Таинство покаяния и "общая исповедь"
В дни Успенского поста портал "Богослов.Ru"
знакомит читателей со словами известного дипломата РПЦ,
активного делателя на ниве Церкви митрополита Григория
(Чукова) об общей исповеди, покаянии и грехе, произнесенными
еще в его бытность архиепископом Псковским и Порховским.
Статья публикуется впервые.
В последние
десятилетия в церковно-богослужебную практику начала входить
так называемая общая исповедь, вытесняющая, особенно в
городах, исповедь частную. Между тем такой практики никогда
не знала древняя Церковь.
В конце прошлого века употребление общей
исповеди было разрешено митрополитом Исидором покойному
протоиерею Иоанну Сергиеву Кронштадскому в силу особенных
обстоятельств его пастырской деятельности и во внимание к
его исключительной личности, но и то – не как Таинство
Покаяния, а как подготовление верующих к принятию святых
Таин Тела и Крови Христовых.
В настоящее время оправданием такой практики
обыкновенно становится большое число говеющих (особенно в
дни Великого Поста) и якобы физическая невозможность для
священника исповедывать каждого в отдельности. Некоторыми из
мирян такая практика даже одобряется: не занимает много
времени, не задевает самолюбия и не вызывает естественного
чувства смущения и стыда пред духовником из-за совершенного
проступка...
О таком "одобрении" этой практики, конечно,
нельзя и говорить серьезно: высказывать это – значит
совершенно не понимать смысла исповеди и уклоняться от того,
что является одним из существеннейших ее элементов –
сердечного сокрушения кающегося и именно болезненного для
самолюбия, бьющего по чувству стыда выявления пред
духовником тяготящего совесть греха, как показателя
искренности раскаяния и желания исправления.
"Оправдание" же такой практики совершенно
недопустимо, потому что так называемая общая исповедь,
употребляемая в замену частной исповеди, не только коренным
образом извращает установленный чин исповеди, но и ни в
какой степени не является Таинством, так как не заключает в
себе основных элементов, обуславливающих Таинство Покаяния
как таковое.
В Таинстве Покаяния с необходимостью
требуется: со стороны кающегося – полное выявление пред
духовником искреннего раскаяния в гнетущем совесть грехе, с
решимостью не повторять его; со стороны же духовника –
личная убежденность в искренности этого раскаяния и
твердости решения и, только на основании этого убеждения,
разрешение кающегося от этого греха именем Божиим. В "общей
исповеди" этих элементов нет; их может дать только исповедь
частная, и только она одна и может иметь значение Таинства
Покаяния.
Надо думать, что подмена этого Таинства в
виде частной исповеди так называемой общей исповедью
произошла в сознании некоторых пастырей и мирян из желания
достойного подготовления верующих к причащению Тела и Крови
Христовых. Но при этом вкралось недоразумение в отношении к
Таинству Причащения и Таинству Покаяния: к Таинству
Причащения хотелось приступать в "полной безгрешности", а на
Таинство Покаяния смотрели как на то, которое, давая
отпущение от всех грехов, должно непременно и всегда
предварять Таинство Причащения.
Между тем догматические основания,
древне-церковная каноническая постановка и психологический
смысл обоих Таинств показывают, что такое мнение является не
вполне правильным.
В Таинстве Причащения верующий соединяется с
Христом и со всеми другими причастниками, и этим
устанавливается единосущие таинственного Тела Христова –
Церкви с воспринятым Христом в ипостасное единение и
обожествленным человеческим естеством, а для каждого
причащающегося это Таинство дает источник необходимых
духовных сил для всего христианского строя жизни.
Отсюда ясно, что по этому своему значению
для всей Церкви и для каждого христианина Таинство
Причащения должно совершаться постоянно: христианин,
чувствующий себя живым членом Церкви, не может не стремиться
всем своим существом к реальному общению со своим
Спасителем, а вся Церковь, как продолжательница дела
Христова на земле, не может не содействовать всеми мерами
осуществлению этого стремления.
И древняя практика Церкви первых веков
вполне соответствовала сущности Таинства: все верные не
только присутствовали, но и обязательно причащались за
каждою Литургиею. При невозможности присутствовать в церкви
они причащались дома запасными Дарами. Церковь тревожилась,
когда кто-либо из верных не приступал к причащению,
расследовала причину уклонения и побуждала не ослабевать в
стремлении к соединению со Христом.
Со временем эта практика ослабела. Занятые
житейскими делами христиане, сознавая свою греховную
нечистоту, не решались приступать к этому великому Таинству
без должного приготовления, и потому причащались все реже и
реже, доведя это до говения один раз в год и соединив
причащение с Таинством Покаяния, дающим разрешение
исповедуемых грехов.
Так постепенно создалась современная
практика получения особого разрешения от духовника на каждый
случай причащения – практика, отклоняющаяся от осуществления
цели, для которой установлена Евхаристия.
Объясняется это отклонение тем, что
обыкновенно смешивают Таинство Покаяния с тем покаянным
чувством, которое должно быть всегдашним душевным состоянием
христианина и которое особенно должно быть возгреваемо
приступающим к Таинству Причащения.
Христос пришел спасти не праведников, а
грешников. И Церковь Христова (земная) фактически состоит из
одних грешников, но только не "рабов греха" по своему
душевному настроению (Рим.6:6), а врагов греха, даже в то
время, когда они впадают в грехи.
Поэтому покаяние должно быть всегдашним
душевным настроением христианина и тем более глубоким и
искренним, чем строже и внимательнее он относится к своей
внешней и внутренней жизни. Но это покаянное настроение не
охлаждает стремление христианина ко Христу, а напротив –
усиливает его все более и более, и не только не препятствует
Евхаристическому общению со Христом, но составляет
необходимое условие причащения Тела и Крови Христовых "во
оставление грехов", действительно смываемых Евхаристической
Кровию "во исцеление души и тела", действительно
оздоровляемых и питаемых Телом и Кровию Христа.
Так как грехом является не тот или иной
внешний факт, совершенный человеком, а отношение человека к
этому факту (Рим.14:14), то и препятствием к Причащению Тела
и Крови Христовых являются не фактические грехи человека
сами по себе, а его душевное состояние. Когда христианин
грешит сознательно, предпочитает земное небесному, любит
мир, а Бога забывает, то он не грешит уже только, а РАБОТАЕТ
ГРЕХУ вместо того, чтобы служить Христу (Рим.6:16). Тогда
Таинство Причащения не может быть спасительно для него,
потому что он не стремится уже ко Христу, а идет прочь от
Него (в каком-либо отношении). Но так как своими силами он
не может изгладить греха, которому работал и который теперь
тяготит его, то он и имеет нужду в Таинстве Покаяния,
которое для того и установлено, чтобы христианин, мучимый
совестию уклонения от Христа, имел несомненное, видимое
удостоверение, что грех, отчуждающий его от Христа и Его
Тела – Церкви, прощен Богом, не существует более, что силы
его, подавленные и извращенные грехом, восстановлены
благодатию Божиею, и он снова может служить Христу, быть в
теснейшем единении с Ним.
Древняя Церковь и смотрела на Таинство
Покаяния как на врачевание, необходимое христианину лишь в
исключительных случаях, когда он "грешит к смерти", когда,
по зову апостола Иоанна Богослова, нельзя одною только
братскою молитвою испросить ему от Господа прощения
(1Ин.5:16), потому что он вышел из общего течения жизни
Церкви, расстраивает совместную братскую работу созидания
спасения, когда не случайно, а устойчиво вносит в эту
братскую работу чуждые ей элементы, словом, когда возникает
необходимость вновь ввести в Церковь христианина,
отколовшегося от Нее какою-либо стороною своей личной жизни.
Таков истинный смысл Таинства Покаяния и по
установлению его Христом. Из трех изречений Господа о
"власти вязать и решить" два (Еф.16:9; Ин. 20:23) говорят не
о Таинстве Покаяния в собственном смысле, а о всей
совокупности полномочий, обещаемых ап. Петру (Еф.16:9) и
вверяемых всем апостолам (Ин.20:23), и только в третьем
(Мф.18:15-20) говорится определенно о "грехе брата", т.е.
христианина, соблазняющем собрата, и устанавливаются три
формы прекращения этого соблазна и исправления согрешающего:
1. Братское частное увещание – исправление
без Таинства Покаяния ("обличи его между тобою и им одним");
2. Призыв более авторитетных собратий для
увещания согрешающего - исповедь частная пред духовником и
его разрешение ("возьми с собою еще одного или двух");
3. Перенесение вопроса о грехе соблазняющем
на суд всей Церкви – публичное покаяние, с отлучением
согрешающего на время выяснения вопроса для всей Церкви,
заканчивающееся или публичным же примирением, разрешением
грешника, или признанием упорного грешника "язычником и
мытарем", т.е. для собратий – прекращением соблазна,
поскольку упорно пребывающий в грехе откололся от Церкви, а
для самого грешника – объявлением невозможности совершить
Таинство Покаяния, снять с него грех, доколе он предпочитает
этот грех общению с Церковью.
Таким образом, как видно из изложенного:
1) Оба таинства – как Причащения, так и
Покаяния – являются самодовлеющими, так как каждое из них
имеет соответствующую ему цель и преподает свой определенный
благодатный дар.
Таинство Причащения постоянно нужно
христианину, как живому члену Церкви – Тела Христова.
Таинство Покаяния нужно христианину тогда,
когда он сомневается в своей принадлежности к Церкви
вследствие совершенного, тяготящего его греха и ищет
примирения с Ней. Идеал христианина в отношении к этому
Таинству – быть всегда в живом единении со Христом и Его
Церковью.
2) В основе практикуемого требования
обязательности Таинства Покаяния для каждого христианина,
желающего причаститься, лежат две ошибки:
а) историческая: смешение субъективного
чувства сокрушения о своих грехах, всегда присущего
христианину и особенно желательного, когда он приступает к
Святейшему Таинству Евхаристии, с объективным фактом -
Таинством Покаяния, необходимым лишь в определенных случаях
отклонения христианина от Церкви какою-либо стороною своей
личной жизни;
б) ошибка логическая: умозаключение о
необходимости благоговейного отношения к Евхаристии и
возможности, при существовании Таинства Покаяния, а поэтому
и необходимости безгрешности при приобщении. Эта последняя
ошибка возникла, конечно, лишь на почве юридической расценки
деятельности человека, допускающей возможность сверхдолжных
заслуг его (в католичестве).
3) Отсюда явилось и требование очищения
через Таинство Покаяния всех вообще грехов, а не отлучающих
только христианина от живого общения со Христом. Такое
требование, технически в точном смысле невозможное (кающийся
не может серьезно и искренно обещать быть совершенно
безгрешным, а духовник не может верить в исполняемость
такого обещания), не соответствует значению Таинства
Покаяния, ослабляет при исповеди тяжких грехов сознание их
опасности и при необходимости исправления, низводит исповедь
до степени простой беседы пастыря с пасомым, проверки его
нравственного состояния и превращает Таинство Покаяния из
"врачебницы" в "судилище", превращение, признаваемое Римской
Церковью, но отвергаемое Православной.
4) Поскольку в Таинстве Покаяния требуется
от кающегося чистосердечное раскаяние в содеянном грехе и
горячее желание оставить этот грех, а со стороны Церкви,
т.е. духовника, убеждение в совершенной искренности
кающегося, на основании чего он только и может разрешить его
именем Божиим от исповеданного греха, общая исповедь не
может заключать в себе убежденности духовника в искренности
кающегося, а без разрешения нет и Таинства Покаяния; она не
есть Таинство Покаяния, а может быть только одним из
способов приготовления христианина к благоговейному
причащению Св. Таин и, поскольку не дает разрешения ни от
каких грехов, она не может являться заменой частной исповеди
и оставляет каждого участника полностью ответственным пред
Господом за достойное или недостойное принятие Его Тела и Крови.
5) Только при частной исповеди возможно
исполнять требование древней Церкви, выраженное в
"Постановлениях Апостольских" ("не изрекать одинакового
приговора за всякий грех, но на каждый полагать свой
особенный"). (Кн.8, гл. 48; ср. правила 5 Анкирского и 2
Лаодикийского Соборов).
Общая же исповедь совершенно исключает
возможность при разрешении и при наложении епитимьи
соображаться со свойством греха, со степенью раскаяния и
обстоятельствами кающегося.
Таково церковное понимание Таинства Покаяния
и значения так называемой общей исповеди. Это понимание
необходимо объяснять с церковной кафедры верующим, и,
располагая их к частому причащению Св. Таин Тела и Крови
Христовых для постоянного единения со Христом, вместе с тем
призывать их к частому очищению своей совести через Таинство
Покаяния, путем ЧАСТНОЙ исповеди, указывая, что так
называемая общая исповедь, создавая доброе настроение пред
принятием Св. Таин, не дает, однако, возможности глубоко
анализировать свою духовную жизнь и потому легко может
привести к ложному успокоению совести. Если же в
исключительных случаях (особенно при многочисленности
причастников) приходится священнику прибегать по
необходимости к так называемой общей исповеди, то, выяснив
ее подлинный смысл, надо непременно предлагать кроме того и
индивидуально обращаться к духовнику с исповеданием особенно
гнетущих душу грехов для получения их разрешения, чтобы
верующие знали, что только одна "общая" исповедь не дает этого.
Так постепенно может быть восстановлена
истинная древняя церковная практика Таинства Покаяния, и
уяснится в сознании верующих неправильность взгляда на
возможность замены частной исповеди общею.
06 ноября 1944 г.
Григорий Чуков, митрополит Ленинградский и Новгородский
Богослов.Ru - 20.08.2010.
|
