантизм и мифологизацию сознания. Евангелие
говорит: по плодам их узнаете их (Мф. 7, 16); плоды,
увы, вовсе не добрые.
***
Но, конечно, СМИ, позиционирующие себя
перед самими собою и пред другими как "церковные",
должны представлять людям другой – подлинный, настоящий,
здравый патриотизм?.. Увы, это совсем не так. Церковная
пресса сегодня идёт в авангарде раздувания
ура-патриотических настроений, доходя при этом до
крайних, даже хульных вещей. Примеры этого я приведу
ниже, а пока с сожалением констатирую, что – во всяком
случае, в контексте обсуждения патриотических тем –
современные церковные СМИ не являются по
существу церковными. Позволю себе повторить ещё раз:
патриотизм церковно может быть оценен только с точки
зрения Христа и Евангелия, и это именно та оценка,
которую я привёл выше. Если в церковной прессе
присутствуют иные оценки, не имеющие в виду
вышеназванной, то пресса, пропагандирующая их, также не
может быть названа церковной по своей сути. Когда
ура-патриоты делают из патриотизма религию – это их
дело; но когда церковные СМИ, выступающие от лица
Церкви, подменяют евангельский и церковный взгляд
ура-патриотизмом – это уже никуда не годится.
Теперь – обещанные некоторые примеры.
а) Общим местом в современной церковной
прессе является следующий ход мыслей при анализе
тяжёлого положения нашей страны: пришли на святую Русь
злые враги с Запада и растлили наш, невинный как дитя,
русский народ: отсюда все наши беды. Виноваты масоны,
евреи, Америка и закулиса. – Я говорил уже, что основой
всякой церковной аналитики должно быть Священное
Писание. Обратимся к нему, именно – к Ветхому Завету, в
котором прописаны многие, аналогичные нашей, ситуации.
Итак, говорит ли Библия в таких ситуациях, что коварные
амаликитяне, филистимляне и хананеи вторглись пятою
колонной и растлили израильский народ? Вовсе нет, Слово
Божие даёт совсем другую картину. Израиль стал – сам! –
ходить вслед чужих богов, и Господь, чтобы вразумить
Свой народ, наказывает его именно этими чужими богами –
и в том числе нашествием амаликитян, филистимлян и
вавилонян… Возьмём новозаветную историю. В VII веке
появился ислам – и с той поры исламом Бог всегда
наказывает христиан, когда они отступают от веры и
нравственности. Говорит ли об этом церковная пресса?
Исходит ли она из очевидной интенции Священного Писания
и религиозной истории? Принимает ли она во внимание тот
факт, что Россия сама отступила от Бога, и что это
отступление сколько религиозное, столько же и
нравственное? Совершенно нет, я не встречал (ну
или почти не встречал) такого библейского подхода в
сегодняшних церковных СМИ. Вместо этого – массовые
причитания: мы – самые замечательные, самые великие, нас
растлили, против нас – козни, кругом враги… и т. д.
б) Огромное место в церковных СМИ
занимает ностальгия по империи. Я уже имел возможность
высказываться публично на эту тему, и не буду поэтому
вдаваться в подробности. Скажу лишь, что, на мой взгляд,
основная, коренная проблема Церкви сегодня – это подмена
собственно церковного сознания имперским, когда Церковь
мыслится и чувствуется прежде всего не как Христова
Церковь, которая не от мира сего, но как некое
"ведомство православного исповедания", встроенное в
империю, которая самоценна, и без которой Церкви и быть
не может. Проявляется эта ностальгия, например, в
следующих рассуждениях, всем вам, несомненно, знакомых:
вот, от нас оторвали (враги, опять же, разумеется)
Украину, Грузию и проч., но всё равно это Россия, всё
равно на нас лежит за них ответственность, которая
должна проявляться в возвращении этих стран в имперское
целое… и т. д., и т.п. Да, печально, что рассыпался
некогда единый организм. Это разделение больно
отразилось на очень многих из нас… Но давайте не с
имперской, а с церковной, библейской точки зрения
поставим вопрос: а почему это произошло? ведь мы знаем,
что за всем этим безусловно стоит проявление Божией
воли? – Вот вам пример. На Пасху этого года, по
социологическим подсчётам, в Москве, самом религиозно
живом городе России, на богослужении было порядка
300 000 человек. На Украине аналогичная цифра составила
12 миллионов человек. Теперь сравним в процентах. Для
Москвы 300 000 человек – это 3 % населения. Для Украины
12 миллионов – 24 %. Может быть, здесь кроется ответ,
почему распалась империя? Может быть, Господь не Украину
от России отделил, а наоборот – более нечестивую Россию
от Украины, чтобы уменьшилась наша великодержавная
гордыня, чтобы привести нас таким наказанием в более
нравственное состояние? Опять же, я нигде не встречал
такой постановки вопроса. Зато новый канал "Спас" в
качестве заставки твердит: "да, Россия была империей"…
в) Отношение к США. Сразу хочу сказать,
что, во-первых, я нисколько не являюсь поклонником США и
вообще Запада, как почему-то считают, хотя я не давал к
этому ни малейшего повода; а, во-вторых, я совершенно не
касаюсь геополитических проблем, а рассматриваю вопрос
исключительно с церковной точки зрения. Итак, в
церковных СМИ наличествует, мягко выражаясь, злобное
отношение к США, утверждение, что они для нас – враг №1.
Понятно, что является основой для таких взглядов. Мир из
двуполярного стал однополярным, наше отечество уже не
рассматривается в качестве равной США великой державы, и
это вызывает чувство ущемлённой национальной гордости.
Но давайте опять посмотрим на это с точки зрения
Священного Писания, и также спросим: почему это
произошло? А вот смотрите. В России из 4-х зачатых детей
убиваются трое; в Америке на 4 зачатия – один аборт.
Россия далеко опережает западный мир по числу разводов.
Супружеские измены в России стали просто повседневной
нормой, их не сравнить с количеством таковых в США. Все
мои знакомые, побывавшие в Америке, в один голос
говорят, что, несмотря на голливудскую американскую
специфику, действительно неприемлемую для нашей
культуры, нравственный уровень американцев гораздо выше,
чем у нас. И так далее. Может быть, именно поэтому
Господь отнял у нас жезл властительства на планете?
Однако церковные СМИ дружно проходят мимо этого
очевидного с библейской точки зрения факта…
г) Я не говорю о мифах, нелепостях и
подобных вещах, которыми просто полна наша церковная
пресса. Мало того, что исторические и геополитические
события трактуются, мягко говоря, произвольно; так ещё
затрагиваются и основы нашей веры. Так, например, один
почтенный ныне уже покойный протоиерей выступил в одной
газете с таким замечательным, поистине новаторским (вот
где модернизм-то!) утверждением: когда человек умирает,
он приходит на суд Божий, и Господь спрашивает его:
любил ли ты Россию? Если любил – проходи; если же нет –
шансов попасть в рай нет. И это была не шутка, а
написано на полном серьёзе, и говорено им не раз.
Отреагировала ли церковная пресса хоть как-нибудь на
этот бред и кощунство? Нисколько; наоборот, к сожалению,
именно это является "генеральной линией" многих
церковных СМИ.
д) Наконец, нужно отметить две важные
вещи, которые отсутствуют в современных церковных СМИ.
Отсутствует, во-первых, нравственная христианская оценка
истории и современности; а во-вторых, историческая
память. Тот же упомянутый протоиерей неоднократно писал,
что он как православный человек, низко кланяется
Сталину… Общим местом стало отрицание репрессий 30-х
годов и даже одобрение их, восхваление Сталина,
записывание в "православные" одного из самых жестоких
полководцев в истории маршала Жукова… Неужели не стыдно
пред памятью 30 миллионов человек, замученных
большевистским режимом? Перед сотнями тысяч солдат,
погибших на фронтах просто так? Перед кровью наших же
новомучеников, наконец? Неужели патриотизм должен
проявляться в оболгании истории и циничной
безнравственности?
Итак, можно сделать следующий вывод.
Главное, что делает сегодняшние церковные СМИ
нецерковными – отсутствие религиозной и нравственной
трезвости и чуткости. В атеистическом обществе
патриотизму был предан религиозный смысл; такое
положение вещей продолжает оставаться и сейчас. Церковь,
в лице нас, немалой части (а то и большинства) клириков
и мирян, вместо того, чтобы трезво и именно церковно
расставить всё на свои места, идёт на
поводу постсоветского, по сути нехристианского
патриотизма и беспринципно прислуживает ему. Нет
осознания того, что Церковь и патриотизм – вещи всё же
разные, относящиеся к совершенно разным жизненным
сферам. Происходит опасная подмена смыслов, существенную
роль в которой играет именно наша церковная пресса.
***
Но это проблемы вовсе не только
церковных СМИ. Они глубже и сложнее, и касаются вообще
идеологического положения в нашей Русской Церкви. – По
роду своей деятельности я имею дело с молодёжью, и могу
засвидетельствовать перед вами, что излишняя
патриотизация церковной прессы, и – шире – вообще
церковной проповеди, отсутствие в них христоцентричности
и христианских нравственных ориентиров создаёт для очень
многих молодых людей обратный эффект и неудовлетворение
Православной Церковью. Часто мы, священнослужители,
чрезвычайно блюдя патриотизм, не можем даже толково
ответить на простые вопросы, задающиеся молодыми людьми.
Приведу пример. В одной епархиальной газете был задан
весьма волнующий молодёжь вопрос – почему Церковью
запрещаются добрачные связи? Ответ был такой: этим
разрушаются устои Св. Руси, у нас на Руси этого не было
принято… и так далее в том же духе. Человек ждёт
религиозного, христианского ответа – ему отвечают с
позиций патриотизма. Многие молодые люди жалуются, что и
с амвонов, и в церковных СМИ гораздо реже можно услышать
о Христе, о христианской евангельской и духовной жизни,
чем о "святой Руси". Подчас от всего этого люди, и
особенно молодые, разочаровываются в Церкви. Особое
внимание хочу обратить на то, что нередко искренно
верующая молодёжь начинает для себя достаточно резко
разделять Христову Церковь и современные структуры
Русской Православной Церкви. Это и неприятно, и опасно,
и чревато маргинализацией Церкви и потерей паствы. Вина
в этом лежит и на наших церковных СМИ, ибо именно они в
значительной мере формируют современную церковную
идеологию, которая ставит во главу угла не вечные
ценности Христовой Церкви, а коньюнктурно-идеологическую
пропаганду имперского ура-патриотизма. Ещё раз
свидетельствую, что для очень многих молодых людей всё
это носит характер самой настоящей антипроповеди.
***
Но что же делать? Критиковать легко; что
можно предложить позитивного? – вполне законно спросите
вы.
Выскажу своё мнение. Заботой Церкви
должна быть прежде всего сама Церковь. В нашей
современной церковной жизни масса проблем. Укажу
некоторые: отсутствие системной молодёжной работы,
катехизации, социальной работы, миссии… В этой области
всё держится на энтузиастах, нередко несущих свой подвиг
без какой бы то ни было поддержки со стороны церковных
структур. Низок уровень образования духовенства. Не на
высоте уровень преподавания в богословских учебных
заведениях. В церковной жизни процветают магизм,
старцепоклонничество, ужасающее невежество, доходящее до
кликушества – достаточно вспомнить пресловутые ИНН… и
прочее, и прочее, и прочее. Вот я перечитывал недавно
материалы Архиерейского Собора 2000 года. Святейший
Патриарх Алексий II говорил о необходимости создания
литургической комиссии, об упорядочении богослужения, о
том, что молодёжная и катехизационная работа должна быть
приоритетной и со стороны внимания пастырей, и со
стороны средств… вот 2005 год на исходе – а воз и ныне
там. Соответствующие этим задачам церковные структуры
работают более чем недостаточно. – Я говорю об этом безо
всякого осуждения: я понимаю, что нет сил, нет средств,
нет кадров… Но сложилась странная ситуация: на
патриотические мероприятия и риторику силы (и даже
средства) у нас есть. Но Церковь должна прежде всего
проповедовать Христа и христианскую жизнь. Именно на
это, а не на что другое, должны быть сегодня направлены
все наши усилия и средства, пусть даже они скромны и
недостаточны.
Прошу меня правильно понять. Я
совершенно не выступаю против патриотизма; я лишь хочу,
чтобы он был здравым и не подменял собою святое
Православие. На самом деле – ведь есть нормальное
сочетание патриотизма и церковности, когда патриотизм
становится подлинным, христианским, а не шовинистической
ностальгией и поисками врагов. Но это сочетание возможно
только тогда, когда церковность – это именно
церковность. Церковь может помочь обществу, когда она
выявляет, осуществляет в жизни себя, Христову Церковь, а
не когда она берёт на себя какие-то внешние вещи,
пренебрегая при этом существенным. Патриотизмом мы
думаем поднять авторитет Церкви, но, как я уже сказал,
часто получается обратный эффект. Завоевать авторитет и
уважение и реально влиять на общество мы можем только,
становясь все настоящими православными христианами; а
это невозможно без решения вышеназванных церковных
проблем. А если мы не начнём их решать, наши
патриотические интенции не будут никем воспринимаемы,
потому что они останутся на уровне уже смертельно
надоевших всем слов, но не христианских дел.
При этом наша внутрицерковная жизнь
страдает одним существенным недостатком. Я говорю о
кулуарности: все мы о наших проблемах знаем, и приватно
друг с другом о них говорим, но на общецерковное
обсуждение не выносим. Такое положение дел не может быть
продуктивным, его нужно менять. И здесь как раз может
быть велико значение церковных СМИ. Пусть они станут
именно церковными, то есть поднимающими, не
замалчивающими церковные проблемы и вопросы, и
предлагающими (на основании, как я уже говорил,
Священного Писания и Священного Предания Церкви) те или
иные варианты их решений. Пусть они станут инструментом,
помогающим людям сформировать христианский взгляд на
мир. Пусть они станут даже неким дискуссионным полем,
позволяющим выявить некую соборную позицию по всем
вопросам, актуальным для нас. Для этого есть и готовая
платформа – уже упомянутая мною Социальная концепция
РПЦ, принятая на соборе 2000 года. Кстати, замечу в
скобках, что судьба этого здравого, взвешенного и
подлинно церковного документа очень хорошо иллюстрирует
положение в Церкви (и в церковной прессе): им никто не
руководствуется. Я предполагаю, что большинство даже
священников и не читало его: гораздо большим авторитетом
и вниманием пользуются, например, книги, вышедшие под
именем митр. Иоанна (Снычёва) и прочая макулатура
подобного рода. Но давайте же наконец воцерковлять нашу
церковную прессу. И первым шагом к этому может являться,
наконец, принятие (при усилиях, разумеется, церковной
власти) официального документа Русской Церкви, а не
каких-то других сомнительных источников, в качестве
основного руководства к действию для дела церковного
просвещения и проповеди.
В заключение не могу не поделиться с
вами своей тревогой по поводу сегодняшнего нагнетания
национализма. Национализм вовсе не равен здравому
национальному самосознанию, ибо он базируется на грубых
и очевидных грехах – ненависти, гордости и глупости.
Церковь не должна подчиняться этому безнравственному
явлению, наоборот, необходимо назвать вещи своими
именами. Святейший Патриарх Алексий II неоднократно
говорил, что Церковь не поступится своей государственной
и общественной свободой, которую она обрела в 90-х годах
прошлого столетия. На практике, к сожалению, мы видим в
церковной среде иные настроения: стремление отказаться
от этой свободы в пользу как раз имперского
национализма. – Я призываю всех нас стать теми, кем мы
должны быть, осознать наше христианское и церковное
достоинство, и при помощи, в том числе, церковных СМИ
пастырски распространять это осознание на всё тело
Церкви.
Петр Мещеринов, игумен
Игумен Петр Мещеринов
***
Ответ сайту Сретенского монастыря
17 октября 2005 г. на сайте
Сретенского монастыря был опубликован материал
Василия Писаревского, в котором, в частности, говорилось
о моём докладе 4 октября с.г. на конференции "Церковь и СМИ" в
Издательском совете РПЦ. К сожалению, г-н Писаревский не
вполне корректно передал его содержание, в результате
чего у читателей могло сложиться неверное представление
о моей позиции. Пользуясь случаем, хочу уточнить и
прояснить её.
К вопросам патриотизма и, в частности,
отношения к США и Западу можно подходить с разных
позиций: политической, общественно-воспитательной,
культурной, военной и проч. В своём докладе я
рассматривал эти вопросы исключительно с позиций
церковных, христианских, сознательно исключая все
прочие. Это придало моему выступлению определённую
специфику, которая, к сожалению, не была многими
замечена. А между тем, именно в ней всё дело. Позволю
себе привести соответствующий текст из моего доклада.
***
Что такое патриотизм с церковной точки
зрения? Патриотизм есть естественная любовь к родине. Но
любовь к земной родине не является чем-то таким, что
выражает суть христианского учения, или входит в его
состав, как непременная и обязательная часть, без
которой христианин — не христианин. Родина для
христианина на небесах: наше жительство — на небесах,
откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса
Христа (Флп. 3, 20); вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со
Христом в Боге (Кол. 3,3); мы, по обетованию Его,
ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает
правда (2 Петр. 3, 13), ибо не имеем здесь постоянного
града, но ищем будущего (Евр. 13, 14). Однако же
Церковь, будучи богочеловеческим организмом, и проходя
своё историческое бытие на земле, никак не является
противником патриотизма, как здравого и естественного
чувства любви.
Другое дело, что Церковь не воспринимает
ни одно естественное чувство как нравственную данность,
ибо человек — существо падшее, и чувство, пусть даже
такое, как любовь, предоставленное самому себе, не
выходит из состояния падения, а в религиозном аспекте
приводит к язычеству.
Церковь принимает и благословляет любое
естественное чувство не само по себе, но как задание,
под условием проникновения его благодатью Св. Духа, под
условием его "христианизации". С евангельской точки
зрения любовь к чему-либо сама по себе — не самоценная
вещь. Нравственное и духовное достоинство любви зависит
не от неё самой, но от предмета любви (многие люди,
например, беззаветно любят грех). А для христианина
исключительным предметом любви является Господь. Даже
любовь к ближним не самоценна; заповедь о любви к
ближним лишь подобна первой и наибольшей заповеди —
любви к Богу (Мк. 12, 31), и, по утверждению преп.
Макария Великого, может осуществляться только под
условием и по мере исполнения её.
Главная и исключительная забота Церкви —
приобщение человека ко Христу; все проявления Церкви,
все её действия в сфере социальной, культурной,
общественной, хотя и затрагивают весь объём человеческой
жизни, влияют на неё и изменяют её, имеют собственно
церковное, христианское, духовное значение лишь
постольку, поскольку выполняют или способствуют
выполнению этой единственной задачи Церкви. Церковь не
может признать патриотизм сам по себе — это явление
падшего мира — абсолютным и самоценным. Патриотизм имеет
достоинство с христианской точки зрения и получает
церковный смысл тогда и только тогда, когда любовь к
родине является деятельным осуществлением по отношению к
ней заповедей Божиих. Христианство не может быть в
подчинении у патриотизма, исполнять его заказ. Церковь
поэтому не является и не может являться идеологическим
инструментом для "патриотического воспитания населения";
она не может благословлять никакие
национально-общественные, а тем более политические,
формы сами по себе, — но только под условием их
христианского служения людям. Причём, именно людям – а
не государственным институтам и идеологическим схемам.
Официальный документ нашей Церкви –
Основы Социальной концепции РПЦ, принятые на
Архиерейском Соборе 2000 года, даёт очень
сбалансированную позицию взаимоотношений Церкви и нации,
Церкви и государства, выявляя значимость прежде всего
вселенской и Божественной составляющей Церковного
организма. Говоря о патриотизме, значение которого вовсе
не умалено Концепцией, но, наоборот, поставлено весьма
высоко, документ подчёркивает, что "православной этике
противоречит деление народов на лучшие и худшие,
принижение какой-либо этнической и гражданской нации.
Тем более не согласны с Православием учения, которые
ставят нацию на место Бога или низводят веру до одного
из аспектов национального самосознания" (II, 4).
***
Контекст моего рассуждения вовсе не
предполагал противопоставления небесного и земного
отечества, которое усмотрели мои оппоненты. Наоборот,
совершенно очевидной является мысль, что нам,
православным христианам, как раз необходимо деятельно
выражать любовь к отечеству; но выражать не
ура-патриотической риторикой, на которую мы все очень
скоры, а христианскими делами, которые включают в себя и
осознанную гражданскую позицию, и созидательный
добросовестный труд на благо нашей страны, и противление
безнравственным явлениям нашей жизни.
Что касается моей "апологии
американского образа жизни", то здесь нужно сказать
следующее. Во-первых, никакой апологии в моём докладе не
было, наоборот, я специально подчеркнул, что я нисколько
не являюсь поклонником США и вообще Запада, как
почему-то считают, хотя я не давал к этому ни малейшего
повода. Во-вторых, я говорил не об Америке, а о России.
Кому-то может не нравиться, что в США общественная
нравственность выше, чем в нашей стране, но это, увы,
факт. "Увы" – не потому что в Америке выше, а потому,
что у нас ниже. Достаточно сказать хотя бы о заботе
государства о своём гражданине. Уровень коррупции, с
одной стороны, и социальной защищённости гражданина, с
другой, в наших странах совершенно несопоставимы… Да,
убийство одного младенца из четырёх зачатых в США – это
грех. Но убийство трёх младенцев из четырёх – это грех
гораздо больший; я был очень удивлён пассажем г-на
Писаревского, который признаёт первое, но отрицает
второе. Ещё раз: я не оправдываю Америку, мне, по
большому счёту, до неё дела нет. Но мне есть дело до
моей страны; назвать грех грехом и безнравственность
безнравственностью я считаю своей пастырской
обязанностью. — А насчёт планирования семьи, отношения
частных лиц к усыновлённым им детям и высказываний г-на
Бжезинского – негодяев и сумасшедших полно в любом
обществе… Почему бы нам не обратить внимание на наших,
доморощенных растлителей, ксенофобов и жестокосердных
людей?
Больше всего меня печалит отсутствие у
нас, православных христиан, христианской, евангельской
оценки жизни. Один из основных постулатов Православия –
что христианин должен предъявлять претензии прежде всего
к самому себе, а не к другим. Попытки приложить этот
принцип к общественной жизни порой вызывают не
сочувствие, а ожесточённое противление. Мы с большой
лёгкостью обвиняем всех вокруг в нашем растлении, и за
поисками врагов совершенно забываем, что "из
сердца человеческого (а не с США и Запада) исходят злые
помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи,
лжесвидетельства, хуления — это оскверняет
человека" (Мф. 15, 19-20). Да, мы болеем за Россию,
желаем ей выйти из кризиса, прежде всего, нравственного,
мировоззренческого. Но ведь иначе, чем Евангелием
Христовым мы из этого кризиса выйти не сможем, — так
давайте евангельски начнём с бревна в собственном глазу…
Св. прав. Иоанн Кронштадтский писал: "Даруй мне,
Господи, доброе сердце, добромилующее к врагам моим или
России; даруй мне сознавать, что самый злой враг мне –
это я, я сам" (дневник за 1908 г).
В заключение хочу ещё раз привести слова
архиепископа Тобольского и Тюменского Димитрия,
председательствующего на вышеупомянутой конференции:
"Важно, чтобы мы… стояли на платформе христианской
любви. Если мы будем любить Бога, будем любить ближнего
и Отечество в едином контексте, то такой патриотизм
будет во благо как отдельному человеку, так и всему
обществу".
Петр Мещеринов, игумен
Игумен Петр Мещеринов
|
