Апологетика - защита веры

"Несерьезный" разговор об инославии

Вечером 15 ноября в Центральном Доме журналиста состоялась очередная встреча в рамках общедоступного православного лектория. Перед собравшимися выступил настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ протоиерей Максим Козлов, профессор Московской Духовной Академии. Его лекция была посвящена православному осмыслению инославия. И – да, это не была лекция в строгом смысле этого слова, то есть докладчик не стал "загружать" слушателей классификациями и въедливым составлением списков отличий православных от инославных. Получился "несерьезный" – так шутливо обещал отец Максим в начале своего выступления – разговор на серьезную тему. Впрочем, не одну.

Спасет ли Бог китайцев?

Отец Максим начал речь с утверждения катехизического характера, без которого разговор об инославии по сути невозможен. Утверждение такое: у нас, у православных христиан, есть единая Святая, Соборная и Апостольская Церковь Христова:

 – Есть Церковь, которая вратами ада неодолима, которая существует и будет существовать на земле до окончания истории, которая нераздельно таинственным образом связана с Церковью Небесной. Да, Церковь одна. Но при этом мы не можем согласиться, как с ложным подходом, с так называемой теорией ветвей. Существует воззрение, более всего распространенное у протестантов, что христианский мир существует – промыслительно или попустительно – в виде разного рода кустарников и веточек. Есть ветвь древневосточного христианства (сюда относим православных, коптов, Армянскую Апостольскую Церковь и т.д.), а есть – западного. Эта вторая ветвь – мощнее, если говорить о количестве. От него когда-то отпочковалась веточка протестантизма, которая потом разрослась так (вплоть до всевозможных сект), что сегодня за этими мелкими прутиками не видно самого дерева... И вот считается, что все это вместе – Церковь Христова. Можем ли мы с этим можем согласиться? Нет.

По словам отца Максима, такой подход к рассмотрению устройства Церкви предполагает определенный вероучительный минимализм:

– Получается, что все, кто во Христа хоть как-то верят, хоть как-то Бога Троичного признают, и в какой-то мере авторитет Священного Писания как Богодухновенной Книги принимают, и образуют Христову Церковь. Но тогда непонятно, за что боролись святые отцы Церкви. Вспомним время борьбы с ересью Ария – тогда жизни не жалели, евхаристическое общение прерывалось ради одной буквы. Вопрос стоял так: как правильно учить о Сыне? Сын единосущен (по-гречески "омоусиос") Отцу или Сын подобосущен (по-гречески "омиусиос") Отцу? Одной буквой, йотой, отличаются эти два слова в греческом языке – но за этой буквой стоят два разных понимания того, Кто такой Бог, что такое спасение, Боговоплощение, как относятся друг к другу Первое и Второе Лицо Святой Троицы. Ради этой буквы собирались Соборы, люди шли в ссылки. И если бы все это не имело значения, то этого бы и не происходило.

Без Церкви нет спасения. Мало кто не знает этого выражения – разве только человек, совсем далекий от религиозного осмысления мира. Его приписывают священномученику Киприану Карфагенскому или блаженному Августину – у них обоих есть похожие мысли. Но главный вопрос не в авторстве этих слов, а в том, как их понимать.

– Значат ли они то, что только тот, кто пребывает в видимой ограде Церкви здесь, на земле, спасется? А как же быть со спасением людей, которые к единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви, явленной как сообщество Поместных Православных Церквей, не принадлежат? Как быть с миллиардом китайцев? Как быть с католиками? Неужели мы скажем, что они не могут спастись? Ведь тогда получается, что все люди, находящиеся вне Церкви – своего рода вторичный продукт "производства", вторичный продукт творения, нужный только для нашего спасения? А что мы тогда скажем о Боге? Что такое в таком случае Христова Жертва ради всего мира? Возникает довольно серьезный вопрос: как нам соотнести то, что без Церкви спасения нет, с тем, что миллионы людей находятся вне церковной ограды? Более того, большинство представителей человеческого рода не относились к Церкви Христовой и за все годы ее истории на земле. Господь спасает праведных людей Ветхого Завета Своей Жертвой, сходя во ад. Но если следовать только логике, то спасает тех, кто умер до 17 нисана 33 года. А что стало с теми праведниками, что умерли 18 нисана 33 года? Можем ли мы Бога связать категориями времени и пространства, Который Сам есть обладатель времени и пространства?..

Во время своего выступления отец Максим задавал вопросы, на которые трудно отвечать, поэтому большинство христиан стараются их себе не задавать. Но, по мнению лектора, они, эти вопросы, должны быть частью нашего сознательного исповедания веры, ведь дело не только в инославии – дело в отношении к людям, которые живут рядом с нами. В XVI веке Жан Кальвин учил, что весь род человеческий поделен на две части: на тех, кого Бог избрал ко спасению, и на тех, кого Бог избрал к гибели. Эта теория к Православию неприменима, конечно же. По словам отца Максима, мы не можем жить с укрепляющим сознанием того, что только мы, православные, и есть малое избранное стадо, которое благополучно спасается... Но тут возникает еще один вопрос: если все так неоднозначно, то может быть, нам все равно, как верить? В конце-концов, душу хорошего человека Господь ведает и как-нибудь ее спасет. Но зачем же тогда Церковь? И все-таки – почему без нее нет спасения? А вот:

– Церковь как Тело Христово – необходимый начаток спасения. На небе нет ни буддийской, ни иудейской церкви – там есть только Церковь Христова. Вне Христа, Который вводит нас в жизнь в Трисвятом Боге, Который, будучи Истинным Богом, стал Истинным Человеком, невозможно войти в вечную жизнь.

Далее отец Максим процитировал слова Алексея Степановича Хомякова, русского философа XIX века, о том, что существуют люди, помимо живущих в ограде Церкви, которых Господь с ней соединяет узами, которые Он нам открыть не благоизволил.

– Вспомним конец Евангелия от Марка: Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет иметь веры, осужден будет (Мк. 16:15-16). О чем тут говорится? О сознательном выборе. Если человек встретил адекватную силе Евангелия проповедь о Христе Воскресшем и сделал внутренний выбор: "Я этого Бога не принимаю, мне вечность и спасение Его не нужно", то такой человек и не спасется. Но многие ли люди могут сделать такой сознательный выбор? Кто пережил это сознательное отвержение Христа? Это не племена африканские или индейские. И даже не граждане Советского Союза, воспитываемые в атеистическом государстве. Нет, конечно, есть сознательно уходящие от Бога – это было и будет всегда, к сожалению, но мы не можем это отнести к десяткам миллионов наших соотечественников, живших в XX веке. Апостол Павел говорит о том, что язычники будут судиться по закону совести (см.: Рим. 2:14-15), который есть голос Божий в их душах. Но многие и по совести жить отказываются...

По словам отца Максима, человеческий род на неведомых путях Промысла Божия делится на тех, кто какой выбор сделал, какую встречу с Богом пережил. Для христиан же, которые уже находятся в ограде Церкви, величайшая милость и величайшая ответственность – быть закваской для всего человеческого рода, солью, без которой не осолится трапеза. Без соли у нее не будет вкуса и внутреннего содержания.

– Закваска эта – единая Святая, Соборная и Апостольская Церковь. Без нее нет возможности спасения. А как Бог присоединяет к ней людей – это тайна Промысла Божия.

Крещение, Миропомазание, Покаяние

От высоких материй отец Максим перешел к практической стороне вопроса присоединения инославных к Православной Церкви. Он рассказал о том, что всех инославных христиан можно условно разбить на три категории, что находит свое выражение в практике трех существующих чиноприемов. Они не связаны с характеристиками личности – основаны на особенностях того религиозного сообщества, из которого человек приходит в Православие.

Итак, первый чиноприем – через Таинство Крещения. Кого крестят, как правило? Язычников, нехристиан. Тут же крестят "христиан", у которых искажены основополагающие догматы христианства: тех, кто не верит в Святую Троицу (Свидетели Иеговы), не принимает единичности и конечного значения Боговоплощения – Искупления, принесенного Христом (мормоны), не удовлетворяется Священным Писанием и дополняет его своими "заветами" (богородичники), приписывают функции божества своим харизматическим лидерам (муниты).

На рубеже XX-XXI веков к таким "христианам" прибавились и исказители христианской этики, евангельского учения о человеке – учения об отношении человека к самому себе, к другому человеку и к Богу. Сегодня, по словам отца Максима, значительная часть протестантов придерживаются таких воззрений, которые не оставляют возможности принять их в Православие никак иначе как через Таинство Крещения. Они считают учение об Отце, Сыне и Святом Духе гендерным шовинизмом и пытаются вписать однополую любовь в евангельский контекст.

Есть христиане, которые переходят в Православие через Таинство Миропомазания, которое в практике Православной Церкви идет сразу за Таинством Крещения. Другими словами, Церковь признает крещение этих христиан. Именно так переходят в Православие традиционные протестанты. Именно так стали православными преподобномученица великая княгиня Елисавета и ее сестра страстотерпица царица Александра – обе были лютеранками по рождению и обе сознательно приняли Православие, выйдя замуж.

Есть и те, кого принимают в Церковь Христову третьим чином – через Таинство Покаяния. У таких христиан есть священство, через преемство епископов восходящее к апостолам. Это относится к коптам, армяно-григорианам, католикам. Они принимаются после исповеди, во время которой происходит отречение от еретических убеждений и вероучительных искажений. Священнослужители, если для этого нет канонических препятствий, принимаются в сущем сане.

"Ненастоящая" Евхаристия?

Затронув вопрос, связанный с принятием в Церковь католиков, отец Максим заговорил о еще одной острой теме: как же быть с Евхаристией в тех церквах, которые сохранили апостольское преемство, но имеют вероучительные искажения? Подлинна ли Евхаристия, совершаемая в Ватикане?

 – Это очень сложный вопрос, на него трудно, практически невозможно дать однозначный ответ. Рассмотрим его с двух сторон. Допустим, у католиков совершается истинная Христова Евхаристия. Но что тогда значит наше разделение? Зачем тогда стояние в истине? Не махнуть ли на это рукой? Нет, это будет противоречить всему историческому пути Церкви. В свое время приснопамятный Патриарх Сергий писал, что не может быть двух Евхаристий, равно Христовых и равноистинных, но между собой не сообщающихся. Не может разделиться Христос. С другой стороны, допустим, что Евхаристия у католиков прекратилась после разделения Церквей, которое произошло в июле 1054 года, когда папские легаты положили на престол Софии Константинопольской отлучительные грамоты на Патриарха Михаила Кирулария и ему единомысленных. Через несколько дней был собран Константинопольский Собор, который отлучил от Церкви папских легатов и им единомысленных. Евхаристическое общение после этого прервалось. Но когда в Западной Церкви прервалась истинная Евхаристия? Собор был 24 июля – получается, что Евхаристия еще была, а 25-го ее уже не было? А как быть с ирландскими монахами, с французскими крестьянами, германскими миссионерами? Они должны были что-то почувствовать и понять, что благодать кончилась?

Чтобы попытаться ответить на сложный вопрос, можно довести его до абсурда. Но и тогда ответ может не прийти. Если отрицать истинную Евхаристию у вероучительно отпавших, то не может ее быть и в расколе. Русская Православная Церковь Заграницей многие десятилетия не имела евхаристического общения ни с одной из Поместных Православных Церквей. Получается, что святитель Иоанн Шанхайский не совершал Божественную литургию, где хлеб и вино претворялись в Тело и Кровь Христовы? По словам отца Максима, в этом вопросе Господь промыслительно закрывает нам возможность окончательного вывода. Но...

 – Но мы точно знаем, что есть Евхаристия Христова, истинная и спасающая. И она точно есть в Святой Православной Церкви. В том же духе отвечал святитель Феофан Затоврник на вопрос, спасутся ли католики, заданный ему тамбовской губернаторшей: "Сударыня, я не знаю, спасутся ли католики, но я твердо знаю, что я без Православия не спасусь". Вот оно – твердое определение. Человек, который принадлежит к Православной Церкви, должен хранить ее вероучению, ее Таинствам безусловную верность, не допускать двусмысленности и индифферентности.

Затронул отец Максим и вопрос присутствия на инославных богослужениях, рассказав историю одного своего путешествия в Германию:

 – В начале 90-х годов мне пришлось побывать в составе церковной делегации на мероприятии, которое называется Kirchentag, то есть День Церкви, регулярный праздник, организуемый то католиками, то протестантами. Проходил он на олимпийском стадионе Мюнхена, который был полон. Были выступления, песни, а потом началось евхаристическое богослужение. Когда оно заканчивалось, пасторы и пасторши пустили по рядам кувшинчики с вином и хлеб вроде лаваша. И люди, которые до этого смеялись, могли съесть сосиску, покурить, приступили к Евхаристии. Нас оттуда словно вытолкнуло – тогда мне стал понятен смысл канонов, которые запрещают православному человеку присутствовать на инославном богослужении с целью некоего приобщения к духовному общению. Участвуя в инославных богослужениях (даже и не причащаясь), мы словно бы говорим, что нам в Православной Церкви чего-то не хватает, чего-то мы там не дополучаем, будто мы хотим дары Духа Святого еще как-то... разукрасить. А это невозможно.

В разлуке с братьями нашими

Отец Максим отметил особо то, что в разговоре об инославии для нас важно не только какие-то каталоги составить и систематизировать наши отличия друг от друга. Важно еще попытаться проникнуть в суть этих отличий.

Вот, например, протестанты считают, что для спасения достаточно только веры. Что это значит? Это значит, что эта концепция лишает человека возможности аскетического усилия:

– Если верить, то ты уже спасен. А к чему тогда аскетика, преодоление в себе греха, который после Крещения перестал быть победителем, но остался врагом? И врага этого нужно искоренить и приобрести свойство устойчивого пребывания в добродетели, то, что называется жизнью во Христе. Тогда Христос становится самым важным в нашей жизни, а не некоей периферией. И как это случится, если нет аскетики?

Говорил отец Максим и о том, как душа народа выковывается вероучением, господствующим в этом народе. Так, у протестантов труд и процветание являются религиозной ценностью. В XVII столетии во Франции началось бурное развитие флота – началось освоение Северной Америки. Для флота понадобились канаты, которые делались из конопли. Потребовалось в 2-3 раза увеличить сбор этого растения. Французская власть повысила закупочные цены на коноплю, чтобы крестьяне сеяли ее как можно больше. И Франция поделилась ровно на две части. Гугеноты – а это протестанты – в их местности только коноплю одну и начали сажать, отчего гугеноты стали резко богатеть. А крестьяне-католики стали выращивать коноплю в меньших количествах (раз закупочные цены увеличились) – им вполне хватало для удовлетворения нехитрых потребностей определенного количества денег, которое увеличивать никто не хотел. Таким образом, религиозность может быть связана с развитием цивилизации.

Последним пунктом лекции, которая была похожа на провокацию для развития в голове у слушателей дальнейших вопросов и путей поиска на них ответов, стала тема миссии среди инославных. Безусловно, успех любой миссии зависит от того, насколько миссионер погружен в исповедуемый религиозный опыт.

Закончил свое выступление отец Максим словами святителя Григория Богослова, который при жизни очень много потерпел от еретиков: "Мы домогаемся не победы, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас".

– Эти слова должны стать главным миссионерским принципом для тех, кто хочет обратить в Православие наших инославных братьев.

Подготовила Наталья Волкова

Татьянин день - 16.11.2011.

Читайте другие публикации раздела "Апологетика - защита христианской веры и Православия"