Миссионерско-апологетический проект "К Истине": "Иисус сказал… Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня" (Ин.14:6)

Разделы • Вопросы • На злобу • Библиотека • Поиск

Православный пост / Страстная седмица

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд

Исследование иеромонаха Иова Гумерова "Суд над Иисусом Христом" было впервые опубликовано отдельной книгой в 2002 году в издательстве Сретенского монастыря. В том же году текст книги был выставлен на сайте Православие.Ru. В настоящее время автор подготовил третье, расширенное издание книги, почти вдвое превышающее по объему издание 2002 года.

Великая Пятница. Христос перед Пилатом. Миниатюра Евангелия из Россано, VI век

Великая Пятница. Христос перед Пилатом. Миниатюра Евангелия из Россано, VI век

Содержание

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. Часть 1

"Прииде час, се предается

Сын Человеческий в руки грешников"
Мк. 14:41

 

Суд над Иисусом Христом, Сыном Божиим, свершился в пятницу 13 нисана (по еврейскому календарю) в Иерусалиме в царствование императора Тиберия. Начался он ночью и завершился ранним утром. В мировой истории, полной неисчислимых уголовных разбирательств и процессов, этот суд уникален: был осужден на казнь вочеловечившийся Бог, Иисус Христос.

Строго говоря, был не один суд, а три: синедриона, Ирода Антипы и Понтия Пилата. Объяснить это можно теми историческими обстоятельствами, которые сложились в Иудее к началу первого века. В 63 году до Р.Х. еврейский народ в последний раз за долгую библейскую историю потерял независимость и был на этот раз отдан Богом за грехи в руки римлян; они присоединили Палестину к своей восточной провинции Сирии. Идумеянин Ирод (потомок Исава, брата патриарха Иакова) в 37 г. до Р.Х. получил от Римского сената царскую власть над соседней с Идумеей Иудеей. Этот последний иудейский царь, жестокий и коварный, был первым в ряду тех облеченных властью людей, которые добивались смерти Иисуса Христа. Узнав от волхвов, что родился Царь Иудейский, Ирод не остановился перед страшным злодеянием - убиением 14 тысяч младенцев в возрасте до двух лет в Вифлееме и его пределах. Смерть Ирода была лютой. Как современники, так и потомки видели в этом проявление гнева Божия: "Скоро после избиения младенцев последовала и смерть самого Ирода. Только за пять дней до смерти он сделал бешеное покушение на самоубийство и приказал казнить своего старшего сына Антипатра. Его смертный одр <...> был окружен необычайными ужасами; он умер от омерзительной болезни, которая редко случается и встречается только с людьми, опозорившими себя кровожадностью и жестокостями. На одре своего нестерпимого недуга, в том великолепном и роскошном дворце, который он построил для себя в тени иерихонских пальм, распухнув от болезней и сжигаемый жаждой, покрытый язвами на теле и внутренне палимый медленным огнем, окруженный крамольными сыновьями и хищными рабами, ненавидя всех и ненавидимый всеми, жаждая смерти, как избавления от своих мук, и в то же время не утоленный кровопийством, страшный всем окружающим и еще страшнее для себя в своей преступной совести, пожираемый заживо могильным тленом, точимый червями, как бы видимо пораженный перстом Божественного гнева, после семидесятилетней жизни злодейств и распутства, жалкий старик, которого люди называли великим, лежал в диком неистовстве, ожидая своего последнего часа" [1].

После смерти Ирода царство раздробилось и власть перешла к трем его сыновьям: Архелаю, Ироду Антипе и Филиппу. Последний правил северо-восточной частью Палестины. Ироду Младшему достались Перея и Галилея, где Иисус Христос прожил около 30 лет, т.е. до начала Своего благовествования. Архелай же, вместе с Идумеей и Самарией, получил и Иудею, в главном городе которой - Иерусалиме - произошло единственное в истории событие, ставшее центральным в деле спасительного искупления человечества.

Но Архелай не значится среди исторических лиц, ответственных за осуждение Иисуса Христа. Из-за притеснения своих подданных в 6 году по Р.Х. он был лишен власти, а области, которыми он управлял, были переданы римскому прокуратору (в славянском тексте Евангелия он назван по-гречески: "игемон"; от глагола igemai – "повелеваю"; в Синодальной Библии – "правитель"), подчинявшемуся проконсулу римской провинции Сирии. Власть прокуратора была неполной: он управлял войском, собирал налоги и мог вынести смертный приговор от лица императора за некоторые преступления. Прокуратор находился в городе Кесарии Маритимы (лат. "приморская"). Этот город (его надо отличать от Кесарии Филипповой, находившейся на севере Палестины, у истока Иордана) был построенн Иродом Старшим на месте древней финикийской гавани и назван им в честь Августа (Кесария - "царственная"). Кесария часто упоминается в новозаветные времена. Здесь св. ап. Петр крестил благочестивого сотника Корнилия (Деян. 10:1–48), а св. ап. Павел провел два года в ожидании суда кесаря (Деян. 23:1–26. 32). Отсюда он был доставлен в узах в Рим. Здесь же находился дом благовестника Филиппа, одного из семи диаконов первенствующей Церкви (Деян. 21:8–9). Именно в Кесарии Маритимы в 66 г. по Р.Х. произошло столкновение между эллинами и иудеями из-за земельного участка, на котором находилась синагога. Возникшие беспорядки, как вспыхнувший огонь, быстро превратились в пожар. Начавшаяся война за четыре года опустошила Палестину и уничтожила город Иерусалим, в котором люди совершили самое тягчайшее преступление: предали суду и казнили вочеловечившегося Бога. "Так поплатились иудеи за свое бесчестие и за беззакония, совершенные над Помазанником Божиим", - писал первый церковный историк Евсевий Памфил [2]. В Кесарии при археологических раскопках античного театра в 1961 г был найден камень с надписью имени Пилата. Во дни религиозных еврейских праздников прокуратор приезжал из Кесарии в Иерусалим для предотвращения нередко возникавших там народных возмущений.

Сначала правители сменялись часто. Так, после смещения тетрарха Архелая (6 г. по Р.Х.) до смерти императора Октавиана (Августа) (14 г. по Р.Х.) было три прокуратора (Копоний, М.Амбивий, Анний Руф). Приемник Августа, император Тиберий, без крайней необходимости не устранял наместников. Он имел своеобразную административно-этическую доктрину. "В самой природе всякого должностного лица, - говорил он, - лежит стремление к любостяжанию. Если должности будут предоставляться чиновникам ненадолго и не на определенное, но на короткое время, то эти чиновники приложат все свое старание обобрать людей состоятельных. Если же их назначить на более продолжительный срок, то они, имея перед собою возможность беспрепятственного грабежа, вскоре, вследствие своего обогащения, утомятся этим и надолго оставят подчиненных в покое" [3]. Поэтому за 22 года царствования Тиберия было только два наместника. Понтий Пилат (26–36 г. н.э.) был пятым прокуратором. Власти его подчинялись Иудея и Самария. Вовлеченный духовно слепыми вождями иудейского народа в борьбу с ненавидимым ими Проповедником, именно он, как римский судья, произнес последнее слово, определившее Узнику мучительную смерть. Однако, даже при самом тщательном и детальном анализе с юридической точки зрения, понять происшедшее невозможно, ограничившись событиями той ночи и того утра. Поэтому исследование необходимо начать с богословских оценок и духовно-нравственных наблюдений изучаемых нами событий.

***

Духовный смысл той борьбы, которая предшествовала суду и распятию, Сам Спаситель открыл в беседе с учениками: Мир "Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы" (Ин. 7:7).

Борьба добра и зла началась с того дня, с того часа, когда древний искуситель нашел вход в сердца наших прародителей и произошло грехопадение. Об этом свидетельствует Священное Писание. По причине поврежденности человеческой природы грех постепенно овладевал не только отдельными людьми, но и целыми народами. Человечество не имело в себе внутренних сил победить грех и уничтожить зло. Оно погибало: "все согрешили и лишены славы Божией" (Рим.3:23). Из великой и безмерной любви к погибающим людям Бог Отец послал в мир Своего Единородного Сына, взявшего грехи мира и на Кресте разрушившего державу смерти. Поэтому легко понять, почему многовековая борьба сил света и тьмы, добра и зла не просто ожесточилась, но приняла характер восстания "на Господа и на Христа Его" (Пс. 2:1), когда Спаситель явился в мир, чтобы совершить дело нашего искупления. Об этом пророчески писал Давид. Приведенный стих второго псалма св. ап. Петр относит к своему Божественному Учителю (Деян. 4:25–30). Злоба возлюбивших грех людей не ослабевала все годы Его общественного служения: "Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир" (Ин. 15:18–19). В этих словах Иисуса Христа, обращенных к Своим ученикам, содержится объяснение многих мест, непонятных тому, кто пытается прочесть Евангелие лишь как культурно-исторический памятник. При таком отношении к Слову Божию мы не найдем ответ на вопрос: почему проповедь чистой воздержанной жизни, благодеяния, оказанные больным и страждущим, вызывали яростные приступы ненависти и желание смерти Учителя: "много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями" (Ин. 10:32).

Первое свидетельство начала этой борьбы, закончившейся ночным судом и Голгофой, мы находим у евангелиста Луки. После пребывания на празднике Пасхи в Иерусалиме Иисус пришел в Назарет - город его детства. Иисус был известен жителям Галилеи. Молва о Нем разносилась по всей Палестине (Лк. 4:14–15). Он "вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу" (Лк. 4:16). Этим греческим словом (sin - "вместе", ago - "веду") в синодальном тексте обозначены места молитв, чтения закона и проповеди иудеев (в слав. Библии они названы "сонмища" - "собрания"). В субботу полагалось чтение Пятикнижия Моисея. В целях толкования Закона использовались и другие священные книги (Пророки и Писания). Присутствующий в собрании мог участвовать в качестве чтеца. Разрешалось также проповедовать (Мк. 1:39; Лк. 4:44; Деян. 18:4). Когда Он встал, чтобы читать, Ему подали книгу пророка Исаии. Из этого священного текста Иисус прочел место, в котором говорится о приходе в мир Спасителя: "Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное" (Лк. 4:18–19). Когда Христос стал говорить "ныне исполнилось писание сие, слышанное вами" (4:21), - "все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его" (4:22). Но это восхищение вскоре уступило место злобе. Сначала появились сомнение и недоверие. Жителям Назарета трудно было принять за Мессию Того, Кого они с детства знали как сына плотника: "Не Иосифов ли это сын?" (Лк. 4:22).

Находившиеся же в синагоге, несмотря на великие чудеса, совершенные Иисусом в Капернауме, соблазнились. Сомнение перешло в ярость. Такая сильная переменчивость - свидетельство духовного нездоровья присутствовавших в сонмище людей. Они ожидали, что Иисус будет и в Назарете творить чудеса. На их ожидание Господь ответил примерами из ветхозаветной священной истории: много было голодных в Израиле во дни пророка Илии, потому что три года и шесть месяцев не было дождя, но он был послан только в финикийский город Сарепту к вдовице, чтобы оказать чудесную помощь. Также и пророк Елисей исцелил болящего проказой сирийского военачальника Неемана, хотя в Израиле было много прокаженных. Напоминание об этом жителям Назарета вызвало желание убить Проповедника. Город находится на южном склоне горы на высоте 350–400 метров. Впавшие в гнев евреи хотели столкнуть Христа с вершины горы, но Он прошел между ними. Время Его спасительных страданий еще не пришло.

Часто бывает, что люди впадают в ярость, совершают тяжкие греховные поступки, думая, что они самостоятельны в своих действиях, что поступают "по справедливости", а в действительности их действия скрыто и умело направляет диавол. Так было и в назаретской синагоге. Ничего не было сделано или сказано Иисусом такого, чтобы жители Назарета имели повод перейти от удивления "словам благодати, исходящим от уст Его", к попытке убить Его. Если мы обратим внимание на то, что поведение людей в Назарете сильно напоминает действия иудеев в Иерусалиме во время суда (те же слепота, переменчивость в настроении, готовность и поспешность в расправе над человеком, пренебрежение правовой нормой, когда что-то затрагивает их личные интересы), нам легче будет понять истоки того тягчайшего преступления, совершенного в ту холодную иерусалимскую ночь, когда люди, возлюбившие грех, вынесли смертный приговор Спасителю мира.

Долгое время (от начала благовествования Иисуса до Его последнего путешествия в Иерусалим на Пасху Страданий) зло проявляло себя стихийно, спонтанно. Люди, восстававшие против того спасительного дела, ради которого воплотился Господь, почти весь период Его земного служения действовали разрозненно. Только в последние дни перед крестной смертью Спасителя темные силы объеденились.

Иисус проповедовал Свое учение три года и несколько месяцев. Молва о Нем росла: "великое множество народа стекалось к Нему слушать и врачеваться у Него от болезней своих" (Лк. 5:15). Приходили слушать Его также фарисеи и законоучители, но они не верили в Его Божественное происхождение. Когда перед Иисусом положили расслабленного, опущенного вместе с одром через разобранную кровлю, Господь, прежде чем исцелить его, простил ему грехи. Поскольку прощать грех может только Бог, то "книжники и фарисеи начали рассуждать, говоря: "кто это, который богохульствует?" (Лк. 5:21). По ветхозаветному закону преступление это является самым тяжким. Одно только присутствие богохульника в среде людей оскверняет все сообщество. "Хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество: пришлец ли, туземец ли станет хулить имя Господне, предан будет смерти" (Лев. 24:16). Богохульством считалось также присвоение прав, принадлежащих только Богу. В сознании фарисеев и книжников возникло страшное обвинение Проповедника, как только они услышали, что Он отпустил грехи больному. У них была другая возможность - увидеть в Иисусе всеми ожидаемого Мессию. Но их гордость, внешнее показное благочестие, духовная слепота воспрепятствовали этому. Господь не дал их ложным помыслам перейти в действие. Еще не исполнились сроки. Иисусу предстояло еще совершить немало дел, прежде чем добровольно принять смерть. Сначала Господь обличил иудеев, открыв их тайные мысли, а затем словом воздвиг расслабленного от одра. "И ужас объял всех, и славили Бога и, быв исполнены страха, говорили: чудные дела видели мы ныне" (Лк. 5:26).

Вскоре, после исцеления слепорожденного, вновь возникло обвинение в богохульстве (Ин. 10:33–36). Клевета прозвучала с особой злобой. На это Иисус сказал: "верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем" (Ин. 10:38).

Другое тяжелое обвинение, которое неоднократно произносилось против Иисуса Христа, было связано с предписаниями закона о субботнем покое. Нарушение их считалось тяжелым преступлением, за которое предусматривалась смертная казнь - побивание камнями. "Соблюдайте субботу, ибо свята для вас; кто осквернит ее, тот да будет предан смерти, кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего" (Исх. 31:14). В книге Чисел (Чис. 15:32–36) описывается случай смертной казни человека, собиравшего дрова в субботу.

Установление о субботнем покое (евр. - "шаббат") восходит к дням творения мира: "И благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал" (Быт. 2:3). В предписании покоя субботнего дня присутствует высокая мысль об обязательном устроении нашей жизни по благословению Божиему, в согласии с Его святой волей. Именно поэтому древние иудеи субботу называли "царицей праздников". Это был день, принадлежавший не человеку, а Богу - "день Господень". Суббота была также напоминанием о милости Божией - освобождения от подневольного рабского труда в Египте.

Этот день должен был быть для человека днем отрадного утешения, молитвы и благочестивого отдыха. Однако постепенно, по мере нарастания в религиозной жизни Израиля формального, обрядового начала, празднование субботы стало отягощаться множеством регламентаций. Запрещались земледельческие работы, возжжение огня, приготовление пищи, создание нового предмета путем соединения (сшивания, склеивания) и разъединения. Под это ограничение подпали ученики Иисуса, когда они, идя в субботу засеянными полями, срывали колосья (Мф. 12:1–2). Нельзя было переносить вещи. В глазах законников, исцеленный Иисусом расслабленный нарушил субботу, потому что понес одр свой, на котором лежал (Ин. 5:9–10). Но чем больше становилось запретов, тем изощреннее представители позднего раввинизма находили способы обходить их. Не считалась нарушением субботнего покоя работа одной рукой. В субботний день человек был ограничен в передвижениях. Субботний путь составлял около 1 км (2 тыс. локтей) - расстояние, отделявшее в пустыне ковчег завета от израильского стана (Иис. 3:4). Но если в конце этого пути спрятать еду и, придя, поесть ее, то можно было пройти еще столько же. Запрещена была верховая езда, но если на осла положить мехи с водой, то препятствия к путешествию не было, так как человек совершал поездку "на воде".

Иисус Христос обличал бездушный формализм фарисеев и книжников, обвинявших Спасителя в том, что Он нарушает субботу, исцеляя тяжко больных людей. Не отменяя закона, Господь ставил дела любви и милосердия к страждущим выше обряда: "суббота для человека, а не человек для субботы" (Мк. 2:27). Упреки в нарушении субботы не могли перейти в судебное обвинение. Чтобы показать лицемерие фарисеев, Иисус спрашивал их: "должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить?" (Мк. 3,4). Даже самый ревностный исполнитель ветхозаветного обрядового закона в реальной жизни не мог отказаться помочь человеку или животному, попавшим в субботу в бедственное положение. Если овца в субботу падала в яму, хозяин вытаскивал ее оттуда. А это был труд, формально нарушавший предписания субботнего покоя. Когда Спаситель в субботу в синагоге исцелил женщину, восемнадцать лет находившуюся по злобе сатаны в согбенном положении, начальник сонмища стал негодовать. "Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?" (Лк. 13:15). Иисуса неоднократно пытались обвинить в нарушении субботы (Мф. 12:14; Ин. 5:16). Однако обвинения эти не находили поддержки в народе, просившего у Иисуса исцелений. В этом, по-видимому, главная причина, почему на суде синедриона это обвинение выдвинуто не было.

Зло, принявшее личину фарисейского благочестия, расчетливо прибегало еще к одному способу борьбы - к клевете. Так как Господь совершал многочисленные чудеса, в том числе и исцеления бесноватых, на глазах у всех, то отрицать их враги не могли. Тогда они стали говорить, что Он изгоняет бесов не иначе, как "силою веельзевула, князя бесовского" (Мф. 12:24; Мк. 3:22; Лк. 11:15). Это был тягчайший вид хулы, которую Иисус Христос назвал "хулой на Духа Святаго". Грех этот, по слову Спасителя, не простится "ни в сем веке, ни в будущем" (Мф. 12:31–32).

Если взглянуть на это с юридической точки зрения, то в клевете, возводимой фарисеями на Спасителя, можно увидеть не только стремление опорочить Проповедника и Учителя, но и подготовить почву для расправы. Закон Моисея сурово осуждает обращение к темным силам, и всякое общение с ними считалось тяжким преступлением. Второзаконие запрещало еврейскому народу иметь в своей среде прорицателей, гадателей, ворожей, чародеев, обаятелей, вызывающих духов, волшебников, вопрошателей мертвых (как древен спиритизм!) (Втop. 18:10–11). "Ибо мерзок пред Господом всякий делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего" (Втop. 18:12). Этимология слова "веельзевул" недостаточно ясна. Кроме Евангелия, оно встречается еще в 4-ой кн. Царств (4 Цар. 1:2–3, 6, 16). Там оно обозначает идола филистимского города Аккарона (Екрона). Если эти слова тождественны, то непонятно, как верующие в истинного Бога иудеи могли приписывать языческому идолу реальную силу изгонять бесов из одержимых. Скорее всего, евреи, зная демоническую природу идолопоклонства, название аккаронского истукана "баал-зевула" использовали как одно из названий сатаны - "князь Ваала". Утверждение, что Иисус прибегает к его силе, было особо тяжелой разновидностью клеветы. Клевета в Священном Писании приравнивается к измене и кровопролитию: "Мы изменили и солгали пред Господом, и отступили от Бога нашего; говорили клевету и измену, зачинали и рождали из сердца лживое слово" (Ис. 58:13). В рассматриваемом нами случае ничтожные порочные люди возводили клевету на Владыку вселенной, перед Которым трепетала всякая тварь. Высказывания фарисеев и законников выражали лишь их злобную настроенность. Перевести эти обвинения в юридическую область было невозможно.

Затруднение иудейских вождей было в том, что они не находили реального повода к законному осуждению. Поэтому предпринимались попытки уловить Его в каких-либо словах. Об этом пишут все три автора синоптических [4] Евангелий. Св. ап. Лука рассказывает, что фарисеи после обличения Иисусом их лицемерия "начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое, подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его" (Лк. 11:53–54). Св. ап. Марк говорит о такой же попытке после рассказанной Спасителем притчи о злых виноградарях: "И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове" (Ин. 12:13). На этот раз в целях погубить Иисуса иудеи хотели использовать власть римлян. "Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать нам или не давать" (Мк. 12:14), - спрашивали они. Коварство фарисеев было очевидно. Отказывающийся платить подать в императорскую казну мог попасть в число непокорных. Ему грозило наказание за сопротивление властям. В Римской империи существовала подушная подать. Плата вносилась римской серебряной монетой - динарием. Спаситель, указав на изображение кесаря и надпись на динарии с именем кесаря, сказал: "отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Мф. 22:21). Господь различает, но не противопоставляет Царство Небесное и царство земное. Служение кесарю не препятствует служению Богу. По толкованию этого евангельского стиха, данного блаж. Августином, мы приносили кесарю монеты, а Богу - самих себя. Ответ Спасителя заградил уста искушавших Его. Это не помешало, однако, позже иудейским вождям обвинить Иисуса перед Пилатом в том, "что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю" (Лк. 23:2). Как видим, это было явное лжесвидетельство.

Лукавый расчет был у книжников и фарисеев и тогда, когда они привели к Иисусу женщину, взятую в прелюбодеянии (Ин. 8:2–11). По закону, ее должны были побить камнями. Они знали, что Иисус творил дела милосердия и призывал к ним: "милости хочу, а не жертвы" (Мф. 8:13). Искушавшие Его надеялись получить возможность обвинить Спасителя в несоблюдении закона Моисея.

За три с половиной года, в течение которых Господь благовествовал Царствие Небесное, зло проявляло себя иногда безудержно, не ища даже мнимого повода к обвинению: иудеи хотели самочинно расправиться с Иисусом. Мы уже говорили о намерении жителей Назарета. Евангелисты приводят и другие факты (Ин. 5:16; 7:25; 8:40). О причинах таких намерений и попыток Спаситель сказал иудеям: "ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас" (Ин. 8:37); "ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога" (Ин. 8:40).

Только Иисусу были ведомы демонические источники все более нараставшей против Него злобы: "Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите Мне" (Ин. 8:44–45). Ученикам, окружавшим Иисуса, значение происходивших событий откроется позже.

Религиозная жизнь требует от человека внимания к себе, нравственной чуткости, смирения и чистых намерений. Если этого нет, постепенно наступает отвердение сердца. Неизбежно происходит подмена. Последствия ее - духовная смерть. Люди, обвинявшие воплотившегося Бога в богохульстве, стали богохульниками. Диавол по-гречески значит "клеветник". Все, что известно о нем из Слова Божия и творений святых отцов, показывает, что клевета является его главным орудием. Если вместо смирения появляется самомнение и гордость, вместо жертвенной любви духовный эгоизм, то диаволу нетрудно овладеть таким человеком и сделать его споспешником в своих делах. Люди неверующие или духовно невнимательные, даже не знают и не догадываются, как часто они делают то, что желает враг нашего спасения. Поэтому так нелицеприятно обличает Господь гордых, духовно слепых иудеев: "Знаю, что вы семя Авраамово; однако ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас, <...> если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего" (Ин. 8:37, 42–44).

Для определения меры юридической ответственности важно решить принципиальный вопрос: "Имели ли вожди иудеев реальную возможность убедиться, что Иисус есть именно Тот, о Котором предвозвестили пророки?" Мы должны твердо ответить: "Да!". Такая возможность была не только у книжников и законников, знавших наизусть многие места Писания, но и у простых людей, ибо в синагогах регулярно прочитывались законоположительные и пророческие свитки. В священных ветхозаветных книгах названы признаки явления Христа (Мессии) и описаны главные свойства Его личности. В долгой истории еврейского народа три с лишним десятилетия (начиная с последнего года правления Ирода Старшего и до исследуемого нами деяния иерусалимского синедриона) были особыми. Это были годы "исполнения времен". Не только в Иерусалиме, но и в других городах и селах Палестины люди ждали предвозвещенного в Священном Писании Мессию. Из многочисленных пророчеств о приходе в мир Христа, содержащихся в Ветхом Завете, прежде всего надо назвать пророчество Даниила, предсказавшего даже год смерти Спасителя. Вот это знаменитое место: "Когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: "Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седмин определены для народа твоего и святаго города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения" (Дан. 8:21–26).

Поясним это пророчество. В еврейском летоисчислении использовалось понятие "седмеричное время" (шевуа), которое могло заключать в себе как неделю, так и семилетие. Такая седмина завершается "субботним" (седьмым) днем или годом. Если под седминой разуметь год, семьдесят седмин составят 490 лет. Это срок для "окончания преступления". Речь здесь идет об искуплении Христом Спасителем людей, нарушивших волю Божию и совершивших грехопадение. В пророчестве прямо указан Мессия ("помазан был Святый святых"). Чтобы вычислить указанные здесь сроки, обратимся к историческим источникам, сообщающим о восстановлении города Иерусалима, павшего в результате вавилонского разорения (586 г. до Р.Х.; по другой хронологии - 587 г. до Р.Х.). Отсчет семидесяти седмин (490 лет) начинается с даты восстановления Иерусалима. Указ о восстановлении дан был Артаксерксом Долгоруким в 20-й год его царствования. Последний вступил на престол между 18 декабря 465 года и 18 декабря 464 года до Р.Х. Седьмой год его царствования, с которого начинается отсчет седмин, приходится на 458 или 457 год до Р.Х.. От этого срока до времени явления Христа Владыки должно было пройти 69 седмин (483 года). Иисус Христос начал проповедовать в возрасте около 30 лет (Лк. 3:23), то есть примерно в 25 году. Следовательно, от указа Артаксеркса о восстановлении города и до пришествия Мессии прошло 483 года.

Назван в Ветхом Завете и Предтеча грядущего Мессии: "Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовил путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф" (Мал. 3:1). Жители Палестины знали Священное Писание и в Иоанне, проповедовавшем покаяние, видели предсказанного пророками Ангела завета: со всего Иерусалима и всех окрестностей Иорданских приходили к нему люди (Мк. 1:5). Десятилетия, которые приходятся на время земной жизни Спасителя, были самыми напряженными в ожидании иудеями Мессии.

Священные книги Ветхого Завета давали возможность в Проповеднике Царствия Божия увидеть все отличительные признаки обетованного народу Христа. В Писании были пророчески указаны все главнейшие события в жизни Иисуса - Мессии.

Мы уже подробно приводили пророчество о времени рождения Спасителя. Пророк Михей указал место рождения: "И ты, Вифлеем - Еврафа мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных" (5:2). Место это вошло в паремию, которая читается на великой вечерне в праздник Рождества Христова. Детство и юность Иисуса прошли в Назарете, поэтому Его называли Галилеянином (Мф. 26:69; Лк. 23:6), пророком из Назарета Галилейского (Мф. 21:11). Но из этого вовсе не следует, что для иудеев место рождения Иисуса составляло тайну. Он родился во время переписи, проводимой в правление императора Августа, Его имя должно было быть занесено в документы. Люди, слушавшие Учителя, знали Его Мать (Мф. 12:47; Мк. 3:31–32) и от Нее могли узнать, что родиной Его был Вифлеем. О том, что Спаситель будет проповедовать и проходить служение в Галилее, также есть пророчество: "Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет" (Ис. 8:1–2).

Слово Божие указывало на великие духовные дарования будущего Помазанника Божия: "И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится" (Ис. 11:1–2). Все это исполнилось на Иисусе: "Народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи" (Мф. 7:28–29); "Никогда человек не говорил так, как Этот Человек" (Ин. 7:46).

Дух Святый через пророков указал на особый отличительный признак Мессии - необычайную силу чудотворений: "Он придет и спасет вас. Тогда откроются глаза слепых и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь" (Ис. 35:5–6). Когда двое пришли к Иисусу от Иоанна Крестителя спросить: "Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам? " (Лк. 7:20), то Господь прежде всего указал на совершаемые Им чудеса: "слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне!" (Лк. 7:22–23). Народ знал, что Мессию будут отличать творимые Им чудеса: "Тогда привели к Нему бесноватого слепого и немого; и исцелил его, так что слепой и немой стал и говорить и видеть. И дивился весь народ и говорил: не это ли Христос, сын Давидов?" (Мф. 12:22–23).

Почему же фарисеи, саддукеи и книжники соблазнялись? Почему самарянке достаточно было открыть тайную сторону ее жизни, чтобы она с радостью поверила, что этот путник, утрудившийся в дороге и просивший у нее воды - Христос (Ин. 4. 42)? Почему фарисеи и книжники, бывшие свидетелями великих чудес, совершаемых Иисусом, и лучше других знавшие Писание, упорно не признавали Христа? Наконец, еще один вопрос: "Почему они ненавидели Его, хотя Он многих людей избавлял от тяжких болезней и страданий?"

Для правильного понимания пророчеств, внушенных Святым Духом, была нужна не начетническая эрудиция, а чистая, незамутненная вера, всецелая обращенность к Богу. Представления об ожидаемом Мессии у иудеев того времени соответствовали их нравам и господствующим жизненным настроениям. "Почти все начали ожидать в лице Мессии всемирного завоевателя, Который для того и явится во всем могуществе Посланника Божия, окруженный знамениями и чудесами, чтобы низложить и упразднить все тогдашние царства на земле, составить из всего рода человеческого единую державу, в коей иудеи должны занять первое место и быть Его наперсниками. Крайние притеснения от царей сирийских, египетских и, наконец, от римлян еще более усиливали в иудеях таковое ожидание: чем более терпели в настоящем, тем больше надеялись на будущее. Между прочим, воображали, что пришествие Мессии должно быть предварено явлением Илии, имеющего помазать Его на царство, Иеремии, Исаии и многих других пророков. Касательно лица Мессии существовало у многих грубое заблуждение, состоящее в том, что Он будет человек, подобный прочим, только с необыкновенными силами и дарами от Бога; другие представляли Его существом высшим, но, однако, не Богом... Плодами пришествия Мессии почиталось, между прочим, немедленное чудесное собрание в Палестину иудеев из рассеяния их по всему свету, не исключая и десяти колен Израилевых, изведение из ада и воскресение всех умерших иудеев, восстановление царства Давидова, обновление Иерусалима и устроение нового великолепного храма, покорение всех народов иудеями, учреждение великолепных вечерей, чрезвычайное плодоношение земли, уничтожение болезней и смерти и прочее" [5].

Искаженное грехом сознание не заметило тех мест из Ветхого Завета, в которых даны духовные черты обетованного Мессии: "се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной" (3ах. 8:9); "Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине (Ис. 42:1–3; ср. Мф. 12:20). При всей кажущейся многоликости событий, предшествовавших суду над Спасителем мира, главная причина совершившегося тяжкого преступления одна: люди укоренились в грехе и возлюбили его. Они кипели злобой на Того, Кто пришел в мир победить грех и уничтожить его.

Примечания

1. Фаррар Ф.В. Жизнь Иисуса Христа. Пер. с англ. А. П. Лопухина, 6-е изд., СПб., 1893. - С. 26-27.

2. Евсевий Памфил, Церковная история. - М. , 2001. с. 106.

3. Иосиф Флавий, Иудейские древности, кн. 18. 6. 5.

4. Синоптические Евангелия – три первые книги Нового Завета (Евангелия от Матфея, Марка и Луки). По своему содержанию синоптические Евангелия рассказывают об одних и тех же событиях. Четвертое Евангелие от Иоанна дополняет синоптические.

5. Иннокентий (Борисов), архиепископ. Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. СПб, Б. г.. - С. 10–12

***

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. Часть 2

Кто приговорил Мессию к смерти? Хотя окончательный приговор вынес римский судья Понтий Пилат, несомненно, что главными действующими лицами были члены иерусалимского синедриона. Это название высшего судебного органа покоренного, но еще не лишенного окончательно всех прав народа встречается в Библии только в Евангелии и Деяниях св. апостолов (Мф. 5:22-26, 59; Мк. 14:55; 15:1; Лк. 22:66; Деян. 5:21:27-34; 6:12:15 и др.). О возникновении синедриона (евр. - "санхедрин") сведений нет. При мидийско-персидских правителях, установивших в 30-е годы VI в. до Р.Х. власть над Палестиной, иудеям дано было право иметь своих судей. В указе царя Артаксеркса I Долгорукого (464–424 гг. до Р.Х.), данном Ездре перед его возвращением в землю обетованную, было сказано: "Ты же, Ездра, по премудрости Бога твоего, которая в руке твоей, поставь правителей и судей, чтоб они судили весь народ за рекою" (Езд. 7:25). Однако нет оснований говорить о появлении синедриона именно в это время. Греческая этимология этого слова (synedrion; от syn - "вместе" и hedra - "седалище") скорее всего указывает на происхождение синедриона уже в эллинистическую эпоху, начавшуюся в период восточных завоеваний Александра Македонского (20-е годы IV в. до Р.Х). Некоторые библеисты на основании упоминания совета старейшин во 2-й книге Маккавейской (4:44) относят начало этого судейского органа к эпохе героической борьбы иудеев против иноземной власти царей из династии Селевкидов (70–60-е годы II в. до Р.Х.).

Иосиф Флавий в "Иудейских древностях" говорит о синедрионе только с XIV-й книги, где рассказывается о событиях, последовавших после покорения главнокомандующим римской армией в Малой Азии Гнеем Помпеем Палестины (XIV. 9. 3–5). Это упоминание о судебном органе евреев относится к событиям около 55 г. до Р.Х.

Членство в синедрионе было пожизненным. Число судей, согласно Талмуду, было 71. Традиция эта восходит ко времени прор. Моисея. "И сказал Господь Моисею: собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израилевых, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели его, и возьми их к скинии собрания, чтобы они там стояли с тобою" (Числ. 11:16). Вместе с Моисеем совет старейшин состоял из 71-го члена. В интересующую нас эпоху синедрион мог судить первосвященника, лжепророка и вообще рассматривать религиозные преступления.

Наряду с иерусалимским великим синедрионом в городах, насчитывавших более 120 жителей, существовали провинциальные малые синедрионы, имевшие в своем составе 23 члена. Из новозаветных книг мы знаем имена только 5 членов иерусалимского синедриона: первосвященник Каиафа, Анна (утративший к тому времени права первосвященства), святые праведные Иосиф Аримафейский, Никодим и Гамалиил. Об Иосифе св. евангелист Лука свидетельствует: "Член совета, человек добрый и праведный, не участвовавший в совете и деле их" (Лк. 23:50). Недостаток имен участников синедриона восполняется надежными сведениями о религиозном и социально-профессиональном составе совета.

Возглавляли синедрион первосвященники. Отставные архиереи также оставались членами суда. Таковыми были Анна и два его сына, преемственно занимавшие эту должность (пять сыновей Анны были первосвященниками, но некоторые стали ими после Каиафы). Начальники священнических черед также входили в состав верховного суда. Упоминаются и старейшины. Этим словом чаще всего евангелисты называют лиц, занимавших первенствующее положение в различных общественных сферах. В Евангелии нередко говорится о книжниках и законниках. Наиболее влиятельные из них, видимо, входили в состав синедриона. Книжники во все времена пользовались почетом в обществе Израиля, религия которого была основана на Божественном откровении. Они толковали законоположительные книги, применяли закон Моисея к разнообразным изменяющимся обстоятельствам жизни, устраивали школы, учили Писанию.

Упоминаемые в Евангелии законники (Мф. 22:35; Лк. 7:30; Лк. 10:25 и др.) были лицами, посвятившими себя изучению и истолкованию закона Моисея. Среди книжников и законников встречались люди выдающиеся знаниями и праведностью: Ездра, Никодим ("учитель Израилев", Ин. 3:10), Гамалиил и др.

Значение законников и книжников в жизни народа Израиля возрастает с прекращением в середине V в. до Р.Х. пророчеств (последним был св. Малахия - "печать пророков"). Но чем дальше время удаляло их от богооткровенных источников веры, тем сильнее проявлялось в их учении и действиях человеческое начало. Нарастали формализм, юридизм и обрядовость. Господь через Моисея запретил вводить новые заповеди и отменять уже данные: "Не прибавляйте к тому, что Я заповедую вам и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые Я вам сегодня заповедаю" (Втop. 4:2). Вопреки этому законники ввели до 613 новых установлений (248 повелений и 365 запрещений). Нововведениям своим они порой придавали большее значение, чем заповедям Божиим. За это Спаситель обличал их: "зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего" (Мф. 15:3); "вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого" (Мк. 7:8).

Какая огромная духовная дистанция пролегла между пророками и книжниками! Первые пламенели в вере, были причастны к источнику небесной премудрости, а вторые направляли свою незаурядную ученость на "решение" далеких от жизни вопросов. Законники порой выясняли, можно ли в праздничный день переставлять лестницу от одной голубятни к другой. В Талмуде есть небольшой трактат "Беца" ("Яйцо"), в котором обсуждается вопрос, что делать с яйцом, которое курица снесла в субботу, невольно нарушив предписанный законом покой. Разные школы давали различные решения. Раввин Гиллель был против употребления такого яйца. Раввин Шаммаия дозволял его в пищу.

Легко понять, почему законники и книжники не могли принять благовествование Иисуса Христа. Неприятие нового учения, открывавшего людям тайны Царствия Небесного, доходило до ненависти. Божественный Промысл долго удерживал их руки до того времени, пока не приблизился день искупительных страданий Спасителя мира.

Все общество Израиля было разделено на три религиозных течения; иногда их называли сектами (латин. - secta; от глагола secare - "отделять", "отсекать"): фарисеи, саддукеи и ессеи. Хотя последние были весьма многочисленные (по Иосифу Флавию, их насчитывалось свыше 4 тыс. человек - Иуд. древ. XVIII. 1:4), по причине своего аскетизма они жили отдельными общинами и в общественной жизни не участвовали. Фарисеи (евр. - "перушим") старались ревностно держаться отеческих традиций. Они боролись против языческого влияния на народ. Им было свойственно презрительное отношение к грешникам, мытарям, людям некнижным: "этот народ невежда в законе, проклят он" (Ин. 7:49). Хотя в Израильском обществе во время Спасителя было много грешников, но ни о ком Господь не говорил с таким обличением, как о фарисеях. "Горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей, и нерадите о суде и любви Божией: сие надлежало делать, и того не оставлять. Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагонах и приветствия в народных собраниях. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы - как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того" (Лк. 11:42–44).

Фарисеи были не способны со смирением понять и признать кого-либо выше, чище и праведнее себя. Чудеса Господа и Его учение, поражавшее народ нравственной высотой, кротость - все вызывало у представителей этой секты ярость. Не нужно долго искать объяснение тому факту, что на суде над Иисусом Христом эти "вожди слепые" (Мф. 23:16) забудут закон, ревнителями которого они себя считали, а на улицах города станут возбуждать толпы народа к призыву применить к ненавидимому ими Проповеднику самую мучительную казнь: "распни, распни Его" (Лк. 23:21; Ин. 18:15).

Соперниками фарисеев в синедрионе были представители секты саддукеев (евр. - "цаддуким"). О происхождении этой религиозной партии исторических сведений нет. Они не признавали воскресения мертвых (Мф. 22:23; Мк. 12:18; Лк. 20:27), отрицали существование ангелов. "Точно также они отрицают бессмертие души и всякое загробное воздаяние" (Иосиф Флавий. Иудейская война. II, 8:13). Вождей этой секты гораздо более интересовали вопросы политические, чем религиозные. К римской власти они были весьма лояльны. Признавая Пятикнижие Моисея, саддукеи отвергали так называемое "предание старцев" и прибавления к закону. Это приводило их к конфликту с фарисеями. Но объединяла обе эти секты сильная ненависть к Иисусу Христу. Они имели первенство в синедрионе. В рассматриваемое нами время первосвященники ставились из саддукеев. Причина заключалась в том, что в их назначении часто прямо или косвенно участвовала римская власть. Анна и Каиафа принадлежали к саддукейской партии.

Об этих двух представителях высшей иудейской иерархии, сыгравших главную роль в предании на смерть Спасителя мира, есть необходимость сказать подробнее. Анна (евр. "Ханан"; сокращенно от "Ханания"; у Иосифа Фл. - "Анан") был назначен первосвященником в 6 г. до Р.Х. наместником Сирии Публием Сульпицием Квиринием, которому подчинялись также Иудея и др. области Палестины. Поэтому его упоминает св. евангелист Лука в связи с переписью, которая была в год рождения Богомладенца Иисуса (Лк. 2:2). Долгое первосвященство Анны закончилось в 15 г. по Р.Х., когда прокуратор Иудеи Валерий Грат снял его с первосвященнической должности. Продолжительность его пребывания на главной священнической должности, по-видимому, связана с его умением снискать расположение тех, от кого он зависел. Показателен и другой факт: пять его сыновей в разное время были первосвященниками. Но даже после отставки он продолжал активно участвовать в жизни общества Израиля. Есть данные, что семейство Анны было очень богатым. Сын его Анна, назначенный в 62 г. по Р.Х. прокуратором Альбином на первосвященническую должность и через три месяца лишенный ее царем Иродом Агриппой II, по свидетельству Иосифа Флавия, "благодаря своему богатству, пользовался огромным влиянием, так как с помощью денег склонял людей на свою сторону" (Иуд. древн. XX, 8:4).

С Анны начался суд над Иисусом Христом. Действие это было незаконным. Оно представляло юридическое нарушение: будучи в отставке, он не имел первосвященнических прав и потому не мог судить. Как один из главных виновников совершившегося преступления над Мессией, он не испытывал угрызений совести. Позже он участвовал в суде над святыми апостолами Петром и Иоанном Богословом (Деян. 4:5-6). Как опасны в человеке гордость и убеждение в своей мнимой правоте! Они приводят человека к нравственному окаменению. Иноплеменник язычник Пилат, далекий от строгих моральных правил, порочный Иуда, предавший Учителя, испытали укоры совести, а знаток закона Моисея, высший представитель иерархии, два десятилетия регулярно приносивший жертвы за свои грехи и грехи всего общества (Лев. 4:3–21), и после крестной смерти Иисуса продолжал преследовать истину.

Великая Пятница. Иуда приводит стражников ко Христу. Армянская книжная миниатюра, XIII век

Великая Пятница. Иуда приводит стражников ко Христу. Армянская книжная миниатюра, XIII век

Самым активным, самым деятельным лицом событий, закончившихся преданием смерти Спасителя мира, был первосвященник Каиафа. Настоящее его имя было Иосиф. На это прямо указывает младший современник его, историк Иосиф Флавий: "Иосиф, прозванный также Каиафой" (Иуд. древ., XVIII. 2. 2). У евреев прозвище нередко становилось основным именем. Святые евангелисты называют этого первосвященника по прозвищу, а не по имени. Это является важнейшей жизненной деталью, показывающей, что евангелисты были современниками Каиафы. Они описывают события не как историки, а как свидетели. Поэтому, будучи современниками, называют его тем именем, какое, по-видимому, было распространено в народе. Этимология этого слова неясна. За всю долгую Священную историю, запечатленную в библейских книгах, ни один человек с таким именем не встречается. На первосвященническую должность Каиафа был поставлен четвертым прокуратором Иудеи и Самарии Валерием Гратом в 18 г., а снят в 36 г. по Р.Х. наместником Сирии Луцием Вителлием. Как и все участники тех великих событий, он, несомненно, был орудием Божественного Промысла. Но тяжелая личная вина за совершенное преступление при этом остается. Он хотел смерти Спасителя и больше других приложил сил, чтобы исполнить это. Сразу же после воскрешения Лазаря Каифа, опасаясь, что все уверуют в Иисуса, предложил убить Его: "вы ничего не знаете и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели, чтобы весь народ погиб" (Ин. 11:49–50). Поражает в этих словах мера юридического произвола. Поставленный верховным вождем богоизбранного народа, чтобы хранить великое наследие св. пророка Моисея, Каиафа при решении участи человека (в отношении его жизни и смерти) руководствуется не законом, а политическими опасениями, значимыми только для закоренелого саддукея, а не хранителя отеческих традиций. Как ни скупы сведения о Каиафе в источниках, образ его проступает достаточно определенно: перед нами расчетливый человек, в мыслях и действиях которого политик полностью заслоняет архиерея. Очень показателен факт: его первосвященничество было для той эпохи необычно долгим - 18 лет. За последние 70 лет (первосвященство в Израиле прекратилось в 70 г. по Р.Х. с разрушением Иерусалимского храма) никто так долго не оставался архиереем. Лишь Измаил бен Фаби-младший (50–61 гг. по Р.Х.) - 11 лет. Остальные теряли это звание гораздо быстрее. За 140 лет (70 г. до Р.Х. - 70 г. по Р.Х.) первосвященники менялись 32 раза. Но вот что интересно. Иосиф Флавий, подробно излагающий историю своего народа в I веке, ничего не говорит о первосвященническом служении человека, занимавшего целый период главную должность в иудейском обществе. Лишь в одном месте еврейский историк явно имеет в виду Каиафу, хотя и не называет его по имени. Это то место, где говорится о Христе: "По настоянию нашихвлиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту" (Иуд. древ. XVIII, 3:3).

Из членов синедриона, собравшихся в ту холодную тревожную ночь в доме первосвященника, кроме Анны и Каиафы, никто не назван поименно. Для характеристики верховного суда этот факт принципиального значения не имеет. В высказываниях Спасителя о фарисеях, саддукеях, законниках, книжниках ясно очерчен духовный портрет вождей. Господь говорит об опасности их закваски (Мф. 16:6, 11; Мк. 8:15), "которая есть лицемерие" (Лк. 12:1). Параллельные евангельские места раскрывают нам смысл этого обличения: "Когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди" (Мф. 6:2); "когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми" (Мф. 6:5); "Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися" (Мф. 6:16). Лицемерие, как кислота, разъедает само основание религиозной жизни. Вера становится холодной, бездушной, формальной и потому - бесплодной. О нравственном состоянии духовных вождей Израиля этого периода дают представление те главы "Иудейских древностей" Иосифа Флавия, которые посвящены последним десятилетиям жизни иудейского общества: "Первосвященники настолько потеряли всякий стыд и дошли до такой дерзости, что решались отправлять своих слуг к гумнам, чтобы забирать там десятину, предназначавшуюся для простых священнослужителей. Таким образом случилось, что несколько бедных священников умерло от голода" (XX. 8. 8). Это было во время прокураторства Антония Феликса (52–60 гг. по Р.Х.), но и двумя десятилетиями раньше нравственное состояние не было более высоким.

Подчиненное положение Израиля делало неизбежным участие в важнейших судебных делах полномочного представителя Римской империи - того государства, которое подчинило себе Палестину. Это была самая обширная монархия древнего мира: на востоке ее рубежом было Заиорданье, на западе Рим владел Испанией и Британией. Северная территория империи включала Галлию и Бельгию. В 30-м г. до Р.Х. римляне смогли покорить Египет и сделать это некогда могучее государство своей провинцией. По приблизительным подсчетам исследователей, в Римской империи проживало около 80 млн. человек. Управление таким многоэтническим государством составляло серьезную административную трудность. Со временем все внеиталийские территории были разделены на провинции (лат. pro - "по причине", vincere - "побеждать", т.е. "завоеванная территория"). Главным средством сохранения такой империи была многочисленная, обученная, дисциплинированная армия. В провинциях размещались гарнизоны, которые были большим бременем для местного населения. В Палестине находилось четыре такие войсковые части. Во главе провинций стояли проконсулы (наместники), которые подчинялись главе государства. В год, когда Спаситель мира был предан мучительной казни, императором был Тиберий (в старых книгах - Тиверий) (42 г. до Р.Х. – 37 г. по Р.Х.; император с 14 г.) - представитель династии Юлиев-Клавдиев. Он был усыновлен первым императором Октавианом Августом (27 г. до Р.Х. - 14 г. по Р.Х.). Тиберий, отважный воин и видный полководец, заняв римский трон, стал недоверчивым и подозрительным. Возможно, он страдал какой-то душевной болезнью. С 26 г. он жил весьма далеко от Рима, на о. Капреи (совр. Капри) в Неаполитанском заливе. О событиях, происходивших в Иерусалиме, он не знал и знать не мог: все произошло в течение нескольких часов. Не мог знать о происходивших событиях и проконсул Сирии - второе после императора лицо, ответственное за законность и порядок в Палестине.

Представителю римской власти принадлежало право утвердить или отменить приговор синедриона, т.е. окончательно решить участь Узника. Таким судьей, сказавшим решающее слово, был пятый прокуратор Иудеи и Самарии Понтий Пилат. Формально у него была полная возможность принять справедливое решение и не допустить страшного преступления, совершившегося в подвластном ему городе. Римские законы были четки и ясны. Опираясь на них, римский судья, во-первых, мог без затруднения увидеть, что обвинения против Узника не имели никакой законной силы. Во-вторых, у прокуратора была полнота юридической власти принять любое решение в соответствии с законами. Над правителем области была еще судебная власть императора, но право требовать "суда кесаря" принадлежало только римскому гражданину. Этим позже воспользовался св. ап. Павел (Деян. 26:32).

О своем праве принять окончательное решение в том суде, который состоялся над Иисусом, Пилат сказал во время допроса: "Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?" (Ин. 18:10). Это было верно лишь формально юридически. Реально же Понтий Пилат не был самостоятелен: "ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше" (Ин. 18:11).

Что же произошло в то утро в Иерусалиме? Почему при столь ясной юридической ситуации был вынесен смертный приговор? На это отвечает вся история человеческих сообществ - законы не действуют сами, их исполняют люди. Благо народу, у которого есть хорошие законы, вдвойне благо народу, имеющему духовно-нравственное здоровье. Он может иметь честных и справедливых судей. Если же надламывается стержень, на котором зиждется нравственное благополучие общества, то мораль оказывается поврежденной во всем социальном организме. Человек имеет образ и подобие Божие, он получил свободу воли. Даже среди массового нравственного упадка можно встретить людей честных и неиспорченных. Но большинство людей немощны, не задумываются над нравственными вопросами, невнимательны к себе, себялюбивы. Пока общий строй жизни не поврежден, они живут как все. Когда же в обществе появляется серьезная болезнь, они легко заражаются, потому что не имеют нравственного иммунитета. Римское общество в последнее десятилетие правления Тиберия не было здоровым. Честь, долг, доблесть, исполнение обязанностей, личное достоинство, мужество оставались традиционными понятиями, на которых воспитывался римлянин. Но желание удовольствий, себялюбие, расслабленность, распущенность, корыстолюбие, как ржавчина, уже давно изнутри источили их. Супружеская неверность, частые разводы, блуд были распространены в обществе (от членов императорской семьи до простого римлянина, жившего на Авентинском холме). В эту эпоху люди часто прибегали к самоубийству. Вскрывали вены или принимали яд. Видели в этом лучший способ выйти из возникших жизненных затруднений. Для всех больных сообществ характерно распространение любостяжания. Корыстолюбие овладевает сознанием независимо от состояния: богатый или бедный, высокопоставленный или подчиненный, знатный или безвестный. Этим видом нравственного недуга страдало и римское общество в изучаемое нами время.

Но человек не находится в роковой зависимости от пороков своего общества. Образ Божий в нем и совесть, как небесный голос в душе, дают достаточно моральной свободы явить праведность в любом народе в любую эпоху. Эту истину нам открывает Слово Божие: "когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Рим. 2:14–15). В Деяниях св. Апостолов рассказывается о крещении сотника Италийского полка Корнилия. Он был современником Понтия Пилата. Как центурион, Корнилий был лицом должностным, поэтому в свое время дал присягу верности кесарю, имел обязанности, находился в обществе язычников, нравы которых известны, но совесть его не была связана. Он был "благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу" (Деян. 10:2). Общение с благочестивым Корнилием открыло св. ап. Петру истину: " истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему" (Деян. 10:34–35). Не таким был Пилат. Он носил в себе недуги своего народа. Некоторые из недугов, ввиду определенных слабостей его характера, проявлялись заметней, чем у других современников. Святое Евангелие в немногих строках дает нам ясно очерченный нравственный портрет игемона. Все, что Иосиф Флавий пишет о нем в своих книгах, дополняет ту оценку, которую дают ему священные новозаветные писатели.

С одной стороны, прокуратор, по-видимому, отличался исполнительностью. С точки зрения верховной римской власти, он справлялся со своими обязанностями, иначе бы Тиберий не оставил его в течение 10 лет на такой ответственной должности на одной из кровоточивых окраин империи. С другой стороны, не нужно переоценивать факт продолжительности его прокураторства. Не все проступки наместника были известны Тиберию, который хотел, чтобы на окраинах империи было спокойно. Пилат был первым из прокураторов, проявившим открытое пренебрежение к установлениям подвластного ему народа. Он презирал иудеев, грубо пренебрегал их обычаями и религиозными чувствами. Так, однажды Пилат отправил войско на зимнюю стоянку из Кесарии в Иерусалим. Игемон приказал взять с собой военные знамена. Сигнум (signuм) кагорты представлял собой длинное древко, на верху которого была фигура орла. Под ним - изображение императора. Закон иудеев запрещал делать и иметь какие-либо изображения (Исх. 20:4). Легионеры пришли ночью, утром иудеи увидели знамена и пришли в смятение. Множество людей отправилось в Кесарию, где была основная резиденция прокуратора, требовать от Пилата удаления изображений. На шестой день он сел на судейское место, как бы желая объявить решение. Солдатам заранее было приказано окружить толпу. Когда иудеи собрались, наместник сказал, что прикажет изрубить всех, если не примут императорских изображений. Иудеи легли на землю, подставляя себя под мечи и имея при этом твердое желание ценой жизни защищать свой закон. Прокуратор отступил, но свое отношение к евреям не изменил. История этих десятилетий знает и другие примеры, когда наместники проявляли уважение к местным традициям. Так, занимавший более высокую должность проконсул Сирии Луций Вителлий выступил в поход против аравийского царя Ареты. Войску со знаменами предстояло пройти через Иудею. Вителлию навстречу вышли израильские влиятельные люди и уговаривали его не проходить через страну. Проконсул приказал легионам пройти по великой равнине. Сам он проехал в Иерусалим, чтобы "ввиду наступления иудейского праздника принести там жертву Предвечному" (Иосиф Флавий, Иуд. древ., XVIII, 5:3).

Пилат также вызвал сильное негодование евреев, взяв из пожертвований на храм большую сумму для проведения водопровода в Иерусалим. Когда народ собрался высказать ему свое негодование, наместник приказал плетками избить людей, так что, некоторые из них погибли. Жестокость была личной особенностью Пилата. Евангелист Лука сообщает, что, по приказу Пилата, пришедшие из Галилеи были убиты с такой жестокостью, что их кровь смешалась с кровью животных. Возможно, с стороны иудеев были допущены какие-то нестроения, но обращают на себя внимание беззакония игемона: 1) кровь пролилась на святом месте; 2) убитые не были подвластны прокуратору, а являлись подданными Ирода Антипы; 3) не было суда и следствия. Мы подробно остановились на этих фактах беззакония наместника, чтобы лучше понять поведение римского судьи во время суда над Спасителем. Своими поступками он не только стал ненавистен иудеям, но и сделал непрочным свое положение. Всякая страсть, всякий порок делают человека не только внутренне несвободным, но и внешне уязвимым. Он легко становится пленником обстоятельств или людей. Так случилось и с Понтием Пилатом. Те, кто были ему подвластны, в решающий момент обрели над ним власть.

***

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. Часть 3

Древнееврейское право имеет богооткровенный источник. Когда потомки Авраама вышли из египетского плена, им предстояло начать новую жизнь под Божественным водительством, которое имело великую цель: дать не только избранному народу, но и всему миру Спасителя. Тогда на горе Синай Господь через пророка Моисея дал законы, которые определяли отношения каждого еврея к Богу, своему Творцу и Промыслителю, и между собой во всех областях жизни: нравственной, юридической, общественной, семейной.

Законы даны были единожды на весь период Завета - до исполнения времен. Никто не мог их изменить или дополнить. Никакого "законотворчества" не было в Израиле. Бог все творит премудро. Мысль эту св. Давид выразил в двух псалмах: 103-й воспевает совершенство творения природы и животного мира: "Яко возвеличишася дела Твоя, Господи; вся премудростию сотворил еси, исполнися земля твари Твоея" (Пс. 103:24), а псалом 102-й говорит о премудрости закона, данного Богом людям: "Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его <...> Творяй милостыни Господь, и судьбу [суд] всем обидимым. Сказа пути Своя Моисеови, сыновом Израилевым хотения Своя <...> Милость же Господня от века и до века на боящихся Его, и правда Его на сынех сынов, хранящих завет Его и помнящих заповеди Его творити я [их]" (Пс. 102:1-6; 7-17).

Талмуд возник из потребности применить данные однажды законы к усложняющимся областям личной, семейной и общественной жизни народа. Большинство трактатов Талмуда содержат толкования на различные места Пятикнижия Моисея. Возникли эти многочисленные проблемы по причине несовершенства людей, а не законодательных установлений. Греховная жизнь, исказившая религиозное и нравственное сознание, привела к трудностям в применении простых и ясных законов. От поврежденности грехом происходят ошибки и неправды человеческого суда. Напротив, "боящиеся Господа найдут суд и, как свет, возжгут правосудие" (Сир. 33:18).

Еврейское судопроизводство было классической системой права, основанной на Священном Писании, в котором Бог ясно и точно через пророков установил Свою волю. Избранный народ был под водительством Бога, Который являлся для него не отвлеченным Абсолютом или созерцающим Разумом, а живой всемогущей Личностью. Бог - Податель людям всякого блага. Зло происходит от человеческого своеволия, когда люди уклоняются от указанного свыше пути и нарушают данный Господом закон. Конечная цель судопроизводства - поддержание богоустановленного порядка. И в этом, как и во всем, что исходит от Господа, заключена милость к человеку. Любящий Бог являет Свое попечение о человеке. Неисполнение законов, безнаказанность, бездействие суда порождают болезненное состояние общества, от чего страдает большинство. Великий пророк Исаия, обращаясь к Господу, говорит о благе Божественного правосудия: "Когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде. Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде - будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа" (Ис. 26:9–10). Древнееврейское законодательство строилось на фундаменте Божественных заповедей, из которых две являются краеугольными. Законнику, искушавшему Его, Иисус сказал: "возлюби Господа Бога Твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф. 22:37–40). Эти две главные и все другие заповеди представляют собой положительные предписания Израилю поступать в соответствии со всеблагой Божественной волей. Законы же, данные через пророка Моисея, содержали запреты совершать те действия и поступки, которые бы могли привести к нарушениям заповедей. В большинстве случаев указаны и наказания за несоблюдение закона.

Вчитываясь в законоположительные книги (Исход, Левит, Числа, Второзаконие), легко увидеть, что на первом месте по значимости были законы, связанные с нарушением первой заповеди - любить Бога. Для верующего человека это предписание - не только аксиома духовной жизни, но и глубокая, коренящаяся в самом существе человеческого естества потребность. Образ должен восходить к Первообразу. Живое, имеющее сознание творение должно благодарить, благоговеть и любить своего Творца. Если этого нет, значит, душа человека больна, в существе его что-то сильно повреждено, состояние его бедственно и опасно при всем кажущемся наружном благополучии. Разве ребенок, не любящий и злословящий своего отца, нравственно здоров? Далеко ли отстоит от него тот, кто не признает своего отца и не хочет общаться с ним? Неверующий же человек не знает и не желает знать своего небесного Родителя, бесконечно превосходящего родителя земного. Такой человек отторгает себя от Источника жизни. Священные писатели называют того, кто отрицает Бога, безумным: "Рече безумен в сердце своем: несть Бог, растлеша и омерзишася в беззакониих, несть творяй благое" (Пс. 52:2; ср. 13:1; 8:25). С ослаблением страха Божия рождается грех, а неверие в Бога, само будучи тяжелым грехом, может родить любое преступление. В прошедшие десятилетия мы реально познали эту истину, пройдя через безумный опыт построения общества неверующих людей. Несколько десятилетий сеялись семена, теперь явились плоды: широко распространившаяся детская наркомания, отроческий алкоголизм, юношеская половая распущенность. Отсутствие полной статистики частично успокаивает и даже усыпляет. Но даже те неполные сведения, которые имеются, обнаруживают страшные язвы нашего больного общества. Знает ли большинство людей, что ежегодно женщины при абортах в нашей стране убивают более 4 млн. детей: за последние десять лет умерщвлено более 40 млн. реальных младенцев, хотя и не увидевших свет Божий. Из трех беременностей две кончаются уничтожением младенцев. Сейчас даже неверующие врачи признают, что аборт – это убийство. Земля наша залита и продолжает заливаться кровью младенцев. Почему же только спустя 80-85 лет от начала "эксперимента" явились столь зловещие результаты? Потому что в первые десятилетия после начала строительства атеистического общества большинство людей оставались верующими. Во время переписи 1 января 1937 г., в самый разгар гонений на Церковь, безбоязненно назвали себя верующими две трети опрошенных в сельской местности и одна треть - в городах. Поскольку до войны численность населения в деревнях явно преобладала, то можно сделать определенный вывод: большая часть населения страны оставалась верующей, хотя многие внешне слабо проявляли свою религиозность. Расцерковившись, они постепенно утрачивали и веру. Своих детей и внуков они не воспитывали в святой христианской традиции. Так родилось общество людей, совершенно оторванных от многовековых устоев. Выросшие на скудной, искусственной почве, без глубоких и крепких корней, они страдают от веяния вредоносных ветров и легко становятся жертвами смертного греха или губительной лжедуховности.

Ветхозаветное религиозное сознание рассматривало отрицание Бога не только как опасную духовную болезнь, но и как тяжкое преступление. Любовь к Богу поставлена выше всех заповедей. На основе ее в древнееврейском праве было установлено несколько законов.

1. "Я, Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства: да не будет у тебя других богов пред лицем Моим" (Исх. 20:2). Запрещалось отступничество от Господа; запрещалось верить и поклоняться идолам. В еврейском языке имеется два слова, противоположных по смыслу, но похожих по форме: Елогим ("Бог") и елогим ("боги"). Первое является одним из имен Божиих. Второе, ввиду сходства лингвистической формы и в силу принципиального отличия содержания, указывает на подмену. Идолопоклонство, запрещенное законом, есть подмена. Язычники "называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся <...> Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь" (Рим. 1:22–23:25). Уклонение в идолопоклонство наказывалось смертью (Втop. 8:19–20).

2. Продолжением этого закона было запрещение создавать кумиров, делать изображения того, что на небе (поклонение светилам) и того, что на земле и в воде, т.е. живой или неодушевленной твари (Исх. 20:4; Лев. 26. 1; Вт. 5:8).

Обратим внимание на один факт, показывающий, что духовная жизнь имеет единые законы и единую природу во все времена: современный человек, не признающий Бога и считающий себя "свободным" от всякой веры, внутренне неизбежно становится идолопоклонником, делая своими кумирами богатство, славу, власть, наслаждения и прочее.

3. Закон, предусматривал смертную казнь за богохульство: "кто будет злословить Бога своего, тот понесет грех свой; и хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество: пришлец ли, туземец ли станет хулить имя Господне, предан будет смерти" (Лев. 24:15–16). Из различных мест Священного Писания можно сделать вывод: закон о богохульстве касался всех преступлений, которые оскорбляли святость Божию - злословие имени Господа, уклонение в языческое нечестие, прямое обращение к темной силе (ворожба, гадание, волшебство, вопрошание мертвых). В законоположительных книгах многократно встречается запрещение прибегать к демонам (Лев. 18:26; Вт. 18:9–11). Законодатель называет это "мерзостью".

4. С заповедью любить Бога связан еще один закон: "Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно" (Исх. 20: 7; Вт. 5: 11). Произнесение имени Бога всуе есть проявление неблагоговейности, греховное небрежение к величию Божественного имени. С этим законом было связано еще одно запрещение: "Не клянись именем Моим во лжи, и не бесчести имени Бога твоего" (Лев. 18:12).

Поскольку заседание синедриона, на которое был приведен Иисус Христос, представляло суд, то возникает вопрос: по какому именно закону был вынесен смертный приговор Спасителю мира? Исследователь испытывает затруднение перед этим вопросом. Обратимся к Евангелию: "первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я, и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мк. 14. 61–62). Члены суда признали Его повинным смерти за то, что Он назвал Себя Сыном Божиим. Но такого закона не было в Израиле. О Предвечном рождении Бога Сына в священных ветхозаветных книгах есть указание, но дано оно прикровенно (Пс. 2:7). Поэтому и не было закона, наказывающего за самозванное объявление себя Сыном Божиим.

Не было также закона, приговаривающего к смерти того, кто назвал бы себя Мессией. Не было и быть не могло. Раз Христос должен прийти в мир, то Он должен и открыться людям, т. е. назвать Себя Христом. Мог быть предан суду человек, ложно называющий себя Христом. Но это уже другая юридическая ситуация: не осуждение человека за то, что он назвал себя Христом, а расследование и установление, является ли назвавший себя Мессией таковым в действительности. Если бы судим был человек только за то, что назвал себя Христом, то любой назвавший (независимо от того, истинный или ложный) был бы казнен.

В подобном же положении оказался бы и любой истинный пророк. В Израиле не было закона, подвергающего суду и наказанию того, кто называл себя пророком. Смерти предавался только лжепророк - тот, кто пытался увести народ от веры в истинного Бога. "Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет притом: "пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им", - то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего" (Втop. 13:1–3).

Мы лучше поймем происшедшее в иерусалимском суде, если познакомимся также с той частью древнееврейского права, которая связана с заповедью любить ближнего. Господь заповедал людям избранного народа любить не только Себя как Творца и Бога-Промыслителя, но и Свое высшее творение, которое Он почтил Своим образом. Творение должно стремиться быть достойным своего Творца, образ должен восходить к Первообразу: "И сказал Господь Моисею говоря: объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш" (Лев. 18:1–2). Эту заповедь приводит в своем Соборном послании св. апостол Петр: "Как послушные дети, не сообразуйтесь с прежними похотями, бывшими в неведении вашем, но по примеру призвавшего вас Святаго, и сами будьте святы во всех поступках. Ибо написано: будьте святы, потому что Я свят" (1 Пет. 1:14–16). Устанавливая заповедь любить ближнего, Бог призывает: "делай справедливое и доброе пред очами Господа" (Втop. 6:18). Из заповеди "любить ближнего" были сделаны все установления закона, запрещающие совершать зло по отношению к человеку. Из десяти заповедей (Исх. 20:3–17) последние четыре содержат запреты вредить человеку. Заповеди одновременно являются законами.

Первый из этих законов: "не убий" (Исх. 20:13; Вт. 5:17). Он юридически выразил ту важнейшую богословскую истину, что все люди - творения Божии - составляют Его достояние, на которое ни один человек не может посягать. Закон, наказывающий убийство, древнее синайских установлений. Благословляя патриарха Ноя и его сыновей, Господь предостерег послепотопное человечество от этого преступления: "кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию" (Быт. 8:6). По Моисееву закону, человеку запрещено лишать другого человека того дара, который дал ему Господь: "не восставай на жизнь ближнего твоего. Я Господь" (Лев. 18:16). Человечество рано, еще в начале своего бытия, запятнало себя этим пагубным преступлением. Старший сын Адама и Евы убил брата своего Авеля.

По учению святых отцов, смерть Авеля - прообраз смерти Иисуса Христа. "Сей характер прообразования, - пишет святитель Филарет Московский, - открывается во всех частях истории Авелевой. 1) Авель есть пастырь и начальник пастырской жизни естественной: Иисус Пастырь и Пастыреначальник в жизни духовной. 2) Авель приносит Богу жертву, без сравнения приятнейшую, нежели Каинова: Иисус приносит жертву крестную, единую достойную Бога и упраздняющую все жертвы обрядовые. 3) Жертва Авеля сопровождается его мученичеством: жертва Иисуса сопутствуется Его смертию. 4) Авель страждет от зависти первородного брата: Иисус страждет от ожесточения первенца народов - Израиля. 5) Кровь Авеля говорит в нем через веру к милосердию Божию, и невинностью своею вопиет против убийцы к правосудию Божию: кровь Иисуса вопиет к Отцу небесному о помиловании всего рода человеческого. 6) Каин, убийца брата своего, делается изгнанником всея земли: народ, убийца Иисуса, становится пришельцем всех народов. 7) Убийце Авеля оставляется жизнь, но с знамением осуждения и наказания: Израиль, распявший Иисуса, сохраняет свое бытие, но токмо для того, чтобы носить кровь Его на себе и на чадах своих"[1].

Богопросвещенный законодатель Израиля пророк Моисей причислил совершившего убийство к тем, кто подлежат проклятиям, которые по завоевании обетованной земли должны произнести представители 6 колен (Рувима, Гада, Асира и др.) на горе Гевал: "Проклят, кто тайно убивает ближнего своего <...> Проклят, кто берет подкуп, чтобы убить душу и пролить кровь невинную" (Втop. 27:24–25). Первое проклятие относится к тем, кто совершает это тяжкое преступление наедине, желая, по-видимому, избежать правосудия. Но косвенно это можно отнести и к тем, кто, злоупотребляя своим положением, прикрываясь законом, предает человека смерти. Так поступили члены синедриона, добившись у Пилата казни ненавистного им Проповедника. Второе проклятие ("кто берет подкуп...") полностью исполнилось на Иуде-предателе. Через св. пророка Захарию (Зах. 11:12–13) Господь открыл сумму "подкупа" (тридцать сребренников), которую взял за предательство соучастник убийства Христа.

В отличие от законов любого языческого государства древности, еврейское право было не просто кодексом статей, запрещающих и наказывающих, но единой системой заповедей, предписаний и наказаний, охватывающих все стороны жизни: религиозной, нравственной, уголовной, общественной и семейной. Законы учитывали не только внешнее действие, но и духовно-нравственное состояние, определяющее причины и мотивы проступка. Уже первому убийце Каину Господь, зная его помышления, сказал: "отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним" (Быт. 4:6–7). Некоторые святые отцы при изъяснении этого стиха указывают на присутствие в Каине злой склонности: у дверей сердца находился грех.

В отношении убийства Синайское законодательство различает несчастный случай, когда смерть произошла нечаянно (Числ. 35:22–23), и злостное умерщвление "по ненависти", "с умыслом" (Числ. 35:20), "по вражде" (Числ. 35:21). Кровь невинно убиенного будет на Израиле. Проливший чужую кровь должен отдать свою кровь. Еврейское право было основано на принципе талиона (возмездие) за преступление. В Торе этот принцип формулируется весьма конкретно: кто совершит убийство, должен быть предан смерти; кто сделает повреждение на теле ближнего, тому должно сделать то же (Лев. 24:17–20). Во Второзаконии принцип талиона применяется и к случаям лжесвидетельства: "Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни; судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему" (Втор. 18:16–19).

В суде же над Иисусом Христом это нарушалось неоднократно: лжесвидетельствовали не только многие приглашенные на заседание синедриона для дачи показаний, но и сами первосвященники, явившиеся к Пилату для утверждения смертного приговора.

Принцип талиона имел место в еврейском законодательстве по причине недостаточной духовно-нравственной зрелости того народа, который свыше 400 лет жил пленником в языческой стране Египте. Господь, давая еврейскому народу закон, соотносил его с уровнем религиозного состояния народа. Для совершенного закона требовалась от каждого израильтянина более чуткая совесть. Принцип талиона, несомненно, упрощал юридическую ситуацию, был слишком прямолинеен. Но вместе с тем, если вдуматься в него, то нетрудно увидеть, что он является юридическим выводом из древнего нравственного правила, значение которого закреплено авторитетом Евангелия: "во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7:12). Человек становится как бы мерой в нравственных и правовых отношениях. Он должен любить другого человека так же, как любит самого себя. Если же им овладевает греховная страсть, то он должен быть готов понести наказание в меру своей злобы: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб, смерть за смерть. Если человек обвинял несправедливо другого, то он (после установления необоснованности обвинения) должен был понести такое наказание, какое ожидало обвиненного, если бы он был признан виновным. До известной степени принцип талиона сдерживал такие распространенные в роде человеческом нравственные болезни, как клевета и сутяжничество. Говорим "до известной степени", потому что внешние механизмы недостаточно действенны. Только здоровая совесть может быть надежным основанием здоровой духовно-нравственной жизни: "всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые" (Мф. 7:17). Иисус Христос в Нагорной проповеди отменил талион: "Вы слышали, что сказано: "око за око и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два (Мф. 5:38-41). Господь заключил с людьми Новый Завет, открывающий им врата Царствия Небесного. Этим не нарушался, а исполнялся древний закон. Ветхий Завет приуготовлял богоизбранный народ к принятию нового обетования.

Законы любого народа имеют не только букву, но и дух. Букву составляют все установления, которые могут быть прочитаны и изъяснены. Дух законов - это не метафора, а реальность, хотя и неформализуемая. Словом этим часто пользуется св. ап. Павел: "дух веры" (2 Кор. 4:13), "дух кротости" (Гал. 6:1), "дух усыпления" (Рим. 11:8), "буква убивает, а дух животворит" (2 Кор. 3:16).

Израильское общество являло собой теократию (греч. Тheos – "Бог", kratos – "власть", "могущество"). Бог Творец был не только Вождем, Промыслителем, Законодателем народа, но и Судьей. Вся жизнь народа должна была строиться на этих теократических началах. Верой в Бога, сделавшего Израиль Своим народом и заключившего с ним Завет, и определялся дух законов. Истина эта станет очевидной, если мы рассмотрим важнейшую сторону древнееврейского права - судопроизводство. Без его подробного анализа мы не можем приступить к главной теме нашего исследования - суду над Иисусом Христом.

Господь не только дал законы еврейскому народу, но и открыл Себя как Судию. Еще в самом начале истории народа Он сказал в видении Аврааму, что потомки его будут угнетаемы четыреста лет, но "Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении" (Быт. 15:14). Господь говорит Моисею: "спасу вас мышцею простертою и судами великими" (Исх. 6:6). В теократическом сознании каждого израильтянина именно Бог является подлинным Судьей: "Господь будет судить народ Свой" (Втop. 32:36). Пророк Моисей говорил своему народу, странствовавшему в пустыне: "не бойтесь лица человеческого, ибо суд - дело Божие" (Втop. 1:17). Судьи же, которых избирают люди, - лишь исполнители воли Высшего Судьи. "У Меня отмщение, - говорит Господь, - и воздаяние" (Втop. 32:35). Священное Писание предписывает судьям руководствоваться правдой Божией, быть справедливыми как к малым, так и к великим: "Не делайте неправды на суде; не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего" (Лев. 18:15). Поскольку суд совершался от лица Бога, то должность судьи была высокой ("Судей не злословь", Исх. 22:28) и очень ответственной. Судья, поступавший незаконно, совершал тяжкий грех, ибо оскорблял святость Божию.

Далеко не всегда израильские судьи были достойны своих званий. Многие речи пророков исполнены скорби и обличения: "руки ваши осквернены кровью и персты ваши - беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду" (Ис. 58:3). Пророк Софония говорит о Иерусалиме: "Горе городу нечистому и оскверненному, притеснителю! <...> судьи его - вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости" (Соф. 3:1:3).

Согласно библейскому религиозному сознанию, грех любого израильтянина не является только личным. Вина падает на весь Израиль. Преступления же судей (как и царей, лжепророков, первосвященников) сугубой тяжестью ложатся на всех. В Вавилонском плену св. пророк Даниил покаянно молился за весь народ ко Господу: "ибо мы согрешили пред Ним. И Он исполнил слова Свои, которые изрек на нас и на судей наших, судивших нас, наведя на нас великое бедствие, какого не бывало под небесами и какое совершилось над Иерусалимом" (Дан. 8:11–12). Позже мы увидим, что за преступление судей, собравшихся в ту ночь, когда был вынесен смертный приговор Спасителю мира, на Израиль пало бедствие, превзошедшее то, о котором говорит св. Даниил.

Закон Моисея не только требовал от судии точных и справедливых решений, но и давал ясные указания, как избежать ошибок: "Не внимай пустому слуху" (Исх. 23:1). Приговор должен быть основан на точных показаниях свидетелей, т. е. лиц, видевших обвиняемого при совершении преступления. Свидетелей должно быть два или три (Втop. 17:6; 18:15): "Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешил" (Втop. 18:15); "Не давай руки твоей нечестивому, чтоб быть свидетелем неправды" (Исх. 23:1). Этим установлением запрещается лжесвидетельством помогать нечестивому строить козни против невинного. Слово Божие говорит: "Лжесвидетель не останется ненаказанным, и кто говорит ложь, не спасется" (Притч. 18:5). В другой главе этой же священной книги прямо сказано: "Лжесвидетель погибнет" (Притч. 21:28). Несомненно, что здесь речь идет о высшем Божием Правосудии, которое не оставит без наказания того, кто из злобы или корысти дает ложные показания на суде и тем порождает беззакония. В новозаветных священных текстах эту мысль выразил св. ап. Павел: злоречивые "Царствия Божия не наследуют" (1 Кор. 6: 10), т. е. погибнут. По принципу талиона, лжесвидетель подвергался тому наказанию, которое ожидало оговариваемого им подсудимого: "Судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему" (Втop. 18:18–19). Практика древнееврейского судопроизводства постепенно выработала правила, применявшиеся к свидетелям. Не принимались судом показания родственников подсудимого (Талмуд, трактат Санхедрин, III. 4). Содержание показаний всех свидетелей должно быть идентичным. Каждый свидетель допрашивался отдельно, чтобы не знать показаний остальных. Когда допросы всех, знавших о совершенном преступлении, заканчивались, судьи сравнивали их. Принимались к дальнейшему рассмотрению только тождественные показания. Остальные отклонялись. При недостатке убедительных показаний против преступника он отпускался. При недостаточной очевидности вины решение принималось в сторону милосердия. "Милость и суд воспою Тебе, Господи" (Пс. 100:1), - говорит св. псалмопевец. По слову св. апостола Иакова: "Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом" (Иак. 2:13). При равенстве доводов "за" и "против" вины подсудимого, дух Моисеева законодательства побуждал судей руководствоваться неписаным правилом: лучше отпустить виновного, чем осудить невиновного. В связи с этим трудно не вспомнить, что мы пережили страшные десятилетия, когда считалось, что лучше уничтожить сотни невиновных, чем упустить одного "врага народа" ("лес рубят - щепки летят").

Заканчивая раздел, посвященный древнееврейскому судопроизводству, упомянем еще одно правило, которое дал богодухновенный законодатель судьям: "Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды" (Исх. 23:2). В дальнейшем нам предстоит увидеть, что смертный приговор Спасителю мира был вынесен римским судьей "на зло" в отступление от правды под угрозой разъяренного народа: "Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников. И Пилат решил быть по прошению их" (Лк. 23:23–24).

Отметим еще одну характерную особенность древнееврейского судопроизводства. Оправдательный приговор всегда был окончательный, а обвинительный таковым был не всегда. Страшно было нарушить заповедь, данную судьям: "не умерщвляй невинного и правого, ибо Я не оправдаю беззаконника" (Исх. 23:7). Возможен был пересмотр решения суда, В 3-й главе трактата Санхедрин дано правило: "Как только он [т.е. осужденный] приведет доказательство, уничтожают (отменяют) приговор. Ему (ответчику) сказали: "все доказательства, которые имеются у тебя, приведи в течение ближайших тридцати дней"; если он привел до истечения тридцати дней, то отменяют, а если по истечении тридцати дней, не отменяют" (III. 8).

Таково в общих чертах древнееврейское право, которое и во время земной жизни Спасителя было еще действующим, хотя иудеи были под властью римлян. Завоеватели Палестины не уничтожили высшую судебную власть Израиля, но отняли право казнить. Когда Пилат сказал иудеям: "возьмите Его вы. и по закону вашему судите Его" (Ин. 18:31), они сказали игемону: "нам не позволено предавать смерти никого" (Ин. 18:31). Право это принадлежало прокуратору.

В результате возникла сложная правовая ситуация. Римский судья принимал решения по законам своего государства. Римское право существенно отличалось от еврейского закона. Дух его был иной. Эта система древних установлений римлян явилась итогом долгого коллективного человеческого опыта, в котором формирующими факторами были интересы государства и права римского гражданина. Ни одно законодательство древних языческих обществ не обладало такой ясностью, разработанностью, логичностью. В нем выразились особенности римского склада мышления и характера, нравственной и культурной традиции.

Римское право не имело богооткровенного источника, однако такие важнейшие нравственные категории, как честность, справедливость, точное исполнение обязанностей и др. не могли не запечатлеться в основных его установлениях. Любой человек имеет в себе образ Божий. Совесть (со-весть; со-вестник) - голос Бога в каждом из нас. Св. ап. Павел писал в Послании к римлянам: "Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона написано у них в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Рим. 2:14–15). Всякий общественный хаос, нестроения, непокорность и произвол противны Божественной воле. Основанное на естественных человеческих началах римское право было эффективной системой законов, обеспечивавших общественный порядок и права граждан. В нем, как и в древнееврейском праве, содержатся законы, которые запрещают убийство, кражу, грабеж, подлог, беспорядки и проч.

Вместе с тем, и по духу и по букве Синайское законодательство, имеющее сверхъестественный богооткровенный источник, превосходит римское законодательство. Основанием Синайского законодательства является заповедь любить Бога, Который есть высший источник порядка в обществе. Нравственный и правовой строй должен быть подчинен Божественному закону. Поэтому в еврейском праве нет дифференциации между религиозно-обрядовыми, нравственными, юридическими нормами. Все они составляют единый Божий Закон, все установления которого направлены на то, чтобы человек не уклонялся от воли Бога и был угоден Ему. Если оценивать римское право с этих позиций, то легко увидеть, что законы языческого общества узки и формальны. Они не ведут человека к совершенству, а направлены лишь на поддержание правового порядка.

Итак, в рассматриваемый нами период в Израиле действовали две юридические системы, что, естественно, порождало немало трудностей в силу их принципиальных отличий. Евреи были под властью римлян. Следовательно, прокуратор (представитель кесаря), с одной стороны, руководствовался законами империи. С другой стороны, традиционные учреждения израильского общества сохранялись, хотя и были ограничены в своих возможностях. Для них значимо было Синайское законодательство. Если совершалось преступление, за которое полагалась смертная казнь, то синедрион выносил соответствующий приговор. Возникала трудная ситуация. Как мог прокуратор утвердить смертный приговор, когда римское право не рассматривало как преступление многое из того, что влекло у евреев казнь? Как идолопоклонник Понтий Пилат мог бы утвердить смертный приговор, вынесенный синедрионом за изготовление идолов, поклонение им или за совращение кого-либо в языческое нечестие?

Те немногие данные, которые мы имеем, показывают, что римские власти мало интересовал "спор об учении и об именах и о законе" (Деян. 18:15) иудеев. Можно с уверенностью сказать, что прокураторы не знали и не понимали религиозной жизни евреев, а без этого невозможно понять и законы их. Иудеям, желавшим смерти св. апостола Павла, виделось нарушение закона в том, что Павел проповедовал веру в распятого и воскресшего Иисуса Христа. Что же касается римского прокуратора Порция Феста (60–62 гг. по Р.Х.), то ему, воспитанному на римском законе и языческой религии, все высказывания первосвященника и знатных иудеев представлялись надуманными: "обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив" (Деян. 25:18–19).

Нам предстоит подробно рассматривать все, что происходило во время суда над Иисусом Христом. Почему дело кончилось смертным приговором, хотя римское право не предусматривало никакого наказания человеку, который назвал бы себя Сыном Божиим? Чтобы решить этот вопрос, одного лишь юридического взгляда на события той ночи и раннего утра, когда был предан смерти вочеловечившийся Бог, недостаточно. Нужен богословский взгляд, необходимо духовно-нравственное видение событий. Святитель Василий Великий находит, что иудеи, распявшие Христа, поступили злочестивее содомлян[2]. Последние были наказаны за крайне развращенный образ жизни. На безнравственное состояние, как источник ожесточения, приведшего иерусалимлян к осуждению Спасителя мира, указывает также святитель Игнатий (Брянчанинов).[3]

Суд над Иисусом Христом, если рассмотреть его с богословской точки зрения, вводит нас в центральную проблему учения о человеческом грехе, обнажает его природу. Всякий творящий зло, живущий во грехе (как целый народ, так и отдельный человек), распинает Христа. Это совершается не метафорически и символически, а реально, хотя и в духовном плане. Вочеловечившись, Бог обожил человека, реально соединил его с Собою. Без этого не могло быть Искупления. Он принял на Себя все грехи погибавшего человечества и пошел ради нашего спасения на крестную смерть. И когда люди, искупленные Кровию пострадавшего Спасителя, продолжают совершать зло, они распинают Того, Кто взошел на Голгофу, чтобы освободить нас от плена греха. Согрешающий человек неизбежно отрекается от Христа, ибо служит похотям мира сего, который во зле лежит и враждебен Богу. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, любимый ученик Христа, называя Его Светом, свидетельствует: "свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы" (Ин. 3:19–20). Опыт всего человечества подтверждает эти слова. Начиная с той ночи 13-го нисана в Иерусалиме, когда при участии тысяч людей совершился суд над Иисусом Христом, и до наших дней происходит одно и то же: люди, избирающие грех, ожесточаются и распинают Бога. Когда святой равноапостольный князь Владимир привел Русь к Святому Крещению, в нашу землю пришел Спаситель. Люди стали тезоимениты Христу. Страна наша стала христианской. А когда народ в преобладающем большинстве устремился к "новой жизни" без Бога, он совершил еще один суд над Господом. Произошла трагическая подмена: вместо обетованного блаженного Царствия в будущей жизни, миллионы людей избрали (как и девятнадцать веков назад) блага этого мира, будучи соблазнены идеей "земного рая". Осуществление ее сопровождалось воинствующим богоборчеством. И первый удар (как и девятнадцать столетий назад) принял на Себя Иисус Христос, ибо Церковь есть Тело Христово. Наше общество не очистится от греха, пока не осознает это. Социализм не потому вылился в богоборчество и потребовал многомиллионных жертв, что неудачно осуществлялся. Нельзя переставлять причины и следствия. Именно потому практика его была так разрушительна и трагична, что богоборческая подмена Царствия Божия "земным раем" составляет природу социализма. Новым здесь является лишь историческое облачение, природа же самой подмены остается древней: соблазн хлебом - первый соблазн, которым искушал сатана вышедшего на служение Божественного Учителя.

Суд над Иисусом Христом, рассмотренный с духовной стороны, есть лишь одно из проявлений единого по своему источнику зла. Иисус Христос и теперь судится грешными людьми: то по "законам" горделивого разума, то по примитивно сочиненным "законам" истории, а вообще, по законам падшего человеческого естества.

Примечания

1. Филарет (Дроздов), свят. Записки, руководствующие к основательному разумению Книги Бытия, заключающие в себе и перевод сея книги на русское наречие. Ч. 1. -М., 1867. -С. 92.

2. Святитель Василий Великий. Творения. Т. 1. -СПб., 1911. - С. 235.

3. Святитель Игнатий (Брянчанинов). О причине отступления человеков от Бога. Беседа в неделю тринадесятую. Творения. Т. 4. - М.: 1993. - С. 212-219.

***

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. Часть 4

Исполнились сроки. Иисус готовился к Своим вольным страданиям и искупительному Подвигу: "Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам" (Мк. 10:33). Прежде чем совершить Свое последнее путешествие, Иисус взял трех апостолов (Петра, Иоанна и Иакова) и поднялся на гору и преобразился пред ними (Мф. 17:1–2; Мк. 8:2; Лк. 8:28–29; 2 Пет. 1:17–18). Согласно древнему преданию, это был Фавор - гора с крутыми обрывистыми склонами примерно в 8-ми километрах на восток от Назарета. В то время, когда лицо Иисуса просияло, "как солнце", а одежды "сделались белыми, как свет" (Мф. 17:2), явились Ему два великих праведника - Моисей и Илья - и говорили с Ним "об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме" (Лк. 8:31), т. е. о смерти, воскресении и вознесении на Небо.

Через несколько дней после сошествия с горы Спаситель с учениками окончательно покинул Галилею. Сначала Он хотел пройти в Иерусалим северным путем. Эта самая прямая и короткая дорога, занимавшая примерно три дня пути, пролегала через Самарию. Не общавшиеся с иудеями самаряне считали, что Богу должно покланяться не в Иерусалиме, а на горе Гаризим (Ин. 4:20). Они с неодобрением отнеслись к путешествию Иисуса в Иерусалим. Самаряне не приняли Его в том селе, куда Господь послал пред Собою вестников. Видимо, это произошло по причине общего враждебного отношения ко всем, кто в это время совершал паломничество в святой град, ибо приближалась Пасха, и многие иудеи из северных уделов шли через Самарию на праздник. Дополняя этот рассказ св. апостола Луки повествованием других евангелистов, можем сделать предположение, что Спаситель избрал другой, северо-восточный путь. Он был значительно протяженнее. Иисус, окруженный учениками, переправившись через Иордан, вошел в Перею, обширную заиорданскую область, простиравшуюся от г. Пеллы на севере до крепости Махерон, в которой во время пьяного пира произошло убийство величайшего пророка Иоанна Крестителя. Не только в проповеди покаяния, но и в страданиях св. Иоанн стал Предтечей Господа. Заиорданская пустыня хранила память о нем. Спаситель остановился на том месте, "где прежде крестил Иоанн" (Ин. 10:40).

Именно здесь впервые было дано иудеям свидетельство об Иисусе: "Сей есть Сын Божий" (Ин. 1:34). За три прошедших года была возможность убедиться: "все, что сказал Иоанн о Нем, было истинно. И многие там уверовали в Него" (Ин. 10:41–42). Но вожди народа остались слепыми. Когда Иисус учил собравшихся к Нему людей, подошли фарисеи и, искушая, спрашивали Его: "позволительно ли мужу разводиться с женою?" (Мк. 10:2). Какая великая разница в нравственном устроении людей! Одни внимательно слушают Проповедника, по три дня не вкушая пищи и повсюду сопровождая Его (Мк. 8:2), желают понять новое возвышенное учение. Другие, считая себя праведниками, упорно ищут повода погубить Его. Всюду, где Иисус, выйдя из тесного круга Своих учеников, оказывался среди народа, сразу же появлялись фарисеи. Если бы даже в тексте Евангелия не содержались упоминания о них ("приступили к Нему фарисеи", Мф. 18:3; "фарисеи сказали Ему", Мк. 2:24 и др.), уже по содержанию вопросов можно было понять, что именно фарисеи присутствуют и внимательно вслушиваются в слова Иисуса.

Здесь, в Перее, фарисеи подошли с вопросом, который может показаться неожиданным: "позволительно ли мужу разводиться с женою?" (Мк. 10:2). Почему они спрашивают Иисуса об этом? Фарисеи знали почти каждую букву закона; знали, что Моисей разрешал развод (Втop. 24: 1-3). Учение Христа о браке фарисеи тоже знали. Возводя ветхого человека на новую ступень духовности, Господь сказал в Нагорной проповеди: "кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует" (Мф. 5:32).

Фарисеи, зная мнение Иисуса, вновь спрашивают Его о разводе. "Но заметь злость в самом вопросе"[1], - говорит святитель Иоанн Златоуст. Фарисеи знали не только закон, но и толкование тех стихов 24-й главы Второзакония, где говорится о разводном письме. Две известные школы в раввинизме в изъяснении этого места резко разделились: Гиллель давал свободу мужу разводиться с женою даже тогда, когда он находил в супруге что-то такое, что ему не нравилось; Шаммаи допускал развод только в случае неверности жены. Для фарисеев оба раввина были авторитетами. Каждый мог выбрать любую из двух школ в зависимости от степени нравственной строгости или распущенности. Иисуса Христа они не слушали, заповедям Его не следовали. Вопрос был задан с недобрыми целями. Коварство искушавших станет очевидным, когда мы обратим внимание на одно обстоятельство. Перея, где остановился Иисус, входила в тетрархию царя Ирода Антипы, который совершил двойное прелюбодеяние: имея законную жену, дочь аравийского царя Ареты IV, взял жену своего брата Филиппа. Св. Иоанн Креститель, обличавший за это Ирода Антипу, был усечем мечом. Трудно усомниться, что, задавая Спасителю вопрос, фарисеи рассчитывали на такие же последствия. О желании Антипы убить Иисуса фарисеям было известно (Лк. 13:31).

Ответ, данный Спасителем фарисеям, ясно показывает всесилие Промысла: дни страданий и смерти Иисуса приближались, но еще не наступили. Произойти это должно было не в крепости Махерон, не в Пирее, а в Иерусалиме. Должен был осуществиться Божественный план и исполниться пророчество Спасителя о Себе, "что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть" (Мф. 16:21). О Иерусалиме говорили и пророки Моисей и Илья, беседовавшие с Иисусом на Фаворе (Лк. 9. 31). В Своем ответе фарисеям Спаситель с полной ясностью выразил ту же мысль, что и в Нагорной проповеди: "что Бог сочетал, того человек да не разлучает" (Мк. 10:9). Он ответил фарисеям словами Священного Писания, чтобы лишить их возможности использовать Его ответ в своих целях. Сказал Господь и об Ироде Антипе, хотя имя последнего произнесено не было: "кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее" (Мк. 10:11).

Во время пребывания Спасителя в Перее заболел Лазарь. Иисус называл его другом (Ин. 11:11). В библейских книгах дружба означает самые теплые и тесные взаимные узы: "Верный друг - крепкая защита; кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены, и нет меры доброте его" (Сир. 7:14–15), Само уже имя "Лазарь" (греческая форма имени Елеазар, означающее "Бог помог"), говорит об избрании этого доброго и верного человека для исполнения планов Божественного Промысла. Дальнейшая жизнь Лазаря подтверждает это. По церковному преданию, Лазарь после своего воскрешения прожил около 30 лет, был епископом на о. Кипр. Матерь Божия подарила ему сделанный собственными руками омофор.

Иисусу о болезни Лазаря сообщили его сестры Марфа и Мария. После этого Спаситель пробыл еще два дня на том месте, куда пришла эта весть. Дальнейшие события, происшедшие в Вифании, объясняют причину двухдневного пребывания там Иисуса. Болезнь и смерть Лазаря были к великой славе Божией. Воскрешение четырехдневного покойника, положенного в гроб и тронутого тлением, - прообраз всеобщего воскресения. Людям предстоит вкусить смерть, лечь в гроб, пройти через тление и воскреснуть для Суда.

Воскрешение Лазаря. Икона

Лазарь умер через два дня после того, как весть о его болезни пришла в Перею. "Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его. Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет. Иисус говорил о смерти его, а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном. Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы вы уверовали; но пойдем к нему" (Ин. 11:11–15). Это относительно небольшое расстояние (7 км от Иордана до Иерихона, а от него 15 км до Вифании) Иисус с апостолами прошел за четыре дня. Евангелист Иоанн Богослов, повествующий о чуде воскрешения, не рассказывает о переходе от Переи до родного селения Лазаря. Из синоитических Евангелий видно, что Спаситель некоторое время провел в Иерихоне. Здесь Он совершил два чуда, имевшие символическое и назидательное значения: исцелил Закхея, старшего над иерихонскими мытарями (Лк. 18:1–10), и слепорожденного (Лк. 18:35–43; Мк. 10:46–52; Мф. 20:29–34). В первом случае чудо заключалось в исцелении от душевой слепоты. Погрязший в грехах Закхей познал Бога. Он принял Господа с радостью, покаялся, высказал готовность не только вернуть присвоенное, но и возместить обиженным в четырехкратном размере. "Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама" (Лк. 18:9). Какой контраст слепому упорству книжников и фарисеев, на суд которых Спаситель мира добровольно Себя отдавал! Исцеление слепца совершилось благодаря покаянию: "Иисус, Сыне Давидов! помилуй меня" (Лк. 18:38) и его настойчивой молитве: "Шедшие впереди заставляли его молчать, но он еще громче кричал: Сын Давидов! помилуй меня" (Лк. 18:39). Здесь также назидание: опасна не слепота тела, а души. Чтобы исцелиться, надо желать этого. Духовно слепой не осознает своей слепоты. Исцеляет Христос. Гордость сделала фарисеев и книжников не только душевно слепыми, но и не способными к исцелению.

О прибытии Иисуса в Вифанию евангелист Иоанн рассказывает кратко: "Иисус, придя, нашел, что он уже четыре дня в гробе" (Ин. 11:17). Из всего множества чудес, совершенных Господом во дни Его земной жизни, особую значимость имеет воскрешение Лазаря. Лазарь, выходящий из гроба, по голосу Спасителя, изображает будущее наше восстание из мертвых: "Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут" (Ин. 5:25). Лазарь не только умер, но прошел "путь всей земли" (3 Цар. 2:2). Он был положен во гроб, испытал тление. Мы пройдем этот путь, но будем воздвигнуты Тем, Кто имеет власть над жизнью и смертью. Чудо, совершенное в Вифании, обозначило последний этап той великой борьбы, которая началась более трех лет назад, когда Иисус Христос вышел проповедовать Благую весть о Царстве Небесном.

О воскрешении Лазаря первосвященники и книжники узнали от очевидцев (Ин. 11:46). "Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит <...> Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб <...> С этого дня положили убить Его" (Ин. 11:47:49–50, 53). Намерение убить было и раньше, но только с этого времени сыны тьмы сорганизовались и действовали расчетливо и планомерно. Евангелисты не пишут о том, как хотели убить Иисуса, каким способом. По-видимому, в первые дни члены совета еще не решили, как добиться поставленной цели. О суде не упоминается.

Можно с уверенностью думать, что мысль предать Иисуса суду появилась после того, как Иуда-предатель предложил первосвященнику и старейшинам свои услуги. В пользу этого мнения говорит факт полной неподготовленности иудейских вождей к заседанию. По закону Моисея суд не может проходить без свидетелей: "Недостаточно одного свидетеля: против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит, при словах двух свидетелей или при словах трех свидетелей, состоится (всякое) дело" (Втop. 18:15).

В ту ночь на суде над Иисусом Христом свидетелей не оказалось. Были лишь лжесвидетели, показания которых даже для членов синедриона, желающих погубить Узника, не были признаны достаточными. Этих клеветников, по-видимому, нашли поспешно. Если бы к суду иудейские вожди готовились, то опросили бы их заранее, и тогда их непригодность не обнаружилась бы во время заседания.

После совета, на котором было решено убить Иисуса, Господь удалился в г. Ефрем (евр. - "Эфрайим") близ пустыни. Все, что последовало затем, показывает, что Иисус действовал как Совершитель событий. Никто не мог ни отменить, ни ускорить, ни замедлить того, что должно произойти по воле Божией. Иисус неоднократно употребляет слово "час". В Его речи эта мера времени имела не только метафорический, но и реальный смысл. Господь точно знал день и час Своего искупительного подвига - время страданий и время победы: "вот, приблизился час" (Мф. 26:45), "пришел час: вот, предается Сын Человечески в руки грешников" (Мк. 14:41).

Юридическое исследование деяния иерусалимского синедриона нужно начать с его первого формально-правового действия. Таким актом было "взятие под стражу" Проповедника из Галилеи ("возложили руки на Иисуса и взяли Его", Мф. 26:50). В соответствии с древнееврейским судопроизводством подозреваемый в нарушении закона человек в указанный день должен был явиться на суд, оставаясь до этого времени на свободе. Аресту предполагаемый преступник подлежал в двух случаях. Во-первых, когда нарушитель закона мог скрыться, чтобы избежать справедливого наказания. Во-вторых, когда пребывание его на свободе грозило безопасности людей или вело к нарушению порядка. Как правило, это относилось к вооруженному убийце, разбойнику или мятежнику. Все, что было известно вождям народа (первосвященнику, судьям, старейшинам) об Иисусе, не давало ни малейшего повода к взятию Его под стражу. Никаких указаний на проведенное следствие в источниках нет. Первым на это правовое нарушение обратил внимание первосвященников Сам Христос: "как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня? Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы" (Лк. 22:52). Символика дня и ночи позволяет еще более явственно увидеть беззаконность иудейских первосвященников и старейшин, избравших ночь для допросов и суда над Спасителем. Мечи и колья, которыми было вооружено множество народа, видимо, были взяты для прикрытия беззакония. Нескольких римских воинов, посланных вместе со старейшинами и начальниками храма, было бы вполне достаточно для задержания ненавидимого ими Проповедника. Последние слова ("теперь ваше время и власть тьмы") прямо говорят о том, что закон в отношении к Нему соблюдаться не будет.

Итак, Спаситель подвергся незаконному аресту. Готовность к такому правовому произволу была давно. Во время праздника поставления кущей Иисус учил в иерусалимском храме, и многие в народе уверовали в Него. Тогда фарисеи и первосвященники послали служителей схватить Его, но те вернулись одни под сильным впечатлением от слышанного: "никогда человек не говорил так, как Этот Человек" (Ин. 7:46). Фарисеи были раздражены на народ, слушавший Проповедника, и на служителей, не исполнивших поручение. Тогда ученик Иисуса Никодим возвысил свой голос и указал на беззаконные усилия членов синедриона: "судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?" (Ин. 7:51).

Вслед за первым юридическим нарушением (взятие под стражу без законного основания) последовало второе: Иисус Христос, задержанный в Гефсиманском саду, сразу же был приведен на суд, минуя предварительное заключение. Оно было элементарной правовой нормой как древнееврейской, так и римской судебной практики. Обвиняемый, с одной стороны, мог ознакомиться с делом, приготовиться к оправдательным ответам. Власть, с другой стороны, имела бы возможность провести тщательное расследование.

Взят был Христос под стражу при содействии одного из двенадцати Своих учеников. Иуда Искариот привел старейшин иудейских, толпу и римских воинов в масличный сад к востоку от Иерусалима, куда удалился для молитв Божественный Учитель с апостолами. Условным знаком, позволившим воинам опознать в ночной тьме Иисуса Христа, было целование (обычный способ приветствия у евреев) Иудой Учителя.

Это предательство с разных точек зрения рассматривается в обширной литературе, начиная со святоотеческих толкований Евангелия до современных публикаций. Мы коснемся темы иудиного предательства только в той мере, в какой это дает нам материал для более полного исследования обстоятельств суда над Христом. Первое, что необходимо понять в этом событии: в чем именно состояла услуга первосвященникам со стороны сребролюбивого ученика? В евангельском повествовании об этом сказано кратко: "Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его" (Мф. 26:48).

Возникает вопрос: помог ли Иуда опознать Иисуса Христа? Ведь Спаситель не был руководителем тайной общины. Три с половиной года Он проповедовал и творил чудеса, в том числе и в Иерусалиме в присутствии вождей народа. Внешне Он был известен им так же хорошо, как и ученику, который, подобно остальным, знал Учителя со времени начала Его служения. Христос был предан не на Тайной Вечери, а в саду, который часто посещал. Первосвященники, готовившиеся схватить Его сразу же после воскрешения Лазаря, могли послать слуг, которым нетрудно было проследить за ненавистным синедриону Проповедником. Конечно, Иуда лучше, чем воины и слуги первосвященников, знал то место в масличном саду, где нужно искать Христа, и помог быстрей схватить Его. Но удивляет та значительная сумма, которую он за эту услугу получил: она оказалась достаточной для приобретения земли под кладбище. Некоторые исследователи из указанного затруднения (разница между платой и реальной услугой) пытались выйти с помощью догадок, что Иуда сообщил первосвященникам какие-либо высказывания, облегчавшие дело осуждения Спасителя.

Но эти догадки носят произвольный характер. Текстом Святого Евангелия это не подтверждается. Решению поставленного выше вопроса может помочь отказ рассматривать сумму, полученную Иудой, как точную плату за оказанную предателем услугу первосвященникам. Размер ее неслучаен: в книге Исход этой суммой определена покупная стоимость раба: "Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра" (Исх. 21:32).

Нетрудно увидеть здесь желание фарисеев уничижить преследуемого ими Проповедника, назначив за Него цену раба. Но символичность данной предателю платы не решает полностью поставленного вопроса. Попробуем выйти из затруднения с помощью предположения, что первосвященникам весьма важно было взять Христа именно ночью, чтобы провести суд до наступления утра, пока жители Иерусалима, приветствовавшие Учителя и Чудотворца радостными восклицаниями и постилавшие под ноги осляти свои одежды, еще не узнали о Его заключении. Для достижения такой цели услуга, оказанная Иудой, была значительной. Если это объяснение верно, то появляется возможность сделать один вывод: члены синедриона хотели именно ночного суда, хотя рассмотрение дел, предусматривавших вынесение смертного приговора, ночью было незаконным. Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. Иуды в качестве свидетеля на суде не было. Из Евангелия известно, что многие лжесвидетельствовали, но их показания не были признаны достаточными. Для законного осуждения Иисуса Христа Иуда, разумеется, ничего дать не мог, поскольку проповедь Мессии не отменяла закон, а благовествовала о Царствии Божием, для стяжания которого необходимо было исполнение закона: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" (Мф. 5:17).

Чем объяснить, что предателя на суде не было? Евангелие сообщает, что Иуда раскаялся, увидев, что Иисус Христос осужден и связанным отведен к Пилату (Мф. 27:3). Возможно, уже до вынесения смертного приговора синедрионом в душе отпавшего ученика появилось сожаление о содеянном. Следует обратить внимание на слова: "увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам" (Мф. 27:3). Но разве просивший награды за предательство не знал, что Божественный Учитель будет осужден, что иудейские начальники хотели Его смерти? Несомненно, знал. Приведем объяснение поведения Иуды, принадлежащее блаженному Феофилакту. Суть его в следующем: Иуда, получая за предательство сребреники, надеялся, что Учитель, творивший чудеса, сверхъестественным образом уйдет от Своих врагов. Узнав же, что этого не произошло и что Иисус Христос предан смерти, он воскликнул: "согрешил я, предав кровь невинную" (Мф. 27:4). Косвенным подтверждением этого предположения является способ предательства. Иуда не хотел остаться в стане тех, кто нанял его, и пытался прикрыть свое предательство лобзанием [2].

Приведенные соображения относятся лишь к мотивам иудиных поступков. Независимо от размеров реальной услуги, оказанной врагам Христа, безотносительно к расчетам Иуды для успокоения еще не до конца заглохшей совести, в духовно-нравственном отношении поступок бывшего ученика есть предательство тягчайшее, преступление сугубое, падение в бездну. Оно внушено диаволом. И, как преступление, совершенное Каином, явилось вневременным образцом всякого злодеяния против ближнего во всем человеческом роде, так и поступок Иуды стал символом всякого отречения от Господа и предательства ради корысти.

Иисус Христос был взят под стражу в Гефсимании у подножия Елеонской горы (в переводе с арамейского слово "гефсимания" означает "пресс для маслин"). Место это свято: здесь Христос часто проводил ночи в молитвах, здесь начались Его искупительные страдания, закончившиеся на Голгофе. На Елеонскую гору в сороковой день по Воскресении Господь привел Своих учеников и, благословив их, вознесся на Небо. В Гефсимании была погребена Пресвятая Богородица.

Христиане бережно и благоговейно хранят память об этих местах. Сохранился грот, где Христос, пав на землю, молился о чаше. Предание указывает место у входа в Гефсиманский сад близ остатков колонны, где искушенный диаволом ученик дал целование Божественному Учителю.

Взятый воинами Иисус Христос был веден вдоль потока Кедрон (евр. - "мутный ручей"), который берет начало на северо-западе от Иерусалима, огибает город с востока, спускается к югу и впадает в Мертвое море. Образуется он только в период дождей и течет по направлению к памятнику Авессалому, против которого был мост через поток. Здесь, где Христос даровал некогда зрение слепому от рождения (см. Ин. 8:1–41), Он получил первое поругание от ведших Его стражей. По преданию, один из воинов столкнул Его с мостика, и тут же Он упал на берег; колена и руки нашего Искупителя запечатлелись на береговом камне. Есть предание, что Христос, мучимый в пути жаждою, испил из Кедронского потока, в исполнение пророчества царя Давида: "из потока на пути будет пить, и потому вознесет главу" (Пс. 108:7).

Поток Кедронский протекает между Иерусалимом и Елеонской горой. Он дал название и долине, которая известна также как Иосафатова долина. Через нее вочеловечившийся Господь был ведом на человеческий суд, и здесь же, по поверью жителей Палестины (христиан, иудеев, мусульман), будет место Страшного Суда, согласно пророчеству Иоиля: "пусть воспрянут народы и низойдут в долину Иосафата; ибо там Я воссяду, чтобы судить все народы отовсюду... Толпы, толпы в долине суда! ибо близок день Господень к долине суда!" (Иоиль. 3:12:14).

Предания о дальнейшем Страстном пути Спасителя разнятся между собой. Одни говорят о том, что Христос был веден для поругания Его славы через Золотые ворота, которыми Он торжественно вступил в Иерусалим из Вифании, встреченный возгласами "осанна". Другие утверждают, что, перейдя мост, иудеи обогнули выступ Иерусалимской стены в юго-западном направлении, прошли через врата, называемые "Навозными" (для поругания славы Христа) и вышли в предместье Офел.

Иудеи и воины, ведшие Иисуса, направились к дому первосвященника Анны, который, согласно преданию, находился возле теперешних Сионских ворот. Как глава большого и влиятельного семейства, он пользовался авторитетом в синедрионе. В его доме был учинен первый допрос Божественному Узнику. Действия Анны, напоминавшие процедуру суда, законной силы не имели, потому что тесть Каиафы в это время был в отставке. Это было третьим юридическим нарушением в отношении к Спасителю. Старейшины это знали. Что побудило иудейских вождей при большом стеснении во времени (нужно было до утра успеть провести судебное разбирательство и осудить на смерть Пленника) и неправомочности Анны привести к нему в дом Иисуса Христа? Многие исследователи говорят о желании доставить удовольствие столь влиятельному лицу, каким был глава первосвященнического рода.

Тем более, что дом его был по пути. Принимая это объяснение, выскажем еще одно предположение, не противоречащее первому: иудеи, задумавшие расправу над ненавидимым ими Учителем, рассчитывали на опытность Анны, который спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его (Ин. 18:19). В этих вопросах Анна сразу же обнаружил себя хитрым и опытным политиком. Бывший первосвященник хотел, по-видимому, подвести дело к тому, чтобы обвинить Иисуса Христа в руководстве тайной общиной. В этом был коварный умысел. Первосвященники и старейшины хотели смерти Спасителя. Осуждение на казнь, вынесенное синедрионом подлежало утверждению прокуратором Иудеи.

Самый короткий путь к этому иудейские вожди видели в тех обвинениях, которые возбудили бы политические опасения полномочного представителя римского императора в неспокойной Иудее. Анна был одним из вождей дружески настроенной к Риму саддукейской партии. Спокойным, кратким и точным ответом Христос разрушил план отставного первосвященника: "Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего" (Ин. 18:20). К этому Узник прибавил слова, в которых видно желание перевести допрос в юридическую плоскость, ибо для суда объективно значимо не столько мнение подсудимого, сколько показания свидетелей: "Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил" (Ин. 18:21).

В ответ на это один из служителей ударил Спасителя по лицу. Это было очередное нарушение юридической нормы. Не только слуга, но и судья не имели права бить подсудимого. Когда святой апостол Павел стоял перед судом синедриона, первосвященник Анания приказал бить его по устам. Первоверховный апостол указал ему на беззаконность этого поступка: "ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня" (Деян. 23:2–3). С нравственной точки зрения, поступок служителя бывшего первосвященника, ударившего Узника по ланите, был гнусным. Иисус Христос, умирая в страданиях на Кресте, явил величайший образ кротости и незлобия, молясь за распинавших и хуливших Его: "Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят" (Лк. 23:34). Он "мог перенести теперь, - пишет преосвященный Иннокентий, - равнодушно безумную дерзость раба Ананова <…> Но молчание в настоящем случае могло показаться признанием в том, что действительно нарушено уважение к сану первосвященника. Сам безрассудный раб остался бы в уверенности, что поступил справедливо" [3].

Ответ Иисуса Христа на расчетливо поставленный вопрос влиятельного саддукея лишил последнего надежды придать начавшемуся делу политическую направленность. Он больше не допрашивал Узника. Однако несколько часов спустя, когда первосвященники и народная толпа, добиваясь у Понтия Пилата утверждения Иисусу смертного приговора за то, что "сделал Себя Сыном Божиим" (Ин. 18:7), увидели нерешительность прокуратора Иудеи и даже желание отпустить невинного Пленника, вновь прозвучал тот же политический мотив: "если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю" (Ин. 18:12).

Из дома Анны связанного Спасителя повели к Каиафе. "Дворец первосвященника был расположен на высотах Сиона. Как все жилища знатных особ, он состоял из главного корпуса и двух флигелей. Пространство между этими зданиями образовало внутренний двор, куда входили через галерею, на которую вела лестница с крыльцом"[4]. О дальнешем св. евангелист Матфей повествует так: "А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли" (Мф. 26:57–60). Постоянное место заседаний Синедриона находилось на храмовой горе. На ночь ворота ограды храмовой горы запирались. Стражу несли левиты. Этим, по-видимому, объясняется то, почему члены верховного суда на этот раз собрались в доме Каиафы.

Суд проходил ночью. Это подтверждается тем, что рассказ о трехкратном отречении апостола Петра, которое было до первого крика петуха, помещен после описания заседания. Древнееврейское право, имевшее богооткровенный источник, не разрешало ночные суды. Согласно Мишне: "Гражданский иск разбирается днем, но может окончиться ночью; уголовные дела разбираются днем и должны быть завершены до захода солнца". Когда святые апостолы Петр и Иоанн после исцеления хромого от рождения, учили народ об Иисусе, священники, начальники стражи при храме и саддукеи наложили на них руки и отдали их под стражу до утра; ибо уже был вечер (Деян. 4:3).

Древние евреи не знали привычного нам понятия "засудить", ибо суд для них не был карающим органом. У него было только одно назначение – установить истину и принять справедливое решение. Ночное время не способствовало этому. С одной стороны, ночью у подсудимого ослаблены умственные и телесные силы. По этой причине он был ограничен в своей защите. С другой стороны, судьи во время ночного разбирательства чаще, чем при дневном, могут допустить поспешность и невнимательность. Нарушение нормы судопроизводства израильские судьи допустили из боязни народа. Возможно возражение: в повествовании евангелистов упоминается народ: "приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями" (Мк. 14:43). Несомненно, здесь говорится о той части народа, которая была наиболее податлива ко злу. Это часть того, что Спаситель называет словом "мир" ("если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел", Ин. 15:18). Была и другая причина поспешного проведения суда ночью: следующий день был субботний.

В юридическом отношении принципиален вопрос: насколько полным был состав синедриона, собравшегося судить Христа? Говоря о некоторых видах преступления, Талмуд определенно указывает: "Колено, совращенное в идолопоклонство, и первосвященника судят только судом семидесяти одного" (Санхедрин, 1.5). Назван не орган, который имеет право судить, а число судей. Обвинение, предъявленное Иисусу, по тяжести соответствовало упомянутым в только что процитированном трактате. Можно определенно сказать, что состав синедриона, собравшегося судить Спасителя, был неполным. Отсутствовал на заседании Иосиф из Аримафеи. Об этом свидетельствует евангелист Лука: "член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их" (Лк. 23:50–51).

Можно с уверенностью думать, что "на совет нечестивых" (Пс. 1:1) не пошел и другой ученик Спасителя Никодим, который уже возвышал голос в защиту Учителя (Ин. 7:50–52). Вряд ли прошло бы незамеченным участие в незаконном суде безбоязненного, честного и мудрого Гамалиила, ставшего позже учеником Христа, членом Новозаветной Церкви и причисленного затем вместе со своим сыном Авивом к лику святых (память 2/15 августа). Видя происходящее, он, несомненно, встал бы на защиту Узника, чтобы вразумить ослепленных ненавистью судей, как он это сделал позже на заседании совета, собравшегося судить свв. апостолов Петра и Иоанна" (Деян. 5:34–40).

В ту ночь в доме первосвященника и во дворе было многолюдно. Еврейское право не знало "закрытых процессов". Богодухновенный законодатель дал древним евреям понимание гласности как важного принципа справедливого суда. Правда, сама по себе открытость судебного процесса не избавляла от тяжких беззаконий. Еврейское судопроизводство, разрешая присутствие народа, вместе с тем запрещало посторонним проявлять какое-либо участие в делах судебного разбирательства. В отношении к Иисусу Христу, возможно, мы имеем дело еще с одним процессуальным нарушением. Святой евангелист Марк говорит: "Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату" (Мк. 15:1). Должно обратить внимание в приведенной цитате на соединительное "и" (и весь синедрион). Очевидно, что участь Узника решали не только члены иерусалимского суда, хотя закон только им давал такое право.

Для принятия судебного решения нужны были свидетели - лица, обладающие точными сведениями о поступках обвиняемого, для вынесения судебного решения, оправдывающего или осуждающего подсудимого. Этот весьма простой способ совершения судебных дел известен с глубокой древности. Без свидетелей судебное решение невозможно. Господь, дав на горе Синай богоизбранному народу Закон, установил и правила относительно свидетелей: "По словам двух свидетелей или трех свидетелей должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля" (Втор. 17:6). Спаситель говорит иудеям: "А и в законе вашем написано, что двух человек свидетельство истинно" (Ин. 8:17). Так как показания свидетелей определяли судьбу человека (его жизнь или смерть), Моисеев закон требовал безукоризненной правдивости. "Не произноси, - говорит 9-я заповедь Десятисловия, - ложного свидетельства на ближнего твоего" (Исх. 20:16). Еврейское судопроизводство предусматривало полную тождественность показаний свидетелей. Во время суда над Иисусом Христом было допущено два нарушения судопроизводства, касающихся свидетельских показаний. Не было испытания свидетелей: каждого судьи должны были допросить отдельно от других свидетелей и показания их тщательно исследовать. Закон требовал пригласить и свидетелей-защитников. Это требование выполнено не было.

На суде над Иисусом Христом старейшины и члены синедриона привлекали многих для свидетельства, но их показания оказывались юридически несостоятельными. В Святом Евангелии они названы "лжесвидетелями" (Мф. 26:60–61; Мк. 14:55–56). Должно напомнить, что, согласно закону, лжесвидетель подвергался тому наказанию, которое ожидало оговариваемого им подсудимого. Печально, но верно: члены синедриона в ту ночь суда над ненавидимым ими Учителем забыли эту элементарную юридическую норму древнееврейского права. Ни один лжесвидетель суду не подвергся. Последними были приглашены мнимые свидетели, которые вспомнили слова Спасителя: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Ин. 2:18–19), сказанные иудеям, требовавшим от Него знамения, подтверждавшего Его власть изгонять из храма торговцев. Трудно определить, какое именно преступление видели в этих словах лжесвидетели.

Может быть, непочтение к храму или подстрекательство к его разрушению? Но вряд ли ускользнуло от их внимания, что Иисус Христос говорил не только о разрушении, но и о созидании. Основания для смертного приговора здесь не было. Можно было увидеть в этих словах указание Иисуса на Свою Божественную силу. Но это был слишком косвенный повод для суда. Тем более, иудеи восприняли эти слова буквально: "сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?" (Ин. 2:20). Заключенное в этих словах пророчество о Своем Воскресении иудеям оказалось недоступным. Свидетельств и двух последних выступивших на суде с показаниями не было достаточно (Мк. 14:59). Почему? Может быть, потому, что их свидетельства не соответствовали тем словам, какие произнес Спаситель в храме и какие могли слышать первосвященники и старейшины: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Ин. 2:18).

А свидетели, расходясь между собой, приводили другие слова: "Я разрушу" (Мк. 14:58) и "могу разрушить" (Мф. 26:61). Но, скорее всего, другое: трудно на этих, не понятных ими словах построить серьезное обвинение для приговора к смерти. Для членов синедриона наступил неприятный, тягостный, можно сказать, тупиковый момент. Ночное заседание, длившееся, без сомнения, несколько часов, закончилось почти внезапно. Суд, желавший придать законный характер приговору, основания для смертного обвинения так и не нашел. Выход был найден тем же Каиафой, который после великого чуда воскрешения четырехдневного Лазаря на вопрос первосвященников и фарисеев, недоуменно вопрошавших: "что нам делать?" (Ин. 11:47), - сказал: "вы ничего не знаете" (Ин. 11:49). Первосвященник вышел на середину. Обратясь к Узнику, он сказал: "что же ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют?" (Мф. 26:62; Мк. 14:60).

Этот вопрос, ввиду отсутствия свидетельств на Узника, не имел реального, т. е. процессуального, смысла. Эти слова нужны были Каиафе в качестве психологического вступления к тому, что затем последовало. Каиафа прибег к обычаю, который у евреев существовал с древних времен - заклинанию. У этого славянского слова (от корня "клятва", по-еврейски - "шевуа") несколько значений. В исследуемом нами случае "заклять" означает "взять торжественное обещание". Призывание имени Божия имело цель придать действию особую ответственность. Первое упоминание об этом мы встречаем в книге Бытия: умирающий патриарх Иаков заклял сына своего Иосифа похоронить его в гробе, который он выкопал себе в земле Ханаанской (см. Быт. 50:5). О заклинании упоминают священные писатели и в других книгах (см. Иис. 2:12–13; 3 Цар. 22:16; 2 Езд. 8:92). У вопроса Каиафы была определенная цель: вызвать ответ, который послужил бы основанием для обвинения Иисуса Христа в богохульстве. Первосвященник сказал Ему: "заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?" (Мф. 26:63). Евангелист Марк, опуская первые слова первосвященника, приводит тот же вопрос: "Ты ли Христос, Сын Благословенного?" (Мк. 14:61).

Повествования евангелистов согласуются между собой, потому что слово "Благословенный" (по-еврейски: "Барух") является одним из имен Божиих. Следовательно, в приведенном вопросе во втором Евангелии Христос назван тоже Сыном Божиим. Оба евангелиста приводят тождественный по смыслу ответ Спасителя. У святого Матфея: "Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мф. 26:64). Согласно святому Марку: "Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мк. 14:62). В еврейской речи словосочетание "ты сказал" имеет положительно констатирующий смысл, что подтверждается тождеством последовавших затем слов Спасителя. Некоторая разница в словах могла возникнуть потому, что Евангелие от Матфея дошло до нас не в оригинале, а в переводе с арамейского языка на греческий.

Уместен вопрос: давало ли еврейское судопроизводство право Каиафе применить к Узнику заклятие? Нет. По еврейскому законодательству клятва применялась только во время суда по гражданским делам. В уголовных процессах она не применялась. Законодатели исходили из того соображения, что обвиняемый, которому грозит смерть, скорее захочет произнести ложную клятву, чем лишиться жизни. В результате "преступление повлечет за собою преступление". От свидетелей также не требовалась клятва. Судья лишь произносил речь, в которой напоминал им об ответственности: "Их вводят и внушают страх и выводят всех вон и оставляют старшего из них и говорят: "скажи, откуда ты знаешь…"… Затем вводят второго и допрашивают его. Если его показания согласны, то приступают к обсуждению дела" (Санхедрин; III, 6). Председатель только в одном случае мог прибегнуть к заклятию: если свидетель был очевидцем содеянного преступления, но отказывался давать показания. Но это допускалось в отношении не обвиняемого, а свидетеля. Заклятие в таком случае было крайней и единственной мерой. Как видим, в отношении Иисуса Христа было допущено еще одно юридическое нарушение.

Благовествуя о Царствии Божием, Спаситель открывал Себя как Христа либо ученикам Своим (см. Мф. 16:16; 23:8), либо тем, кто, имея чуткую и доверчивую душу, готов был воспринять это, например, самарянка и ее соплеменники (см. Ин. 4:25–42). "Он, - пишет исследователь Дидон, - всегда называл Себя Сыном Божиим и перед народом, и перед фарисеями, и перед членами синедриона. Так как, живя, действуя и уча среди них, Он желал установить Свое Божественное Сыновство, то, несмотря на то, что Он знал, что Его ответ будет смертным для Него приговором, Он не поколебался прервать молчание и на предложенный первосвященником вопрос торжественно засвидетельствовать великую истину. Иисус сказал: "Я, и вы узрите Сына Человеческого сидящего одесную силы, и грядущего на облаках небесных". В этом торжественном откровении выразилось все учение Христа о Своем Лице и предназначении и напомнило Его судьям то, что было им особенно неприятно: соучастие Сына Человеческого в могуществе Бога Отца и Его истинную Божественность. Обвиняемый говорил о Себе как Бог, и, возвещая Своим судьям, согласно с предсказанием пророка, Свое возвращение на облаках небесных, показал им этим, что наступит день, когда они предстанут на Его Божественный Суд" [5].

Итак, Христос, пришедший в этот мир, чтобы благовествовать о Царствии Небесном, прервал молчание, которое хранил в течение нескольких часов. Его слова мало похожи на ответ подсудимого, а являются откровением о Своем Богочеловечестве. Иисус в ответ на вопрос первосвященника исповедал Себя Сыном Божиим не в силу произнесенного Каиафой заклинания, а потому что исполнились сроки: "Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын прославит Тебя" (Ин. 17:1).

Первосвященник услышал от Узника ответ, который не только ожидал, но и желал вызвать. Поэтому, без всякого сомнения, выглядит неискренним тот порыв его души, в котором он разодрал свои верхние одежды. Это было именно то лицемерие, которое так часто Иисус Христос открыто обнажал в вождях иудейских, особенно в фарисеях. У евреев был древний обычай раздирать свои одежды, когда они находились в состоянии глубокой печали. Так поступил патриарх Иаков, когда ему сказали, что его сына Иосифа съел хищный зверь (см. Быт. 37:32–34). Разорвали на себе одежды братья патриарха Иосифа, когда в мешке Вениамина при обыске была обнаружена тайно положенная туда серебряная чаша (см. Быт. 44:12-13). После военного поражения евреев от жителей Гайя разорвал на себе одежды святой праведный Иисус Навин (Нав. 7:4–6). К этому обычаю прибег святой пророк Давид, узнав о смерти царя Саула (2 Цар. 1:11).

Это могли делать все, кроме первосвященников. Им Господь запретил раздирать одежды. Когда огонь от Господа сжег сынов Аарона Надава и Авиуда за то, что они принесли пред Господа огонь чуждый (Лев. 10:1), Господь устами пророка Моисея сказал первосвященнику Аарону и сыновьям его Елеазару и Ифамару: "голов ваших не обнажайте и одежд ваших не раздирайте, чтобы вам не умереть и не навести гнева на все общество" (Лев. 10:6). Никто из присутствовавших на ночном заседании синедриона, кроме Иисуса Христа, не знал, что поступок первосвященника Каиафы знаменовал завершение целого периода Священной истории. Разодранные одежды архиерея символизировали конец ветхозаветного священства. Первосвященник Христос заключил Новый Завет и уже не с избранным народом, а со всем человечеством.

Раздирание одежд потомком рода Ааронова, внешне выражавшее гнев вышедшего из себя человека, было в действительности исполнением пророчества. Из уст Каиафы прозвучало обвинение стоявшего перед ним Узника в богохульстве - в самом тяжком преступлении согласно древнееврейскому праву. Из всех заповедей богодухновенной ветхозаветной религии первейшей была заповедь: "люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душей твоею и всеми силами твоими" (Втop. 6:5). Хула на Бога есть крайняя степень попрания этой заповеди. Преступление это наказывалось смертью (см. Лев. 24:16). Закон предусматривал тщательное исследование всех обстоятельств дела, точную проверку доказательств: "разыщи, исследуй и хорошо расспроси" (Втop. 13:14). Это был общий принцип. В случаях тяжких преступлений отступление от этого правила было грубым нарушением закона. Первосвященник и весь синедрион должны были с великим вниманием и особой тщательностью исследовать утверждение, сделанное в ту ночь 13 нисана в Иерусалиме Подсудимым.

Среди членов синедриона были книжники, законники и старейшины, знавшие, можно сказать, каждую букву Писания. Наступила полнота времен, пришел срок исполнения пророчеств Даниила и других пророков о пришествии Мессии. Ко времени начала проповеди Спасителем Евангелия во всем народе иудейском ожидание Христа (евр. Машиах - "Мессия") достигло наивысшего напряжения. Ангел пустыни, святой Иоанн Предтеча, назначен был Божественным Промыслом приготовить людей к приходу Помазанника Божия. Следовательно, для членов синедриона факт появления Христа в эти дни сам по себе не был невозможным. Была ли возможность проверить, Христос ли Тот, Кто стоял перед ними в узах?

Кто Этот Проповедник, Который творил столько чудес, что в народе говорили: "когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил?" (Ин. 7:31). Немало людей в Палестине могли увидеть в новом Проповеднике и Учителе, творившем чудеса ("слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют", Мф. 11:5), обещанного Господом через пророков Христа. Апостол Андрей открытой, чистой душой воспринял Иисуса и, придя к брату Симону (Петру), сказал: "мы нашли Мессию, что значит: Христос" (Ин. 1:41).

Именно Сыном Божиим исповедали Иисуса те, кто был в лодке, когда Он вошел в нее - и тотчас утих ветер: "подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий" (Мф. 14:31–33). Позже и другие ученики узнали в Нем Того, Кого напряженно ждал весь Израиль. "Блажен, кто не соблазнится о Мне" (Мф. 11:6). Не соблазнились, но уверовали в Него как в Христа презираемые иудеями самаряне. Достаточно было одного чуда: рассказать самарянке "все, что она сделала" (см. Ин. 4:39). Гордость, предубеждение и омертвение души не позволили членам синедриона сказать, как самаряне: "сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос" (Ин. 4:42).

В планах домостроительства нашего спасения ответ Иисуса синедриону был высшим моментом Его общественного служения, последним актом той проповеднической деятельности, на которую Он вышел три с лишним года назад. Своим ответом, вызвавшим Ему смертный приговор, Он положил камень в основание Голгофского Креста, на котором совершилось дело нашего спасения. И как всегда бывает в духовной жизни, чем выше и значимей событие, тем явственней обозначается граница разделения добра и зла. Иисус, окруженный гонителями, явил то спокойствие и величие духа, какое не знало человечество от своего начала.

Судьи же Иисуса, ставшие на путь греха, увлеченные его внутренней логикой, стали усугублять беззакония. Грубое правовое нарушение было в том, что суд не исследовал мессианские права Того, Кто назвал Себя Христом. Если в эту ночь члены высшего судебного органа не были готовы это сделать, то они обязаны были отложить заседание. В эти драматические для членов синедриона минуты правовое сознание представителей высшего судебного органа Израиля было полностью связано ненавистью к Узнику. Допущено было еще одно грубое нарушение судопроизводства: подсудимый не мог быть осужден на основании самопризнания. Древнеиудейский законодатель ясно понимал таящуюся здесь великую опасность. Талмуд ("Санхедрин", III, 4) не придавал никакого значения в уголовном процессе как показаниям родственников подсудимого, так и признанию вины самим обвиняемым: никто не может признать себя преступником, потому что пристрастно относится к себе: "Если сам обвиняемый сказал: "я могу привести доводы в свое оправдание", то его слушают, а если он сказал: "я могу привести довод в свое обвинение", то его заставляют молчать с выговором" ("Санхедрин"; Тосефта, 8:4).

Суд синедриона закончился осуждением на смерть Спасителя мира. Все, что произошло потом во дворе дома Каиафы сразу же после осуждения Узника, покрыло несмываемым позором членов синедриона и его слуг. "Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?" (Мф. 26:67–68).

Ни в чем, наверное, не проявляются так явственно низость и моральное ничтожество, как в издевательствах и глумлениях над беспомощными связанными людьми. В случае, о котором свидетельствует евангелист, безнравственность превысила всякую меру: присутствовавшие надругались над Тем, Кто до самых последних дней воскрешал мертвых, исцелял недужных, избавлял от страданий. Сейчас, видя Узника осужденным, эти люди дали свободу всему низменному и злому, что было в них. Если быть богословски точным, Иисус был в узах, но не был беспомощным. Он добровольно страдал по Своему Человечеству, как Богочеловек. Он и в ту ночь во дворе Каиафы оставался Владыкой вселенной, потому что снизошел "до подобия нам, не переставая быть тем, что есть, но и при этом оставаясь Богом и не презирая меры человечества" [6].

Сыну Человеческому предстояло испить полную чашу горьких страданий, скорбей и унижений. Кротость, с какой претерпел Богочеловек от порочных людей плевание в лицо, заушения и глумления, а также последовавшие за тем голгофские мучения, говорит о той цене, какой мы искуплены от вечной смерти.

Надо решительно признать, что не все происходившее тогда в доме Каиафы нам известно. Святые евангелисты Марк и Матфей, наиболее подробно рассказывающие о ходе суда, свидетельствуют, что Христос был осужден ночью, а апостол Петр отрекся от Своего Учителя под утро: после третьего отречения пропел во второй раз петух. Святой евангелист Лука не сообщает о ночном заседании. Из его повествования мы знаем, что Иисус Христос был взят под стражу, приведен в дом первосвященника, что державшие Его ударяли Его по лицу и хулили, что апостол Петр при этом находился во дворе у огня. "И как настал день, собрались старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в свой синедрион и сказали: Ты ли Христос? скажи нам. Он сказал им: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня; отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией. И сказали все: итак, Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я. Они же сказали: какое еще нужно нам свидетельство? ибо мы сами слышали из уст Его" (Лк. 22:66–71).

О каком заседании синедриона здесь повествуется? В описании святого евангелиста Луки ничего не говорится о лжесвидетельствах и заклинании, произнесенном Каиафой. Впечатление от описания заседания однозначно: оно было скоротечным при полной предрешенности его результата. На предположение о том, что этому собранию предшествовало еще одно заседание, наводит и формулировка вопроса: "И сказали все: итак, Ты Сын Божий?" (Лк. 22:70). Союз "итак", являющийся здесь несколько неожиданным, становится вполне уместным, если допустить предшествующее ночное заседание, о котором святой евангелист Лука не упоминает, но на котором Христос уже был приговорен к смерти. Несомненно, утром было еще одно заседание. О нем сообщают также евангелисты Матфей и Марк, подробно описавшие ход ночного суда: "Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти" (Мф. 27:1; Мк. 15:1).

Как понимать приведенные слова священного писателя? Ведь на ночном заседании члены синедриона уже имели совещание об Иисусе и вынесли смертный приговор? Трудно уверенно ответить на эти вопросы. Может быть, утреннее совещание состоялось для формального соблюдения одного из требований еврейского судопроизводства, запрещающего осуждение обвиняемого ночью. Тогда понятна его поспешность: "немедленно поутру" (Мк. 15:1). Ничто даже внешне не напоминает судебное разбирательство: "ввели Его в свой синедрион и сказали: Ты ли Христос? скажи нам" (Лк. 22:66–67). Утреннее собрание имело, возможно, и другую цель: создать видимость того, что Узник приведен в преторию сразу же после суда синедриона.

Наконец, можно высказать еще одно предположение. Согласно древнееврейскому праву, "по делам с имущественной ответственностью приговор постановляется в тот же день, как оправдательный, так и обвинительный, а по делам с уголовной ответственностью оправдательный приговор постановляется в тот же день, а обвинительный лишь на следующий день; поэтому не производят суда ни в пятницу, ни накануне праздника" (Санхедрин; IV, 2). Следовательно, после ночного суда, на котором члены синедриона признали Спасителя мира "повинным смерти" (Мк.14:64), требовалось вынести приговор "лишь на следующий день". Следующий день был субботой. Заседание суда проводить запрещалось. Поэтому собрались поспешно утром. Нарушение закона очевидно: утро не было следующим днем, потому что у евреев день начинался с вечера (после появления третьей звезды) и заканчивался только вечером, спустя сутки. Также очевидно, что в пятницу проводить суд над Иисусом Христом члены синедриона не имели права.

Решение синедриона, осудившего Иисуса на смерть, не имело юридической силы. Судьбу Обвиняемого должен был решать только прокуратор.

Примечания

1. Иоанн Златоуст, свят. Толкование на святаго Матфея евангелиста. - Полн. собр. твор. М., 2001 (репринт). - С. 634.

2. Блаженный Феофилакт. Благовестник, или Толкование на Святое Евангелие. Евангелие от Матфея. Казань, 1898. - С. 361-362.

3. Иннокентий (Борисов), архиепископ. Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. Одесса, 1857, ч. 4. - С. 9

4. Дидон. Спаситель мира. О земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. Пер. с французского. - М., 1998. - С. 665

5. Дидон. Спаситель мира… С. 667-668.

6. Собор Ефесский, Вселенский Третий. - Деяния Вселенских соборов, т. 1, СПб. , 1996. - С. 409.

***

Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. Часть 5

Суд Пилата. Место его официального присутствия называлось претория (от латинского претор - "наместник", "главный судья"). "Претория прикасалась к стенам ограды храма и составляла часть колоссальных сооружений башни Антония, воздвигнутой на северо-западном углу большого четвероугольника, вмещавшего в себе все священные здания. Здесь-то, в этой неприступной крепости, квартировали римская когорта и правитель области. Большая центральная башня прикрывалась с боков четырьмя другими башнями, соединенными между собой прочными сооружениями, в виде оград, окруженных глубокими рвами. Смотря на размеры этого здания, можно было подумать, что оно вмещает в себя целый город. Внутри все было устроено и приспособлено, как в крепости, и вместе с тем все было роскошно, как во дворце" [1].

Пройдя сравнительно небольшое расстояние, отделявшее двор Каиафы от дворца игемона, возбужденная толпа привела Узника к претории. Пилат вышел к воротам крепости, потому что первосвященникам и старейшинам входить в это утро в дом язычника не позволял обычай. На другой день был праздник Пасхи, совпавший в тот год с субботой. Как отмечалось, день у иудеев начинался с вечера (в память дней творения: "был вечер, и было утро: день один", Быт. 1:5). Это значит, что иудейские вожди располагали только несколькими часами дневного времени. Если бы иудеи вошли в дом язычника Пилата, где были квасные хлебы, то осквернились бы, что стало бы препятствием вкушать вечером пасхального агнца. Прокуратор не мог быть в полном неведении об Узнике. По просьбе старейшин, он предоставил отряд воинов для задержания Иисуса. Но, как официальное лицо, которому предстояло совершить суд, он начал с формального акта. Пилат спросил: "В чем вы обвиняете Человека Сего?" (Ин. 18:29). Согласно римскому судопроизводсту, "невинный, если не будет обвинен, не может быть осужден" (nocens nisi accusatus fuerit, condemnari non potest). Ответ иудеев был высокомерным. В нем слышится нескрываемая самоуверенность: "если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе" (Ин. 18:30). Очевидно, что вожди народа хотели не суда, а только приговора: прокуратору достаточно было того, что они обвинили Узника, как злодея. Римский судья сначала отказывался выполнить требования членов и осудить Иисуса на основе голословных обвинений: "возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его" (Ин. 18:31).

Эти слова до известной степени умерили напор иудеев: если прокуратор не вынесет приговор, то не будет и казни Иисуса, потому что еврейский суд не обладал правом приговаривать к смерти. Иудеи сказали прокуратору: "нам не позволено предавать смерти никого" (Ин. 18:31)…

Прервем на время наш рассказ и задумаемся: что было бы, если бы Пилат, обладавший реальной властью наместника императора в Иудее, не уступил и добился бы того, на что он имел право и чего он хотел вначале: "возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его". Народ во главе со своими старейшинами увел бы Иисуса за город и там побил бы Его камнями. Хотя это превысило бы судебные права евреев, они оправдались бы перед лицом римской власти, возведя на Иисуса какую-нибудь клевету. Теоретически такой ход событий представить возможно. Однако рассуждение это лишено смысла, ибо не оставляет место главной силе человеческой истории – Божественному Промыслу.

Как уже отмечалось, происходившие тогда в Иерусалиме события имели высший, духовный смысл. В действиях, мотивированных лишь злобой, хитростью и расчетом, мы видим точное исполнение ветхозаветных пророчеств. Прообразом распятого на кресте Искупителя был сделанный Моисеем по повелению Бога медный змей (Нехуштан), поднятый на высокий шест, взирая на которого, евреи исцелялись в пустыне (Чис. 21:9). Но особенно сильные, изумительно конкретные и подробные предсказания, сделанные за восемь веков до страданий и крестной смерти Спасителя, содержатся в книге "ветхозаветного евангелиста" Исаии: "Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились <...> Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его" (Ис. 53:4–5:7–10). Сам Иисус Христос говорил ученикам, что "предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие" (Мф. 20:19). Все это исполнилось после суда Пилата. Еврейские законы предусматривали четыре вида казни: побивание камнями, сожжение, усекновение главы мечом и удушение. Крест как орудие казни у евреев не использовался. Обвиняемый в богохульстве забрасывался камнями, причем право начинать эту казнь (бросить первый камень) предоставлялось свидетелям. Иисуса Христа дважды хотели побить камнями во время Его последнего пребывания в Иерусалиме, но Он отвел от Себя такую казнь. Чтобы искупить людей на Кресте, сделать Крест орудием победы над диаволом, необходимо было пройти через суд язычников, т.е. римлян. И малодушие Пилата и дышащее злобой упорство вождей иудеев Промысел использовал для осуществления высших Божественных планов ради нашего спасения, не отменяя свободы человеческой воли.

…Вернемся к событиям, происходившим перед дворцом Пилата. Политически искушенные вожди иудеев, увидев желание Пилата уйти от ответственности и не участвовать в том деле, с которым они пришли, выдвинули против Иисуса новое обвинение, имевшее чисто политический характер. Они сделали подмену и совершили еще одно юридическое нарушение: на заседании синедриона осудили на казнь по одному обвинению, а добивались утверждения приговора по другому. Первосвященники и старейшины, только что оклеветавшие Иисуса и осудившие Его за богохульство, представили теперь Его Пилату опасным для Рима преступником: "Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем" (Лк. 23:2). Сразу же заметим, что это была очевидная ложь (Мк. 12:14–17). Сказавшие это иудеи подподали под закон о клевете. Члены синедриона хотели перевести дело из религиозной области, которая Пилата мало интересовала, в политическую. В этом был лукавый расчет людей, боящихся своего народа. Но боязнь народа перед первосвященниками была излишней: народ, не увидевший земной царской силы Христа, к этому времени уже отвернулся от Него.

Каков юридический смысл нового обвинения против Иисуса, которое ни разу не прозвучало во время ночного заседания синедриона? Первосвященники и старейшины надеялись, что Пилат осудит Иисуса за то, что Он считал Себя Царем Иудейским. Со смертью в 4 г до Р. Х. Ирода Старшего титул царя Иудеи был уничтожен. Управление перешло римскому наместнику. Реальное притязание на власть Царя Иудейского по римским законам квалифицировалось как опасное преступление. Но понятие Царь Иудейский имело два различных значения: земное (эти титулы носили исторические монархи библейской истории) и мессианский. Причина двойного значения заключалась в теократическом устройстве Израиля. Занимавший престол правитель через возлияние на его главу священного елея становился "помазанником Господним", был Его орудием в управлении народом. Подлинным же Царем оставался Сам Бог. Но опыт царствования земных правителей никогда не был совершенным, ибо имел на себе печать человеческой ограниченности и немощи. Поэтому пророки, начиная с Исаии, устремляют свой взор в будущее и в обетованном Богом Мессии видят грядущего Царя: "Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной" (Зах. 8:9). После воскрешения Лазаря народ встречал Иисуса Мессию-Царя в Иерусалиме: "благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!" (Ин. 12:13). Люди восклицали при въезде Господа в Иерусалим: "осанна" (эллинизированная форма еврейского слова: "спаси нас, мы молим Тебя", см. Мф. 21:9; Мк. 11:9; Ин. 12:13) и под ноги осляти, на котором Иисус въезжал в Иерусалим, постилали одежды. Принимая это законно принадлежащее Ему звание, Иисус отклонял желание людей поставить Его земным царем, как это было после чуда умножения хлебов: "Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один" (Ин. 6:15). Невозможно представить, чтобы фарисеи и садуккеи, внимательно следившие за каждым шагом Христа, не знали об этом. Пилат спросил Христа: "Ты Царь Иудейский?" (Ин. 18:33). Трудно сомневаться, что прокуратору Иудеи было неизвестно о торжественном входе Иисуса в Иерусалим. У него было достаточно времени понять религиозный характер событий и не опасаться происходящего. Последовавший за тем диалог подтверждает это. Иисус спросил прокуратора: "от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?" (Ин. 18:34). Пилат ответил: "разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?" (Ин. 18:35). Для представителя римской империи, язычника Пилата, имевшего ясное юридическое понятие о царской власти, было очевидно, что гонимый раздраженными евреями Узник, стоявший теперь перед ним, не является царем. Словами "разве я Иудей" римский судья сказал, что спрашивает не от себя, а от лица обвинявших Иисуса иудеев. Сказанное Спасителем: "Царство Мое не от мира сего" (Ин. 18:36) - не было попыткой судебного оправдания. Это было продолжением начавшегося на суде синедриона исповедания Себя как Сына Божия. На повторный вопрос Пилата: "итак Ты Царь?" (Ин. 18:37) Иисус спокойно и со властью подтвердил Свое Царское звание: "ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего" (Ин. 18:37). Прокуратор сказал Иисусу: "что есть истина?" (Ин. 18:38). Слова эти не содержали никакого вопроса. Это была реплика неверующего, скептически настроенного человека. Пилата не интересовал ответ. Он вышел и сказал первосвященникам и народу: "я не нахожу никакой вины в этом человеке" (Лк. 23:4). Но иудеи не собирались уступать. Они вновь попытались представить прокуратору проповедь Спасителя политически опасной: "Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места" (Лк. 23:5). При упоминании о той области, которая была в то время под властью тетрарха Ирода Антипы, Пилат сделал еще одну попытку уклониться от своих судебных обязанностей. Он принял неожиданное решение отправить Узника на суд Ирода, надеясь, что приговор вынесет Ирод.

Ирод Антипа, второй сын Ирода Старшего от самарянки Малфаки, воспитанный в Риме, став по смерти отца (4 г. до Р. Х.) властителем Галилеи и Переи, своей политикой старался угодить императорам. Укрепив пограничную крепость Беф-Хоран, он назвал ее именем жены Августа Ливиадой. После смерти императора Августа Ирод Антипа переименовал этот же город в честь жены нового монарха Тиберия и назвал Юлиадой. Построив на берегу Геннисаретского озера новую столицу, он дал ей имя римского императора, назвав Тивериадой. Часто проповедуя в городах и весях близ Галилейского моря, Спаситель никогда не входил в Тивериаду. Когда Иисус Христос учил в Перее, к Нему пришли фарисеи и сказали: "выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя" (Лк. 13:31). Из ответа Спасителя можно заключить, что тетрарх не хотел, чтобы в его областях находился Иисус, и послал к Нему фарисеев. Поэтому Иисус назвал Ирода "лисицей" (Лк. 13:32). Расслабленный греховной похотью Ирод Антипа вступил в прелюбодейный брак с Иродиадой, дочерью своего сводного брата Аристовула (женой своего родного брата Филиппа). Обличавшего его в этом грехе великого Пророка и Предтечу Иоанна Ирод Антипа заключил в крепость Махерон близ Мертвого моря. В разгар пиршеских удовольствий подстрекаемый Иродиадою Ирод предал смерти святого Крестителя Господня.

Великая Пятница. Уничижение Христа. Фреска Старо-Нагорично, XII - XIV век. Македония

Великая Пятница. Уничижение Христа. Фреска Старо-Нагорично, XII - XIV век. Македония

Закон обязывал иудеев, достигших 12 лет, в великие праздники посещать Иерусалим. Идумеянин Ирод Антипа (как правитель израильских областей Галилеи и Переи) не мог не быть во дни Пасхи в столице, где он жил во дворце Асмонеев, который был рядом с преторией. Как тетрарх, он обладал судебной властью и мог справедливо решить участь Узника, Которого доставили во дворец в сопровождении иудейских вождей. Но греховная жизнь, как кислота, разъедает нравственную ткань души и делает человека неспособным совершать добрые поступки. Все происходившее во дворце Ирода мало напоминало суд. Лучшие правители Израиля за долгую его историю воспринимали власть как послушание Богу, чувствуя великую ответственность судить и защищать людей. Святой Давид молится за своего сына, наследника царского престола: "Боже, суд Твой цареви даждь, и правду Твою сыну цареву: судити людем Твоим в правде, и нищим Твоим в суде. Да восприимут горы мир людем, и холми правду. Судит нищим людским, и спасет сыны убогих и смирит клеветника" (Пс. 71:1–4). Перед Иродом стоял во всей Своей красоте кроткий и таинственный Узник, Которого он однажды принял за воскресшего из мертвых Иоанна Крестителя (Мк. 6:14:16). Рядом находились первосвященники и книжники и "усильно обвиняли Его" (Лк. 23:10). Но Ирод к этому не проявил ни малейшего интереса. Он был снедаем праздным любопытством и хотел увидеть какое-нибудь чудо. Тетрарх предлагал Узнику многие вопросы, но Иисус ничего ему не отвечал.

Эта пародия на суд закончилась уничижением Узника и надсмеянием над Ним. Четвертовластник одел Иисуса в белую одежду и отослал Его обратно к Пилату. "В белую (светлую) одежду, - пишет архиепископ Аверкий (Таушев), - облекались у римлян кандидаты на какую-нибудь начальственную или почетную должность (само слово "кандидат" происходит от латинского "кандидус", что значит "белый", "светлый").

Одев в такую одежду Господа, Ирод тем самым хотел показать, что он смотрит на Иисуса только как на забавного претендента на иудейский престол и не считает Его серьезным и опасным преступником. Так понял и Пилат. Ссылаясь на то, что и Ирод не нашел в Иисусе ничего достойного смерти, Пилат предлагает первосвященникам, книжникам и народу, наказав, отпустить Его"[2].

Великая Пятница. Христос перед Иродом. Фреска Старо-Нагорично, XII - XIV века. Македония

Великая Пятница. Христос перед Иродом. Фреска Старо-Нагорично, XII - XIV века. Македония

Понтий Пилат не добился желаемого. Узника вновь привели к нему. Но теперь позиции игемона упрочились. В споре с вождями иудеев он теперь мог сослаться на правителя Галилеи: "я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти" (Лк. 23:15). Прокуратор с определенной решительностью сказал иудейским судьям: "вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его" (Лк. 23:14). Пилат прибавил: "итак, наказав Его, отпущу" (Лк. 23:16). Изучающий с юридичеких позиций описываемые события не может не обратить внимание на приведенные выше слова. Согласно римскому и древнееврейскому праву невиновный человек не мог быть наказан. Это было бы правовым нарушением. Прокуратор не нашел никакой вины. Наказать он хотел Узника для удовлетворения злобы собравшихся иудеев. Дело, казалось, было исчерпанным. Римский судья предложил решение, которое позволило бы не только соблюсти римские законы, но и пощадить самолюбие иудейских вождей. Он хотел воспользоваться существовавшим в Палестине обычаем: на праздник Пасхи правитель отпускал одного преступника. Несомненно, прокуратор был свободен определить лицо, которое могло подпасть под этот обычай, но он проявил малодушие. Легко было понять, какой выбор сделают иудеи, которых спросил Пилат. Удивляет та легкость, с какой высокопоставленный представитель страны, выработавшей классическую систему права, сошел с юридической почвы. Римское право знало такую форму, как плебисцит (голосование "плебса" - простого народа), но не допускало никаких элементов охлократии (от греч. охлос - "толпа", кратия - "власть"). Римский судья не имел никакого юридического права решение вопроса о жизни или смерти человека предоставлять возбужденной толпе. Прокуратор предложил толпе сделать выбор: "кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?" (Мф. 27:17). Упомянутый Пилатом Варавва (евр.: Вар - "сын", авва - "отец", "сын отца") был известный узник (Мф. 27:16), разбойник (Ин. 18:40). Он вместе с сообщниками произвел мятеж и совершил убийство (Мк. 15:7; Лк. 23:19). Любой человек, имеющий здоровое моральное сознание, должен был питать отвращение к любому преступлению, совершенному дерзкой рукой. Но злоба ослепляет людей. Прокуратор предоставил толпе выбрать того, кому даровалась свобода. Святитель Иоанн Златоуст объясняет это малодушием: "Слабость была причиною того, что он уступил <… > Он не имел мужества, был слаб, архиереи же были злобны и лукавы"[3].

Великая Пятница. Христос перед Пилатом. Фреска работы Феофана Критского, монастырь Ставроникита, Афон

Великая Пятница. Христос перед Пилатом. Фреска работы Феофана Критского, монастырь Ставроникита, Афон

Всматриваясь в действия Пилата, видим явное неразумие, которое часто наблюдается в людях слабохарактерных. Он хотел воспользоваться упомянутым выше обычаем, чтобы осуждением невинного Узника не отяготить свою совесть. Казалось, ему ничто не мешало помиловать Иисуса Христа по случаю праздника. Ситуация принципиально меняется, когда собравшимся у претории предлагается выбор. Толпа при всем ее удручающем однообразии всегда бывает лишена внутреннего единства. В то беспокойное утро в темнице Иерусалима сидело несколько разбойников (по крайней мере, трое: Варавва и двое позднее распятых на Голгофе). Если бы игемон сразу же объявил, что отпускает Иисуса Христа, то недовольная этим толпа разделилась бы. Но прокуратор поступает иначе: не находя никакой вины Узника, обращается к народу с вопросом, кого отпустить по случаю праздника. Вопрос этот лишь усиливал ярость народа. Можно себе представить степень озлобления этих людей, если вспомнить, что это был канун самого торжественного праздника евреев Пасхи, когда принято было находиться дома и готовиться к этому великому для них дню. Нужно помнить также, что в эти дни иудеи не имели права совершать казнь. О крайнем озлоблении свидетельствует и стремление саддукеев и фарисеев предать ненавидимого ими Проповедника особо позорной смерти, каковой считалось распятие. Во время своих терзаний, теснимый, с одной стороны, совестью, а с другой, малодушием, Пилат получил письмо от жены: "не делай ничего Праведнику Тому" (Мф. 27:19). Предание сохранило ее имя: Клавдия Прокла (Прокула). Она стала христианкой, приняла святое мученичество, имя ее мы встречаем в списках святых (память 27 октября)[4].

Слова ее письма, приведенные евангелистом Матфеем ("я ныне во сне много пострадала за Него", Мф. 27:19), могут быть поняты как предсказание ее мученической кончины. Пилат вновь спросил собравшихся у претории иудеев: "кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам?" (Мф. 27:21) Растерянность игемона нарастает. Он лишается способности поступать разумно. Отпустив Варавву и удержав в узах Обвиняемого, Пилат мог бы окончательное решение принять после праздничных дней, когда бы улеглось волнение. Перед лицом озлобленного народа, все больше уступая ему свою власть, Пилат беспомощно спрашивает толпу: "что же я сделаю Иисусу, называемому Христом?" (Мф. 27:22). В ответ на это впервые прозвучали слова: "да будет распят" (Мф. 27:22). Народ, который несколько дней назад встречал Иисуса пальмовыми ветвями и постилал на Его пути одежды, подсказал римскому судье самую жестокую и мучительную казнь.

Прежде чем окончательно уступить иудеям, игемон приказал подвергнуть Узника бичеванию. Биение осужденного совершалось обычно перед самой казнью. Но прокуратор, как свидетельствует святой апостол Иоанн Богослов, повелел это сделать воинам еще до приговора. Бичевание, которому Христос подвергся у Пилата, можно объяснить желанием прокуратора унять страсти иудеев и угодить им.

По закону иудеев не разрешалось наносить подсудимому более 40 ударов. Чтобы не ошибиться в счете, наносили сорок ударов без одного (2 Кор. 11:24). В Риме, где бичевание применялось в основном к рабам, такого ограничения не было. Удары наносились тройными бичами, на концах которых были свинцовые шипы или кости. Спаситель мира во дворе претории подвергся изощренному мучительству. "Даже спустя две тысячи лет невозможно смотреть на раны без содрогания. Мы становимся свидетелями ужасающего истязания: Туринская плащаница заговорила вновь. Безвинный Страдалец испещрен многочисленными повреждениями, сделанными кнутами. В центре удара рана темнее, здесь травмы глубже и крови больше. По краям пятна светлее. Там долго текла сукровица, потому что раны раздражались одеждой и медленно сохли. Страшными разрывами усыпана вся спина, поясница и ниже. Его тело усеяно многочисленными следами жестокого бичевания - 98 ударов плетью! Избивали с большой силой от плеч до ног за исключением зоны сердца, потому что удары в этой области могут быть смертельны… На плащанице проступают следы 59 ударов бича с тремя концами, 18 - с двумя концами и 21 - с одним концом. При ближайшем рассмотрении следы ударов имеют вид "закрытых колокольчиков" - каждый ушиб с рваной раной приблизительно 3,7 см в длину… Страшны обстоятельства бичевания, все подробности, все детали… На предплечье раны особенно выразительны, потому что лежат горизонтально на руках скрещенных спереди. Его понудили согнуться и продели кисти в кольцо… Перед глазами встает картина зверского преступления. Полуобнаженные, потные мучители подобны хищным зверям, раздирающим жертву. Свист ремней, глухие удары, брызги драгоценной крови… Осужденного избивают два палача, один из которых ниже ростом, чем другой. Оба стоят сначала позади, потом впереди жертвы и орудуют бичами круговым движением с плеча"[5].

На главу Иисуса надели сплетенный из терна венец, шипы которого изъязвляли голову Узнику. Особенно болезненно впивались иглы, когда воины били Его тростью по голове. С этим соединялись моральные страдания. Воины глумились и надругались над Тем, Кто вмещал в Себе полноту любви ко всем людям и даже к этим, ослепленным грехом истязателям, не ведавшим, что творят. Окровавленного Христа в терновом венце и багрянице Пилат вывел к иудеям и сказал, что не находит в Нем никакой вины. "Се, Человек!" (Ин. 18:5), - произнес прокуратор. В этих словах игемона видится желание вызвать у иудеев сострадание к Узнику и отвести от Него смерть. Возможно, он хотел сказать: "Этот беспомощный Человек не похож на царя и не представляет угрозы кесарю". Но как нередко бывает, люди, соучаствующие в великих священных событиях, несмотря на всю свою слабость и немощь, становятся орудиями Божественного Промысла и выражают сокровенные истины, не ведая того. Слова "се, Человек!", сказанные римским судьей в момент искупительных страданий Иисуса, могут быть поняты в сопоставлении со стихами 21-го мессианского псалма. В нем святой пророк Давид пророчески от лица претерпевающего муки Спасителя молится Богу Отцу: "К Тебе воззваша, и спасошася, на Тя уповаша и не постыдешася. Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей" (Пс. 21:5-6).

Сказанное Пилатом не изменило течения событий. Напротив, упорное желание иудеев погубить ненавистного им Проповедника нарастало. Когда же увидели Его первосвященники и служители то закричали: "распни, распни Его!" (Ин. 18:6). Они понимали, что обретают над Пилатом полную власть. Уже не было и следа от сознания своей зависимости от покорившей их римской власти ("нам не позволено предавать смерти никого", Ин. 18:31). Теперь уже от их требований веет не только злобой, но и уверенностью: "мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим" (Ин. 18:7). Евангелист Иоанн Богослов, с впечатляющими подробностями описывающий последние минуты этого единственного в мировой истории суда, дает возможность увидеть усиливающийся болезненный конфликт в душе римского судьи: чем больше первосвященники и старейшины, поддержанные возбужденным народом, обретали власть над ним, тем очевидней становилась для него невиновность таинственного Узника. Он уже не спрашивает: "что Ты сделал?" (Ин. 18:35), а интересуется: "откуда Ты?" (Ин. 18:9). Вопрос этот не был процессуально-протокольным. Игемон хорошо знал, что Иисус из Галилеи. Можно быть уверенным, что и другие необходимые сведения, предусмотренные римским судопроизводством, он уже имел. Вопрос "откуда Ты?" Пилат задал после услышанных от иудеев слов: "сделал Себя Сыном Божиим". Евангелист прибавляет: "Пилат, услышав это слово, больше убоялся" (Ин. 18:8). Молчание Иисуса вызвало раздражение прокуратора: "мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?" (Ин. 18:10). С юридической точки зрения, Пилату мог быть дан законный ответ, если имеешь власть отпустить, почему не сделал это, признавшись, что не находишь в Нем никакой вины? Но ответ Иисуса возвышается над земным видением происходящих событий. Он показал Пилату, что знает волю Божию: "ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше" (Ин. 18:11). В спокойных словах Спасителя была заключена власть Судии, Которому ведома мера греха каждого, кто участвует в происходящем беззаконии.

Сомнения и колебания прокуратора, казалось, закончились. "С этого времени Пилат искал отпустить Его" (Ин. 18:12). Тогда иудеи прибегли к самому крайнему и сильному средству - угрозе: "если отпустишь Его, ты не друг кесарю" (Ин. 18:12). В этих словах слышалось обвинение Пилату в измене императору. Этот шаг обнаруживает политическую опытность иудейских вождей. Кесарь Тиберий был человеком недоверчивым и принимал доносы. Что касается пятого прокуратора Иудеи и Самарии, то для иудеев он был личностью весьма уязвимой. Так, когда он приказал установить во дворце Ирода позолоченные щиты, ревнители отечественных устоев пригрозили отправить посольство с протестом в Рим к Тиберию.

Филон Александрийский, современник этих событий, пишет, что Понтий Пилат "боялся, что посольство раскроет в Риме все его преступления, продажность его приговоров, его хищничество, разорение им целых семейств и всех совершенных им постыдных дел, многочисленных казней лиц, не осужденных никаким судом, и прочих жестокостей всякого рода"[6].

Слова иудеев, обвинявших Пилата в нелояльности кесарю, прекратили все усилия прокуратора отпустить Иисуса. Он принял решение осудить на жестокую казнь невинного Человека, тем самым грубо нарушив и римские законы. Несчастье его было в том, что он послал на позорную смерть Узника в тот момент, когда уже увидел в Нем не только невинно обвиняемого, но и Праведника (Мф. 27:24).

Предав Иисуса на распятие, Пилат потребовал воды и совершил обряд, хорошо известный из древнееврейской истории. Когда обнаруживали тело убитого в поле, то выходили старейшины и судьи и измеряли расстояние до городов, расположенных вокруг этого места. Старейшины города, который оказывался ближайшим, брали телицу, не носившую еще ярма, отводили ее в невозделанную долину и закалывали там. В присутствии священников они омывали руки свои над головою телицы и произносили слова о своей невиновности в пролитии крови (Втор. 21:1-6). В ответ на слова Пилата о невиновности в крови Праведника Сего (Мф. 27:24) народ принял всю ответственность на себя: "кровь Его на нас и на детях наших" (Мф. 27:25). По представлениям евреев, попрание правды - осуждение невинного - было тяжким оскорблением Бога, требовавшим искупления общими бедствиями. Убиение Мессии должно было вызвать страшные и непоправимые потрясения, предсказанные пророком Даниилом. Пророчество сбылось в 70 году, когда римские легионы Тита до основания разрушили Иерусалим. "Войска не имели уже кого убивать и грабить, - пишет Иосиф Флавий. - Ожесточение не находило уже предмета мести, так как все было истреблено беспощадно. Тогда Тит приказал весь город и храм сравнять с землей… стены города разрушители так сравняли с поверхностью земли, что посетитель едва ли мог признать, что эти места некогда были обитаемы" (Иудейская война, 7. 1:1).

Что же стало с судьями?

Имена Анны и Каиафы в Священном Писании последний раз упоминаются в книге Деяний святых апостолов (Деян. 4:6). Вскоре после сошествия на апостолов Святаго Духа в праздник Пятидесятницы апостолы Петр и Иоанн, идя в храм, встретили хромого от рождения, которого апостол Петр исцелил именем Иисуса. Дивное чудо вызвало сильное возбуждение в народе. По проповеди апостолов Петра и Иоанна о распятом и воскресшем Иисусе Христе, уверовало около пяти тысяч людей (Деян. 4:4). Взятые под стражу апостолы были приведены на другой день в синедрион и поставлены перед Анной, Каиафой и другими начальниками, старейшинами и книжниками. С той же слепотой и упорным противлением истине, как в ту великую ночь, когда был осужден Спаситель мира, они допрашивали Петра и Иоанна, рядом с которыми стоял исцеленный и свидетельствовал о совершившемся чуде. Боясь народа, члены синедриона, пригрозив апостолам, отпустили их.

Иосиф Каиафа в 36 году по Р.Х. был смещен римским наместником в Сирии Луцием Вителлием (Иосиф Флавий. Иудейские древности. 18:4:3). Престарелый Анна, по-видимому, раньше других членов синедриона, закончил свою земную жизнь и предстал перед судом Иисуса, Которому Отец вверил Суд. Участь тетрарха Ирода Антипы после суда над Иисусом Христом сложилась печально уже здесь на земле. После смерти императора Тиберия (37 г. по Р. Х.), новый кесарь Гай Калигула поставил племянника Антипы Ирода Агриппу над областями Филиппа (который умер в 34 г. по Р. Х.) и дал ему царский титул. Это вызвало у Иродиады зависть. Она подтолкнула Антипу на шаг, который оказался для него гибельным. Тетрарх с женой отправился в Рим домогаться короны. Агриппа I в то же время отправил в столицу империи своего вольноотпущенника Фортуната к Калигуле с письмом, в котором утверждал, что Антипа заготовил оружие для 70 тыс. воинов и вступил в тайный союз с парфянами. Спрошенный кесарем Антипа признался, что приобрел большое количество оружия. Калигула, лишив его тетрархии и имений, отправил его в 39 г. по Р.Х. в Галлию (г. Лион). Дион Кассий (Римская история, LXI, 8) говорит, что император Калигула предал низложенного четвертовластника смерти. "Но смерть Антипы вообще окружена некоторой темнотой. Иосиф Флавий в одном месте говорит, что он умер в изгнанничестве в Испании, а в другом - что он умер в Лугдунуме в Галии, что можно считать более вероятным" [7].

Понтий Пилат сначала подвергся суду своей совести. О воскресении отданного им на распятие Узника стало известно в Иерусалиме. Иосиф Флавий писал: "Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбили Его, оказались Ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени" (Иудейские древности. XVIII, 3:63). Это место считали подлинным древние христианские писатели: Евсевий Памфил ("Церковная история", 1. 11), святой Иероним и др. Сомнение в подлинности приведенного рассказа Иосифа Флавия появилось у критиков-рационалистов XIX в. При этом никаких текстологических открытий сделано не было. Возражение было психологического характера: так об Иисусе, по их мнению, не мог написать историк-иудей. Этот аргумент, построенный на крайне сомнительной логической основе, не имеет никакой научной значимости. Уместно спросить представителей скептической школы: как мог персидский царь-язычник Кир издать указ, который начинается словами: "все царства земли дал мне Господь Бог Небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее" (1 Езд. 1:2). Можно и в других канонических книгах Священного Писания найти подобные места.

В Римской империи существовал обычай, по которому областные правители должны были сообщать императору обо всех важных событиях, происходивших в провинции. Есть древнее предание, записанное ранними христианскими писателями (см. Тертуллиан. Апология. 21), что Понтий Пилат "сообщил императору Тиберию, что по всей Палестине идет молва о Воскресении Спасителя нашего, Иисуса, что ему известны и другие Его чудеса и что в Него, воскресшего из мертвых, многие уже уверовали как в Бога. Тиберий, говорят, доложил об этом сенату, но сенат отверг это известие под тем предлогом, что он не занимался предварительно его рассмотрением <…> Хотя римский сенат и отверг известие о Спасителе нашем, но Тиберий сохранил свое прежнее мнение и не замышлял против Христова учения ничего несообразного" (Евсевий Памфил. Церковная история. II, 2. 1–2). Прокуратор Иудеи ограничился сообщением в столицу империи о Иисусе Христе, в Которого не уверовал как в Бога и не стал, подобно своей жене Клавдии Прокуле, христианином. Он остался тем же правителем, которого не любили и боялись в Палестине. Конец его был печален. Когда некий самарянин собрал у горы Гаризим вооруженную толпу и стал утверждать, что знает место, где спрятаны золотые сосуды Моисея, Пилат послал войско, которое напало на самарян, расположившихся в селении Тирафана. Одни были убиты на месте, другие казнены. Римский наместник в Сирии Луций Вителлий, получив от самарян жалобу, послал в Иудею Марцелла и передал ему власть в конце 36 года по Р.Х.. Пилату же приказал ехать в Рим. До прибытия туда бывшего игемона умер кесарь Тиберий (16 марта 37 г.). Новый император Гай Калигула сослал Пилата в г. Виенну в Галлии, где он покончил с собой.

Когда мы всматриваемся в обстоятельства, при которых происходило наше искупление, мы видим как бы два ряда событий разной природы. С одной стороны, течет мирская жизнь, действует человеческий расчет и кипят страсти. Люди, движимые своими интересами, стремятся следовать своей воле, поступают в меру своей греховности или праведности. С другой стороны, через внешнюю цепочку фактов обнаруживается всесильное действие Божественного Промысла. Можно лишь удивляться тому, как, не изменяя порядка реальной исторической жизни, оставляя место человеческой воле, Господь направил события по пути точного исполнения всех пророчеств, которые были сделаны еще в древнебиблейские времена. Сбылись пророчества Моисея, Давида, Исаии, Иезекииля, Даниила, Михея и других. Сбылись и собственные предсказания Иисуса Христа о Себе. Поведение Подсудимого многим читающим Евангелие с культурно-исторической точки зрения представляется не во всем ясным. И мы не поймем ни ответов Спасителя, ни Его молчания, пока не начнем читать Евангелие как благовествование о нашем спасении. Только тогда станет ясно, что перед нами необычный суд, в котором Обвиняемый главную цель видит в Своем оправдании. Восприняв не только нашу плоть, но и человеческие немощи, кроме греха, Сын Божий молил Отца в Гефсиманском саду пронести мимо Него чашу страданий, если на то будет Его святая воля. Будучи совершенным Богочеловеком, Он творил во всем волю Отца. На суде Он вел Себя не как человек, пусть даже пророк и праведник, а как Спаситель, пришедший в мир искупить нас вольным страданием. Молчание Его на суде - это безмолвие Агнца Божия, принесенного в жертву за наши грехи. Об этом пророчествовал Исаия: "От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет" (Ис. 53:8–11). При чтении этих строк трудно избавиться от ощущения, что писал это не пророк, живший в VIII веке до Р.Х., а один из апостолов-очевидцев. Необычное поведение Подсудимого, не стремившегося оправдаться, заметил и Пилат, но понять Его не смог.

Суд над Иисусом закончился, когда Пилат предал Христа на распятие. Для правоведа область исследований оказалась исчерпанной. Дальнейшее на юридическом языке называется "исполнением приговора". Но для богослова, видящего в этих событиях высший духовный смысл, путь Божественного Узника к месту казни, Его крестные страдания, смерть и Воскресение являются центральными событиями не только всей земной жизни Иисуса Христа, но и всемирной истории.

Путь Спасителя к Голгофе начался в претории. Измученного и окровавленного Христа свели по лестнице дворца. Ступени эти, которых касались ноги Божественного Страдальца, стали благоговейно почитаемой христианами святыней. Часть этой лестницы (из 28 ступеней) (La santa Scala) была позднее перенесена в Рим и помещена в церкви св. мученика архидиакона Лаврентия (память 10/23 августа). Лестница, на которую капала Кровь Спасителя, сверху покрыта деревянными ступенями, но в тех местах, где сохранилась кровь Иисуса Христа, устроены застекленные круглые отверстия. Люди с особым благоговением целуют их. По святой лестнице люди поднимаются только на коленях.

Шествие от дворца до места казни священные писатели описывают кратко. Апостол и евангелист Иоанн Богослов, который был неотлучно со своим Учителем, свидетельствует, что Иисус нес крест: "И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа" (Ин. 18:17). У евангелистов-синоптиков говорится о возложении креста на киринеянина, по имени Симон. По-видимому, это сделали воины при восхождении на гору, что можно косвенно заключить из четвертого Евангелия. Повествования всех четырех евангелистов вполне согласуются. По мнению блаженного Августина, "до восхождения на Голгофу Иисус Сам нес крест Свой; Симон же, как вспоминают предыдущие три (евангелиста), был принужден к этому уже в пути, при поднятии (креста) на (лобное) место. Таким образом, первую половину пути описал Иоанн, а вторую - остальные" [8].

Апостол Иоанн Богослов в повествовании о священных событиях стремится восполнить синоптиков и не повторять известное, если это не нарушает целостности повествования. Слова Спасителя "кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником" (Лк. 14:27) содержат духовный, а не буквальный смысл. Но духовный смысл стал возможен только потому, что Подвигоположник нашей веры однажды, взяв на Себя грехи всего мира, понес реальный Крест к месту Своей искупительной смерти. Поэтому нам дорого сообщение любимого ученика Иисуса о том, что Божественный Крестоносец до Голгофы нес Крест Сам. Рассказы трех первых евангелистов о возложении в конце пути Креста на Симона Киринеянина не опровергают вышесказанного, а лишь подтверждает историчность евангельского повествования.

О Симоне Киринеянине мы знаем очень мало. По-видимому, он принадлежал к еврейской общине (на еврейское происхождение указывает имя) ливийского города Киринеи. В праздники иудеи, жившие в рассеянии, обязаны были приходить в Иерусалим. Так было в день Пятидесятницы, когда на апостолов сошел Святый Дух. Среди "людей набожных, из всякого народа под небом", изумлявшихся, что галилеяне, ученики Иисуса, говорят и на их наречии, были и прибывшие из Египта и тех частей Ливии, которые прилежали Киринее (Деян. 2:5–10). Проживание за пределами Палестины объясняет, вероятно, и имена сыновей Симона: Александр (греческое) и Руф (римское). Некоторые исследователи считают Симона рабом. По их мнению, свободного человека нельзя было заставить нести тяжелый крест - орудие позорной казни.

Чтобы понять смысл евангельского рассказа о возложении креста на Симона Киринеянина, необходимо с историко-исследовательской точки зрения подняться на уровень духовного видения этих судьбоносных событий. Симон Киринеянин, несомненно, был последователем Христа. По Божественному Промыслу, проявлявшемуся во всех обстоятельствах искупительного дела Спасителя, Его крест не мог нести случайный человек. Божественный Учитель говорил о необходимости для спасения отвергнуться себя и нести крест. Это одна из христианских заповедей. Мысль о спасительном несении креста проходит через всю святоотеческую литературу и творения подвижников благочестия. И Симон Киринеянин был первым, кто в буквальном смысле взял Крест Христов на себя.

Память христиан благоговейно указывает место, где Матерь Божия увидела Сына, шедшего на Голгофу. Встреча эта произошла в той части пути, на которой Он нес крест Сам. На повороте улицы, поднимавшейся в гору, Спаситель изнемог и упал под тяжестью Креста. Исследования следов крови на Туринской плащанице показывают, что ведомый на казнь Узник падал неоднократно: кровь на носу, колене и нижней части ног смешана с пылью [9].

Предание дополняет, что "Пресвятая Дева при начале крестного шествия Христа обратилась к Пилату с молением о пощаде Сына, но, получив отказ, поспешила догнать печальное шествие ближайшею дорогою, и, следуя через узкий переулок, сзади дворца Пилата, встретилась на этом месте с Божественным Крестоносцем и с замиранием сердца увидела Его страдания. Недалеко от того места дорога поворачивает вправо, еще на большую крутизну. Здесь снова Спаситель изнемог; но встреченный Симон Киринейский удостоился разделить Его тяжелую ношу, возложенную на Него человечеством" [10].

Место казни находилось недалеко от города (Ин. 18:20), вне врат (Евр. 13:12), у северо-западной стены Иерусалима. Предстояло взойти на невысокий холм, ставший самой известной горой из всех великих и малых возвышенностей мира. Ее греческое название Голгофапроисходит от еврейского Гулголет (череп), поскольку ее круглая форма придавала ей сходство с верхней частью головы.

Спасителю мира, поднявшемуся на Голгофу, еще предстояло взойти на Крест. Иисуса ожидали самые мучительные часы. Совершенный Человек, не имевший и тени греха, становился Жертвой за падший человеческий род. Умерщвление человека на кресте было одним из самых жестоких изобретений языческого мира, не видевшего в человеке образа Божия и ставившего его нередко ниже бессловесной твари, которой тот мир поклонялся. Римляне, заимствовашие эту изощренно-мучительную казнь у карфагенян, не применяли ее к своим гражданам, а только к рабам и инородцам. Распятый в течение многих часов испытывал нарастающую острую боль в запястьях и ступнях, пронзенных гвоздями, на которых висело тело [11].

Напряженное состояние тела распинаемого усиливало мучения, причиняемые многочисленными кровоточащими язвами, покрывшими спину и грудь после бичевания. Неестественное положение грудной клетки вызывало удушье. Казнимого мучила жажда. В соответствии с существовавшим обычаем, ему давали смесь вина со смирной. Она одурманивала и притупляла сознание. Спаситель, желая в полном сознании совершить Свой крестный подвиг и испить Чашу страданий до конца, от напитка отказался (Мк. 15:23). Он в эти предсмертные часы, перенося тягчайшие муки и не думая о Себе, усыновил Своей Матери любимого ученика ("Жено! се, сын Твой", Ин. 18:26–27), обещал рай благоразумному разбойнику, совершившему подвиг веры и увидевшему в Распятом на кресте Господа, Которого молил помянуть его в Своем Царствии. Он простил распявших и хуливших Его, являя к ним любовь, молился о них: "Отче, прости им, ибо не знают, что делают" (Лк. 23:34).

Евангелисты не сообщают нам о форме креста Спасителя. Римляне использовали кресты нескольких видов: в форме греческой буквы "тау" (T), латинской - "икс" (X) (такой крест получил название "андреевского"), и четырехконечный. "Крест, на котором умер Спаситель, по господствующему в Церкви преданию, был четырехконечный - crux immisa или capitata" [12].

Историчность именно этой формы Креста подтверждена обретением святой равноапостольной Еленой в 326 г. Голгофского Креста и двукратным явлением крестного знамения на небе: в 312 г, в полдень, святому Константину Великому перед сражением с Максентием и в 351 г. в небе над Иерусалимом. Святитель Кирилл Иерусалимский описал видение в послании к царю Констанцию: "В сии святые дни святой Пятидесятницы, в ноны мая (т. е. 7 мая), около третьего часа явился на небе весьма великий крест, составившийся из света над святой Голгофою и протяженный до святой горы Елеонской. Не один или только двое видели его; напротив того, весьма явственно виден он был всему народонаселению города. И не скоро, как подумал бы иной, миновалось сие видение, но в продолжение многих часов крест очевидным образом зрим был над землею, молниеносным сиянием превзошедши лучи солнечные" [13]. Святитель Кирилл не описывает форму виденного креста, но совпадение его с видом креста, изображение которого в середине VI в. стало употребляться в Церкви, очевидно. Именно четырехконечный крест заключает в себе символику победы Христа над силами зла: вертикальная линия соединяет небо и землю, а горизонтальная - все концы земли. "И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертию Он умрет" (Ин. 12:32–33).

Согласно церковному преданию, Крест Спасителя был трехсоставен. Он состоял из трех пород дерева: кипариса, певга (сосна или ель) и кедра. Прообразовательное указание на это содержится в книге святого пророка Исаии (Ис. 60:13). "Евангелисты не сообщают подробностей о том, как совершилось распятие Христа, ограничиваясь только сообщениями, что Он был распят. Отсюда можно заключить, что Он был распят обычным способом, каким производилась эта самая страшная из всех казней. Крест был не так высок, как пишут его живописцы. Он обыкновенно возвышался над землей на одиннадцать футов [14] и редко на двенадцать. Ноги распятого были не выше четырех футов от земли. Неизвестно, прибиты ли были ко кресту руки и ноги Спасителя раньше или после того, как крест водрузили в землю. При распятиях было то и другое. В первом случае распинаемый привязывался к кресту, затем, или с земли, или, может быть, с подставки или лестницы ему прибивали руки и ноги. Во втором случае крест клался на землю, распростирали на нем распинаемого и, может быть, привязанные, прикрепляли гвоздями ко кресту его руки и ноги, после чего веревки снимались. Этот последний вид казни был страшнее, чем первый, потому что при подъеме и водружении креста в землю все тело сотрясалось и от этого происходили самые невыносимые, самые страшные боли…" [15].

Эти подробности вольных страданий Иисуса ради нашего спасения открывают нам не только непостижимую человеческому сознанию меру любви, но и долготерпение Того, Кто мог умолить Отца Своего, чтобы Он представил Ему "более, нежели двенадцать легионов Ангелов" (Мф. 26:53).

По обычаю, казнимого обнажали. Одежды доставались палачам. Так как Иисуса на распятие вели четыре воина, они и разделили одежды Его на четыре части. Хитон же, сотканный, по преданию, Его Матерью, был не сшитый, а весь тканый сверху (Ин. 18:23). Чтобы не раздирать его, воины бросили жребий, и он целиком достался одному из них. Исполнилось еще одно ветхозаветное пророчество: "Яко обыдоша мя пси мнози, сонм лукавых одержаша мя, ископаша руце мои и нози мои. Исчетоша вся кости моя, тии же смотриша и презреша мя. Разделиша ризы моя себе, и о одежди моей меташа жребий" (Пс. 21:17–19). Распинаемый умирал медленно и мучительно. Казнимый оставался жив много часов, иногда несколько дней. Иисус Христос страдал на кресте около шести часов: от третьего часа до девятого (по нашему времени - от девяти утра до трех часов пополудни). "От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого" (Мф. 27:45). Этот густой сумрак, сошедший на землю перед крестной смертью Спасителя, не мог быть затмением солнца, потому что продолжался три часа. Это явление чудесное, знамение Божие, имеющее определенный духовно-символический смысл: тьма по всей земле была видимым выражением великого и страшного события: умирал на кресте Иисус - Солнце правды, по словам церковных песнопений. "Около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф. 27:46). Эти слова вочеловечившегося Бога являются камнем преткновения и соблазном для рационалистического ума, для которого закрыта духовная, Божественно-промыслительная сторона всех новозаветных событий. Кто пытается увидеть в приведенных словах выражение чувства богооставленности, отрывает человеческое начало в Иисусе Христе от Божественного, забывая, что Он ни на одно мгновение не переставал быть также Богом. Предсмертные слова Спасителя, взятые из мессианского двадцать первого псалма (Пс. 21:2), указывали на исполнение еще одного ветхозаветного пророчества. Разница лишь в том, что содержащееся в псалме древнееврейское слово азабтани (от глагола азаб - "оставлять", "покидать", "лишать помощи") Иисус заменил на тождественное по смыслу арамейское савахфани. Нужно помнить, что во времена Спасителя евреи говорили по-арамейски. Значение слов псалма ("Боже, Боже мой…") святитель Афанасий Великий изъясняет прообразовательно. "Это говорит Спаситель от лица человечества и, чтобы положить конец клятве и обратить Отчее лицо к нам, просит Отца призреть, к Себе приложив нашу нужду, потому что мы были отвержены и оставлены за преступление Адама, ныне же восприяты и спасены" [16].

Нужно обратить внимание на то, что эти слова Иисус Христос произнес "громким голосом". Молитвенное общение с Отцом этого не требовало ("Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня" (Ин. 11:41–42). Слова: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф. 27:46) были произнесены для народа, стоявшего на Голгофе. Этим прямым обращением к тексту 21 псалма, пророчески предызображавшему крестные страдания Мессии, Иисус с креста хотел в последний раз напомнить людям о Своем спасительном деле, на которое послал Его Отец. Преодолевая только человеческое понимание крестных мук Иисуса, важно удержаться и от другой крайности и не умалять страданий нашего Спасителя. Воплотившийся Бог испытал на кресте все мучения человеческой плоти. Страдания вочеловечившегося Господа усугублялись еще тем, что Он, хотя и принял человеческую природу, но был лишен всякого греха. Смерть же есть следствие греха. Человек был сотворен бессмертным, но смерть вошла в человеческую жизнь вместе с грехом. Для Богочеловека, свободного от греха, она была совершенно противоестественной. С этим связаны и великая скорбь Иисуса Христа в Гефсиманском саду, и Его моление о чаше. Голгофские страдания Иисуса Христа, нераздельно соединившего Свое Божество с человеческой природой, не закончились в тот вечер, когда наступила Его смерть, сопровождавшаяся великими знамениями. Согрешая и творя беззакония, люди продолжают распинать Христа. Достаточно вспомнить, при каких обстоятельствах возник на Анзерском острове Голгофо-Распятский скит Соловецкого монастыря. Там подвизался иеромонах Иов (в схиме - Иисус). В среду 18 июня 1710 года он вышел из Свято-Троицкого Анзерского скита и отправился к иеродиакону Паисию, проходившему на этом же острове подвиг пустынничества. Преподобный Иов остался у него на ночь и встал на молитву. В полночь, утрудившись, он сел и в это время увидел в келье необычный свет и в сиянии славы - Божию Матерь, а вместе с Нею преподобного Елеазара Анзерского. Царица Небесная показала на гору, у подножия которой была келья, и сказала: "Эта гора отныне называется вторая Голгофа". Когда видение закончилось, с высоты раздался другой голос: "Освяти гору Голгофу и поставь крест". Преподобный Иов вместе с учениками 29 июня 1710 года освятили гору и воздвигли на ней крест. Пророчество точно исполнилось через двести с лишним лет, когда возник Соловецкий лагерь особого назначения и место это было обильно полито кровью замученных там и священнослужителей и простых верующих людей.

Иисус Христос умер на кресте еще до исхода дня. Смерть наступила необычно рано. Этому удивился и Пилат, когда к нему явился праведный Иосиф Аримафейский просить тело Учителя для погребения. В XIX веке рационалистические критики Библии, чье одномерное сознание не способно было вместить чудо Воскресения, использовали это обстоятельство для абсурдного предположения, что Христос не умер на кресте, а был снят с него в состоянии обморока. Воинам, которые стерегли Его тело, было ясно, что Распятый умер. Лишь один из них, чтобы не оставалось сомнений, пронзил Господу грудь копьем. После удара из груди Спасителя истекли кровь и вода (Ин. 18:34). Объяснить истечение крови нетрудно: копье, пробив правые ребра, прошло через всю грудь и пронзило сердце. Что касается воды, то до начала нашего столетия никаких убедительных объяснений не было. Туринская плащаница дала толчок для специальных исследований в этой области. Анатомы пришли к выводу, что речь идет об особой жидкости, которая скапливается в предсердечной сумке.

Понять, почему Иисус Христос пребывал на кресте не более шести часов, легко, если помнить, что во всех евангельских событиях действовал Божественный Промысл. До наступления нового дня - субботы - оставалось несколько часов. Закон строжайше запрещал в этот день какой-либо труд, в том числе и погребение умерших. Иисус Христос умер примерно за три часа до наступления субботнего покоя: за это время предстояло получить разрешение у прокуратора на снятие тела, совершить принятый у иудеев погребальный обряд и положить тело в гроб - в высеченную в скале пещеру.

Должно было исполниться пророчество Иисуса Христа о Себе, что Он будет отвержен первосвященниками, убит и в третий день воскреснет. Так и случилось. Он воскрес в третий день после Своей крестной смерти, когда наступил первый день седмицы (она заканчивалась у евреев субботой), то есть в восьмой день. В христианском богословии число "семь" символически связывается с земной жизнью (образ этот идет из Ветхого Завета: шесть дней творения и седьмой день покоя), восьмой же день связывается с жизнью будущего века. Он начнется со Второго пришествия Христа и всеобщего воскресения всех людей для Суда. Иисус Христос воскрес именно в восьмой день и тем самым дал нам образ будущего нашего воскресения.

Своим Воскресением Иисус Христос победил смерть, разрушив силу диавола. Всем, кто поверил Ему и избрал путь Его заповедей, Он открыл врата в вечную жизнь - Царствие Небесное.

Иов Гумеров, иеромонах

Православие.Ru - 02.03.2007.

Примечания

1. Дидон. Спаситель мира. О земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. Пер. с французского. - М. 1998. - С. 672-673.

2. Аверкий Таушев, архиеп. Четвероевангелие. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. - М., 2001. - С. 303.

3. Иоанн Златоуст, свят. Толкование на святого Матфея евангелиста, т 2. - М. , 1993. - С. 854.

4. Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. - М. , 1997, т. 2. - С. 333, т. 3. - С. 648.

5. Синельников В., священник. Туринская плащаница на заре новой эры. М., 2001. - С. 20-22.

6. Иисус Христос в документах истории. СПб., 1988. - С. 28.

7. Фаррар Ф. В. Ироды. История династии. // "Совесть и грехопадение". Сборник. СПб., 1998. -С. 126.

8. Августин блаж. О согласовании евангелистов. - Творения. СПб., 1998, т. 2. - С. 261-262.

9. Синельников В. свящ. Туринская плащаница… -С. 42, прим. 70.

10. Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы с изложением пророчеств и прообразований, относящихся к Ней, учения Церкви о Ней, чудес и чудотворных икон Ея, на основании Священного Писания, свидетельств святых отцов и церковных преданий. М., 1904. - С. 159-160.

11. Иногда руки и ноги привязывали. Иисус же, испивший чашу страданий до конца, был пригвожден ко кресту.

12. Голубцов А. А. Из чтений по церковной археологии и литургике. СПб., 1995. - С. 221.

13. Кирилл Иерусалимский, святитель. Творения. М., 1855. - С. 395-396

14. 1 фут = 30,48 см.

15. Фивейский М., свящ. Евангелие от Матфея. Толковая Библия, или Комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. Т. 8, СПб., 1911. - С. 456.

16. Афанасий Великий, свят. Творения. -М., 1994. - С. 93.

 

 
Читайте другие публикации раздела "Пост и его необходимость для нашего спасения"
 

Разделы проекта:

• Поиск
• Соцсети
• Карта сайта

• RSS-рассылка
• Subscribe
• Новые статьи

• О проекте
• Помощь
• О центре
• Контакты

• Библиотека
• Авторы
• Фильмы
• 3D-экскурсия

• Наша вера
• Догматика
• Таинства
• Каноны
• Литургика

• Церковь
• Благочестие
• О посте

• Буддизм
• Индуизм
• Карма
• Йога

• Иудаизм
• Католичество
• Протестанты
• Лжеверие

• Атеизм
• Язычество
• Секты
• Психокульты

Читайте нас в социальных сетях

• Ваши вопросы
• На злобу дня
• Книга

• Апологетика
• Наши святые
• Миссия

• Молитвослов
• Акафисты
• Календарь
• Праздники

• Мы - русские!
• ОПК в школе
• Чтения
• Храмы

• Нравы
• Психология
• Добрая семья
• Педагогика
• Демография

• Патриотизм
• Безопасность
• Вакцинация

• Оккультизм
• Веганство
• Гомеопатия
• Астрология

• Аборты
• Ювенальщина
• Содом ныне
• Наркомания

• Лженаука
• MLM

• Самоубийство

© Миссионерско-апологетический проект "К Истине", 2004 - 2024

При использовании наших оригинальных материалов просим указывать ссылку:
Миссионерско-апологетический "К Истине" - www.k-istine.ru

Контакты редакции
Top.Mail.Ru