Каноническое послание Василия Великого к Диодору
Тарскому
Православные каноны. Свод канонов Православной Церкви
Каноническое послание Василия, архиепископа Кесарии Капподакийской,
к Диодору, епископу Тарскому. Содержит
одно правило.
***
Дошло до нас письмо, имеющее подпись
Диодора, все же прочее в нем более приличествует кому
либо другому, нежели Диодору. Ибо мне мнится, яко некто
из хитрых, приняв на себя твое лице, хотел чрез то
соделать и себя достойным веры пред слушающими. Он быв
вопрошен от некоего: позволительно ли взяти в
супружество сестру умершия жены своея? - не ужаснулся
сего вопроса, но и равнодушно принял слышимое, и
вопросившему весьма отважно и усильно содействовал в
студном желании. Аще было бы у меня сие писание, я
послал бы его к тебе, и ты был бы довольно силен
защитити себя и истину. Но поелику показавший взял
обратно оное, аки бы некий знак победы надо мною, еще
прежде запретившим такие браки, носил повсюду, говоря,
яко имеет письменное позволение: то пишу ныне к тебе, да
сугубою рукою вооружимся против онаго подложнаго письма,
и не оставим ему никакой силы, дабы оно не могло легко
вредити читающим.
Вернуться к оглавлению
***
87. И так первое, и
притом в делах сего рода весьма важное, что имеем
предложити, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу
закона, потому что сии постановления преданы нам от
святых мужей. Обычай же таков: аще кто, будучи одержим
страстью нечистоты, впадет в безчинное совокупление с
двумя сетсрами: то и браком сие не почитается, и в
церковное собрание таковые приемлются не прежде, как по
разлучении друг от друга. Посему, аще бы и не можно было
рещи ничего другаго, довольно было бы и сего обычая для
преграды злу. Но поелику писавший письмо покушался,
ложным доводом, ввести в образ жизни толикое зло: то
нужно и нам прияти в помощь разсуждение, хотя в
предметах весьма ясных у всякаго сильнее разсуждения
бывает предубеждение. Ибо писано, говорит он, в книге
Левит: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую
соперницу, открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей
ей (Лев.18:18). Отсюда явно быти, сказует он, яко
позволительно взяти по смерти ея. На сие прежде всего то
реку, яко елика закон глаголет, сущым в законе глаголет
(Рим.3:19). Ибо иначе мы подлежали бы и обрезанию, и
субботе, и удалению от некоторых снедей. Ибо неужели
нам, когда найдем что либо благоприятствующее нашему
сладострастию, подчиняти себя игу работы закона, а когда
какое из предписаний закона явится тяжким, прибегати к
свободе сущей во Христе? Нас вопрошали: есть ли в
Писании разрешение брати жену после сестры ея? Мы рекли:
нет; что и безопасно для нас и истинно, но посредством
благовиднаго заключения установляти мнение о том, что
умолчано, значило бы законополагати, а не приводити
слова закона. Ибо таким образом хотящему дерзнути, было
бы позволено, и при жизни жены взяти сестру ея. Ибо
такое же лжемудрствование может приспособлено быти и к
сему случаю. Писано, скажет он: не поимеши в ревнивую
соперницу, следовательно взяти не имеющую ревности закон
не запретил. Посему защитник страсти речет, яко сестры
имеют нрав неревнивый. И так когда нет причины, по
которой запрещено сожитие обеих: то что препятствует
взяти сестер? Сего не написано, скажем мы: но и того не
определено. Мысль же выводимая чрез заключение, делает
позволительным и то и другое. Надлежало бы возвратитися
немного вспять, к предшествовавшим изречениям закона, и
тем освободитися от затруднения. Ибо примечается, яко
законодатель не все роды грехов объемлет, но в
особенности отвергает грехи Египтян, откуда изшел
Израиль, и Хананеев к которым он преселялся. Ибо так
читается: по делом земли Египетския, в ней же обитасте,
да не сотворите, и по начинаниям земли Ханаанския, в
нюже аз введу вы тамо, не сотворите, и по законом их не
ходите (Лев.18,3). Вероятно, сей род греха не был
допущен тогда в житии язычников: а потому и законодатель
не имел нужды ограждати от него, но достаточно было
непредвареннаго учением обычая для отвержения сея
гнусности. Но почему запретив большее, он умолчал о
меньшем? Потому, что многим из плотолюбивых, в отношении
к сожитию с сестрами живых жен, казался быти вреден
пример патриарха. Нам же что подобате творити?
Написанное глаголати, или умолчанное изыскивати? Ибо в
сих законах не написано и того, яко отец и сын не должны
входити к единой наложнице: но у пророка сие
подвергается величайшему осуждению. Сын бо, глаголет, и
отец влазяста ко единой рабыне (Аммос.2,7): и сколько
других видов нечистых страстей изобрело бесовское
училище, о коих Божественное Писание умолчало? Не желая
нарушати своея священныя важности наименованиями
гнусностей, оно означило нечистоты общими
наименованиями, как глаголет апостол Павел: блуд же, и
всякая нчистота ниже да именуются в вас, якое подобает
святым (Эфес.5,3): под именем нечистоты он заключает
недостойныя названия действия мужей и жен. Таким образом
умолчание не дает разрешения сластолюбцам. Я же сказую,
яко и не умолчал законодатель о сем виде беззакония, но
весьма сильно запретил оный. Ибо слова: да не внидеши ко
всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их
(Лев.18,6), заключают в себе и сей вид родства. Ибо для
мужа что может быти ближе собственной жены, или паче
своея ему плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть
едина. Таким образом, посредством жены, сестра ея
преходит в родство мужа. Ибо как не может он взяти
матерь жены своея, ниже дщерь ея, потому что не может
взяти свою матерь, ниже дшерь ея: такожде не может взяти
сестру жены своея, потому что не может взяти сестру
свою. И обратно, не позволительно и жене
сожительствовати со сродниками мужа: потому что права
родства общи для обоих. Я же всякому, просящему совета о
браке, свидетельствую, яко преходит образ мира сего, и
время прекращенно есть, да и имущие жены, якоже не
имущии будут (1 Кор.7,29-31). Аще же кто представит мне
в возражении оное изречение: раститеся и множитеся
(Быт.1,28), то я посмеюсь не различающему времен
законоположения. Вторый брак есть врачевство против
блуда, а не напутствие сластолюбию. Речено: аще ли не
удержатся, да посягают (1 Кор.7:9). Но и посягая, да не
беззаконнуют. А те, которые оскверняя душу страстью
безчестия, не взирают и на естество, издревле
различившее наименования родства, каким именем родства
назовут рожденных от таких двух супружеств? Братиями ли
родными, или двоюродными? Ибо, по причине смешения, им
приличествовати будет и то и другое наименование. Не
делай человече, тетки детей мачехою их, и ту, которая
вместо умершия метери должна ласкати их не вооружай
неутолимою ревностию. Ибо едина ревность мачих и за гроб
простирает ненависть: или паче, другие бывшие врагами,
примиряются с умершими, а мачихи от смерти начинают
ненависть. Главное же из вышереченнаго есть следующее:
аще кто желает брака по закону, то ему отверста вся
вселенная; аще же желание его управляется страстью, тем
паче да воспретится ему брак, да научится сосуд свой
содержати в святости, а не в страсти похоти (1
Сол.4,4-5). Более глаголати стремящагося меня удерживает
мера послания. Желаю, чтобы или увещание мое оказалось
сильнейшим страсти, или чтобы беззаконие сие не
поселилось в нашей области, но оставалось в тех местах,
в которых дерзнули на оное.
Вальсамон. Об этом послании
святый упомянул в 23-м своем правиле; а было оно послано
к Диодору епископу Тарскому, который, будучи кем-то
спрошен, может ли он, по смерти своей жены, взять в
супружество сестру ея, ответил письменно, что нет
препятствия. А когда Василий Великий стал запрещать
такой брак, то ему был предъявлен письменный ответ
Диодора, разрешающий сказанный брак; почему и написал
ему следующее.
Вступление.
Зонара. Намереваясь опровергнуть
то, что было написано Диодором, святый искусно начинает
опровержение и предуготовляет свое слово так, чтобы не
показалось, что он стыдит его, и чтобы таким образом
сделать его более внимательным, именно говорит, что
послание надписано твоим именем, но мне кажется, что кто
нибудь другой, способный к таким выдумкам и подделкам,
желая сделать свое слово достойным вероятия, надписал на
послании твое имя. Спрошенный о том, позволительно ли,
то есть законно ли, правильно ли, по смерти жены, взять
в супружество ея сестру, он оказал содействие
вопросившему в этом нечестивом вопрошении – тем именно,
что дозволил это студоеяние и сам оказался общником в
этом деле. Итак, говорит святый отец, если бы я имел это
писание, послал бы его тебе, и ты защитил бы себя и
истину, то есть ты помог бы себе, как ложно обвиненный в
том, что сказал и написал незаконное, что касается и
тебя и истины: истины, потому что ей предпочтена лож,
тебя – потому, что ты дозволил то, чего не должно было
дозволять. Но поелику показавший (писание) взял оное
обратно и носил повсюду как бы некий знак победы надо
мною (есть некий знак, даваемый на войне победившей
стороне, дабы из этого видно было, которая сторона
обратила тыл неприятелей, откуда и произошло название
"от того именно", что совершилось обращение неприятелей,
когда они обратили тыл противникам); итак, поелику я не
имею писания, то пишу ныне к тебе, чтобы наступить,
чтобы противоборствовать сугубою рукою, то есть моею и
твоею, против этого подложного письма, странного и
лживого, и не дать ему силы, дабы оно не могло легко
вредить тем, которым случается видеть и читать его.
Предуготовив свое слово и представив
написавшего (послание) как бы в другом лице, святый отец
переходит теперь к опровержению самого послания. И,
прежде всего, ссылается на обычай, о котором говорит,
что он имеет силу закона, потому что постановления, то
есть то, что узаконено и установлено (обычаем), преданы
от святых мужей. И гражданский закон повелевает, чтобы
утвердившийся обычай имел силу закона, хотя принятое в
обычай гражданами установлено и не святыми мужами. Ибо
2-я книга Василик в 1-м титуле 22-й главе говорит; "о
нем нет писаного закона, в том должно соблюдать обычай и
сообразную с ним практику". И опять: "древний обычай
соблюдается вместо закона"; и еще: "долговременный
обычай имеет силу закона, где нет писаного закона". А
сей святый отец называет обычаем то, что действует в
церкви. Ибо если кто, говорит, бесчинно смесится с двумя
сестрами, то не прежде принимается в церковь, как когда
осквернившиеся таким образом удалятся друг от друга,
потому что эта скверна не считается и браком. Итак, если
бы мы не могли сказать ничего другого, то этого обычая
было бы достаточно для отвращения зла. Но поелику,
говорит, тот, кто одобрил зло своим посланием,
воспользовался древним законом, говорящим: жену к сестре
ея да не поймеши в ревнивую соперницу открыти срамоту ея
пред нею, еще живе сущей ей (Лев. 18, 18) и отсюда вывел
заключение, что по смерти жены брать сестру ея
дозволяется: то святый прежде всего говорит, что елика
закон глаголет, сущим в законе глаголет (Рим. 3, 19);
ибо если бы не так, то мы должны бы были и обрезываться
и хранить субботы и воздерживаться от различных снедей:
в самом деле станем же мы держаться только того из
древнего закона, что доставляет нам удовольствие, а от
того, что имеет какую нибудь тяжесть, удаляться, и в
этом случае прибегать к дарованной нам чрез Христа
свободе. Ибо закон Христов освободил нас от тяжестей
закона, то есть от обрезания, воздержания от запрещенных
в нем снедей, от того, чтобы считать нечистым
семяточивого прикоснувшегося к мертвецу и прокаженного,
и от многого другого. Меня спросили, говорит: есть ли в
Писании разрешение брать жену после сестры ея, то есть
позволяется ли кому нибудь брать сестру жены его? И я
сказал, что нет, и это – истинно, и безопасно. А
умозаключать о том, что умолчано, именно рассуждать
таким образом: если закон сказал: жену к сестре ея да не
поймеши в ревнивую соперницу еще живе сущей ей, то
следует, что после смерти не запрещается брать сестру
жены, так как (в этом случае) уже не может быть
ревности, это, говорит святый отец, значило бы
законополагать и вводить собственные законы, и не
предавать смысл закона. Ибо если мы позволим мужу после
смерти жены брать сестру умершей на том основании, что
уже нет места страсти ревности, то он может взять ее и
при жизни жены в том случае, если сестры имеют нрав не
ревнивый друг к другу. Но кто нибудь скажет, что этого
нет в Писании; но в Писании нет и того, чтобы после
смерти жены, муж ея брал в жену сестру умершей. Потом
прибавляет, что ты освободишься от затруднений, если
рассмотреть то, что предшествовало законоположению; ибо
законодатель не имел намерения обнять здесь все виды
грехов, но грехи египтян, с которыми прежде жил
еврейский народ, и грехи хананеев, к которым он
переселился, и вероятно, что этот вид греха – по смерти
жены брать кому нибудь сестру ея, законодатель запретил
потому, что невоздержные брали в пример патриарха
Иакова, который сожительствовал в одно и тоже время с
двумя сестрами – Лиею и Рахилью. В законе, говорит, (святый
отец), многое умолчано, что однакож запрещено; например,
о том, чтобы отец и сын пользовались одною наложницею,
закон не упомянул; а пророк запретил (это), как
незаконное деяние, сказав: сын и отец влазяста к единой
рабыне (Амос. 2, 7). И бесы, говорит, научили многим
видам нечистых страстей: а божественное Писание умолчало
о них, и обозначило общим именем нечистоты, дабы
гнусными наименованиями не осквернить чистоты своей. И
Апостол говорит: блуд и всяка нечистота ниже да
именуется в вас (Ефес. 5, 3), обозначив именем нечистоты
всякое недостойное названия действие. Таким образом чрез
умолчание никак не дается сластолюбцам разрешения
творить постыдное. За тем святый настраивает еще сильнее
говоря, что в законе и не умолчано об этом виде греха;
ибо когда в нем написано: да не внидеши ко всякому
ближнему плоти твоея открыти срамоты их, - то запрещен и
этот вид. Ибо если жена и муж – одна плоть, оп Писанию,
то конечно каждый должен признать великую близость между
мужем и сестрою его жены. И как никто не может взять, по
причине близости свойства, матери своей жены, или
дочери, родившейся у нея от другого мужа, ни собственной
матери или дочери: так не может вступить в брак с
сестрою своей жены, потому что не может вступить в брак
со своею сестрою. Тоже самое, говорит, и по отношению к
жене: ибо и жена не может сочетаться с братом своего
умершего мужа, ни с другими лицами, близкими к нему по
родству. Далее приводит апостольские слова, и, обращаясь
к некоторым, ссылавшимся на слова: раститеся и множитеся
(Быт. 1:28), говорит, что достойны смеха те, кто не
различает времен Законодательства; слова: раститеся и
множитеся – сказал Бог первосозданным, когда еще не было
множества людей и конечно необходимо было, чтобы дети
Адама сочетавались между собою. Итак, на этом основании
и ныне братья и сестры могут сочетаваться друг с другом?
К этому присовокупляет: "вторый брак есть врачество
против блуда", то есть второбрачие дозволено для того,
чтобы люди не увлекались в блуд, а не для того, чтобы
оно было поводом к сластолюбию. И приводит великого
Павла, который дозволяет второй брак, говоря: аще ли не
удержатся, да посягают (1 Кор. 7, 9), но не
присовокупил, что посягая пусть беззаконничают. Затем
доказывает неуместность этого деяния и другими
соображениями говоря, что кто по смерти своей жены
возмет сестру ея и будет иметь детей от той и другой,
тот какое наименование даст детям? И как дети будут
называть друг друга? Братьями, как происшедшие от одного
отца, или анепсиями, то есть двоюродными братьями, как
родившиеся от двух сестер? (У древних часто двоюродные
братья назывались, что значит собственно племянники),
ибо говорит, им приличествуют, по причине смешения
родства, оба названия, то есть и братьев, и племянников.
И еще присовокупляет довод, говоря, что взявший сестру
своей прежней сожительницы делает тетку своих детей,
рожденных от первого брака, мачехою их, и ту, которая
должна любить их, как детей сестры, вооружает против них
ревностию. Ибо ревность в мачехах к детям своих мужей от
другого брака является как бы какою то естественною
страстию: у врагов ослабевает ненависть, когда умрут их
противники; а вражда мачех к своим соперницам только
начинается после их смерти. "Главное из вышереченного",
говорит святый отец, то есть сущность всего, доселе
сказанного, может быть вкратце выражена так: если ищущий
вступить во второй брак желает заключить брак законный,
то для него отверста вся вселенная; если же он по
страсти ищет такой то, будучи, может быть, любовно
расположен к своей родственнице, и по этому старается
сочетаться с нею, то тем паче должен быть отстранен, то
есть не допущен (к такому браку), да научится сосуд
свой… и прочие апостольские слова (Сол. 4, 4, 5). Я
желал, говорит, написать и больше, но не дозволяет мне
мера послания; ибо послания не должны быть многословны.
Желаю, чтобы если это увещание оказалось сильнее
страсти, то есть чтобы оно было на столько сильно, чтобы
могло уничтожить страсть, или чтобы беззаконие сие не
поселилось в нашей стране, чтобы эта скверна не проникла
в нашу область, но осталась там, где дерзнули на нее.
Синопсис. Если кто, будучи
одержим страстию нечистоты, впадет в беззаконное
совокупление с двумя сестрами, то это не должно
считаться браком, и они не должны входить в церковь
прежде, чем разлучатся друг от друга, ибо суетен тот,
кто перетолковывает слова: жену к сестре ея да не
поймеши в ревнивую соперницу (Лев. 18, 18) и говорит,
что умершая перестала быть ревнивой, и что есть
возможность после смерти ея брать сестру ея, потому что
для нас должно быть достаточно сих слов: да не внидеши
ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их (Лев.
18, 6). Ибо если сочетавающиеся суть одна плоть, то
посредством жены сестра ея делается мужу своею. И так
как не возьмешь матери или дочери жены (своей), потому
что не возьмешь и своей матери или дочери, так и сестры,
потому что и своей сестры не возьмешь.
Вальсамон. Послание великого отца
к Диодору, хотя исполнено всякой мудрости и истинного
красноречия и в нем звучат струны Всесвятого Духа, в
настоящие дни не приложимо на практике: оно узаконяет,
что никто не должен брать в общение брака двух сестер,
что по благодати Божией ныне совсем не приходит на мысль
человеку христианину; поэтому оно и не нуждается в
большем толковании. Но имей постоянно в памяти это
божественное послание; ибо хотя то, что определено в
нем, не прилагается на практике, но содержащиеся в нем
умозаключения, суждения и сопоставления, и в особенности
то, что составлено и противопоставлено на основании
Ветхого Завета и великого Апостола Павла, весьма полезно
для других целей. Заметь из сего, что и неписанные
церковные обычаи имеют непреложность, как писанныя
правила, и что мы не должны обращать внимания на
Моисеевы законоположения. Заметь в тоже время из этого
послания и многое другое, в высшей степени нужное и
полезное.
Славянская кормчая. Аще кто
страстию нечистоты ят быв, к двема сестреницами в
беззаконное общение брака впадет, ни брак убо вменится
таковое, ни в церковь да не внидета, прежде даже не
разлучитася друг от друга. Писано бо есть в лествице,
еже жены на сестру ея не поймеши. Умерши же ей, престала
есть от ревности. И подобно быти бляди умершия сестру
поимати. Нам же оно довлеет, не внидеши бо рече ко
всякому ближнему плоти своея открыти безобразие его. Аще
бо муж и жена совокупльшася, плоть едина есть, жены ради
мужеви своя есть ближняя сестра ея, якоже убо не поймеши
жены своея матере или дщере, яко жене твоей мати (теща),
или дщере (падчерица жены твоея): тако не поймеши жены
своея сестру, зане жене твоей сестра.
(Текст печатной Кормчей испорчен здесь
неуместною вставкою последних слов: "жены твоея". Но
в старых рукописных Кормчих место это читается еще
правильно, то есть вполне согласно с греческим текстом
Синопсиса; например в известной софийской перганой
Кормчей 18-го века: "Якоже убо не поймет жены своея
матере или дщере (то есть своей тещи или падчерицы),
якоже убо не своея матере или дщере своея: тако не
поимеши жены своея сестры" (Ркп. Московская
синодальная библиотека № 132, лист 286). Примечание
редактора).
Вернуться к оглавлению
|
