...А из детских черепов делают чаши
В Индии и Непале до сих пор
практикуются человеческие жертвоприношения. Известный
путешественник Олег Алиев лично участвовал в кровавом ритуале…
Будете в Индии - не заводите разговор о
человеческих жертвах для культа богини Кали. В лучшем случае
вас заверят, что "такого" у них нет уже шестьдесят лет. В
худшем - вы навсегда испортите свою репутацию.
Точка зрения официальная - в Индии ритуальных убийств нет. Вместо этого - почти целомудренные жертвоприношения животных.
- Я был в непальском храме богини Кали.
Попасть туда сложно, не буддистов не пускают, а кроме того -
необходимо снимать ботинки и идти босиком… По колено в
крови. С утра до вечера туда стоит очередь - как у нас была
в Мавзолей. Входишь, скажем, с козой, платишь жрецу, тут же
специальным способом он отрезает ей голову, поливая кровью
стены храма. Отрезанная голова кладется рядом, на выступ.
Теперь у священного огня неподалеку от храма тушу можно съесть - таков ритуал.
Десятки тысяч животных уничтожаются
ежедневно. В воздухе кровяной пар и - запах. Запах смерти. Я
пошел туда в белом, так принято, и тут сзади на меня что-то
плеснуло - кому-то отрезали голову, и меня всего обрызгало
кровью. Местные на подобные вещи совершенно не обращают
внимания. Все ходят в крови, стены залиты кровью, и если
посмотреть на храм издалека, увидишь огромное нависшее
облака - кровяной пар. Кровь, сворачиваясь на стене, за день
превращается в толстый, сантиметров десять, нависший
запекшийся слой. Она сплывает со стены, словно воск со
свечи, волнами и наростами. Когда поздно вечером
действо заканчивается, накипь смывают водой.
Тысячи лет культу богини Кали. Раньше в
этом храме проводились и человеческие жертвоприношения. Если
хочешь успеха в каком-то большем деле - быком не
отделаешься. Человеческая жертва позволяет
просить у богини Кали все что угодно.
После второй мировой войны в Индии и
Непале человеческие жертвоприношения были
под страхом длительного заключения запрещены.
- В Непале я жил довольно долго. Я сам
буддист, и потихоньку мне стали доверять. Как-то между делом
я сказал одному молодому аборигену: мол, если бы у меня была
возможность хоть одним глазком… то я мог бы заплатить,
скажем, две, нет, даже три тысячи долларов. По местным
понятиям сумма умопомрачительная. Прошло недели три, вскоре
я должен был улететь из Катмаду в Москву. И вдруг приходит
ко мне этот парень (он все время думал о моих словах): помнишь, что ты обещал?
Есть люди настолько богатые,
влиятельные и облеченные властью, что они готовы на все,
лишь бы человеческие жертвоприношения, пусть и подпольно, но
сохранялись. Люди, которые верят во всемогущество
божества, напоенного человеческой кровью.
- В следующий раз он пришел ночью -
нервный, издерганный озирающийся по сторонам - и сказал:
если сейчас не покажешь деньги, больше меня не увидишь.
Пересчитывал тщательно, аж причмокивая.
Я думал, что мы просто вот так возьмем
и куда-то пойдем вечером. Он посмотрел на меня, как на
школьника. И стал объяснять, что мне нужно цвет лица
изменить на смуглый. Если четыре-пять дней не бриться,
щетина создаст иллюзию темного лица. Местную одежду - что-то
вроде халата и чалмы - обещал принести сам.
Через неделю в условленное время на
окраине города меня ждала машина, жуткая развалюха. Он даже
не стал опять пересчитывать деньги, его трясло.
Мы остановились где-то в горах, в
глухом месте. Моя злая щетина его устроила, я еще похудел
сильно, не мытый, один нос торчит.
Через полчаса мы вышли к
полуразрушенному храму. Тут парень сказал - если нас
обнаружат, прошу тебя, скажи, чтобы меня не убивали...
В этот момент я пожалел обо всем.
В храме был полумрак, только середина
комнаты освещалась факелами и лунным светом через
разрушенный потолок. Нюансов я не помню - все это время было
ощущение, словно я нахожусь под действием какого-то
наркотика. Кто-то на руках внес ребенка. Обнаженную девочку,
завернутую в какую-то простыню: она спала и ровно дышала,
руки свисали, волосы были стянуты на затылке.
Ей можно было дать от шести до двенадцати лет.
Для жертвоприношения богине Кали
предпочтение отдается девочкам. Их покупают почти в
младенчестве и растят до определенного возраста, чтобы не
помнили своих родителей. Взрослых девушек, от четырнадцати и
старше, в жертву не приносят - слишком рискованно…
- Я раздваивался. Я хотел увидеть то,
что не видел никто из европейцев, и в то же время - это было
убийство, мне хотелось вмешаться, крикнуть! Но разум мой до
такой степени затормозился, что я не мог пошевелить даже
рукой. Как проходил обряд, точно не помню… Сначала были
какие-то песнопения, молитвы, потом появился очень красивый
старинной работы кинжал, лунный свет от него отблескивал мне
в глаза… девочке перерезали горло до такой степени аккуратно
- не было ни криков, ни брызг, ни конвульсий. Под поток
крови подставили чашу, отделанную серебром, - и я вдруг
заметил, что она сделана из детского черепа… отрезанную голову отнесли в сторону.
Наполненная до краев чаша пошла по
кругу. Кто-то, словно причитая, читал молитвы, кто-то
напевал. Скорее всего - высказывались просьбы богине Кали.
Потом чаша дошла до меня, не знаю, что я там сделал. Не
помню. Скорее всего я не пил, сделал вид, что пригубил, и
передал дальше. Никакого желания я, естественно, не
загадывал, у меня было одно желание - выдержать до конца и сбежать из этого кошмара.
После этого тело девочки унесли, но
меня уже просто тошнило… Ноги я расставил пошире - они
дрожали. Мой спутник до меня дотронулся: пора уходить. Я
очень хорошо помню, как мы дошли до машины,
как он ее завел, как отъехали метров пятьсот.
Потом он выключил движок, вздохнул и упал на руль…
Через полчаса он сказал мне: ты твердый мужчина…
Культовая индуистская чаша,
изготовленная скорее всего перед началом Второй мировой
войны из детского черепа, отделанная серебром, - единственная на всю Россию.
Когда мы вернулись в город, он стал
смеяться, он смеялся почти всю дорогу. Я попросил достать
мне тот кинжал… Он говорит - ты даже не представляешь о чем
говоришь, я тебя просто как будто не понимаю. А эту чашу, спрашиваю?
На следующий день я улетал. Чашу он не
принес. И вдруг, пока проверяли номер, - звонок, чтобы я
вышел на улицу. Он сидел там. Я даже не стал разворачивать
полученный сверток, он не стал пересчитывать деньги.
Все это я несколько лет держал в себе,
поделиться было не с кем, все забывалось. Иногда сомневался:
действительно ли это было со мной наяву, а не во сне? Но
приходил домой - и видел окованный серебром детский череп…
Олег Алиев
wwww.primeinfo.net.ru - 18.03.2005.
|
