Святые Православной Церкви, обратившиеся из ислама
Святой мученик Константин Агарянин (память - 2/15 июня)
Закат XVIII века. Османская империя.
Провинциальный город Ипсихометопон. В одной бедной
турецкой мусульманской семье родился младший сын –
будущий святой Константин.
Автор жития, скорее всего осознанно, не
сохранил до нас его мусульманского имени, тем самым,
очевидно, желая подчеркнуть, что он целиком и полностью
стал христианином... Думается, в таковом вдохновении
автора жития присутствовала и воля самого святого.
Детство будущего новомученика выдалось
несладким. Тяжёлая болезнь в отрочестве, развод
родителей, второй брак матери, жестокий отчим, второй
развод, бедность, многократные смены места жительства...
Возможно, личное перенесение страданий и подготовило в
его сердце почву к восприятию слова о Кресте. Один
бывший гамбийский мусульманин, ныне здравствующий, писал
в своих воспоминаниях, что его привели к христианству
именно размышления о смысле страданий, которыми до сих
пор обильно полна жизнь рядовых африканцев, и столь же
была полна и его собственная. Не имея знакомых христиан,
этот человек пришёл ко Христу размышляя только над тем,
что отрицается Кораном в христианском учении - что
Иисус, называемый христианами Сыном Божиим был якобы
распят. Таковые размышления подводили этого мусульманина
к тому, что "необходимость крестных мук казалась
убедительной и истинной в свете нашей реальной жизни"...
После многократных переездов оказавшись
в Смирне, святой Константин работал при базаре
разносчиком зелени и плодов и по работе ему часто
приходилось посещать митрополичий дом. Там он и
познакомился с христианами и христианством. У него
появились друзья среди них, в общении с которыми он
понемногу изучил греческий язык.
Однажды, быв в очередной раз в
митрополичьем доме, Константин попросил знакомого
священника прочитать ему что-нибудь из христианских
книг. Тот исполнил его просьбу. Слова Писания произвели
необычайное впечатление на него, и это стало, скорее
всего не первым, но уже последним толчком к принятию
решения стать христианином...
Нам, людям, несмотря на десятилетия
атеизма, всё же выросшим в окружении христианской
культуры и с детства впитавшим в себя христианские
понятия и категории через сам язык, архитектуру,
литературу, живопись, историю, часто бывает уже
затруднительно в адекватной мере ощутить всю
колоссальную мощь евангельского текста. Услышать Благую
Весть так, как её слышали первые слушатели, и как её
услышал св. Константин.
Первый полный перевод Нового Завета на
арабский язык был издан лишь в 1860 году. Но и до сих
пор, как свидетельствует современный христианский
араб-миссионер Бессам Медани "мусульманам редко
приходится слышать Слово Божие на родном языке, а
большинство из них никогда не видело Библию". Тем
сильнее, тем непосредственнее становится впечатление от
непосредственного воздействия впервые услышанного текста
Евангелия. Вспоминается рассказ об обращении одного
современного египетского исповедника Христова - Малика,
бывшего сыном почтенного учёного шейха, попечителя и
инспектора учебных заведений округа по исламоведению и
ревностного члена организации "братья-мусульмане". Оно
произошло также после того, как Малик услышал от
христиан евангельскую историю о прощённой блуднице.
Христово милосердие и Его полные любви слова поразили
юного мусульманина до глубины души и всё вокруг получило
иную оценку в свете этих слов. Нечто подобное произошло
и с Константином.
Говоря о переходе мусульманина в
христианство, мы должны иметь в виду, что такой человек
сталкивается не только с социальными, но и прежде всего
с огромными психологическими трудностями. "Если
мусульманин оставляет свою старую веру, то это не только
большой позор для всего его рода, но в первую очередь
для него самого означает отрыв от привычного " мы"
семьи, единство с которой он чувствует всеми фибрами
своей души. Этот процесс более глубокий и
продолжительный, чем мы себе представляем, и порождает у
очень многих прозелитов искушение полным одиночеством".
Помочь уверовавшему преодолеть всё это может лишь
искренняя любовь ко Христу и всеукрепляющая благодать
Господня.
В житии прямо не сказано о разрыве
Константина с семьёй после принятия решения переменить
веру, но он подразумевается, а те обстоятельства, при
которых произошёл его арест, указывают, что разрыв имел
место не по его инициативе.
На примере святого Константина видно,
как непросто было принять крещение мусульманину в
Османской Империи. Это означало не только смертный
приговор крещаемому, но и немалые злоключения крещающим.
Поэтому-то смирнские христиане, не смотря на знакомство
с ним, не решились крестить Константина и послали его на
Афон.
Прибыв на Афон, будущий мученик
обращается в обитель св. Павла с просьбой о крещении.
Посоветовавшись, старцы не решаются на это и посылают
его в Кавсокаливийский скит. Скитские старцы в свою
очередь отправляют его в лавру св. Афанасия. Но и в
лавре "страха ради турецка" не решаются крестить
мусульманина и отсылают его в Иверский монастырь к
пребывавшему там в безмолвии патриарху Григорию V
(впоследствии самому принявшему мученический венец).
Явившись к святителю, юноша падает ему в ноги и со
слезами умоляет сподобить его таинства Крещения. Но и
патриарх не сразу соглашается. Для Константина - мы
должны это понимать! - это было сродни шоку. Он вынужден
был испытать, казалось, самое невероятное: быть
выброшенным исламским миром и не принятым христианским.
...Лишь искренние рыдания отчаявшегося уже юноши в
последний момент трогают святительское сердце и патриарх
повелевает ему возвращаться в Кавсокаливийский скит и
готовиться ко крещению, которое спустя некоторое время
совершает самолично (!), беря тем самым ответственность
за все возможные последствия на себя.
Что испытал святой Константин после
крещения? Что испытывает всякий человек,
сформировавшийся в мусульманской среде и культуре и
обретающий истину Православия? Людям, выросшим в
христианской по преимуществу культуре, понять это
сложнее. Уже упоминавшийся мною Ламин Саннех писал так о
своих ощущениях при окончательном обращении из ислама в
христианство: "трудно выразить словами чувство полной
свободы от парализующей невозможности умилостивить
Бога". Где дух Господень, там свобода (2Кор
3:17). Наверное, подобное же чувство святой и духовной
свободы в открывшемся безмерном море Божественной любви
испытал и будущий мученик.
Настоль велико и безмерно было это море,
что пока святой нёс послушания в Кавсокаливийском ските,
ему не раз приходила мысль запечатлеть собственной
кровию свою любовь ко Христу. Однако духовник его,
старец Гавриил, не давал ему такового благословения,
научая, что если это будет угодно Богу, то Он Сам, имиже
весть судьбами исполнит желание Константина.
Спустя некоторое время, по собственному
намерению, испросив благословения афонских старцев и
патриарха, святой Константин отправляется в Магнисию с
целью обратить свою сестру в христианство. Возможно
понять причину такого духовного порыва Константина мы
сможем, обратившись к примеру жизни современного
исповедника, уже упоминавшегося Малика. После таинства
Крещения он, охваченный любовью ко всему миру, в
восторженных и трогательных выражениях писал своим
родным и жене о своём счастье быть христианином, о
духовном перерождении и любви к Богу, доходящей до
желания умереть за Него, и о любви к ним: "Я всегда
любил всех и каждого из вас. Но теперь моя любовь к вам
- при том, что я всецело, без остатка, отдался любви к
Иисусу Христу - стала ещё глубже, ещё чище, ещё нежнее.
Не могу выразить, как я люблю вас. Не могу выразить
своего счастья. Разделите мою радость из любви ко мне!".
Должно быть, сходными чувствами был
движим и святой Константин... Однако ему не суждено было
увидеть сестру. По пути в одном из портов его узнаёт
один чиновник. Дальнейшее поведение Константина являет
здравое образцово-христианское отношение к мученичеству.
Он не провоцирует своего мученичества и не подталкивает
мусульман к этому, не желая тем самым искушать Господа.
Будучи спрошен, не турок ли он, Константин отвечает:
- Нет, этот человек ошибся, вероятно
приняв меня за другого, но я - чистый христианин.
Сразу же после этого святой покупает
билет на ближайший корабль. Вот он впрыгивает в лодку,
лодка отчаливает от берега, плывёт, почти уже достигает
корабля... В этот момент с берега приказывают вернуть
лодку и выдать Константина. Матросы беспрекословно
подчиняются. Константина ведут к аге (судье). Между ними
происходит следующий диалог:
- Кто ты такой, откуда к нам прибыл и как зовут тебя?
- Я издалека, еду в Анатолию, исповедую
христианскую веру, а имя моё - Константин.
- А если найдётся человек, который
обличит тебя и докажет, что ты турок?
- Едва ли это возможно, потому что я христианин.
В этот момент встаёт чиновник аги,
знакомый брата Константина, и "изобличает" святого.
Только тогда избранник Божий понимает,
что открывающийся великий путь мученичества за Христа -
действительно уготован ему от Бога и, преисполнившись
мужества, смело отвечает:
- Да, я действительно был турком, но
недолго находился в беззаконной мусульманской вере, ибо
Господь мой Иисус Христос по Своей великой милости извёл
меня из тьмы и привёл к истинному свету, теперь же я
попираю веру вашу со всеми обрядами, которая ведёт всех
её последователей в вечную погибель.
Эти простые слова в тех обстоятельствах
являлись произнесением приговора самому себе.
Окончательный переход мусульманина в иную веру карался
смертной казнью. В случае такового перехода он
автоматически становился мюбох-иддем, то есть
лицом, которое дозволялось убить каждому.(Торнау Н.
Изложение начал мусульманского законоведения. С-Пб.,
1850. - С. 470. Это, впрочем, относилось лишь к лицам
мужского пола, женщины вместо этого приговаривались к
пожизненному заключению (такому наказанию подверглась
св. Аргира (30 апреля / 12 мая)). Хотя если говорить о
реальном положении вещей, то нередко смерть угрожает
женщинам, обратившимся из ислама не менее, чем мужчинам.
Так, например, Билкис Шейх упоминает как о чём-то вполне
обычном случай с пакистанской девушкой-мусульманкой,
обратившейся в христианство. Спустя некоторое время
после её обращения она была найдена мёртвой. Её убил
собственный брат, желая тем самым "смыть позор с семьи"
(Шейх Билкис, Шнайдер Ричард. Я осмелилась назвать Его
Отцом. С-Пб., 1996. - С. 6.). Среди наших соотечественниц
следует вспомнить жившую в XIX веке монахиню Платониду,
происходившую из татарской мусульманской семьи, но
обратившуюся ко Христу и избравшую равноангельский образ
жития – монашество. Её родственники также убили её. В
Екатеринбургской епархии Платонида почитается святой, а
от источника, появившегося на месте её подвигов, и
поныне происходят многие чудесные
явления. Аналогичный случай мы имеем с почитаемой в
Болгарии мученицей Хадиджей-Марией. Родившись в семье
ислмизированных уже несколько поколений болгар, она
крестилась и больше двух лет оставалась тайной
христианкой, пока её фанатичные братья не узнали об
этом. Утром на Страстную Пятницу они убили её перед её
домом и тело мученицы Христовой оставалось много дней
непогребённым (Тодоров Петко. Новомъчениците на
българския род // Православно слово №5-6 1997. - С. 15))
В сборниках ал-Бухари и Муслима приводится хадис,
восходящий к Ибн Масуду, который передаёт следующие
слова Мухаммеда: "по закону, кровь мусульманина может
быть пролита только в трех [случаях]: прелюбодеяние,
жизнь за жизнь, отречение от религии и уход из общины".
Константина избивают и заключают в
темницу, а судья тем временем вызывает Махсонисисийского
пашу для разбора его дела. Прибывший паша предлагает
мученику вернуться в ислам, обещая в этом случае одарить
его богатством и почестями. Такое предложение - вовсе не
личная инициатива паши и не свидетельство его особой
щедрости ради возвращения "отпавшего" в отеческую веру.
Это было предусмотрено шариатом. О такой практике
сообщают и мусульманские источники. Всё, что описано в
житии, происходило строго в соответствии с
процессуальной системой, зародившейся ещё в начале
Арабского Халифата. Так, известный мусульманский историк
ал-Кинди (ум. 950) упоминает случай, относящийся к эпохе
ранних Фатимидов: "один старый христианин в возрасте за
80 лет, который в своё время перешёл в ислам, вновь
переменил веру, а когда ему было предложено обратиться в
ислам, он отклонил это предложение. Кадий довёл это дело
до сведения халифа, тот передал этого человека в руки
начальника полиции, а последний послал к кадию, чтобы он
выбрал четырёх заседателей, необходимых для обращения
его в ислам. Кадий должен посулить ему 100 динаров –
если он покается, если же будет упрямиться, его следует
казнить. Старик христианин отказался, был убит и тело
его было брошено в Нил".
Константин также отказывается и снова
исповедует христианскую веру. После этого сперва его
подвергают стандартным пыткам, так называемой фаланге
(битью палками по пяткам), а затем, когда и это не
приносит ожидаемого результата, передают вызвавшемуся
добровольцу-палачу.
Установление пыток, как и обещание
вознаграждения при внешнем различии сходно в том, что и
то и другое не является следствием личных склонностей
или пристрастий паши - оно также было предписано
законом. Даже Абу Юсуф (†798), автор первой книги по
мусульманскому праву, ставшей для всех последующих
поколений исламских законоведов хрестоматийной, хотя в
целом отрицал в судопроизводстве возможность любого
давления на подозреваемого (в том числе и пытки), в
случае перехода мусульманина в какую-либо иную религию
считал их необходимыми, если на обвиняемого не
подействовали ни посулы, ни угрозы.
Но то, что паша не удовлетворился
стандартными телесными наказаниями, а отдал Константина
в руки "специалиста" по пыткам над христианами -
является актом его личной изуверской воли. Примером
другого отношения судьи в рамках того же
законодательства может служить дело (мученичество)
святого Георгия Милитинского (2/15 января). Там судья
так же вынужден был приговорить вернувшегося в
христианство старика к смертной казни, однако с явным
нежеланием и сожалением и без употребления пыток.
Зачастую судьи, нежелавшие, по-видимому, брать на себя
кровь христиан, объявляли тех мусульман, которые
приходили к ним и сообщали о своём обращении ко Христу,
сумасшедшими и на этом основании выгоняли (напр., так
поступили в первый раз с прпмч. Киприаном Новым (5/18
июля)). Случалось даже, что судьи, не согласные с
приговором паши, тайком освобождали на свободу
приговорённых к смертной казни христиан.
Таких же "ревнителей" как паша,
доставшийся Константину, время от времени кара Божия
настигала ещё при земной жизни. Так, Михаил Сириец
передаёт, что один такой "ревнитель" IX века, чрезмерно
усердствовавший в пытках по отношению к христианам,
вернувшимся из ислама, в конце концов был за это по
приговору кадия брошен в тюрьму и убит. "От
пашей-тиранов в равной степени страдали и христиане и
мусульмане", поэтому были нередки случаи, когда по
настоянию последних того или иного пашу рано или поздно
снимали с должности.
Итак, Константина передали
палачу-садисту. Странна фигура этого человека. Он
встречается как палач-доброволец и в житиях других
мучеников, например мученика Луки Нового. У того, кто в
следствии внутреннего разлада со своей совестью
уничтожает добро в себе, естественно появляется
страстное желание уничтожить добро в других, и,
неизбежно, стремление уничтожать самих носителей добра.
Так что нравственный облик такого человека косвенно
подтверждает праведность тех, кого он пытал. Невозможно
даже читать без внутреннего содрогания описания тех
мучений, которым подвергся Константин. Но и среди них он
остался твёрд в вере. И когда его, измученного,
измождённого и изуродованного, закованного в цепи,
привели к паше и спросили:
- Теперь скажешь ли нам, кто ты (в
отношении веры)?
Мученик промолвил:
- Развяжите мне руки и увидите, кто я.
Быв же развязан, святой перекрестился и воскликнул:
- Вот кто я!
В этом ярком, экспрессивном поступке
выражена вся сила несгибаемой воли мученика и весь жар
огня самопожертвенной любви его ко Христу.
После этой выходки святого подвергают
бичеванию, заковывают в цепи и бросают в темницу. В этот
момент, как повествует житие, по всем местным церквам
Божиим о нём возносятся молитвы.
Дело Константина было столь
ответственным, что Кидонийский градоначальник не
решается сам производить суд по нему, и отправляет его в
Стамбул.
Там он какое-то время находится на
каторге, затем - снова удары по пяткам, пытки, заточение
в темницу. В темнице его навещает священник, который,
видя столь молодой возраст исповедника и "боясь
неизвестности конца", как сказано в житии, говорит ему:
- Хорошо, Константин, исповедание имени
Иисуса Христа, но мучения турок ужасны. Подумай, если
тебя устрашают муки турок, то при помощи Божией мы
выручим тебя отсюда.
- Что ты говоришь, отец духовный? - с
удивлением отвечает ему святой, - Посмотри на моё тело.
И с этими словами обнажает свои раны,
при виде которых духовник невольно содрогнулся и
подивился подвигу юного страдальца.
- Смотри, отче! - сказал ему строго
мученик, - Не вздумайте золотом и подарками выкупить
меня на свободу. Сохрани вас Бог от этого. Через
несколько дней я окончу свой подвиг, как о том сказала
мне Пресвятая Богородица.
Так и случилось. На другой день он снова
был призван к судье и, как упорствующий в своём
"отступлении", был приговорён к повешению. Казнь
приведена в исполнение 2 июня 1819 года, спустя 40 дней
после его первого ареста.
Повешение - это наказание типа кетл,
обычно использовавшееся в отношении преступников,
осуждённых за мужеложство, инцест и вероотступничество.
Прелюбодеяние влекло за собой наказание типа реджм
- побивание камнями. Умышленное убийство влекло за собой
кесос - право кровной мести. Избрание
мусульманами в качестве наказания для христианских
мучеников именно кетла должно было, вероятно, послужить
в их глазах к их вящему унижению и поношению.
"Во избежание ревнителей подвигам
святого мученика, и чтобы пример обращения Константина в
христианскую веру не подействовал на других, а также,
чтобы и христиане не стали хвастаться, что имеют святые
мощи мученика, обратившегося из магометан, турки не
позволили никому взять его тело, считая для себя стыдом,
что бывший их единоверец будет почитаться христианской
Церковью, похоронили его тайно на мусульманском
кладбище".
Присланный из Кавсокаливийского скита
монах, собиравший сведения о подвиге святого в Кидонии и
прибывший в Стамбул, не смог найти места его
захоронения, однако ему удалось выкупить часть одежды, в
которой пресветлый мученик был казнён. С ней он и
вернулся на Афон, где впоследствии от прикосновения к
ней было явлено несколько чудесных исцелений...
Святый мучениче Константине, моли Бога о нас!
Юрий Максимов, доцент
Московской духовной академии
Из истории христианской миссии среди мусульман
Читайте другие публикации раздела "Апология христианства перед исламом"
|
