Важные заметки на пороге создания православной
миссии
В последнее время в православных
академиях и семинариях спешно вводится курс миссиологии.
Похоже, протестанты таки навязали православным комплекс
"недопротестантскости". Растёт вопрос: а почему в РПЦ до
сих пор нет миссионерской школы? Любая неопротестантская
секта, как правило, в разы активнее целых православных
епархий. Почему перспектива выхода на уличную проповедь
вызывает у православных ментальное отторжение? Мне
кажется, было бы большим упрощением в качестве ответа на
этот вопрос говорить о лени, глупости или
неорганизованности православных.
***
"Господи, кто поверит слышанному от нас?!"
(Ис. 53:1)
На мой взгляд, всё дело в том, что
миссия [1] в православной традиции есть инородное тело. Миссионерская деятельность
в самой своей сути входит в противоречие с православием.
Есть определённый конфликт Церкви и миссии. Максимы
этого антагонизма: или Церковь подавляет миссию, или
миссия подавляет Церковь, подчиняя её своим задачам.
Последнее мы наблюдали в неопротестантизме, особенно в
период 90-х и нулевых годов.
Итак, каковы принципиальные пункты
несоединимости православия и того варианта миссии,
которым она представлена в современных миссионерских
движениях?
1) Схема соотношения
христианин-нехристианин. Христианская миссия начинает с
того, что все остальные погибают, и их надо спасать.
Сама эта стартовая схема уже ставит
христианина над окружающими: "открыть глаза им, чтобы
они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к
Богу" (Деян 26:18). "Спасайтесь от рода сего
развращённого" (Деян. 2:40). Мы во свете, они – во тьме
(ср. Дидахе 1:1). Здесь трудно не превознестись своим
знанием о Христе или "духовным опытом", сформулированном
в соответствие с этим знанием. Сама церковная керигма
стоит на этом.
"Вы – свет мира, соль земли!" – если это
сказано только клиру, то и фарисейская закваска никуда
не делась, она взята с собой! Я – свет и соль, остальные
– тьма и гниль. Трудно не стать фарисеем с таким креном
в миссиологии. А между тем, никакие смиренные словеса
или мины не подменят собой этой опорной структуры
миссии. Отсюда неслучайны рекомендации типа: "И если кто
не примёт вас и не будет слушать вас, то, выходя
оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на
них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре
в день суда, нежели тому городу" (Мк.6:11; Мф.10:14;
Лк.9:5). "Отрясите прах от ног ваших" – симптоматичный
рудимент иудаизма, презирающего всех остальных только за
то, что те не изъявляют срочного желания стать
христианами. Да и раньше апостолы хотели свести огонь на
одно селение, "не принявшее Иисуса". Но "Жених" тогда
ещё удержал.
В этом контрастном представлении о
задаче миссионера оказывает своё влияние иудейское
представление о пришествии Господа: "День Господень есть
тьма", Он придёт и жестоко накажет плохишей. Об этом,
особенно у малых пророков, сказано куда больше, чем о
радости праведников (см. Соф. 1гл). Поэтому, когда
христиане стали проповедовать пришествие Господа, то не
могли не наступить на эти иудейские грабли (т.е.
комплекс представлений о последних событиях).
"Возрадуйтесь в тот день и
возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так
поступали с пророками отцы их" (Лк 6:23). Так, полагаю,
мыслят о себе и неудачливые миссионеры. Но, увы, история
учит нас, что если вас гонят, презирают и бьют, то это
ещё не значит, что вы лучше других. Вероятнее всего – вы
того достойны. Почему христиане заранее канонизировали
свои страдания?
Мой тезис: миссия не должна спасать, она
должна согреть, порадовать, помочь обнаружить Бога. Это
ближе к смыслу слова "Евангелие" – Благая весть. Бог
принимает нас как есть (светит и дождит на праведных и
неправедных одинаково Мф. 5:45), и мы должны стремиться
к тому же. Но в миссионерском "спасать" гораздо больше
пафоса, мотивации и молодецкого пыла.
2) Ксенофобское стремление всех
изменить, приведя в соответствие с самим миссионером или
основными его идеалами, есть ещё один неизбывный
стержень современной миссии. Христианская любовь к
человеку, раскрытая в православном Предании, зиждется на
религиозном восприятии ближнего во Христе Иисусе. Чтобы
принимать человека как такового, нужно, как минимум,
снять с него задачу соответствия нашим параметрам
("стань, как мы!"). А миссия вся пропитана именно этим
параметром.
3) Понимание духовной жизни. С одной
стороны, Евангелие многообразно говорит о том, что
духовность христианина не должна ориентироваться на
внешнее одобрение. "Когда молишься, не будь, как
лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц,
останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед
людьми... Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и,
затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который
втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе";
"когда творишь милостыню, не труби перед собою" (Мф.
6:5-6; 6:2). И в то же время звучит "миссионерское":
"Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели
ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного"
(Мф. 5:16). Т.е. добродетельность надо творить если не с
целью, то, по крайней мере, с оглядкой на внешний
эффект: что скажут люди? Прославят ли Отца? Миссия
всегда экстравертна, Восточное христианство –
интровертно. Совершенно неслучайно историческое
отвержение монашества миссионерским протестантизмом.
Монашески ориентированное православие и современные
образцы миссии (в 90% протестантского образца)
действительно несовместимы.
Святые отцы восприняли метод: спасайся
сам, и (как-нибудь) вокруг тебя спасутся тысячи. Преп.
Иоанн Лествичник советует начинать духовный путь с
отречения от мира. Преп. Арсений: "бегай людей и
спасёшься". Преп. Антоний Великий пишет: "Всякий,
желающий быть истинно духовным подвижником, должен
стараться держать себя вдали от шумного многолюдства и
не приближаться к нему, чтобы быть и телом, и сердцем, и
умом вне смятения. Господь наш показал нам образец
удаления от людей и уединения, когда Один особо восходил
на гору для молитвы. В мире врагу удобнее теснить нас
своими орудиями и внешними, и внутренними: так,
привлекая к себе некоторых людей как пособников и
подручников, ему послушных, он при посредстве их ведёт
брань против верных". Преп. Исаак Сирин: "Кто любит
собеседование со Христом, тот любит быть уединённым. А
кто любит оставаться со многими, тот друг мира сего.
Если любишь покаяние, возлюби безмолвие. Ибо вне
безмолвия покаяние не достигает совершенства".
4) Зазор между аргументом и мотивацией.
Миссионер не может воспроизвести подлинную причину
своего собственного обращения ко Христу. Это всегда
очень лично. В пересказе это малоубедительно и
малоинтересно. Можно сравнить проповедь Петра в Деян 2
гл. и обращение Петра. Любой проповедник вынужден
придумывать искусственные приёмы аргументации для тех,
кого он хочет убедить в истине. Это – начало фальши и
манипуляций.
5) Маркетинговые ходы со всей их
прагматичностью "по умолчанию" включены в рецепт
миссионерского успеха на религиозном рынке. Тут
и демпинг – "всякий, кто призовёт имя Господне,
спасётся" (Рим.10:13), "веру соблюл, готовится мне
венец" (2Тим. 4:8) и т.п. И самореклама – смотрите в
качестве примера любое сочинение ранних апологетов. И
пресловутые акции милосердия напоказ, молитвы пасторов
по ТВ, реклама чудес и их "раскрутка" в СМИ и т.п.
Возражение 1:
На всё вышеизложенное можно возразить,
что РПЦ имеет весьма известную школу миссионеров: диак.
А.Кураев, А.И. Осипов, прот. Г.Фаст, прот. А.Мень, прот.
Г.Чистяков, прот. Г.Кочетков, прот. А.Привалов, свт.
Кирилл и Мефодий и т.д.
Во-первых, они – исключения,
подтверждающие общее правило отсутствия школы. Церковный
народ в целом их всех отверг. Все они обзывались
еретиками, модернистами и т.п. Только высокое
покровительство патриархии спасло А.И. Осипова.
Остальные были прямо или косвенно дискриминированы.
Во-вторых, у них нет учеников. Например,
такой яркий талант, как диакон А.Кураев в одном из
интервью сам сказал, что не может оставить по себе
учеников-миссионеров. Это ещё раз говорит об отсутствии
самой основы для миссии. Гонимы были и свт. Кирилл и
Мефодий, как и их ученики (Охридская школа), иначе не
пришлось бы выписывать сначала учителя-философа из
Царьграда, а затем целые обозы священников оттуда же при
Владимире Великом.
Возрождение 2:
Не противоречит ли это заповеди: "идите
по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто
будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не
будет веровать, осуждён будет" (Мк. 16:15-16)?
Надо заметить, что для иудеев активная
внешняя миссия была инновацией. Поэтому миссионерское
посланничество апостолов самими первохристианами
воспринималось как временная мера. Вот-вот, уже скоро
закончится вся история мира: "Истинно говорю вам: не
успеете обойти городов Израилевых, как приидёт Сын
Человеческий" (Мф. 10:23). "[Проповедуя] говорите
им: приблизилось к вам Царствие Божие. Если же придёте в
какой город и не примут вас, то, выйдя на улицу,
скажите: и прах, прилипший к нам от вашего города,
отрясаем вам; однако же знайте, что приблизилось к вам
Царствие Божие. Сказываю вам, что Содому в день оный
будет отраднее, нежели городу тому (Лк
10:9-12). "Исполнилось время и приблизилось царствие
Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие" (Мк. 1:15). "И
сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих
здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие
Божие, пришедшее в силе" (Мк 9:1). "В те дни... солнце
померкнет, и луна не даст света своего, и звёзды спадут
с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда увидят Сына
Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и
славою... Не прейдёт род сей, как всё это будет" (Мк
13:24-26,30).
"Говорю вам тайну: не все мы умрём, но
все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней
трубе; ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а
мы изменимся" (1Кор. 15:51-53). Таким образом, мера,
принятая как экстраординарная (пожарная), в связи с её
временностью не может быть вечным атрибутом христианской
Церкви. Рано или поздно они должны были войти в
конфликт, который и обозначен в этой статье.
Итак, мы рассмотрели некоторые аспекты
миссии на современном этапе её развития, которые, на мой
взгляд, несовместимы с ортодоксальным православием.
Нужен новый тип миссии. Не слепок протестантизма в
православии, а свой, новый, но укоренённый в
православной ментальности образец миссии.
Конечно, эта разработка нового типа
миссии должна быть плодом совместных усилий многих
богословов и миссионеров. Я могу предложить только
несколько посылок для его создания.
Православные должны воспринимать своё
православие так же естественно, как атеисты – свой
атеизм. Нужно перестать видеть в нём нечто преособенное,
нечто делающее особым. Оно не должно быть означающим ещё
что-либо: будь то позор или хвала. Православие само есть
система измерения, как пространство и время – они
означают только себя. Нужно спокойно обозначать веру и в
то же время не представлять веру означающей что-либо
ещё. Т.е. "вот я, и я – православный". А не "я –
православный, а значит, такой-то". Это – то самое
сужение сознания, которого все внешние и боятся.
Мы должны не следовать за кругозором
вопрошающего. Нужно отвечать тому, что в нём вопрошает:
человек зачастую спрашивает не о том, формулируя вопросы
и запросы по лекалам СМИ или культуры. Целью ответа
должно быть не перепроблематизировация человеческого
сознания, а ответ на его подлинный внутренний вопрос.
Для этого нужно за речью вопрошающего уметь услышать
подлинные запросы:
Почему я человек, что делает меня
человеком?
Почему я беспокоен?
Как практиковать Бога, чтобы не попадать
в болезненные стереотипы, такие как: унижение,
оглупление, наивность?
Миссионер не должен стремиться к
максимальной понятности и простоте. Если мы хотим
привлечь в христианство способных к христианству, то
должны позволять себе быть непонятными, каким явил Себя
Христос.
Игнатий Сидоренко, иеромонах
Ставрос - 30.05.2017.
Примечания
1. Под миссией я понимаю активную
проповедь иноверцам или атеистам
|
