Всегда ли надо умереть, чтобы стать
мучеником?
Всякий кто терпит скорби от мира сего
ради верности Христу и Его заповедям - мученик. Мученик,
несмотря на то, что не имеет порой той радости, с
которой шли на смерть древние мученики, на то, что
уныние, страх, сомнения на грани неверия - все это
терзает нас ежечасно... У каждого человека - своя мера,
у древних была своя - у нас своя.
Лики святых, разработанная градация
типов святости... Когда у нас в храме принимают записки
на молебен, работницы свечного ящика смотрят строго -
чтобы, упаси Господи, ничего случайно не перепутать:
преподобномученика не записать просто мучеником,
мученика - страстотерпцем. Святые подчас видятся нам
плоскими фигурками в святцах, держащими в руках атрибуты
своего типа святости, все - на одно лицо, писанное
строго по канону. Единственное, чем они отличаются - вот
этими своими атрибутами, типами святости: мученик -
одно, блаженный - другое, а святитель - вовсе третье.
Есть даже некие клише, по которым, мнится нам, написаны
канонические жития святых: мы уже знаем, что ежели это
преподобный, то в детстве он, как положено, в среду и
пяток материнскую грудь не брал и всегда избегал шумных
игр, а мученику такие действия могут быть и не показаны,
зато его непременно "строгают железами", и ему не
больно, он в это время громко исповедует Христа
(произнося порой проповеди, построенные по всем правилам
апологетической гомилетики) перед непременно собравшейся
вокруг него (на миру и смерть красна) затаенно внимающей
аудиторией, которая, впечатлившись его стойкостью, вся
отправится затем массово креститься...
Мы часто забываем простую, но важную
вещь: прославление святых, внесение их в святцы и
иконографические прориси - акт не более чем
педагогический, "для примера". Учебник географии важен,
он поможет правильно ориентироваться на планете - но
сама-то планета Земля, с ее морями и материками,
странами и народами, больше и сложнее, чем любой
учебник. Изображение Христа на иконе напоминает о Христе
- но Им Самим не является. Изображение на иконе человека
- не стопроцентно тождественно самому реальному
человеку.
Типы святости, их четкая градация - вещь
достаточно условная. Ведь в каждом христианине, обычном
грешном человеке, но живущем верою и любовью ко Христу,
живущем в Его Церкви, есть в той или иной степени все
типы святости сразу, по крайней мере долженствуют быть.
Святители - так разве не все верные, народ священный,
как называл христиан апостол, все собравшиеся на
литургию, а не только священник, совершают таинство
Евхаристии, разве не все мы обязаны проповедовать
Царство Божие, пришедшее в силе, и Сына Божия,
пришедшего во плоти, разве, если наши родные, домашние,
дети слабы в вере, мы не обязаны быть для них пастырями
добрыми, учить, наставлять и предстательствовать Богу за
всех?
Преподобные - так разве подвиг поста,
молитвы, борьбы с греховными страстями и демоническими
силами, стоящими за ними, подвиг за свое подобие Христу,
не обязателен для каждого из нас?
Юродивые - так разве тот, кто следует в
жизни заповедям Христа, а не нормам и ценностям общества
потребления, не юродивый для этого мира? И разве не все
мы, в любом случае, мученики, свидетельствующие о Христе
верой и терпением в скорбях и страданиях, на которые так
щедр пронизанный злом и грехом мир? Откроем те страницы
святцев, которые еще только-только вышли из-под пера
истории, - мартиролог новомучеников и исповедников
Российских...
Обычные люди, такие же, как мы с вами,
не полубоги и даже не персонажи "Золотой легенды", из
ран которых истекало млеко вместо крови... Да и не
всегда это были телесные раны. Формально говоря,
четвертак лагерей - не строгание железами, жизнь в
лагере - все-таки жизнь.
И толпы, внимающей предсмертной
проповеди мученика, часто не было - был следователь,
равнодушный и к подследственному, и к его вере,
неравнодушный только к выполнению плана по врагам
народа, которого от него требует начальство.
Безвестность, безымянные могилы, безымянные судьбы,
далеко не все из которых были записаны даже и "на память
птицам" шаламовским пером...
Мучения от мира сего, имеющие целью
заставить человека отказаться от Христа, от Его правды и
Его любви, от веры в Него, есть и сейчас. Они принимают
совсем не такие формы, к каким привыкли читатели древних
патериков. Внешне мир толерантен ко всем: веруй во что
хочешь, посещай храм или бордель, носи на груди крест
или татуировку, ходи крестным ходом или на гей-парад -
полная свобода!.. Нет кесаря на троне, нет спекулатора с
мечом - но это только внешне. Всякий кто терпит скорби
от мира сего ради верности Христу и Его заповедям -
мученик.
Мученик, несмотря на то что не имеет
порой той радости, с которой шли на смерть древние
мученики, на то, что уныние, страх, сомнения на грани
неверия - все это терзает нас ежечасно... У каждого
человека - своя мера, у древних была своя - у нас своя.
Но, преодолевая собственные немощи в упорном желании
как-нибудь, да не отступиться от Христа, не равный ли с
древними подвиг мы совершаем?
Тысячи повседневных ситуаций. Отказаться
делать аборт, хотя муж угрожает разводом.
Ухаживать за выжившей из ума престарелой
капризной бабушкой, хотя вполне можно сдать ее в дом
престарелых.
Не утопить котят, нагулянных кошкой, а
взять на себя мороку их пристраивать.
Простить обидчика и забрать заявление на
него из милиции, хотя по всем статьям его следует
наказать.
Не пытаться поправить свой бизнес путем
уничтожения конкурента, хотя такой поступок в наше время
был бы признан естественным.
Будучи прикованным к постели, не
поддаваться - изо дня в день - унынию и отчаянию,
терпеть и не оставлять молитву. (Помню смерть одной
инокини, прекрасной верующей женщины, известного всему
городу педагога, которая в постриге-то побыла всего пару
месяцев перед смертью...
В последние недели жизни она решила, что
ей надо хоть немного потерпеть боль ради Христа и во
искупление грехов ее прошлой мирской жизни, и отказалась
от лекарств, принимая лишь святую воду, молитвой
превозмогая страдания, неизбежные для раковых больных...
И те, кто это видел: друзья, дети, наши
прихожане, - восприняли это именно как подвиг
свидетельства о Христе...)
Невидимый, непонятный миру крест. Если
этого ежедневного мученичества не видит мир, если после
него сотни людей не обращаются, по примеру древних, в
веру Христову - можно ли сказать, что такое мученичество
"несчитово"?.. Да, этих мучеников вряд ли канонизируют,
напишут их жития стилизованным под старину языком и
изобразят на иконе, - но и этот крест терпения, скорбей
и неудач во имя Христа есть крест мученичества. Эти
прориси сделаны не черной краской на доске - ржавым
гвоздем повседневности на измученных, но исполненных
веры сердцах наших современников...
Пусть этого мученичества не заметят
сонмы на площадях, но увидит всего один человек - муж,
жена, ребенок, сосед, сослуживец, и пусть зрение этого
свидетельства не даст мгновенного и, скажем современным
посконным языком, "пиароемкого" плода, пусть зрящий не
побежит сразу же креститься и не будет по дороге к храму
вопить в голос о своем обращении, - но кто поручится,
что этот плод веры, небольшой, но подлинный, не появится
в нем через долгое время? И этого малого, но великого
плода может ждать бесконечно Тот, у Которого тысяча лет
- как один день, Кто смотрит в сердце и видит и пестует невидимое.
Тридцать восемь лет расслабленный
Жизни клейкая вода,
Суета людей и ангелов
У купели Вифезда.
Это золото терпения,
Сильным вам не оценить,
Хлеб святого невезения
Вам, зубастым, не вкусить.
Затолкали, не заметили -
Что ж, дорогу молодым!..
Неудачники, свидетели
О Христе пред веком сим.
Сергий Круглов, иерей
Православие и мир - 14.02.2011.
|
